Твой страх накормит мою кровь

Я послушно шла немного позади Александра, пока мой широкоплечий навигатор по запутанным лестницам и узким коридорчикам особняка уверенно вел нас к кабинету господина Мартина Люгнера. Крепко держась за изящные перила, спиралью уходящие вверх, я внимательно смотрела под ноги, чтобы в темноте, которая с каждым преодоленным пролетом становилась гуще, не оступиться, не попасть мимо высоко расположенной ступени. Александр и так не успевал показывать свое недовольство, когда мое платье цеплялось за выступающие крюки, и нам приходилось останавливаться. Когда он звучно цокнул языком в четвертый раз, посмотрев на меня через плечо, я резким движением подобрала подол платья. — Не понимаю, что мешало сделать это раньше, — обронил Александр, делая шаг через ступеньку. Два раза глубоко вдохнув затхлым воздухом старинного помещения и умоляя собственные щеки не поддаваться на провокации и не краснеть, я развернулась и боком стала спускаться обратно. Совсем не важно, что я не запомнила наш петляющий путь, можно пойти на звук уже порядком расшумевшейся компании. Совсем не важно, что снова придется пройтись по непривычно голым помещениям, нагоняющим тревогу безликостью и пустотой. Важнее было то, что я не понимала, когда меня оторвали от руля собственной жизни, пересадив на пассажирское сидение, и отдали его непонятному типу с повадками боевого петуха, с которым я знакома всего несколько часов. — Агата! Куда вы? Видимо, Александр не сразу заметил, что я возвращаюсь. Он уже был в самом верху лестницы, когда я осторожно ступила на пол, оказавшись рядом с цветочным горшком из белого мрамора, который был слишком мал для оккупировавшей большой участок территории монстеры. — А вам непонятно? — я постаралась вложить в эту фразу максимальное количество ядовитого сарказма, который и так переливался через края. — Я больше не собираюсь идти черт знает куда. И с вами. Я посмотрела по сторонам, соображая, какую из них мне нужно выбрать, чтобы найти следующие опознавательные знаки, которые смогут привести меня обратно в зал. Например, одиноко висящую без своей сестры-близнеца саблю, мимо которой мы прошли, минуя первый пролет. Хоть ее тупой клинок и не представлял опасности, неуместность расположения вызывала вопросы. — Стоп, — прочеканил Александр и, воспользовавшись моментом моего замешательства, сел на перила, и стремительно съехал вниз. Мгновенно оказавшись на самом краю, он ловко спрыгнул, приземлившись в паре сантиметров от меня. С высоты своего роста Александр смотрел серьезно, что в очередной раз заставило мое тело бороться с нервной дрожью, ведь даже его коварная полуулыбка внушала больше доверия. Мы стояли неподвижно несколько мгновений. — Давай на ты и без фарса, — сказал он, протягивая ладонь, чуть не ткнув длинными пальцами в мою левую грудь. В ответ на демонстративное фырканье Александр закатил глаза и, насколько это было возможно, миролюбиво протянул: — Обещаю. Я с подозрением вгляделась в его лицо. Александр с издевкой по-ангельски похлопал глазами с длинными ресницами. Высокомерно вздернув подбородок, я прошла мимо него к лестнице, напоследок небрежно ткнув указательным пальцем в его все еще протянутую ко мне ладонь. — Чего ждем? — спросила я как ни в чем не бывало, поднимаясь по жутко неудобным, но уже один раз почти покоренным ступенькам. — Сейчас нужно повернуть туда, — поравнявшись со мной, Александр кивком указал в правую сторону. Более узкого коридора я еще точно не встречала. Стены кофейного цвета загоняли в ловушку, с каждым нашим шагом они как будто приходили в движение, словно щипцы, сужая проход. Разглядеть потолок не получалось, над нами нависло облако из темноты. Если бы не аккуратные округлые светильники, которые висели на уровне глаз по обе стороны и источали бледный спасительный свет, мы бы погрязли во мраке. Сначала я старалась идти рядом с Александром, на что он даже не стал возражать, но наши плечи постоянно цеплялись, ударялись и терлись, его пальцы невзначай задевали шелковую ткань на моем бедре, а мои прикасались к тыльной стороне его ладони. Бледная кожа оказалась совсем не ледяной, как я себе представляла, от нее исходило приятное тепло. Стены как будто специально находились на таком расстоянии, чтобы подталкивать людей друг к другу. Или вызывать приступ клаустрофобии. Когда мы в очередной раз стукнулись, словно из-за корабельной качки, я не выдержала и, обхватив себя руками, чтобы согреться от внезапно накрывшего мое тело холодка, остановилась, делая вид, что рассматриваю крохотную репродукцию. Развалины, поросшие густым слоем мха, заточенные в оковы из сорняков. — В них однозначно больше величия, чем в отреставрированных замках и вылизанных дворцах. На мои плечи опустилась мягкая ткань. Я обернулась. Александр стоял сзади уже в рубашке, свой пиджак он одним движением накинул на меня, так, что мне пришлось быстро его подхватить, чтобы Prada не оказалась на полу. Пиджак все еще хранил тепло тела своего хозяина. — Он — пленник, — Александр не отрывал взгляда от репродукции размером с ладонь, но через мгновение, скривившись в усмешке, добавил: — Хотя я больше предпочитаю «Спящую Венеру». — Как у тебя получается так незаметно подкрадываться? — А как у тебя получается считать ворон в закрытом пространстве? — передразнил Александр и, пока я набирала воздух, чтобы возразить, быстро добавил: — Мартин ждет, — он указал пальцем на дверь в паре метров от нас. — Я зайду и предупрежу его, тебе придется подождать минуту. Стой на месте, что-то мне подсказывает, что каждый твой шаг равен одной неприятности на твой сочный зад. — Лучше. Иди, — сказала я злобно, но Александр уже и так повернул к комнате господина Люгнера. Я смотрела ему вслед, осыпая проклятиями и запоминая некоторые из них, чтобы позже, после всего этого немецкого недоразумения, припомнить каждое лукавое замечание в мою сторону. В уже приевшейся темноте, которая являлась главной декорацией особняка, я успела заметить, как в руках Александра что-то блеснуло и скрылось в его кармане. «Кольцо». Он дернул ручку, бесцеремонно пихнул дверь, которая тут же отлетела в сторону, как будто издав протяжный стон, и зашел в ярко освещенную комнату. Прежде чем дверь звучно хлопнула, я успела расслышать, как Александр сказал: — Какого черта ты еще не в кос… Я сильнее накрыла свои оголенные руки и плечи плотной тканью пиджака, завернувшись в него, как в кокон. Тишина удаленного от светского вечера коридорчика поглощала все мои эмоции, пока в голове не остался всего один вопрос: «Верю ли я в проклятья?» Всю мою жизнь тетушка учила меня тому, что успех и падение не связаны с черными кошками и четырехлистными клеверами. Она презирала тех своих коллег, которые оправдывали неудачи несовместимостью чисел, обращаясь к нумерологии. «Агата, ты достаточно сильная девочка, чтобы нести ответственность за свою жизнь», — говорила Аннет. Именно поэтому слово «проклятье» не укладывалось в моей голове. «Я же не экзорцист. Не гадалка и не ведьма. Чем я могу помочь? Чего от меня хотят?» Тело дернулось, когда резкий звук вывел меня из задумчивости. Из дверного проема высунулась голова Александра. — Мисс Харрис. Он тут же скрылся в комнате, а я, сжав кулаки так, что ногти впились в мягкую кожу, прошла к бьющему из кабинета свету и ступила за порог.