Закон Сопротивления

Никто не ожидал сдачи нормативов на последнем уроке, но учитель физкультуры решил, что после шести обычных уроков, где Матвей со своими одноклассниками писал две самостоятельные и одну контрольную, можно добить класс ещё и этим. Нежданова нельзя было назвать очень сильным мальчиком, обычно все нормативы он сдавал на четвёрку, но и на неё приходилось работать изо всех сил, потому что портить себе аттестат не хотелось. После отжиманий, подтягиваний, приседаний сил просто не оставалось. К тому же он был истощен ещё и морально. После такого тяжёлого дня даже переодеваться не хотелось. Тем более рядом не было Лёвы, который заставлял его это делать каждый раз, потому что этот дебил заболел. Идя по коридору, с рюкзаком за плечами, Матвей смотрел себе под ноги, размышляя о том, как он вернётся домой и будет лежать на кровати, а завтра у него будут болеть все мышцы. И он будет ныть Лёве в ВК целый день, потому рядом его не будет. Сергей Юрьевич мрачно шел по коридору, сунув руки в карманы своих строгих классических брюк. Ужасный день. Контрольные у двух пятых классов, самостоятельная в седьмом, новая тема в одиннадцатом… Мужчина тяжело вздохнул и, сняв очки, устало потер переносицу. Нужно было как-то расслабиться. Как-то… Именно в этот момент из-за поворота появился Матвей, еле переставлявший свои худенькие ножки, на которые открывался прекрасный вид, благодаря спортивным шортам, которые ученику, видимо, было лень переодеть. Последний урок, в конце концов. Надо же, как вовремя… — Нежданов! — окликнул его через весь коридор учитель, вновь надевая очки и свою привычную заботливую улыбку, — у вас уже закончились уроки, да? О, Господи. Матвей молча поплелся к своему классному руководителю, физику, истязателю, насильнику, ублюдку. Много синонимов можно было подобрать. Подняв голову, он устало посмотрел в глаза Сергея. Сам Дьявол во плоти. — Да. Закончились, — не очень громко ответил он. — И я иду домой. На допы я НЕ пойду. У меня НЕТ сил. Идите к Рите. Она ещё не ушла. Рассказывает подругам в раздевалке, как же она устала, ничего не делая, — он прошел за спину Сергея. — Пока. — Стоять, — с шутливой интонацией сказал Сергей Юрьевич, ловко развернувшись на пятках и в последний момент положив руку на плечо своему ученику. — Рита меня не интересует. У неё с оценками всё в порядке. А вот тебе бы не мешало повторить последнюю тему… У тебя за последнюю проверочную пограничная четвёрка. Минус один правильный ответ, и это была бы тройка… — Что-то не верится. Либо вы ей завысили, либо лжёте, — Матвей повернулся к нему лицом. — Я бы предложил посмотреть на эту работу, только боюсь, что вы закроете дверь на ключ, — мальчик зевнул, прикрывая рот. — А если обобщить все мои слова, то можете считать, что ваш ученик послал вас нахер. — Довольно грубо со стороны ученика, не находишь? Учитывая, с кем он разговаривает. Сергей Юрьевич сильнее сжал плечо мальчика. Но вдруг какая-то идея на мгновенье озарила учителя, и он отпустил руку. — Хотя, знаешь, ты прав, — произнес он совершенно спокойно, — Я не могу заставлять тебя исправлять оценки. В конце концов, это твоё личное дело. Мужчина развернулся и неспеша пошёл в сторону своего кабинета. — Жаль только… что Лева не сможет так легко забить на двойки и тройки… Матвей моментально сорвался с места, будто бы всей той усталости просто не было. На самом деле он был готов упасть на пол, но последняя фраза Сергея, ученика выбесила. — Чего ты сказал? Ты решил занижать оценки моему лучшему другу, а? А тебе не надо ничего занизить? Может, поможет с твоей маленькой проблемой, — он опередил его и пошёл спиной вперёд. — Только попробуй. — К учителю нужно обращаться на «Вы», — произнес мужчина, даже не изменившись в лице и не останавливаясь. Остальные слова он, видимо, пропустил мимо ушей. И что же этот мальчишка будет делать теперь? — А насильников надо сдавать в полицию, — Матвей все ещё смотрел своему главному страху в глаза, — Не заслуживаешь, чтобы к тебе обращались на «Вы». Пусть это делает кто-то другой. Я с мудаками вежливо не общаюсь. С вами в полиции потом вежливо пообщаются, педофил. На этот раз он зашёл слишком далеко. В мгновенье ока Сергей схватил Матвея за плечо и, втолкнув того в класс, да так, что мальчишка должен был упасть, запер дверь на ключ. — Следи за своим языком, или этим займусь я, — прошипел он угрожающе и, сунув ключи в карман, быстрым шагом прошёл к учительскому столу. Именно этой маленькой искры так не хватало ему весь день, чтобы, наконец, сжечь все то, что за сегодня накопилось. Ну что ж, сейчас ему станет легче. И ученик упал. Пол хоть и не был каменным, но падение было не из приятных. — Ой, ну извините за то, что вы насилуете детей. Я же в этом виноват, да? Падение не отбило у него желание грубить. Этого у него нельзя было отобрать. Единственное, что нельзя было у него отобрать. — Не хочешь слышать правду? Конечно же Сергею было глубоко плевать на правду. Но ему совершенно не хотелось, чтобы ее слышал кто-то другой. Немного порывшись в ящике своего стола, мужчина, наконец, нашел то, что искал, и, все так же сохраняя не предвещавшее ничего хорошего молчание, подошел к Нежданову. В руках у учителя был кляп на застежке — тот самый, что он использовал при первой их с Матвеем встрече. — Ты слишком много болтаешь, — тихо, но твердо произнес Сергей Юрьевич и, на мгновенье улыбнувшись, наклонился к своему ученику, не давая ему ни единого шанса убежать. Отворачиваться было бесполезно, но Матвей все равно это делал. И ползти назад было бесполезно. Он слишком устал, чтобы активно отбиваться, хотя в предыдущие разы ему не помогло и то, что он был полон сил. — Убери от меня свои мерзкие руки, урода кусок, — он закрыл рот руками. Как же глупо. Надежды на чудесное спасение не было. Никто не мог постучать в дверь. Физик никуда бы не ушел, потому что у него бы появились внезапные дела. Вселенная решила уничтожать Матвея по чуть-чуть, чтобы он страдал медленно, а потом будь, что будет. Пусть сам решает, что ему делать. Можно сойти с ума, убить себя, убить кого-то ещё. Но факта того, что он будет страдать продолжительное время, это не изменит. Несмотря на жалкие попытки Матвея защититься, через несколько секунд на его затылке щелкнула застежка кляпа. Сергей Юрьевич выпрямился, закатал рукава и, расстегнув две верхние пуговицы рубашки, снял очки. — Чтобы не было соблазна разбить, — пояснил он свое последнее действие, после чего сухо усмехнулся и снова шагнул к Нежданову. — Тема сегодняшнего занятия — правила обращения к учителю. И первое, что тебе нужно запомнить: слово учителя — закон. Сказав это, Сергей опустился на корточки и, притянув Матвея к себе за воротник его спортивной футболки, лизнул того в щеку. Мерзко. Пошло. Чертовски грубо. Ученик было дёрнулся в сторону, но этому препятствовало то, что его крепко держали за воротник. Если бы ему не заткнули рот, он бы непременно бы продолжил поливать мужчину всеми ругательствами, которые бы он мог вспомнить в данный момент. Как же хотелось плюнуть Сергею в лицо, а потом разбить чёртовы очки, которые он сейчас снял. Левая рука потянулась назад, чтобы расстегнуть кляп, который мешал ему исполнять одно из своих желаний, но резкий точный удар в плечо не дал Матвею осуществить задуманное. Неужели, он еще не понял, что любые его попытки спастись обречены на провал? Эта наивная вера в чудо заводила… — Правило номер два: если учитель что-то сделал, то так оно и должно быть. Это тебе тоже придется усвоить, — произнес Сергей все так же сухо и даже почти что холодно. Сев на мальчишку верхом так, что тот оказался зажат между его коленей, учитель снова толкнул Нежданова в грудь, заставляя его лечь спиной на холодный грязный линолеум, и, повернув голову Матвея на бок, прижал его к полу, надавив рукой на щеку. — Лежишь так, иначе захлебнешься собственной слюной. Некрофилия в ряд моих увлечений не входит. Мужчина издал тихий странный смешок, больше похожий на кашель, и быстро оценив открывшийся ему вид, запустил свою холодные руки под футболку мальчика. Матвей не собирался запоминать эти правила. С ним можно было делать всё, что только душе вздумается, но эти правила никогда не уложатся у него в голове. Пусть ему будет хуже, пусть его будут бить. Наплевать. Девятиклассник вздрогнул от холодный рук, шумно выдохнул через нос, покосился на учителя. У этого ублюдка взгляд победителя, довольная улыбка. Какие же разные у людей понятия о счастье. Кому-то достаточно отдохнуть где-нибудь в Италии, а кому-то надо издеваться над другими. И как же понятие о счастье может измениться со временем. Потому что теперь Нежданов мечтал только о том, чтобы его оставили в покое, а не о новой игрушке в Стиме. Невольную реакцию Матвея на его прикосновения Сергей Юрьевич встретил удовлетворенной улыбкой. Был бы он чуть ближе, смог бы поймать этоn испуганный вздох… Но вскоре этого слабого проявления страха учителю стало недостаточно, и он, взявшись за края футболки Нежданова, потянул ее вверх, подразумевая, что сопротивляться этому совершенно бесполезно. Сопротивление оказывать было можно хоть тем, что Матвей не поднимал руки вверх, чтобы облегчить процесс стягивания с него одежды. Точно. Руки. Они единственные остались в свободном состоянии. Возможно это ничего не даст, а только разозлит мучителя, но он должен знать, что будет получать каждый раз, когда будет приставать. Возможно удар по лицу оказался не самым сильным, но точно уж неприятным. Матвей не рассчитывал удар, но попал куда-то в район скулы. Не ожидав удара, учитель не успел увернуться и на мгновение отпустил футболку Матвея, полностью сосредоточившись на резкой боли в скуле. На удивление он не разозлился. Такой поворот событий наоборот раззадорил его. Боль. Точно так же болели синяки, оставленные коленками Нежданова в их первую встречу… Сергей снова улыбнулся. Дико. Восторженно. — Правило номер три: за оскорбление учителей предусмотрено наказание, — произнес он твёрдо, но в его голосе слышались шутливые нотки. Это была лишь веселая легкая игра. А Матвей в ней был игрушкой. Его игрушкой. На этот раз мужчина рванул футболку вверх с куда большей силой. — Поднимай руки, если не хочешь потом объяснять матери, почему твоя физкультурная форма порвана. Вряд ли ее это обрадует. Сергей не разозлился. Это пугало ещё больше. При виде улыбки, возникшей на лице учителя, мальчик поежился. Сейчас Немировский был похож на маньяка из фильмов ужасов. Хотя он и был тем ещё маньяком. Страхом была наполнена вся комната. У него не было запаха, его нельзя было потрогать, если не представить, что Сергей — сам страх, но дышать из-за этого страха была трудно. Воздух будто бы был твёрдым. Он не хотел попадать в лёгкие. Пришлось повиноваться. Нельзя расстраивать маму. Ей нельзя ничего больше знать. Она должна быть счастлива в неведении. Правильно. Наконец-то до него дошло. Сергей отбросил футболку в сторону и быстро осмотрел тело мальчишки, словно видел его впервые. Выпирающие ребра, бледная тонкая кожа, напоминающая фарфор… К черту Риту. Какой бы красавицей она не была, до Нежданова ей ой как далеко… Машинально проведя рукой по своим волосам, убирая их назад, Сергей Юрьевич устроился поудобнее и, по-змеиному облизнув пересохшие губы (все-таки нужно пить больше воды), взялся за резинку спортивных шорт. То, что они открывают коленки, конечно, замечательно, но для целей учителя одних коленок было недостаточно Нежданов пытался шевелить ногами, что выходило не очень хорошо, крутил головой из стороны в сторону, мычал что-то невнятное. Он знал, чего именно хочет Сергей, но все ещё продолжал верить, что с ним не случится ничего плохого вновь. И ведь каждая секунда казалась вечностью. Время так медленно текло, специально издевалось. Хотелось потерять рассудок, забыться, чтобы не видеть, не чувствовать ничего этого. Чтобы быть счастливым в своём собственном мире. Матвей был готов заключить сделку с дьяволом, продать свою душу, но забыть про всё, что с ним случилось в последнее время. Как же ужасно. — Не дергайся, — бросил мужчина скорее машинально, чем ради какого-то эффекта. Потому что он и без этого с легкостью подавил все попытки мальчишки сопротивляться. Приподнявшись на коленях, чтобы не мешать самому себе, Сергей Юрьевич стянул с Матвея шорты, оставив их где-то в районе коленей. Теперь от основной цели Немировского отделяло лишь белье. Он улыбнулся еще сильнее. Будто совершенно забыл, что он в комнате не один. Будто забыл, что Нежданов видит его истинное лицо, не прикрытое его излюбленной маской заботы и учтивости. Голодно сверкнув глазами, мужчина поддел указательным пальцем резинку боксеров. Без каких-либо раздумий, без промедлений, последовал болезненный удар коленом. Удар пришелся прямо в спину учителя. Желание причинить как можно больше боли, неприятных ощущений. Такое же желание было у Сергея? Пожалуйста, пусть начнется война, пусть на школу скинут бомбу. Так больше невозможно жить. Как жить, когда невозможно существовать спокойно? Один человек все портил. Абсолютно каждый план рушился, каждая мечта рассыпалась в прах. И только из-за одного урода, который решил, что он лучше других. Как не странно, но этот удар, почему-то, привел Сергея Юрьевича в бешенство. Уж больно сладкими были мысли, чтобы так бесцеремонно их прерывать. Мужчина нахмурился, моментально перестав улыбаться. — Я так понимаю, третье правило недостаточно хорошо отложилось у тебя в голове? — процедил он, наклонившись к лицу Матвея. — Что ж, значит, придется учить иначе. Стиснув зубы, учитель вдруг резко схватил паренька за шею и сжал, не давая нормально дышать. И пусть это было далеко не смертельно, воздуха, по идее, должно было поступать мало. Этот мальчишка будет умолять его. Слезно. Изо всех сил. — Извинись за свое поведение. Я не отпущу, пока ты не извинишься, — как в бреду произнес Немировский и, ловко расстегнув застежку на затылке, снял с Матвея кляп. Если он заплачет, это будет лучшим окончанием рабочей недели. Сергей сам не замечал, как со временем, начинал сдавливать шею ученика сильнее. Сначала Матвей ничего не предпринимал. Только хрипло дышал, четко осознавая, что этого катастрофически недостаточно. Позже он стал чувствовать, что вдыхать даже то, что он мог, становилось больно. Затем перед глазами начало темнеть. Мальчишку медленно охватила паника. Он схватился за держащие его шею руки, пытаясь отстранить их, но ничего не выходило. Конечно. Оставшиеся силы уходили. Перед глазами темнело все больше. Страдалец начал слабо извиваться, открыл рот, как выброшенная на сушу рыбы, чуть-чуть не высунув язык. Вскоре Немировский почувствовал слабые хлопки по своим рукам. Видимо Нежданов осознал, что сейчас вырубится, если это не прекратится. Почувствовав панику Матвея, мужчина убрал руку от его горла. В конце концов, ему были нужны страдания, а не смерть. — Я не расслышал твоих извинений. Повтори, — сказал он твёрдо, вновь наклонившись к лицу мальчишки, да так, что расстояние между ними сократилось до четырёх сантиметров (на вскидку). — Повтори, — снова произнес Сергей, словно чеканя каждую букву, чтобы смысл впечатался. Его лицо продолжало быть серьезным, и это было ещё страшнее, чем его дикая улыбка. — Давай! Иначе я снова перекрою тебе кислород. Несколько глубоких вдохов. — Прости, — лишь одними губами. Матвей повернул голову в сторону и закашлялся, держась за шею. — Простите, — уже более громко. Как и хотел учитель, на глазах Матвея выступили слёзы, которые начали стекать вниз. — Умоляю, извините меня. Не надо больше, пожалуйста, — уже громче, чем в предыдущие разы. — Пожалуйста… пожалуйста, пожалуйста. Не ду…шите. Не хочу умирать, — голос искажался из-за накатывающих эмоций и слёз. Чтобы Матвей не раскричался в истерике, которая явно его охватывала, мужчина быстро закрыл его рот своей рукой. — Замечательно, — подытожил он с улыбкой, чувствуя, что ладонь стала мокрой от слез мальчишки. — Просто замечательно. Все-таки день удался. Будто бы на время забыв, на чем они остановились, Сергей Юрьевич слегка мотнул головой, возвращаясь к реальности. Белье. Да, он остановился именно на нём. На этот раз не давая Нежданову возможности сообразить, мужчина стянул с него черные боксеры и, подхватив его под бедра, подтянул к себе. — Теперь закрепим сегодняшний урок, — сказал он и расстегнул пряжку своего ремня. Мальчик смотрел на учителя. Все очень плохо. Внутри вновь что-то сломалось. Нежданов вернулся домой. Шёл долго, но в итоге дошёл. Снял с себя куртку, ботинки, прошёл на кухню. Мамы и папы сегодня не будет дома. Они у друзей. Можно не волноваться, что кто-то что-то заметит. Девятиклассник заходит в ванную, включает воду, снимает с себя всю лишнюю одежду и пропадает там на несколько часов.