El Alma

      Каждый день Сиэля теперь был похож на Ад, потому что чувство неопределенности, отсутствие сроков — все это не давало ему спокойно спать, есть и даже дышать. Казалось, что именно в следующий момент демон решится на свою трапезу. Ожидание было хуже самой развязки. Или это была изящная месть, или демон решил помучить его и промариновать в ожидании подольше?       Их отношения во многом ухудшились, и, порой, Сиэлю казалось, что сам демон не понимает, от чего он пребывает в таком скверном настроении уже которую неделю. Все время кидает на дворецкого мрачные взгляды, вяло ковыряет любимые десерты, постоянно вздыхает и подолгу гуляет по саду. Вновь в одиночестве.       Во время очередной такой прогулки Сиэль, кутаясь в теплый шарф, остановился и окинул взглядом поместье. Близилась зима, а вместе с ней и его шестнадцатый день рождения, а после… Рождество. Оба праздника вызывали в нем отторжение и панику. Он не знал, как себя вести. То есть, он мастерски мог притвориться, что радуется подаркам и гостям, музыке и веселому смеху, но в глубине души содрогался от отвращения. Эта пора была для него периодом траура и горести, отнюдь не веселья.       В этом году приедет Элизабет, прекрасная леди Мидфорд, его юная невеста. Если пару лет назад Сиэль старался избегать её компании, а порой откровенно скучал во время их вынужденных встреч, то в последнее время их отношения потеплели. Стали более… партнерскими. Сиэль жалел, что не мог рассказать ей о своей тайне, не для того, чтобы получить совет, а просто выговориться. Раньше его верным советчиком был Себастьян, но не теперь, не в этой ситуации, когда это исчадие Ада, казалось, специально мучает его. Жаль, Элизабет хорошо разбирается в тонких перипетиях человеческих чувств и мотивов. Сиэль больше понимал логику, чем душевные порывы. И его скрупулезный и расчётливый разум никак не мог понять и принять тот факт, что все пошло не по плану. Что он все еще жив.       А демон… этот чертов демон, казалось, взял себе целью извести Сиэля! После того утреннего эксцесса он больше не заводил подобных разговоров, не делал никаких намеков и ни одним словом не позволял усомниться в собственной безупречности в амплуа дворецкого. И Сиэль не знал, рад ли он тому, что демон так легко отступился. Все же эта игра, незнакомая и потому увлекательная, щекотала нервы. Правда, сам граф не был готов в этом признаться даже себе.       Но теперь демон сделал акцент на другое — всячески окружил его своей заботой, да настолько сильно, что от нее уже было не продохнуть. Вот и на эту прогулку укутал Сиэля, как ребенка, и еще не хотел отпускать одного, сетуя на скверную погоду и низкую температуру, мол, как бы драгоценный граф не простудился. Сиэль еле отбился от его настойчивой компании. В последнее время помимо досады и тревоги он испытывал и еще одно чувство, непривычное, и потому — непонятное. Он не мог дать ему названия.       Ему постоянно хотелось быть рядом с демоном. То есть, даже больше того времени, что они обычно проводили вместе — по утрам и в течение дня. Разбираясь с документами, Сиэль часто ловил себя на мысли, что ему просто необходимо прямо сейчас увидеть своего дворецкого. И он вызывал его, не успев придумать зачем. Это и было причиной его равнодушия к десертам, потому что ничего умнее он не успевал выдумать, когда демон возникал на пороге.       И чем сильнее становилось в нем это чувство, тем яростнее он ему сопротивлялся.       Хуже всего было по ночам. Мозг, утомленный за день и лишенный контроля, пускался во все тяжкие. В голове всплывали воспоминания прошлых дней, когда между Сиэлем и его демоном еще не был вбит клин выполненного контракта, мучительного ожидания и подозрений. Сиэль вспоминал их самые громкие дела, что когда-то всколыхнули весь Лондон и из года в год смаковались в прессе.       Но если раньше он акцентировал свое внимание на преступлениях и блестящем разоблачении злоумышленников, то сейчас все изменилось.       Он вспоминал сотни, тысячи объятий и прикосновений. На грани. Легкий шепот на ухо, чтобы слышал только Сиэль. Но зачем так близко, настолько, что он едва не чувствует касание губ демона? Провокационно. Руки в белых перчатках — беспощадные к врагам, и такие нежные для него.       Вот и эта ночь не стала исключением. Сиэль метался по кровати, стараясь успокоиться. Почему? Ну, почему этот чертов демон отступился от него?       Сиэль не должен так думать, ни в коем случае. Это все яд, сладкий яд, что уже поработил его душу, разум, а теперь взялся за тело. Сиэль закусил костяшку на большом пальце, прерывисто дыша. Это все какое-то наваждение, не иначе. Как еще объяснить эти странные мысли, ощущения, и то томительно-сладкое чувство в груди, которое появляется, когда он смотрит на своего демона, втайне ловя каждый его жест, улыбку и вздох?       Сиэль был слабо осведомлен в сверхъестественных способностях своего слуги, потому искренне считал, что все это — его рук дело. Наверное, тот вечер, когда Себастьян коснулся его совсем не так, как подобает дворецкому, и был спусковым крючком. Сиэль сглотнул, прижав ладонь к шее, к тому самому месту, по которому демон когда-то провел языком. Словно он и правда пес. Нет, не пес. Дикий зверь. Смакует запах жертвы, прежде чем впиться ей в шею.       Сиэль специально заставлял себя думать о таких вещах, чтобы отвлечься, чтобы жар, захвативший все его тело, не добрался до разума. Не замечая, как пальцами ведет по коже, вытянув шею, вспоминая это единственное неправильное прикосновение, так взбудоражившее его юную натуру. Что, если бы Себастьян не остановился? Если бы и на утро Сиэль повел себя иначе?       Сиэль в настоящем зажмурился, представляя, как он в прошлом не стал бы возмущаться и отворачиваться. Как он бы сам потянулся к своему демону навстречу. Столько раз в реальности его лицо было так близко. Он бы поцеловал его? Да, определенно. Его дворецкий был идеален, такими были и его губы. Сиэль уткнулся лицом в подушку, глуша тихий стон от жаркой волны, что пронеслась по его телу, едва он только представил, каким бы был этот поцелуй. Несомненно восхитительным.       Сиэль в настоящем ни за что бы не признался, как его взволновало то прикосновение, но в своих фантазиях он бы сказал об этом. Обязательно бы сказал. И демон снова повалил бы его на кровать. Сиэль бы запрокинул голову, вглядываясь в алые глаза с вызовом и ожиданием. И Себастьян бы покрывал поцелуями его шею, проводил языком по чувствительной коже, хищно прикусывая и тотчас зализывая. Сиэль всхлипнул, сжав колени, превозмогая стыд и скользя ладонью вниз по собственному животу, чтобы прекратить это, потушить вспыхнувший в нем пожар, позволить ему вырваться из своего тела. Он больше не мог сопротивляться ему, это было выше его человеческих сил.       — Себа… мх… — Сиэль закусил уголок подушки, сдавленно простонав.       В миг ослепительного удовольствия на краю сознания юного графа мелькнула мысль, что это конец. Он готов сдаться на милость демона. Определенно готов.