Кем я стану, когда вырасту

Мы вновь сидели в том же кафе. Я положила подбородок на скрещенные на столе руки и исподлобья изучала темные круги под ее глазами. — Миссис Блэк, расскажите мне что-нибудь. Как только ее губы искривила очередная усмешка, я поспешила добавить: — Только давайте без прелюдий. Представим, что вы уже окатили меня волной сарказма, я послала вас, а вы не дали мне уйти. Начнем отсюда. Усмешка стала шире. В черных глазах я увидела нечто очень похожее на уважение. — Без прелюдий… Я это запомню, Грейнджер. Я повернула голову, позволив копне волос полностью закрыть мое лицо. Меня абсолютно устраивало, что она не заметит проступившего румянца. Но судя по приподнятой брови, она и так прекрасно знала, что добилась своего. — О чем бы ты хотела услышать, Грейнджер? Она сделала глоток черного кофе. Капля задержалась в уголке ее губ и начала медленно сползать вниз. Зрелище завораживало. Она вздернула подбородок, подставляя лицо под свет ламп. Еле оторвавшись от наблюдения за каплей, я столкнулась с насмешливым прищуром черных глаз. Стоило мне отвлечься, капля исчезла под быстрым взмахом кисти. К этому моменту я уже забыла вопрос и просто смотрела на собеседницу. Лестрейндж было смешно. — Давай я тебе помогу. Почему я здесь, почему ты здесь… И так далее. — Нет. Какой вы были в Хогвартсе? — О. Она приоткрыла было рот, но тут же закрыла его. Повернулась к окну, надолго предоставив мне возможность изучать ее профиль. Аккуратные брови над темными, глубокими глазами. Прямой нос потомственной аристократки. Остро очерченными скулы. Чуть припухлая нижняя губа. Женщина была красива. Я бы даже сказала, великолепна. И она об этом знала. Во время войны, после тринадцати лет в Азкабане она выглядела совсем по-другому. Напоминала скорее скелет с безумными, истеричными глазами. Оживший труп королевы. С тех пор она круто изменилась — набрала вес, цвет кожи стал здоровее, руки и волосы — ухоженными. Но сильнее всего изменились ее глаза. Они успокоились. Не было больше того безумия, психопатического блеска. Остались глубокие черные омуты, на дне которых плескалась тоска. — Я была блестящей студенткой. Все СОВ на Превосходно, ЖАБА я сдавала по заклинаниям, трансфигурации, защите от темных искусств… — Ну надо же, — ироничный возглас вырвался случайно, за что я была награждена взглядом «если не интересно, можешь проваливать». — А еще я руководила дуэльным клубом. — В общем, без конца размахивали палочкой. Дайте угадаю, вы еще были старостой школы? — Я предпочитала создавать проблемы, а не решать их. Но доступ в ванную для старост у меня все равно был. — Силой выбивали пароль у бедных старост? — Битой. Наверное, мои глаза округлились достаточно сильно — она решила объясниться без дополнительных просьб. — Я была капитаном сборной Слизерина — и отличным загонщиком. Ловцы старались держаться от меня подальше, даже если поблизости пролетал снитч. Я улыбалась, пытаясь представить эту женщину в ее пятнадцать. Гордую, величественную, изящно сидящую на метле. Наверное, черты лица были тоньше и глаза — не такими глубокими. Мой взгляд опустился ниже и я не смогла удержаться от насмешливого вопроса: — А разве в квиддич удобно играть в корсете? Беллатриса сильно наклонилась над столом, от чего вид мне открылся уже совсем нешуточный. Щеки снова предательски покраснели. Она властным взмахом руки заставила меня наклониться к ней. Ведьма пододвинулась еще, обдав мою щеку горячим дыханием. — Если ты хочешь, — ее низкий шепот посылал толпы мурашек в путешествие от уха вниз по шее и спине, — я могу его снять. Без прелюдий. Нервно сглотнув, я отскочила от нее. Она громко, искренне смеялась, наслаждаясь моими жалкими попытками успокоиться и что-то ответить. Чертова ведьма! — Вы злая. Я бросила эти простые наивные слова, будто обиженный ребенок. И они мигом сдули витавшее над нашим столом веселье. Ведьма снова нахмурилась и отвела взгляд. — Я не просто злая, девочка. Я монстр. Самая злая и опасная из всех Пожирателей смерти. Ты никак об этом забыла? Ошеломленная своей реакцией, своим отношением и абсолютной человечностью происходящего, я кивнула: — Забыла. Правая ладонь неосознанно потянулась к левому предплечью и сжала место, где под рубашкой вновь зудели шрамы. Это не осталось без внимания Беллатрисы. Она откинулась в кресле, скрестив руки на груди. — Я отвечу на вопросы, которые ты задавала в прошлый раз. Я здесь — потому что мне больше негде быть. Все, кого я знаю, либо ненавидят меня, либо бояться, либо и то, и другое. — А миссис Малфой и Драко? — Драко переехал в Америку. А Нарцисса исправно приглашает меня на семейный обед каждое воскресенье. И я исправно прихожу. Но этот ее взгляд «почему ты выжила, а Люциус погиб» — не лучшая закуска к вину. Я молча кивнула. Таким же взглядом Джордж порой смотрел то на одного брата, то на другого, то на меня. Конечно, он не хотел смерти никому из нас. Но это желание, простое и понятное, чтобы Фред был жив, всегда оказывалось сильнее. Из-за этого взгляда я стала все чаще проводить время одна. В конце концов, Джордж нашел себе новую девушку — не «выжившую», а просто девушку. — И ты здесь, — голос Беллатрисы вырвал меня из воспоминаний, чтобы тут же погрузить в них обратно, — потому что и тебе больше негде быть. Мы солдаты, Грейнджер. Ты и я. Половину всей своей жизни мы воевали. Причем воевали за других. Мы больше ничего не умеем, больше ни для чего непригодны. В войне проигрывают все, Грейнджер. Выжить после войны — само по себе проклятие, — после небольшего молчания она добавила, — а проиграть и выжить — вчетверо хуже. Я еще раз кивнула. Гарри ни дня не проводил без интервью или фотосессий. Рон пристрастился к огневиски. Невилл изменял Полумне направо и налево. Джинни не слезала с метлы, а когда слезала, это всегда кончалось дракой. Я же подружилась с исчадием ада. Каждый из нас не справлялся с внезапной взрослостью по-своему.