Incrementum

Миннеаполис. Отрезанные пальцы в холодильнике, скорчившееся в могиле тело. Жёсткий гостиничный матрас. Рубашка, наброшенная на абажур. Янтарный свет падает на ее фигурку, прижатую к кровати его грудью. Ее колени согнуты под его плечами, ее чудотворные руки обхватывают его вересково-колючие щеки. Взгляд на ее лицо отзывается в нем болью: грубая короста на мраморном подбородке сильфиды, синяк на прекрасном лбу. Она невозможно миниатюрна, и он накрывает ее собой как изголодавшийся зверь, агрессивно оберегающий свою территорию. Входя в нее по самое основание, он трется о ее лобок. Ее внутренние мускулы сжимают его, сокращаясь в такт сердечному ритму. Быть внутри нее — словно ухватиться за край вечности. Прежде он никогда, ни с кем не испытывал ничего подобного. Порой в его голову закрадывается слабое подозрение, что Вселенная существует лишь потому, что в ней есть она. — Сильнее, — выдыхает Скалли и резкий безжизненный отблеск вспыхивает в черных кратерах ее зрачков. Он колеблется, слегка обеспокоенный, но начинает вжиматься в нее ещё глубже. Этого недостаточно. — Пожалуйста, Малдер, — тяжело дыша молит она, и он готов возненавидеть себя за то, что ему нравится отчаяние в ее голосе. — Сильнее. Я хочу все забыть. На корню задушив угрызения совести, он собирает в кулак всю свою решимость, почти выходит из ее тела, а затем что есть силы подается вперед. Гортаный вой, которым она оглашает комнату, пробирает до костей, заставляя вибрировать все его внутренности. Обрамляя ее лицо руками, словно защитной рамкой, захватив в ловушку мягкий клубок ее плоти, он яростно впечатывает себя в нее до тех пор, пока она не вскрикивает и не кончает волной горячей жидкости, смачивая его живот и простыни. Твою мать! Чёртово дерьмо! Он был уверен, что все рассказы об этом - выдумки, в жизни такого не бывает. Издав звук, больше всего напоминающий рык, счастливо улыбаясь, он продолжает резко двигать бедрами, гордый собой и возбуждённый больше, чем когда-либо. Господи, он сейчас кончит. Может ли он кончить в нее? Не разозлит ли ее это? Пьет ли она таблетки? Но внезапно стоны, издаваемые Скалли, едва отошедшей от эйфории, наполняются горечью и, прежде чем он успевает понять, что происходит, она уже сотрясается от рыданий. Его сердце разлетается на тысячу осколков и он немедленно останавливается. Крепко обхватив ее, откатывается с влажного пятна на простынях и, прижимая Скалли к себе, позволяет ей кулаками колотить по его груди, изрыгать проклятия, и рыдать, и дрожать. Всё ещё находясь в ней, он круговыми движениями гладит ее спину, пытается успокоить своим бессвязным лепетом, целует ее волосы. — Я здесь, — шепчет он. — Ты в безопасности. Это я. Это всего лишь я, малышка. Весь обратный полет до округа Колумбия они держатся за руки. И больше никогда не вспоминают о случившемся.