El Alma

      — Себастьян, мне нужно побыть одному!       — Себастьян, не сейчас!       — Себастьян, закрой дверь с той стороны и не показывайся мне на глаза до вечера! Если мне что-то понадобится, я тебя позову!       — Себастьян, оставь меня в покое, наконец! Не приближайся ко мне и не смей заходить в мой кабинет даже в мое отсутствие! Это приказ! И только посмей его ослушаться!       Демон привык ко многому за эти пять лет в мире людей. К своей человеческой оболочке, к постоянно отрастающим волосам, к неудобной обуви, и к сотне других вещей, которые люди, привыкшие жить в этом мире, и не замечают.       Что касается его юного хозяина, то и тут можно сказать, демон натренировался в терпении на сотни лет вперед. Он привык к пренебрежению и даже неприкрытой ненависти в первые годы со стороны мальчишки, которому был вынужден прислуживать. Привык к тому, что этот несносный ребенок постоянно попадал в передряги и подвергал свою жизнь опасности. Порой демону казалось, что таким образом этот маленький негодяй стремится проучить его или же раз за разом испытывает границы его возможностей. Иначе как объяснить весь объем злоключений, которые пережил его юный господин к пятнадцати годам.       Демон привык защищать это хрупкое и до невозможности самоуверенное создание. Привык ухаживать за ним, лечить его простуды и приступы астмы, готовить ему самые вкусные десерты и позволять испытывать его терпение раз за разом. Несмотря на все ухищрения юного графа в попытке вывести демона из себя, он оставался невозмутим и учтив. Сносил все оскорбления и пощечины, четко выполнял приказы и ни на секунду не позволял усомниться в собственной преданности.       Порой демон забывал, с чего все началось. Каждодневная рутина работы дворецкого уносила мысли о контракте и драгоценной душе графа куда-то на границы его темного сознания, и голову заполняли какие-то до абсурда человеческие мысли. Вроде рецептов десертов, списка дел по обслуживанию поместья и раздражения от поступков нерадивых слуг.       Он привык ко всему, но не к тому, что однажды окажется отвергнут собственным господином. Последним приказом юный граф запретил ему приближаться к себе и входить в его кабинет. Это был странный приказ, необоснованный и нелогичный. Ведь день, предшествующий роковому вечеру, прошел практически обычно. Если не считать парочку мелочей.       Граф был вынужден устроить прием для английской знати по случаю своей будущей помолвки, что ожидалась весной. С самого утра, как и в любой другой день перед очередным выходом в свет, его господин был недоволен всем и сразу. Костюм был не того цвета; нужно было принести кофе, а не чай; булочки со сливками его достали, и вообще все плохо, и лучше бы ему не вылезать из постели. Демон был вынужден невозмутимо улыбаться и напоминать милорду о правилах хорошего тона и необходимости в честь значимых событий устраивать приемы.       — Себастьян.       Тонкие пальцы вдруг сжались вокруг его запястий, заставив демона остановиться. Он как раз завязывал бант на шее господина, когда тот вдруг повел себя до крайности странно. Внезапно сам пошел на физический контакт. Схватился за его руки, касаясь пальцами кожи между рукавом и перчаткой.       Демон знал эту душу вдоль и поперек, каждую трещинку, каждый надлом. Он помнил, что его господин плохо переносит чужие прикосновения, потому никогда не позволял себе лишний раз прикасаться к нему голыми руками. Чтобы не травмировать его, не заставлять вспоминать обстоятельства, предшествующие заключению их контракта. Демон знал все его кошмары, делил вместе с ним горькое послевкусие постыдных воспоминаний, упрятанных в глубины памяти. Когда чужие прикосновения к обнаженной коже были хуже раскаленного металла, оставившего уродливое клеймо. Они, казалось, прикасались к самой душе, отравляя ее, растлевая и развращая.       Демон знал об этом мальчишке абсолютно все, и потому крайне удивился подобному поступку, хотя внешне остался невозмутим.       — Мой господин?       Маленький граф, будто опомнившись, одернул руки и поднялся с кровати. Хотя, если смотреть объективно, он был не таким уж и маленьким. К пятнадцати годам он вытянулся, и был на удивление хорошо сложен, никаких острых углов и долговязости, присущей подросткам. Конечно, немного худощав, несмотря на обилие сладкого, им потребляемого.       — Дело не в моем нежелании устраивать прием.       Он замолчал, опустив голову. Глубоко вздохнул, протерев ладонями лицо, повел руками выше, прочесывая пепельные волосы длинными пальцами. Будто стремясь стереть с них воспоминание о тепле чужой кожи.       — А в чем?       Демоны не испытывают определенный спектр чувств, присущих человеку. Среди них сочувствие, тревога, стыд, любовь и сожаление. Список можно было бы продолжить, но в последнее время мироощущение одного из демонов значительно пошатнулось после того, как он пять лет контракта был вынужден играть несвойственную ему роль. Защитника, воспитателя, психолога и в чем-то даже родителя. Для одного человеческого ребенка. Так что сейчас демон, который не должен был знать тревоги, испытывал беспокойство.       — У меня плохое предчувствие.       Его подопечный тяжело вздохнул и в который раз повел себя до крайности непредсказуемо. А именно прижался к демону, спрятав лицо на его груди. И все. Руки его остались висеть по швам, только пальцы нервно сжимались в кулаки. Он молчал.       Молчал и демон, истуканом застыв посреди комнаты. Это был не тот человек, с которым можно было бы сыграть привычную роль искусителя, воплотив собой чистый грех, разжечь в нем жаркую похоть, всепоглощающее желание, а после испить до дна жгучую страсть, не знающую стыда. Демон отогнал от себя непрошенные мысли.       — Мой господин? — пальцы в белых перчатках осторожно прошлись по пепельной макушке, приглаживая растрепанные пряди. Это привычное прикосновение. Безопасное. Еще можно было положить ладони на худенькие плечи подростка и мягко ободряюще сжать.       — Просто будь рядом со мной весь вечер, Себастьян, — голос его господина прозвучал глухо, потому что он так и не поднял голову. — Просто. Будь. Рядом.       — Как и всегда, мой лорд.