…///…
Первый день сухой голодовки был терпимым. Дженни была солдатом, она знала, что такое работать целый день только мечтая о горячем ужине. И хотя она ещё чувствовала себя не совсем окрепшей после ранения, ситуация не была критической. Камера, в которую её поместили, была маленькой, мрачной и сырой. Белые стены покрытые потресканной плиткой, холодный пол со сливом посредине — вот и всё, что её окружало. Дженни пока ещё не боялась. Страх редко посещал её даже в самых критических ситуациях, но сейчас, понимая своё плачевное положение, она чувствовала нарастающую тревогу. Что ей делать? Как спасти себя? Оказывается, от безделья можно сойти с ума. Минуты превращаются в часы, часы — в вечность. А вокруг ничего не меняется. В какой-то момент кажется, что время остановилось, и мир умер в одну секунду. Дженни посчитала каждый квадратик плитки, потом каждый шрам на теле. Этого было недостаточно, чтобы заглушить мысли, которые, словно кровоточащие раны, приносили невыносимую боль. Каждая из них словно рвала струну внутри неё, тем самым медленно убивая. Это было невыносимо. Дженни не знала сколько времени прошло, прежде чем голова начала пульсировать невыносимой болью. Урчание живота уже давно стало привычным, но жажда медленно уничтожала её. У неё не осталось даже слюны, и сухие губы покрылись маленькими трещинами. Сначала она пыталась кричать. Волна неконтролируемой злости на себя и мир заставляла её биться в дверь, приказывать выпустить. Всё зря, всё в пустоту. Потом силы иссякли. Было холодно. Дженни сидела там, в тёмном углу камеры и обнимала себя дрожащими руками. Кажется, она несколько раз теряла сознание и несколько раз бредила. Дженни понимала — организм потихоньку разрушается. Когда дверь камеры наконец-то открывается Дженни уже с трудом осознает реальность. Перед глазами всё плывёт и единственное, что она понимает — ей принесли еду. Солдат, молодой мальчишка, с явным сочувствием на лице ставит перед ней тарелку с размоченным в молоке хлебом и стакан воды. Они встречаются взглядами, паренёк быстро отворачивается и спешит уйти. Дверь закрывается, снова оставляя её в полном одиночестве, но Дженни ещё несколько минут не касается еды, гипнотизируя её голодным взглядом. Она не хочет подачек. Она не хочет быть зависимой. Но иначе она просто умрёт. Девушка закрывает глаза и вздыхает. Это всего лишь еда. Она поест, потом освободится и убьёт их всех. Ничего страшного не произойдёт. Дженни берёт стакан, делает небольшой глоток, чтобы размочить губы и горло, потом жадно выпивает стакан до дна. С едой нужно быть осторожной: если она съест слишком много за раз её просто вырвет. Девушка отрывает небольшой кусочек хлеба и кладёт в рот. Живот отзывается громким урчанием и она закатывает глаза от удовольствия. Никогда ещё еда не казалась такой вкусной. Порция слишком быстро кончается и Дженни разочаровано смотрит на пустую тарелку. Вздохнув, она зло бросает её куда-то в сторону, стук металла о плитку эхом расходится по комнате. Проходит ещё время, по ощущениям — вечность, и дверь снова открывается. На этот раз в камеру заходит Исин. Дженни скалится и поднимается с пола, но мужчина резко, словно собаке, приказывает ей: — Сиди на месте. — Пошёл к чертям, сукин сын! — огрызается она и поднимается по стенке, пытаясь скрыть дрожь слабых ног. Исин цыкает и, преодолев расстояние между ними, сжимает её горло. — Я сказал тебе оставаться на месте, разве нет? В дверях камеры стоит Чунмён, но на Дженни не смотрит. Стыдится. Себя или её — кто знает — кто знает брата, который не может помочь своей сестре? Её сажают на стул, крепко связывают руки и ноги. Исин самодовольно ходит из угла в угол, иногда надменно поглядывая на неё, будто говоря «Я победил тебя, растоптал тебя». Дженни знала, что её растоптала утрата. — Дженни, ты нарушила очень много наших планов, — начинает Исин. — И нужно, чтобы ты исправила ситуацию. Призналась, что ошиблась, но готова служить стране. Это ясно? Дженни сначала смотрит на него пустым взглядом. А потом начинает хохотать. Сухо, хрипло. Безумно. Она запрокидывает голову, разглядывая белый потолок и смеётся, смеётся, смеётся.Удар.
Голова девушки мотается в сторону и она замолкает. — Ты можешь убить меня уже сейчас, потому что я не скажу ни слова , — ухмыляется Дженни.Удар. Первая кровь.
Дженни сплёвывает кровь прямо Исину на ботинки. Следующий удар сметает её на пол. Она лежит там, на холодной земле, с окровавленным лицом и ноющим затылком и не думает вообще ни о чем. В голове только белый шум и желание, чтобы это всё быстрее закончилось. Её некому спасать. Дженни встречается взглядом с Чунмёном. Он прижимает кулак к губам и выглядит… отчаянным. Дженни не знает: ненавидит она его или нет. Сейчас она чувствует только пустоту, которая, словно чёрная дыра, полностью уничтожает её изнутри. Она может понять брата. Но не хочет. Не хочет, потому что её не понимает никто. — Она ещё не готова! — рявкает Исин и яростной походкой быстро уходит из комнаты. Её развязывают и оставляют лежать на полу. Чунмён колеблется, но не уходит. Медленно подходит к ней, и Дженни видит на его лице страдание. Боль. Вину… — Я говорил тебе выбирать нашу сторону, — шепчет он сдавленно. — Я умолял тебя не противиться. Она не желала слушать его нравоучений. У неё есть своя голова на плечах, она осознаёт последствия. — Уходи, — негромко говорит девушка. И он уходит. Дженни думает, что это конец. Дженни ошибается. Крики начинаются внезапно. Крики Бэкхёна. Полные боли и ужаса, они прорезают воздух, словно молнии. Дженни резко подрывается на ноги и оглядывается по сторонам с дикими глазами. — Бэкхён? Крики становятся громче. А потом добавляются вопли Лисы. Звуки заставляют кровь застывать в жилах, Дженни чувствует, как внутри всё холодеет. Её глаза распахиваются ещё шире, и в них читается безумие. Она срывается с места, начинает стучать кулаками в дверь и, срывая голос, орать одно и тоже: «Лиса, Лиса, Бэкхён, Лиса!» Дженни боялась представлять, что могло вызвать подобные звуки. Крики становятся всё громче, они давят на перепонки и психику, Дженни метается по камере, зажимая руками уши. Откуда у них их голоса? Откуда, откуда, откуда… Воображение подкидывает всё больше ужасающие картинки, Дженни кричит, пытаясь заглушить вопли родных. Она видит, как пытают Лису, как ей больно, как она молит о помощи, а Дженни ничего не может сделать. Видения заставляют её царапать кожу до крови, ломать ногти о плитку. Дженни не знает реальны ли крики, но это не имеет никакого значения. Она сходит с ума. Дженни ложится на пол и обнимает свои колени. Дженни начинает плакать. Крики не стихают, они лишь становятся то тише, то ещё громче. Это заставляет Дженни дрожать в неконтролируемой истерике. Для неё существует три стадии утраты: горе, злость, пустота. Дженни чувствует внутри пустоту. В ней не осталось ни одной эмоции, в ней не осталось сил. Над ней уже достаточно поиздевались, нужно это заканчивать. Ей действительно не за что бороться. Всё важное у неё уже отобрали, так зачем она продолжает дышать? Во всём должна быть причина, Дженни не видела ни одной, чтобы дальше существовать. Дженни надеялась не дожить до следующего прихода Исина.…///…
Розэ приходит в себя с мучительной болью во всём теле. Она медленно открывает глаза, и её тут же ослепляют солнечные лучи. Мир превращается в разноцветное битое стекло и девушка зажмуривается, чувствуя пульсирующую боль в висках. Сколько дней она была без сознания? Как много успело произойти? Розэ со стоном приподнимается и оглядывает лазарет. Много раненых, но все либо спят, либо без сознания. В голове постепенно оживают воспоминания. Внезапная атака, кровь и взрывы. Где Бэкхён? И Дженни? Внутри что-то неприятно холодеет. Розэ медленно поднимается на ноги и, преодолев приступ тошноты, с усилием шагает на выход, придерживаясь стенки. Нужно найти Кёнсу. Он должен ей объяснить, что случилось. Она находит. Главнокомандующий подрывается со стула и недовольно морщится. — Ты зачем оставила лазарет? Марш назад! Розэ раздражённо отмахивается, мол, отстань, и со вздохом боли садится на место Кёнсу. Он смотрит на неё как-то мрачно, и неприятные догадки начинают стучать по черепной коробке. Она выжидает небольшую паузу, прежде чем спросить. — Ты сказал ей? На чужом лице появляется гримаса. — Я не мог умолчать, Розэ, у тебя была серьёзная травма. Девушка стреляет в Кёнсу недобрым взглядом, но ничего не говорит. И хотя она недовольна тем, что До заставил Джису волноваться, она знала, что так положено. Мужчина вдруг вздыхает. — Это не самые плохие новости, должен сказать. Ещё до того, как он начинает говорить, Ким знает, что услышит. Кёнсу коротко рассказывает о происходящем, и Розэ сжимает переносицу, пытаясь сквозь боль осознать, как сильно они облажались. Теперь у Лидии — одна из важнейших шахматных фигур этой игры. Вести печальные, но ожидаемые. Дженни — важная шестерёнка огромного механизма, ей бы не дали просто так сбежать. Розэ должна была их защитить. Но не смогла. — Нам нужно вернуть их, — решительно говорит она, и Кёнсу кивает. — Насколько я знаю, на центральной базе над этим уже работают. Розэ замирает. Лиса и Чанёль. Она с ужасом представляла, что должны чувствовать люди, которые таким жестоким образом потеряли любимых. В груди начинают скребсти кошки и тревога медленно начинает зудеть где-то в груди. Розэ нужно увидеть Джису. Срочно, словно без этого она задохнётся. Кёнсу даёт ей такую возможность. Ким Джису отлично умеет контролировать свои эмоции, но когда она видит Розэ, на её лице мгновенно расцветает улыбка. От этой улыбки у Чеён, без преувеличения, бабочки порхают в животе. Ей хочется одновременно выпалить «Я в порядке!», «Я скучала!», «я люблю тебя!», но она лишь неловко выдыхает: — Привет… — Джису разражается смехом и никакая техника не может заглушить счастья, что звенит в нём. — Я рада видеть тебя здоровой. Они несколько мгновений разглядывают друг друга в абсолютной тишине, будто все их мысли и так очевидны. Слова не нужны, они знают чувства, что каждая из них испытывает глубоко внутри. Розэ действительно чувствует счастье и хотела бы продлить его навеки. Но реальность бьёт под дых и она мрачнеет. — Как Лиса и Чанёль? Джису тоже мрачнеет. Она поджимает губы и опускает взгляд. — Они молодцы, держатся. Лиса иногда сходит с ума… — она кусает губу, и Розэ чувствует, как Джису излучает волнение. Непривычное для неё, но искреннее и показательное. — Я пообещала их вернуть. — И мы вернём, — уверенно заявляет Розэ и сжимает кулак. Это её задача. Она ошиблась — она должна всё исправить. Розэ не умеет чувствовать вину, но сейчас чувствует. Сейчас она ощущает, что невольно отняла двух близких у своих коллег. У своих друзей. Она сделает всё, чтобы Дженни и Бэкхён вернулись домой.…///…
Дженни доживает, но не до прихода Исина. В этот раз в камеру заявляется Ким Чонин. Кай. Её бывший друг, который выстрелил в неё на поле боя. Дженни, увидев его, тут же опускает веки. Она так и лежит на холодном полу не в силах пошевелиться. Кровь на лице превратилась в сухую корку, тело уже привыкло к боли. Она почти не дрожала, только иногда содрогалась, вспомнив полные боли крики, что засели где-то глубоко в ней. Может быть навсегда. Дженни настолько слабая, что Кай приходит один, и это бьёт по ней очередной волной ненависти к себе. Дженни Ким была лучшим солдатом в стране, но сейчас она понимает, что просто была на сильной стороне. Она была лучшей, нападая на безоружных. Она была лучшей, пока не столкнулась с настоящим врагом. Сейчас она никто. Её даже не считают особо опасной, присылая одного единственного стражника. Кай присаживается на корточки, отбрасывая тень на её лицо. Молчит. Дженни тоже не говорит ни слова. Только смотрит в карие глаза и пытается найти там совесть. Страх. Сожаление. Хоть что-то. Не находит ничего. — Ты не можешь меня винить, — негромко выдыхает он, будто прочитав её мысли. — Это ты предатель, не я. Дженни снова закрывает глаза. Она не хочет говорить. Она и существовать не хочет. Её реальность за считанные минуты превратилась в ад, и сейчас она уже даже не может вспомнить, как пахнет Лиса. Какие на вкус её губы? Счастливая жизнь кажется таким нереальным далёким прошлым, что Дженни тонет в отчаянии. Всё, чего она желала — покоя. Но он ей точно не светит. Кай поднимает её на ноги почти без усилий, словно неживую куклу, и завязывает руки. Они медленно, настолько позволяет ослабшее тело Дженни, выходят из камеры. Она впервые за вечность видит свет. Дженни немного пошатывает, но она упорно идёт вперёд, чувствуя дыхание Кая затылком. — У тебя ещё есть шанс сдаться, Джен, — говорит он — Прежде чем что? — Прежде чем тебя убьют. Девушка хмыкает. — Пусть убивают, мне некуда возвращаться. Не к кому. Теоретически, её ждала Лиса. Но сейчас она в этом уже не уверена. Она ни в чём больше не уверена. Её приводят в комнату, сажают на кресло и лишают возможности двигаться. В комнате Исин и Чунмён, а ещё несколько солдат и съёмочная команда. Вряд ли им удасться заставить её говорить. Довольно с неё съёмок. Никакой макияж не может до конца скрыть побои. Никакая одежда не может до конца скрыть истощение. Исин отмахивается и приказывает снимать. Дженни отказывается.Удар. Крики. Смех. Удар. Приказ. Отказ. Удар.
Дженни с разноцветными пятнами перед глазами почти лежит на кресле, откинув голову. Чунмён смотрит на неё так, будто она уже умерла, и девушка не могла его винить. Она сама думает, что попала в персональный ад, и расплачивается за все свои грехи. Вдруг она слышит что-то. Что-то важное. Что-то, что она может использовать. Эфир увидит Джису. Эфир увидит Лиса. Шестерёнки в голове начинают крутиться, а расплывчатые идеи превращаются в некое подобие плана. — Я согласна. Все разговоры тут же замолкают, Исин оборачивается к ней, довольно улыбается. Он уже мысленно празднует победу. И только Чунмён знает её достаточно хорошо, чтобы не быть таким уверенным в успехе. Дженни встречается с ним взглядом и приподнимает уголок губ. Брат устало качает головой и отворачивается. Ей дают текст, ещё раз безуспешно пытаются скрыть раны. Дженни послушно кивает и дожидается пока включается камеры. Это будет прямой эфир, они не смогут ничего вырезать. Лиса это увидит. Дженни абсолютно точно уверена в том, что она собирается сделать. Сначала она действительно повторяет всё, как ей сказали. Свою же речь она оставляет на десерт. -… я ошиблась и готова исправиться, — заканчивает она, и отбрасывает листок. Следом начинает уверенно говорить, смотря прямо в камеру: — Лиса, ни в чём себя не вини! Я люблю тебя, чтобы не случилось, ты заслужива- Удар. Слишком сильный, чтобы остаться в сознании. Дженни только успевает понадеяться, что её небольшое послание дойдёт в нужные руки. А дальше — вязкая тьма. Вот и конец.…///…
Лиса в ужасе зажимает рот руками. Что они с ней сделали? Что они сделали с её сильной Дженни? Абсолютно пустые глаза, выпирающие кости и безжизненный голос. Это был чужой человек. Это был сломанный человек. Она не узнавала в девушке на экране ту Дженни, которая целовала её ночами. Она не узнавала ту Дженни, которая ругала её, подкалывала и защищала от пуль. От Дженни Ким осталась лишь оболочка. Девушка невольно делает шаг назад и чувствует болезненный ком в горле. — Лиса, — встревоженно подходит к ней Чанёль, и Пранприя, уткнувшись ему лицом в грудь, больше не сдерживает рыданий. Рыданий глухих, наполненных страхом и болью. Она сказала, что любит. Дженни наконец-то сказала это, теперь, когда их разделяют больше, чем просто сотни километров. Она сказала не винить себя. Но Лиса винит. Винит, потому что она часть всего этого. Лиса не выдержит, если с Дженни что-то случится. Просто не сможет. Чанёль сжимает её в объятиях, нашептывая что-то, когда Лиса вдруг вспоминает, что Бэкхён вообще-то тоже где-то там. Но Чанёль держится. Держится и не впадает в истерику, оставаясь при здравом уме. Значит ли это, что она слабая? Она не слабая. Лиса не слабая, и она не раз доказывала это. Она докажет это и сейчас. Пранприя Манобан может спасти свою возлюбленную. И сделает это. Любой ценой. Лиса отстраняется, вытирает слёзы и осматривает смущённых людей в комнате. Все они молчали, не зная, как помочь. Лиса их не винила. Лиса смотрит на застывшую Джису и немного надломано от слёз, но вполне уверенно заявляет: — Мы должны её спасти. Сейчас. Дальше ждать нельзя. Джису кивает, а Лиса бросает взгляд на тёмный экран, где совсем недавно измученная Дженни блеклым голосом зачитывала лживый текст. А потом отчаянно пыталась докричаться до Лисы, что скрывалась в безопасном тылу. Девушка закрывает глаза и старается не думать, что это звучало как прощание. Она не позволит случиться непоправимому.