***
Снова наступило 25 декабря. Новогодние огни горели, елки были наряжены, а снег то и дело падал с небес белесой пеленой. Когда-то в этот день для Катерины остановился весь мир, а теперь он и не думал замедлять свой ход, так же нещадно двигаясь вперед с неумолимой скоростью. Это раздражало — ее мир пошатнулся, а вот остальным решительно не было до этого дела. Но глупо бы было кого-то винить, особенно радостных людей в ожидании праздника. Страдания Катерины — это лишь ее доля, и Катерине одной ее переживать. Однако Савина и не думала отлынивать от обязанностей, как бы ей не хотелось запереться дома и предаться тоскливой ностальгии. Сегодня в школе устраивали всеми учениками любимую новогоднюю дискотеку, и ей предстояло неусыпно следить за своими десятиклассниками, что могут очень много чего учинить. Все собрались в актовом зале, и праздник начался. Катерина же, сидя в углу, все глядела на девочку в коротеньком алом платье. Та смеялась и словно летала по залу на каблуках с невероятной грациозностью, будто бы туфли на шпильках — ее обувь с рождения. Элина не упустила ни малейшей возможности проявить яркие черты характера в своем образе: от бойкого открытого наряда и красных губ до завитых светло-каштановых локонов — все в ней говорило о смелой красоте, что рвется наружу. Учительница не знала почему, не сумев оторвать глаз, смотрела только на эту девушку. Ее харизма очаровывала. Катерине нравилось умение Василевской быть разной: и умной мыслительницей, и раскрепощенной гостьей танцпола. А вечер все упорно не желал заканчиваться. К ней присоединилась Валентина Сергеевна и начала занимать разговорами, а недалеко, у стоящей в центре зала елки, все мелькали вспышки телефонных камер, продолжались безудержные танцы. Там же, среди танцующей толпы, весело порхала одна улыбчивая юная особа на каблуках. Катерине показалось, что в помещении стало слишком душно, и, кинув взгляд на своих вроде бы ничего не вытворяющих подопечных, она встала и направилась в класс. Хватит с нее Моргенштерна и прочих песен нынешней молодежи. Нет, все же она никогда не сможет полюбить Новый Год. И каким, скажите на милость, образом она может отвлечься на сияющие гирлянды и покупку подарков, когда все ее чувства направлены лишь на одно — тоску по нему. Это убивает, но надо продолжать жить. Женщина открыла окно и впустила в пустой класс морозные потоки воздуха. С неба огромными хлопьями валил снег. Она вытянула ладонь и в свете уличного фонаря на ней красиво заблестели снежинки — все разные и не одной похожей на другую. Этим снежинки и напоминают людей — своей уникальностью и неповторимостью. Свет Катерина включать не стала, ограничиваясь полюбившимся полумраком. Вдруг скрипнула дверь, и учительнице пришлось обернуться. Первыми в глаза бросились яркие одежды. На пороге стояла Элина, хлопающая ресницами. — Я причесаться и губы подкрасить, — объяснила она. — Извините, если вам помешала. — Ничуть не помешала, — Катерина улыбнулась. Все же девочки такие девочки. Зная Василевскую не первый год, она была убеждена, что та скорее таракана съест на обед, чем позволит себе ходить с растрепанной шевелюрой и смазанной помадой. — Вас хотел пригласить на танец новенький трудовик, — как бы между делом сказала Элина, закрывая красный блеск для губ. — К черту трудовика, — Катерина решила не удерживаться от резковатого выражения. Вовремя она ушла, еще и танцев ей не хватало. — И правильно, — девушка уже во всю орудовала расческой. — Ты не устала ходить на каблуках? — спросила учительница, глядя на ноги своей ученицы. — Ничуть, — быстро ответила та невозмутимым тоном и расправила плечи. «Все-таки устала,» — заключила Савина. — Врешь. — Корону нужно носить с достоинством, даже если она очень тяжела. Так же и с туфлями, — в голосе ее звучала непоколебимая горделивость. Элина своей грацией и уверенностью напоминала особу королевских кровей. Вот такое своеобразное проявление силы воли. — А почему вы ушли? Там скоро лимонад разливать будут, — Василевская переменила тему. — Да что-то душно стало, — сказала Катерина, не добавляя «душно от людей». — А ты сама не хочешь лимонад? — Не очень люблю газировку. Зато чаи, соки и молочные коктейли обожаю, — Элина легко вскочила на подоконник и стала разглядывать заснеженную улицу. Катерина вновь не могла оторвать от нее глаз. Каштановые локоны легонько трепетали от ветра на оголенных плечах, выразительные карие глаза в темноте казались почти что черными, трогательная чувственность пухлых губ красиво контрастировала с дерзостью помады. Девушка походила на принцессу, ожидающую принца-спасителя у окна своей башни. Но зная Элину, ее независимый и самодостаточный нрав, понимаешь, что никакие принцы ей не нужны, а сама она давно уже носит венец не беспечной принцессы, а мудрой королевы. — У вас сегодня грустные глаза, — вдруг изрекла она, отворачиваясь от окна. — Да? — Катерина печально улыбнулась. — Да. Женщине захотелось отвести взгляд, опустить голову, спрятать свои «грустные» глаза, но она продолжала смотреть на Элину, что в свою очередь тоже глядела безо всякого смущения прямо на нее. «Это же Элина, — подумала Катерина. — Она все может понять.» — У вас что-то случилось сегодня? — Не конкретно сегодня, но случилось. Девушка вновь обратилась к миру за окном, думая, продолжать ли ей разговор об этом. — Тебе любопытно, правда? — первой заговорила Катерина. — Не каждый день видишь в своих учителях обычных людей со своими проблемами. — Скорее волнительно, чем любопытно. И знаете, когда мы вот так просто с вами разговариваем, я уже вижу в вас не свою учительницу, а обычного человека, с которым можно общаться на равных, если не брать в расчет обращение на вы. Снова удивляешь, милая Элина. Катерина почувствовала, что ей приятны такие слова Василевской. Иногда действительно устаешь от того, что не можешь побыть просто человеком со своими слабостями и трудностями, что не можешь ни с кем толком о них поговорить. Близкими друзьями она ведь так и не обзавелась, имея лишь несколько приятельниц по университету и хороших в общении коллег. И вот теперь перед ней ее ученица, девочка с виртуозным для юного возраста талантом к письму и глубоким, всепонимающим взглядом. Ей несомненно можно доверять, но будет ли это правильно со стороны формальностей и педагогики? Хотя, как сказала сама Элина, она уже может видеть в ней не педагога, а простого человека. Может, когда-нибудь и от обращения на вы им стоит отказаться? — Элин, ты не против… Прогуляться со мной до дома после окончания вечеринки? — она ощущала себя на редкость неловко, задавая этот вопрос, но при ней все же было чувство, что она делает все правильно. — О… — только и успела сказать девушка, как была перебита: — Но если ты не хочешь… — Кто сказал, что я не хочу? — тоже перебила Элина, улыбнулась и соскользнула с подоконника. — Тогда поговорим позже, — она тихо и грациозно вышла за дверь. «Умеет ведь красиво уходить,» — подумала Катерина и усмехнулась своему необъяснимому восхищению ученицей. Все улицы были щедро присыпаны снегом, сверкающим пол фонарями. Кое-где мигали новогодние огоньки, а через пару кварталов высилась и сияла своей красной звездой большая городская елка. Две фигуры — высокая в белой шубке и пониже в бордовой шапочке — неторопливо шли по тротуару. Элина специально дождалась, пока все ее одноклассники и остальные уже уйдут из школы, сказав всем, чтоб ее не ждали, ведь ее заберет дядя на машине. Никакой дядя, конечно, забирать ее не собирался да и вообще не присутствовал сейчас в их городе, но девушка всегда врала так, что ей верили безоговорочно. Она понимала, почему сейчас идет домой вместе с Катериной, а не с Ксюшей и девочками как обычно. Элина часто была холодна к людским проблемам и чувствам, даже близких ей людей, и ничем это объяснить не могла. Ну нет в ней этого всеобщего сострадания и милосердия, что ж с этим поделаешь. Но иногда в ее жизни появлялись люди, на которых ей было не все равно, которые затрагивали какую-то струнку ее души и пробуждали в ней острую нежность и чуткость. Катерина Романовна каким-то образом попала в их число, и раз так, то Василевская была готова помочь ей всем, чем сможет, и окружить возможным теплом. «Синдром спасателя на минималках,» — подтрунивала над собой девушка. — «А можно быть и спасателем, и нарциссом одновременно?» Второй же причиной было то, что ей нравилось в кругу взрослых (не всех, а тех, кто ее слушает и воспринимает всерьез), потому что со своими сверстниками Элина не могла поговорить на некоторые интересующие ее темы, ведь те их просто не понимают или не хотят понимать. На основе этого она сделала вывод, что со взрослыми хоть и труднее, но порой интереснее. — Вы передумали разговаривать, и теперь мы просто гуляем? — с непосредственностью в голосе спросила Василевская, на самом деле пытаясь так завязать разговор и выяснить, как настроена на него ее учительница. — Не передумала, — сказала Катерина, но на свою спутницу не смотрела. — Просто не знаю, с чего начать. Элина задумалась, все еще смотря на женщину. Та пыталась выглядеть спокойной, но все те же глаза, в вечерней темноте показавшиеся изумительно синими, выдавали ее с головой — она все же волновалась и даже была растеряна. Винная помада стерлась, и теперь губы ее были милого нежно-розового цвета. — Можно я сделаю предположение? — внимательнее оглядев Катерину и подумав, спросила девушка, уже заранее зная, что ей все позволят. — Попробуй, — кивнула Савина. Кажется, ей было легче отвечать на вопросы, чем рассказывать все самой. — Мне кажется, — начала Элина аккуратно и осторожно, — что вы когда-то очень любили, но потом вам сделали больно, — она назвала самую распространенную причину печали и теперь гадала, насколько правдивыми окажутся ее слова. Катерина вздрогнула. Декабрьский холод ли этому виной? Снег оседал на ее светло-русые волосы, неприкрытые капюшоном, и девушка невольно сравнила ее со снежной королевой из детской сказки. Женщина была красивой — Элина всегда это видела — и теперь было столь непривычно наблюдать, как эта нежная красота окутана тенями грусти и волнения. — Мне довелось любить не так долго, как хотелось бы. И больно мне сделал не кто-то, а сама жизнь или злой рок, — она отвела глаза в сторону, тяжело вздохнув. Но все же до чего странно — с Элиной говорить об этом оказалось легче, чем с кем-нибудь иным. Василевская, не до конца понимая, взглянула на свою учительницу. — Мы жили и в горе и в радости, пока смерть не разлучила нас. Алекс, мой муж, погиб где-то за год до того, как ты пошла в пятый класс. Девушка смутилась и почувствовала себя виноватой в том, что напомнила Катерине Романовне о своём безрадостном прошлом. Ну и кто, собственно, просил высказывать свои домыслы? Вот значит кем был тот молодой человек на фотографии, которую она увидела дома у Савиной. — Извините, я не подумала, — только и выдавила из себя она: извинения и сожаления всегда давались ей трудно, наверное, потому, что никто никогда не говорил этих слов искренне ей самой. Да и разве помогут всего лишь какие-то извинения заглушить боль душевных ран? — Ничего, милая, здесь нет никакой твоей вины. Кто знает, что бы стало дальше с этой любовью… — О чем вы? — Я к тому, что часто всякая любовь остывает и сменяется простой привязанностью, чувством долга. Просто кто-то на это плюет и уходит, а кто-то остаётся, хоть и не чувствует рядом с человеком прежнего счастья. Существует ли настоящая любовь? Должна существовать, судя по всем написанным романам и стихам. Но знаешь, тут нельзя ничего сказать с уверенностью. В конце-концов, наши чувства ведь могут объяснятся гормонами, которые перестают так активно вырабатываться со временем или что-то в этом роде… — Но ведь любовь — это не наука! — резко возразила Элина. — Я не верю, что это всего лишь гормоны и биология. — А что же тогда? — Скорее любовь больше похожа на волшебство, — серьезно, но с улыбкой сказала девушка. — Может, со временем и происходит некий отлив чувств. Он является чем-то вроде испытания любви — у кого-то ее сила недостаточна, чтобы двигаться дальше, у кого-то ее вполне хватает. И если чувство действительно сильно, то ничто не может его погубить. Но даже если любовь иссякает, не стоит отрицать ее существовние, потому что это почти что противоречие самому себе и тому, что ты испытывал когда-то. Поэтому любовь существует. Недолго или долго, пылко или умеренно, но она живет в нас, и это правда похоже на чудо. Катерина поразилась этим рассуждениям, в которых была вся Элина — мечтательность, вера, чистота и непоколебимость. Эта девушка училась у неё под носом пять лет, но внутренний мир ее стал казаться невероятным только сравнительно недавно. Она говорит осознанно и искренне, так, что хочется ей верить и идти за ней. — А как по-твоему понять, что действительно кого-то любишь? Элина нашла что ответить сразу же: — Когда сердце отзывается теплом на мысль о человеке или на взгляд на него, то это и правда любовь. Ведь сердце не лжёт, — Василевская улыбнулась и пронзительно, словно вразрез с этой легкой улыбкой, взглянула в глаза Савиной, что стали темно-голубыми в ночном свете. — Кстати, мы дошли, — девушка махнула рукой в сторону своего дома. — Увидимся после каникул, — учительница смахнула хлопья снега с шапки своей ученицы. — До свидания, — сказала девчушка и ушла. Женщина уходить не спешила и смотрела ей вслед, пока та не скрылась за тяжелой подъездной дверью. На пшеничные волосы стали опускаться снежинки — начинался ещё один снегопад. Катерина все ещё стояла и смотрела вперёд, смотря на закрытую дверь подъезда и чувствуя, как по ее сердцу разливается тепло. «Когда сердце отзывается теплом на мысль о человеке или на взгляд на него, то это и правда любовь. Ведь сердце не лжёт.»Красное платьице
16 августа 2021 г. в 00:44
Катерина никогда особо не понимала всеобщее трепетное ожидание Нового Года. Ну вот что заставляет людей толпами бегать по магазинам, скупать всевозможные украшения и подарки, с энтузиазмом нарезать гору салатов и слушать однотипные речи президента с бокалом шампанского в руках. Говорят, что новый год — это новый чистый лист, но она была полностью убеждена в обратном: ничего не меняется на самом деле, только цифры календаря, а все обязанности и трудности и не думают исчезать навсегда с боем курантов.
Быть может, дело было в том, что любовь к праздничной атмосфере и ожиданию чудес закладывается еще в детстве — вера в Деда Мороза и подарки делают свое дело. В доме Савиных же Новый Год всегда был самым знатным, грандиозным и торжественным приемом для друзей и партнеров, так что маленькой Кате ни разу не довелось увидеть склонившуюся над тазиком оливье мать и несущего срезанную елку отца. Обычно они с Максом отсиживались у нее в комнате и ели подаренные конфеты — единственная радость от праздника. Она не верила в волшебство в детстве, ей оно показалось глупой сказкой слишком рано, и поэтому уж точно не могла ощутить его сейчас, когда это нужно больше всего.
Однако Макс не разделял мрачного настроения сестры и каждый год заявлялся к ней в квартиру с елкой и заставлял вместе ее наряжать. «Оптимистичный, как щенок, и настырный, как наглый кот,» — думала Катерина, но все равно занималась излюбленными им новогодними хлопотами. Хоть они были и довольно разными, Макс все еще пытался помочь старшей сестре хоть иногда ощущать себя счастливой и безмятежной. Особенно после того, как пять лет назад в канун Нового Года погиб ее Алекс.
Катерина познакомилась с Алексом Перовым на какой-то университетской вечеринке, куда ее затащила подруга. Долгое время нежного общения и красивых ухаживаний, а потом — как в кино — предложение руки и сердца на закатной набережной. Когда юная невеста познакомила своего избранника с младшим братом, те на редкость хорошо сдружились, будучи оба позитивными, веселыми и любопытными. Но была у них одна явная отличительная черта: Макс был более легкомыслен и беспечен, им двигал сильный юношеский максимализм и некое безрассудство, а вот Алекс, хоть и так же любил мечтать, отличался полной серьезностью во всех своих намерениях и внушал абсолютную надежность Он точно знал, чего хотел от жизни. Катерина думала, что знает тоже. Но жизнь заставила ее пересмотреть свои убеждения 25 декабря.