***
В квартире было совершенно темно. Только изредка в ней мелькал тусклый лунный свет, заглядывающий через незашторенное окно. Часовая стрелка уже давно показывала за полночь. Тишину разбавляли частые всхлипы, доносящиеся из угла комнаты. Там, прислонившись спиной к двери и уткнувшись носом в колени, сидел Диппер. Прошло уже несколько часов с того происшествия в баре, но он всё никак не мог успокоиться. В этот злополучный вечер он испытал слишком много эмоций, которые успели перерасти в стресс. Мальчишка постоянно прокручивал в голове этот случай, неосознанно представляя, что могло произойти, если бы он тогда не вырвался. Его жизнь попросту превратилась бы в сущий Ад! Помеченные омеги, которые, по каким-то причинам, не имели в паре альфу, считались отбросами. Мало того, многие подавители и блокаторы переставали работать, а режим течки мог измениться. И шанс того, что Диппер продолжал бы и дальше притворяться бетой, будучи помеченным, был крайне низок. Мальчишка весь дрожал, и никак не мог прийти в себя. Он игнорировал голод, игнорировал усталость, и всё сидел, тихо всхлипывая. Почему? За что ему всё это? Почему начальник просто не мог развернуться и уйти? Эти вопросы мучили парня, он впускал в голову самые ужасные мысли, и от этого ему становилось только хуже. Однако через несколько минут Диппер всё же попытался взять себя в руки. На ватных ногах он поднялся, чувствуя, как по ним пробежались тысячи наэлектризованных мурашек, доставляя сильный дискомфорт при каждом шаге. Пайнс прошёл в ванную и взглянул в зеркало. Глаза потемнели и стали красными, лицо было ужасно бледным, на щеках виднелись засохшие дорожки от слёз, губы до сих пор дрожали, и мальчишка всё никак не мог перестать всхлипывать. Его взгляд, то и дело, цеплялся за псевдометку, и он непроизвольно вздрагивал, представляя, словно это не укус сестры, а метка начальника. Диппер быстро отвёл глаза от зеркала, не желая видеть себя в таком состоянии. Он включил холодную воду и, прежде чем сполоснуть лицо, ещё несколько мгновений наблюдал за тем, как струёй она стекала в водосток. Хотелось забыть о том происшествии, как о плохом сне: мальчишка до сих пор чувствовал, как фантомные руки начальника удерживали его за плечи и ежился от этих ощущений. Пайнс ещё раз взглянул в зеркало, и на мгновение ему померещилось, будто сейчас, там, в отражении он увидит едко улыбающегося Билла, который потянет к нему руки, а его улыбка станет настолько широкой, что начнёт доходить до ушей и больше будет походить на разрез, а не рот. Жутко. Страшно. Диппер резко отшатнулся от зеркала, зажмурился, заткнул уши руками, как в бреду повторяя: «Его здесь нет, ты в безопасности…» Мальчишка даже не переоделся, когда ложился спать. Ему было всё равно на то, что одежда грязная, что он ходил в ней по улице. Ему просто хотелось уснуть, провалиться в спасительный сон, чтобы хоть на немного забыть об ужасном инциденте. Но, как назло, все его попытки проваливались. Ворочался с бока на бок, даже считал до ста, и долгожданный сон нагрянул к нему только через полчаса мучений.***
…Темно. Холодно. Где он? Диппер рассеянно огляделся вокруг, неосознанно потирая плечи руками, в попытке согреться. Послышались шаги. Громкие, уверенные. Они были одновременно очень близкими и такими же далекими. А затем всё стихло, и мальчишка отшатнулся, услышав до ужаса знакомый и ненавистный голос: — Деревце… Нет! Только не это! Парень на дрожащих ногах попятился назад, машинально выставив руки перед собой в защитном жесте. Он широко распахнутыми глазами смотрел вперёд, пытаясь понять, откуда исходил голос. Шаги становились всё отчетливее, всё громче, будто мальчишка шёл на месте. Послышался смешок, и Диппер почувствовал, как по телу пробежали мурашки, когда он столкнулся спиной со стеной. Нет, нет, нет! Он побежал в другую сторону, но снова врезался в стену. С каждым разом пространство, в котором парень находился, сужалось, пока не стало таким маленьким, что Пайнс слышал, как бешено стучало у него сердце. В темноте внезапно что-то загорелось, и мальчишка неосознанно, как к своему спасению, потянулся к свету. И он с ужасом отшатнулся, когда понял, что этот свет излучал глаз. Янтарный глаз начальника, с узким вытянутым зрачком. Пространство затряслось, когда Билл засмеялся. Нечеловеческим, жутким, металлическим смехом. Диппер не удержался на ногах — упал, больно ударившись коленями. А затем он почувствовал, как его схватили и обмотали тысячами тонких нитей. Они извивались, связывали мальчишку, подобно острому ножу, оставляли на теле царапины, и, как бы он ни пытался выбраться, нити только сильнее опутывали его. Диппер попробовал закричать, но… Его голос исчез. Изо рта вырывались только хрипы и тяжёлое дыхание. Он с ужасом наблюдал за тем, как янтарный глаз прищурился, а затем — словно шипение змеи: — Тебе не сбежать…***
Диппер проснулся в поту. На глазах чувствовалась влага, дыхание было таким частым, а сердце билось настолько сильно, будто мальчишка только что пробежал не один километр. Он взглянул в окно — всё ещё было достаточно темно, а значит, поспать ему удалось недолго. Его одолевало чувство усталости, но боязнь увидеть очередной кошмар не позволяла даже закрыть глаза на пару секунд. Поэтому, несмотря на сильную сонливость, он просто лежал и смотрел в потолок. Внезапный стук в окно заставил парня испуганно сжаться. Диппер быстро натянул одеяло на лицо, и от страха забыл, как дышать. Он жил на четвёртом этаже, какого черта в окно вдруг постучали? Парень вздрогнул, как только в голове промелькнула страшная мысль: «А если я всё ещё не проснулся, и это продолжение кошмара? Если сейчас передо мной вновь появится Билл?» Как бы мальчишка ни пытался успокоиться, он просто не мог. Изнутри его пожирал дикий страх, с каждым неожиданным звуком становившийся только сильнее. Уснул Диппер только под утро. На этот раз ему удалось выспаться и, на его удивление, без кошмаров. Однако, когда проснулся, он почувствовал… Ничего. Только пустоту внутри. Будто все положительные эмоции разом выключились, оставив вместо себя лишь грусть и липкое чувство тревоги. А на душе было так гадко и противно, хотелось просто лечь и разрыдаться. Впрочем, мальчишка чувствовал — нет, знал — рыдать в ближайшие дни он будет часто. Он просто не сможет отойти от вчерашнего случая всего за ночь! Часы показывали четыре часа, когда голод всё же вынудил парня подойти к холодильнику. Он, не долго думая, достал оттуда вчерашние макароны и, не грея их, сел есть. Еда казалась ему ужасно безвкусной, словно он жевал пластилин. И даже чай, несмотря на те несколько ложек сахара, что Пайнс добавил туда, был невкусным. Диппер перевёл унылый взгляд в окно. Несмотря на солнечную погоду, парню казалось, будто мрачнее этого дня быть не могло. Плохое настроение? Нет, не совсем. Апатия? Именно она. И мальчишка понял это, когда даже книги показались ему ужасно скучными. Не хотелось ничего. Абсолютно ничего. С апатией Диппер сталкивался не раз. Например, ещё тогда, когда узнал, что он омега, или после того как Робби с дружками едва не изнасиловали его… Однако тогда из неё помогали выйти родители и Мэйбл. А теперь… Он был один. И от этого мальчишке становилось только хуже. Диппер боялся одиночества. Боялся остаться одним, никому не нужным. Всю жизнь он провёл в окружении семьи и друзей. Он настолько привык хоть к какому-либо шуму, что даже в первые дни после переезда ему было страшно засыпать. На периферии сознания он понимал, что ему необходимо поговорить с сестрой, чтобы она помогла, утешила, но он не хотел впутывать её в свои проблемы. Может, ему хоть станет легче, если он просмотрит альбомы? Конечно, вряд-ли, но… Но раз это может хоть немного помочь ему, то почему бы не попробовать? Потому что находиться в таком состоянии мальчишке совсем не хотелось. Он неспеша подошёл к шкафу, достал оттуда альбом. Теперь, открывая первую страницу, Пайнс не чувствовал ту ностальгию. Его не охватили радость и тихое осознание того, как же давно были сделаны эти фотографии. Диппер долистал их до конца, однако это никак не помогло ему. Парень со вздохом вернул альбом на место и сел назад на диван, бездумно качаясь из стороны в сторону. Мальчишка не отреагировал даже тогда, когда услышал телефонный звонок. Даже если это и Мэйбл, то Диппер, несмотря на нужду в ней, в ближайшее время точно не был настроен на разговоры. Вместо этого, он просто отключил звук в телефоне и вновь лёг на диван. Часто в его голове резкой вспышкой мелькал прошлый вечер, отчего парень вздрагивал и жмурился. Так прошёл целый день. На следующее утро мальчишка вновь проснулся в слезах. Очередной кошмар, связанный с начальником. Диппер проигнорировал то, что сегодня нужно было на учёбу — ему было не до неё. У него попросту не было ни сил, ни желания идти в университет. Он даже не предупредил никого. Как только подумал о том, что Кэнди что-нибудь придумает, чтобы отмазать его, то сразу забыл об учебе. Такое случалось и во время прошлых апатий. Родители сами настаивали на том, чтобы Диппер сидел дома. — Чтоб он горел в Аду… — прошептал мальчишка, когда мысли вновь стали вертеться вокруг Билла. Ужасный, эгоистичный, высокомерный мудак. На глаза вновь навернулись слезы, стоило парню вспомнить тот всепоглощающий страх. Страх потерять не только то, к чему он так стремился многие годы, но и окончательно стать отбросом общества. Ведь, если бы Билл пометил его, метку уже никак нельзя было скрыть. И если хоть кто-нибудь из университета — конечно, не считая Кэнди, — узнал об этом, то слухи расползлись бы быстро. И, наверняка, все бы смеялись с того, что он, Диппер Пайнс, омега, который хотел стать учёным. Конечно, на факультете была ещё парочка омег — та же Кэнди. Но ей повезло — её родители достаточно богатые для того, чтобы позволить дочери исполнить все свои мечты. И Диппера бесил тот факт, что омеги не могли стать теми, кем они желали быть, без посторонней помощи. Да, ещё пару десятков лет назад омег и воспринимали как пустое место, но теперь это постепенно менялось. Но оставались и те, кто до сих пор приравнивал их к грязи. Так, в основном, считали альфы. Те альфы, которые привыкли быть королями и вытирать ноги об омег. Они всё никак не могли смириться с тем, что омеги стремились к равноправию. Общество давно погрязло в стереотипах о том, что омеги — слабый пол, и были обязаны подчиняться альфам. Что их предназначение в этом мире — всего лишь быть послушной домохозяйкой и рожать своим мужьям-альфам детей. Этот мир чертовски несправедлив. Диппер слышал эту фразу неоднократно и довольно часто убеждался в её правдивости. Будь мир хоть немного справедливее, он бы не притворялся бетой. Ни за что не продолжил бы работать в том проклятом баре. Не сидел бы сейчас дома, рыдая… — Ненавижу, ненавижу, ненавижу… Ненавижу альф, пусть они исчезнут…