—Обещаешь?...—Обещаю!

Утро, казалось, не могло быть плохим… А нет, извините, могло. Рано утром Юнги встретил ослепляющий свет из окна, что пытался продырявить глаз одним своим лучом. А когда разум вырвался из капкана снов, то в голову ударила тупая и ноющая боль, как бы да, она шла в комплекте с этим утром. Приподняв голову с подушки, Мин понял одно: он точно не у себя дома. Тогда сознание резко дернуло его за ниточку нервов, и парень подорвался с мыслью, что с кем-то по пьяне переспал, но увидел, что одежда была на нем, и мгновенно успокоился. — Значит, не переспал, — уже с некой досадой произнес брюнет и оглянулся. На тумбочке стоял стакан воды и таблетка, а еще сложенный в двое листочек. «Приношу свои извинения, что не дождался, когда ты проснешься, но мне срочно нужно было уехать. На тумбочке лежит таблетка от головы, и нет, не ссы, это не отрава.» Мин усмехнулся на этой строчке, потому что как раз подумал об изящном способе смерти. Он закинул в себя белый кружочек и запил его водой, утоляя этим самым сильный сушняк, затем принялся читать дальше: «Ключи от дома висят у дверей, закроешь квартиру и отнесешь их Чонгуку. Я его заранее предупредил, что ты должен будешь к нему зайти. Тырить у меня нечего, заначку не храню, но есть брендовые вещи в шкафу, можешь забрать, чтоб уходить не с пустыми руками.» — Пф, за кого ты меня принимаешь? — диалог с листком бумаги. Этот альфа поражает нас все больше и больше. — Совсем в жизни ничего не ценишь? «Извини, что ты проснулся в своей грязной одежде, но, чтобы постирать, тебя нужно было раздеть, а я не был готовым к этому, так что лучше постираю потом постельное белье. На этом все. Удачи.» И снизу аккуратненько: «Пак Чимин». Юнги почему-то и не сомневался, что это был он. Его пацаны бы ни к кому не отпустили, кроме как к истинному, да и комната была пропитана запахом шоколадного печенья, что еще раз подтверждало его мысли. Правда, сознание брюнета толстым намеком ему подсказывало, что нужно поскорее валить и что пользоваться чужим гостеприимством в отсутствии самого хозяина сильно не стоит. Несмотря на то, что тот так легкомысленно отнесся к присутствию малознакомого альфы в своем доме, сейчас здесь главный Мин Юнги. Добравшись до ванны, альфа умылся и посмотрел в свое отражение. Все такой же бледный, слегка помятый и не выспавшийся. Вскоре он взял свою куртку и ключи с крючка, стал обуваться, а когда хотел выйти, то почувствовал неожиданный толчок назад, в квартиру. Волк на цепи дернулся, призывая брюнета к одному действию: «не уходить». Словно альфа внутри его знал, что Юнги что-то упускает. Словно Мин должен был что-то найти в этом доме и понял что. Потому что в следующий момент парень похлопал длинными пальцами по карманам и не нашел свой телефон. Замычав, он снял кроссовки и пошел обратно. На кровати, средь скомканного одеяла и подушки, валялся его сотовый. Брюнет блаженно взял его и собрался уходить, как вдруг увидел фотографии на полках, которые, благодаря непреодолимой силе, захотелось рассмотреть. В первой рамке была женщина и мужчина на фоне белой стены, счастливые до тошнотиков, потому что в руках было маленькое скукожившееся чудо. Их ребенок. Не сложно было догадаться, что тем ребенком был Чимин. Маленький, слабенький и такой милый. Во второй рамке стояла фотография довольно взрослого, может моложе на четыре года, чем сейчас, Чимина и женщины в статном костюме. Она была очень похожа на даму с первой фотографии, возможно сестры, но вот взгляд… Взгляд у нее был пустым и бесчувственным; на первый взгляд, совершенно чужая женщина, но внешность почему-то была отдаленно знакомой. Чимин же на этой фотографии не улыбался совсем, а с печалью смотрел в камеру. Глаза словно из стекла: без чувств и эмоций, ощущение, что их высосали и не оставили после ничего. Тогда, проведя пальцами по стеклу, захотелось узнать, как на этом парне бы смотрелась улыбка. Юнги отдернул себя от этой мысли так же быстро, как отдернул руку от фотографии, а от резкого движения на пол что-то упало из тех вещей, что стояли на полку ниже. Мин опустил темные глаза и посмотрел на детскую игрушку. Это был медвежонок. Плюшевый медведь коричневого цвета, слегка потрепанный лежал вниз мордочкой, и Мин протянул дрожащую руку, дабы поднять его. Почему пальцы тряслись, а сердце сжималось в этот момент? Потому что мишка со звездочками в глазах был ему очень знаком. Это он его подарил, тогда, четырнадцать лет назад. Юнги до сих пор, словно это было вчера, помнил тот момент, когда вручил его дрожащему, как осиновый лист, мальчику-омеге. Чимину. Ченг Чимину. Но этот мишка находился сейчас у Пак Чимина… Тогда что это получается… Брюнет осел на пол, так и забыв, что собирался уходить, потому что по груди прошлась плеть. Он так долго его искал и вот… Наконец-то нашел. Новый поток радости и боли заполнили его. Где Пак сейчас? Уехал. Но куда? Жгучее желание найти и прижать заполнило грудь. Медведь был поставлен на свое место, а в телефоне был набран номер. — Гук, не знаешь, куда Чимин поехал? — сразу спросил баскетболист, не тратя времени на приветствие. Юнги закрыл квартиру и кинулся вниз. — Откуда мне знать, где шляется этот коротыш. — А кто может знать? — Возможно Тэхён, они же лучшие друзья, а что такое? — Дай мне номер твоего омеги, — кричал: сил ждать уже не было. — Что?.. И как это прикажешь понимать? — Чонгук зарычал в трубку. Мин лишь закатил глаза. — Успокой зверя, Чон, мне от твоего парня нужна лишь информация о месте, в которое поехал мой Чимин. — Уже твой? — легкая усмешка. — Но не объяснишь зачем? Он же все равно приедет, и тогда решишь все вопросы с ним. — Нет. Я и так слишком много времени потратил. — Ты о чем? — и Юнги замолчал, нервно покусывая свои губы. Одиннадцать лет прошло с того дня… — Помнишь, я хотел найти одного омегу, которого знал давным давно? — Ну, да. — Этот омега — Чимин. И я, наконец-то, спустя одиннадцать лет, нашел его, — счастливый всхлип сам сорвался с губ. — Прошу, дай номер Кима. — Ладно, — звучало, как выдох, — сейчас пришлю. Буквально через минуту пришло смс, после чего с помощью "копировать" – "вставить" был набран новый номер. — Аллё, Тэхен? — спросил Юнги, а после короткого «да» продолжил: — Это Юнги с баскетбольного, мне нужна твоя помощь. Ты не знаешь, где сейчас находится Чимин? — Зачем он тебе?— Тэ кажется был зол, и брюнет прекрасно понимал его реакцию. — Ты не понимаешь, мы с Чимином были знакомы с детства. Я его одиннадцать лет искал и наконец-то нашел! Скажи, где он, — умолял, — прошу… — Так он тебе рассказал? — внезапное удивление по другую сторону трубки. — В смысле? — Чимин первым тебя узнал... — робкий ответ, а в голову слишком поздно пришла осеняющая мысль: — Значит, не говорил… И ты сам догадался, да? — Где он? — короткий вопрос, а в голове зародилась некая обида. Почему не сказал раньше?! — Он уехал в какую-то деревушку около Тэгу. Говорил, что там произошло самое главное событие в его жизни. Больше я ничего не знаю. И Юнги моментально понял, куда ему нужно ехать и что это за событие. Он все еще помнил. — Спасибо. — И, Юнги-хён, — Тэ впервые так обращался к альфе, — не делай ему больно, пожалуйста. Мин лишь усмехнулся. Нет. Теперь не сделает, если только отшлепает за то, что не рассказал обо всем раньше. И, кинув на прощание короткое «хорошо», побежал в сторону автобусной остановки, чтобы добраться до дома, взять свою машину и отправиться в родные края. В Тэгу.

***

Чимин приехал на такси к дому, который когда-то был пристанищем его бабушки, и, расплатившись с водителем, вышел из машины. Слегка покосившийся забор, но вполне себе целая калитка; было ощущение, что здесь ничего не поменялось, что сейчас ему всего пять и что он впервые идет в новое место начать новую жизнь. Нажав на ручку, дверь легко поддалась, и Пака окутал тоннель из уже засохшей виноградной лозы. Прошло столько времени, а она все еще цвела здесь. Проходя по заросшей плитке и дрожа от предвкушения, Чимин замер у крыльца, смотря в сторону. По соседству стоял тот самый дом, в котором он чуть ли не жил, а во дворе со шлангом в руках стояла женщина. Совсем как тогда стоял Юнги… — Здраствуй, юноша. В этом доме уже давно никто не живет, зря пришел, — проговорила она, а в слегка постаревшем за многие года лице Чимин узнал мать Мина. — Я знаю… — единственное, что смог сказать, а потом отвернулся к дому и, вытащив ключи, открыл дверь. Женщина за его спиной вскинула брови к верху. Давно в этот дом никто не заходил. Дверь громко заскрипела, а в нос ударил запах пыли, старости и...мармелада. Сердце сделало кульбит кдарившись о ребра. Внутри дома практически ничего не изменилось, только толстый слой пыли давал знать, что сюда не наведывались целых одиннадцать лет. Постояв немного в этом сумраке детской памяти, он вышел с легкой улыбкой на лице. «Не сердись, бабуль, раньше прийти не мог…» — проговорил блондин про себя, словно женщина его услышит. — Извините, а вы новый хозяин? — поинтересовалась тетушка Мин, вытирая руки о какую-то тряпку. — Что-то вроде этого, — ответил Чимин, не зная, как сообщить женщине, что они знакомы. — Эй, женщина! — заорал кто-то с крыльца, и тетушка дернулась. — Я жрать хочу, погналь схаваем чего-нибудь сладкого! А Чимин на это лишь посмеялся. — Бабушка Мей все такая же...Так сказать с прибамбахом, — но после лишь понял, что сказал, и вылупив глаза посмотрел на ошарашенную тетушку рядом. — Вы ее знаете? — дрожащим голосом спросила она, прижимая обе руки к груди. — Ну, как бы да. Я и вас знаю, теть Рин, — Пак почесал затылок, чувствуя неловкость от происходящего. А женщина терпеливо ждала объяснений. — Я Пак Чимин, мне девятнадцать лет. Я омега, приехал из Сеула, но это на нынешний момент. Когда мы познакомились, я был пятилетним омежкой из Пусана, да и фамилия у меня была другая, — женщина сделала два шага назад, словно увидела живого трупа и расширила глаза. — Ч-чимин? — спросила она для точности, а омега лишь кивнул. — Тот самый? — Да, теть Рин, я тот самый, — и первая за долгое время улыбка. Он счастлив, он вновь нашел свою семью. Настоящую, а не поддельную. Женщина резко обняла омегу, уткнувшись в его плечо, и кажется, заплакав. — Ты так вырос… — она отстранилась в попытках налюбоваться на повзрослевшего парня. — Меня кормить кто-нибудь будет или я от голода помру в свои семьдесят семь лет? — закряхтела баба Мей, а Чимин вновь посмеялся, и уже на пару с Рин пошел в дом Минов. Здесь тоже мало что изменилось: немного интерьер, но в целом все так же. Бабушка Мей с возрастом ослепла и сначала даже не поверила, что перед ней стоит когда-то маленький омега. Кричала на тетю Рину, что та врушка, но Чимин рассказал отрывок из детства, о котором знала только баба Мей, и та поняла, что этот парень действительно не самозванец. — О, Чимин, тебе обязательно нужно встретиться с Юнги, — сказала Рина, присаживаясь на деревянное крыльцо рядом с Чимином. — Он так долго и упорно тебя искал, по-моему, до сих пор ищет. И эта информация заставила кровь прилить к щекам, так все-таки ищет его?.. — Мы с ним виделись… — О, правда? А что тогда вместе не приехали? — Ну, дело в том, что я его узнал, а он меня, кажется, еще нет. И… Я просто боюсь, что тот меня не примет… наверное… — Чимин, ты красивый и привлекательный омега, тебя невозможно не принять! Хватит говорить такие глупые вещи, — и сразу после ее слов зазвонил телефон: — Ой, я сейчас. Женщина отошла и стала разговаривать, почему-то громко хохоча, а когда вернулась, сказала лишь одно: — Он зол на тебя и сказал, что как только приедет, то отшлепает, — от такого заявления у Чимина глаза на лоб полезли и покраснели уши. Что? Отшлепает? Блять, это точно Юнги сказал? Нет… Он это своей матери сказал?! На пару с шоком покраснело и лицо, казалось, что парень сейчас сгорит со стыда. Но скрип шин возле двора заставил забыть обо всей этой неловкости. — Мне нужно бояться? — осторожно спросил он, не отрывая взгляда от высокой калитки. — Думаю, да, — ответила тетушка, и Чимин запаниковал. Вот никакой поддержки от этой женщины! Дверца машины хлопнула, а по следующему крику Пак уже был готов валить куда глаза глядят, лишь бы спастись: — Ебаный ты, Пак-Сука-Чимин! БЕ-ГИ! И честно говоря, сначала блондина как будто пригвоздило к крыльцу. Он понимал что там, за калиткой, злой Юнги, и даже на расстоянии десяти метров, парень прекрасно чувствовал пропитанный злостью и обидой аромат какао. А как только ручка калитки дернулась и дверь начала открываться, как в замедленной съемке, Чимин резко подорвался с места и рванул к забору в сторону территории Ченгов. — Теть Рин, увидимся, если меня не убьют раньше! — крикнул Пак, ловко перепрыгивая через ограду, что разделяла дома. — Стой, белобрысый, все равно прибью! — ослышалось за спиной, и брюнет провернул тот же трюк, что и омега, оказавшись в чужом огороде. Началась небольшая погоня по всему участку. Можно было спрятаться, но природный запах все равно выдавал местоположение, поэтому не вариант. Так же можно было бы вечно бегать, нарезая круги по дворам, но сил не хватило бы. Поэтому уже на пятом кругу Чим, который ненавидел бегать, выдохся. — Вот же гад! — Юнги, казалось, совсем не устал, грубо прижав Пака к стене дома и держа того за его воротник легкой куртки. — Ты же все знал! Знал и не сказал, ублюдок! Ты знаешь, сколько я тебя искал? Сколько школ сменил? А?! — крик был все таким же громким, а удары совсем не сильными, но стена старого дома за спиной содрогалась. У Юнги не было цели навредить. И Паку было скорее не страшно, а стыдно за свое поведение. Он почувствовал себя пятилетним мальчиком, которого отчитывали за какой-то косяк. Волк внутри выл и просил прощения, а блондин чувствовал, как накатывали слезы. Хотелось зареветь. Потому что они снова встретились и Мин снова мог защитить Пака, как раньше… А, значит, Чимину не нужно стараться быть сильным и можно было хоть немножко побыть слабым. Расслабиться и… — Прости… — прошипел Чимин, не поднимая взгляда. — Прости Юнги~я, — и взгляд, полный слез, вдруг метнулся к альфе. Омега плакал, пуская крупные слезы по пухлым щекам. — Прости, пожалуйста… — всхлип, а у альфы внутри все скрючилось и завязалось тугим узлом. Теперь уже стыдно ему. — Не плачь, солнышко… — одна из рук отпустила воротник и легла на талию, крепко к себе прижимая, вторая вытирала дорожки слез. — Не могу видеть, как ты плачешь… Еще с детства не могу, — легкий поцелуй в щечку, а язык стер соленую слезу. — Теперь я рядом. Всё хорошо… И Чимин перестал плакать, потому что теперь да. Теперь Мин рядом и Пак больше никогда не будет одинок. Потому что Юнги будет беречь, потому что он уже многое перетерпел. И если в мире каждому достается по кусочку счастья, то пусть именно этот кусочек счастья сейчас достанется ему.