Правда или действие
16 августа 2020 г. в 00:16
Абсурдность своего предложения остановиться на ближайшей заправке, потому что ей захотелось есть, Дайна осознала только тогда, когда поняла, что Люсьен слишком долго пялится на миленькую рыжую девушку-кассира. Та, надо отдать ей должное, еще ухитрялась сохранять поразительное спокойствие. Дайна бы на ее месте уже давно сбежала куда подальше. Или хотя бы нажала на тревожную кнопку… черт, у нее здесь есть тревожная кнопка, интересно? Поучаствовать в массовом убийстве приехавших полицейских ведьме точно категорически не хотелось.
— Мне, пожалуйста, еще вон ту шоколадку, — с милой улыбкой попросила Дайна, намеренно указывая в самый дальний угол и не говоря название, чтобы усложнить задачу. Бедная девушка явно была не в восторге, но направилась выполнять просьбу наглой покупательницы. — Касл, нет, — шикнула она, едва только кассир отошла подальше. — Нет-нет, пожалуйста, вон ту розовую! Что, она не розовая? Тогда любую самую вкусную!
— Ты думаешь, что из нас двоих можешь захотеть есть только ты? — иронично поинтересовался Люсьен. — Это абсолютно бесчеловечно, рыжуля.
— Слушай, я прекрасно понимаю, что кровь для тебя — способ выжить, что ты без нее не можешь и все такое, но я все еще помню тех несчастных, которых ты оставил валяться в доме. Ни на что не намекаю, но ведьма с уничтоженной нервной системой и психикой — не то, что ты хотел бы иметь под боком до того момента, пока я не умру по той или иной причине, — быстро зашептала Дайна, потому что рыжеволосая уже начинала возвращаться к ним. О боже, кажется, она даже нашла какую-то подходящую шоколадку! — Люсьен, честно… пожалуйста.
Она не хотела ему указывать, перевоспитывать вампира, чьи привычки, характер, образ жизни сформировались еще до того, как появился ведьминский род ее матери. Но… по правде говоря, Дайна придерживалась принципа, что в условиях сожительства они должны проявлять хотя бы минимальное уважение друг к другу. Потому сам факт того, что Люсьен вдруг резко потерял интерес к бедной девушке, приятно согрел Дайне душу. Она улыбнулась, быстро расплатилась и с карманами, полными разных сладостей, направилась к выходу.
— Я тебе это еще припомню, — заверил Люсьен, когда они оказались на улице.
— И не один раз. Я помню, — засмеялась Дайна. — Но спасибо за то, что вроде как… ну, ты понимаешь. Да. Спасибо. — Хотелось бы выдать что-то вроде «Спасибо за то, что ты не игнорируешь мои просьбы, заботишься о моем материальном и духовном благополучии», но Дайна в последний момент прикусила язык, чуть не ойкнув от боли. Это было похоже на какой-то блок — она просто… не могла этого сказать.
В общем, путь в Новый Орлеан был в самом разгаре, и чем ближе они были к городу ведьм, вампиров и невероятных карнавалов, тем нервознее становилась Дайна. Тревожное предчувствие не покидало ее — в дороге она успела на два раза пролистать гримуар приемной бабушки, но не нашла там ни одного упоминания о вампирах. Оно и неудивительно — бессмертные у ведьм не в почете, логично, что никто не захотел бы их спасать. Это же только Дайна настоящая ошибка природы.
Вернувшись в машину, Дайна снова продолжила изучение гримуара, однако быстро поняла, что упорно продолжает тратить время зря. Ответы на ее вопросы знал только Люсьен, это Дайна нутром чувствовала, только вот открыто он ничего не скажет даже под страхом смерти. Ну… современные проблемы требуют современных решений, а в случае с Люсьеном приходится извращаться всеми силами. Она захочет информации, он будет расспрашивать о личном, но… вариантов нет.
— Правда или действие, Люсьен? — ангельским голоском поинтересовалась Дайна, громко захлопывая гримуар. Чертов Касл даже не выглядел ни капельки удивленным. — Кто из нас тут еще провидица, черт возьми?
— Ты, конечно же, рыжуля. И в мыслях не было покушаться на твои заслуги, — сладко улыбнулся Люсьен. — Ты всего лишь всегда пытаешься заставить меня сыграть в эту тупую подростковую игру, когда хочешь получить информацию. — Дайна поджала губы. Касл, однако, еще не закончил: — Правда.
— Расскажи мне все, что ты знаешь об этих ваших кровных линиях, — больше потребовала, чем попросила Дайна.
— Могла бы спросить что-то поинтереснее, — вздохнул Люсьен. — Первородный обращает кого-то, этот человек обращает другого, и так до бесконечности. Умирает первородный — умирает тот, кого он обратил, те, кого обратил тот, кого он обратил, и так до бесконечности. Уже проверяли. Возможно ли это разорвать — не знаю, но, судя по тому, что Финн и Кол Майклсоны мертвы, либо маловероятно, либо очень сложно, и именно поэтому мы сейчас в машине. Правда или действие, рыжуля?
Окей, получается, что Люсьен и сам не особо в курсе, но справедливо опасается и тревожится за свою жизнь. Придется действовать уже на месте и по ситуации. Дайна очень не любила, когда в таких серьезных вопросах приходилось импровизировать, но выбора у нее не было.
— Правда, — произнесла она, не задумавшись.
— Что ты будешь делать, если я умру?
Вот тут ей уже пришлось задуматься, потому что, по правде говоря, Дайна не могла представить себе жизнь без Люсьена даже в теории. Да, она прекрасно жила без него до семнадцати лет, но… Люсьен — это как наркотик. Привыкаешь, а потом от одной мысли, что придется отпустить, мутить начинает. Дайна, впервые не смущаясь своей искренности, ответила:
— Сначала уничтожу тех, кто убил тебя или поспособствовал твоей смерти, а потом уйду следом. Ты та еще заноза в заднице, Люсьен, и иногда я хочу сама тебя убить, но… я уже слишком сумасшедшая, чтобы после твоей смерти жить так, как будто бы тебя не было.
Люсьена ее ответ явно устроил. Дайна задумалась на секунду. В первое время, ну, сразу после ее похищения, Ди сказала бы, что сбежит от Люсьена при возможности. И, кажется, пару раз она даже пыталась, но Касл успевал найти ее еще до того, как она успевала наложить хотя бы простенькое заклинание невидимости. А сейчас вот… жить без него не может. Забавно, как со временем меняются приоритеты.
— Правда, — продолжил игру Люсьен. — Оставлю действие поближе к Новому Орлеану. — И улыбнулся так, что в глубине души Дайна готова была как минимум станцевать стриптиз. Не зря же Касл дня три назад пихнул ей слишком мини-юбку и кроп-топ и торжественно объявил, что прятать ее фигуру — преступление против общества, и он не готов его брать на себя!
— У тебя есть личные претензии к твоему создателю? Какие-то конфликты, ссоры, недовольства? — Чисто для того, чтобы знать, кто им друг, а кто враг. Кому сворачивать шею, в присутствии кого лучше будет вырубить Люсьена, от греха подальше… — Или к кому-то из его семьи. Ну, у него же, вроде как, немаленькая семья… Короче, друзья или враги?
Сохранить невозмутимость Люсьену явно стоило больших трудов — повезло еще, что руль не вырвал, так сжал его, аж костяшки побелели. Подчиняясь порыву, Дайна накрыла его ладонь своей и осторожно добавила:
— Мне нужно это знать… но если это… ну… то… — Слова путались, Дайна чувствовала себя полной дурой, от напряжения в воздухе все искрило, и она отдернула ладонь, словно обжегшись об кожу вампира. Вроде бы сама выбрала такой способ добывания информации, а вроде бы сама же уже десять раз и пожалела. На самом деле, в прошлом Люсьена копаться — гиблое дело. Это Дайна обидится раз и забудет, а он, кажется, ничего не забывает и не прощает, и вся эта злость копится, с каждым годом становясь все сильнее и сильнее, а лет-то он прожил немало…
— Отношения с моим создателем не укладываются в такую однозначную классификацию, — туманно отозвался Люсьен. Очевидно было, что больше ни слова Дайна из него не вытянет. Ну и… какие-то конфликты, получается, все-таки были. И есть. Иначе бы отшутился. Люсьен всегда переводит все в сарказм. — Не ошибусь, если скажу… правда?
— Правда, — со вздохом подтвердила Дайна. Сложно, сложно, сложно! Сложно настолько, что даже дышится через раз. Магия искрила в венах, и Дайне стоило больших трудов, например, не вырубить машину или не устроить Люсьену небольшую аневризму. Оба варианта для нее, не умеющей водить смертной, закончатся, ну… не самым приятным образом.
— Всегда хотел спросить, нравлюсь ли я тебе.
Машина издала чертовски нервирующий звук. Люсьен даже бровью не повел. Дайна до боли закусила губу, жалея, что у нее нет вампирских клыков — было бы больнее и намного более отрезвляюще. Черт. Знала же, что спросит. Знала же, что он просто не мог не спросить! А ответ-то непростой. Сложный. Слова не идут. Тут простым «все сложно», как Люсьен, не отделаешься, потому что Дайна тут его чувства бережет, а ему элементарно искренне интересно, и он не видит во всем этом проблемы. Ох. Если бы она все-таки поступила в университет и стала учиться на психолога, Люсьен был бы идеальным объектом для практики. Вечности не хватит, чтобы разобраться в нем и своих отношениях с ним.
— Скандалить будешь, если я скажу, что все сложно, — начала Дайна, все еще не до конца веря в то, что правда это говорит. — А все, между прочим, правда сложно.
— Увиливаешь от ответа, рыжуля, — тут же подметил ехидно Люсьен.
— У лучших учусь, — парировала Дайна, уже специально показав ему язык. Она выдержала небольшую паузу, но затем все-таки решилась продолжить: — Ты придурок, Люсьен. Абсолютный, тотальный придурок с горой каких-то заморочек и темных мест, которые я никогда не пойму, потому что ты мне ни за что не расскажешь, а сама я лезть не буду. Периодически мне навязчиво хочется свернуть тебе шею, иссушить, запереть в каком-нибудь шкафу, а потом сбросить его в какую-нибудь Марианскую впадину… — А потом самой смешно стало. Дайна хихикнула, тут же прикрыв рот ладонью. Останавливаться сейчас было уже глупо. — Но мне с детства нравятся злодеи. Ну, знаешь, Драко Малфой в «Гарри Поттере», Саурон во «Властелине колец»… Не люблю хороших парней. И, если меня не грохнут, когда я в очередной раз буду прикрывать твою безрассудную задницу, мне кажется, у нас может что-то… получиться. Не прямо сейчас, не в данный конкретно момент, но… Для меня в отношениях главное взаимопонимание и способность терпеть то, что твой возможный партнер — ходячая катастрофа, которую нужно спасать неизвестно от чего и неизвестно как, а мы, как я думаю, достигли уже и того, и другого.
И тут, ей хотелось бы верить, сердце Люсьена екнуло хотя бы на секунду, потому что сердце самой Дайны не сразу вспомнило, что такое нормально биться. Слова пошли сами собой, и Дайна даже пожалела, что не может заткнуть саму себя заклинанием.
— Ты украл меня из родного дома, не дал закончить школу, поступить в университет, нарожать кучу маленьких рыжих детишек…
— Из тебя никогда не получится матери, — неожиданно серьезно заметил Касл.
— Да плевать, Люсьен! У меня были мечты, планы. Я была уверена, что из меня получится прекрасный психолог, а свои дары я планировала использовать только ради того, чтобы узнать, что посоветовать очередному бедняге. И тут врываешься ты, весь такой красивый, и не оставляешь мне никакого выбора. То есть выбор был, не спорю…
— Я все еще милосерден, — усмехнулся Люсьен. А то, что выбор, который он предоставил, был однозначным — это сущие мелочи.
— И не умеешь выбирать время для своих бесценных реплик, — парировала Дайна, почему-то широко улыбаясь. — И я вроде как должна тебя ненавидеть. Буквально каждая встреченная мною ведьма орет мне, что дружба с тобой для меня ничем хорошим не закончится. И я знаю, что да, не закончится. Я не вижу своего будущего, но я это чувствую. И знаешь, что самое интересное и страшное одновременно? — Тут улыбка стала еще шире. Говорить правду не очень приятно, но… так проще. — В семнадцать я не была собой нынешней, способной убить парочку вампиров, на которых ты показал, просто потому, что они о тебе не так подумали, но… кое-что я умела. И я могла бы свернуть тебе шею, а потом бежать так далеко, как только могла бы, наложив на себя и семью несколько заклинаний сокрытия. Я могла бы. Но у меня даже мысли не возникло это сделать! — Не дышится совсем. — Я сбежала с сумасшедшим вампиром неизвестно куда, а теперь готова положить голову за то, чтобы ты, придурок этакий, продолжал вот так вот улыбаться и просто жить. Не знаю. Считай, наверное, что я тайно в тебя влюблена. Я этого вслух не скажу. Но то, что я привязана к тебе настолько, что меня саму это пугает — это факт.
Уровень неловкости возрос до неприличия, когда Дайна поняла, что даже вечно болтливому Люсьену нечего ответить на ее пламенную речь. Улыбался только да глаз с дороги не отрывал. Дайна тоже отвернулась к окну, и как бы она не пыталась отвлечься, дурацкая счастливая улыбка не сходила с ее губ. Теперь дышалось легче. Свободнее как-то. Черт. У Люсьена, наверное, каждое слово на подкоре отпечаталось, а Дайна вроде и не жалела об этом. Пусть будет так. Как провидица, хоть и не самая успешная, Дайна знала, что иногда проще смириться и принять происходящее.
А Новый Орлеан тем временем был все ближе, а Дайна, в сущности, не узнала ничего жизненно важного, только почти призналась Люсьену в любви.
Черт. Надо было спросить у него про любовь к рыжим. Что-то подсказывало Дайне, что она у Люсьена не первая рыжая.