Попурри

      Работа закипела, затягивая всех в свою суматоху. Не было ни одного человека или нечеловека в Убежище, кто бы просто сидел и ничего не делал. Нечеловеков было всего-то трое, собственно, Солас, Варрик и я.       Лелиана начала отправлять много почтовых птиц своим агентам по всему Тедасу. Отклик на сообщения был достаточно оперативным, и это заставило меня сначала задуматься, потом занервничать. У человека, который шпионил для ее святейшества Джустинии, скорее всего, удочки заброшены куда только можно. В каждом колодце и в каждой кадке у какой-нибудь мало-мальски подозрительной тетки на отшибе Денерима. Мне как-то не особо улыбается, что она копать под меня начнет.       Несколько раз я уже обжигалась на тему того, что разбалтывала людям о себе больше, чем следует знать, и никогда это ничем хорошим не оборачивалось. Везло, когда меня просто считали странной, изобретательной или чокнутой, посмеиваясь за спиной. Хуже становилось, когда начинали расспрашивать и обижались, получая в ответ вранье и отговорки. А все оттого, что пара-другая пренеприятных историй в конец отучила меня доверять людям.       Начнем с того, что сдать храмовникам отступника — это весьма поощряемая монетой вещь. Дают немного, но жадный и бедный народ рад стараться на благо церкви, естественно. Потом, стоит припомнить, что острые уши — едва ли не приговор для одиночки вроде меня. Ненавистников не так уж чтобы и много, но разбойничьего сброда на трактах нынче хватает. Таким много предлогов не надо чтобы прицепиться, да и какой-нибудь алчный трактирщик может запросто задрать цену на койку, заявив, что, видите ли, эльфы всегда что-нибудь да своруют, поэтому плати или проваливай! Ну и на десерт — один очень хороший наемник, с которым я работала долгое время и в которого, мои тараканы по дурости втрескались, решил меня оттащить в Тевинтер и выгодно продать, после того, как я ему рассказала, что в моей голове ошиваются всякие разные чужие воспоминания и поэтому я «со странностями». Горчит от обиды и выть хочется от собственной глупости, но зато опыт поучительней некуда.       Собственно, причин скрытничать у меня хватает. А учитывая мое и без того шаткое положение в этой новоявленной «Инквизиции», совершенно не хочется его усложнять. Вдруг, если Кассандра узнает, начнет прислушиваться к мнению Родерика, и он таки убедит ее в моей виновности. Не, я себя накручиваю. И вообще, если исключить тот факт, что она хотела познакомить меня со своим мечом на допросе — вполне себе благоразумная женщина.       Впрочем, чего уж не избежать, так это того, что Лелиана рано или поздно найдет клан. Хотя здесь, наверное, переживать не стоит. Самый обычный долийский клан, с самыми обычными упрямыми эльфами. Да и приемная родня обо мне не особо хорошего мнения. Махнут рукой и скажут, что я взбалмошная, надоедливая, не уважаю их богов и культуру, и вообще, подобрали — ваши проблемы. Мы уже натерпелись — хватит.       Ближе к полудню на дверях церкви было прибито объявление о наборе рекрутов в ряды Инквизиции. Поначалу я думала, что мне послышалось — звучание слов похоже может быть, но оказалось нет. Инквизиция. Ха! Преследование ведьм, пытки, устрашающие допросы и сожжение на кострах? Ах да, ведьмами ведь часто считали рыженьких зеленоглазок, коей я являюсь. Это шутка у старушки-фортуны такая? Да даже если нет, получилось вполне замечательно!       За забором Убежища, на пятачке земли перед замерзшим озером разбили палатки. Здесь командир Каллен занялся организацией военной подготовки. Высокий мужчина, закованный в черные латные доспехи без шлема, на плечах плащ с пушистым меховым воротником. Смешные кудрявящиеся светлые волосы, серьезные карие глаза, шрам, пересекающий нижнюю губу и уходящий на подбородок — полный набор статного мужчины. Мне удалось с ним перекинуться парой слов, когда я направлялась к кузнецу с требованием вернуть мне нагрудник или выдать новый. Как выяснилось, Каллен — бывший храмовник из Киркволла, и ему «повезло» окунуться в тамошние горячие события с головой. Сначала набег кунари на город, затем через два года подрыв церкви поехавшим магом и, наконец, восстание круга. Правда, рыцарь-командор Мередит сама не подарочком была, значит те слухи в тавернах за кружкой эля, которые пересказывали друг другу путешественники — правдивы. Только в реальности куда хуже. Но зато благодаря этим событиям, Кассандре удалось легко завербовать его в качестве командира войсками, потому что:       — Пока маги и храмовники месят грязь под ногами в своей войне, Инквизиция пытается бороться с реальной грозой. Хоть в первый раз это было не совсем удачно…       Каллен опустил глаза на мою руку.       — Все дело в желудке — он был пуст, — похлопала себя. — В следующий раз я такой оплошности не допущу, командир!       Уголки губ мужчины дрогнули. О, мои тупые шутки здесь могут хоть кому-то понравится!       — Мне нужно вернуться к работе, — мягко заметил он, увидев, как один из рекрутов выделывает мечом воистину страшные вещи. — Пока головы не полетели.       — Позже загляну, — сказала я, огладив рукоять меча, который теперь висел непривычно справа. — Нужно потренироваться — левой рукой работать с мечом я не умею.       — Но разве ты не магесса? — удивился Каллен, приподняв бровь. Видимо, храмовники и вправду могут отличать обычных людей от магически одаренных. Или Кассандра успела сообщить?       — Маг-инвалид. Из-за метки больше не могу колдовать левой. Взрывные последствия. Вот подумала ее мечом занять.       Улыбнувшись на прощание, я направилась к воротам.       В центре деревни тоже разбили несколько палаток в основном для легко раненых, которых не смогли разместить в домах. Они разожгли пару костров, чтобы хоть немного согреться и приготовить что-нибудь поесть. Здесь же можно было найти интенданта Тренн. Ха, первым делом она приняла меня за типичную эльфийку-уборщицу, но потом до нее дошло, что не все так просто. Вот опять же, только размышляла о «остроухом» камне преткновения — и пожалуйста.       У Тренн мне нужно было заказать пару ингредиентов для «идеального доспеха». Большую их часть я уже откопала в кузнице, но удобного ремня с креплением для зелий там не было. Мой старый износился и таких обильных боев вряд ли выдержит. Поэтому, думаю, лучше обновиться.       А после, когда я уже направлялась к дому, где по словам Тренн «живет лысый эльф», чтобы передать ему куртку, меня перехватил Варрик.       — Пока нас не слышит Кассандра, как ты? Держишься? — Варрик опустился на длинное полено, служащее лавочкой у костра, и приглашающе похлопал ладонью рядом. — Я к тому, что ты еще пару дней назад — самый злостный злодей в Тедасе, а сегодня — в армии истово верующих. Обычно такие перемены хотя бы в два захода воплощают.       — С пивом — пойдет. Или что там в таверне, кислый эль? Впрочем, бывали со мной истории и похуже, — уклончиво заметила я, вспомнив о «перерождении». Зеленая клякса с этой кутерьмой точно тягаться не может.       — Ты чуть было лапы не откинула, — изумился Варрик. — Тогда я боюсь представить, что у тебя за жизнь, если после такого ты говоришь: «бывало и хуже»!       — Путешествия, бардские песни у костра, случайные пирушки в тавернах, охота на монстров. Денег много в одиночку не навоюешь, но мне хватает. На одном месте не задерживаюсь подолгу, — кратко ответила я.       — А-а-а, кочевая душа. Рассказывать о себе, вижу, ты тоже не любишь. Все вокруг да около никакой конкретики, — натянуто улыбнулся Варрик, и где-то в глубине моего подсознания один таракан почувствовал себя виновато. Я тебя прищучу, падла ты эдакая!       — Да все потому, что я больше люблю уши погреть, чем о себе болтать.       — А я люблю греть уши другим байками и, между прочим, о таинственной «Вестнице» зевак собирается послушать немеряно. Я, честно, не знаю откуда они вылезают, деревня-то маленькая. Но тем не менее, рассказывать, как ты круто разделалась с тем здоровяком, я уже подустал, — Варрик выжидающе уставился на меня.       — Если честно, мне немного не по себе от того, какими темпами разрастаются слухи о «Вестнице», — фыркнула я. Подгадить что ли и правду о себе сказать? Приземлить немного эту нафиг не сдавшуюся мне божественность явления народу. — Непоседа я. И крайне невоспитанная девица, Хранительница частенько меня так величала…       — Так ты все же из долийцев! — хлопнул в ладоши Варрик. — А что случилось? Подалась в бега? Или тебя изгнали за опасную магию?       — А ты неплохо разбираешься в эльфиской общине, — подметила я. — Но нет, я не долийка по происхождению. Меня охотники в лесу нашли под цветущим папоротником!       — Я, конечно, в ботанике не силен, но папоротники вроде бы не цветут, — усмехнулся Варрик. — Или это у эльфов поверья такие? Как у людей — найти ребенка в капусте или у гномов — из камня высечь?       — Это для лиричности, — отмахнулась я. — Но у долийцев правда есть поверья насчет папоротников. Якобы цветет он всего один день в год, и тому, кто сорвет его цветок, откроются тайные знания древней магии, он сможет понимать язык галл и третий глаз во лбу отрастит, что подглядывает в будущее! Ладно, про глаз я уже приврала. Но ты понял, охотники искали цветущий папоротник, а нашли меня.       — Да ты самое настоящее чудо, могу я сказать. Мне еще не приходилось сталкиваться с тем, кто выбирался из такой большой задницы так быстро. Еще утром лежала пластом, а сейчас бодрости тебе не занимать, — Варрик посмеялся, а затем вздохнул, и его взгляд потяжелел, когда он посмотрел на небо. — Держись молодцом, Ди. За минувшие дни мы успели насмотреться на демонов, разрывы, смерти, и одному Создателю в какой чан с дерьмом мы угодим дальше…       — В большой и бездонный, — фыркнула я, тоже взглянув на Брешь. — Сама поражаюсь, как я не померла в этом взрыве. Старушка-фортуна подсобила.       — Это как посмотреть. Подумай, не лучше ли дать деру при первой возможности? Я трагедий немало написал, так что сразу чую куда ветер дует…       — И как от него разит, — я усмехнулась, а Варрик негромко хохотнул.       — Я к тому, что геройствовать — это дело неблагодарное. К тому же, дыра в небе? Тут одного героя мало будет, — сказал Варрик.       Я задумчиво взглянула вверх, мысленно складывая все за и против. С одной стороны, уйти действительно можно, но есть ли в этом смысл? А с другой стороны — помним о Лелиане с ее паутиной и Кассандре, которая в гневе пострашнее архидемона.       — Я точно не герой, — хмыкнула я, подымаясь. — И не злодей. Меня вполне устраивала жизнь стороннего наблюдателя с пригоршней серебряков в кармане. Но куда ни пойдешь, а над головой все равно будет дыра. И она точно будет портить вид живописного заката.       Варрик лишь слабо улыбнулся в ответ.

***

      Тропа вдоль забора проходила мимо таверны, небольшой ступенчатой лестницей забиралась вверх на площадку с тремя домиками. Дом напротив лестницы был обвешан вениками из всевозможный трав, скорее всего это — хижина Адана. А у дома по правую руку, опираясь на каменную ограду и задумчиво рассматривая горные вершины, стоял Солас.       — Вот ты где.       Солас отвлекся, оглянувшись на меня. В голубых глазах блеснула уже знакомая искорка интереса.       — А, избранница Андрасте. Благословленная героиня, посланная нам во спасенье! — его губы разъехались в улыбке.       Ох… уверена, Андрасте там в своей урне переворачивается. Видимо, из-за красноречивого выражения моего лица, которое можно описать дословно: «Ты серьезно?», Солас спросил:       — Непривычно для тебя быть в центре внимания?       — В центре внимания верующих ты хотел сказать, — заметила я, протягивая куртку. — Ты забыл ее забрать. Спасибо еще раз.       Эльф взял куртку, прошелся по мне задумчивым взглядом.       — Не забыл. Забери я ее, вряд ли бы наш диалог состоялся, — мягко сказал он. Проныра, так и думала! — Во всяком случае так скоро.       — Я могла и забыть о ней, — встречно улыбнулась.       — Нет. Ты из тех, кто помнит, — сказал Солас. — И куртка тому доказательство. Пойдем, разговаривать на пронизывающем ветру — не самая лучшая идея.       Как только я пересекла порог хижины, меня сладко передернуло дрожью от того, как было тепло внутри. Да, все же Морозные горы — это Морозные горы, и долго стоять на улице выдержит, наверное, только медведь. Или какой-нибудь пушистый горный козел с толстой попой.       В пристанище мага было пустовато. Стол у стены, на нем лежат маленькой стопкой книги в грубой кожаной обложке и отдельно вырванные листы. Должно быть, записные дневники. Хлипкая кровать у противоположной стены — точная копия той, что стояла в доме, где я очнулась. Кажется, даже стеганое одеяло было похожим. Очаг и пушистая шкура под ногами — заменяет ковер. Длинный посох стоит у двери, рядом с ним походный мешок. Смотрится так, словно Солас готов в любой момент покинуть Убежище. Хммм, надеюсь это не так, этот эльф весьма занимательная личность, по сравнению с остальными, которые попадались мне в странствиях. И «прическа» у него куда занимательнее! Никогда бы не подумала, что слегка оттопыреные острые уши могут сочетаться с сияющей черепушкой. Любопытно, он ее полирует?       Солас опустился прямо на шкуру перед очагом, я тоже села, скрестив ноги в привычной манере.       — Я входил в глубины Тени в древних руинах и на полях сражений, чтобы увидеть грезы утерянных цивилизаций, — начал Солас, задумчиво разглядывая тлеющие в очаге угли. — Наблюдая как армии призраков бьются друг с другом, разглядывая кровавое прошлое древних войн, как прославленных, так и забытых. На любой большой войне есть свои герои, — его взгляд плавно перетек на меня. — Мне просто интересно, каким героем будешь ты.       Красиво говорит, но ему явно хочется, чтоб я разболталась. Так сказать, прощупывает почву. Что ж, понятное дело, сейчас всем и каждому любопытно, кто же я на самом деле. Хотя, я сама пришла, так что «допрос» вполне добровольный.       — Дежавю, — протянула я. — Кажется, Варрик сегодня говорил мне о героях. О том, что для закрытия Бреши героя — будет маловато.       — Хм-м-м, я с ним согласен. Нужна будет заимствованная сила, в одиночку это будет если не невыполнимо, то очень тяжко.       — С летальным исходом я бы сказала, — усмехнулась. Немного подумала, чувствуя, как тараканы шуршат в закромах что-то вытаскивая. Не успела себя остановить как вылетела похожая фраза на чистом эльфийском. Кажется, поговорка.       Бровь Соласа чуть заметно дрогнула.       — Откуда ты знаешь эльфийский? — вот он, роковой вопрос. Н-да, так просто как в первый раз не отделаюсь. И что язык за зубами не сидит в его присутствии? Так и тянет что-нибудь ляпнуть! Хотя, если вспомнить я еще в прошлой жизни подобный недугом страдала. А после перерождения он многим ухудшился, ведь в моей башке та еще мешанина пребывает. Вот так случайно ляпну что-нибудь, замучаюсь отпираться…       — Да говорила ж ведь, слышала там-сям, — неопределенно ответила я. А в каком чулане моего подсознания он пылился и почему всплыл именно сейчас, аккурат после знакомства с ним — самой интересно. Хранительница, конечно, втирала мне в извилины зазубренные фразы с целью передать знание из уст в уста, но моих тараканов это ужасно угнетало, так что ничего толком не получилось.       — Там-сям? — Солас улыбнулся с хитрецой, сузив глаза. — Мне доводилось пересекаться с долийцами, и едва ли кто-то из них мог похвастаться таким чистым произношением.       О, как! Еще и чистое произношение! Кажется, мои тараканы забегали в панике под мигающими красными лампочками. А сразу вы не могли чего-нибудь подшаманить, чтобы не пришлось объяснения на ходу выдумывать?! Хотя, минуточку…       — А ты сам-то откуда знаешь, что у меня чистое произношение? — встречно спросила я, изогнув бровь.       — Изучил в своих странствиях по отголоскам. Забытое здесь, отражается там, — сказал Солас со спокойной улыбкой.       — Очень удобный ответ, — заметила я, — насколько я знаю с рассказов Хранительницы, сомниари встречаются кра-а-а-айне редко.       — Тем не менее, встречаются. И едва ли я могу похвастаться всеми способностями, перечисленными в легендах. Ты сказала Хранительница? Угадаю, если спрошу, что ты какое-то время жила с долийцами? — поинтересовался Солас. Он откинулся назад и оперся руками об пол, расслабился, будто это была непринужденная беседа в каком-нибудь ресторане знойным летним днем. Решил соскочить с темы, да? Ну ничего, к этому мы когда-нибудь вернемся.       — Жила, — честно ответила я. — Даже выросла там. Меня подкинули в клан — долийские охотники нашли младенцем в лесу, рядом с пролегающим трактом.       — Почему тогда у тебя нет валласлина? — с легким недоумением спросил Солас.       — Да я сбежала, — пожала плечами.       — Обряд инициации ведь в довольно раннем возрасте, насколько я знаю…       — Ага. На двенадцатое весеннее равноденствие. Что? Твои брови сейчас, кажется на затылок убегут, — усмехнулась я, оттого, как вытянулось лицо мужчины. — По-моему это самое подходящее время, чтобы свалить из дома, где некоторые личности считают, что ты им что-то должен за их «добродушие». Например, принять их верования. А мне нафиг не уперлось почитать их древних богов, точней покрытые лишайником остатки статуй. Прости, если задела твои взгляды, но у меня с этим сложные отношения, — поспешно добавила я, заметив легкую перемену во взгляде Соласа.       — Я не религиозен, — сказал он, мягко улыбнувшись. — Мне наоборот интересно, как ты умудрилась вырасти в долийском клане со столь отличными от их взглядов убеждениями.       — Белая ворона, говорю же, — я пожала плечами.       — И как же ты жила после побега?       — Первое время не весело, — я машинально заправила мешающуюся прядь за ухо, и только потом поняла, что это то самое ухо со шрамом. Н-да, указка лучше некуда. — Дерьмовая история, не хочу о ней сейчас, — виновато вздохнула я, заметив, как Солас заинтересовался. — Моя собственная «инициация», если можно так сказать… Да, в общем-то после нее я поняла, что ребенком быть ой как не просто, когда ты один, без клана… - негромко произнесла я и вернула прядь обратно, спокойней, когда уши спрятаны.       Даже с учетом того, что сознание у меня далеко не детское. Но сама виновата, попала в иллюзию того, что я большой взрослый, мне все по плечу, и что, что в маленьком тебе? «Ага, щас!» — сказала жизнь, и в учебных целях лягнула под зад свинцовым ботинком.       — Путешествовала понемногу, с кем придется. Училась разной житейской мудрости, часто навязывалась в компании к каким-нибудь мечникам и тренировала свой навык владения оружием. Потом я подустала, напросилась в подмастерья к одному замечательному художнику, дабы познать чудеса живописи. Застряла у него в Денериме на какое-то время. Ну и потом дорога снова позвала. Душа все-таки кочевая, — решила закругляться. Итак, многовато дала, а нужно небольшими порциями, чтоб случайно жирком бока не покрылись. — Я думаю, ответила вполне исчерпывающе. Твоя очередь отвечать.       — Тебе интересно? — слегка изумился Солас, но он явно ждал встречного вопроса.       — Естественно! — горячо заявила я. — Ты буквально только что рассказал мне, что умеешь бродить по Тени и выуживать оттуда тайные знания, а теперь спрашиваешь интересно ли мне? Да и к тому же, ты меня удержал от прыжка на тот свет два раза, а это много значит.       — Ну, я вырос далеко от сюда. В горной деревушке, чем-то напоминающей эту, но куда меньше.       — Магию изучал тоже сам? И в Тень осознанно научился входить самостоятельно?       — Пришлось осваивать самому. Рядом не было Круга магов или того, кто бы мог обучить. Ты, судя по тому как колдуешь, тоже самоучка? — ответил совсем немножко и переключился на меня, хитрый. — В своих странствиях я никогда не видел мага, который носил бы доспех и сражался на передовой. Это ведь несколько… непрактично?       — Почему нет? — я удивленно приподняла бровь. — По-моему, непрактично стоять и издалека стрелять заклинаниями. Бой — это движение, и если хочешь жить — придется двигаться очень быстро. Вообще, наверное, у меня такой странный стиль, потому что магический талант у меня довольно поздно проснулся. Я изначально ходила с мечом и маленьким арбалетом, а потом арбалет посохом заменила. Да и вспомни рыцарей-магов…       — Рыцари-маги используют духовные клинки и магические щиты.       — Я просто привыкла полагаться на старое доброе железо, которое не развеется если я истрачу чуть больше маны, чем планировала, — пояснила я. — Накладываешь чары, чтобы долговечнее был доспех, и уже ничего не боишься. Мечом очень удобно рубить всех, кто лезет на рожон и тех же самых магов, особенно когда маны немного осталось и лириумные зелья подходят к концу. А молнией удобно бить тех, кто носит доспехи. Замыкают превосходно. Особенно, если идет дождь, — мечтательно протянула я.       — Понял тебя. Весьма… оригинальная тактика ведения боя. Я заметил, ты используешь только молнию, а как же другие заклинания?       — Все очень просто, — я приподняла руки. — От огня потеют ладони, от холода — быстро мерзнут пальцы. Молния — приятно покалывает.       Солас крайне удивился.       — А что такое? — поинтересовалась я. — Неужели у тебя не так?       — Я кхм… конечно, если использовать огненные заклинания ощущается тепло, но не более. Маг не может навредить себе своими же заклинаниями… только если будет очень неаккуратен или неопытен, но чтоб прям как ты описала — нет.       — Значит я уникум, — смело заключила я. Смотря на занятия Хранительницы и Первого, я не думала, что мне посчастливится стать магом в привычном понимании. Но когда случайно стукнула молнией одного грубияна в таверне (он хамил хозяйке, и я посчитала такое поведение возмутительным), сама опешила от неожиданности. А дальше… метод проб и ошибок, вставших дыбом паленных волос и бесчисленное количество ударов током. Но, как говорится, хороший электрик — живой электрик, и я полностью соответствую!       — Удивительно, — заметил Солас. — Ты ловко справляешься с магией на поле боя, в качестве посоха используешь что попадется под руку, и судя по сражению с демоном гордыни, ты колдуешь интуитивно, используя не только руки, а это не так чтобы просто, — ага, значит он в пылу той схватки умудрялся еще и по сторонам смотреть. Что ж, не такой уж это и туз в рукаве, чтобы и скрывать. — Но при этом до сих пор сталкиваешься с проблемами новичков. Очень… странно, — задумчиво протянул Солас. Повисло молчание, только угли в камине продолжали потрескивать.       — Как метка? — спустя какое-то время спросил он.       Прикусив зубами перчатку за палец, стащила ее, и протянула Соласу руку.       — Она больше не горит так… ярко. Только блестит, — протянул маг, взяв ее в свои ладони. Теплые, немного шершавые, с характерными мозолями от использования посоха. Предательски знакомое чувство… маленький шрам, пересекающий фалангу большого пальца на правой руке, слегка ребристый ноготь на мизинце…       Я опомнилась, когда перебирала чужие пальцы под слегка удивленным взглядом, однако Солас не возражал. Просто наблюдал. С любопытством.       — А… извини, я задумалась, — чуть смущенно пробормотала я, отсаживаясь подальше. — Не понимаю, что на меня нашло…       Где-то в глубине души закопошились неясные образы и ощущения, шурша еле различимым шепотом на задворках сознания. Давненько это чувство не возникало. В юности оно накатывало куда чаще, отзываясь на неявные раздражители, будь то плохой сон на клоповой койке в хлипкой таверне, вид красочного пейзажа, залитого солнцем, тяжесть рукояти, лежащей в ладони или вкус приправы, которую щедро сыпанул мой напарник в походных котелок с пыхтящим рагу. Чьи-то давно позабытые воспоминания… осколки или даже сущие крупицы просачиваются в мою действительность, и вот уже кажется, что здесь я совершенно точно была, стояла и смотрела на этот закат или спала в этой клоповой койке лежа на боку… или перебирала длинные, теплые и немного шершавые пальцы. Бывает такое, что это острое дежавю ослепляет настолько, что перед глазами маячат иллюзии, мыльным пузырем накрывая реальность. И вот тогда-то я вспоминаю, насколько же меня потрепало, протащив через пласт миров. Повезло, что самосознание сохранилось… в такой-то степени.       Солас ничего не сказал в ответ, лишь некоторое время рассматривал меня, должно быть, стараясь понять, что только что случилось у этой странной в голове.       — У тебя кончились вопросы? — ощущая неловкость, спросила я. — Если да, то я пойду?       — Да, на сегодня кончились. Я, должно быть, утомил тебя «допросом», все же ты еще утром была без сознания, — мягко сказал Солас, его губы тронула улыбка.       — Не хрустальная, — усмехнулась я, — но, пожалуй, ты прав. Пока тело восстанавливается, стоит поменьше напрягаться и побольше отдыхать. Надо поспать. Дневной сон — самое верное лечение!       Зевнув, я улыбнулась на прощание и направилась к двери.