I see in your eyes a reflection of hurt

      Асами давно приняла, казалось, главный закон вселенной, твердивший что в жизни ей никогда не видать двух вещей — любящих родителей и белой полосы. Если с неимением первого к своим тринадцати годам уже получилось немного привыкнуть, то понимание того, что за каждым хорошим событием движется череда неудач, все ещё было болезненным каждый раз, когда такое случалось.        Расцветшая от прибытия Цунаде Коноха вновь заиграла яркими красками, люди на улицах беспричинно улыбались друг другу, солнце, казалось вновь ярко воссияло над деревней и все невзгоды, ранее давившие невиднимым грузом отчаяния, разлетелись на ветру, подобно листьям. Переживавшая дефицит сил Деревня продолжала разгребать последствия разрушений, преодолевая проблемы, связанные с неимоверным количеством потерь шиноби. Инаугурация Пятой Хокаге, случившаяся пару дней назад, заметно упростила сложный процесс оживления Деревни Скрытого Листа, которая вновь обрела ориентир, за которым могла следовать. Ранее никак не подававшие признаков осознанной деятельности товарищи пришли в себя благодаря старанию опытного медика Цунаде. Какаши-сенсей и вовсе, мгновенно выписавшись, быстро вернулся к работе и привычному ритму. И даже Ли-сан, за состояние которого Асами искренне переживала несколько дней подряд, беспокойно волочась по ночам в раздумьях вместо необходимого сна, смог определиться с выбором той дороги, которая бы стала продолжением его собственного пути ниндзя.        Узнав, что операция всё-таки состоится по воле самого Рока Ли, который сумел преодолеть страх возможного исхода в случае неудачи, Асами поспешила встретиться с ним незадолго до судьбоносного в его жизни дня, чтобы вручить букет цветов в знак её глубочайшей поддержки.        Он выглядел до неприличия уставшим. Огромные глаза, ранее всегда сверкающие запредельной энергией, были красными, обрамленными темными кругами под ними. Но сам он, несмотря на хромоту и затруднения в свободном перемещении, все ещё напоминал того привычного Рока Ли — всегда настроенного на успех в брошенном судьбой вызове и готового на принятие любых последействий. Своей бесконечной волей и непреклонностью перед подбрасываемыми жизнью невзгодами, Ли-сан без преувеличения восхищал Учиху, и сейчас, вспоминая первое с ним знакомство несколько месяцев назад, Асами могла позволить ностальгической улыбке проявиться на её лице. Кто бы тогда мог подумать, что они станут друзьями. — Как же летит время! — подняв глаза к небу, улыбнулась она. Обдуваемый лёгким ветерком букет в её руках помог цветочному аромату коснуться кончика носа брюнета, что все ещё с лёгким неверием смотрел на Учиху, неожиданно прервавшую его одиночество в день перед операцией.   — Да…действительно, — он опустил взгляд на водную гладь под ногами, сверкающую от попадания прямых солнечных лучей жаркого коноховского солнца, — Столько всего произошло…       Их случайный и местами обрывочный разговор вышел на удивление расслабляющим. Рок Ли не знал, была ли девушка в курсе всех подробностей его операции, да и не стремился в этом разобраться. Ему была не сильно важна причина её нахождения здесь, возле больницы в это раннее утро — возможно, они пересеклись случайно, когда она отправлялась на очередной визит к Саске, что все ещё восстанавливался в госпитале, а возможно и что-то другое. Но это было абсолютно не важно, потому как он всё равно был сердечно благодарен Асами за её искренние пожелания о скорейшем выздоровлении, даже если в глубине души его съедала тревога за свою жизнь, которая завтра может оборваться. Это казалось не таким страшным в эту конкретную минуту, потому что он ощущал спокойствие и готовность ко всему, что уготовила для него судьба. Гай-сенсей, служивший опорой даже в такие времена, помог Ли справится с пучиной отчаяния и страха, которая овладевала им с самого дня осмотра и вынесенных удручающих прогнозов.        Поэтому сейчас, видя улыбающееся ему лицо Асами, давно запавшей в его сердце, он чувствал умиротворение граничившее с лёгкой грустью.  — Асами-сан, — вновь обратился он к ней, прервав возникшую между ними задумчивую тишину, — Если…что-то… — Кстати, чуть не забыла! — перебив неуверенные потуги Ли что-то сказать, встрепенулась Асами, — Это тебе, Ли-сан.  — М-мне? — глядя на протянутый букет цветов, спросил брюнет с широко раскрытыми от удивления глазами и неуверенно направленным на себя пальцем.  — Ага, — Асами кивнула, едва сдержав смешок вызванный забавным замешательством юноши, — я купила их для тебя.  — С-спасибо большое!        Рок Ли, сердце которого ускорило темп, засуетился, поддавшись смущению. Потянувшись руками к цветам, которые как оказалось, предназначались для него, он и вовсе позабыл о своей ноге и неспособности держать равновесие без опоры на костыли. Его ошибка от заигравшей в нём суетливости едва не обернулась позорным падением, однако вовремя подхватившие его девичьи руки помогли избежать неловкого казуса.  — Я извиняюсь, Асами-сан, — нависая на её плечах, произнёс брюнет. — Не стоит, это ничего.        Вновь одарив его лёгкой улыбкой, которая действовала на Ли успокаивающим его нервозность средством, Асами помогла ему опереться на перила, а сама подобрала с земли костыли. Мысленно вернувшись к реплике юноши, которую Учиха поспешила прервать, она подумала о том, как много хотелось ему сказать, показав то, что она знает о его неуверенности и причинах страха. Но вместо того, чтобы выдавать свою причастность к тому, что должно было остаться для неё тайной, Асами просто произнесла не менее искреннюю, но слегка укорочённую версию того, что томилось в её душе:  — Ты сильный, Ли-сан, — обратно протягивая ему костыли, но непоколебимо смотря в глаза, — Уверена, ты быстро восстановишься. И ты тоже будь в этом уверен.        Ни слова про возможный наихудший исход, вероятность которого словно исключена в её словах. Это лишь малая крупица того, что Асами была готова предпринять, чтобы хотя бы на короткое мгновение её товарищ мог почувствовать себя лучше. И, судя по ответной улыбке на уставшем лице — едва заметной, переполненной трепета, — ей это удалось.        Асами не вдавалась в подробности своих ощущений и не копалась причинах морального долга, который казалось бы ею овладел, вынуждая чувствовать подобную причастность к чужой жизни. Её давно перестало удивлять желание быть ближе к людям вокруг, в котором она лишь недавно сумела честно себе признаться. Подобное стремление никому не вредило, помогало строить ценные для души связи, чувствовать единство с окружающими и, самое главное, вылечивать собственное одиночество. Почти год работы с Седьмой командой, обучения, трудности, новые знакомства и преодоления себя не прошли бесследно, и впервые за столько лет Асами чувствовала себя достаточно наполненной, чтобы суметь делиться частичками себя с окружающими. Это ощущалось как выучивание новой потрясной техники или выход на новый уровень в звании, потому что эта, как и любая другая физическая победа, стоила ей неимоверных усилий. Потому спустя некоторое время, слыша новость об успешно прошедшей операции Рока Ли, Асами не думала о том, может ли она позволить себе испытывать счастье, потому что оно просто уже было в ней, ожидая лишь повода для выхода.        Но вселенная любила злорадствовать.        Очередной день посещения больницы должен был пройти как и все предыдущие — спокойно и относительно тихо. Постоянно навещавшая Саске компания из Наруто, Сакуры и Асами почти не обременяла в первые дни, однако из раза в раз слыша о продолжающихся тренировках Наруто с одним из великих Саннинов — кем бы он ни был, — он всё больше чувствовал как между ними растёт невидимая глазу, но чувствовавшаяся возрастающим под кожей раздражением стена. Встававшая поперёк горла обида в ответ на умножающуюся силу Узумаки, заставляла всё внутри Саске разгораться едким пламенем, выжигающим органы. Собственное бессилие и прикованность к больничной койке из-за ломоты и слабости в теле ещё больше подчёркивали контрастность его ощущений на фоне совсем не изменившейся реальности: все — даже его друзья, даже Асами, которая тоже Учиха, — продолжали жить свою жизнь.  Только сознание Саске одолевали мысли, вынуждающие подолгу молчать, вглядываться в пустоту белых стен или в скучный пейзаж за окном и продолжать бесконечно вспоминать.       Вспоминать сомкнутые на шее холодные пальцы брата, едва изменившегося за столько лет; его отрешенный взгляд шарингана из под пышных ресниц, и слова, которые втаптывали в землю любые старания Саске позабыть о пережитом кошмаре, вновь воплотившимся в реальность.        Ты слаб.         В тебе слишком мало ненависти.  — Проклятье, — сдавленный хрип слетел с пересохших губ настолько тихо, что остался совершенно незамеченным девичьими ушами.        Пока Сакура привычно разрезала на дольки очищенные ею же яблоки, Асами продолжала подъедать по кусочку под недовольный взгляд подруги, шутя про то, что скоро Саске превратится в красный и угрюмый фрукт, потому что складывается ощущение, что только ими он и в последние две недели — с самого момента пробуждения — и питается. Игнорируя едкие комментарии одной Учихи, розоволосая тем временем переключила своё внимание к другому: — Саске-кун, хочешь яб-       Договорить фразу Сакуре не позволил испуг и разрезавший тишину треск разбившегося об кафель блюдца. Прикрывшись рукой от полетевшего в неё куска яблока, Асами вскочила со стула, распалившись возмущением от неожиданного поступка брюнета:  — Ты что делаешь?!        Вместо ответа последовал лишь неприязненный взгляд чёрных глаз, заставивших обеих заметно вздрогнуть. Всепоглощающая тьма в зрачках Саске сейчас показалась бездонной. Не было привычных бликов света, отражающихся от ламп над головой. Как не было и понимания того, почему тяжёлый, пронизывающе-холодный взгляд товарища, обращённый на них сейчас, заставлял все внутри натягиваться, поддаваясь тяжести в миг изменившейся атмосферы и ставшей в ушах звенящей тишины.  — Саске-кун…— дрожащими от волнения губами шепнула Сакура, когда мгновение спустя, в палате появился Наруто:  — Э? Что происходит?        И это стало последним ударом в стену самообладания Учихи, которое потерпело крах, стоило загорелому лицу блондина появиться перед глазами. — Сразись со мной, — сверля испытующим взглядом Наруто, проговорил Саске, — Сейчас.        И как бы не отнекивался по началу Узумаки, ссылаясь на состояние Саске, как бы ни встревали Асами и Сакура, прося их прекратить, ничего не действовало. Процесс уже был запущен, и некогда небольшая трещина  в команде пошла паутиной, забралась в самые недосягаемые уголки и в один миг разрушила всё, что строилось на протяжении многих месяцев. Тот день запомнился для Асами напряжением, сосущим под ложечкой, и осознанием того, что несмотря на ободряющие слова учителя, вовремя сумевшего предотвратить трагедию едва не случившуюся на крыше больницы, ничего уже не будет как прежде. Потому что однажды став свидетелем того, как друзья пытаются друг друга убить, сложно с ходу поверить в наилучшую развязку происходящего в команде разлада. Однако обещание Какаши-сенсея поговорить с сбежавшим от компании Саске и его позитивный настрой на предстоящую беседу внушали некоторую надежду.  — Я расскажу всё Наруто. О печати, об Орочимару, обо всём, — шёпотом объяснила Сакура подруге, после чего ушла вместе с быстро вернувшимся в себя Узумаки, просто обрадовавшемуся наконец перепавшему ему свиданию с Харуно.       Асами, даже если бы хотела, не сумела бы возразить. Оставив объяснения Наруто о том, что обременяло их троих с самого экзамена на Чунина под ответственность подруги, сама Асами, решив не обременять раздражённого Саске своей компанией, испытала сильную потребность в том, что бы побыть одной. Разбавляя мысли звуками собственных шагов по улице, девушка не переставала размышлять о том, каким взглядом на неё посмотрел Саске за мгновение до того, как всё потерпело крах.        Казалось в тот момент она четко могла увидеть пронизывающие его кожу когти всепоглощающей ненависти. В то мгновение Саске просто перестал быть собой, его разум окончательно канул в тьму и до сих пор, пусть и слабо сопротивляясь, в ней утопал. От одних воспоминаний об этом по телу прошёлся табун будоражащих мурашек. Настолько ставшая очевидной ярость, разъедающая Саске изнутри, поражала своим разрушительным воздействием на вымотанный подростковый мозг и тем, какими способами она выплёскивалась наружу в моменты особой слабости. Наивно полагая, что Саске чувствовал те же изменения что и она на протяжении года, столкнуться сегодня с иной реальностью, сильно отливавшейся от ожиданий, девушка оказалась не готова.       Асами остановилась посреди улицы, почувствовав как прохладный ветер будто пробрался под кожу, взбудоражив напряжённые мышцы, уставшие от продолжительной прогулки. Подняв взгляд на уже садившееся за горизонт солнце, окрашивающее небо калейдоскопом оттенков от золотого до сиреневато-синего, Учиха, поддавшись внутреннему импульсу, в момент развернулась всем телом, побежав в противоположную от дома сторону. Ей были необходимы ответы. И ухватившись за одну единственную зацепку, совершенно неосознанно всплывшую в голове, Асами бежала со всех ног, желая не терять времени, которое необратимо быстро и ощутимо ускользало из под носа.       Ноги привели к Храму Накано — тому самому, в котором неожиданно для себя, два месяца назад Асами обнаружила Саске. С тех пор она и думать забыла про него, но вероятно зря. Мысль о том, что потрёпанное здание святилища Учих могло помочь предотвратить произошедшее сегодня, если бы Асами ещё тогда предприняла какие-то меры, заставила почувствовать себя глупой. Всё это время, по сути, она только и делала, что избегала какой-либо ответсвенности, думая о том, что Саске сумеет разобраться со всем сам. Но очевидно, что она просто бросила его один на один со своим желанием мести, и эта мысль, ставшая настолько понятной сейчас, сдавила грудную клетку виной.        Потревожив застывшую в этих стенах мертвенную тишину своим визитом, Асами уже ощущала внутренние колебания по поводу верности своей затеи. Ощущение того, что может узнать то, что ей совсем не понравится,  пригвождало к земле и оседало на коже пылью, поднявшейся от её казавшихся слишком громкими шагов. Но перебарывая свои сомнения, она все же решила не отступаться от намеченного. Некоторое время ушло на то, чтобы вспомнить точное расположение того тайного прохода, который в итоге разместился под седьмыми татами.        Взяв в руки удачно оставленную — возможно, самим Саске — лампу,  Асами спустилась в небольшое подземелье, оказавшись в тёмной комнате, куда совсем не пробивался свет. Достав из сумки с принадлежностями ниндзя спички, она зажгла с их помощью устаревшую версию фонарика, принявшись с ней в руках бродить по темноте с целью осмотра. Медленно шагая вглубь помещения, размеры которого все ещё оставались загадкой из-за кромешной тьмы, окутывающей все углы, до которых не дотягивался тусклый свет, Асами больно задела что-то ногой. Присмотревшись и ощупав предмет, она тут же довольно улыбнулась и следующей спичкой зажгла напольную ламповую чашу, света от пламени которой хватило на то, чтобы в мгновение осветить почти всю комнату.         Тихо охнув от открывшегося вида на цельную обстановку, Асами мгновенно приковалась взглядом к массивной каменной плите в самом центре стены. Мелкие, высеченные на ней надписи едва ли поддавались пониманию. Действительно прочесть девушка могла лишь первые несколько строк, и то доступными их содержание стало только после того, как Учиха догадалась активировать генкай. Чем больше слов удавалось понять, тем сильнее хмурился её взгляд и учащалось сердцебиение. Раскрывшаяся тайна по способу развития Мангёкё Шарингана ужаснула.  И на многое открыло глаза. — Так вот о чём ты думаешь…— Асами, поражённая раскрывшейся правдой, сглотнула, сжав дрожащие губы.        Неужели это и было причиной, по которой Саске сюда приходил и не раз? Сколько времени он провёл здесь, глядя на инструкцию по получению силы, цена за которую несравненно высока? И как он вообще об этом узнал?  Ответ на последний вопрос стрелой вонзился в сознание.  — Итачи.        Осознание пробило холодным потом, заставив ватные ноги подогнуться в коленях. Асами рухнула на пол от бессилия и противоречивых эмоций, чувствуя как стены подвала будто начинают сужаться. Мозг, до этого не спеша переваривающий новую и потрясающую воображение информацию, неистово возбудился, принявшись отрывками прокручивать перед глазами выцветшую плёнку воспоминаний из последних месяцев. Знакомство с сенсеем, испытание с колокольчиками и осознание важности командной работы; бесконечная ловля кошек и общественная уборка, первая серьёзная миссия, новый для всех опыт, эгоистичное желание каждого выделяться и столкновение с удручающей реальностью — они все в одной команде. Бесконечные споры, встреча рассветов, первые совместные шутки, тихие смешки и коллективный розыгрыш учителя с целью заглянуть под маску; наблюдение за звёздами в очередном походе на миссию, разговоры обо всем посреди ночи, громкие споры и ссоры, заразительный смех и ощущение связавшей их души невидимой нити понимания. Дружба, существовавшая всё это время, каждый кирпичик который складывался в прочный фундамент их командной работы, вдруг показалась лишь обманчивой декорацией к чужому спектаклю.  Потому что всё это время в его мыслях было только одно.  — Не может быть, что бы ты…— рванное дыхание никак не приходило в норму, — чтобы всё это было для...       Слёзы обожгли глаза, размывая видимость. Асами хотелось уничтожить всё, что её сейчас окружало, но спустя несколько минут ожесточённой борьбы с собственным разумом, на смену яркой вспышке эмоций пришел холодный рационализм, который дал девушке осознать — это не могло быть полностью правдой. В сердце Саске, определённо, было место для иных чувств, помимо мести. Но что-то внутри отчаянно било тревогу. Учиха вскочила на ноги и смахнула слёзы, ощутив как закипела в жилах кровь, разогнав по телу удушающий жар. Ощущение того, что Асами находилась не там, где должна была, заставило судорожно покинуть помещение, наспех погасив лампы и стерев следы своего прибывания здесь. Сейчас, в эту минуту было ясно одно: Саске нуждается в силе.  И он пойдёт за ней.        Однако стоило Асами подняться из подвала и закрыть за собой проход в полу, как течение времени будто бы замедлилось и вовсе остановилось, когда со спины послышался знакомый голос, отозвавшийся жгучим морозом по коже: — Что ты здесь делаешь?        Вздрогнув всем телом, Асами замерла, уставившись пустым взглядом на поросшую мхом деревянную стену Храма. Хрупкая тишина, последовавшая за ранящим своей ядовитостью тоном, застыла в воздухе, но Саске, не дождавшись ответа, поспешил её снова нарушить: — Как ты узнала про это место? Он и тебе сказал?        Не нужно было видеть Саске, чтобы понять, как напряжено сейчас было его тело, едва выдерживающее в себе настолько разрушительную злость, которая приумножалась всякий раз, когда имя старшего брата всплывало в сознании, хоть не произносилось в слух. Получив подтверждение своей догадке, Асами всё же попыталась успокоиться.  — Нет, я сама узнала.       Вобрав в лёгкие потяжелевший, ставший невыносимо душным от закипающих внутри эмоций воздух, она поднялась с колен, наконец обернувшись на Саске. Стоило голубым глазам, с собравшимися в них слезами, встретиться с беспросветно чёрными, Асами ощутила, как сердце болезненно сжалось. Видеть спёртую ненависть в чужом взгляде и едва подавляемую ярость, что так прочно сейчас въелась в мальчишеское нутро, было действительно тяжело. Казалось, что произошедшее несколько часов назад в больнице стало лишь предвестником чего-то куда более серьёзного.  — Значит, ты следила за мной, — усмешка на обветренных губах едва ли походила на привычную — слишком ломано и неестественно сейчас она выглядела.  — А что мне оставалось…— Асами чувствовала, как внутри эмоции накаляются до предела, — Ты ведь никогда ни чем не делишься. Всегда умалчиваешь и скрываешь то, о чем думаешь. Даже сейчас, — очевидно дрогнущий голос в данную секунду волновал не так сильно, как замеченный Асами собранный рюкзак за его спиной, — Саске, что ты собрался делать?       Самые нежелательные и до последнего отрицаемые сценарии воплощались в жизнь, превращая всё в один затянувшийся кошмар, от которого никак не получалось проснуться. Сжав дрожащие пальцы в кулак, она прожигала юношу требовательным взглядом, стараясь не подавать виду взявшему за горло отчаянию от понимания необратимости суровой действительности.        Саске в ответ только вздохнул — громко и показательно небрежно, убрав руки в карманы обманчиво расслабленным жестом. Приходя сюда, он никак не надеялся встретиться с кем-либо из команды, и уж тем более, не желал становиться жертвой допроса с пристрастием от Асами. Саске и без того чувствовал себя на краю обрыва, и только встречный ветер, — в лице его доставучей команды — неприятно пронизывающий кожу своим настойчивым сопротивлением, не давал ему сделать прыжок. Сейчас ему хотелось просто немного тишины. Хотелось напоследок взглянуть на то, что годами проследовало его мысли и заставляло бояться самого себя. Хотелось дать себе шанс передумать. Шагнуть назад, и позабыть обо всём, как о страшном сне.        Но это было невозможно, Саске уже окончательно это осознал. Произошедшая незадолго после поединка с Наруто, встреча с Четвёркой Звука, посланной Орачимару, просто в очередной раз доказала ему, насколько он в этом погряз. Сколько бы он ни пытался сопротивляться, сколько бы ни пытался выкарабкаться из этой ямы, было бесполезно. Саске был слишком слаб, чтобы продолжать эту борьбу. И именно собственная слабость вынуждала его сделать выбор — обратить мысли о нормальной жизни в небытие.   — Куда ты собрался идти, а? К Орочимару? Ты серьезно думаешь, что он просто так даст тебе силу?— Асами не сумела контролировать скачок собственного голоса из-за переполнявших её эмоций, — Как ты можешь верить тому, кто напал на деревню и убил Тре- — Тебя это не касается, — не дав девушке закончить, резко произнёс Учиха, хоть и отрицать что-либо не имело смысла. Раздражение брало над ним верх. Саске до боли сжал кулаки в карманах, мысленно хватаясь за своё напускное спокойствие. Он не понимал, почему продолжал стоять здесь и позволять чужому взгляду голубых глаз, выражающему целый ворох эмоций от обиды до сожаления, его задерживать.       Почему она сожалела?        Будто её или чьё-либо нахождение рядом было способно что-то изменить. Ненависть, в отличии от вмешавшейся в его планы Седьмой команды, не была чужда для Саске с самого начала. Она преследовала Учиху годами, пробиралась под кожу, заполняла собой самые отдаленные уголки его души, куда не мог пробраться никто. Ненависть составляла ему компанию в минуты всепоглощающего одиночества, росла вместе с ним и пускала корни; выплёскивалась на близких людей беспричинной агрессией, обжигая всех, кто пытался её оттеснить своей добротой и заботой.       И Саске просто устал от всего этого. — Я сделал выбор, и ни ты, ни Наруто, ни Сакура, ни даже Какаши — никто это сможет это изменить. Не стоит даже пытаться. Это мой путь.        Он решил поддаться, отдать себя на растерзание судьбе, выбранной для него руками брата, утопающими в крови. Саске решился сделать это и меньше всего хотел, чтобы кто-то продолжал непреклонно лезть в его тьму.        Но Асами не могла позволить себе снова отступить. Фокус на собственном успокоении, обернулся почти полным игнорированием бури, происходившей внутри её друга. Сейчас то, как Саске продолжал искать силы для достижения той самой цели, о которой все итак знали с самого начала, казалось столь очевидным, что едва ли не лишало воздуха. И Асами не перестанет винить себя в подобной неосмотрительности, зная, через что им обоим пришлось пройти. — Я понимаю, что ты чувствуешь, но я не могу позволить тебе так просто уйти, — смерив брюнета неожиданно строгим взглядом, твёрдо настояла Учиха.        Саске усмехнулся, оставшись совсем нетронутым её переменившимся настроем: — Понимаешь, что я чувствую? Не смеши меня, — ухмыляющийся оскал сменился уничтожающим взглядом, почти граничившим с безумием в тёмных глазах, и что-то давно задевавшее внутри вдруг выплеснулось наружу, — Как ты можешь понимать меня? Разве ты пережила то же, что и я?! Ты действительно думаешь, что в ту ночь ты потеряла семью, когда на самом деле ты обрела свободу?       Саске, даже будучи совсем мальчишкой, уже тогда мог понять — отношение отца Асами к дочери нельзя было назвать правильным. Ичиро, не стесняясь посторонних, всячески унижал её, запрещал становиться ниндзя и совсем недооценивал способности юного ребёнка. Саске, тогда мечтавший получить признание отца, что не уступало бы его гордости за старшего сына, хорошо понимал это стремление в девичьих глазах, которое присутствовало в те дни, заставляя тренироваться до изнеможения и ломоты в костях, лишь бы услышать заветные слова похвалы. Но даже при некоторой схожести, Фугаку был не таким, как отец Асами. У Саске были хоть и строгие, но всё ещё безусловно любящие родители. Они были всем тем, чего никогда не было у неё.       Асами, снова позволив дрожи обуздать её тело, мигом растеряла мимолётную решительность. Его слова и сопутствующая им едкая обида, причиной которой являлась она сама, больно резали по сердцу. А хуже всего было то, что противопоставить этому утверждению ей было нечего. — Ты ведь и сама это знаешь, — увидев, как истинность этих слов получила своё подтверждение в растерявшемся взгляде шатенки, Саске ощутил ещё большее раздражение и развернулся лицом к дверям, чтобы скорее прекратить неприятный и только растрачивающий драгоценное время разговор,  — Так что не надо притворяться, что понимаешь меня. Просто оставь меня в покое и продолжай радоваться жизни вместе с остальными, как ни в чем ни бывало. Твоё место здесь, но не моё.        Девушка молчала некоторое время, смотря на чужую спину, напряжение которой было слишком заметно даже ей. Она опустила взгляд, когда Саске сделал первый шаг к выходу. Это был шаг, обусловивший собой непреодолимую пропасть, что стала сейчас между ними. Грустная улыбка коснулась дрожащих губ, когда Асами вновь заговорила, заставив брюнета замереть в дверях: — Ты прав, моя потеря едва ли сравнится с твоей. Да и с кланом у меня никогда не было такой связи, какая была у тебя…и твоё желание мести очевидно…очевидно но…— она потянулась рукой к набедренной сумке и вытащила оттуда кунай, глухой лязг которого заставил Саске с подозрением обернуться через плечо, — Я больше не могу просто стоять в стороне и не вмешиваться.