После окончания тренировки я закрылась в выделенной для меня спальне и не выходила от туда до следующего утра. Я не вышла на ужин и не общалась с ребятами, а когда ко мне постучался Чимин, я сказала, что не очень хорошо себя чувствую и что хочу полежать, но Чимин был моим парнем и конечно же робкое объяснение через дверь его не успокоило, поэтому мне пришлось пустить его к себе и около часа пролежать в его объятиях, одновременно наслаждаясь и умирая внутри от боли, когда он нежно оглаживал мою голову и поясницу. Мне было тошно находится в объятиях собственного парня, потому что я точно знаю, чего, а точнее кого, мне хотелось в том спортивном зале. Я не сделала ничего плохого, не было измены, но чувствовала я себя отвратительно. Сейчас меня с головой накрывали разного рода сомнения и я начала копаться в себе, чего делать было категорически нельзя. Ведь теперь я думала о том, что если Юнги был прав? Что если мои чувства к Чимину не настоящие и всё это я делала для того, чтобы забыть Чонгука? Я никогда не думала об этом в таком плане и если это было правдой, то я делала это подсознательно. Мне нравился Чимин, правда нравился и с ним мне было хорошо, но тогда почему находясь в объятиях Чона я ощущала себя так, как будто наконец-то вернулась домой? Может это просто ностальгия и меня накрыло воспоминаниями о тех временах, когда всё было хорошо и не нужно было никуда бежать? Так или иначе, я так и не смогла разобраться в этом самостоятельно и лежа в кровати в пять утра, так и не поспав ни минуты, решила, что мне нужно с кем-то об этом поговорить. Раньше я бы пошла к Юнги или Намджуну, но одного из моих друзей больше нет в живых, а второй… Я не знаю почему, но мне казалось, что не стоит идти с этой темой к Юнги. Возможно мне кажется, но Юнги кажется предвзято относится к Чимину когда дело касается наших с ним отношений и друг отдаёт явное предпочтение Чонгуку. Я ни в чём его не обвиняю, ведь он не только их хён, но и мой лучший друг, наверняка он действует из самых лучших побуждений, но всё же, мне сейчас нужно не предвзятое мнение со стороны, поэтому я решаю пойти к Джину и надеяться на то, что я не разбужу его, хотя надежды на это было мало, ведь сейчас всего пять утра и все нормальные люди явно спят.
Я тихо крадусь к спальне Джина и ощущаю себя каким-то вором, сама не знаю почему мне так страшно наткнуться на кого-то сейчас. И мои страхи оказываются не беспочвенными, потому как только я подхожу к двери Джина и хочу постучаться в неё, оттуда выходит Чонгук и моё сердце кажется перестаёт биться. Я была готова встретится с кем угодно, но только не с Чонгуком. С ним я не была готова встретиться ещё как минимум вечность, но надо исходить из того, что имеем.
— Ты чего не спишь? Чимин сказал, что ты плохо себя чувствуешь и не разрешила ему остаться с тобой на ночь, — парень говорит тихо и его голос никак не выдаёт его истинных мыслей по поводу моего жалкого вранья, но всё можно прочесть в его глазах. Он понимает, понимает как никто другой и видимо не одной мне понадобился совет ранним утром.
— Я не смогла уснуть и решила пойти проведать Джина, — так же тихо отвечаю я и стараюсь не отводить от парня взгляда, потому что если отведу взгляд, это будет означать, что я боюсь его.
— Он в порядке, думает, что уже сегодня сможет выйти на первую тренировку. Хотя, я постарался уговорить его отлежаться ещё пару дней.
Чонгук излучает собой спокойствие и оно как-будто передаётся и мне тоже, дышать становится легче и на моём лице расцветает хоть и усталая, но искренняя улыбка.
— Что ж… — я неловко мнусь на месте и бросаю взгляд в ту сторону коридора, откуда пришла. — Тогда я пойду и постараюсь ещё поспать, раз Джину уже лучше.
Но стоит мне только сделать шаг по направлению в нужную мне сторону, как Чонгук хватает меня за локоть и разворачивает лицом к себе.
— Ты хотела поговорить с ним, так иди и сделай это. Не надо отказываться от своей идеи только потому, что я тоже говорил с ним о тебе.
— Я нне…
— Мила, в том спортзале была не ты одна и я тебя понимаю, всё в порядке.
— То, что там произошло…
— А что там произошло? Мы тренировались и ты была недостаточно собрана, из-за чего я немного сорвался на тебя. Прости меня за это и я обещаю, — Чонгук отпускает мой локоть и отходит от меня на расстояние вытянутой руки. — Этого больше не повторится.
Сказав это, Гук просто разворачивается и уходит, а мне остаётся только гадать о том, что именно он имел в виду говоря, что «этого больше не повторится». Тем не менее, когда его фигура скрывается за поворотом, мне опять становится тяжело дышать и паника сковывает меня изнутри.
— Мила, заходи уже, — слышу я тихий голос Джина из-за двери и подавляю в себе желание развернутся и сбежать. Всё таки я не ребёнок. Верно же?
Я аккуратно приоткрываю дверь и сначала в проходе появляется только моя голова, на что Джин усмехается и я покраснев, захожу вся. Друг сидит на кровати, облокотившись на её спинку и согнув ноги в позе лотоса, рядом с ним на тумбе стоит поднос с чаем и каким-то печеньем, на которое я смотрю весьма скептически.
— Младшенький явно не позаботился о своём хёне как следует, может заварить тебе рамён? — с лёгкой улыбкой спрашиваю я и сажусь на кровать, по которой Джин похлопывает ладошкой в приглашающем жесте.
— Хён так очень быстро разжиреет, потому что его тонсэны постоянно таскают ему еду, а он в свою очередь только лежит и отращивает жиры.
Джин говорит это с такой наигранной грустью, что я не выдерживаю и начинаю смеяться и уже через секунду он подхватывает мой смех и мы оба чуть-ли не валимся на кровать в приступе неконтролируемого смеха. Хоть мы ещё и не начали наш разговор, который я уверенна, будет непростым, но мне уже сейчас стало гораздо легче. Есть в Джине что-то такое, что поднимает настроение и заставляет смотреть на вещи под более оптимистичным углом.
— Не говори так, ты же сам прекрасно знаешь, что всегда будешь красавчиком.
— Знаю, — с улыбкой отвечает мне друг, а потом мягко накрывает мою ладонь лежащую на кровати своей и аккуратно сжимает. — Ты пришла поговорить со мной о случившемся сегодня в зале?
Я уверенна в том, что мои глаза сейчас напоминают глаза лани в свете фар и Джин ещё раз сжимает мою ладонь, теперь уже чуть крепче и тем самым показывает, что мне не о чём переживать и что здесь меня поймут и выслушают.
— Что Чонгук тебе рассказал?
— Нет милая, так не пойдёт. Я ваша подушка вы можете ныть в меня столько, сколько вам понадобится и всё, что вы расскажите мне, умрёт вместе со мной. Я не думаю, что ты бы хотела, чтобы я рассказывал о нашем разговоре Чонгуку или ещё кому-то.
Я согласно киваю и делаю несколько вдохов и выдохов, чтобы немного успокоится.
— Мы с Чонгуком чуть не поцеловались, — выдаю я на одном дыхании и жду какой-то реакции от друга, но он сидит всё такой же спокойный.
— Хорошо, что дальше?
— То есть «хорошо»? — в шоке спрашиваю я. — Я хотела поцеловать Чонгука, хотя сама встречаюсь с Чимином.
Мне казалось, что реакция Джина должна была бы быть более эмоциональной, но то ли дело в том, что он уже поговорил об этом с Чонгуком и уже выпустил пар, то ли он правда не видел ничего ужасного в этой ситуации, но он оставался совершенно спокойным.
— Но вы не поцеловались. Так что я не понимаю, в чём ты видишь здесь проблему?
— Ты серьёзно? Джин, я хотела поцеловать другого парня, это ведь неправильно.
— Неправильно встречаться с одним и при этом желать встречаться с другим, а то, что произошло сегодня, было лишь вопросом времени.
— Нет, это не так, — меня безумно раздражает тот факт, что мои слова звучат как будто я оправдываюсь. Причём я не понимаю перед кем, перед Джином или перед самой собой.
— Мила, если бы это было не так, то ты бы не переживала так сильно из-за поцелуя, которого даже не было. Придя сейчас ко мне, что ты хотела от меня услышать? Ты хотела чтобы я порицал тебя, чтобы сказал, что твои мысли плохие и ты не должна так думать? Хотела, чтобы я решил твои проблемы за тебя? Прости Мила, но этого не будет. Я твой друг и я могу сказать лишь то, что вижу. Мне нет смысла врать тебе. Все важные жизненные решения ты должна принимать самостоятельно, полагаясь только на себя, чтобы в будущем если ты ошибёшься ты знала, что это был только твой выбор и никто тебя не науськивал на это.
Слова Джина больно бьют под дых именно потому, что это правда. Никто кроме меня не может разобраться с тем дерьмом, что творится у меня в голове. Он прав, я так долго думаю о несостоявшемся поцелуе и это ненормально. Это говорит о том, что вероятно я и правда не забыла Чонгука.
— Я не начинала встречаться с Чимином для того, чтобы забыть Чонгука, — говорю я больше для себя, нежели для Джина.
— Я знаю, ты бы никогда не поступила так ни с одним из нас, — отвечает Джин и задумавшись ненадолго, придвигается ко мне ближе и берёт обе мои ладони в свои. — Я просто думаю, что для того, чтобы поставить окончательную точку и идти дальше, вам с Гу, требовалось нечто большее чем один разговор на крыше. К тому же учитывая тот факт, что это был разговор спустя пять лет и он был на эмоциях.
— Откуда ты… Чонгук. Он рассказал тебе.
— Он вырос, пожалуй мы даже не успели заметить в какой именно момент этот мальчишка превратился в мужчину, но каким бы взрослым он не был, всем нам иногда нужно прийти к другу за советом или просто поплакаться.
— Знаю, что я не должна этого спрашивать, но, что мне делать? Я так сильно напугана. Боюсь потерять Чимина и ранить Чонгука.
— А себя? — спрашивает Джин и я впадаю в ступор.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не боишься ранить себя? Потому что это именно то, что ты делаешь прямо сейчас. Ты ранишь и мучаешь себя, Мила. Ситуация кажется страшной и я определенно не собираюсь обесценивать чьи-либо чувства, но все проблемы решаемы. В твоём случае, нужно лишь подумать, а потом поговорить.
— С кем?
— С обоими. Разница лишь в том, что и кому ты скажешь. Кому-то в итоге всё равно будет больно, но чем скорее ты ранишь, тем скорее пройдёт боль.
Разговор с Джином не сделал мою жизнь проще и проблемы не решил, но помог мне многое разложить по полочкам в голове. Легко не будет, но никто кроме меня, не решит мои проблемы. Сначала я должна разобраться в себе, а уже потом поговорить с парнями.
***
Чонгук
— Серьёзно, Гу, что ты творишь?
Мила убежала из зала так, как будто здесь всё полыхало в огне и она хотела спастись, самое отвратительное в этом было то, что тем самым «огнём» был я. Она бежала от меня, а мне хотелось догнать и остановить. Хотелось прижать к себе и рассказать, как сильно я люблю, но я не мог. Я просто не могу быть с ней эгоистом и думать только о своём счастье. Она счастлива с Чимином, это видно в их улыбках с которыми они смотрят друг на друга, в их лёгких касаниях ладонями, которые они наверное и сами не замечают. Я не могу судить о том, влюбленны ли они друг в друга, да и сама эта мысль ранит так, как будто в сердце всадили нож и медленно прокручивают в грудной клетке, но они определенно были счастливы. А со мной, она была бы счастлива со мной? Я не могу этого знать. Мы были счастливы когда-то, но оба были слишком молоды для того, чтобы говорить о какой-либо серьёзности. Мои мысли насчёт будущего с Милой остались неизменны даже спустя пять лет, но её явно изменились. Я не знаю ждала ли она моего возвращения, или сразу возненавидела, но несмотря на все причины для побега, я всё равно был виноват в том, что бросил её. Я причинил ей боль и не хочу спихивать это на какие-то причины. Так что да, сейчас Мила счастлива с Чимином и это простая констатация факта, а со мной… Я не могу знать, была бы она счастлива со мной, ведь мы оба изменились за эти годы. За себя я не могу говорить с большой вероятностью, но я не ощущаю себя так, будто изменился слишком сильно. Повзрослел — да и на это были веские причины, но внутри я остался всё тем же девятнадцатилетним мальчишкой. Мила же всё это время продолжала жить, она никуда не бежала и развилась. Как бы не было страшно признавать это, но наверное я совсем не знаю «Милу» из настоящего и всё ещё цепляюсь за «Милу» из прошлого, даже не удосужившись узнать, а так ли много осталось между ними общего.
— Я облажался, да? — задаю я чисто риторический вопрос и сажусь на мат рядом со своим хёном.
— Честно говоря, я до последнего не собирался вмешиваться. Считал, что вам нужен этот разговор, но даже мне, как стороннему наблюдателю было видно, что творится между вами. Гу, этого не должен больше никто увидеть. Особенно Чимин, ты же это понимаешь?
Голос Тэхёна был непривычно серьёзным и от этого хотелось поджать под себя коленки, как маленькому ребёнку.
— Как я могу скрыть свои чувства к ней?
— Так, как делал это всё это время. Ты не можешь просто влезть в их отношения и разрушить их.
— Я не собирался этого делать, — возмущаюсь я.
— Ты уже это делаешь, — отрезает Тэхён. — Если бы я не вмешался, ты бы поцеловал её.
Я начинаю отрицательно качать головой, но под суровым взглядом хёна, сразу теряюсь. Он прав, я бы поцеловал Милу, потому что я ещё ничего в жизни так сильно не хотел, как вновь ощутить вкус её губ на своих. Я бы обязательно её поцеловал и этим бы разрушил всё то, что есть хорошего между нами. Я должен быть благодарен тому, что мы с ней были не наедине.
— Спасибо тебе, хён, — тихо бормочу я и устало опускаю голову меж своих разведенных коленей.
— Тебе паршиво, Гу, я понимаю и я всегда здесь для тебя, как и любой из нас. Но ведь есть ещё и Чимин, он мой лучший друг и я точно знаю через какое дерьмо он проходил и до сих пор проходит внутри себя. Ты ведь знаешь, что он эмпат и он чёрт побери чуть не спился прямо у нас на глазах. Я больше не хочу видеть, как мой лучший друг тонет во всём этом, — голос хёна ломается и я поднимаю на него удивлённый взгляд, чтобы убедится в том, что мне не показалось. Тэхён плачет, слёзы стекают по его щекам и он не вытирает их, он их не стыдится. — И если Мила — это тот самый безопасный берег для него, где он находит своё успокоение, то я хочу чтобы так всё и оставалось.
— Я тоже люблю Чимина хёна, — согласно киваю я и кладу руку на плечо Тэ. — Но как же я, хён? Мне больно и так чертовски страшно.
Я близок к тому, чтобы и самому разрыдаться, а хён как и всегда чувствует ответственность за меня, поэтому прижимает меня к себе и похлопывает по спине, вот только от следующих его слов мне становится не по себе.
— А ты сильный Гук, гораздо сильнее Чимина или меня. Честно говоря, — друг отодвигается от меня и держит двумя руками за плечи, заглядывая не в глаза, а в самую душу. — Я думаю, что ты сильнее нас всех и когда всё это закончится, ты сможешь жить как раньше и мы обязательно тебе в этом поможем. Мила и Чимин больше не будут маячить прямо перед глазами и со временем ты сможешь это отпустить.
После этих слов хён уходит, а я ещё долго сижу на холодном мате и обдумываю его слова. Я сильный. Вот каким меня видят окружающие? Но что, если я не хочу быть сильным всё время, что если это не больше, чем просто маска? Мне тоже хочется быть слабым хотя бы иногда, но я просто не могу себе этого позволить. Пять лет назад начался мой личный ад, в который по моей вине были замешаны все дорогие для меня люди. Я потерял Намджун хёна и никогда не смогу себе этого простить, боль от его потери навсегда оставит огромную, незаживающую дыру в моём сердце и даже после этого я должен оставаться сильным? Но почему?
— Сынок, ты здесь? Вы все пропустили обед и скоро близится время ужина, тебе нужно принять душ и отдохнуть немного, — мама заходит в зал и по мере того, как она подходит ближе ко мне, её голос становится всё тише. — Что случилось?
А я просто поднимаю взгляд на маму и больше не могу сдержать слёз. Я начинаю рыдать как маленький мальчишка и мама тут же бросается ко мне. Даже с заплаканными глазами я вижу с какой грациозностью эта женщина перелезает через канаты натянутые по периметру боксёрского ринга. Мама быстро оказывается возле меня и практически падая на колени, притягивает меня в свои объятия. Плакать в маминых объятиях не стыдно, я так много лет не получал любви от этой женщины, что даже не подозревал о том, как сильно мне было это необходимо. Просто сжимать руками ткань её пиджака на спине, утыкаться в волосы, вздыхая такой родной запах прямиком из детства и расслабляться под нежными прикосновениями к моим волосам.
— Я всё ещё не могу понять, как ты вообще допустил того, чтобы твоя девушка начала встречаться с твоим другом, — говорит мама неожиданно, но я даже не удивляюсь её проницательности. Я видел какие взгляды она бросала на Милу и понимал, что она всё понимает. Видимо рассказы про связь матери с детьми — это не просто выдумка.
— Она не моя девушка, мам, — слабо возражаю я и чувствую, как готов прямо сейчас отрубится в родных руках.
— Она была твоей девушкой и должна была ею оставаться, — строго заявляет мама.
— Я уехал, бросил её и она продолжила жить дальше — это было именно тем, чего я желал для неё.
— Надеюсь, что ей ты подобное дерьмо не говорил? — мама отодвигает меня и всматривается в моё лицо со скептицизмом, а потом недовольно цокает и притягивает обратно в свои объятия. — Вечно вы мужчины думаете, что мы слабее вас. Физически — зачастую так и есть, но в эмоциональном плане мы гораздо сильнее вас. Ты не имел права решать её выбора и даже если бы она отказалась уехать с тобой, это был бы её выбор и ей по крайней мере было бы не за что ненавидеть тебя на протяжении пяти лет.
— Мам, — я отодвигаюсь от неё и смотрю в неверии. — Что ты такое говоришь? Ей было семнадцать лет, я не мог лишить её жизни.
— Моя мама родила меня в шестнадцать. Не оправдывай свой поступок возрастом или ещё какой-нибудь высокоморальной хернёй. Ты просто боялся, что она откажется поехать с тобой и это бы причинило тебе боль, не говоря уже о том, что тогда это бы точно означало, что вы расстались. Ты берёг своё душевное состояние, оставляя девочку в подвешенном состоянии на пять лет. Так что ты можешь считать, что самолично вручил её в руки своего друга.
— Знаешь, я был уверен в том, что мамы всегда должны быть на стороне своих детей, — с лёгкой усмешкой замечаю я.
— То есть ты хотел, чтобы я тебе соврала, — мама возвращает мне мою усмешку и хоть я и не вижу нас со стороны, мне почему-то кажется, что в этот момент мы очень с ней похожи. — Мой сын не идиот и я уверенна в том, что не сказала сейчас ничего из того, что ты сам не знал.
Мама мягко гладит меня по щеке и я льну к её ладони как к спасательному кругу. Порой бывает очень важно услышать мнение о ситуации со стороны, пусть это бывает и не очень приятно.
— Спасибо, мама, — я немного прокашливаюсь для того, чтобы сказать то, что давно должен был сказать. — Я люблю тебя.
Я вижу как у женщины сидящей передо мной трескается её вечно уверенная и холодная маска на лице, как её маленький носик морщится, будто она вот-вот заплачет и как кривится рот от улыбки.
— И я люблю тебя сынок, — мама крепко сжимает меня в объятиях и я чувствую, как её тело вздрагивает от подкатывающих слёз. — Прости меня за все те годы, что меня не было рядом с тобой. Даже когда мы ещё жили под одной крышей.
Этот момент матери и сына был прекрасен, но нам не стоило забывать о том, в каком положении мы находимся, потому что…
— Госпожа Чон! — в зал врывается один из телохранителей мамы и видок у него такой, будто он только что зомби увидел.
— Какого чёрта ты так врываешься? — мама снова натягивает на лицо непроницаемую маску холодной леди и грациозно поднимается на ноги, но стоит ей только посмотреть на лицо своего подчинённого, как она тут же понимает, что он не просто так ворвался. — Что произошло?
— На десятерых наших людей напали в городе.
— Сколько погибших?
— Десять, Госпожа Чон.
— Десять из десяти? — в шоке выдыхает моя мама. — Вы что издеваетесь надо мной? Как это могло произойти?
— Это ваш муж, Госпожа Чон, — отвечает телохранитель и опускается на колени, низко склонив голову.
— Ты откуда знаешь?
— Меня отпустили для того…
— Чтобы ты передал весточку от папы, — зло усмехаюсь я и бросаю взгляд на маму.
— Война началась раньше, чем мы рассчитывали, сынок. Боюсь, что твой отец знает где вы.
