Список ненависти Чуи Накахары

      Чуя ненавидел дарить подарки. А ещё Чуя ненавидел быть Тайным Сантой. Ну почему он, а не остальной профессорский состав? Почему не Мори, его «дочка-способность» Элис, не Дазай, в конце-то концов?!       Это была не идея подарков, которые он ненавидел, а давление на предоставление правильного подарка, идеального, который получатель действительно хотел бы получить и пользоваться им. Нетрудно было выбрать правильный подарок для людей, которых вы знаете лучше всего, представьте, что вы выбираете что-то для человека, которого вы едва знаете.       Если бы он вытащил ректора Мори, профессоров Юкичи Фукузаву и медсестру Акико Йосано, или, не дай бог, даже Дазая или Элис из-за этого глупого Секретного Санты, у него была бы легкая работа. Мори нравились шарфы (лучшим подарком были бы клетчатые), Фукузаве нравилось все, что связано с котами, Йосано коллекционировала миниатюрные модели оружия, которые ей надо было собирать самостоятельно, и Скумбрия в бинтах был бы на самом деле доволен всем, что связано с суицидом — Чуя даже знал, что его сокровенная мечта — совершить двойное самоубийство с какой нибудь прекрасной студенточкой, так как Мумия трындел об этом не переставая, а Элис просто обожала сладости.       Но какого черта он должен был купить подарок для профессора Мотоджиро?       Чуя не помнил, разговаривал ли он с профессором Каджи Мотоджиро, он сомневался, что когда-либо говорил ему слово вне школьных уроков химии. Ему нравились шарфы? Он носил халат и значки? Он взрывает все, что можно взорвать и нельзя?       Тайна не приблизилась к открытию (пока Чуя наблюдал за ним во время завтраков, обедов и ужинов) и день за днём ​​приближалась к Рождеству, но он не имел ни малейшего понятия о том, чем Мотоджиро-сан может наслаждаться. Чуя никогда не слышал, чтобы он с энтузиазмом говорил о своих уроках, как это делали профессора Ода Сакуноске, Доппо Куникида или Кенджи Миядзава, более того, он вообще редко слышал, чтобы он говорил.       Если только, конечно, Дазай не присутствовал рядом с профессором Каджи. Они сплетничали о студентах, об их шалостях во время занятий, даже об их предпочтениях в свиданиях, хотя почему Дазай будет заботиться о предпочтениях младшей сестры Акутагавы, Гин, и её девушки, Кёки Изуми, было за пределом понимания Чуи.       Решение лежало у него на уме в течение нескольких дней, но он не хотел испытывать его. Это было легко: он мог просто спросить Осаму. Мотоджиро и он казались социальными людьми, и Скумбрия мог быть полезным. Но, как и с Мотоджиро, Чуя едва разговаривал с Осаму больше, чем должен был. Конечно, он был одним из его одноклассников и братом, и они обсуждали мозговыносящие математические лекции Куникиды больше, чем это было необходимо, но это происходило только потому, что Дазай был все ещё достаточно рассеянным, а Чуя не хотел разрешать последствия контрольных Дазая, занимаясь вместе с ним.       Однажды Чуя обнаружил, что Дазай что-то читает в одиночестве, и, поскольку Рождество уже не за горами, он сдался и заговорил:       — Итак, Дазай, ты, кажется, дружишь с профессором Каджи?       — Ты не можешь просить помощи с подарками, Шляпник.       — А я и не прошу, Скумбрия, — отрицал Чуя. — Я просто пытался поговорить…       Дазай медленно опустил журнал в руке и посмотрел на Чую. В уголке его рта был намек на улыбку:       — Переговоры впереди. Я слушаю.       Неприязнь Накахары к этому человеку в тот момент стала бы ненавистью, но Чуя не позволил появиться таким сильным эмоциям, когда думал о Дазае Осаму. Он глубоко вздохнул и сел в другое кресло, близкое к Дазаю.       — Где ты проведёшь Рождество? — спросил Чуя легкомысленно, притворно интересуясь, как будто и так было не совсем ясно, что ему нужно на самом деле, — Ты навестишь… — голос Чуи дрогнул, поскольку он не был уверен, кого на самом деле посетит Осаму. Акутагаву? Конечно, они были все ещё самыми близкими друзьями молодому человеку, не считая его младшей сестры, отца и его — усыновленного подростка — …свою семью, Дазай? — закончил Чуя.       Рот Чуи дернулся в ухмылке, и Осаму посмотрел на него очень пристально.       — Да, и да, не знаю, говорил ли тебе Мори, но у нас будет рождественский ужин двадцать пятого. — сказал Дазай.       — Что… Мы… Как? —  Чуя нахмурился… Он не очень любил рождественские ужины до того, как его забрал Мори из приюта… Но сейчас…       Наконец Дазай громко рассмеялся.       — Давай, коротышка Чу-Чу, — сказал он, слегка шлепнув его по ноге, что вызвало внезапный и неожиданный жар в животе у Накахары, — Думай! Ты прекрасно знаешь, с кем я провожу Рождество! Я всегда в Университете, как и профессора, Элис, Мори и ты. С Тайным Сантой, что там? Тебе достался профессор Мотоджиро, не так ли?       — Возможно, длинная Скумбрия, — ответил Чуя, выпрямившись в своем кресле.       — Хорошо, — начал кивать Дазай, — Я не хочу тебе помогать…       — О, конечно, — усмехнулся Накахара, — Что ты хочешь в обмен на информацию?       Глаза Дазая опасно вспыхнули.       — Игрушки! — воскликнул он, при этом посмотрев на Чую так, словно это самая очевидная вещь в мире.       Чуя на мгновение уставился на Дазая как на умственно отсталого.       — Что… Извини, я не совсем понимаю?       — Я хочу принести игрушки или что-нибудь такое для моих друзей в лазарете. Мне не нравится, что им приходится проводить здесь Рождество, вместо того, чтобы поехать домой.       — Ну, может быть, если бы у них был какой-то мозг и то, этот мозг не распространял заразу… — пробубнил Чуя под нос.       — Это просто друзья, которые хотели увидеть своего больного друга, — сказал Осаму, пожав плечами, — Не будь бессердечным.       Накахаре было наплевать на идиотов, которые обрекли себя на больничную койку, но ему не был безразличен намек на рождественский подарок для проффесора Каджи, поэтому он согласился:       — Иди, я дам деньги, покупай, что хочешь…       — Пойдем со мной, — внезапно сказал Осаму.       Чуя ощетинился:       — Почему, во имя бороды Гендальфа, я так поступлю?       — Ах, Гномик-Чуя, в лазарете только трое моих друзей, а остальные уже поправились и уехали по домам.       — И ты думаешь, Мумия, что мне не все равно, потому что они…?       — Может быть, мы также найдем что-нибудь для профессора Каджи… — предложил Дазай, притворяясь безразличным.       — О, — Чуя думал об этом полсекунды, — Хорошо, я тоже пойду.