— Какого чёрта ты творишь? Разворачивайся, быстро!
Я истерично кричу Юнги с заднего сидения, но парень как будто не слышит меня и лишь ещё сильнее выжимает педаль в пол, вынуждая меня резко упасть спиной на заднее сидение машины. Но, так же быстро как я упала, также быстро я и поднимаюсь, туловищем пролезая между передними сидениями и цепляясь одной рукой в спинку сидения Юнги, а другой в его руку, чуть выше локтя.
— Я сказала, возвращаемся! Почему мы уезжаем, почему ребята тоже едут за нами? Юнги, там Чонгук, он, он…
Я не выдерживаю и сильно бью по руке Юнги, из-за чего он на секунду выпускает руль из рук и нас резко виляет на дороге. Я больно бьюсь головой о приборную панель, а потом Юнги довольно резко и с применением силы, отталкивает меня обратно на заднее кресло.
— Ты, блять, с ума сошла? Угробить нас решила? — кричит разъярённо Юнги и бросает в меня взглядом молнии через зеркало заднего вида. — Уймись, не умер Чонгук.
— Что? Но я же видела!
— Даже я не знаю, что видел! Но уверен в одном, Чонгук точно жив.
— С чего такая уверенность?
— Мила, не тупи, умоляю тебя! Отец Чонгука затеял это всё для того, чтобы вернуть сына домой и посадить его зад на своё место в главе мафии. Ему нужен приемник, а не труп. Чве слишком мелочен и жаден для того, чтобы допустить такого расклада, в котором его место займёт кто-то посторонний.
В словах Юнги определённо была своя логика и наверное, он даже был прав, но как я могла приказать своему сердцу успокоится, если всего пару минут назад стала свидетелем того, как в Чонгука стреляют, а потом его тело мешком валится на землю?
— Юнги, — жалобно тяну я и даже не пытаюсь вытирать слёзы, что скатывались по щекам. — Но в него же выстрелили. Ты ведь тоже это видел, мне это не привиделось. Он упал, Юнги.
— Я думаю, что в него стреляли из травмата.
— Но зачем?
— Чтобы напугать.
— Кого напугать, он ранен! Скорее всего даже без сознания!
— Нас! Нас напугать, Мила! Мне с самого начала казалось странным то, что ублюдки не особо то и пытались пробраться на верхние этажи и что мы так легко нашли Чонгука и в нас даже ни разу не выстрелили. Я думаю, что они просто выжидали момента, когда мы будем готовы к отъезду. Они хотели, чтобы мы поверили в смерть Чонгука и думали, что нам некуда и не за кем возвращаться.
— А мы вернёмся за ним? — тут же с надеждой спросила я.
— Ты — точно нет. Сейчас мы придерживаемся старого плана и едем в безопасное место. Подождём сутки и если Чонгук или Аризу не выйдут с нами на связь, то ребята приедут к нам, мы оставим тебя и Джина и поедем обратно в особняк.
— Но… — попыталась возразить я, но Юнги резко повернулся ко мне и одним взглядом заставил заткнуться. Это был первый раз в жизни, когда я боялась лучшего друга.
— Никаких, блять, «но»! Мы придерживаемся того плана, который я сейчас озвучил и точка. А теперь, сиди тихо и дай нам спокойно доехать. Если мы разобьёмся, то от этого никому не будет лучше.
Наверное, в любой другой ситуации мне было бы ужасно обидно из-за того, что с моим мнением не считаются и меня вообще не берут в расчет. Зачем, называется, меня учили стрельбе и борьбе, если по итогу меня собираются прятать по норам и не давать выйти к опасности? Я понимаю, правда понимаю, что от меня не будет особого толка, но я не могла размышлять здраво, потому что стоило мне только прикрыть глаза, как перед глазами вставала картинка падающего на землю Чонгука, а в ушах до сих пор стоял оглушающий звон от выстрела.
Через минуту в машине раздался звонок и так я узнала, что у ребят теперь есть телефоны. Аризу выдала их им для того, чтобы они могли держать связь между друг другом и как оказалось — совершенно не зря. Послушав разговор я поняла, что ребята согласны с мнением Юнги о том, что Чве не позволил бы убить единственного сына и от этого могла лишь молча скрипеть зубами. Они ведь не знали этого точно, они не были уверены на сто процентов и оставляли всё так, как оно есть. Если бы я могла, то разбила бы сейчас это дурацкое окно и на ходу выскочила бы из машины, возвращаясь в особняк, но я не могла. Наверное Юнги и правда слишком хорошо меня знал, потому что ни разу за всю дорогу, даже не остановился на заправке, не смотря на то, что я несколько раз просила остановится, так как хотела в туалет. Ну и ещё немножечко сбежать. Идиотка, мы уже очень далеко от особняка и даже если бы я очень захотела, то самостоятельно не смогла бы найти дорогу к нему. А что ещё хуже, мы находимся в чужой стране и я совсем не знаю японского. Я бы даже не смогла попросить у кого-то о помощи. Всё, что мне оставалось — это просто прижаться лбом к холодному стеклу и бездумно смотреть на дорогу. В итоге я не заметила, как заснула.
Юнги разбудил меня когда мы приехали и я с удивлением поняла, что на улице уже ночь. Когда я спросила у Юнги сколько сейчас времени, то он сказал, что почти час ночи. А ведь мы выехали из особняка около пяти утра. Кошмар, мы провели в дороге почти двадцать часов. Как только я подумала об этом, то тут же осознала, что если сейчас же не добегу до туалета, то просто позорно обмочусь, но как назло, Юнги очень долго возился с ключами в двери маленького домика почти что в лесу и я не выдержав, забежала за угол дома и присела у каких-то кустов. Сейчас мне было абсолютно плевать на то, что я ужасно боюсь всякую мелкую живность, по типу пауков и жуков.
Как только я закончила со своими естественными потребностями организма, то облегчённо выдохнула и наконец-то смогла осмотреться вокруг. Мы и правда находились почти что в лесу, в дом, в котором нам предстояло провести неизвестно сколько времени — выглядел устрашающе. Хотя, возможно мне казалось так из-за того, что на улице была ночь и за последние сутки я пережила слишком много стресса.
— Ты идешь? — послышался голос Юнги и я тяжело выдохнув поплелась ко входу.
Юнги уже прошёл внутрь дома и включил свет. В доме не было ничего особенного, обычное каменное строение оформленное в бело-красных тонах. Внутри дом казался ещё меньше, чем снаружи, но было достаточно уютно. Комнат было всего две, не считая ванной комнаты совмещенной с санузлом. Спальня располагалась чуть дальше по узкому коридору и от входной двери до двери спальни, всего двадцать пять шагов по прямой. Да, я посчитала и нет, я не знаю зачем. Между кухней и гостиной не было никакой двери или стены, и поэтому пространство казалось чуть больше. В гостиной стоял небольшой красный и очень мягкий (по крайней мере на вид) диван, напротив него на низкой тумбочке располагался телевизор, а прямо за ним было зашторенное окно. Странная однако расстановка мебели, по всему выходило, что к окну так просто не подойти и не посмотреть в него. Мне стало любопытно, почему окно решили приравнять к простой стене и протиснувшись за тумбу с телевизором, я распахнула окно. За ним я обнаружила… лес. Да, теперь я определенно поняла почему окном отказались пользоваться по назначению, ведь для того чтобы через него было видно хотя бы какое сейчас время суток, нужно было вырубить парочку деревьев и кустов, что раскинулись вплотную к дому и если бы я сейчас решила открыть окно, то у меня во-первых, скорее всего ничего бы не получилось, опять же из-за кустов, а во-вторых, скорее всего эти самые кусты дали бы мне по лицу.
— Иди в душ, я пока соображу нам что-нибудь поесть, — голос Юнги вырвал меня из задумчивого состояния и наконец-то оторвалась от «разглядывания» кустиков за окном.
Под душем я провела без малого минут сорок. Сначала просто бездумно водила мочалкой по телу и очень надеялась на то, что она здесь новая, ведь Аризу пообещала, что дом подготовят к нашему приезду и снабдят всем необходимым. В итоге я «очнулась» лишь тогда, когда поняла, что сдираю себе кожу на животе и бёдрах, а вода начинает больно жечь моё тело из-за раздражённой кожи. Я в шоке ахнула, когда увидела насколько у меня покраснела кожа, а на бёдрах и вовсе выступала сукровица, если выйти из-под напора воды. Сейчас вода причиняла мне боль, но одновременно в этим — она же меня и отрезвляла, именно поэтому я просидела ещё двадцать лишних минут на полу душевой кабины, не находя в себе силы на то, чтобы встать и выйти к Юнги.
Мне казалось, что я вот-вот развалюсь на части и только мысли о том, что мы по прежнему не знали ничего о том, что с Чонгуком — не давали мне окончательно уйти в себя. У меня уже было такое состояние однажды, почти шесть лет назад. Тогда я где-то четыре месяцев жила просто автоматически и даже не заметила, насколько сильно сократила свой рацион питания. Сократила настолько, что упала в голодный обморок, но при этом совершенно не ощущала голода. Это был обычный признак депрессии, ведь я была впечатлительной семнадцатилетней девчонкой, которую парень бросил без объяснений, а сейчас даже вспоминать стыдно.
Я бы всё на свете отдала просто за знание, что Чонгук жив, здоров и счастлив. Даже, если бы мне сказали, что мы с ним никогда больше не увидимся и он не вернётся. От мыслей о Чонгуке, внутри меня рушились все мои принципы и жизненные устои. Я всегда говорила, что люди эгоисты и в первую очередь думают о себе и собственном удовольствии, но с Чонгуком я не могла и не хотела быть эгоисткой.
Пусть я буду несчастлива — пусть.
Пусть я буду вечность скучать по нему и не иметь возможности увидеть — пусть.
Пусть я буду вечность любить его и так и не смогу обрести своё счастье в другом человеке — пусть.
Лишь бы он был жив. Выживи Чонгук, умоляю тебя.
— Ты там в порядке? — за дверью раздался обеспокоенный голос Юнги, но я даже не вздрогнула от неожиданности, это плохо.
Ни в коем случае нельзя позволять себе упасть в лапы апатии, в прошлый раз я еле выкарабкалась и если бы не мама, то меня бы уже наверное не было. Как личности — так точно. При мысли о маме я вся встрепенулась и поняла, что это именно то, что мне нужно сейчас. Мне нужно позвонить маме. Ровно на одну секунду эта мысль окрылила меня, но когда секунда перешла в следующую, мои крылья самым болезненным образом вырвали. Во всей этой суматохе я даже не подумала о том, чтобы взять с собой телефон. Да и как я могла, если пережила отравление угарным газом?
— Да, уже выхожу, — мой голос был тихим, но кажется Юнги услышал меня.
Из ванной пришлось выходить в одном полотенце, потому что я неожиданно вспомнила о том, что не взяла с собой из дома не только телефон, а вообще ничего не взяла. Надевать одежду в которой я приехала не было ни малейшего желания, потому что она насквозь провоняла газом и я не выдержала и постирала её. Вручную. Потому что в ванной комнате не оказалось стиральной машинки, просто прекрасно. Я с жалостью посмотрела на свои ногти и задумалась о том, что уже даже и не помню когда в последний раз была в салоне и делала нормальный маникюр. Нет, Аризу конечно предлагала мне своего мастера, но какой в этом был смысл если у меня были ежедневные тренировки и покрытие не продержалось бы и пары дней? Только когда тебя выдирают из привычного, удобного мира, только тогда ты и понимаешь, что нихрена не приспособлена к жизни в глуши или в бегах.
Из ванной комнаты я выходила бочком, потому что полотенце было непозволительно коротким, а из кухне на которой крутился Юнги, был очень хороший обзор на коридор по которому мне предстояло пройти для того, чтобы дойти до спальни. Друг на меня внимания не обратил и я спокойно проскользнула в спальню, открыла шкаф и выдохнула от облегчения. Аризу и правда подумала обо всём, скоро я начну возносить её в ряды святых. Шкаф был наполнен всевозможной мужской и женской одеждой. Конечно, одежда была исключительно удобной, никаких платьев, только джинсы, футболки, спортивные костюмы и тёплые вещи, ведь приближалась зима. Поверить не могу, что прошло уже пол года. Они пролетели для меня настолько быстро, что я уже и забыла какого это — жить обычной жизнью. А ещё, я с сожалением осознала, что если и вернусь в привычный для себя мир, то окажусь безработной. Меня уже сто процентов уволили задним числом. И Хваса, как она там? Она была моей единственной подругой и вспоминая о ней сейчас, я также вспоминаю и о том, что она была странной в наши последние встречи. Надеюсь, что с ней всё хорошо. Надо будет спросить о ней у мамы, когда у меня появится возможность связаться с ней.
Натянув на себя первые попавшиеся футболку и домашние шорты, я вышла из спальни и направилась на кухню.
— Аризу снабдила нас продуктами и я нашел на холодильнике карту, на ней отмечены магазин, аптека и местонахождение ребят. Думаю, что в магазин нам не понадобится выезжать ещё пару недель, а если будет совсем опасно выходить, то у нас запас консервов на пару лет. Завтра я поеду и отгоню машину поглубже в лес, чтобы она не бросалась в глаза, сейчас уже темно, боюсь, что заеду в какую-то яму и потом не смогу вытолкать оттуда машину.
Со стороны создавалось впечатление, что Юнги очень увлечён нарезанием салата с кимчхи и помешиванием рамёна с острым соусом и мидиями, чей запах витал по кухне, но по тому, какими резкими были его движения и какой излишне позитивной звучала его речь, я понимала, что он на грани. Только сейчас я задумалась о том, что не только я видела как в Чонгука выстрели и не только я переживала за него. Только в отличии от меня, у которой все мысли и страхи занимал один только Чонгук, Юнги приходилось переживать ещё и за меня. Почему? Просто потому, что он мужчина и вроде как должен защищать тех, кто слабее его? Потому что я женщина, или потому что он любит меня?
Так или иначе, я не могла позволить другу принять на себя весь груз ответственности, которой на нём изначально вообще не должно было быть. Юнги не хотел всего этого и нет его вины в том, что он оказался втянут во всю эту мафиозную хрень. Я подхожу к Юнги сзади и обвиваю руки вокруг его талии, упираясь лбом между его лопаток.
— Ты что делаешь?
— Хочу, чтобы ты знал, что ты не один. Не взваливай это на себя одного, Юнги. Позволь мне разделить с тобой твои страхи.
Друг какое-то время был напряжен под моими руками, но в итоге всё-таки выдохнул и продолжил нарезать салат, перед этим легонько сжав мою ладонь. Я же постояла так ещё несколько минут и села за стол, ожидая, когда еда будет готова.
***
Спать мы решили в разных комнатах, поскольку кровать в спальне была только одна, то Юнги отдал её мне, а сам ушёл спать на диван и я не стала с ним спорить. В любой другой день и при любых других обстоятельствах, я бы обязательно с ним поспорила, потому что:
Юнги, что ты несешь, мы лучшие друзья и я не позволю тебе спать на маленьком диванчике в гостиной. Он, между прочим, даже не раскладывается. В любой другой день — да, но не сегодня. И дело было вовсе не в том, что теперь я знала о чувствах друга ко мне, а в моём поцелуе с двумя дорогими моему сердцу мужчинам, между которыми едва ли был разрыв хотя бы в час.
Лежа на постели и даже не пытаясь заснуть, потому что я в машине выспалась, я бездумно смотрела на белый потолок, который в ночи комнаты конечно же не был белым и думала о том, как же всё сложно и насколько всё было бы проще, если бы Чимин был жив. При мысли о своём умершем друге и парне, из уголков моих глаз начинают выливаться слёзы, но я улыбаюсь. Задумываясь сейчас об отношениях с Чимином, я понимаю, что мы с ним были счастливы и у нас определенно могло было бы быть будущее. Я не была в него безумно влюблена и именно поэтому наши отношения развивались так легко и практически без ссор. А ещё, я безумно любила его как друга и это тоже было плюсом, потому что нам было хорошо и интересно вместе. С Чимином было легко, а сейчас мне ни с кем не легко. Я люблю Чонгука, но наша лёгкость осталась в прошлом и даже там, она была напускной. Я просто не была посвящена во все нюансы семьи Чонгука и знать не знала, что мой парень живёт как на пороховой бочке. С Юнги… Сейчас я даже представить себе не могу, чтобы я увидела в нём кого-то большего, чем друга и брата. Просто потому, что я не видела в этом смысла. Как можно увидеть в брате кого-то большего, если брат это и так член твоей семьи? Семья — это ведь самое дорогое, что у нас есть. Но он любит меня и теперь мне приходится контролировать каждый свой шаг, слово и действие. Между нами больше не будет лёгкой и непринуждённой атмосферы, потому что теперь я всегда буду бояться причинить ему ещё больше боли. Он и так страдал из-за меня слишком много лет.
Переворачиваюсь набок, потому что так слезам проще стекать по лицу на подушку. Два поцелуя, два парня и одна я. Поцелуи разные и оба дороги мне, но по разному. Я поцеловала Юнги, потому что боялась, что больше не увижу его. Это можно было бы назвать прощальным поцелуем, но Юнги вернулся и теперь этот смысл стирался. Чонгук же поцеловал меня сам и я ответила не ища для этого причин, а просто потому, что меня целовал любимый мужчина и у меня не было смысла отказываться от этого поцелуя. Вот только по всему получалось, что Чонгук сделал со мной то же самое, что я сделала с Юнги. Он попрощался. И дело даже не в злополучном выстреле, а в том, что он ещё до него захлопнул дверцу автомобиля перед моим носом, он не собирался уезжать с нами. Изначально не собирался.
От этих мыслей я подскакиваю на кровати и быстро бегу в гостиную, пихая Юнги, хотя тот тоже не спал и заложив одну согнутую в локте руку под голову, бездумно пялился в потолок, очень напоминая меня пару минут назад.
— Вы знали! — кричу я и у Юнги округляются усталые глаза. Запоздало вспоминаю, что Юнги в отличии от меня в машине не спал, потому что был за рулём, а я даже ни разу не предложила ему поменяться и проспала большую часть пути.
— Что?
— Вы ведь нашли Чонгука раньше и это именно вы собирались уговорить его, уехать с нами! Вы изначально знали, что он не поедет, вы провалились и Чонгук сказал вам, что останется в особняке, а вы просто позволили ему это!
— Мила… — начинает Юнги, но я не собираюсь сейчас слушать его успокаивающие речи.
— Нет! Молчи! Вы знали, вы позволили ему это и вот чем это обернулось! Если бы он сел в чёртову машину, то сейчас всё было бы по другому, нам не приходилось бы ломать голову над тем, жив ли он вообще! Я, блять, не хочу вас винить, я не хочу винить тебя, но почему вы позволили ему остаться?
Под конец своего монолога, а это был именно он, потому что я не давала Юнги и слова вставить, силы покидают меня и я понимаю, что не должна и дальше оставаться рядом с Юнги, вываливая на него свои эмоции. Ну да, знали они, так и я понимала это глубоко внутри. Они ведь ещё там в коридоре, когда обсуждали план при мне, понимали, что Чонгук не согласится уехать и говорили об этом вслух. Так чего теперь удивляться? Ребята не были в этом виноваты и я буду самой настоящей сукой, если начну их винить.
В итоге я так же быстро как прибежала, так же быстро и убегаю обратно в спальню, падая на кровать и залезая под одеяло с головой. Прямо как в детстве, когда казалось, что никакие монстры и проблемы не достанут тебя, пока ты под надёжным куполом одеяла. Вот только, во взрослой жизни это почему-то не работает.
Я почти не удивилась, когда кровать рядом со мной прогнулась и Юнги залез ко мне под одеяло, не желая нарушать мою иллюзию защищенности и притягивая меня к своей груди. Я быстро позволила ему это сделать и уткнувшись хлюпающим носом в его футболку, долго плакала.
— Всё будет хорошо. Я обещаю тебе, мы вытащим Чонгука и опять будем все вместе.
— Опять в бегах?
— Нам не привыкать, — с горькой усмешкой выдал Юнги и я молчаливо с ним согласилась.
Ещё какое-то время я не могла успокоиться и тихо плакала, а Юнги всё это время гладил меня по спине и в один момент мне стало стыдно, ведь по итогу вышло так, что он не спит из-за меня, а он без сна и так уже больше суток. С этими мыслями я заставила себя успокоится и уже через десять минут слушала спокойное сопение Юнги, не замечая, как и сама проваливаюсь в сон.
***
Просыпаюсь от громкого голоса Юнги и пошарив по кровати рядом с собой понимаю, что лежу в постели одна. Сначала я думаю о том, чтобы вновь заснуть, но когда голос Юнги становится всё громче, я начинаю понимать, что он с кем-то говорить и меня начинает затапливать чувство паники. Быстро выбираюсь из постели и накинув на себя спортивную кофту Юнги, которую тот бросил у кровати, выхожу в коридор. Утром в доме стало как-то холоднее. Обнаруживаю Юнги стоящим посреди гостиной и молчаливо уставившимся в телефон. Он так сильно сжимал его, что я боялась, что он сейчас просто его раздавит, поэтому тихо подошла к нему и не без труда разжав тиски его пальцев, забрала телефон.
— С кем ты разговаривал?
Юнги молчит и продолжает смотреть в пол. Я не вижу его взгляда, потому что он упорно не поднимает голову и поэтому не могу понять, в каком он сейчас состоянии.
— Юнги, — уже громче говорю я. — С кем ты разговаривал.
— С Аризу, — друг наконец-то поднимает на меня свой взгляд и я отшатываюсь. Там столько злости, что мне становится не по себе, но потом до меня доходит.
— С Аризу? Она звонила по поводу Чонгука? — кивок головы. — Он жив?
Ещё один кивок головы и я откидываю голову назад от облегчения. Господи, он жив, ты услышал меня, спасибо, спасибо, спасибо!
— Но, — начинает Юнги, а мне уши руками закрыть хочется, потому что не надо, умоляю, не разбивай это хрупкое спокойствие, которое только что поселилось в моей душе. Я даже начинаю отрицательно качать головой и делаю пару шагов назад, но от правды не убежать и Юнги понимает это лучше меня. — Чве забрал его.
— Что? — ошарашенно выдаю я, на одном вздохе.
— Чонгука ранили и люди Чве забрали его. Аризу не успела ничего сделать.
Я падаю и наверное хорошо, что позади меня оказывается диван, который смягчает моё падение, в противном случае я бы просто расшибла голову. А с другой стороны, я бы очень хотела расшибить голову и больше не чувствовать страха и боли.
