***
Они добрались до деревни ближе к вечеру. Солнце уже давно закатилось за гору, и только розоватые бока облаков свидетельствовали о том, что оно еще не село. Знакомый слуху ропот деревенских, громкие голоса солдат, звон мечей рекрутов на площадке, ржание лошадей и едва различимое шуршание ветра в хвойных лапах елей, навевали спокойствие. В Убежище все окунались в повседневную суету, бытовые дела вроде приготовление зелий, стирки одежды, чистки оружия и тренировок. Здесь ощущалась безопасность, как в стенах родного дома, она мягкими лапами окутывала, стоило пересечь ворота деревни. Это чувство было крайне опасным, Кассандра понимала, что нельзя снижать бдительность и расслабляться ни на минуту. Но накопившаяся усталость в мышцах делала свое дело и, даже такая закаленная женщина, как она, вздыхала с облегчением, снимая нагрудник после поездки. Вероятно, у любой другой, столкнувшейся со столькими преградами подряд, давно бы начали опускаться руки. Но не у Кассандры. Она твердо понимала, что это — только начало, только первые шаги, и медлить с ними никак нельзя. Хотя мысли о том, что, возможно, когда-то ее впишут в историю как полоумную женщину, решившую идти наперекор всем и вся, немного терзали душу. Но желание разобраться и найти виновника, вкупе с верой в то, что Инквизиции помог Создатель, отправив свою посланницу, добавляли огня в топку, поддерживая душевный настрой. Вот только позиция Ди, прямо противоположная всем слухам о ней, заставляла вздыхать с некой долей разочарования. — Ты постоянно отрицаешь свою избранность Андрасте. Означает ли это то… что ты не веришь в Создателя? — неожиданно для себя, спросила Кассандра. Ди удивленно приподняла брови, смерила ее взглядом, а затем отвела его в сторону, протянув долгое: «хмммм». В этот раз они обе пришли в штаб раньше остальных членов совета. Лелиана задерживалась, разбираясь с распоряжением относительно предателя среди разведчиков. Насколько Кассандре стало известно, Лелиана приказала избавиться от него, но к счастью или наоборот, этот разговор долетел до ушей Вестницы. Ее глубоко возмутили подобные «резкие действия» — как она выразилась, и сказала, что ожидала большего от тайного канцлера Инквизиции, чем холодный кинжал в спину. Казалось, Лелиана впервые за долгое время сорвется и выйдет из себя, но этого не случилось. Она переменила решения скрепя сердце, приказав схватить предателя живым. Кассандра рада была увидеть проявление милосердия, и еще одна галочка положительных качеств Вестницы появилась в ее мысленном досье. Ровно до того момента, когда Ди сказала: «живой всяко полезней мертвого». Что ж, и с этим невозможно было не согласится. К тому же, Кассандра предпочитала правосудие, а не расправу втихую. Каллен и Жозефина задерживались каждый за своим делом, поэтому выпала минутка времени для разговора наедине. А у Искательницы давно накопились вопросы, которые она хотела задать. — Скажем так, — наконец-то Ди нарушила молчание, — я не отрицаю его возможное существование. Но и не верю в классическом понимании… — Хотя, в долийском клане все же почитают эльфийских богов, — опомнилась Кассандра. — О, да, — Ди раздраженно фыркнула. — Иногда даже больше, чем следовало бы. А я просто терпеть не могу навязывание своих убеждений другим. — Поэтому ты покинула клан? Из-за разногласий? — Ну, это одна из причин, — Ди улыбнулась, посмотрев на Искательницу. — Хранительница Дешана часто звала меня упрямым ребенком. Я спорила с ней, пререкалась, иногда без повода, и мне даже стыдно в парочке моментов. Но побушевали и успокаивались, как две галлы, померившиеся рогами, расходились каждый на свою лужайку жевать траву. Обиды забывались, прощались все острые углы. В конце концов, жили-то в одном клане и друг от друга некуда было деться. Но один поступок она, вероятно, не простит мне и по сей день… Ди замолчала, с грустью разглядывая огонек свечи. — Когда долиец становится совершеннолетним, он проходит обряд посвящения, и ему на лицо наносят татуировки… валласлин. Письмо на крови. Они чтят этот обычай, поскольку он отличает их от людей и городских эльфов. Валласлин служит напоминанием, что долийцы больше никогда не откажутся от своих традиций и верований, — Ди вздохнула. — Дешанна выделила меня из остальных детей, и думала, что я буду крайне рада стать среди них первой, кому начертают валласлин. А за пару недель до этого всякий удобный раз подмечала мою любовь к труду и ремеслу, намекая на то, что сам Джун помогает мне в этой кропотливой работе. Ди нырнула рукой себе за пазуху и, вытащив оттуда маленький ножичек, протянула Кассандре. Короткое лезвие — едва в средний палец длиной. Рукоять чуть длиннее, из черненной кости. На ней вырезан волк с задранной к луне головой. Луна — это сквозное отверстие, куда инкрустирован голубой, круглый, немного шероховатый кусочек стекла. Такие можно найти на берегу речки или озера, если кто-то разбил бутылку, и она там пролежала достаточно долго, чтобы волны с песком поработали над осколками. Но чтобы круглый? Это невероятное везение. — Красивая работа, — похвалила Искательница, поднеся изделие ближе к свету, чтобы лучше разглядеть. — Старое хобби. Раньше часто занималась — теперь совсем забросила. Хорошо помогает расслабиться и перебрать мысли, — объяснила Ди. — В общем, раз я не проявляла рвения в выборе, кому поклоняться, Хранительница решила сама, что валласлин Джуна мне подойдет. Уравновесит и будет оберегать такую непоседу как я. Но в итоге, все вылилось в очередной спор. Я твердила ей, что «не готова еще», пыталась оттянуть время, не хотела ранить старушку прямым отказом… Не знала какие слова подобрать. В итоге, как это закономерно бывает, сделала я все только хуже. Дешанна настаивала, дивясь и негодуя куда подевалась моя непомерная уверенность. Совсем невмоготу стало когда сверстники начали потешаться что мол, неугомонная Ди испугалась! А взрослые, в свою очередь, с сочувствием принялись успокаивать и уговаривать, что это вовсе не так больно и страшно, как кажется… Тогда я выпалила, что если им так нужно, чтобы мое лицо было разрисовано кровью — то пусть Дешана рисует Фен’Хареля. — Фен’Хареля? — переспросила Кассандра. — Ужасного Волка. Эльфы считают его предателем, и верят, что их богов не стало в мире из-за его проделок. Поэтому и нет валласлина, посвященного ему. Фен’Хареля боятся, маленьким деткам рассказывают страшные сказки, произношение его имени сродни проклятью, но тем не менее, некоторые кланы выставляют по углам лагеря статуи волка — якобы защита от злых духов, — Ди махнула рукой. — Ясное дело, никакому долийцу в голову не придет рисовать на себе волчью пасть. — Но почему ты выбрала его? — Я на самом деле не собиралась делать себе татуировку. Тогда мне просто хотелось чтобы от меня наконец-то отстали, хотелось огорошить Хранительницу, чтобы она забросила эту идею и перестала меня докапывать, — Ди тяжело вздохнула. — Терпеть не могу, когда мне навязывают верования — помнишь я говорила? Ужасный Волк был лишь способом осадить их быстро. Я считала, что могу прожить без всяких дурацких татуировок, а Хранительница скрипела зубами из-за того, что я халатно отношусь к традициям, несмотря на то, что они меня приняли в клан и воспитали. Много кто меня постоянно дергал на эту тему, выговоры устраивали, втирали как это важно. Бабки кости перетирали что вырос из меня совершенно неблагодарный ребенок, который сам себе на уме. Мать мою приемную поминали недобрым словом заодно, а потом вздыхали и жалели что такой булыжник ей на шею достался… Не выказывала, видите ли, должного почтения ни их морщинистым рожам, ни эльфийским богам, ведь не иначе как сама Андруил отправила охотников по следу козы, которая прискакала к ребенку в лесу. Но это ведь не причина, чтобы сразу бросаться в веру? Ди возмущенно фыркнула, покачав головой. — И после моих слов о Фен’Хареле, настроение в клане сразу же поменялось. Я не просто оказалась неблагодарным ребенком, а еще умудрилась смешать с грязью обряд инициации, один из самых значимых в жизни. Стала всеобщим предателем. Врагом народа. Сразу. Из-за того, что просто не хотела себе рисунка на лице. Не говоря о том, что процесс весьма болезненный, а с болью у меня сложные отношения — я ее не люблю. Хоть и говорят, что только в самом начале немного болит, вранье это все. Просто все терпят сжав челюсти и верят, что происходит что-то особенное, — раздраженно усмехнулась она, сцепив руки на груди. Взгляд зеленых глаз скользнул в сторону, было видно, что ей непривычно рассказывать так много о себе. Но, видимо, эта обида и несправедливость томились в ее душе годами, без возможности выбраться наружу. Кассандра вздохнула, понимая, что если бы Ди относилась к вере чуточку серьезнее то, возможно, молитвы и медитация смягчили бы эту боль. Они всегда помогают и, скорее, не ответом от Создателя, а тем временем, которое ты отдаешь, обращаясь к себе. Размышления и время могут принести душевный покой, но не во все раны и не для тех, кто, как Ди, уделяет больше внимания наукам, знаниям и материальному миру, отдавая всю себя и часто забывая о собственном покое и внутреннем равновесии. Что ж, каждому — свое. — Дешана тогда тоже потеряла терпение прошипев сквозь зубы: «Жаль, нет такого валласлина, он бы подошел тебе лучше всех», — Ди улыбнулась, прикрыв глаза и вспоминая образы седой и злющей эльфийки. — Естественно, после такого представления я не могла остаться в клане, даже если бы хотела. Житья бы не дали. Поэтому в тот же вечер я собрала свои пожитки и ушла в закат. Так что отвечая на твой вопрос — да, покинула я клан из-за разногласий, — закончила она. — Это всегда тяжело, когда остальные не слышат тебя и не пытаются понять, — соглашаясь, Кассандра кивнула. В этот момент дверь в штаб распахнулась, и в помещение влетел Каллен. Запыхавшийся и с взмыленными висками. Он на ходу скинул плащ на ближайший стул, оттянул горловину поддоспешника, протяжно выдохнув. — Думал успею вовремя, все эти тренировки с рекрутами! — О, вы уже здесь? — в дверях появилась миледи посол. У нее тоже был немного растерянный вид: рукава-фонарики ее платья поникли, воланы чутка помялись, и из идеальной прически на лоб выпала пара непослушных тонких прядей. — Написание писем пошатнули мое чувство времени… — Давайте начнем, — Лелиана вошла следом за Жозефиной. Должно быть она все еще не могла отойти от спора с Ди, поскольку сразу же перешла к делу, склонившись над картой в районе Внутренних Земель, и воткнув металлическую птичку в деревеньку Редклиф. Кассандра и Ди быстро обрисовали ситуацию, дополнив недостающие данные в отчете от агентов Лелианы. Рассказ о магии времени и самое главное — о потенциальном кандидате всех бед Конклава: секты «венатори» заставил советников нахмурится, уйдя в свои мысли. Сам факт того, что Вестницу заманили в Редклиф подставной Фионой, а потом отбрехались — что не было никакого разговора в столице, уже наводил на мысль. — Большей глупости и придумать нельзя. Союз с Тевинтером, — Каллен, ворча, покачал головой. — Надо было сразу оставить эту идею. С войной они совсем сошли с ума… — Если бы мы не воспользовались приглашением, кто знает, каким боком это все дерьмо вылилось бы, — хмыкнула Ди. — Теперь Инквизиция в курсе, что Редклиф сейчас — погреб с пороховыми бочками, до потолка залитый маслом. Нужно внимательно следить… — Я уже распорядилась, — кивнула Лелиана. — Если в замке эрла начнет происходить что-то непонятное — мои агенты проникнут через тайные проходы. — Алексиус сказал, что пришлет письмо-приглашение на переговоры, — Кассандра задумалась, постукивая пальцами по столу. — Но после всплывших подробностей, союза с магами мне хочется меньше всего. — Вот и не надо, — вставил Каллен. — Я получил вести от своего человека в ордене. Все храмовники собираются в крепости Теринфаль. — Было бы замечательно, если бы «свои человеки из ордена» примкнули к Инквизиции своевольно, без тычков палки в Лорда-Искателя, — раздраженно фыркнула Ди. — Он ведь не отпустит их просто так? Каллен отрицательно покачал головой. — Лорд-Искатель четко обозначил в столице, что «второстепенные» люди его мало интересуют, — справедливо заметила Жозефина, шурша страницами на своем планшете и всматриваясь в буквы. — Но с того момента Инквизиция выросла, и продолжает расти с каждым днем. Мы обзавелись поддержкой четырех значимых домов Орлея, заключим договор еще с пятью-шестью, и попросим их помощи в требовании к храмовникам закрыть Брешь. — Может сработать, — согласился Каллен. — Даже Лорд-Искатель не в силах будет проигнорировать толпу знати на пороге, — уверенно сказала Кассандра. — Особенно с Вестницей Андрасте во главе, — закончила Лелиана, заставив Ди удивленно на нее взглянуть. — Слухи о том, что тебя из Тени вывела сама Андрасте, очень популярны среди храмовников. — В частности, мы об этом позаботились, — улыбнулась посол. — С Вестницей, у которой мало союзников, можно не считаться. Ее легко проигнорировать. Но когда эта Вестница вернется с поддержкой знати, отношение изменится. Как к ней, так и к политическому весу Инквизиции, — заключила Лелиана. — Блестящая идея, — Ди коварно усмехнулась, должно быть вертя этот план в своей голове с разных сторон. — И нравится куда больше, чем одержимый мною магистр Алексиус. От него не знаешь какой подлости ждать, а для Лорда-Искателя я всего лишь марионетка под соусом «Андрасте». — Если из-за этого храмовники начнут сомневается в приказах Лорда-Искателя, то он может поразмыслит и пересмотрит свою позицию… — задумчиво протянула Кассандра. — При всем уважении, после спектакля, который он устроил в Вал Руайо, пускай подавится своей позицией, — возмутился Каллен. — Сам Лорд-Искатель нам не нужен, нам нужны храмовники, согласен он на это или нет. Брешь не будет ждать, пока мы уладим все разногласия. — Завтра я отошлю еще с десяток писем, — сказала Жозефина. — Будем ждать ответа и готовиться к поездке. — В таком случае, на сегодня все, — подвела итог Кассандра.***
Знакомый стук в дверь оторвал Соласа от размышлений над записями, и он поспешил открыть. Эльф слегка растерялся, понимая, что прошло уже столько времени, раз Ди успела вернуться с совета. А он даже не сбросил куртку, продолжая сидеть и потеть в ней, как дурак. Впрочем, с потом проблем не было — камин он тоже забыл разжечь. Ди, пронырнувшая у него под рукой во внутрь, надеясь на теплый прием после вьюги на улице, сразу же поежилась. — Господи, неужели ты решил заморозить бедных мышей? — возмутилась она, обхватив себя руками и начав усердно растирать. — Запамятовал, извини. Как вернулись в Убежище, я хотел записать все увиденное в Редклифе. Вот и засиделся, — Солас вытащил из небольшой кучи дров у двери пару толстых и сухих веток, забросил их в очаг и сразу разжег маленькой искрой. Огонь тут же заплясал веселые танцы, но должно было пройти еще какое-то время, чтобы воздух в доме прогрелся. — В отличие от твоей хладолюбивой натуры мыши все же любят тепло, — пробубнила под нос Ди. — Нет здесь мышей, — Солас наконец-то скинул куртку с плеч, оставшись в привычной вязаной кофте и решил подумать над чем-то вроде перекуса с чаем, перед тем как взяться за осмотр метки. Идти в таверну после столь долгого дня не было желания, а хотелось обычного тихого отдыха за незатейливой беседой. — По-моему, ты не знаешь просто о том, где они прячутся, — продолжала гнуть свое девица. — Деревенский кот весь вечер вокруг твоего дома круги нарезает. Значит явно что-то есть, — ее взгляд упал на стол, заваленный бумагами. — Ведешь дневник по событиям? Ди подошла поближе, не без любопытства выцепив один из листиков в гуще, уселась на стул и быстро пробежалась по нему глазами. — Не совсем дневник, скорее, мои наблюдения за разрывами. С момента появления Бреши, факторов, влияющих на истощение Завесы, стало в разы больше. Я думал найти решение, которое поспособствовало бы уменьшению твоей работы… Ди оторвалась от чтения, с удивлением взглянув на Соласа. Неужели она не думала о том, что должны быть и другие способы закрывать разрывы, кроме метки? Хотя скорее у нее просто не было времени хорошенько помусолить эти мысли, поскольку Ди всегда утягивали события на передовой. Как лицу Инквизиции в качестве Вестницы, у нее было не так много свободного времени, как у Соласа. И что-то подсказывало эльфу, что с каждым разом его будет все меньше. — Если такое возможно, это было бы прекрасно! Все же я существую в единственном экземпляре, и пока в день могу расправиться с четырьмя разрывами, а это не очень большое кпд, — Ди усмехнулась, откинувшись на спинку стула. — Да, я тоже об этом думал, в конце концов, не повод загружать тебя ответственностью за каждый разрыв, если существуют иные пути решения, — улыбнулся Солас, в очередной раз отметив для себя неизвестное слово, нечаянно пророненное девушкой. — Я встречал в Тени обрывки воспоминаний древних эльфов — они использовали специальные артефакты для сдерживания демонов и уплотнения Завесы в том месте, где он активирован. — Руководство по созданию они, естественно, не рассказали тебе? — понимающе протянула Ди, отложив листок в сторону. — Да, к сожалению, — кивнул Солас, подвешивая котелок с водой над огнем. В походном мешке нашлись оставшиеся с утра бутерброды. Из-за того, что на Перекрестке выпала возможность поесть уху для разнообразия, бутерброды остались нетронутыми. Зато сейчас придутся весьма кстати. Осталось вытащить их из тканевого кулька, найти где-нибудь в этом доме тарелку и поставить на стол. — Я набросал примерный рисунок. Думаю, разведчикам Лелианы не сложно будет поглядывать по сторонам. Ну и сам продолжаю искать в Тени. Есть вероятность, что они просто не сохранились к этому времени, поэтому не вижу смысла бросать на это дело много сил. Тарелка нашлась на подоконнике у кровати, но была занята огарком свечи, а другой здесь видимо не было. Поэтому Солас сгреб записи в бесформенную стопку в углу стола и аккуратно развернул ткань прямо так. Несмотря на небольшую помятость, бутерброды выглядели очень даже вкусно, особенно для того, кто последний раз ел за обедом. Солас не забыл предложить Ди — вряд ли у нее была свободная минутка перед советом чтобы перекусить, а с учетом того, какой у девицы волчий аппетит, она должна быть уже голодная не на шутку. Однако, к его удивлению, Ди отказалась. — Чаю буду рада, а на еду как-то смотреть не хочется, устала видимо сильно, — пожаловалась она, зевнув. — Наверное это еще эффект от тех разрывов не рассеялся. Все-таки мешанина посторонней энергии с моей маной малоприятная штука… — Чай так чай, — Солас кивнул, закидывая на дно кружек сбор трав, который хранил в холщовом мешочке с удобными веревочками для завязки. — Как метка? Она перестала искрить? — Перестала, — сонно отозвалась Ди, опустив голову на сложенные на столешнице руки. — Как ты сказала ранее, этот эффект возник скорее всего из-за того, что энергия разрывов смешивается с твоей собственной маной. Сами по себе неприятные ощущения пройдут после того, как ты отдохнешь. К счастью, нам попались только два искаженных разрыва, но, если чувствуешь, что плохо справляешься, я могу поделиться… Она следила за плавными движениями рук мужчины из-под полуопущенных ресниц, понимая, что вот-вот и уснет. Напряжение и тревожные мысли, преследовавшие ее целый день остались за дверью этого маленького и уютного домика. Может это все из-за тепла очага, может просто из-за усталости в теле, а может из-за самого хозяина дома. Приятный слуху голос Соласа всегда звучал размеренно и спокойно, словно лектор неторопливо зачитывал материал, сидя за своим столом. Участливый лектор. Он не забывался, не говорил просто потому, что ему нужно было отчитать материал за семестр, а часто подымал голову, окидывал взглядом голубых глаз аудиторию, проверяя все ли успевают записывать. Но в какой-то момент Ди поняла, что слова очаровательного преподавателя расплываются в бессвязные буквы, а затем и вовсе затихают. Солас залил сбор кипятком и немного поболтал в кружках ложкой, чтобы травы скорее напитались и осели на дно. А когда развернулся предложить Ди пересесть на шкуру медведя — поближе к теплу, она уже вовсю спала. Уткнувшись носиком в сгиб локтя и тихонько посапывая. «Вот так беззаботно значит», — подумал Солас, мягко улыбнувшись. Он подошел к столу, тихонько поставил кружки, раздумывая: будить или не будить? С одной стороны, трезвая идея — лучше проводить Ди до ее домика, и таким образом пресечь появление новых слухов. А с другой стороны…. Когда в последний раз Соласа волновали слухи? Не говоря уже о том, что ему вовсе не хотелось тревожить девушку, ведь он понимал, насколько ей непривычна вся эта суета в жизни, и как она сильно устает. Ди не имела привычки жаловаться на выпавшую нелегкую долю, но темные круги под глазами говорили за нее сами. Поэтому пускай спит. Даже короткая прогулка до дома может помешать ей и не дать уснуть сразу, а так будет лишний час отдыха в кармане. Вот только… «В такой позе точно руку отлежит до синевы, надо перенести на кровать…», — промелькнула мысль в голове Соласа. Он опустился рядом с Ди на колено, чтобы удобней было подцепить ее под коленки и взять на руки, но на секунду замер, скользнув взглядом по умиротворенному лицу. Рыжие волосы выбились из хвоста, непослушными прядями падая на лоб. Рука сама потянулась убрать их, и только когда невесомым движением пальцы Соласа обогнули овал лица, заправив волосы за кончик уха со шрамом, ему вспомнилась первая реакция Ди на подобный жест. Но тогда его действия были скорее механическими, чем обдуманными, а сейчас… Солас мысленно отмечал для себя каждое маленькое изменение ее внешности, сам этого не осознавая. А когда ловил себя на мысли, старался сразу же переключится на что-нибудь другое. Безусловно, он внимательно следил за состоянием Ди, понимая, что здоровье одного-единственного существа, способного закрыть Брешь — на вес золота. Вот только, сказать по правде, Ди уже не нуждалась в столь пристальном наблюдении. Крепостью она могла соперничать с друффало, в грубом сравнении. Но тем не менее, должно быть действуя уже просто по привычке, Солас предпочитал всякий раз осмотреть укус от очередного вредного жука, которых Ди толпами умудрялась ловить в высокой траве. Даже зная, что сезон опасных насекомых в Ферелдене давно сошел на нет из-за жары. Ди в этот момент вздохнула глубже обычного, пролепетав что-то нечленораздельное, и вырвав Соласа из раздумий. — Так у меня самого скоро ноги затекут, — осек он сам себя, подхватывая девушку под коленки. Вторая рука обхватила плечи, а когда он поднялся, голова Ди безвольно откинулась назад. Веревочка окончательно соскользнула с волос, давая свободу огненной гриве. Солас давно заметил, что Ди использует чуть ли не самые занудные прически. Практичные: в основном простые хвосты или небрежные пучки. И его все не покидала мысль, о том, как незатейливая свободная коса, захватывающая непослушную челку и на конце превращающаяся в тот же самый пучок, будет смотреться на ее волосах. Но намекнуть он не решался, хотя иногда руки сами начинали чесаться, сделать с этим ульем на голове что-то более привлекательное. Уложив Ди на кровать, Солас снял с нее сапоги, пару раз успев проклясть шнуровку, избавил от перчаток и куртки. Дальше зайти он не решился, посчитав что, если Ди проснется в одном исподнем — может еще неправильно понять. К тому же, она явно успела переодеться перед советом из кожаных походных штанов в обычные тканевые, свободные и выглядящие совсем по-домашнему, так что сну они не помешают. Хотя… Где-то в глубинках души та природная мужская часть, что слабо подчинялась любым разумным доводам, любопытствовала. Нет не так, она желала увидеть подробности, скрытые за тканями. Ведь Ди, сама того не зная, своим наглым бесстыдством побуждала к таким мыслям, которые Солас гнал всякий раз, едва они маячили на горизонте, напоминая себе, что не время сейчас для зова плоти. Вот и в этот раз, поскорее укрыв Ди одеялом, Солас поспешил вернуться к записям и доделать то, что бросил.