El Alma

      Ночь сегодня холодная и ясная. Луна, не стесненная облаками, вырисовывала своим светом абрисы окон, длинными пятнами растягивая их по паркету коридора.       Граф шагал решительно и твердо, но демон все равно замечал невольную дрожь, что проходила по его телу. Скорее не от холода, а от нервов. Сколь бы смелым ни был его господин, сейчас он сильно волновался и, быть может, даже жалел, что поддался порыву. Демоны не испытывают сочувствия к своим жертвам. Но этот демон сейчас ощущал в себе отблеск жалости, видя, как маленький граф чуть замедляет шаг, подходя к дверям собственной спальни.       Но из них двоих никто не мог сейчас противиться своей природе. Как человек, сгорающий от стыда и ненависти к своей слабости перед лицом страсти, так и демон, влекомый светом желанной души, что сейчас была окутана ароматом будущего греха. Как нераспустившийся бутон, еще не открывший своей красоты миру, но уже наполненный благоуханием.       Мгновение юный граф сомневался, стоя перед резными дверьми своих собственных покоев. Демон чувствовал его смятение, слышал взволнованный стук его сердца и прерывистое дыхание. Не нужно быть Богом, чтобы прочесть его мысли. Сиэль Фантомхайв боялся. Но его господин никогда не отступал. И демон позволил себе мимолетную улыбку, когда маленький граф, решительно вздернув подбородок, открыл дверь и вошел в спальню. Черная тень скользнула за ним.       — И… и что теперь? — услышал демон дрогнувший голос, когда отвлекся, чтобы поставить канделябр со свечами.       Обернувшись, он тепло взглянул на своего хозяина. Тот стоял около постели, всеми силами стараясь принять независимый вид. Но выходило скверно.       Конечно, в своих фантазиях люди редко продумывают прелюдию, предшествующую самому действу. В их мыслях все начинается с жарких поцелуев и крепких объятий, но мало кто хочет думать о смущении и неудобстве, что неотвратимо появляются, стоит немного унять пыл.       — А чего бы вам хотелось? — демон не спеша подошел к юноше и мягко приподнял его лицо за подбородок.       Нужно начать со зрительного контакта. Гораздо хуже будет, если позволить графу зажмуриться и утонуть в собственных мыслях, что точно приведут его к ненужным воспоминаниям.       — Я хочу… — милорд глубоко вздохнул. Еще толика смелости из его бесконечных резервов решимости.       «…чтобы ты разделся»; «…чтобы ты ласкал меня»; «обними меня»; «овладей мной». Демон слышал столько вариаций человеческих «хочу», что не успел сориентироваться и осознать, что сам удивленно распахнул глаза на «хочу» своего господина.       — Я хочу принадлежать тебе, Себастьян. Ты тогда сказал, что мое тело, как и моя душа, теперь твои. Раз ты не желаешь забрать мою душу, то я…       — Хорошо.       Одно короткое слово, и демон, наклонившись, мягко накрывает чужие губы своими, прерывая обрывистую речь. Граф вздрагивает, явно не ожидая подобного. Демон перехватывает его судорожный вздох, едва заметно улыбнувшись. Это не поцелуй в полном смысле слова, но именно так и должно все начинаться у людей. С неспешной ласки, чтобы дать партнеру привыкнуть к себе, и познать его самому.       — Обманщик, — шепчет граф, и демон чувствует его улыбку. Может, он и слукавил на кухне, немного. Но это определенно того стоило.       Сиэль тянется к нему, привстав на цыпочки, стремясь ощутить эту ласку ярче, запомнить свой первый поцелуй. Но вздрагивает, стоит демону коснуться кожи на его спине, обнаженной от задравшейся пижамной рубашки. А ведь он еще не снял перчаток.       — Мне придется раздеть вас, милорд. Не совсем удобно делать это в одежде, — тактично начинает демон, чуть отстранившись.       — Я знаю.       Его господин, Сиэль, хмурится, явно отгоняя от себя непрошенные воспоминания. О долгих страшных ночах, предшествующих темному обряду, призвавшему в этот мир его демона. О мучительных минутах, растягивающихся в часы, об унижении и боли, что он испытал, и помнил до сих пор.       — Тшш… — демон проводит кончиками пальцев по его лбу, разглаживая хмурую складочку между его бровей.       И снова утягивает его в поцелуй, на этот раз более глубокий, сладкий. У Сиэля начинает кружиться голова, а жар в его теле лишь усиливается с каждым движением губ, прикосновением. Он чувствует тепло демона так близко, привычно, безопасно. Знакомые руки успокаивают, гладят, мягко обнимают. И Сиэль не замечает, как оказывается на постели, только осознает, что поцелуй закончился. Потому что у демона ярко горят его невозможные нечеловеческие глаза. От голода. Каждый из них знает об этом. Потому демон и остановился, разорвал этот поцелуй, которого так жаждал его господин.       — Когда-нибудь тебе все равно придется это сделать, — шепчет Сиэль, запрокидывая голову и вытягивая шею под нежными поцелуями. Все, как он хотел, как представлял себе в жарких фантазиях. Его губы дрожат, а пальцами он хватается за плечи демона. Но с каждой секундой этого становится нестерпимо мало, хочется почувствовать больше, невзирая на страх и панику, что вспыхивают внутри, стоит кому-то коснуться его обнаженной кожи. Демон знает все его страхи, чувствует эти ядовитые всполохи, которые то и дело заставляют вздрагивать его господина. Но он исцелит его. Душу, разум и тело.       — Вам не нужно ничего бояться. Не со мной, господин. Сиэль вслушивается в жаркий шепот демона.       — Но я знаю… я знаю, что будет больно, — он сжимает руки в кулаки и прерывисто вздыхает. — Я к этому готов.       Его маленький храбрый король. Демон восхищен, но одновременно чувствует, как его темное сердце сжимается от жалости и ненависти к мучителям его господина. Он уже убил их по его первому приказу, но он бы сделал это по собственному желанию, даже если бы мальчишка молчал. Он бы разорвал их в клочья, и сделал это с удовольствием. В его уме мелькает злорадная мысль, что, по своему возвращению в родные пенаты, он еще разыщет души этих грешников и не раз развлечется с ними.       — Не в этот раз. Я позабочусь об этом.       Но, кажется, его слова успокоения не так уж и нужны, потому что его господин, видно, загнав как можно дальше все свои страхи и условности, внезапно толкает его на постель. Демон подчиняется. Как занимательно. А ведь он был уверен, что сегодняшней ночью он будет править бал.       Сиэль не знает, что делать, но действует по наитию. Это видно по его сосредоточенному лицу, когда он взял себе целью избавить демона от одежды и около минуты возился с пуговицами на жилете.       — Позвольте мне, — усмехается демон, тем не менее, не отталкивая от себя господина, оседлавшего его бедра.       Сев на кровати, он мягко придержал смущенного таким поворотом Сиэля. Да, за столько лет, война с пуговицами и шнурками все еще не была выиграна. Демон раздевается по пояс под пристальным взглядом мальчишки. Тот смущен, но взгляда не отводит, смотрит серьезно мгновение, а потом тянется к нему. Ладонями проводит по плечам, пальцами очерчивает ключицы, ведет ниже.       — Ты такой красивый, Себастьян, — серьезно шепчет, взглядом следя за собственными руками и одновременно разглядывая совершенное тело перед собой.       — Такова моя обязанность, как демона.       Эта искренность и неопытность распаляют его сильнее, чем распущенная греховность. Демон облизывается, не отрывая взгляда от своего господина. Нужно дать ему привыкнуть, и на это уходит вся его выдержка, чтобы не сорваться в этот же момент.       Сиэль внезапно хмыкает, вновь подняв глаза, пальцами обхватывает его подбородок.       — А без пафосных речей мы никуда, да, Себастьян?       — Да, милорд, — демон возвращает ему ухмылку и внезапно обнимает, ладонями забравшись под его пижамную рубашку и прижимая к своему обнаженному торсу.       Сиэль выгибается от прикосновения горячих рук, будто стремясь избежать контакта, но от этого сильнее прижимается к демону.       — Да… да раздень же ты меня, наконец, Себастьян! — внезапно приказывает граф и, зарывшись пальцами в черные волосы демона, заглядывает в его глаза. — И хватит осторожничать. Я хочу этого. Я хочу быть с тобой.       Жалел ли Сиэль о том, что произнес эти слова или нет. Сказать об этом он уже не мог, потому что единственное, на что он был теперь способен, — это только кусать губы, чтобы хоть как-то сдерживать стоны, и хвататься руками за плечи демона, чтобы притянуть его еще ближе. Такой маленький и хрупкий. И такой наивный. Просить демона, который постоянно держит все свои желания под железным контролем, перестать осторожничать!..       Изящная шея, светлая кожа, грудь с трогательно торчащими напряженными сосками. Стоит демону к ним прикоснуться, граф вскрикивает и тут же закрывает себе рот ладонью испуганно. Он и не знал, что настолько чувствителен. Демон усмехается. О, юный господин, этой ночью Ваше тело преподнесет Вам множество сюрпризов. Его язык, как и губы, неумолим, он легонько прихватывает один из сосков зубами, затем тут же проходится по нему языком. Сиэль вновь стонет в собственную ладонь. Его грудь ходит ходуном, на щеках лихорадочный румянец. В его глазах удивление, непонимание и смущение, но он молчит, полностью отдав себя во власть демона.       Как трогательно. Демон спускается поцелуями по напряженному животу, чем ниже его губы, тем сильнее дрожь его господина, он инстинктивно подается бедрами ему навстречу. Нетерпеливый, как и во всем, что касается удовольствий. Демону приходится мягко, но твердо прижать ладонями его таз к постели. Развращенная невинность. Растленная душа, не утратившая своего света. Окутанная грехом, но не задетая им. По истине, восхитительно.       Сиэль выгибается на постели, застонав. Во всем его теле будто извергся вулкан, и лава потекла по венам вместо крови, стоит демону склониться над его бедрами. Он творит что-то невообразимое, Сиэль, как в бреду, стонет, вскрикивая и срываясь на шепот, раз за разом повторяя имя демона. Удовольствие нарастает, будто цунами, Сиэль уже видит, как оно скрывает за собой горизонт и приближается, чтобы захлестнуть его с головой, утопить, погрести под собой. Но оно внезапно отдаляется, будто рассыпаясь на яркие брызги, когда он чувствует странный дискомфорт внутри.       — Что ты делаешь? Себастьян… — шепчет он сорванным голосом, выгибаясь от неторопливых движений внутри. Это не неприятно, это, скорее, странно. Он готовился к боли, несмотря на то, что демон обещал.       — Помните, господин, перед любым физическим упражнением, будь то танцы или верховая езда, всегда необходимо разогреть мышцы, так же и здесь… мышцы необходимо подготовить, — терпеливо отвечает демон, приподнявшись над ним.       — Я не просил настолько детального объяснения, — Сиэль утыкается лицом в его плечо, прерывисто дыша и выгибаясь от движений его пальцев внутри.       Несколько мгновений, что растягиваются и плавятся, будто мороженое в жаркий день, и маленький граф уже мечется в руках демона, кусая губы и не понимая, отчего может быть так хорошо. Почему собственное тело вдруг предает его, покорно выгибаясь, подстраиваясь под темп, который задают чужие пальцы. Демон, будто играет на нем, задевая какие-то особенные струны в его душе, что отзываются и в теле.       Его маленький гордый король никогда не признается и не произнесет вслух, но тело скажет все за него. Как преданно оно отдается в руки демона, реагирует на ласки, как просит большего каждым ответным движением, и как покорно… принимает его в себя.       Сиэль испуганно распахивает глаза и встречает горящий алым взгляд. Демон смотрит, кажется, прямо в душу. И в его взгляде все — нежность, забота, желание обладать и… что-то, похожее на любовь. Но демоны не испытывают определенные чувства. Любовь — первое из них.       Сиэль больше не жмурится, он стонет, всхлипывая, закрывает лицо руками, и демон не выдерживает, перехватывает его запястья, прижав их к постели над его головой. Чтобы видеть его лицо, как от удовольствия он кусает губы и всхлипывает. Как остро реагирует на каждый толчок внутри, как невольно подается бедрами навстречу и удивленно распахивает глаза, не ожидая, что от этого может быть так хорошо.       Страсть начинает опалять обоих, заставляя двигаться сильнее, жестче. Удовольствие, нестерпимо острое, вспыхивает будто в каждой клеточке тела, оно кружит голову, от него темнеет в глазах и не хватает воздуха. Сиэль дрожит, как до предела напряженная струна, готовая порваться в любой момент. Имя демона на его губах, как исступленная молитва, мешается со стонами и вскриками.       — Себастьян… Себастьян… — он стонет, будто умоляет, не отпуская его взгляда. Не боясь ярко алого пламени, которым горят глаза демона. С каждым разом, его господин, будто нарочно распаляет своими стонами демона, зовет по имени, тянется к нему, чтобы прижаться ближе. Комнату заполняет тьма, скрывая окна и белый свет луны, чернильные тени скользят по стенам и застилают собой пол. Но его господин не боится. Он никогда не боялся.       И в этот раз Сиэль прижимается к демону, обнимая за шею, зарываясь пальцами в волосы, и выгибается в его руках, вскрикнув от яркой вспышки наслаждения, захлестнувшего его с головой. Он так цепляется за него, так доверчиво льнет, что демон тоже не выдерживает, и позволяет собственному удовольствию унести его следом.       Тьма вокруг кружит, обнимая маленького господина, что так отчаянно цепляется за своего демона и что-то неразборчиво шепчет. «Ятаклюблютебя…»