Как объяснить слепому, Слепому, как ночь, с рожденья, Буйство весенних красок, Радуги наважденье? Как объяснить глухому, С рожденья, как ночь, глухому, Нежность виолончели Или угрозу грома? Как объяснить бедняге, Рожденному с рыбьей кровью, Тайну земного чуда, Названного любовью?
***
Жизнь — череда бессмысленных решений и событий. Все эти события вызывают какие-то эмоции — плохие или хорошие — уже зависит от ситуации. Самое сложное — это принять решение в ситуации, казалось бы безвыходной. Есть смысл выбирать, если любое решение приведёт к неприятному исходу? Есть. Разница, может, и не выглядит столь очевидной на первый взгляд, но она есть. Есть ли разница между тем, что вы стоите под дождём из-за того, что тебя выгнали из дома, или если ты гуляешь под тем же дождем, потому что хочешь сам? Выбор есть всегда и именно он может стать решающим в твоей жизни и только ты сам можешь решить, стоит тебе его сделать, или же до конца, опустив руки, ждать исхода. Жизнь у нас одна и просто плыть по течению может далеко не каждый. Это слишком скучное и неблагодарное занятие. Жизнь надо прожить так, чтобы в старости было над чем посмеяться или даже поплакать, было что вспомнить в кругу преданных друзей или же на конец хотя бы сказать себе: «Всё это было не зря». Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на обычных людей, на обычные вещи или на то, чтобы стать идеальным в глазах других. Стать хорошим для всех всё равно не получится, но если ты будешь желать только этого, то рано или поздно растворишься, от тебя останется лишь подобие человека и ничего больше. Потухший огонь в глазах зажечь можно, но захочешь ли ты этого после того, как станешь полностью безразличен самому себе? Возложить себя на алтарь чужих ожиданий не запрещается, но зачем тебе это нужно? Ведь можно просто наплевать на всех и отдаваться своему собственному безумию, которое плещется внутри, наполняя адреналином кровь и толкая на поиски приключений. И, чёрт побери, намного интереснее погибнуть в аварии, не справившись с очередным поворотом на высокой скорости, нежели в девяносто ощущать то, что с каждой минутой покидает твоё тело. Нас с детства загоняют в рамки, рамки дозволенного, рамки приличий. Сковывают, будто боясь, что если мы научимся самостоятельно думать, то контролировать нас уже не смогут. Возможно, многие родители действительно считают, что так будет лучше, но в большинстве своём вырастают не дети, а лишь марионетки, блеклое подобие людей. При всём этом насыщенная жизнь для всех выглядит по-разному. У кого-то это клубы и рестораны, беспорядочный секс, такой, что на утро даже не вспомнишь лица партнёра. А кому-то достаточно просто тихого вечера с семьей, чтобы наконец ощутить себя целым, поэтому даже тут не стоит сравнивать себя с другими, ведь если ты немного отличаешься от всех, это говорит лишь о том, что ты смог стать самостоятельной личностью и, наконец, отбиться от стада. Жить надо так, чтобы не прятать ночью рыдания в подушке, а на утро натягивать на лицо добродушную улыбку, уже пряча синяки под глазами за тонной косметики. А так, чтобы, проснувшись в четыре часа утра, можно было без сомнений выйти на балкон и, держа в одной руке сигарету, во всю силу прокуренных легких прокричать: «Как же я, сука, счастлив». Судьба так и будет издеваться над тобой, пытаясь насрать на голову, но ты лишь, не оборачиваясь, покажешь ей средний палец, оставляя её за спиной.***
Совместное проживание уже не казалось чем-то особенным, но всё ещё приносило огромное удовольствие и Юнги, и Чимину. О той ночи, когда старший заливал слезами футболку Чимина, они оба не вспоминали, смысла нет об этом думать сейчас, когда у них всё более-менее хорошо. Для них обоих начался новый этап в жизни. Этап, на который они оба возлагали огромные надежды. У них не было каких-то слов, которые бы определили их отношения, не было признаний в любви до гроба, не было даже официального заявления, что они теперь пара, они просто стали доверять друг другу и единственная фраза «Я тебе верю» звучала намного искренне, чем «Я тебя люблю». На самом деле само слово «любовь» начало терять свой смысл. Когда-то сказать: «Я люблю тебя» было чем-то важным, личным, даже в какой-то степени интимным. Сейчас же такими словами разбрасываются направо и налево, не вкладывая в них никакого смысла, будто это действительно просто слова. Юнги с Чимином вернулись в универ, оба были на хорошем счёту у преподавателей, поэтому на их пропуски закрыли глаза. Хоть они и находились в одном здании и корпусе, но всё равно не искали встречи специально. Это было ещё одно их негласное правило: у каждого есть личное пространство. Невозможно построить здоровые отношения, если вы постоянно вместе, какой бы искренней ни была любовь. Если вы вместе двадцать четыре на семь, то рано или поздно даже присутствие друг друга станет рутиной и начнёт давить, загоняя во те же рамки. Спустя неделю после своего возвращения Юнги встретился с Чонгуком, который выглядел обиженным ребёнком. — Хён совсем про меня забыл. Чонгук-и стал хёну не нужен. Он сидел на лавочке и, надув губы, старательно игнорировал Юнги. — Чонгук, я понимаю, что поступил неправильно, игнорируя твои звонки, и я искренне прошу прощения. — Юнги вся эта ситуация забавляла, Чонгук хоть и был на вид взрослым и серьёзным парнем, но оставался всё таким же ребенком внутри, и Мину хотелось бы, чтобы этот ребёнок оставался там как можно дольше. — Ладно, я не обижаюсь, но с тебя мороженное, потому что я волновался. В этом весь Чонгук, ну не мог этот парень долго обижаться, поэтому он уже широко улыбался. — Рассказывай уже, а то лопнешь скоро от нетерпения. — Младший явно был чем-то взволнован, поэтому Юнги бросил на него выжидающий взгляд и засунул руки в карманы пальто поглубже. — Минсу согласилась со мной встречаться, — голос парня звучал до того счастливым, что не улыбнуться ему в ответ было невозможно, тем более Юнги действительно был рад за человека, который стал ему почти что братом. Они тогда ещё долго сидели в хорошо знакомом им обоим парке и разошлись только тогда, когда начало темнеть. После встречи с младшим Юнги чувствовал удовлетворение, Чонгук всегда был позитивным человеком, и общение с ним словно заряжало положительной энергией. Дома этой энергией можно было поделиться с Чимином, который обязательно найдётся на диване, закутанный в плед и с книгой в руках. Юнги готов был наблюдать за этой картиной вечно, потому что Чимин, только голова которого торчит из тёплого кокона, представлял собой просто умилительную картину. Также они часто спорили по поводу прочитанных книг, так как мнение у каждого было своё и уступать ни один из них не планировал. Их молчаливое понимание друг друга лишь укрепляло зарождающиеся чувства, будто солнце подпитывало растущие побеги. Это понимание было основой, и парни её придерживались. Чимин ни слова не говорил, когда просыпался ночью и замечал Юнги на балконе с сигаретой в руках, а сам Юнги молча обнимал Чимина за плечи, когда тот отодвигал от себя очередную недоеденную порцию. Их проблемы не могли исчезнуть просто так, но по крайней мере теперь они знали, что им есть на кого опереться. Простое знание того, что возвращаешься ты не в пустой дом, уже заставляло ускорить шаг и быстрее приближаться к знакомой многоэтажке. В этот раз они сидели в квартире Юнги, которая уже давно пустовала. Сокджин должен вернуться со дня на день, поэтому здесь нужно было навести порядок, иначе старшего инфаркт хватит. Уборка заняла не так много времени. Квартира хоть и была достаточно крупных размеров, но не была захламлена лишними вещами. Да и сам Юнги, живя один, особо не разводил бардак, поэтому парни ограничились лёгкой влажной уборкой. Взгляд Чимина то и дело заинтересованно останавливался на фортепиано, которое стояло возле стены, в гостиной. Оно выглядело уже достаточно старым, но из-за хорошего ухода имело презентабельный вид. — Ты играешь? — взглядом указал на инструмент. — Играл раньше, в последнее время не было ни сил, ни желания, хотя, знаешь, я помню, как раньше в особо тяжёлые моменты всегда садился играть. Оно будто впитывало в себя все мои негативные эмоции. От этого ты получаешь какое-то удовлетворение, когда твои пальцы сначала неохотно бегают по клавишам, а потом будто бы сами начинают набирать скорость. Мама тоже раньше частенько играла, но после того, как отец взял её работать в компанию, она всё реже стала садиться за инструмент, даже грустно как-то, — с некой печалью говорил Мин. Он подошёл и провёл кончиками пальцев по покрытому лаком дереву. — Сыграешь для меня? — попросил Чимин, приблизившись к Юнги и открыв крышку фортепиано. — Я давно уже не играл, так что не знаю, что из этого выйдет. — Это не была попытка отмазаться или заставить человека тебя уговаривать, нет, Юнги просто сказал то, что было у него на душе, и сел на круглый стул, стоящий возле инструмента. Чимин подошёл ещё ближе и, встав сбоку, прижался к деревянному покрытию. Юнги пробежался пальцами по клавишам сначала неуверенно, но набирая скорость. Инструмент под пальцами приятно загудел, глубоко зазвенели струны, оживая и радуясь тому, что музыкант наконец вернулся. Юнги приветствовал фортепиано, как старого друга, лаская пальцами и играя неторопливую мелодию, которая медленно распространялась по комнате. От звучания струн по телу бежали мурашки, а музыка получалась чувственной и нежной, но, несмотря на это, наполненной печалью. Юнги действительно думал, что уже растерял все навыки, но пальцы будто сами знали, что делать, и уверенно порхали по клавиатуре. У Чимина вырвался восторженный выдох. Мелодия текла в своём ритме, где-то на середине неуверенно переходя в минор и становясь ещё более грустной. Пак никогда не считал себя особо чувствительным, но эта мелодия заставила глаза наполниться слезами, которые незаметно для хозяина медленно потекли по щекам. Старший закончил играть спустя минут пять и повернулся к Чимину, по щекам которого текли горькие слёзы. Юнги ничего не сказал. Он просто притянул младшего к себе и усадил на колени. Пак сразу же уткнулся горячим носом в толстовку Юнги и обнял, прижавшись всем телом, а сам Мин тем временем вновь вернул пальцы на клавиши и начал играть другую мелодию. Эта была уже скорее не печальной, а умиротворяющей. Она была похожа на тёплые объятия и действительно успокаивала. Звучание струн сливалось в единый хор, который был похож на колыбельную, спетую десятками разных голосов. Слёзы на щеках Чимина высохли, оставляя после себя лишь опухшие глаза и мокрые дорожки. Сейчас он лежал, голова у старшего на плече, ему так было очень уютно. Да, скорее всего Юнги играть в таком положении было не очень удобно, но Чимин даже не думал о том, чтобы отстраниться и тем более встать. Старший был надёжной опорой, поэтому выпустить его сейчас из объятий значило потерять тепло, что так приятно сейчас разливалось по всему телу. Так они и сидели, Чимин уносился мыслями куда-то далеко, пока Юнги менял мелодию за мелодией, чувствуя, как приятно покалывали пальцы от давно забытого ощущения, он действительно очень скучал по этим действиям. Мелодия сейчас проникала прямо в сердце, успокаивая и подчиняя разум себе, она заставляла расслабиться. Её действие было настолько сильным, что внутренние раны, кои жили на сердце уже так долго, начали затягиваться, покрываясь пусть пока неплотной, но всё же корочкой. Эти раны больше не кровоточили, не причиняли невыносимую боль. Парни понимали, что шрамы останутся, но это ничего по сравнению с тем, что появился шанс на счастливую жизнь. Разрушенные ядра души напитывались получаемой энергией и начинали потихоньку гонять её по телу, восстанавливая и возвращая интерес к жизни и желание жить. Пусть слабенький, но это уже можно было считать огромной победой. Ночь имела очень большое значение и для Юнги, и для Чимина, поэтому их режим сна был сбит к черту, но никто и не был против — это лишь небольшая плата за то, чтобы наблюдать все богатства ночи. Вот и сейчас они сидели в гостиной и всматривались в огромное окно, за которым расстилались такие знакомые огни Сеула. Голова Чимина лежала у Юнги на коленях, а воздух в комнате был буквально наполнен каким-то ленивым и умиротворяющим спокойствием. Часы показывали начало третьего утра, но сна не было ни в одном глазу, тем более завтра воскресенье и в универ не нужно. В какой-то момент Юнги начал смутно ощущать, что ему чего-то не хватало, будто не было какой-то маленькой детали, кусочка паззла, который бы собрал картину уюта полностью. Озарение пришло не сразу, но чуть-чуть поломав голову, Мин вспомнил про Файта, который в последнее время постоянно крутился возле него. Сейчас не хватало именно этого пушистого комочка шерсти и его мурчания, которое подарило бы ещё большее ощущение уюта. Чимин заговорил неожиданно. — Юнги, знаешь мне в голову пришла одна идея… — в голосе Пака сквозила неуверенность, из-за чего Юнги напрягся. — Что случилось? — Может, нам стоит записаться к психологу? Я не знаю, почему у меня появились такие мысли, но мне в последнее время жутко страшно. Я боюсь, что в какой-то момент всё пойдет не так, что всё вернётся к тому, что было, а я не хочу больше так жить. Я не хочу больше, вставая на весы, видеть минус и не хочу чувствовать потребность провести лезвием по коже. Не хочу каждый раз впадать в панику, когда ты не берешь трубку или слишком долго находишься в душе. Это проблемы и просто так они не исчезнут, мы оба это прекрасно понимаем. Я хочу жить обычной жизнью, — Чимин говорил спокойно, но в глазах появились искры страха и неуверенности. Юнги приподнял его со своих колен и заставил посмотреть прямо в глаза. — Давай найдём хорошего психолога и сходим вместе, если действительно есть шанс оставить всё это в прошлом, то нам стоит попробовать. И снова это молчаливое понимание, что сейчас отражалось в глазах обоих. Они были готовы пойти на страх и сомнение ради того, чтобы обрести то, что они даже и не надеялись раньше получить. Они оба стремились к здоровым отношениям. Это конечно звучит смешно — попытка построить здоровые отношения на нездоровой психике и куче моральных травм — ведь им по сути и терять уже ничего. Они оба остались одни, почему бы и им не попробовать обрести счастье, которое незримым призраком витало вокруг них, словно размышляя, стоит ли оставаться с ними. Поцелуй был наполнен нежностью, этим прикосновением губ друг к другу они давали себе обещания, что смогут справиться со всем вместе, ведь сейчас за столь длинное время одиночества у них появилось то, за что стоит бороться. Это всё ещё была не любовь, но это было то, из чего в итоге любовь и могла получиться при должной заботе. Поэтому парни хранили эти чувства глубоко внутри, не выставляя напоказ, оставляя это своим личным достоянием. Эти чувства, что сейчас так усердно росли и, набирая силы, залечивали раны на душе. Чувства, которые ни один из них ещё ни разу не испытывал, поэтому тонули в этом вихре эмоций. Именно из-за этих эмоций они готовы были выйти из зоны комфорта и рассказать совершенно незнакомому человеку о своих проблемах в надежде на помощь. Найти хорошего психолога оказалось труднее, чем они оба думали. Кандидатов было дохрена, но вот только толку от этого нихрена, как выразился Юнги в очередной раз устало, потирая глаза, которые от долгого просматривания профилей психологов и разных сайтов начинали слезиться. Усталость накатывала волнами и вызывала желание сдаться и просто оставить всё как есть, но желание наконец довести это до конца и вздохнуть свободно заставляло продолжать открывать сайт за сайтом. В итоге удача им улыбнулась лишь спустя неделю активных поисков. Это был сайт, на котором не было ничего лишнего, как говорится, просто и со вкусом. Психолог, который работал сам на себя, но уже был достаточно известен в Сеуле. Его звали Ким Намджун, судя по исключительно положительным отзывам, он помог уже достаточно большому количеству людей. На странице был предложен его номер и электронная почта, также было пояснение, что если первый сеанс является бесплатным и если клиента что-то не устроит, он может просто уйти. Ещё говорилось, что встречи могут происходить в любом месте, которое выберет клиент, чтобы ему было комфортно. В общем всё было идеально и давало надежду на то, что они наконец нашли подходящего человека. Цена правда была немаленькой, но родители Юнги исправно присылали сыну деньги каждый месяц, а ему просто некуда было тратить, ведь ему не нужно было много, пока он жил один. Чимин сначала сопротивлялся и говорил, что сам за себя заплатит, но был остановлен разумными доводами Юнги. — Чимин, я понимаю, что ты чувствуешь себя некомфортно, но пойми, что эти деньги просто лежат без дела. Давай поступим так: сейчас за психолога плачу я, а ты месяц покупаешь нам продукты, тем более я и так живу практически за твой счёт. Пак конечно поломался немного для приличия, но в конце концов согласился. Поэтому они написали этому Ким Намджуну, заодно спросив можно ли провести сеанс для двоих сразу. Ответ пришёл только на следующий день. Психолог согласился, назвал удобное ему время и цену. Встретиться решили в кафе, в котором столики были огорожены, поэтому всё помещение будто было разделено на маленькие уютные кабинки. Психолог оказался ещё достаточно молодым на вид мужчиной, хотя на самом деле ему было тридцать два. Он производил впечатление человека, который действительно может тебя поддержать и помочь. Во взгляде читалось безграничное понимание, но оно было приправлено усталостью, но даже так от него веяло уютом. Этому человеку хотелось открыться, и это было какое-то странное ощущение, потому что ни Юнги, ни Чимин не были теми, кому так просто открыться совершенно чужому человеку, которого они видели буквально в первый раз. Но ямочки на щеках психолога, что появлялись при улыбке мужчины, заставляли расслабиться. Он был одет в мягкий бежевый свитер, из-за которого выглядел ещё моложе, да и вообще казался очень мягким человеком. Но только парни смотрящие сейчас перед ним прекрасно понимали, что скорее всего этот человек тоже многое пережил, потому что усталость в глазах не могла появиться из ниоткуда. — Здравствуйте, я Ким Намджун, и я постараюсь вам помочь, — проговорил психолог приятным голосом, присаживаясь за столик. — Здравствуйте. Я — Пак Чимин, а это — Мин Юнги, — представил себя и Юнги Чимин слегка дрогнувшим голосом, всё-таки им придётся буквально обнажить душу перед этим человеком. — Давайте сейчас я сразу обозначу то, что мы будем делать, у меня есть несколько условий, только при соблюдении всех из них я смогу вам помочь. Во-первых, я хочу чтобы вы были со мной предельно откровенны, но если вы не готовы рассказать прямо сейчас, то просто так и скажите, мы всегда можем продолжить спустя какое-то время. Во-вторых, будьте готовы к неформальному общению, мне самому так проще, поэтому надеюсь на понимание с вашей стороны. Ну, и в-третьих, не надейтесь, что проблемы исчезнут по щелчку пальцев, чтобы избавиться даже от маленькой травмы, нужно время, а мне почему-то кажется, что проблемы у вас совсем не маленькие, — спокойно объяснил. Было видно, что он профессионал в своей сфере. Юнги с Чимином переглянулись. Оба в этот момент поняли, что находились в надёжных руках.