Incrementum

Осень неумолима. Сводящие с ума дни, проведенные в шумном пространстве общего офиса и напряженная программа полуночных вскрытий и охоты на оборотней сменяются грудами навоза и полями сахарной свеклы. Неоплодотворенные яйцеклетки по-прежнему лежат в холодильнике. В Калифорнии у Патрика Крампа взрывается голова. Скалли думает о Диане. Представляет, как та хозяйничает в их подвальном офисе, возится с уцелевшим лабораторным оборудованием, заполняет шкафы документами, полностью разрушая запутанную файловую систему, к которой они с Малдером пришли после долгих лет взаимных придирок и компромиссов. Путешествие на дрейфующий корабль-призрак, затерянный в Бермудском треугольнике, могло бы стать долгожданным приключением, если бы не тошнотворный ужас, который испытывает Скалли, когда они находят Малдера плавающим в воде лицом вниз. Позже, в больнице в Вашингтоне, она узнает, что сломала ему ребро, проводя сердечно-легочную реанимацию. Малдер всё ещё под кайфом от обезболивающих, любит весь мир и болтает без умолку, словно легкомысленная белка. Беглый взгляд в его медицинскую карту показывает, что ему дали слишком большую для его веса дозу лекарств, и Скалли, вне себя, грозит медсестрам страшными карами, пока те испуганно не передают Малдера на ее попечение. При этом она полностью игнорирует восторженные возгласы Лэнгли, наблюдающего за ней из-за угла: «Давай, девочка!» Байерс садится за руль машины Стрелков, чтобы подвезти их до дома. Отпущенные в свободный полет мысли Малдера мечутся от эзотерики и экспериментов Ганцфельда (1) до проклятия Бамбино (2). К тому времени, как они добираются до ее квартиры, он остро отточенными аргументами в пух и прах разносит все теории Фрохики, и Скалли невольно задается вопросом, каково это – обладать таким блестящим умом. - Малдер раздевается до трусов и плюхается в кровать, опираясь на лежащую в изголовьи груду подушек. Надев пижаму, Скалли умывается, слушая, как он громко рассуждает о глобстерах (3) и эффингемском скелете (4). Кольцо по-прежнему поблескивает на ее прикроватной тумбочке, забытое и сейчас незаметное для обоих - просто часть пейзажа ее спальни. Малдер трещит не умолкая. - Господи, Малдер, успокойся, - ворчит Скалли, выходя из ванной, и он делает паузу, криво ухмыляясь и протягивая руку в ее сторону. Она подходит ближе и проводит пальцами по его мягким наэлектризованным волосам, ещё раз на всякий случай проверяя, цела ли его голова. - Кадборозавров (5) не существует. Почти все их якобы обнаруженные останки были идентифицированы как рыбы-иглы или гигантские акулы, так что... - Да, но подумай о непостижимых просторах океана, Скалли! Разве не логично, что где-то там должны обитать существа, о которых мы просто не знаем? Кто, например, живёт в Марианской впадине? Кроме того, есть образчики, чья идентификация пока не смогла полностью удовлетворить исследователей. Семнадцать свидетелей видели его в 1895 году. Семнадцать! И подобное существо – это прецедент в мифологии. В Сешелте (6) его называют Тчайн-ко, - продолжает он, проводя костяшками пальцев по изгибу ее талии, глядя на нее снизу вверх. В его глазах – озорные огоньки. - Малдер, заткнись. Он усмехается, и Скалли с трудом подавляет желание ущипнуть его за нос. - Ты останешься со мной, док? - Он просовывает палец в отверстие между пуговицами ее пижамы возле живота и слегка дергает. - Ага, - отвечает она, убирая от себя руку Малдера, чтобы переползти через его ноги на свою сторону кровати. – Тебя нужно проверять каждые два часа. Ты получил сотрясение мозга, забыл? Он хватает Скалли, когда та пытается перебраться на свою половину постели, и перекатывается сам, чтобы поймать ее в объятия, так что в конце концов она утыкается ему в бок. Скалли притворно-разочаровано фыркает, но когда женщина вольно или невольно соприкасается с красивыми грудными мышцами Фокса Малдера, ей мало что остается, кроме как прижаться к нему и устроиться поудобнее. - На том корабле было неплохое радио, Скалли, - бубнит Малдер ей в волосы. - В каюте капитана стояла, кажется, модель NT1, одноламповая. Никогда не видел такую в столь хорошем состоянии. Безумно красивая. Я имею в виду, это же такой кусок истории! Твоему отцу, вероятно, это понравилось бы. Послушай, тебе сто́ит рассказать об этом Биллу. Конечно, я бы и сам ему сказал, но этот парень меня ненавидит, а кроме того, у меня даже нет его номера телефона. - Малдер... - А Тара меня не ненавидит. И твоя мама меня любит. Она так и сказала, когда позвонила мне в мой день рождения, ты знала об этом? Я ее тоже люблю. Она походит на тебя. - Мал... - Почему ты больше не носишь красное? Помнишь, у тебя когда-то был тот миленький клетчатый костюм, который ты надевала в Смитсоновский институт, когда мы встречались с тамошним этнобиологом? Когда это было, в 93-м? После случая с дьяволом из Джерси... - Малдер, у тебя цветовая слепота! Ты даже не знаешь... - О, я прекрасно знаю, когда ты одета в красное. Я это чувствую. Ты буквально оживаешь. Назови меня сумасшедшим, но это правда. Он наклоняется ниже, бормоча в пробор ее волос: - Тебе следует чаще надевать красное. В 39-м году ты была одета в невероятное красное платье, волосы уложены волнами, ты танцевала, и все в том бальном зале смотрели только на тебя. Твоя грудь, между прочим, выглядела фантастически, - одной рукой он расстегивает верхнюю пуговицу ее пижамной кофты и, словно подчёркивая свои слова, запускает пальцы ей в декольте. - Я бы с удовольствием сводил тебя куда-нибудь, чтобы все увидели то красное платье. Какой у тебя размер? - Малдер... - Его ладонь скользит ниже, трение посылает волны тепла по ее телу. Его губы касаются ее уха. - Осторожнее, помни о своем ребре... - Ты была великолепна. Эдакий маленький задира. Ты заставила этих нацистов Manschetten haben (7). Он нарочито искажает произношение, и Скалли невольно фыркает. - Ты спасла мир, я уже говорил об этом? На самом деле, - миры - во множественном числе. Наш, и их, и неизвестно сколько прочих… А ещё ты мне врезала. У кошечки оказались острые коготки. И теперь я знаю это лучше всех, правда? - Малдер! - она хихикает, потому что он добирается до одной из ее грудей и начинает мять ее сквозь шелк пижамы, щиплет сосок, явно разочарованный тем, что не может ощутить тепло кожи. Тогда он сдается, медленно опускает руку к поясу ее пижамы, и она чувствует, как в предвкушении дрожат мышцы живота. - Малдер, нет. Никакого физического напряжения. Его рука проникает ей в трусики. - А кто сказал, что я буду напрягаться? - бормочет он, покусывая ее ухо. - Это все для тебя, Скалли. И, кстати, нам сто́ит задуматься о том, чтобы делать это почаще, ты так не считаешь? Почему мы вообще притворяемся, что не спим друг с другом? Добрую половину времени всё, о чем я думаю – это как заставить тебя кончить... Мысль о том, что Малдер фантазирует о ней на работе, в спортзале, стоя в пробке, внезапно лишает Скалли сил, и она непроизвольно делает резкий выдох. Пытается сформулировать ответ, но Малдер уже укладывает ее на спину, ладонью поглаживая волосы на ее лобке, опускаясь, дразня, все ниже и ниже - всюду. Теперь его пальцы расположились по обе стороны от места, где сходятся ее половые губы, слегка потирая их, ободряя. Скалли чувствует, как ее плоть набухает и набухает под его пальцами, и выступ клитора жаждет внимания. - Ты чертовски красива, ты знаешь об этом? - его голос сладкий и томный, как горький шоколад, как хороший эспрессо. - Конечно, знаешь. Разве ты можешь этого не знать? То, как все вокруг смотрят на тебя… Ещё несколько мягких, легких поглаживаний, и она хрипит, раздвигая колени. - Я люблю наблюдать, как люди смотрят на тебя, Скалли. Мужчины, женщины… Мне нравится сознавать, что только я могу делать с тобой то, о чем все они могут лишь мечтать. Потому что ты моя девочка, не так ли? Боже, она такая влажная… Ей так отчаянно хочется, чтобы он прикоснулся к ней. Она трется о его руку, и он вознаграждает ее легким укусом за ухо. - Скажи мне, что я прав. Она закусывает нижнюю губу и жалобно кивает. Черт, конечно прав. Будь он проклят. - Скажи это вслух, - уговаривает он, и взрывной разряд гнева, проходящий по позвоночнику, лишь ещё сильнее разжигает ее страсть. Она должна кончить. Прямо сейчас. Убить его можно и позже. - Верно, - шепчет она срывающимся голосом. - Я твоя девочка. Он удовлетворенно мычит и проводит двумя пальцами между ее половыми губами, обмакивая в теплую влагу. Скалли сквозь зубы втягивает воздух и ступнями сминает простыни. - Какая нетерпеливая, - поддразнивает Малдер и с лёгким нажатием скользит пальцами по клитору. Все ее существо пульсирует от желания. - И это я тоже люблю в тебе, Скалли: ты такая целеустремленная! - Маллдр, пожалуйста... просст... - Просто что? Сейчас она способна лишь тяжело дышать в ответ. - Вот это - то, что ты хочешь? - И он плавно вводит пальцы в ее влагалище на длину двух суставов. Не встречая сопротивления, он задерживается в этом идеальном месте, улыбаясь, как пьяный инкуб (8). Она задыхается и двигает бедрами, сжимая его запястье. Так приятно. Так хорошо. Он медленно убирает руку, целуя ее в висок, и, о боже, она чувствует, как его безымянный палец проходит по ее промежности, покрытой влагой. Теперь этот длинный палец скользит по ее заднице, зажигая расположенные там нервные окончания, заставляя мышцы гореть и сжиматься. О, черт возьми, да. - Тебе это нравится? – нежно шепчет он, полностью контролируя ситуацию. – Все нормально? - Да, да... - стонет она, и Малдер одобрительно урчит, приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть ей в лицо. Его глаза узкие, блестящие, довольные. И снова два пальцы внутри нее, безымянный скользит по анусу, большой - на клиторе. - Правильно, - произносит он. – Сейчас ты кончишь для меня. А я буду наблюдать за тобой. Он все сильнее прижимает безымянный палец к ее анусу, а средним и указательным массирует чувствительное местечко внутри ее влагалища - так сладко, так настойчиво. Его глаза удерживают ее взгляд, его срывающийся голос ведет ее вперед. - Ты так хороша, Скалли, черт побери. Не закрывай глаза. Посмотри на меня. Смотри. На. Меня. Только на меня. Я чертовски люблю твою милую... симпатичную... тугую пизду. Я люблю трахать тебя... мне нравится лизать тебя... ты вся моя... Кончи для меня. Покажи мне. Я хочу это увидеть. Давай, Скалли. Кончи. И она делает это. Делает великолепно, дрожа всем телом и издавая громкие стоны, будучи под его полным контролем. Она пытается справиться с собой, чтобы повиноваться ему, чтобы не отводить взгляда. Он тоже стонет, пожирая ее глазами и раскрыв рот, когда она корчится на его руке. Кажется, проходит вечность прежде чем дрожь, сотрясающая Скалли, стихает. Малдер вытаскивает пальцы из ее влагалища и проводит ими по ее губам. Она покорно слизывает собственные соки, узнавая свой вкус – насыщенный и дикий, как морская соль. - Вот она, моя хорошая девочка, - мурлычет Малдер, с самодовольной ухмылкой чуть отодвигаясь в сторону. - Твоя хорошая девочка? – слабо хихикая, переспрашивает Скалли, все ещё часто и прерывисто дыша. - Да, и я подтверждаю свою оценку. - Он плюхается на спину, совсем забыв о сломанном ребре, и вздрагивает от боли. Скалли отворачивается, чтобы установить будильник на 1:30, а затем укладывается, вновь обняв Малдера. Она устраивается на его груди, приникнув щекой к теплой коже. Прижавшись теснее, она невольно задевает коленом его позабытый стояк. Слегка наклонившись, Скалли легонько сжимает твердый член в знак утешения. Малдер проводит рукой по ее волосам и целует в лоб. - Я действительно подразумевал то, о чем сказал раньше. - Что я хорошая девочка? - весело уточняет Скалли, прикусывая его сосок. - Эй! - вскрикивает он возмущённо, корчась от неожиданности. - Или что я убедила нацистов Manschetten haben? Он приподнимает ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, и, заправляя ей за уши выбившиеся прядки, ждет, когда она вновь станет серьезной. - Я люблю тебя. Очень сильно. Она давно знает об этом, но все равно слышать признания из его уст приятно. Скалли притягивает его ближе и нежно целует, борясь с подступающими слезами. - Я тоже тебя люблю. Извини, если моя шутка в больнице оказалась неудачной. - Все нормально. Я привык к этому. - Малдер улыбается, и Скалли, невольно щелкнув зубами, снова прижимается к нему, убаюканая стуком его сердца. Спроси его, - тихо шепчет ее внутренний голос. - Сейчас, прямо сейчас! Но Скалли игнорирует этот порыв, потому что Малдер под кайфом, а сама она устала, и нечто более насущное приходит ей в голову. - Малдер? - Хмм... - Когда ты исчез... я пробралась в подвальный офис, и там зазвонил телефон. Я взяла трубку... - она делает паузу и нервно сглатывает. - Это был Курильщик. Он... он думал, что говорит с Дианой. Она чувствует, как тело Малдера напрягается под ней, но упрямо продолжает: - Почему он звонит ей? Почему они вообще общаются? - Скалли... - Просто у меня плохое предчувствие... - Тебе не нужно об этом беспокоиться, договорились? Диана на нашей стороне. Послушай, я знаю ее. Она хороший человек, и ты бы поняла это, если бы только… - он вздыхает, зажимая пальцами переносицу. - Давай поговорим об этом позже, хорошо? Я не хочу сейчас даже думать о Диане. Я хочу только тебя, меня и вот этого, - он поводит рукой в пространстве перед собой. - По крайней мере, на какое-то время. Всего лишь немного покоя. – Он легко поглаживает ладонью ее плечо, уткнувшись носом ей в волосы. - Ладно? - Ладно. - Увидимся через два часа, док. - Спокойной ночи! (1) Эксперимент Ганцфельда - это псевдонаучный метод, используемый в парапсихологии для проверки людей на экстрасенсорное восприятие. В типичном эксперименте Ганцфельда человек - "приемник" располагается в удобном кресле с привязанными к глазам половинками шариков для пинг-понга, освещаемых красным светом. Также на нем надеты наушники, через которые воспроизводится белый или розовый шум. "Приемник" должен находиться в состоянии легкой сенсорной депривации в течение получаса. В это время «отправитель» информации наблюдает за случайно выбранным объектом из нескольких предложенных ему, и пытается мысленно передать информацию о нем "приёмнику". "Приемник" должен в течение 30 минут вслух описывать то, что он «видит». Его слова записываются экспериментатором, который, в свою очередь, не видит объекта. Затем "приемник" выводится из состояния депривации и получает набор возможных объектов, из которых должен выбрать тот, который больше всего походит на изображения, которые он "видел". (2) Проклятие Бамбино (англ. Curse of the Bambino) — одно из самых известных бейсбольных суеверий, объясняющее неудачи команды «Бостон Ред Сокс» на протяжении десятилетий. В конце 1919 года «Бостон», выигравший 3 из 5 последних Мировых серий, продал в «Нью-Йорк Янкиз» одного из лучших бейсболистов всех времён Бейба Рута (Бамбино). В течение следующих 84 лет никогда не выходившие до этого в финал ньюйоркцы становились чемпионами 26 раз, первые 4 из них — с Рутом. «Ред Сокс» же за это время ни разу не сумели завоевать титул, четырежды уступив в Мировой серии с минимальным отрывом 3:4 и потерпев ряд других досадных поражений. Серия неудач привела к появлению поверья, что их причина кроется в проклятии, вызванном продажей Рута. Постоянные поражения «Бостона» в решающих матчах стали объектом многочисленных шуток, а болельщики команды считались добровольными страдальцами. Считается, что проклятие было снято в 2004 году, когда «Ред Сокс» одержали беспрецедентную волевую победу над «Янкиз» в Чемпионской серии Американской лиги, а затем разгромили в Мировой серии «Сент-Луис Кардиналс». (3) Глобстер, блоб — неопознанная органическая масса, периодически выбрасываемая на берега океанов или других водоёмов. Каждый раз глобстеров находят недалеко от воды, наполовину погруженными в грунт. По мнению криптозоологов, глобстеры могут представлять собой новые, неизвестные науке виды животных. (4) Эффингемский скелет – часть странного 40-футового существа, найденная на берегу озера Эффингем на острове Ванкувер, Канада, в 1947 году. Как подавляющее большинство туш якобы морских змей, эта в итоге была идентифицирована как тело разложившейся гигантской акулы. (5) Кадборозавр — гипотетически существующая морская рептилия, якобы обитающая у побережья Северной Америки. (6) Сешелт – город в Канаде, провинция Британская Колумбия. (7) Напугать, заставить бояться (нем.) (8) Инкуб (инкубон, инкубониус, лат. incubus, от incubare, «возлежать сверху») — в средневековых легендах распутный демон, ищущий сексуальных связей с женщинами, персонаж низшей мифологии народов Европы.