Инициатива

Там, куда привел хаос-контроль, было невозможно дышать. Гарь, сера, запах горящей резины, и плавленой пластмассы, и горячего бетона — эти по отдельности отвратительные запахи вместе создавали в обжигающе горячем воздухе такую жуткую вонь, что легкие отказывались принимать это за воздух. Соник мучительно закашлялся. Он побежал, куда глаза глядели, спустился, как ему показалось, под землю, и стало немного легче. Горло по-прежнему жгло, но он хотя бы мог существовать на том воздухе, что был здесь. Оглянулся. Позади светлел вход, откуда открывался вид на город. Многоэтажки со множественными сколами высились редко, как зубья на старой расческе. Некоторые выглядели так, словно их верхнюю половину сорвали неведомой мощью. Внизу алели потоки лавы. Вот ведь только отбился от огненной кошки, думал получить прохладу как вознаграждение, а будет ощущать жар перманентно. Вот о чем говорили эти двое. Соника прошило холодным страхом. Вот этот ад наступит через какие-то двести лет или раньше? И виноват он сам? Соник беспокойно тряхнул головой, но безнадежные мысли не желали вываливаться. «Так, — сказал он себе. — Я здесь не затем, чтобы стоять и киснуть. Надо найти Шедоу и Омегу и сваливать отсюда». Внушение подействовало, боевой дух вернулся. А как отсюда свалить, прошило его новой иглой ужаса, если изумрудов нет? За проблемами с непригодным воздухом он совершенно упустил из виду, что изумруды, которые он накрепко зажал в руках, пропали. Были же! Может, обронил? Надышавшись перед выходом наружу, Соник пошел искать место, где он вывалился из хаос-контроля. Нет, растяпа, если ты и уронил их, то прямо в лавовую реку, обругал он себя, выглядывая с уступа. Да и Омега куда-то запропастился, но да ничего, уж этот красавец за себя постоит, будьте покойны. Удивительно, но он привык к этому отвратительному воздуху и почти не обращал внимания на жжение в горле. Соник прислушался к опаленной ноге. Здесь, в сплошном аду, ожог ныл куда сильнее. На скорость рассчитывать не приходится, зато если работать прыжками, то можно сильнее нагрузить другую ногу. Высмотрев себе путь по разрушенной улице, он отбежал назад, набрал разгон и пошел пересекать улицу затяжными прыжками от одного здания к другому. Вдалеке он увидел огненное торнадо, вздымающееся выше облаков, и его передернуло. После очередного мощного прыжка небоскребы стали складываться, как рядок домино, последнюю из которых толкнули ногтем. Обрушение нарастало и догоняло его, Соник пружинил от уже падающих стен, и в один момент просто пробежался по стене очередного здания вниз, минуя разбитые окна. Пока он бежал, из вертикальной стена стремительно становилась горизонтальной, из оконных проемов брызгали осколки и столбы пыли, и весь этот ужас был сперва позади, но у самого края почти догнал его. Финальный прыжок получился совсем не таким высоким, как он рассчитывал, да и скорость подкачала. Он приземлился на уцелевшие остатки улицы и пронаблюдал, как цепочка домино продолжилась, уходя вперед. С небес летели осколки, да и монстры здесь толпились почем зря. Соник расколошматил их всех и спрятался под навесом переждать. Он присмотрелся к тем светящимся точкам, что остались на месте монстров, но быстро отмахнулся. Цепочка разрушений уже ушла далеко вперед, а их последствия продолжали осыпаться дождем. И сквозь этот дождь он заметил кое-что знакомое. — Омега! Омега! Черт, вот был бы здесь Теилз… — Соник остановился над роботом, которого припорошил слой пыли. Он сидел так беспомощно и покорно, что защемило сердце. — Что я скажу Шедоу… Всё нагоняя Мефилеса, Шедоу вышел на уничтоженную лавой местность. Казалось, Мефилес едва двигался, был совсем рядом, но в одно мгновение он просто пропал, скрылся из виду, и Шедоу притормозил на распутье, когда слух уловил знакомое гудение. — Меня послала Руж. Я прибыл, чтобы помочь, — Омега навис над ним, поблескивая красными окулярами. — Рад тебя видеть, Омега. Я преследую Мефилеса. — Запись не найдена, — так он отвечал всегда, когда его машинный мозг хотел выразить простое человеческое «кто это?». Шедоу коротко пересказал, как они познакомились. — Сначала он забрасывает нас сюда, а потом появляется здесь же. Не исключено, что он ведет меня прямо в ловушку. Вместо ответа Омега показательно поменял кисти рук на пулеметы и расстрелял нескольких фениксов, что пролетали в вышине. — Нас. Шедоу улыбнулся. Вместе они направились вперед. Вулкан маячил впереди, и чем ближе они подходили, тем плотнее шел огненный дождь. Они огибали сожженные деревья, проходили бывшие луга или поля, на которых должны волноваться под легким ветерком пушистые спелые злаки, огибали бывший маленький очаровательный прудик, на котором так хорошо кататься зимой на коньках — наверное. Теперь это просто растресканная воронка среди пустыря. Всё это было, и всего этого больше нет. Неужели нет способа исправить такое будущее? Наконец завернули в пещеру, углубились. Проход вел вперед, ровно, будто искусственный, и закончился большой пустотой в породе, обставленной почти торжественно. Посредине тихо звенело небольшое устройство. — Технология GUN, ячеечное силовое поле. Вечная штука, — оценил Шедоу, и они приблизились к капсуле. — А, вот ты где! Шедоу! — Соник вбежал в очередную объемную залу внутри вулкана, почти удивился, что здесь нет ни единого монстра и только знакомая фигура стоит над небольшим костерком. — Ух ты, че это ты тут жжешь? Шедоу обернулся, и Соника пронзила первая дрожь. Голова наклонена вперед, словно слишком тяжелая, движения такие плавные, точно в нем нет ни единой кости, но он натренировался это скрывать. — Ты не должен быть здесь. И голос не такой! У этого холодный, аж сводит под ребрами. Глаза наконец привыкли к скудному после живых лавовых потоков освещению, и Соник разобрал, что незнакомцу не хватает красок. Точно его в чернила окунули. — Э, ты кто? Только мы с Шедоу имеем право быть похожими друг на друга! Да еще и так жутко, — узкий змеиный зрачок в живой зелени радужки впился в Соника так цепко и ненавидяще, что тот почти оробел. — Ты не должен быть здесь, — повторил лже-Шедоу и поднял руки, точно собирался удерживать на них небо. На Соника понеслось что-то искрящее, туманящееся синим, заключенное в тонкую, как пленка мыльного пузыря, черную оболочку. Это не было ничем хорошим, хотя к горлу подступило ощущение близкого хаос-контроля. Соник рванулся в сторону, отлепляя от земли внезапно отяжелевшие ноги. Просто распрекрасный день! Ноги стали легче, только ожог ныл, и лже-Шедоу это, очевидно, заметил. Он продолжал посылать за ним всё такие же нефтяные пузыри, и они катились за ним по пятам, будто шары для боулинга с автонаведением на цель. Соник не стал медлить и тоже покатился по земле мячиком, только куда быстрее пузырей. Он нарезал вокруг лже-Шедоу круги, пока тот не попытался исчезнуть в таком пузыре. Соник не пожалел ноющей ожогом ноги, рванул на него, что было силы, сбил с траектории, навалился. Навис над противником, и тут его прошило ужасом еще более сильным: у лже-Шедоу не было рта. Тот запустил пузырь Сонику прямо в лицо, и он ощутил хаос-контроль. Он оглох и ослеп, тер глаза, пытаясь подняться, когда его отбросили, будто мешок с мусором. Вата ушах проредилась, он снова услышал звуки драки, а едва туман в глазах рассеялся, увидел нечто, жутко его порадовавшее: Шедоу, настоящий, такой родной, что аж противно, одерживал над своим тусклым двойником решительную победу. И с ним был Омега, вполне функционирующий. Вокруг него самого водили хоровод какие-то маленькие летучие твари. Едва он взглянул на одну из них, они разом бросились на него и принялись кусать точеными клыками и рвать острыми когтями. Соник воспротивился, завернул спин на месте, увел вверх. Прыжок вышел что надо, твари отстали. Он обрушился на свод стены́-потолка, задрал голову, глядя на всё сверху вниз, прицелился и спин-атакой прошелся по лже-Шедоу. Этот удар обдал холодом. Едва он приземлился в нижней позиции, на него налипло несколько кусучих тварей, которых тут же разорвали обманки. Он аж вздрогнул, запоздало заслонился и зажмурился, так внезапно это случилось. Разожмурившись, он увидел лже-Шедоу распластанным на сухой горячей земле. Тусклое тело оплавилось, впиталось в землю без следа. Соник и Шедоу встретились глазами. — Ты когда успел еще фейкеров развести, м? Мы о таком не договаривались, — осклабился Соник. Шедоу покачал головой, доброжелательно фыркнув, предложил руку, помогая подняться. Еще раз взглянул на свое запястье и с досадливым вздохом выбросил убитый коммуникатор. — Этот сам завелся, — ответил он, отдавая изумруды Омеге. — Не важно. Нам стóит поспешить в наше время. Уверен, он отправится буйствовать там, едва очухается. Соник кивнул, когда его внимание привлекло свечение. Он повернулся и увидел установленную вертикально капсулу, внутри которой что-то чернело. — А это что? — Соник ткнул в капсулу пальцем и подошел ближе. Шедоу посмотрел вслед за ним и как-то горько промолчал. — Подожди, — Соник проморгался. Не привиделось. — Это ты? Прям ты-ты? Не тот, а ты? На минуту повисла пауза. Соник стоял настолько шокированный, что не сразу вспомнил: — Ребят. Я знаю, где вторая часть этой инсталляции. Шедоу с Омегой переглянулись. — Веди, — кинул последний. Путь обратно занял меньше времени, ведь идти надо было ровно по улице, на которой все дома сложились, как в игре в «слона». — Так какого черта ты забыл здесь? — по пути единственный раз завел разговор Соник, подразумевая под «здесь» это конкретное время. — Это был подарок Мефилеса. Вот того, которого мы утихомирили. — Многословен, как всегда, — вздохнул Соник. Впрочем, настроения зубоскалить как-то не нашлось. Рядом раздался не поддающийся классификации скрежет. Омега сбился с шага. И если Соник не понимал вообще ничего, то Шедоу смекнул: — Омега, что это за звуки? — Хочу симулировать вздох, — не стал юлить тот. — Зачем? — Чтобы проявить чувства. — Чувства. У тебя, — саркастично уточнил Шедоу. Кажется, он уже был в ужасе. — Откуда? — Я крайне удивлен тем, что никто больше не испытал к ней чувств, — невозмутимо продолжал Омега. — Она такая прекрасная, разрушительная, изумительная… — Эми, что ль? — встрял Соник. — Нет. — Огненная кошка? — молчание было непростительно однозначным ответом. — Ты сдурел? Она хотела меня убить! — Омега, ты что, влюбился? — замогильным голосом уточнил Шедоу и дал себе по лбу. — Ее тяга к разрушениям наверняка такая же, как у меня, — как ни в чем не бывало продолжил Омега. — Диагноз налицо, — постно протянул Соник, и тот замолчал, то ли обидевшись, то ли не находя нужным продолжать. — Только влюбленного тебя нам не хватало для полного счастья, — прошипел Шедоу в ладонь, которая до сих пор закрывала лицо. — Да пусть хотя бы влюбленный, главное… — Соник вздохнул, не закончив. Шедоу хотел было ответить ему что-то резкое, но тот выдохнул: — Пришли. Он опустил голову и отвернулся, стискивая зубы, чтобы не лезть в эту сцену, чтобы не видеть их лиц. Шаги — оба подошли ближе, медленно, словно зачарованные. Соник отвернулся сильнее, закрыл глаза, собрал кулаки, но не сжал. — Вот это, — спустя маленькую вечность прозвучал синтезированный голос Омеги. — Это ожог от хаос-копья. — А вот это — вмятина от хаос-атаки, — поддержал Шедоу. Они больше не говорили, только стояли там еще совсем недолго. Им помешал усилившийся резкий гул и бешеный вой ветра. Из-за соседнего здания выглянуло огненное торнадо и, как бы подумав, пошло на них. — Ходу! — рявкнул Соник. Уходить было собственно некуда. В паре улиц после отчаянно-панического оскальзывания на узких откосах они наткнулись на шоссе, и дело пошло пободрее. Торнадо неотступно следовало за ними, тоже ускорившись на ровной поверхности. Кто-нибудь не выдерживал и оглядывался, после чего орал остальным: «Приближается!» или «Вроде отстает!». Омега шел сразу за Шедоу, и для своего веса он неплохо справлялся со скоростью. Впрочем, учитывая, что у него были оба изумруда, на таком бусте он, пожалуй, еще и мухлевал. Весь мусор, который поднимало торнадо, летел над их головами. Один раз над ними, гремя жестью, спланировал вырванный с корнем билборд. Но лучше мусора подгоняло пламя. Ожог над коленом разнылся от бега. Соник терпел, уговаривал себя, но начал прихрамывать и отставать. Шедоу несколько раз оглядывался на него, однако он отмахивался. В какой-то момент подошва прощально мазнула по асфальту, и Соник понял, что его поднимает в воздух. Он крикнул от неожиданности, и от этой же неожиданности Шедоу и Омега чуть не остановились. Через секунду он уже их не видел и не видел ничего больше, кроме пламени. «Ты уже попадал в торнадо, успокойся, ну!» Соника гоняло между горячими потоками, бросало из стороны в сторону. Ощущение верха и низа потерялось, как он ни пытался сохранить представление о том, где небо, где земля. Он не придумал ничего лучше, чем завернуть собственное торнадо. Вышло, его хаотичное движение замедлилось, упорядочилось — вроде бы, на миг. Снизу прогремел взрыв. Торнадо неуверенно распалось, Соник завернулся в спин и понесся точно вниз. Отскочив от земли мячиком, он развернулся и наконец почувствовал под ногами твердую землю. — Фух, гребаное торнадо высотой с гребаный небоскреб! Это был хаос-бласт? — он получил кивок и молча показал большой палец. — Надо возвращаться, — немедленно вставил Омега. — Верно. Пора освежиться, — криво усмехнулся Соник и поджал губы, принимая изумруд. Они хором скомандовали хаос-контроль, и все трое прыгнули туда без раздумий, держась близко, чтобы не быть разделенными. — То огонь! То вода! — заорал в сердцах Соник, увидев цунами, что медленно, словно в замедленной съемке, шло на Солеанну из океана. С крыши ратуши, где они вышли из хаос-контроля, обзор был впечатляющий, даже несмотря на предрассветную темень. Колокол тихо загудел, не раскачиваясь, а как бы улавливая электрические разряды паники, которые уже охватили редких прохожих внизу. — Ну, ты же хотел освежиться, — тихо ответил ему Шедоу. Соник закатил глаза: нашел время острить. Волна шла узким, даже каким-то рваным фронтом. Тень от цунами понемногу наползала на город, предвещая свое наступление. — Это не волна, так ведь? — вдруг упавшим голосом ответил сам себе Соник. То, что казалось надвигающейся волной, было огромной непрозрачной стеной воды, что росла ввысь, раздвигаясь вширь хорошо если протяженность футбольного поля. Зеленая морская вода вздымалась над уровнем моря, над крышами, медленно, медленнее, вот рост ввысь замер, и нить ожидания натянулась до предела. — Мне казалось, вода вокруг Солеанны не зеленая, — прогудел Омега некстати. — И еще мне кажется, что в этом виноват доктор Роботник. — Я знаю, что это, — глухо простонал Соник и закрыл лицо руками, запрокидывая голову и растягивая веки. — Лучше обратно в огненный ад, чем против Хаоса без единого изумруда, честное слово! Изумрудов с собой действительно не оказалось, ни одного. Они снова остались в том времени, которому принадлежали. Громада воды тем временем вытянула вперед клиновидную морду, надо лбом вырос крохотный горбик с маленькой черной точкой в нем, среди складок плотной зеленой воды открылся желтый хищный глаз с вертикальным зрачком. На затылке густилась, как у медузы Горгоны, ниспадающая корона щупалец. В тысячу раз сильнее запахло морем. Последние неверные пучки солнечных лучей угасли за надвигающейся, пока неплотной пеленой облаков. Хаос открыл пасть, где змеился тонкий вещественный язык и множественно сверкали клыки, маленькие, белые — бесконечные, и взорвался ревом. Вода в каналах Солеанны возмутилась первыми волнами, брызги окропили пристани и улицы. И тут ударили колокола. С ратуши было видно, как обе башни, отчаянно гудя, перезваниваясь, будят своих граждан, предупреждают об опасности. Окна стали зажигаться одно за другим, как свечи в храме. Омега оглянулся на колокол позади них и дотянулся до язычка. Колокол присоединился к своим братьям в этом тревожном, как стук сердца, перезвоне. Из воды, совсем рядом с мощной шеей, воздвиглось щупальце. Хаос повернул голову чуть левее и обрушил свой первый удар на башню с колоколом, что стояла у самой воды. Колокол дал последний свой удар и сгинул под водой. Дальше щупальца принялись расти забором. Они окружили город и нависли, колышущиеся, грозные. — Надо утихомирить его, ослабить, пока не стало слишком поздно, — Соник нервно перебрал собранными в кулак пальцами. — Шедоу, ты со мной? — Я должен найти Мефилеса. — Да ладно, ты развернешься и уйдешь со словами: Мефилес важнее, разгребайся сам? — взорвался он. — Хаос будет чинить разрушения, будут гибнуть люди. Ты не пройдёшь мимо, Шедоу, просто потому что это ты! Шедоу остановился. Развернулся на каблуках, глянул проникновенно так. — Чтоб тебя. — Черти съели, знаю-знаю, — Соник спрыгнул первым. По мостовой бежали первые тонкие слои пенной воды, что прибывала с ужасающей скоростью. Охлажденный ледяными брызгами ожог на ноге притупил свой голос. На улицах начиналось столпотворение, люди кричали, прижимали к себе детей и какое-никакое имущество, бежали к воротам. Соник набрал скорость, уже на следующем мосту его нагнал Шедоу, и они вместе взвились на ближайшую крышу, задрали головы. — Черт, тогда вода поднялась на добрых десять этажей. А Солеанна малоэтажная. Они все утонут! — первые ноты паники зазвучали в голосе Соника. — Ты обязательно расскажешь мне, о чем ты сейчас говоришь, но потом, — безапелляционно пообещал Шедоу и кинул в коммуникатор: — Омега, помоги в эвакуации. Кроме тебя, некому. — Это ты зря так! — Соник задрал голову и приставил к глазам ладонь козырьком. — Там Циклон летит. Сейчас мы немного поболтаем, ты пока начинай, я к тебе присоединюсь! Бей по мозгу! — он набрал момент вращения и с места сорвался высоко вверх по правильной параболе. Четырехкрылый самолет поднырнул под маленькое синее ядрышко и понес прочь. Хаос заметил самолет и послал вслед столп воды, от которого тот еле увернулся. Очередной удар одного из уже десятка щупалец разнес дома на километр вглубь города. Траншея вышла глубокая, и обломки зданий мгновенно сложились внутрь. Щупальце не поднялось, а разлилось в этом русле, захватывая с собой в океан всё, что попало в воду. Люди, кто не успел выбежать на улицу или спрятался в своем доме, барахтались, бессильно борясь с потоком. Шедоу слетел с крыши, на ходу подрубая тягу на подошвах, и завис над водой. Реактивная тяга позволяла ему парить. Медленно перебирая ногами, он подруливал то к одному, то к другому человеку, хватал за протянутую руку и помогал выбраться на улицу, где уровень воды был пока лишь ниже щиколотки, а сила течения могла унести разве что книгу. Пока что. Омега уже отправился вглубь города. Не увидев больше ни одной протянутой руки, Шедоу замер над водой и задрал голову к Хаосу. Будто почувствовав это внимание, Хаос повернул голову в профиль и посмотрел на него хищным глазом. Щупальца поменьше, диаметром с садовый шланг, протянулись из воды под ним. Они съеживались и бессильно опадали обратно, если по ним прилетало хаос-копьем. Шедоу разогнался, отрываясь от щупалец, что вырастали сразу за ним коридором, тянулись, точно хищные растения, змеились прямо под его ногами сразу за поверхностью воды, вырисовывая волнистый след. Он вышел на открытую водную поверхность, Хаос над ним заслонил встающее солнце. Вода стала бурлить, подниматься, Шедоу пошел под уклон, по спирали, поднимаясь выше по могучей шее. Хаос стал поворачиваться, изгибаться, вибрировать, танцевать — насколько такая мощная шея вообще могла танцевать — пытаясь сбросить его. Уже под самым затылком Хаоса Шедоу оступился, сцепка с поверхностью воды пропала. Свободное падение грозило океанской пучиной. Шедоу выровнялся в воздухе, пролетел еще немного ногами вниз, попытался замедлить падение тягой, но неверно подобрал угол и лишний раз кульнулся через голову. Он повторил маневр, снова включил тягу — в этот раз пошло лучше, но вода была уже слишком близко, чтобы успеть затормозить над ее поверхностью. — Ловлю! — проорали над ухом. Пристраиваясь в опасной близости, рядом пикировал Циклон, Соник протягивал руку с крыла. Под брюхом самолета собиралось блеклое облачко конденсата. Шедоу чуть изменил угол поворота тела, подошвы дали еще залп, и этим рывком он дотянулся до руки. Они сцепились. Теилз выжал из самолета всё, что тот мог, выходя из пике, нижние крылья царапнули волну белым, и они пошли на набор высоты. Едва они преодолели границу между землей и водой, ежи спрыгнули прямо на ближайшую крышу. Солеанна медленно, но верно уходила под воду. Они не могли сейчас подать ее жителям руку помощи, но могли остановить бедствие. Оба синхронно обернулись к Хаосу. Соник поделился зеленым изумрудом и беззаботно заявил: — Нас, кстати, неделю не было.