Там, где за слёзы платят смехом

Сирэля не было долго, больше часа, и за окнами уже успело стемнеть, но сотни свечей всё так же надежно разгоняли мглу. Поначалу друзья сомневались, стоит ли воспользоваться предложением мага и подкрепиться, но голод давал о себе знать, и за это время они успели съесть бо́льшую часть фруктов, раскиданных по столикам большой элегантной залы. Впрочем, вино было решено не пить, ведь им нужна была трезвая голова, а местный алкоголь они еще ни разу не пробовали, да и вообще, сейчас не согласились бы даже на бутылку пива, ведь предстояло пройти явно сложную проверку — простые не развеселили бы Безумного Бога, потому вода из фляг стала оптимальным вариантом, хотя каждый из них с удовольствием бы напился до потери пульса, чтобы забыть всё происходящее как страшный сон, но такой роскоши позволить себе парни не могли. Они заметно нервничали и всё это время провели за обсуждением того, что может придумать маг, однако какими бы фантастическими ни казались эти идеи, приблизиться к разгадке так никто и не смог. Сирэль появился внезапно, еще более изможденный, с темными кругами под глазами, ярко выделявшимися на молочно-белой коже, запавшими глазами, еще более растрепанными, чем прежде, волосами и не предвещавшей ничего хорошего усмешкой на губах. «Всё готово, следуйте за мной!» — приглушенный из-за усталости крик, изящный взмах руки и обратная дорога — вниз по десяткам ступеней деревянной винтовой лестницы, которая, как ни странно, не шелохнулась под весом мужчин в броне и даже не скрипела. На первом этаже, у стены, обнаружился круглый люк, за которым скрывалась точно такая же крепкая, но очень странная лестница, а сумрак первого этажа, освещенного лишь десятком свечей, наконец сменился синеватым пламенем их черных витых собратьев. Парни поёжились и переглянулись, словно ища друг у друга поддержки — подобный жест в этом мире стал для них негласной нормой. Всё та же каменная кладка, серые плиты пола, но теперь озаренные потусторонним голубым свечением, скрывали вторую гостиную и спальню по совместительству, вот только она была полной противоположностью первой: грубо сколоченные стулья, одинокое кресло-качалка у камина с непонятно куда идущем дымоходом, нескладный диван с черной обивкой, два массивных стола по разные стороны зала, широкая двуспальная кровать с черным бельем и скомканным покрывалом из грубой ткани того же цвета, простые серебристые напольные подсвечники, лишенные узоров, и полное отсутствие каких бы то ни было украшений, разве что кое-где висели картины в узких деревянных рамках, но от изображенных на них сцен друзей начинало мутить. Природные катастрофы, болезни, уродства, пытки, горы черепов и поля, усеянные трупами после сражений — всё это вызывало дрожь, а в загробном свете сотен синих огоньков и вовсе казалось темным пророчеством скорого будущего. Единственное, что казалось нормальным в этом зале — книги. Их было много, очень много. Почти весь периметр комнаты был заставлен книжными стеллажами до самого потолка, но так как приставных лесенок видно не было, парни не могли понять, как же книги достают с самых верхних полок, к тому же, не меньшее количество толстых томиков в потертых переплетах было составлено в стопки прямо на полу, мешая проходу даже больше, чем подушки наверху, ведь разрушить эти пирамиды было поистине страшно. А еще здесь был одинокий платяной шкаф и небольшой комод, настолько убого выглядевшие по сравнению со множеством товарищей верхней комнаты, что их хотелось попросту пожалеть. Ни единой безделушки, ни малейшего намека на красоту и изящество, лишь пыльные корешки старинных книг да запустение. Это словно была комната совершенно другого человека, вот только отчего-то Джинёну показалось, что она не меньше подходит Сирэлю, чем парадное убранство царской залы, и он сам не смог бы объяснить, отчего это ощущение было настолько явным. Спустившись вниз еще на один этаж, друзья оказались в помещении, подозрительно напоминавшем лабораторию, причем слова мага: «Ничего не трогать, иначе выброшу вас отсюда ко всем даэдра!» — подтверждали догадку. Множество столов с какими-то колбами, книгами, свитками, непонятными предметами странной формы, исписанные витиеватыми символами стены и пол застыли в мертвом свечении синего пламени, но куда страшнее выглядела пара столов с ремнями, напоминавшими крепления для рук и ног, рядом с которыми примостились передвижные столики с инструментами. На старой деревянной поверхности темнели страшные пятна, потеками переходившие на крепкие толстые ножки, и от этого зрелища душа ушла в пятки. «У каждой медали две стороны, и Сирэль — идеальный пример тому, — подумал Джинён, проходя мимо одного из столов. — Только почему-то мне кажется, что наверху, на третьем этаже, есть точно такая же комната с точно такими же столами, только богато украшенная». И интуиция шепнула, что он абсолютно прав. Вот только в лаборатории маг не остановился, спустившись еще ниже, и то, что предстало глазам друзей на этот раз, ошеломило их куда сильнее, чем всё, виденное прежде. Огромная пещера уходила куда-то вдаль, теряясь в темноте. Высокий свод украшали сияющие, переливающиеся перламутром сталактиты, ронявшие влагу вниз, прямо в разверзшийся под ногами гостей ад. Лестница заканчивалась у тонкой, резко обрывавшейся полоски земли, а далеко внизу бушевала магма — горячие потоки алой смерти бурлили, и от дикого жара мгновенно начало ломить виски. Странно, но отчего-то температура хоть и была высокой, всё же оказалась пригодной для жизни, а видимость была отличная, и клубы пара, долетая до края пола, словно растворялись в небытии. Парни не заметили, как вжались в стену. — Добро пожаловать на арену! — радостно возвестил Сирэль, раскинув руки. Он стоял на огромном осколке скалы, плоском сверху, но конусообразном внизу, обнесенном по периметру белыми перилами, напоминавшими дворцовые, и, хотя это само по себе выглядело странно, куда больший шок вызвал тот факт, что камень этот, медленно оторвавшись от пола, взлетел. Зависнув в паре метров над гостями, он отлетел подальше и, словно магма была чем-то обыденным, естественным, абсолютно не страшным, остановился над ней. Друзья наконец-то оторвали взгляды от рыжей реки, мчавшейся под их ногами, и осмотрелись. Справа от лестницы вперед выдавалось три уступа, метров на пять вонзавшихся в озеро лавы, и от двух ближайших куда-то вдаль шла дорожка из плоских круглых пластин, тонких, каменных, висевших в воздухе так же, как прибежище колдуна. Сирэль ухмылялся, явно наслаждаясь недоумением гостей, и то облокачивался на перила, доходившие ему до пояса, то выпрямлялся, отстукивая ногой непонятный ритм, то начинал ходить взад-вперед, явно жалея о размере смотровой площадки. — Ну как вам? Не правда ли, грандиозно? Я о-очень постарался, создавая такую арену в своем подвале! Пробудить магму под нами так, чтобы она вышла на поверхность, но была спокойна, и при этом сохранить климат в башне — поистине нелегкая задача! Но чего ни сделаешь ради хорошего зрелища. Предупреждаю сразу: беспокоиться не о чем, парящие камни не рухнут вниз, ведь их поддерживает моя магия, а я хоть и вымотался, имею крайне большой запас маны. Видите, как это полезно? — Вы… Вы создали это за час? — неверяще прошептал Джинён, и Сирэль рассмеялся, явно довольный такой реакцией, но затем, вдруг резко посерьезнев, облокотился о перила и, сцепив пальцы в замок, печально и как-то наставительно ответил: — Обычные маги подобного не могут, тут ты прав. Но, знаешь ли, Лорд Шеогорат был столь щедр, что доставал для меня запретные книги Лорда Знаний, Хермеуса Моры. Кажется, для этого он искал Избранных Героев, которые воровали книги у Даэдрического Принца, но я не вдавался в подробности. Главное, из этих книг удалось почерпнуть множество запретных знаний, и заклятия, недоступные смертным, стали доступны мне, ведь энергии на их сотворение хватало. Я, пожалуй, одна из самых ценных игрушек нашего Лорда, он сильно вложился в мое создание, потому еще долго не отпустит… Как думаешь, одну тысячу лет? Две? Сотню?.. В синих глазах, сиявших так мягко и нежно, словно два светлячка в лесу, застыла боль. И Джинёну отчаянно захотелось сказать, что всё закончится быстро, что страдать так долго не придется, захотелось привычно улыбнуться, пообещать исполнение мечты, завлекая в фальшивую сказку… но жалость — не то, что было нужно этому странному, страшному человеку, Джинён знал точно. И потому попрощался с собственной маской окончательно, сбросив ее с уступа в магму. — Боюсь, он может не отпустить вас никогда. Если, конечно, вы ему не наскучите, но вы ведь не можете бросить свою работу, а значит, продолжите эксперименты, научные изыскания, изучение магии… и не разочаруете Лорда. Тишина, лишь шипение огненного потока далеко внизу. Сияние синих глаз. Дрожь тонких губ. А затем печальная, безжизненная, но благодарная улыбка. — Так и есть, наверное, так и есть… А ты необычный юноша. Не похож на всех этих «здоровых» людей, что только и могут строить притворно-сочувствующие лица или проклинать того, кто от них отличается. Напомни, как тебя зовут? — Пак Джинён. — Джинён… Приятное имя, мягко перекатывается на языке. Его легко вплести в заклятие… Знаешь, у меня не бывает фаворитов, но отчего-то даже не хочется, чтобы ты сегодня умирал… Однако на всё воля судьбы. Посмотрим, пройдете ли вы испытание. Итак, как там звали твоих друзей? — БэмБэм и Джексон, — поморщившись из-за пренебрежительного тона собеседника, ответил парень, решив не упоминать настоящее имя тайца и фамилию Вана, поскольку Сирэлю на это было явно наплевать. Бросив короткий взгляд на друзей, он заметил, что БэмБэм поджимает губы, а Джексон хмурится и отчаянно сжимает кулаки, но если их чему-то и научили Острова, так это умению держать язык за зубами, и это умение сейчас пришлось как нельзя кстати. — Да будет так, — вздохнул Сирэль, выпрямился, крутанулся на месте и бодрым тоном зачастил: — Будь моя воля, главным объектом испытания стал бы ты, но Лорд явно намекал, что в первую очередь надо вооружить парнишку с забавным именем, а значит, и главное задание выполнять ему. Итак, правила! Будьте внимательны, дважды повторять не стану. Сейчас Джинён пройдет на левую платформу, она взлетит и будет двигаться над дорогой из парящих блоков так, чтобы видно было нужный отрезок пути. Ты ведь «разум» вашей компании, значит, тебе и проверять свое умение вести других. Джексон же с завязанными глазами пойдет от соседней платформы к этой по дороге из плит, пользуясь указаниями друга. Чем не идеальная проверка его силы? Он ведь ваши «мускулы»! Если он упадет, испытание вы провалили — можете выметаться. Если же справитесь, придет очередь БэмБэма, но до этого сначала надо в прямом смысле слова дойти, так что вперед! Только для начала проверьте реальность, убедитесь, что перед вами не иллюзия, и падение обернется кошмаром. Например, можете бросить камень, их тут немало осталось после призыва магмы… Джинён сглотнул. Камней вокруг и впрямь лежало немало, но бросать их в лаву отчего-то совершенно не хотелось. Возможно, потому, что мозг отчаянно вцепился в спасительное слово «иллюзия»?.. Но Джексон шумно выдохнул, схватил камень и со всей силы швырнул вниз. Едва слышное шипение, и крупный булыжник погрузился в вязкую раскаленную массу. Джинён сглотнул вновь и вжался в стену пещеры еще сильнее, БэмБэм побледнел так сильно, словно готов был упасть в обморок, а Джексон, стиснув зубы, явно мечтал проклясть мага на всех известных ему языках, но из последних сил держался. — Итак, пройдете ли вы испытание на дружбу? — тем временем усмехнулся объект его ненависти и, взмахнув рукой, как гостеприимный хозяин, показывающий свои владения, добавил: — Разве это не идеальный способ проверить, чего на самом деле стоят ваши узы? Вы так кичитесь своей дружбой, а что же на деле? Доверяете ли вы другу настолько, чтобы вручить собственную жизнь в чужие руки? И сумеете ли вы взять на себя эту ответственность, ответственность за жизнь дорогого человека? — Не надо, парни, — вдруг подал голос Бэм. — Я не хочу, чтобы вы рисковали собой из-за меня! Давайте поищем другое оружие или… — Да какое? — перебил его Джексон, резко обернувшись. БэмБэм стоял дальше всех от лестницы, в то время как Джинён от нее почти не отошел. — Что еще мы сможем добыть? Камнями себя не защитишь, мы это уже проходили, тебе нужно что-то помощнее. А другое оружие этого мира слишком сложно в обращении, ты не сумеешь быстро его освоить, уж прости. Метательного же здесь больше ничего нет, ты сам знаешь, разве что кинжалы, но Ауриэль сказал, что их освоить не менее сложно, чем лук, а вот Звёздами может пользоваться даже зеленый новичок. Этот… кхм, маг разработал их специально для этого… — Подтверждаю, — перебил его Сирэль, бросив полный раздражения взгляд на явно мечтавшего обозвать его как-нибудь попротивнее китайца. — Звёзды Смерти были специально разработаны как средство самозащиты для тех, кто не владеет оружием, поскольку слишком уж часто монстры пожирали жителей города. Как можно было так это оставить? Естественно, я создал максимально эффективное средство, позволявшее горожанам как минимум сбегать от врагов. Вот только помогать интервенции Королевы я не намерен, она портит Острова, убивает саму их суть, потому нынешним жителям города я их не даю. А старожилы ушли на фермы, где до сих пор спокойно их используют… только не думайте, что могли обратиться к ним за секретом. Я, знаете ли, не хочу, чтобы Королева заполучила мои разработки, потому на каждого обладателя Звёзд наложено заклятие — они попросту не могут выдать эту тайну. Так что вам решать, нужно БэмБэму это оружие или нет, причем решать сейчас. Я не собираюсь поддерживать это место в подобном состоянии вечно. Решайте же, поставите ли жизни на кон? — Но ведь вы рискнете жизнью! — взорвался Бэм, не выдержав последних слов мага. — А то мы не рискуем, когда идем сражаться! — рявкнул Джексон. — Прекрати истерику, Бэм! Мы знали, на что шли. В конце концов, нас с тем же успехом могли послать убить чудовище. — Да, но тогда мы бы сражались все вместе, плечом к плечу, а не ходили над вулканом! — Технически, это не вулкан, — поморщился Сирэль и начал ходить по кругу, обмахиваясь ладонями. — А какая разница? — не обратив на того никакого внимания, продолжал спор Джексон. — Что там жизнью рисковать, что здесь. Или ты думаешь, тебе задание не дадут, поэтому считаешь, что только мы будем рисковать, а значит, так нельзя? Сильно сомневаюсь, тебе тоже наверняка достанется. А если и нет, что с того? Успокойся, Бэм! Мы пришли, чтобы тебя обезопасить, и мы это сделаем. Я доверяю Джинёну… вам обоим. Так что, если надо пройти по этому чертовому мосту, — он обернулся к Сирэлю и полным ненависти голосом буквально выплюнул: — я пройду. От начала и до конца. Джексон не видел, как в глазах БэмБэма появились слезы. Не видел, как тот отвернулся, смахнул их кончиками пальцев и закусил губу так сильно, что еще немного, и могла выступить кровь. Не видел, как он глубоко вздохнул, медленно выдохнул, закрыв глаза и, сжав кулаки, кивнул собственным мыслям. Это видел Джинён. Но подбадривать друга не стал — понимал, что сейчас нужно действовать, а не обещать эфемерную победу. — Мы согласны, мы всё сделаем, — обратился он к магу, и тот, на секунду замерев, крутанулся вокруг себя. — Отлично! Итак, дамы и господа, прошу занять места в зрительном зале! — скрещенные в щиколотках ноги, раскинутые в стороны руки, витиеватый жест кистями, легкий полупоклон. — Мы начинаем наше представление, и да понравится оно всем нам! Резкий хлопок, и к Джексону подплыла по воздуху широкая черная лента, настолько плотная, что через нее не проникало ни единого лучика света. Что-то в ней показалось Джексону странным, но Сирэль заговорщически протянул: — Джинён, не наденешь повязку на друга? Ты ведь меня не обманешь, мм? — Не обману, — тихо ответил тот, подхватив ткань, и, посмотрев на бурлившего от негодования друга, приложил палец к губам. — Джек, не психуй, сейчас не время. Он и мне не доверяет. Давай успокоимся, нам нужна ясная голова, чтобы всё сделать правильно. — Ладно, ты прав, — тихое ворчание, сменившееся глубоким вздохом. Ван Кайе потер лицо руками, поморщился и повернулся к другу спиной, позволяя завязать себе глаза. — Как на чертовом шоу, — не удержался Бэм, и отчего-то это разрядило обстановку. — О-о, мы часто оказывались на них в повязках, — усмехнулся Джексон, а в следующую секунду ткань коснулась его кожи и странно ее охладила. Тугой узел был затянут на затылке, и Джексон даже не попытался приоткрыть глаза, зная, что всё равно не сможет ничего увидеть: Джинён бы не стал мошенничать, по крайней мере, в подобной ситуации. — Ты меня не обманул, я так тронут, — проворковал Сирэль и рассмеялся. — Но, прости, нет ничего надежнее магии! Вдруг повязка собьется в процессе? Щелчок пальцев, и ткань вдруг буквально впилась в кожу, намертво к ней прирастая. Джексон почувствовал лишь, что прохлада усилилась, как и давление на веки, да кожа немного натянулась, но, попытавшись подцепить ногтем край повязки, потерпел сокрушительное поражение — края не было, он сливался с кожей, став с ней единым целым. Паника накрыла с головой, но спокойный голос мага сумел прорваться сквозь тщетные попытки стянуть материю с глаз: — И не пытайся, теперь снять ее сможет лишь тот, кто завязал, такой уж это материал, знаешь ли. Капризный. Изобретение Лорда Шеогората, он раньше любил забавляться с подобными вещицами. Вот только даже не думайте ее снимать, поскольку игра началась! Вы ведь сами на нее согласились. Джинён, иди на свою платформу, а ты, БэмБэм, проводи Джексона к началу пути и двигайся вдоль стены чуть дальше, на третью площадку. Там есть рычаг, но ни в коем случае его не трогай, иначе вам конец. Начали! Хлопок в ладоши стал сигналом к действию. Джексон беззвучно ругался, и БэмБэм даже подумал, что столько нецензурной брани от друга никогда прежде не слышал, но волнение прогоняло прочь любые мысли, оставляя лишь страх. Джексон шел осторожно, покачиваясь, и это пугало еще сильнее, чем лава вокруг, но в то же время от него веяло уверенностью и силой, и почему-то Бэм подумал, что они справятся. Что бы ни случилось, его друзья сильные, а значит, обязательно справятся! Вера — слепое чувство, но в то же время настолько сильное, что за него хочется цепляться до последнего… Оставив друга на краю платформы, он бегом кинулся к своему месту в этой безумной игре, а Джинён крикнул: — Хорошо меня слышишь, Джек? Голос отразился от сводов пещеры, магически усиленный и очень четкий, а Сирэль поморщился: — Только не надо так кричать, всё будет слышно и без разрыва голосовых связок. Идти твоему другу примерно пятьсот метров, если перевести расстояние на единицы измерения вашего мира, причем по виляющей туда-сюда тропке, так что это надолго, а эксперимент должен быть интересным, если же тебя не услышат за шипением магмы, это будет потрясающе глупый финал. Платформа Джинёна дрогнула и плавно взмыла вверх. Он пошатнулся, но устоял на ногах, а когда камень завис над первой частью закрученной витиеватыми узорами тропинки, другой край которой последовал за ним, вновь «проверил связь», на этот раз проговорив, а не прокричав вопрос: — Джек, как слышно? — Четко и ясно, — отозвался тот, стоя на краю платформы, раскинув руки. — К темноте привык? — Более или менее. — Можем начинать? — Погнали… Давай друг, я на тебя рассчитываю! — А я на тебя. Держись. Напряжение, судорожно сведенные мышцы ног, старающихся сделать максимально безопасный шаг. Руки, пытающиеся сохранить баланс. Прямая спина, пот, градом катящийся по шее, неровное дыхание. Джексон и не предполагал, что простой поход с завязанными глазами может быть настолько сложным, вот только он и не ходил прежде над озером огня, мечтающим поглотить смертных… А впрочем, озеро ни о чем не мечтало. Оно просто жило своей жизнью, не замечая, кого сжигает. Медленное продвижение вперед, понемногу, потихоньку, с опаской. Уверенные четкие команды Джинёна, удивительно выверенные и подробные, но в то же время понятные и простые. Боль в ногах, спине, голове, легких. Каждый шаг давался с трудом, казалось, миллиметр вправо или влево, и падения не избежать, но Джинён говорил, что до края еще сантиметров двадцать, и напряжение ослабевало, чтобы вспыхнуть с новой силой при следующем шаге. Камень сменялся камнем — висевшие почти вплотную друг к другу плиты слегка поднимались, превращаясь в крошечные ступеньки, и это усложняло и без того трудный поход, ведь они располагались не прямо друг перед другом, а вразнобой, то требуя повернуться на девяносто градусов, то сместиться совсем немного вбок, и вскоре Джексон полностью заблудился. Казалось, вокруг бушующее море огня, и существует лишь крошечный островок под ногами, да голос друга — спасительный маяк, ведущий сквозь это море по создаваемым им самим островкам: старые будто растворялись в небытии, новые из него выплывали, чтобы вновь исчезнуть, как только ноги их покинут, а напряжение нарастало. Сколько времени прошло? Он не знал. Усталость всё сильнее давила на тело, разум, а главное, душу, и начинало казаться, что он топчется на одном месте, совсем не продвигаясь. — Еще много осталось? — крик души, не выдержавшей неизвестности. — Чуть меньше половины. — «Вот черт!» — Хочешь передохнуть? — Вот уж нет, двигаем дальше, не стоит расслабляться. — Мудрое решение, — прокомментировал Сирэль, всё это время изнемогавший на своем острове. Он то свешивался через перила, то ложился на пол, то начинал ходить вперед-назад, но не отводил взгляда от движущейся по серым камням фигуры на фоне рыжего марева. Впрочем, никто не мог отвести от нее взгляд, особенно Джинён, смотревший во все глаза, чтобы не пропустить малейший наклон корпуса друга, и, если того начинало кренить в сторону, мгновенно говоривший, куда стоит наклониться, чтобы выровняться. Поначалу Джексона раздражало вмешательство в подобные мелочи, но очень скоро он почувствовал благодарность, ведь спокойное, но резкое: «Корпус вправо», — отлично помогало сориентироваться и не начать махать руками в поисках потерянного равновесия. Джинён старался изо всех сил. Пот градом катил со лба, струился по щекам, спускался по шее и терялся где-то под воротом, глаза болели, голос от напряжения начал садиться, руки до боли сжимались в кулаки. Он внимательно вглядывался в каждый новый камень, мгновенно выстраивая четкую формулировку, которая бы не запутала друга, а, напротив, максимально помогла ему, но голова начинала болеть, а глаза нещадно слезились, и хотя поначалу слезы постоянно вытирались, позже на них перестали обращать внимания, позволяя свободно течь по щекам и лишь активно смаргивая, когда они заслоняли обзор. «Поворот на девяносто градусов вправо… Точно, стой так. Шаг вперед, широкий». Плита, находившаяся под углом в девяносто градусов и чуть на отдалении от соседки, была покорена. Пара секунд на оценку ситуации и на то, чтобы Джексон пришел в себя, восстановил равновесие, а затем новое указание, такое же четкое, спокойное, уверенное — ни толики паники в голосе, хотя душа готова была разорваться от ужаса, вот только кому нужна паника в подобной ситуации? Уж точно не тому, кто завис над пропастью! И потому Джинён привычно пытался абстрагироваться ото всех эмоций, впрочем, на этот раз действительно ото всех, включая и ярость, вот только получалось плохо, ведь от него зависело слишком многое, на кону стояло нечто безумно ценное, а душа просто отказывалась избавляться от главной эмоции — страха. Но если его невозможно уничтожить, нужно спрятать! Это Джинён всегда умел — прятать собственные эмоции от окружающих он научился давно, еще в детстве, когда понял, что другим людям, особенно родителям, слишком волновавшимся о его будущем, больше нравятся добрые дети с улыбкой на губах, чем мрачные, погруженные в книги, неразговорчивые ворчуны. Да и что с того? Каждый выживает как может. Он всегда выживал, меняя маски, и сейчас это спасало его другу жизнь — так что в этом плохого?.. И, наверное, в данный момент видел эту фальшь лишь один человек. Человек в белом, круживший, словно коршун над добычей, неотрывным взглядом пронзительных синих глаз впившись в покачивающуюся порой фигуру, уже привыкшую к темноте. А вот БэмБэм в спокойствие друга поверил. И восхитился тем, насколько выдержанным тот может быть, насколько хорошо умеет владеть собой, особенно в минуту опасности. Сейчас Бэм словно видел друзей впервые, будто раньше это были лишь их тени, а в этот момент ему открылись они настоящие: такой сильный, смелый, отчаянно храбрый и невероятно добрый Джексон, готовый рискнуть жизнью ради защиты друга, такой собранный, умный, спокойный и внимательный Джинён, способный провести товарища сквозь любую опасность без потерь… А что мог он сам? Ни магии, ни физической силы, ни знаний, ни умения придумывать хорошие планы… Даже мечом владеть не научился, хотя старался изо всех сил, а ведь Джинён тоже никогда прежде клинок не держал, но прогрессировал куда быстрее. И почему он здесь настолько… бесполезен? «Я им только мешаю, — в который раз промелькнуло в голове, но Бэм отчаянно замотал головой и вновь уставился на фигуру Джексона. — Нет! Ничего подобного! Я убил того граммита, что напал на хёна! Но… если бы я не упал, может, на него бы и не напали?.. Да хватит! Прекращай уже, ты и так себя в последнее время этими мыслями доконал, а сейчас нужно собраться, ты ведь должен выложиться не меньше них! Они рискуют ради тебя, так мучаются, значит, давай-ка возьми себя в руки, тебе тоже скоро придется рисковать, и ты должен всё сделать правильно! Не имеешь права их подвести…» Камень за камнем, шаг за шагом, и вечность внезапно подошла к концу, оборвавшись радостным, но по-прежнему спокойным: «Ты на моем камне!» Джинён поймал друга за руки, притянул к себе и крепко обнял, помогая опуститься на колени, а затем сесть. Джексон рассмеялся. Коснувшись коленями серой поверхности, он вдруг разразился безудержным, диким хохотом, таким громким, ярким и победоносным, что друзья невольно рассмеялись следом. — Я это сделал! Я это, мать твою, сделал! Я дошел! Мы справились, Джи! Мы смогли! — Еще как смогли, ты лучший, Джек! — ответил Джинён, коснувшись спутанных, насквозь мокрых волос друга и пытаясь распутать узел пропитавшейся потом ткани. Удивительно, но та поддалась легко, будто никакого заклятия и не было, и прохладная пелена упала с глаз, позволяя снова привыкнуть к свету. Джексон поморщился и закрыл глаза рукой. — Вот черт, тут темно, а всё равно глаза слепит, даже если вниз не смотреть. — Пока закрой глаза, но не загораживай веки рукой, — тут же выдал ценные указания Джинён, отстраняя руки друга от лица. — Как привыкнешь, открывай, но вниз не смотри. Надо дать глазам приспособиться к свету. — Да уж, а то эта повязка странная какая-то. Будто сквозь саму черноту смотришь, даже не знаю, как сказать… — Естественно! — вмешался звонкий голос стоявшего боком к перилам, на которые опирался локтем, Сирэля, активно обмахивавшегося левой рукой. — Это ведь и не ткань вовсе, а кусок подпространства, а там, как известно, царит непроглядная тьма. Очень занятное заклинание, правда, я его пока не освоил, в подпространство смертным хода нет. Но какие мои годы, правда же? А вы пока не спешите радоваться, это лишь половина пути. Сейчас объявляется антракт, а после начнем второй акт! Он резко выпрямился, подпрыгнул, встряхнулся, сцепил пальцы в замок и, вытянув руки ладонями вниз, потянулся. Откуда-то сверху по лестнице спустились по воздуху четыре хрустальных фужера, наполненных водой, и друзьям показалось, что к ним летит самый ценный приз на свете. На секунду они забыли и о том, где находятся, и о цели своего визита, и даже об опасности: всё, что им было нужно — вода. И она была рядом, практически у них в руках, только потянись… Сирэль усмехнулся, и бокалы поплыли быстрее. Джинён схватил два фужера и буквально впихнул один в руку друга, сидевшего, опершись на него спиной, глядя в потолок. БэмБэм ухватил свой и жадно приник губами к желанной влаге. Сам маг пил грациозно, аристократично, словно не способен был забыть о манерах даже в таком адском пекле, вот только взгляд его переместился с Джексона на БэмБэма. Влага проникала в горло спасительным водопадом. Парни пили захлебываясь, давясь, однако вскоре последний глоток иссяк, заставив их мысленно застонать, но лишь мысленно: показывать свои слабости никто из них абсолютно не хотел. Фужеры вылетели из рук и умчались наверх, заставив провожать себя полными немой тоски взглядами, но следующая фраза заставила реальность рухнуть на плечи уставших игроков с судьбой всем своим весом. — Антракт окончен, дамы и господа! Возвращаемся к спектаклю! И на этот раз всё будет всерьез. — А до этого шутка была?! — не выдержал Джексон, зло воззрившись на мага, но тот лишь рассмеялся. Повинуясь велению тонкой, изящной, казавшейся невероятно хрупкой аристократической кисти, две платформы начали сближаться. БэмБэм, встав на одно колено, с надеждой и ужасом наблюдал за приближением друзей. В душе роились сотни предположений, но ни одно не казалось верным, а сердце колотилось так быстро, словно готово было в любую секунду разорваться. Платформы замерли на расстоянии десяти метров друг от друга, и Джинён вдруг прошептал: «На нашей свободно умещается двое, а на его — один. Почему?» — Какой верный вопрос! — вкрадчивый голос заставил всех вздрогнуть. Платформа мага подлетела резко, зависнув поодаль на той же высоте, образуя равнобедренный треугольник из трех камней. Сирэль покачнулся и оперся руками о перила, слегка склонившись над ними, словно хотел получше разглядеть собеседников. — А теперь финальный акт. Занавес. Мой Лорд, знаете ли, любит трагедии не меньше комедий… БэмБэм, у твоих ног рычаг. Если ты его не дернешь в течение следующих двух минут, оба ваших камня рухнут вниз, вот только дернуть ты его можешь на себя или от себя. Рядом с платформой мага прямо в воздухе появились огромные, с человеческий рост иллюзорные песочные часы. БэмБэм сглотнул, Джексон и Джинён поднялись, и последний не заметил, как вцепился в запястье друга. Впрочем, тот тоже этого не заметил — в воздухе явственно ощущалась опасность, на этот раз куда более реальная, чем прежде. — Нельзя получить всё и сразу, знаете ли. Жизнь — жестокая игра, в которой кто-то обязательно проигрывает, — вкрадчиво, не отрывая взгляда от испуганных карих глаз. — Дернешь на себя, рухнет их платформа, твоя останется. Дернешь от себя, твоя рухнет, их останется. Всё просто. Выбор за тобой. Не дернешь — погибнете все, уж поверь. У тебя лишь три варианта, иных нет. Время пошло… Канпимук Бхувакуль почувствовал, как земля уходит из-под ног. Мир вдруг потерял краски, став монотонно серым. Дыхание замерло, но затем легкие вновь потянули воздух, словно отказываясь сдаваться без борьбы, вот только… бороться надо за правое дело, не так ли? Огромные часы со скрипом повернулись, песок диким водопадом рванулся вниз. Казалось, время бежало даже быстрее, чем всегда, а три пары глаз смотрели на песчинки, не в силах оторваться. «Я или они? Я или мои друзья? Моя жизнь против их… Они не раздумывая бросились на жаб, хотя могли погибнуть, да и погибли бы, если бы пламя не усилилось каким-то чудом. Сегодня они прошли через такие пытки, и всё ради меня. Джексон рисковал собой, Джинён… не представляю, что он пережил, я бы с ума сошел. И всё ради меня. Для меня. А ведь если я… уйду, им не придется защищать такого бесполезного слабака. И они получат силу, эта тварь сказала, что высвободит магию Джинёна. Они справятся. Вернутся домой. А я… Черт, как же я хочу увидеть маму, папу, братьев, сестру… Хочу запомнить их настоящие имена, не клички. Черт… Хочу вернуться к друзьям и смеяться над тупыми шоу, есть лапшу, петь, драться с Марком, тренироваться в танцах с Югёмом… Я хочу жить. Но… я слишком многого хочу, правда?» Уголки губ задрожали, приподнимаясь. — Не смей, — тихий голос Джексона разорвал тишину на тысячу сочащихся кровью кусков. Резко обернуться к другу и надрывно, судорожно закричать: — Не смей, Бэм! Но ведь уже поздно, правда?.. Джексон знал, что друг выберет. Откуда? Кто знает… БэмБэм улыбнулся. Губы дрожали, сердце, казалось, оборвалось и не хотело биться. Он перевел взгляд с часов на друзей и улыбнулся шире. Искренне. На глазах застыли слезы. — Бэм, не надо, мы что-нибудь придумаем! Рука легла на рычаг. — Лучше обрушь нашу скалу, твою мать! Слезы скатились по щекам вниз, упали на серый камень и оставили темные круглые пятна. — Эй. Я ведь был хоть немного полезен, правда? — Да ты!.. — Джексону заткнули рот, накрыв его ладонью. Джинён смотрел прямо в глаза друга и улыбался. Улыбался пустой, потерянной, но удивительно понимающей улыбкой. — Был. Ты очень нам помог, Канпимук. — А… — Бэм рассмеялся, слезы еще сильнее хлынули из глаз. — Странно, почему-то приятно услышать это имя. Спасибо, Джинён. Спасибо, Джексон. Удачи и… передайте моим, что… Он сглотнул. Джексон уже не пытался отстранить ладонь друга и лишь смотрел прямо в глаза человеку, решившему отдать свою жизнь за его. Рука Джинёна без сил рухнула вниз, щеки расчертили две соленые дорожки. Он улыбался, но не фальшиво, искренне. И его Друг улыбался в ответ. — Передайте моим, что я их люблю. — Обязательно, брат, — тихий голос Джексона растворился в небытии. Джинён кивнул, роняя слезы, но не замечая их. Весь его мир сузился до одной хрупкой, но такой сильной фигуры напротив. — Спасибо, парни. За всё. Рывок. Рычаг резко дернулся, врезался в камень, платформы задрожали, песок в часах застыл, словно восковая фигура. Скала полетела вниз, тело, казалось, объяла невесомость, а в следующую секунду мощный удар заставил колени подогнуться. Упав на четвереньки, Бэм увидел стремительно приближавшуюся бездну и закрыл глаза. Темнота накрыла с головой. А слёзы падали и падали вниз, растворяясь с беззвучным шипением в огненном проклятии…