Примечание автора: Эта часть может задеть ваши чувства.
Примечание переводчика: Подтверждаю. Глава с честным NC-17, который далеко не всегда подразумевает секс.
Рождество в Сан Диего. Беременная Тара неимоверно, экстремально женственна: с грудью, едва вмещающейся в платье, исполосованная, словно тигр, пурпурными стриями (1), пахнущая молоком и хлопком. В ее присутствии Скалли чувствует себя хрупкой и злобной, старой и увядшей. Лишней. Она помнит ту ночь, когда Билл сделал Таре предложение. Это случилось незадолго до ее похищения. Она была у Малдера, вместе с ним разбираясь с очередным делом, когда ее мать позвонила, чтобы сообщить новости. На кофейном столике, заставленном бутылками Шайнер бок (2) и заваленном коробками с супом фо (3) из ближайшего вьетнамского ресторанчика, теснились папки с документами. «А ты знаешь, — спросил тогда Малдер, — что Тара — это женское воплощение Бодхисаттвы (4)? Твой брат заполучил Луну изначального сознания, Скалли. Верховную Мать. Лотос ночи». Он тогда немного перебрал и невпопад пытался флиртовать. Скалли нервно хихикнула, откинулась на край дивана и закинула ноги Малдеру на колени. «Тара республиканка. Сомневаюсь, что она способна стать каким бы то ни было лотосом». Но вот она — Тара, хранительница мира, носительница живучей бластоцисты (5), нового человеческого существа, материализовавшегося из эфирного небытия. Скалли кладет руку на подрагивающий живот Тары и вдруг ее пронзает понимание, что она никогда не узнает, каково это — заключать в себе два бьющихся сердца. Она живёт в окружении оружейной брони и трупной плоти, гнили и катастроф. Ее пальцы, обернутые в латекс, омыты рекой Стикс. Неудивительно, что жизнь не хочет иметь с ней дела, ведь она — лучшая подружка смерти. И порой, как в это Рождество, товарка преподносит ей подарки. Хриплый призрачный голос Мелиссы вклинивается в телефонную линию, и внезапно Дана обретает дочь. Эмили. Ее странное дитя. Спокойная, по-ирландски искренняя, не по-детски серьёзная, что так часто встречается у тяжелобольных. Крупная для своих лет, похожая в этом на Билла. Такая, какими, наверное, были бы дети Малдера. Конечно, Эмили сразу же влюбилась в него. Своими резкими романтическими чертами лица, флёром всепонимания, он в течение многих лет очаровывал женщин клана Скалли. Опасное томление разливалось в ее груди, когда она видела их вместе. Каким замечательным отцом он мог бы стать, если бы не стал тем, кем был. Вы ее родители? Эмили… Эти волосы цвета корицы, этот не по возрасту серьезный взгляд, эта маленькая жизнь, полная страха и боли. Ей полагалось набирать полные горсти одуванчиков в окрестных полях, купаться в океане, есть августовскую клубнику прямо с куста, ходить в научный лагерь, играть в софтбол в парке. Ей полагалось слушать старые пластинки Скалли с записями панк-групп, часами висеть на телефоне, болтая с подружками, влюбляться… Ей полагалось тайком ускользать из дома, тайно пить темное пиво, спорить за обеденным столом с седеющим Малдером о том, сто́ит ли ей поступать в Оксфорд или Йель. Но ее ребенок — просто научный эксперимент, безликий испытуемый, лабораторная крыса. Всего через семнадцать дней после того, как она впервые увидела свою дочь, Скалли уже стояла у ее больничной койки и сжимала в своих ладонях маленькую руку, тщетно пытаясь удержать ускользающую жизнь. Откинув мокрые от пота волосы с холодного чистого лба Эмили, Скалли рассказывает своему ребенку о прекрасной жизни, которую они могли бы вести вместе. Ее глаза сухи, но внутри клокочет отчаянная ярость. Тело Эмили увозят. Двадцатью минутами позже и двумя этажами выше Тара, наконец, рожает сына. Скалли задыхается в пустоте и одиночестве больничной уборной, садится на унитаз и обнаруживает, что трусики полностью пропитались бесполезной кровью. На похороны Малдер приносит цветы. Эта привычка, несомненно, заложена в нем благородным воспитанием. Он принес лилии после убийства ее сестры. Розы — после того, как изнасиловал ее, занеся своей спермой инфекцию на ещё незажившую татуировку. Гвоздики из магазина на углу украсили отделение онкологии. Для ее мертвой дочери выбрана гипсофила (6). Он кладет цветы и склоняется к ней. Нежность в его взгляде вынуждает ее простить ему все. Она открывает гроб Эмили, страстно желая увидеть знакомое, успокаивающее лицо смерти, но находит лишь песок, мешковину и каплю золота. Дом Билла — филиал военно-морской базы. Он полнится истошными криками Мэттью и приглушенным воркованием Тары. Внизу лежит на выделенном ему диване непрошеный и нежеланный гость. Скалли не может уснуть. Она встает с кровати, идёт в ванную и извлекает тампон, избегая смотреть на свое отражение в зеркале. Малдер, разумеется, не спит. Ступеньки поскрипывают под ее лёгкими шагами, и он приподнимается, чтобы встретиться с ней взглядом. Его глаза заплаканы. Волна ярости ослепляет ее — как он смеет? У него уже есть маленькая девочка, которую нужно оплакивать. Эмили принадлежит ей. Вы ее родители? Скалли молча подходит к дивану, по пути скидывая трусики, скрывающиеся под слишком большой для нее футболкой «Никс». Давным-давно она стащила эту футболку у Малдера и с тех пор использовала как пижаму. Скалли садится на него верхом, устраиваясь на его теплых коленях. Малдер явственно колеблется, в темных глазах плещутся скорбь и тоска. Затем легко кладет руки ей на бедра. — Скалли, это не то, чего ты хочешь. — Его голос густой и низкий, он льется как патока, как деготь. Сверху доносится очередной вопль Мэтью. Скалли истекает кровью, пачкая колени Малдера и цветочную обивку дивана Тары. Запустив руку в его штаны, она обхватывает вялый пенис. Малдер неловко вздрагивает. — Ты должен был сказать мне, — резко шепчет она, зажимая слова между зубами, как кинжал. — Ты должен был сказать мне, что они забрали мои яйцеклетки. Это мое тело. Я имела право знать. — Я не хотел… ты была больна… — он тянется к ее лицу, но она резко смахивает его ладонь свободной рукой. — Заткнись. — растопырив пальцы, она обхватывает его яйца и наслаждается тем, как его член набухает под ее ладонью. — Я должна была узнать, что со мной сделали, в присутствии судьи, Малдер? Чужого человека? Она убирает руку, чтобы лизнуть пальцы и собрать слюну: совершенно ненужный сегодня рефлекс, ведь между ее бедер — море кровавой влаги. Вы ее родители? Малдер нежно отводит ее руку ото рта. — Остановись, Дана. Но все же он позволяет ей провести влажным пальцем по головке его наполовину твердого члена, позволяет ей соединиться с ним, позволяет ей начать неловко двигаться. Она впивается ногтями в его серые, как вереск, плечи, оставляя на футболке темно-багровые полосы. Он накрывает ее запястья своими широкими ладонями. — Что еще ты от меня скрываешь? — спрашивает она дрожащим голосом. Он страдальчески морщится и это, кажется, лишь подстёгивает ее продолжить допрос. — Какого ещё унижения мне ожидать от тебя? Она хочет, чтобы он причинил ей боль, ударил ее, хочет, чтобы он взял ее, как сделал после случая с Джерсом, хочет, чтобы он заставил ее забыть. Живот сжимается в знакомой женской судороге. Его член становится мягким. Отвращение подкатывает к ее горлу, и она ударяет его кулаком в грудь, соскакивает с дивана, хватает с пола трусики и мчится обратно наверх. Судорожный визг Мэтью почти сотрясает стены. Кажется, на этот раз ему вторит плач Тары — всхлипы безнадежно измученной молодой матери. До слуха доносится приглушенный, расстроенный тенор Билла. Как мама может спать посреди этого ада? Что за чёртово снотворное она принимает? Скалли добирается до своей комнаты и, захлопнув дверь, жалким калачиком сворачивается на кровати. Слезы, наконец, наворачиваются на глаза. Через пару секунд она слышит, как дверь снова открывается. Маленькая кровать прогибается под тяжестью тела Малдера, когда он проскальзывает под простыни. Скалли тихо плачет, пока его руки обнимают ее, пока он укрывает собой ее иссушенное, выпотрошенное тело. Она ненавидит себя за эту отчаянную любовь к нему, неистово жалеет, что поцеловала его тогда в Бельфлере. Он — царь Мидас (7), и рано или поздно все, к чему он прикасается, становится прекрасным и безжизненным. (1) Стрии — дефект кожи в виде узких волнистых полос разной ширины, имеющих окрас от белого до красно-фиолетового, локализующихся преимущественно в местах наибольшего растяжения кожи. Могут появляться на животе во время беременности. (2) Шайнер — линия пива, произведенгого пивоварней Spoetzl, расположенной в городе Шайнер, штат Техас. Шайнер бок — флагманский напиток пивоварни, темный лагер, широко распространенный в США. (3) Фо — блюдо вьетнамской кухни, суп с лапшой, в который при сервировке добавляют говядину или курятину, а иногда кусочки жареной рыбы или рыбные шарики. Лапшу для супа обычно делают из рисовой муки. (4) Бодхиса́ттва — в переводе с санскрита «тот, чья суть (саттва) — пробуждение (бодхи)». В буддизме — существо (или человек), которое приняло решение стать буддой для блага всех существ. Тара — в переводе с санскрита «Спасительница» — в женщина-бодхисаттва, женское существо, достигшее совершенства и освобождения, но отказавшееся от ухода в нирвану из сострадания к людям. (5) Бластоци́ста — ранняя стадия развития зародыша млекопитающих (в том числе человека) (6) Гипсофила — на английском одно из названий цветка звучит как Baby’s breath (дыхание ребенка). (7) Мидас — царь Фригии. По легенде, бог Дионис наградил его способностью превращать в золото все, к чему он прикоснется.