Без шансов

      Я не уверенна чем именно руководствовалась, когда пошла на поиски Чве, но нашла я его без проблем и как раз в тот момент, когда он приближался к заднему выходу, где его уже ждала машина. Чем я думала, когда на его кивок головой, последовала за ним? Я не знаю, но я села с ним на заднее сидение и водитель с громким визгом шин сорвался с места. Мне казалось, что на какое-то время я будто впала в транс и окунулась назад на два года, когда мы с Юнги уезжали в неизвестность и боялись того, что враг у нас на хвосте. Сейчас же ситуация была ровно-противоположной. Я сидела в машине с врагом и бежала от своей семьи, но на душе у меня почему-то было спокойно, ведь мои близкие остались в безопасности, а зверь в клетке со мной. Возможно, что он насытится мною и успокоится. Кто знает? — Ты слишком спокойная, сама-то поняла, в чью машину села и что уже не вернёшься обратно? — Я всё понимаю, — но это не значит, что мне совсем не страшно.       Мне страшно, определенно очень страшно, но я боюсь не смерти, хотя и её тоже немного боюсь. Всё-таки, я не мазохист, и любви к боли не испытываю. Мне страшно от того, что я могу больше никогда не увидеть близких мне людей. Страшно от того, что Чонгук и Юнги наверняка рванут за мной и могут пострадать, а вместе с ними и Джин, Тэхён и Хосок. За Лису я не переживала, её наверняка где-нибудь запрут. Череда смерти и боли преследует нас всех и едва ли хоть кто-то из нас сможет нормально дышать, пока человек по имени Чон Чве — жив. — Зачем села ко мне в машину? — мужчина рядом со мной абсолютно спокоен, а ещё, если присмотреться, то можно увидеть его бледность и холодный пот струящийся по лицу. — А вы и правда умираете. — Кто-то очень любопытный, а? — с усмешкой спрашивает Чве и нервно роется в своих карманах, так и не найдя того, что искал. — Обронили таблетки? — Таблетки давно мне не помогают, ребёнок, — ухмылка становится мученической, из чего я делаю вывод, что ему и правда очень больно.       Испытываю ли я сочувствие по отношению к этому человеку? Нет, он того не заслуживает. Я даже не уверена в том, что его вообще можно назвать человеком. Но вот жалость… Да, я определенно жалею его. Не из-за болезни и той агонии, которую он сейчас переживает, а из-за упущенных возможностей. У него была прекрасная семья, любящая жена и сын, а он так глупо всё просрал. — Жалеешь меня? — он и правда умеет читать мысли. — Не стоит, я убил собственную дочь и подложил её под сына. Я мразь и ты не можешь жалеть меня.       Информация доходит до моего мозга медленно и прежде, чем я успеваю понять хоть что-то, Чве зубами откусывает колпачок от ампулы с каким-то лекарством и выпивает его залпом. После чего сильно закашливается и опирается локтями в колени, пытаясь отдышаться. Я примерно понимала, что он сделал. Я слышала о таких способах принятия лекарства, если под рукой не оказывалось шприца, а принять его было необходимо прямо сейчас. Такие препараты выжигали тебе всю гортань, но ты по крайней мере оставался в живых. — Так вот, что вы обронили в больнице — шприцы.       Мужчина кивает и когда к нему наконец-то возвращается нормальная возможность дышать, выпрямляется и окидывает меня задумчивым взглядом. — Ты напоминаешь мне мать Чонгука. — Вы любили её? — Да. — Тогда, как вы могли так поступать с любимой женщиной? — А как ты можешь так поступать с Чонгуком? — Что… Это не одно и тоже. — Разве? Ладно, раз уж мы тут решили поделиться секретами. Ты любишь моего сына?       Я знаю ответ и он знает ответ тоже, но произнести это вслух… Я просто не могу. Каждый раз, когда я делаю это, меня как будто откидывает на тысячу шагов назад, половину из которых я сделала с Юнги. — Любишь, но поступаешь с ним так же. — Я не поступаю с ним так же, как вы поступили с Аризу! Вы лишили её своей любви, по каким-то своим внутренним планам, заставили её лишить любви сына, изменяли ей в вашем же доме, а потом и вовсе отправили в ссылку!       Эмоциональность скрыть не получилось и я сорвалась, я кричала на мужчину, испортившего всем нам жизнь, и откуда-то во мне была уверенность, что если бы у меня сейчас под рукой оказался нож, то я не задумываясь вонзила бы его в него. — Разве? — и снова эта чёртова улыбка, которая заставляет тебя начать теряться и сомневаться в собственной правоте, даже тогда, когда ты точно права на сто процентов. — Ты любишь Чонгука, но с тех самых пор, как он уехал, перепробовала уже несколько его друзей. Ты любишь его, заботишься, но продолжаешь причинять боль. Никогда не задумывалась о том, почему так? Потому что ты такая же, как я.       Последние слова мужчины бьют наотмашь как пощёчина и я отползаю по сидению назад, продолжая как в бреду повторять: нет, нет, нет. — Да, всё именно так. Мы можем быть разные по смыслу, но суть у нас одна. Мы оба чувствуем, что губим тех, кто нам дорог и поэтому делаем всё для того, чтобы причинить им как можно больше боли. Подсознательно надеясь на то, что они сбегут, исчезнут из наших жизней. А когда они начинают это делать, мы начинаем ненавидеть их и мстить.       Я слушаю каждое слово Чве и стараюсь не дать ему пробить броню в моей голове. Если сейчас я дам слабину, то мы проиграли. Он умирает, мы с ним одни, мои близкие далеко и они в безопасности, лучшего момента и не придумать. Всё, что мне нужно, это вспомнить моих друзей и родителей, тех, ради кого я так долго боролась, но и здесь он не даёт мне восстановить силы. — И Аризу… Я ставил большие ставки на эту девочку, как жаль… — в его голосе нет и капли жалости, но вот мы вернулись к пугающей меня теме. — Вы сказали… — к горлу подкатывает ком тошноты и это оказывается тяжелее произнести, чем я считала изначально. — Что подложили дочь под сына, и что убили её. Получается, что Аро была вашей дочерью?       Пожалуйста, посмейся, скажи, что я идиотка и не так всё поняла. Потому что, если это правда, то главная проблема не в том, что это аморально, а в том, что Чонгуку ни в коем случае нельзя узнать правду. Это точно его сломает. У него никогда не было нормально семьи, только мы. Он обрёл мать совсем ненадолго и очень быстро потерял. Хоть она и жива, у них нет возможности видится. Если Чонгук узнает, что всё то время, пока он оберегал чужую сестру, он спал со своей родной… Господи, меня и правда сейчас вырвет. Она ведь и умерла у него на руках. — Я никогда не называл её так и не планировал заводить. Просто, одна из моих богатеньких шлюх родила её и в то время я ещё не был так влиятелен, а её отец был. Никому из нас ребёнок был не нужен, для её семьи это был позор, а для меня обуза. Ладно бы, если бы ещё пацан родился, но какой мне прок с девчонки? Поэтому порешали на том, чтобы отдать её в семейную пару клана, а когда те подохли на задании, я отправил её заграницу. Девчонка оказалась толковой и в какой-то момент я понял, что не зря все эти годы кормил её и давал достойное образование. Если бы не она, то мне с Чонгуком пришлось бы гораздо сильнее. Нет, я конечно мог бы сломить его окончательно, но мне он был нужен не сломленным, а сильным, таким, каким должен быть будущий глава мафии. — Но почему ты не предпринял ничего в тот момент, когда они «слишком» сблизились? — уважительное обращение может идти к чёрту, мне не за что уважать этого ублюдка. — Так было даже лучше, — он спокойно пожимает плечами, а я в очередной раз пытаюсь подавить рвотный позыв. — Аризу не могла иметь детей. А всё остальное меня не волновало. — Откуда вы знаете, что она не могла? — Это было её решение. Я заметил как она смотрит на моего сына и задал вопрос напрямую, она так же честно призналась в своих низменных чувствах и желаниях и я сказал, что не против, но только при одном условии. — Стерилизация?.. Вы сделали это с собственной дочерью? — Видишь, — мужчина поворачивается ко мне с широкой улыбкой и я только сейчас обращаю внимание на то, что машина стоит на месте. — Член родного брата, оказался ей дороже идеи, в будущем иметь детей.       Мой мозг работает на сверхскорости, я услышала слишком много грязи, и уверенна, ещё не один год буду отходить от всего этого, но сейчас я должна что-то сделать. Сейчас, или никогда. — Ты ведь хочешь убить меня, — спокойно замечает мужчина. — А я готов дать тебе сделать это, но… — Но? — Облегчать тебе задачу, я не намерен. Сама придумаешь, как убрать моего водителя. Он вооружён до зубов и я если честно, очень сомневаюсь в том, что у тебя получится и его убрать тоже, но, ты можешь попытаться. — Почему вы говорите мне всё это? — Как ты уже знаешь, я в любом случае умираю, а что касается Чонгука… Я сделал всё, что было в моих силах. Сильно конечно сомневаюсь в том, что после моей смерти мафия останется той же, но я уверен в том, что Чонгук вернёт свою мать домой и Аризу поможет. Сейчас меня со всех сторон окружают враги и ваш дружок Тэхён, нарыл на меня слишком много дерьма для федералов. Раньше бы я смог выкрутится, но сейчас… — он качает головой и лезет рукой себе под пиджак, заставляя меня напрячься, но вместо ожидаемого оружия, я вижу лишь конверт, который он протягивает мне. — Наверняка, все последние годы ты винила себя в том, что близкие тебе люди умирают, но в этом конверте все ответы на твои вопросы. — Что вы имеете в виду? — я с опаской кошусь на конверт держащий двумя пальцами, как будто там может быть бомба. — Всё это началось с меня задолго до того, как я имел честь познакомится с тобой лично. В этом конверте информация о твоих настоящих родителях. Сильно не обольщайся, мои люди убили их, когда тебе было всего пару лет, но так уж вышло, что на том задании оказался совсем ещё зеленый парнишка, которому стало жалко ребёнка и вместо того, чтобы убить его, он отдал его бездетной семье, которая жила с ним по соседству. Он думал, что я всего этого не знал, но я всегда и всё знал. — Что… Что сейчас с этим человеком? — ком в моём горле слишком большой, информации слишком много, я не могу, не успеваю усваивать… — Убил его пару лет назад, когда он пытался скрыть факт твоего существования, даже не подозревая, что я всё знал. Так что, ты можешь винить во всём меня. Я убил твоих настоящих родителей, заставил несколько раз потерять любовь друзей, заставил испытывать леденящий ужас страх. Это. Всегда. Был. Я.       Чон Чве вкладывает мне в руки пистолет и он дрожит в моих руках, поэтому он сжимает его крепче, двумя своими ладонями в моей одной. Сейчас мне больше всего хочется отключится, хочется не думать, не помнить, не знать.       Я вспоминаю своих родителей, не настоящих, не тех, кто вырастил меня как родную дочь и ни разу не дал в этом усомнится. Я пытаюсь вспомнить своих биологических родителей, но я была слишком маленькой и всё, за что удаётся зацепиться воспоминаниям, это колючая щетина отца и блондинистые волосы мамы, которые всегда пахли цветами. Так вот от кого мне достался этот цвет волос. Я не помню этих людей и не знаю, чем они навлекли на себя гнев мафии, я даже не знаю, любили ли они меня, но я точно знаю, что мои настоящие родители любят меня. Мои мама и папа, оберегающие меня от всего мира и всегда готовые прийти на помощь. Мне не о чём жалеть, потому что у меня есть самая лучшая, из всех возможных — семья.       Намджун и Чимин. Невинные жертвы, одного убили, второй убил себя сам, так можно было бы сказать, но это не так. Чимина тоже убили. Его убила эта вечная погоня, которая довела его до депрессии и никто, никто, кроме Тэхёна, не осознавал всего масштаба. Мы потеряли двух друзей, двух замечательных людей, которые имели право прожить долгую и счастливую жизнь, но им не дали шанса. Чве решил всё и за всех.       Сломленная жизнь Аризу, разбитое сердце и разгромленный дом клана. Чонгук, который вырос без детства, потерявший сестру и даже не имеющий возможности узнать об этом, потому что это сломает его ещё больше. И он же, не имеющей возможности быть рядом с единственной женщиной, которую его юное сердце выбрало ещё в девятнадцать лет. Юнги и Лиса, они пожалуй единственные, кто смогли что-то обрести в этой бессмысленной войне. И в то же время, Юнги, который переживал смерть друзей хуже всех, хоть и старался это скрыть. Юнги, который до сих пор скулит и плачет по ночам, в чём я никогда ему не признаюсь. Джин и Тэхён, которым пришлось заматереть и забыть о лёгкости жизни, забыть про все свои планы и просто делать всё, чтобы спастись самим и спасти своих близких. И Хосок… Самый яркий из нас всех, который сейчас согласился работать в компании Джина, но едва ли общается с нами. Там, в больнице, когда он был в палате Чонгука, он сказал больше слов, чем за последние два года. Каждый из нас оказался сломлен и я не знаю, что именно может изменить смерть Чон Чве. Наверное… Ничего? Но я точно знаю, что не хочу, чтобы это сделал Чонгук. Не знаю, сколько на нём сейчас смертей, но отца он убивать не станет. Я не позволю.       Чве ощущает как моя рука крепнет и как я по крепче перехватываю оружие в руке. Он довольно улыбается и с улыбкой откидывается на сидение назад. Он ждёт этого, принимает свою смерть. Мне хочется сказать о том, какой же он ублюдок. Он заставил всех нас страдать, а сейчас так легко принимает свою смерть. Разве это справедливо?       Но ненависти нет. Он и правда жалок, а от ненависти мне легче не станет. Ненависть не вернёт утраченных лет и погибших близких. Он готов умереть, зная, что последним человеком которого он утянет за собой, буду — я. — Я не знаю, веришь ли ты в загробный мир и если честно, мне плевать понесёшь ли ты заслуженные наказания после смерти. Главное, чтобы ты перестал отравлять всё, вокруг себя.       От моих слов, улыбка с лица Чве сползает и прежде, чем он успевает понять хоть что-то, я направляю дуло пистолета в затылок охранника и щёлкнув затвором — стреляю. Звук оглушает меня и вся картина расплывается. Я уже плохо вижу искажённое злобой лицо своего врага и его крики о том, что я всё испортила.       Он пытается навалится на меня, но я с удивлением замечаю, насколько же он ослаблен из-за болезни. Мне с лёгкостью удаётся отпихнуть его от себя, и выходит так, что он ударяется виском об стекло машины. Не знаю, умер ли он в тот момент, или просто потерял сознание, но во мне проснулась вся та боль, которая копилась годами. Вся обида и невыплаканные слёзы. Перед глазами улыбки мёртвых друзей, а на губах вкус поцелуя Чонгука, прежде чем его смерть инициируют, но я верила в это! Я верила в это смерть и думала, что уйду вслед за ним.       Вы знали, что умереть не так уж и просто? Перерезав себе вены, «лучшее», чего вы добьётесь — это инвалидности, так как повредите свои сухожилия. Повеситься или спрыгнуть с крыши? Слишком велика вероятность остаться инвалидом, и даже пуля в лоб или в открытую пасть — не гарант вашей смерти. В мозгу есть лишь несколько точек, задев которые — вы умрёте. А попав во что-то другое… Верно, останетесь инвалидом.       Я хватаю Чве за волосы и бью его об стекло снова и снова, сама не замечая, как слёзы перекрывают зрение. А может, оно и к лучшему, меня бы наверняка вырвало, если бы я увидела это месиво из крови и мозгов. Меня некому остановить, поэтому я продолжаю так до тех пор, пока вместо ударов не начинаю слышать противные хлюпающие звуки. Мне страшно смотреть на то, что я сделала и поэтому быстро повернувшись к ручке сзади меня, пытаюсь остервенело открыть дверь машины, но та не поддаётся. Ну конечно, центральный замок. Я зажмуриваюсь и стараюсь не смотреть в сторону Чве, ну, или того, что от него осталось.       Проблема в том, что и спереди картина не лучше, там застреленный мною водитель, который возможно, был не таким уж и плохим человеком, а я так хладнокровно его убила. Ужас начинает накрывать меня с головой. Ведь этого человека я убила не ради защиты кого-то из своих близких, а ради собственной. Это страшно признавать, но кажется, Чве прав и мы похожи больше, чем я думала.       Пересилив себя и поборов страх с омерзением, я перегибаюсь через мёртвое тело охранника и снимаю блокировку с дверей. Лишь оказавшись на улице и буквально упав на землю пятой точкой, я смогла наконец-то вздохнуть полной грудью. Наверняка, потом меня накроет осознанием и всем тем ужасом, который я пережила, но сейчас…       Сейчас я просто смотрю на сумеречное небо и смеюсь, даже не замечая, как слёзы смешиваются с дождём. Почему-то именно сейчас, мне хочется, чтобы пошёл снег. Хочу праздников и вкусной еды. Хочу сидеть дома в окружении близких мне людей. В окружении моей семьи. Хочу точно знать, что весь этот ад закончился. Пока я здесь одна, пока меня никто не нашёл, я могу плакать и кричать сколько захочу. — Такой жизни ты хотел для меня, Чимин? — спрашиваю я куда-то в небо и конечно же понимаю, что не получу ответа. — Я знаю, что нет, но ведь и я не хотела для тебя такого конца. Чимин, почему ты сдался? Зачем бросил нас всех? Я никогда не смогу этого понять, но я больше не стану винить себя. Знаешь что? Я просто буду ждать того дня, когда мы встретимся, и поверь, тогда я обязательно надеру твой хорошенький зад.       Я улыбаюсь, но эта улыбка такая вымученная. Кажется, что это конец, но я понятия не имею, что мне дальше делать со своей жизнью. Меня могут посадить? Посчитать сумасшедшей? Я не знаю, просто сейчас, я хочу домой.       Кто-нибудь, заберите меня домой.