Comfort for two geniuses

      Дазай не любит пляжи от слова «совсем». Он никогда не понимал, чем людям так нравится светить своим телом в людном месте. Хотя, иногда разглядывать девушек в более открытой одежде ему бесспорно нравилось. И сейчас, когда вожатые решили провести дискотеку ни как обычно в спортивном зале. А на пляже, Осаму хотел просто спрятаться под кровать, чтобы его никогда в жизни не нашёл Достоевский. Точнее. Куда-нибудь спрятаться (желательно зарыться под землю и умереть там же), лишь бы его не нашли. Но не успевает парень уйти в тот же самый туалет, где без зазрения совести мог просто отсидеть те два часа, которые всегда длиться веселье, как в комнату врывается Хигучи, а следом за ней бедный Рюноске, что так и просит взглядом спасти его от этой энергичной блондинки. Сам же шатен прячется на втором ярусе и лежит ниже травы, тише воды. Главное — ни звука.       –Дазай-кун, а, Дазай-кун.       А вот и его личная головная боль пришла. Отношения Фёдора и Дазая, это не показывать их публично, но быть такими друзьями, что и продыху не дадут друг другу. Им ведь не должно было быть скучно в лагере? И каждый устраивает другому жизнь, чтобы не быть серой мышью.       Дазай и Достоевский пробуют выходить из зоны комфорта, ведь оба интроверты и способны общаться только между собою.       «Меня тут нет, меня тут нет, я не пойду на пляж. Меня тут нет…» — мысленно проговаривает про себя Осаму и прикусывает губу, отчётливо слыша каждый тяжёлый шаг русского по деревянному полу.       –Мы с Рюноске вошли, тут никого не было, — Ичиё легко улыбается и достаёт из ящика небольшое ожерелье и надевает его на шею.       –Нам нужно идти, Гин и Мичизу нас вечно ждать не будут, — мрачно отвечает брюнет, закончив поиск обычной белой футболки, надев ту.       Минуту-две и в комнате виснет тишина. Да такая, что сердце непроизвольно начинает биться чаще, ведь сейчас он в комнате один на один со своим парнем и сбежать-то некуда. Дышать тише становится уже трудновато, ведь это каждый короткий вдох и такой же короткий выдох, но настолько бесшумный… Но вскоре в лёгких начинает недоставать кислорода и приходится вдыхать воздух через рот, но в итоге шатен себя просто напросто сдал, подавившись этим чёртовым глотком.       –Нашёл, — Достоевский ухмыляется и встаёт на первые две ступеньки, заглядывая на второй этаж и смотря на спрятавшегося якобы самоубийцу. –А я думал, ты будешь куда изобретательней, Осаму.       –Я никуда не пойду. — сказал, как отрезал молодой человек и переходит в положение сидя, садясь в позу лотоса и принимая закрытую позу. Разговор выходит недолгим, ведь Федя знает, как можно уговорить своего возлюбленного всего минут за 5-10. В таких местах карты запрещены, но мальчишки не дураки и воспользовались тем, что пару вожатых были всего лишь молодыми девчонками, примерно их возраста, а может и на годика два старше. Они однажды спалили четвёртую комнату за игрой в карты (карты были самодельные — из картона), но за счёт красивого и смазливого Ацуши и самого Дазая, они смогли уговорить их вожатого не забирать карты и не говорить об инциденте. Тем самым пара тратит всего десять минут на игру. На кону стояло нежелание Дазая идти на дискотеку. Выигрывает японец — остаётся, а проигрывает — идёт.       –Да ты блять издеваешься?! — это была уже был третий проигрыш подряд и, сдаваясь, Осаму неохотно встаёт с места, натягивая на себя, что первое попадёт под руку: тёмно-синяя рубашка с пальмами и чёрные шорты. –Твоя взяла. — кареглазый не может нарушить слова, поэтому лишь тяжело вздыхает, видя счастливое выражение Достоевского. «И как, будучи не менее закрытым, чем я, может так радоваться пляжному торжеству?» — искренне не понимая русского, ему ничего не остаётся, кроме как пойти.

***

      Осаму не любитель всего этого, но вечер, на удивление, проходит весьма интересно. Приятная слуху музыка, а также учителя и молодые вожатые, которые решили оставить детей совершенно одних, ну. Почти. Всё же Озаки переживала за учеников и осталась. Мало ли кто вздумает утопиться? Здесь стояла машина, колонки на которой стояли разносили музыку по всему курорту. Осаму же сидел с краю грузового отсека и попивал обычный холодный чай. Он сюда пошёл чисто ради интереса и удовлетворения желания Фёдора посмотреть за его страданиями.       Ревность била ключом, ведь брюнет общался со всеми, с кем только можно: девушки, парни, с подростками чуть младше них. А ему не удаётся. Кидая лишь робкий взгляд и следя за каждым телодвижением, он не сразу замечает, как Достоевский ловит его взгляд на себе и самодовольно растягивает губы.       –Скучаешь? — непонятно когда успел оказаться тот близко, самоубийца вздрагивает и мотает головой, улыбаясь. Ему не хочется в компанию, а Фёдора это не волнует. Он забирает своего возлюбленного в привычную компанию из Гоголя и Сигмы, но долго они не пребывают там, ведь Осаму так и мылится уйти, ищет всякие предлоги. Достоевский упорно не позволяет этого сделать.       Народу с каждым часом становится всё меньше, русский развлекается и старается развлекать одноклассника, который упорно ищет пути отступления. И даже на танец его забирал. Но всё кончается лишь простым походом по воде под какой-то медляк. Пока все танцуют, прижав девушек к себе, а те в свою очередь уложив голову на их плечи, Достоевский и Дазай просто гуляют по водичке, держась за руки и ведя простенький диалог. Послушай кто их, никто бы не понял, о чём эти двое разговаривают.