Unknown

***

      Как только они вернулись в Башню Кои, Цзинь Лин бросил команду по ночной охоте и пошел сразу к себе в покои.       Он грубо отверг предложение Лань Сычжуя поесть, и маленькая часть его сознания, которая еще может более-менее адекватно функционировать, чувствует вину. Лань Сычжуй редко мог приехать в Башню Кои, еще реже он мог остаться на ночь. Завтра он ранним утром уедет в свой клан, но это уже не имеет значения, ведь, как бы он не хотел провести время с юношей, от этого будут серьезные последствия, как, например, смерть Цзинь Лина от стыда.       А ведь он думал, что трупный яд – это отвратительно. Кто же знал, что есть что-то хуже.       Монстр, с которым они боролись, был огромным и неповоротливым, его не знал ни один клан. Он сиял и переливался, его тело было нелепой копией Цилиня. Убить его было довольно просто… но прежде, чем они смогли полностью его усмирить, Цзинь Лин был схвачен монстром.       С шерсти и чешуи существа сыпалась золотая пыльца, которая покрыла Цзинь Лина полностью, из-за этого он начал кашлять и давиться, чувствуя странный металлический вкус. После того, как они установили, что пыльца, возможно, безвредна, Лань Цзинъи посмеялся над ним скорее нервно, называя его Молодой Госпожой Цзинь.       Но, что бы они там не думали о Цилине, его пыльца не была безвредной. Конечно, эффект у этой пыльцы был не таким опасным, как у трупного яда, однако, она вызывала определенные… Физические реакции.       Он уже был твердым, перед тем как он прыгнул в воду, надеясь, что смыть эту пудру будет достаточно. И нет, на самом деле, со временем, все стало еще хуже. Это чувствовалось, как будто вспышки текучего жара, разливающегося вверх и вниз по позвоночнику, распространяющегося по всему телу, спутывая мысли, и заставляющего его руки трястись. Он даже не знал, как добрался до Башни Кои, не упав с меча.       Сказать, что Лань Сычжуй волновался, значит не сказать ничего. Это была пытка: юноша не переставал трогать его, вторгаясь в его личное пространство, точно Цзинь Лин умирал прямо сейчас. А Цзинь Лин умирал, но внутри, потому как каждое прикосновение, каждое дуновение мягкого цветочного запаха Лань Сычжуя заставляло эрекцию Цзинь Лина дергаться, и ему приходилось кусать губы, только чтобы не застонать. Влюблённость Цзинь Лина в этого юношу сейчас работала против него на полную катушку.       Как только он ворвался в свои покои, он прямиком помчался к комоду, погружая голову в чашу, стоящую на нем. Это дало ему примерно секунду ясности: холодная вода и шок от нее, но уже через мгновение жар вернулся с новой силой. Он мог почувствовать сильную пульсацию в паху, и он не мог не сжать себя ладонью, в поиске хоть какого-то облегчения. Он зажмурился, задыхаясь от невыносимого удовольствия от такой малости, опираясь свободной рукой на комод, чтобы не упасть.       Обеспокоенное лицо Лань Сычжуя всплыло перед Цзинь Лином.       В голове Цзинь Лина упрямый туман. Он слишком далеко зашел, чтобы мыслить рационально, а дверь в любом случае заперта – и почему он только сопротивляется? Он отодвигает свои одежды и запускает руку в штаны. Он обернул ладонь вокруг члена, застонав от облегчения.       Он уже истекал предэякулятом. Путь домой был не из легких.       Он укусил себя за руку, чтобы избежать стонов, когда он помогал себе рукой, быстрыми резкими движениями – он едва ли мог контролировать свою руку. Он уже близок: из-за долгого путешествия, из-за соседства с мягким Лань Сычжуем. Каждый раз, когда тот произносил имя Цзинь Лина, сам Цзинь Лин был близок к тому, чтобы кончить.       Напряжение нарастает быстро, слишком быстро. От разрядов тепла и удовольствия его спина изогнулась дугой. Он кончил неожиданно и не смог удержаться от всхлипывания имени, бездумно толкаясь в теплоту руки. Все его мысли в этот момент исчезли, в голове осталась блаженная пустота.       Ему понадобилось пару мгновений, чтобы перевести дыхание, и еще несколько, чтобы прийти в себя. Когда он пришел в себя, он понял, что каким-то чудом остался на ногах, опираясь одной рукой на комод, а лбом в эту руку. Когда он сфокусировал взгляд, он понял, что запачкал узор на дереве, жидкость запала в причудливые изгибы орнамента.       И все же, у него нет сил даже задумываться об этом. Его плоть все еще твердая и пульсирующая. Он рыкнул, и его рука опять начала движение.       – Ц-Цзинь Лин.       Он застыл.       Лань Сычжуй стоял в дверях. Его глаза широко раскрылись, рот был открыт, щеки покраснели, создавая поразительный контраст между лицом и белыми одеждами. Дверь за ним была закрыта – как долго он там стоял? Ждал ли он, пока Цзинь Лин закончит, перед тем как обозначить свое присутствие? Стоял ли он и смотрел, с потемневшими глазами и красными щеками, как Цзинь Лин изгибался и стонал имя Сычжуя? Эта мысль заставила его немного задрожать, его рука сжалась против его желания.       Даже присутствие Лань Сычжуя не могло полностью отрезвить его. На самом деле казалось, что это даже сделало ситуацию хуже.       Цзинь Лин глубоко вздохнул:       – Уйди. Отсюда, –удалось ему выдавить из себя сквозь стиснутые зубы. Лань Сычжуй посмотрел на него, на беспорядок, который он устроил на комоде, на руку, которая до сих пор охватывает член.       Лицо Цзинь Лина вспыхивает от стыда. Конечно же, ему было суждено разрушить одни из немногих значащих отношений в его жизни, просто из-за дурацкой влюбленности. Он уставился в пространство между ними, не в состоянии поднять глаза на Лань Сычжуя.       Послышался звук шагов. Голова Цзинь Лина дернулась из-за этого. Лань Сычжуй подходил к нему, делая противоположное тому, что сказал ему Цзинь Лин.       – Цзинь Лин, – он вздрогнул, упирая голову в руку, от того, что его бедра невольно дернулись.       Застряв между неестественным желанием удовольствия и присутствием другого юноши, Цзинь Лин оказался в тупике.       – Уходи, – удалось выговорить ему, – я не нуждаюсь… в, – он стиснул зубы от неожиданной волны удовольствия, эффект пыльцы заставляет его невольно двигать бедрами, – я не нуждаюсь в твоей жалости.       – Цзинь Лин, – в голосе Сычжуя проскочила какая-то странная нотка. Цзинь Лин никогда раньше не слышал такого от этого юноши, и это было довольно неожиданно, так что он поднял голову.       Лань Сычжуй стоял всего в шаге от него, возвышаясь над сгорбленной фигурой юноши. Его лицо было совершенно серьезным, несмотря на недавнее удивление.       На таком расстоянии Цзинь Лин мог увидеть, как зрачки юноши расширились от возбуждения.       Сычжуй улыбнулся и сказал:       – Поверишь ли ты мне, если я скажу, что это не жалость, а мое собственное эгоистичное желание?       Сразу после этого, рука Лань Сычжуя заменила руку Цзинь Лина.       Все еще на ногах, Цзинь Лин уперся обеими руками в комод, упираясь в них головой, пока Лань Сычжуй дрочил ему, резким, ровным темпом, от которого Цзинь Лин сильнее толкался в руку. Лань Сычжуй стоял прямо за ним, и Цзинь Лин чувствовал спиной жар его тела. Они стояли так близко, что Цзинь Лин бедрами чувствовал эрекцию другого юноши.       Пока Лань Сычжуй здесь, рядом с ним, Цзинь Лин не мог не удерживать все звуки, вырывающиеся из него. Лань Сычжуй быстро положил этому конец.       – Ты себе навредишь, – запыхаясь, сказал юноша низким голосом, убирая руку Цзинь Лина своей, свободной рукой, и врываясь своими пальцами ему в рот. Цзинь Лин только и мог, что стонать в ответ.       Лань Сычжуй ускоряется, размазывая предэякулят, сочащийся из головки члена Цзинь Лина, по всей длине, влажные звуки становятся громче. Эти движения так хороши, так сладки, что Цзинь Лин зарывается лицом в руки, выстанывая имя Сычжуя.       Его колени прогнулись, когда он почувствовал, как Лань Сычжуй потерся своим членом о его задницу. Это заставило его собственные бедра подаваться вперед, в руку юноши. Лань Сычжуй обнял Цзинь Лина за талию второй рукой, находя завязки на одеждах юноши и развязывая их. Сычжуй утыкается лицом в шею юноши, целуя его обнаженную кожу.       – Ты пропустил здесь несколько пятнышек пыльцы, – прошептал Лань Сычжуй. Он жарко дышал в заднюю часть шеи Цзинь Лина, – И еще здесь, – он облизал сырым, теплым языком кусочек чужой шеи. Бедра Цзинь Лина остановились на секунду, его кожа была необычайно чувствительной из-за пыльцы, – думаю, она немного влияет и на меня.       Он нечетко услышал, как глухо стукнулась об пол пряжка его ремня. Рука проскользнула в его одеяние, размашисто гладя его грудь, потирая и сжимая.       Цзинь Лин выдыхает каждый раз, когда чувствует толчки своей задницей, стонет от каждого прикосновения руки Лань Сычжуя к его члену. Он не мог думать, все его мысли замерли, его руки бесцельно вцеплялись в дерево, в надежде ухватиться за что-то, хоть что-то, но ничего под руками не было, и все что он мог – это царапать дерево комода.       Ловкие пальцы нашли горошину соска. Лань Сычжуй сильно сжал его, отправляя в его член вспышку болезненного удовольствия.       Цзинь Лин прогибается, все его тело выгнулось. Он еще раз сильно толкнулся вперед и кончил, брызнув белой жидкостью. Он вскрикнул, мысли превратились в больше, чем в беспорядок из красок и ощущений. Он на мгновение замер, находясь на краю пропасти, на пике наслаждения, не думая ни о чем, кроме руки, обхватившей его член.       В конце концов, он собрал себя по кусочкам, тело онемело от блаженства. Его бедра до сих пор немного тряслись в слабых толчках, гоняясь за последними крупицами удовольствия. Он стонет, откидывая голову на плечо Лань Сычжуя.       Лань Сычжуй аккуратно перехватил Цзинь Лина за талию, в попытках довести себя до конца. Он в последний раз прижался к заднице Цзинь Лина и кончил со слабым «ахх».       Видимо, ноги Лань Сычжуя подвели его, потому как Цзинь Лин неожиданно обнаружил себя на полу. Они сидели, переплетаясь ногами, они все еще тяжело дышали.       Цзинь Лин отошел первым. Он смог заставить свои слабые ноги передвинуться и повернулся.       Вид, который ему открылся, стал его погибелью. Зрачки Лань Сычжуя расширены, рот приоткрыт в попытках вдохнуть как можно больше воздуха. Нет ни одного признака его обычной идеальности, его повседневной стальной выдержки. Даже его волосы были растрепаны, его челка была взлохмачена, а налобная лента сбилась. Цзинь Лин вздрогнул от легкого всплеска возбуждения – остатки пыльцы – и зарылся в плече Лань Сычжуя.       Аромат Лань Сычжуя окутал его, смешиваясь с запахом секса и пота. Цзинь Лин глубоко вдохнул запах Сычжуя – он хотел сделать это бог знает сколько – и это оказалось даже лучше, чем он мог представить, и ему даже захотелось поблагодарить фальшивого Цилиня за это.       Рука обвивает его талию, притягивая ближе. Губы прижимаются к виску, и сердце Цзинь Лина сжимается. Он вцепляется в одежды, руки утопают в белой ткани, и прикрывает глаза, чувствуя тепло Лань Сычжуя рядом с собой.