Incrementum

По воле судьбы Дана Скалли снова начинает верить. Ее мистицизм рожден невосполнимой утратой и глубокой любовью, видениями и испытаниями, ду́хами и тенями. Кассандра Спендер исчезает в недрах космического корабля, втянутая туда полосой света по велению колонистов. Четырехликий ангел возвращается за своими рожденными на Земле дочерьми. Собственное дитя Скалли сгинуло в небесном пламени. Она действительно видела все это и до глубины души прочувствовала реальность происходящего. Когда ей было двенадцать лет, а Мелиссе — четырнадцать, мать отвезла их на побережье посмотреть на китов. День выдался мрачным, но всем троим было тепло в колючих вязаных джемперах Ахава. Скалли помнит, что ощутила присутствие горбачей еще до того, как увидела их: огромные тени, промелькнувшие под строем рыбацких лодок, ду́ши, поднимающиеся из темноты. Один за другим они перекатывались над поверхностью океана, так близко, что, казалось, протяни руку - и коснешься. Огромные гладкие тела, словно покрытые резиной, всплывали к свету из мрачных глубин. Один кит плыл прямо под килем их судна. Задыхаясь от магической мощи, источаемой этими гигантами, вцепившись побелевшими пальцами в кормовой релинг, Скалли смотрела вниз сквозь толщу воды прямо в потусторонний глаз, в котором светилась душа. Сейчас она испытывала сходные чувства. Малдер не верит ей. Он списывает ее возрожденную и вновь обретенную веру на слабость, а ее видения называет последствиями личных травм. Прошло несколько недель с тех пор, как они были вместе, с тех пор, как они хотя бы целовались. Они никогда не целовались просто так. Кольцо его бабушки до сих пор пылилось на прикроватной тумбочке. А самое отвратительное, что он лгал ей, медленно, по кусочкам обрубая то, что, по его собственным словам, ценил больше всего. Ее доверие. Она следует за ним в тот паршивый мотель почти надеясь, что застукает его не с информатором, а с другой женщиной. Менеджер, втайне предвкушая скандал, и не скрывая любопытства, вопрошает: — Вы его жена? Она чувствует, как внезапно засосало под ложечкой. — Ничего подобного. Она ждет в его квартире, нервно стирая костяшки пальцев о масляную кожу дивана. Террористическая организация, биотоксин, плавящий плоть. Среди всех опасных вещей, с которыми им приходилось сталкиваться, он выбрал самые нелепые. Боже, Малдер! В замке скрежещет ключ, и, спотыкаясь, предмет ее треволнений вваливается в квартиру. В ослепительном свете, льющемся из коридора, его силуэт кажется размытым. Она жаждет крови, но при взгляде на его сломанный искривленный палец огонь ее ярости немного затухает. — Им по-прежнему что-то нужно от меня, — произносит он, когда, усевшись на кофейный столик, она прикладывает лед к его истерзанной руке. — И я чувствую, что кое-кому Хейли доверяет еще меньше, чем мне. Тому, кто отдает ему распоряжения. Это некто по имени Август Бремер. Я пока не встречался с ним. Сидя перед Малдером на коленях, Скалли вправляет ему кость и туго перебинтовывает палец. Она испытывает мрачное удовольствие, слыша скрежет его стиснутых зубов. — Черт тебя побери, Малдер, будь осторожен, — ее голос отчаянно звенит. Он многозначительно смотрит на нее сверху вниз, и, помимо воли, пальцы Скалли оказываются в его грязной шевелюре. О, храбрый, безрассудный воин! Глубокий трепет, порожденный любовью, проходит через ее плоть. Как же сильно она соскучилась по нему! — Я… не могла вынести… — голос Скалли срывается, но губы Малдера заставляют ее замолчать, в то время как большие шершавые ладони крепко обхватывают основание ее шеи. Испытывая невероятное облегчение, она позволяет себе таять в его объятиях. Грубое проникновение его языка в ее рот вытесняет все рациональные мысли. Жар меж бедер становится все сильнее. Необъяснимым образом они оказываются на полу, полураздетые и обезумевшие от вожделения. Его футболка измята и пропитана по́том, и он кусает губы в тщетной попытке сдержаться. Задыхаясь, она неистово скачет на нем, даже не удосужившись сбросить брюки, спутавшиеся вокруг одной голени. - Ска... черт, — рычит Малдер, делает рывок и, крепко обхватив ее руками, переворачивает одним резким неуловимым движением. Голова Скалли с громким стуком ударяется об пол, но ей наплевать, потому что он отчаянно и бездумно трахает ее, едва не разрывая на части. Его руки нащупывают воротник ее рубашки, а затем он резко разрывает его, так, что пуговицы брызгами разлетаются по полу. Зубами он срывает с нее бюстгальтер, прикусывает твердый сосок и втягивает его в рот в то время как его член врезается в нее так сильно, что отголоски этой ночи, она уверена, будут аукаться ей еще несколько дней. Он просовывает здоровую руку между ними и прижимает пальцы к ноющему клитору, позволяя ее телу доделать остальную работу. Словно не один, а десять Малдеров водят по ней языками, прикусывают, сжимают и трахают, и ее внезапный оргазм настолько интенсивен, что это почти больно. Когда она кончает, содрогаясь под ним, он вводит пальцы ей во влагалище. И она готова рыдать от этих ощущений, от чувства невыносимой наполненности. Мышцы вагины судорожно сжимаются вокруг его члена, и Скалли трясет от первобытного хаоса происходящего. Малдер громко вскрикивает и начинает извергаться в нее. Он вытаскивает мокрые пальцы из влагалища и, зажмурившись, безжалостно сжимает ее обнаженную грудь. Остаются только жар, влажность, болезненная чувствительность, набатный стук сердца. Он обессиленно падает на нее, взмокший и тяжело дышащий, безмолвный. Замерев, она крепко сжимает его в объятиях, стараясь сдержать льющиеся слезы. Его член смягчается и выскальзывает из нее. На ковер струится непристойно обильный поток спермы. — Мне пора, милая, — извиняется Малдер, проведя языком по ее шее и поцеловав в подбородок. Скалли вспоминает тени под холодной рябью воды, соленый морской воздух, глаза кита. — Я знаю, — кивает она. — Я знаю.