Чонгук
Следующие семь месяцев моей жизни стали определённо очень… Интересным опытом. По возвращению домой, которое произошло на следующий день после того, как Мила объявила мне о том, что она беременна и не знает кто отец, я получил по роже не успев толком ступить на родную землю. Юнги хён был абсолютно спокоен, а вот я нет. Мы подрались, изрядно потрепали друг другу лица, а Миле нервы, за что потом очень корили себя и долго извинялись перед девушкой. Ну, как «извинялись», извинялся в основном я один, а Юнги лишь купил ей поесть в ресторане и сказал, чтобы она завязывала со слезами, потому что это плохо влияет на ребёнка. Как бы это не было странно, но его слова сработали сразу и девушка успокоилась. Нам же с другом драка помогла, она как будто освободила что-то, что давно копилось внутри каждого из нас и помогла хоть немного выдохнуть. Ещё странным было то, что Юнги и Мила вели себя так, как будто никогда не были в браке. Как будто не было шести лет, которые они провели в одной постели. А печальным было то, что они не вели себя как друзья, у которых за спиной история, достойная быть напечатанной и сохранённой на века. Между ними определённо ощущалась связь, потому что со стороны казалось, что они общаются одними глазами и всё же… В глазах у обоих застыла боль, а у Милы ещё и огромная, практически неподъёмная вина. Коллективным решением стало поселить Милу у… Джин хёна. Я спокойно мог купить ей квартиру, Юнги тоже спокойно мог, он вообще-то предложил Миле вернутся в их квартиру в Тэгу, а он бы съехал, но и я и все остальные жили в Сеуле, так что Мила попросту осталась бы одна в Тэгу. Юнги бы наверняка навещал её, но их общение было ужасно напряжённым, потому что у хёна всё та же, застывшая, словно вековой лёд боль в глазах, а у Милы чувство вины и боль хёна, которую она перенимала на себя. Так или иначе, но беременную девушку решили не оставлять одну. У Джин хёна была большая и светлая квартира, в которой он впрочем появлялся не так уж и часто из-за большого количества работы, но с появлением в его жилище Милы, он стал приходить домой всё раньше, а уходить на работу всё позже. Нам всем выдался шанс наблюдать за тем, как Джин хён как будто молодеет и возвращается в прошлое, в то прошлое, где никому из нас ещё не приходилось бежать без оглядки. Он вновь стал заботится не только о Миле, но и о каждом из нас, снова зачастил пропадать на кухне и радовать нас домашней стряпней. Беременность Милы как будто преобразила каждого из нас. Юнги переехал в Сеул, потому что ему по сути то и выбора не оставили, как бы больно ему не было и как бы внешне он не старался показывать, что с ним всё в порядке, ребёнок Милы мог оказаться и его ребёнком тоже. Впрочем, тут ещё сыграло свою роль и давление его младшей сестрёнки, которая надавила на жалость и сказала, что он совсем забыл про неё и про свою племянницу. Лиса так же стала очень близка с Милой и все выдохнули с облегчением, когда вторая смогла возобновить своё общение с Минсок. Ребёнок по началу относилась к Миле с осторожностью и с присущей детям обидой, но вскоре вновь оттаяла и даже продолжила называть Милу мамой. Лиса была совсем не против и предложила Миле стать крёстной мамой Минсок. Среди нас не было особо верующих, но каждый воспринял эту идею положительно. Мила уже была христианкой, так что с этим проблем не возникло. Таким образом она и вправду стала в какой-то смысле второй мамой для Минсок, и казалось бы, что все счастливы, вот только с каждым месяцем беременности Милы, мне всё больше казалось, что я лишний на этом празднике жизни. Мне казалось, что я просто не вписываюсь во всеобщее счастье, хотя даже моя мама вписалась и ходила к Миле и Джину чуть ли не каждый день, наглаживая её живот и приговаривая, что она чувствует там родную кровь. Я же не чувствовал того же, почему-то изначально уверенный в том, что Мила беременна от Юнги и стоит ей родить, как всем всё станет понятно. Мы решили не рисковать здоровьем ни будущего ребёнка, ни самой Милы, поэтому тест на отцовство было принято решение провести через несколько месяцев после родов, когда и мама и дети уже достаточно восстановятся. В день родов Милы, я, как и вся наша дружная компания был в больнице. Я стоял в коридоре и смотрел на своё отражение в зеркале, что висело на стене. Я был обезображен с одной стороны и оставался прежним с другой. Да, так и было, но так было лишь внешне. Друзья могли не соглашаться со мной, но я знал, что я прогнил изнутри и что уже ничего не спасёт мою душу. Разве мог я стать хорошим отцом, а мужем? Мог ли я сделать Милу счастливой, спустя столько лет? В эти минуты моих внутренних терзаний, я даже подозревать не мог, что за мною внимательно наблюдал человек, ставший моим старшим братом много лет назад. Он понял мои намерения раньше, чем даже я сам их понял и как только мой корпус развернулся в сторону выхода из больницы, он оказался рядом со мной и крепко сжимал моё плечо. — Не смей оставлять её снова, ты не имеешь на это права Чонгук, даже, если дети окажутся не твоими. Мне многое хотелось сказать другу, но мозг зацепился за одно слово и не смог его осознать. — Ты сказал «дети»? Юнги отпускает моё плечо и опускает голову, как-то нервно выдыхая. Ему на помощь приходит сестра, которая быстро подстраивается под боком и успокаивающе берёт его ладонь в свою. — На самом деле, — начинает она как-то виновато смотря на меня. — Все знали, кроме тебя. Просто ты был таким потерянным последние семь месяцев, что мы подумали оставить эту новость напоследок, думали, что она встряхнёт тебя. — Возможно, я сейчас и выгляжу как тупой, таким собственно себя и ощущаю, но объясните мне нормально! — Мила беременна двойней Чонгук, серьёзно, как ты мог не замечать того, какой у неё огромный живот? — качает головой Юнги и смотрит на меня так, что я точно убеждаюсь в том, что я тупой. — Блять! Это всё, что я могу сказать в данной ситуации, потому что новость конечно шокирующая. Сначала ждешь одного ребёнка и мучаешься от мысли, что он не твой, а потом узнаешь, что детей будет сразу двое и опять же, не факт, что они твои. А самое отвратительное в том, что за последние семь месяцев, мы с Милой нормально контактировали лишь единожды…***
Flashback Около месяца назад
— Ты ведёшь себя как истукан, — с укором выдаёт Лиса, которая в этот момент наблюдает за отчаянными попытками Тэхёна одеть дочь для прогулки. — Что ты имеешь в виду? — я медленно выплываю из своих мыслей и фокусирую взгляд на огненно-рыжих волосах девушки. И что ей в голову взбрело перекрасится, да ещё и так ярко? — Ты, возможно скоро станешь отцом, а с матерью ребёнка и своими деть… И своим ребёнком, практически никак не контактируешь. — Лиса, ради всех Богов, не лезь в мои взаимоотношения с Милой, — в отчаянье выдаю я и кидаю умоляющий взгляд на друга, который тот тут же ловит. — Милая, отстать ты от него. Что с него взять, если он тупой? — выдаёт мой кажется уже бывший друг, и лыбу свою квадратную давит. — Просто знай, что от летящей в тебя подушки, тебя спасает только Минсок в твоих руках, — недовольно выдаю я. — Не трогай папочку! — Минсок встаёт напротив Тэхёна и расставляет руки в стороны, как бы закрывая его собой, но на самом деле конечно нихрена не закрывая, потому что она мелкая кроха, которая как будто вообще не растёт, хотя уже скоро в школу пойдёт. — Милая, дядя Чонгук пошутил, — обращается к дочери ласково Лиса, а после, кидает в меня уничтожающий взгляд. — А я то что? Это он первый начал! Я пальцем показываю на Тэхёна, а тот, пользуясь тем, что дочь стоит спиной к нему, показывает мне фак. Лиса на это только горестно вздыхает и качает головой. — Господи, какие же вы дети, оба, — теперь укорительный взгляд молодой женщины направлен на мужа, на что Тэхён только беззаботно пожимает плечами, мол, ну а что тут поделать. — Хотя, у одного уже есть ребёнок, а у второго возможно скоро появится. Лиса вновь начинает буравить меня взглядом, а Тэхён с дочкой под шумок ретируются. Предатель. — Лиса, прекрати прожигать во мне дыру. — Иди и поговори с Милой прямо сейчас. Она в детской Минсок, гладит и раскладывает её вещи. Прекрати играть роль её водителя, который только развозит её по пунктам назначения, и при этом совершенно не общается. — Лиса, ты не понимаешь… — Чего, чего я не понимаю, Чонгук? Вы пережили много дерьма, мы все его пережили, если ты не забыл, но никто из нас не перестал жить! Даже Юнги, который между прочим, развёлся с единственной любимой им за всю жизнь женщиной. А ты, посмотри на себя, окрестил себя великим монстром и совершаешь одну и ту же ошибку раз за разом. Я выжидающе смотрю на Лису, как бы говоря ей о том, что, давай, добивай меня. Неужели не видно, что на мне и без того места живого не осталось? Мне уже плевать, я заранее знаю, что именно она собирается сказать и видимо она видит что-то такое в моих глазах, что заставляет её неловко потупить взгляд вниз. Удивительно, как в одну секунду человек способен перенести нас в прошлое. Мгновение назад передо мной стояла уверенная в себе, повзрослевшая женщина, прекрасная жена и мать, а сейчас передо мной та самая девочка, которую я не уберёг от изнасилования, и которая после этого все равно сделала меня своим защитником и братом. — Знаешь, — всё-таки решилась продолжить девушка. — Я вот тебе сейчас нотации читаю, а сама то, не намного лучше тебя. — Лиса… — Не перебивай меня, Чонгук, пожалуйста, — она поднимает на меня влажные глаза и смотрит как будто в самую душу, заставляя от этого неловко ёрзать на месте. Я уже давно не видел слёз на её лице. — Когда моя жизнь начала налаживаться, когда весь этот ад в виде твоего отца остался позади, я отдалилась от тебя, хотя никогда не переставала считать тебя и Юнги, самыми дорогими мне людьми, до появления в моей жизни Тэхёна и Минсок. Я говорю тебе о смелости, а сама столько лет была трусихой, но мне больше не страшно. Я прошу у тебя прощения за то, что меня не было рядом тогда, когда тебе была нужна поддержка. Прошу прощения за то, что видела как ты закапываешь себя всё глубже и глубже в яму, но не сделала ничего для того, чтобы помочь тебе. Хотя, ты, в своё время буквально спас меня, подарил мне надежду. Я говорю это тебе сейчас потому, что я не хочу чтобы до конца своей жизни ты был несчастен, чтобы ты там о себе не думал, ты этого не заслужил. И Мила… Ты очень нужен ей, даже если она никогда не скажет этого вслух, тебе достаточно посмотреть на неё. По-настоящему посмотреть, Чонгук, не боясь отвести взгляд. Я не могу тебе указывать, но прошу, не пожалей о своих поступках и решениях через много лет, возможно, что сейчас ты теряешь самое дорогое, что может быть в твоей жизни. С этими словами девушка вышла в коридор и накинув на себя пальто, вышла из квартиры, так и не дав мне вставить и слова. Я мог лишь усмехнуться и утереть незаметно глаза рукавом толстовки, как будто кто-то мог видеть сейчас мои слёзы. Лиса… Чёрт, эта девчонка всегда умела «взять меня за яйца», у них видимо это семейное и передаётся по наследству, потому что её братец тоже всегда прекрасно умел это делать. Но Лиса полностью права, я обязательно скажу ей о том, что совсем не злюсь на неё и прекрасно понимаю, в моём приоритете изначально стояло её счастье и я никогда бы даже не подумал о том, чтобы разозлиться на неё за то, что она просто стала счастливой. Какой бы мразью я себя не считал, всё-таки всё не настолько плохо. Так или иначе, слова Лисы дошли до моего сознания, и что самое главное — сердца. Всё ещё дико неуверенный, но с твёрдым намерением… Чего? Поговорить? Рассказать о своих чувствах? Сказать, что я готов стать отцом? Да, нихрена я не готов, и вообще не факт, что ребенок от меня. Сказать, что даже если ребёнок не от меня, то мне плевать и я люблю её? Да, это уже похоже хоть на какой-то план. Все эти мысли проносились в моей голове, пока я преодолевал то небольшое расстояние в квартире Лисы и Тэхёна, от гостиной до комнаты Минсок, но всё забылось, стоило мне увидеть её. Каждый чёртов раз, как в первый. Сейчас она так сильно изменилась, беременность изменила её, и я даже не мог подобрать правильных слов для того, чтобы описать эти изменения. Мила осталась всё той же, но при этом стала как будто мягче, нежнее, как будто ей было суждено родится для того, чтобы быть матерью. Как бы она не была напугана всем этим в начале, в итоге эта девочка справилась с тяготами беременности на отлично. И вот сейчас, я смотрю на неё и моё сердце полное мрака, боли и крови, разрывается от нежности к ней. — Чонгук? Ты хотел что-то сказать? — родной голос вырывает меня из собственных мыслей. Вот ведь олух, настолько засмотрелся на неё, что даже не заметил как зашёл в комнату. Как давно Мила меня увидела и как долго я пялюсь на неё как истукан? — Ты сейчас такая красивая, что мне сдохнуть на месте хочется. Молодец, Чонгук, садись, пять. Ну как можно было выдать такое, вот так вот сразу? Но на моё удивление, вместо шока или озадаченности на лице, я услышал мягкий смех и мой взгляд почему-то сразу же приковался к руке, которая на автомате легла на живот и стала его нежно поглаживать. Сейчас Мила сидела на коленях перед открытым шкафом, и если честно, я не представлял как она села сама в это положение и как планировала вставать, ведь она сейчас даже выйти из машины самостоятельно не может, настолько большим вырос живот. Но моё беспокойство не отменяет того факта, насколько милой сейчас выглядит девушка. На дворе ранняя весна, но она всё равно настояла на том, чтобы приехать в платье, мотивируя это тем, что я всё равно везу её на машине. Ох и ору было от Сокджин хёна. В итоге, он напялил на неё белые колготки в какой-то до ужаса нелепый цветочек, потому что только они были достаточно тёплыми. И вот теперь, она предстала передо мной прекрасным ангелом. Лёгкое платье, которое не облегает фигуру от слова совсем, но делает её бесконечно нежной и ещё эти колготки, а потом и рука на животе, Господи, тройной удар по сердцу. И это я ещё не начал читать ей стихи по поводу её милого лица, которое чуть округлилось из-за беременности и вылезших веснушек, которым для появления даже солнца не понадобилось, ведь появились они ещё зимой. — Хочешь погладить? — и вновь родной голос врывается в мою голову, но в этот раз я позволяю ему вернуть меня на землю и вопросительно изгибаю бровь. — Нуу, ты так пялишься на мою руку поверх живота, что я подумала, что ты хочешь погладить его, но если это не так, то забудь. Я просто так спросила и вообще… — Я хочу, — перебиваю я Милу и делаю решительный шаг вперёд. — Правда, я очень хочу. — Эм, хорошо, ты можешь подойти. Я киваю, и при этом даже сам не знаю кому, себе или Миле. Решительность заканчивается на том моменте, когда мои колени касаются пола и я оказываюсь настолько близко к девушке, насколько это сейчас позволяет её живот. Обе мои руки как магнитом притягиваются к животу, и я кладу их прямо посередине, расставляя пальцы как можно шире, пытаясь обхватить как можно больше пространства. Почему мне так… Тепло? — Знаешь, это ведь не большой пляжный мяч, не пытайся его обхватить, просто погладь, — сквозь лёгкий смех выдаёт Мила и я вновь киваю. Я начинаю аккуратно поглаживать живот и в тот момент, когда где-то ближе к верху я чувствую отчётливый толчок, улыбка сама расплывается на моём лице. Я совершенно перестаю контролировать себя и просто начинаю поглаживать то место, где почувствовал толчок. — Ждёшь ответа? — А он может ответить? — как наивный ребёнок спрашиваю я и поднимаю взгляд на женщину, которая кажется была рождена не только для того, чтобы стать матерью, но и чтобы забрать моё сердце на веки вечные. Её зелёные глаза затягивали меня как омуты, а полные губы напоминали о каждом поцелуе, который Мила подарила мне. Я до сих пор проклинаю себя за то, что так и не смог вспомнить подробностей той ночи, которую мы вместе провели на острове, и в которую возможно, зачали нашего ребёнка. Лишь какие-то обрывки воспоминаний и смутные образы мелькают где-то в голове. — Конечно, если будешь разговаривать с… Ребёнком, то возможно, что он ответит тебе. Вот на этом моменте меня перемкнуло, потому что, а что нужно говорить? — Мне страшно, — решил честно признаться я и каково же было моё удивление, когда поверх своих ладоней я почувствовал маленькие ладошки Милы. — Просто не думай слишком много. Я понимаю, что ты не можешь проникнуться к этому ребёнку сейчас, потому что даже не знаешь, твой ли он, но ты просто отдайся чувствам что ли. Прости, не знаю как описать то, что я чувствую к своему ребёнку. — Я готов называть его нашим, даже если в нём не течёт моя кровь. Знаешь, может будет даже к лучшему, если ребёнок окажется от Юнги хёна. Моя родословная не отличается миролюбивостью. Удержаться от грустной усмешки у меня не удалось, на что Мила сжала мои ладони чуть сильнее. — Никогда не смей повторять этого снова, Чон Чонгук. Я буду рада, если отцом окажется любой из вас, потому что вы оба потрясающие мужчины. Вы добрые, вы любящие и вы готовы на всё, ради своих близких. Этому ребёнку повезло в любом случае. Ты меня понял? — голос Милы сначала звучал громко, но под конец становился всё тише и тише, и когда я вновь поднял на неё взгляд, то наткнулся на алые от чего-то щёки. — Но если говорить о моих предпочтениях, то бы правда хотела, чтобы отцом оказался ты. Я не хочу больше терять тебя, я так устала от этих вечных американских горок, честно. — Я больше не уйду, — слов сказанных Милой, было более чем достаточно. Она сказала гораздо больше, чем просто «я тебя люблю», и всё же, это так же читалось между строк в её словах. — Обещаю тебе. Я больше никогда тебя не оставлю, и не важно, чей это ребёнок. До тех самых пор, пока я нужен тебе рядом, я буду рядом. — Ты нужен мне гораздо ближе, чем просто «рядом», — ещё тише ответила вконец смутившаяся девушка и я не смог сдержать счастливой улыбки. Сейчас она так напоминает себя в семнадцать. Сейчас, она как будто смогла отпустить те кошмары, которые держали её крепко привязанной к себе. В этот самый момент нашей странной близости, ребёнок решает толкнуться ещё раз, но в этот раз гораздо сильнее чем в предыдущий, что даже заставляет Милу болезненно ойкнуть. — Эй, кто то тут ревнует? — не задумываясь, обращаюсь я к малышу, просто и так естественно. — Малыш, нельзя пинать нашу мамочку так сильно, ей же неприятно. — Ага, и это мягко сказано, — говорит Мила, всё ещё морщась. Мы смотрим друг на друга одну секунду, две, три, и вместе начинаем смеяться, так и оставив руки на животе.***
Сейчас я готов убить себя за то, что этот момент нашей близости так больше и не повторился до родов. Нет, я сдержал своё обещание и постарался быть ближе к Миле, но помимо меня к ней хотели быть ближе все наши друзья и ещё этот вечно опекающий Джин хён… Ну а хуже всего конечно с Юнги, потому что он всегда приезжал с горой пакетов с продуктами, вещами и витаминами, а потом они с Милой уходили куда-нибудь в комнату и могли часами разговаривать, после чего Юнги неизменно уезжал, мало с кем общаясь. Хён переживал тяжелые времена и после каждого его приезда, я сдерживался изо всех сил, чтобы вновь не начать отдаляться от Милы. В какой-то момент она видимо почувствовала причину моих внутренних терзаний, и после каждого такого разговора с Юнги, старалась уделять мне больше времени. А ещё, нашей традицией стали ночные переписки и разговоры по телефону ни о чём. Кажется, что мы оба после этого спали гораздо спокойнее. — Мы всё! Оба ребёнка полностью здоровы, мальчик кричал больше чем девочка, так готовьтесь к тому, что нас ждёт боевая подруга. Из палаты выходит уставший Джин хён и если честно, выглядит он так, как будто это он там сейчас рожал, а не Мила. Даже с такого расстояния я вижу следы ногтей и кажется… Зубов? На руках друга, и мысленно усмехаюсь этому. Кажется, что моя девочка решила не жалеть нашу заботливую «мамочку». — Джин хён, ты реально та ещё наседка. Даже Лиса не захотела присутствовать на родах, а ты сам желание изъявил. — Что я могу поделать с тем, что вы все трусы, а Юнги и Чонгука впускать было нельзя, потому что это как минимум странно? — А то, что ты был первым мужиком который подержал моих… — Юнги который только было повернулся в сторону Джина, бросает взгляд назад и смотрит на меня несколько секунд, прежде чем исправится. — Наших, детей на руках. — Во-первых, ты должен меня благодарить, потому что более надёжных рук ты бы не нашёл, — почти с возмущением говорит Джин, а потом подходит к нам ближе и сначала опускает голову вниз, при этом уперев руки в бока так, как будто пробежал только что стометровку, а потом поднимает свой взгляд и натыкается им на меня. — А во-вторых, мы конечно сделаем тест на отцовство через пару месяцев, как и решили, но… — Но? — переспрашивает поднявшийся на ноги Тэхён, а за его спиной семенит волнующуюся Лиса. — Но там достаточно просто посмотреть на детей, чтобы понять, кто здесь папаша, — по доброму усмехается Джин.***
Полгода спустя
Мила
— Смотри, правильно вооот так, — я на автомате приподнимаю Юна за ножки, подкладываю под него подгузник, потом опускаю обратно, продеваю переднюю часть между ножек и заклеиваю по бокам. — Видишь, это совсем просто. Теперь попробуй одеть подгузник на Джиён. Со стороны очень забавно наблюдать за тем, как Чонгук старается. Старается не только сейчас, он вообще очень сильно старается быть хорошим отцом для Юна и Джиён, порой даже слишком сильно, потому и забавно. Через два месяца после родов, мы сделали тест на отцовство и он показал результат девяносто девять целых, девяносто девять сотых того, что отцом является Чонгук. Честно говоря, никто из нас и не ожидал другого результата, потому что единственное что досталось от меня детям, так это, светлые волосы и полные губы Юну, и маленький носик с зелёными глазками Джиён. В остальном же, дети были полными копиями Чонгука и всем всё стало понятно ещё в самый первый день, когда наши ангелы только появились на свет. Юнги тоже было всё понятно и всё же, он честно продержался два месяца и услышав оглашение результатов теста, выпросил у Джина двухгодичную командировку в Испании. Хорошая страна и я искренне надеюсь на то, что там Юнги обретёт тот душевный покой, который не смогла ему подарить я. Сейчас я не могла жалеть о чём-либо, ни о каких совершённых мною поступках, потому что итог всего этого сейчас лежал перед нами с Чонгуком, на пеленальном столике. Я готова проходить этот путь снова и снова, если итог будет именно таким. — У меня получается? — спрашивает покрасневший Чонгук, и я не могу сдержать счастливой улыбки. — Почти, давай я тебе помогу. Чонгук смиренно отходит в сторону и внимательно наблюдает за моими действиями со стороны. — Мила? — Да, Чонгук? — Давай жить вместе, — говорит он и я на секунду замираю. — И я имею в виду, точно не у Джин хёна. Я тут знаешь, присмотрел один милый дом… Мы могли бы оставить детей на Джина, или на Лису с Тэхёном, и съездить посмотреть его вместе. Если тебе всё понравится, то все документы уже оформлены, тебе осталось лишь поставить подпись. — Подпись? Мне? — Ну да, я хочу, чтобы этот дом полностью принадлежал тебе. — Чон Чонгук, — я аккуратно кладу дочку на пеленальный столик и поворачиваюсь в сторону мужчины, укравшего моё сердце и так и не захотевшего его вернуть. — Ты что, делаешь мне такой подарок за то, что я родила тебе детей? — Это плохо? — озадачено спрашивает мужчина, но прежде чем я успеваю ответить, он начинает мотать головой. — Это не просто подарок тебе за то, что ты сделала меня самым счастливым мужчиной на этой грёбанной планете. — Не ругайся при детях, — строго перебиваю его я. — Точно, забыл, прости. Так вот, это не просто подарок, я хочу чтобы мы жили вместе, хочу чтобы мы были полноценной семьей. И вообще, хочу, чтобы ты стала моей женой. — Хорошо. — Что, «хорошо»? Я много наговорил. — Я согласна на все твои предложения, не смотря на то, что ты сделал мне предложение очень тупо и без кольца, — с улыбкой отвечаю я. — О, кольцо у меня вообще-то с собой, я просто планировал сделать тебе предложение в нашем будущем доме, даже гостиную там подготовил. У меня как-то автоматически сейчас вырвалось про «выходи за меня». Но если ты согласна, то я могу надеть тебе кольцо прямо сейчас… — Давай уже, смелее, — я протягиваю будущему мужу руку и он начинает суетится, я даже удивлена, как он коробку с кольцом не уронил. С третьей попытки ему наконец-то удаётся надеть мне кольцо на безымянный палец и я в шутку присвистываю, точнее пытаюсь, так как не умею. — А ты явно не скупился. — Для любимой женщины… — Ага, — я притягиваю Чонгука к себе за футболку и впиваюсь в его губы поцелуем. — Я согласна принять дом от тебя, согласна жить в нём с тобой и нашими детьми, согласна стать твоей женой, согласна вместе растить детей и стареть. Моим ответом всегда будет «да», если это что-то, касающееся тебя. — Я люблю тебя, ты даже не представляешь себе, как сильно. Это почти что больно, — Чонгук проводит кончиками пальцев по моей щеке и я таю от этого проявления нежности, но самое главное, это его глаза. В них столько нерастраченной любви и ласки, что можно утонуть, и я готова тонуть в этом. — Поверь мне, я представляю. Я тоже люблю тебя, Чон Чонгук. У нас впереди ещё много сложностей, уверена, что мы ещё не один раз поссоримся, но сейчас мы мелкими шажочками двигаемся навстречу друг другу и это не может не радовать. То, с какой бережностью и аккуратностью Чонгук относится ко мне и нашим детям, говорит о его любви к нам больше, чем можно было бы сказать словами. Последние полгода были странными, местами болезненными, удивительными и совершенно точно прекрасными. Сейчас моя семья гораздо больше, чем я могла бы когда-либо представить. Мои родители, Чонгук, Джин, Тэхён, Юнги, Лиса, Минсок, Джиён и Юн, который назван в честь моего лучшего друга, бывшего мужа и одного из самых прекрасных мужчин на этой планете. Намджун, Чимин и Хосок не дожили до всего этого. Намджун и Чимин даже не дожили до того момента, когда мы наконец-то перестали бежать. Последний кстати так и не перестал мне снится, он до сих пор приходит иногда ко мне во снах, но эти сны больше меня не пугают. Там Чимин счастливый и он счастлив за меня. Там он улыбается. Хосока мы все видим в Минсок, которая день ото дня становится всё более похожей на своего папу. Это одновременно заставляет нас счастливо улыбаться, но порой и сдерживать слёзы. Я вижу это в каждом из нас. Намджун… Его потеря стала настоящим шоком для тех, на чьих глазах он умер, а я никогда не забуду того, что он погиб спасая меня. Он был настоящим джентльменом, самым умным из всех, кого я когда-либо знала и самым добрым. Нам никогда не восполнить его семье ту утрату, которую они понесли из-за нас, но я правда благодарна Богу за то, что знала этого человека. Память о его ямочках навсегда останется в моём сердце. Жизнь продолжается и мне не хочется оглядываться назад и постоянно с облегчением вздыхать из-за того, что всё наконец-то закончилось и мы свободны. Нет, теперь я живу только сегодняшним днём и будущими. Из прошлого я оставлю лишь трёх друзей, которых никто из нас никогда не забудет. — О чём задумалась? — спрашивает меня Чонгук, его руки обвиваются вокруг моей талии, а губы оставляют нежный поцелуй на виске. — О тех, кого мы потеряли и о тех, кого обрели. Мы оба смотрим на наших детей и мне кажется, что сейчас наши мысли схожи. Это всё стоило того, и как же глупо было с моей стороны думать, что у нас нет шансов.