***
— Странно видеть у тебя, Ока-чан, травмы, учитывая твою причуду, — я стёрла немного влажный след от губ на щёчке, оставленной девочкой, пока та, сложив руки на груди, смотрела на меня насмешливым взглядом. — Изуку-кун тоже далеко не обделён силой, моя травма логически обоснована. Старушечка фыркнула. — Конечно, ведь он один такой сильный, — и лукаво поблестев глазками, запрыгнула на стульчик у стола. — Ты ведь специально ему поддалась, верно? Она слишком проницательна. — Разве можно? — вскинула бровь, поправляя скрутившуюся лямку топа. — Мидория-кун отлично справился, и полностью заслужил своё первое место. Махнула рукой, будто не воспринимая мои отговорки всерьёз. Хотя, именно так всё и было. Зачем только мне в лицо это говорит? Потешить замечаниями старческое эго? — Как хочешь. Твоё растяжение прошло, но не стоит сегодня перенапрягать руку лишний раз. Регенерация вещь такая, что может и в важный момент подвести. Подвести, да? — Спасибо за лечение. — Это моя работа, не стоит.***
Церемония награждения была громкой. Аплодисменты, свисты, выкрики и фейерверки, запущенные в воздух. Я гордо стояла на втором месте, подмигивая мимо проезжающему на гусеницах камероботу, а так же успевая ещё улыбаться и помахивать ладошкой зрителям. Воздушный поцелуйчик был бы лишним и слишком эксцентричным, оставлю их уже на момент выпуска. Мидория скромно пытался не умереть от смущения, стоя на первом месте, панически тря себя за запястье. Токоями притаился на третьем, соблюдая каноническое место, как и птичье спокойствие. — За третье место мог побороться и Иида, но… Из-за семейных обстоятельств был вынужден уйти, прошу отнестись с пониманием. Мидория недоумённо нахмурился, так что я могу сказать, что Тенья не успел рассказать Изуку о причине своего ухода. Там же Пятно напал на его братца, да? Впрочем, недолго маньяку-психопату штаны протирать на свободе. Всесильный только разгорячил своим появлением зрителей. Кстати, а ему этот костюмчик нигде не жмёт? Наградил Токоями, дав ему наставительный совет, а после подошёл ко мне. — Ока, девочка моя, — чуть не засмеялась. Так, держать лёгкую улыбку, а не ухмылку, я сказала! — Поздравляю. И надел на подставленную шею медаль. Не топор, и на том спасибо. — Ты отлично потрудилась на фестивале. Ваша командная работа с Мидорией восхищает, — и показал рукой класс, засверкав улыбкой. — Тебе стоит больше двигаться в бою, мобильность — твой конёк. О-о, он меня обнял! Что же, завидуйте мне все чёрной завистью, меня обнял сам Всемогущий. Что же, если мобильность мой конёк, то стоит совету внять. На Крольчика же Тошинори смотрел с такой гордостью в глазах, что мне даже самой потеплело на душе. Изуку быстро стёр выступившие слёзы, лишь всхлипнув носом. — Мидория, мальчик мой! Ты заслужил свою победу честным и упорным трудом, — наклонившись, на шею победителя была одета золотая медаль, а после его приобняли за плечи. — Ты достигнешь великого будущего, мой мальчик! Твоё начало положено здесь и сейчас. Зайчонок всхлипнул, задрал голову, и старался прекратить слезопоток, на что я смотрела с несдерживаемым хихиканьем. — Отлично потрудились! Вспышка камеработа.***
В раздевалке меня обнимала каждая девчонка, хваля за победу и радуясь за меня. За меня, понимаете? Ни капли зависти, только искренняя радость и восхищение. Чуть не заплакала сама, на манер Мидории, но я умела держать порывы вылить пару вёдер влаги из глаз. Особенно этот навык работал на публике, когда в собственных апартаментах он куда-то мог резко подеваться, превращая меня в истинную истеричку. — Классно же ты их всех раскатала! И Кацуки-куна, И Токоями-куна, да и всех! — восторженно пищала Урарака, переодеваясь в свободную форму. Уроков сегодня не было, что логично — всё утро, вплоть до двух дня было занято Спортивным фестивалем. Да и какая учёба, когда каждый из детей готов упасть от усталости на пол, выкатив наружу язык? — Заслуженная победа, Тэнши-тян, — Момо улыбнулась мне из-за плеча, застёгивая пуговицы на блузке. — Стоит подготовиться к наплыву предложений от Геройских агентств. — Ты первая, кто даже толком со своего места не сходил! Кру-уто! — Ашидо определённо была поражена. Смущённо улыбнулась. — Спасибо, девочки. Зато после выхода из раздевалки, уже я лила восторженность в уши Мидории, чьи глаза напоминали вздутый помидор. — Солнце моё, ты теперь известен всем, как победитель Спортивного фестиваля Юэей! — мы шли в сторону автобуса, что довезёт нас до Академии. Здесь, конечно, расстояние было не таким огромным, пешком полчаса, а бегом минут пятнадцать, но достаточное, что бы довозить нас транспортом. Всё равно Юэй денег жалеть не любит, а учеников обеспечивает всем нужным, и не очень. — Рад? — Конечно! Меня даже обнял Всемогущий, и он меня наградил и похвалил! — забавно, что даже спустя десять месяцев с лишним, Мидория так и продолжает невообразимо радоваться каждому вниманию от кумира. Прыснула со смеху. — Вот только я разрыдался на камеру… Это помешает? — Ну-у, нет, — пожала плечами. Не думаю, что кому-то будет дело до того, что подросток был настолько переполнен эмоциями, что даже расплакался. — Прошлый финалист тоже всплакнул. — А, точно! Второкурсница из Геройского факультета класса B. Никто даже об этом и не упоминал. — Вот именно. Я сяду с тобой? — Мидория, с лёгким румянцем на щеках, кивнул, пропуская меня к месту у окна. — Спасибо, Крольчик. Мы скромно замолчали, каждый смотря в разные стороны. Некоторая напряжённость между нами продолжала гулять, как и недосказанность. Изуку хотел признаться мне в чувствах? Или он так чувственно пытался объяснить, как я ему дорога, как друг? Потёрла нижнюю губу, бездумно следя за пейзажем за окном. Машина двинулась. Не понятно. Да и, откровенно говоря, японцы же не любят открыто заявлять о своих романтических чувствах, нет? Луна там красивая, унитаз ещё прекраснее? А я такие метафоры особо не понимаю. Вот выставлю себя дурой, что потом делать? Вздохнула. Сложно с этим разбираться — романтических отношений у меня не было, как-то не до того всё было. Училась, зубрила, сдавала экзамены, старалась поступить в высшие учебные заведения, как «хоп»! И я в другом мире. Стоп. Не значит ли это, что я иду практически по аналогичному пути, который проделывала и в прошлом мире? И если вернуться к теме романтики — нравился ли мне Крольчик? Несомненно, я испытывала к нему привязанность, но точно не на уровне влюблённости. Да и я приверженица отношений крепких и долгих, а не бессмысленных подростковых: захотел, полюбил, захотел, разлюбил. Разговор нужно было либо завершить, прекращая развитие сомнений и мигрени у меня, либо избежать, не давая чёткого ответа. Во-первых, Изуку обижать не хотелось. Он ещё ребёнок, так что, если это всё же влюблённость — то на него удар этот повлияет. Во-вторых, романтика сможет меня запутать, перемешать мои идеи по избавлению от антагонистов в угоду каких-то чувств. Вариант паскуднейший, ведь если я, чисто из вредности, решу, что вот такое вот событие надо оставить для развития характера Мидории, то вся построенная цепочка рухнет. Не то, чтобы я планировала абсолютно каждого врага выносить сама — нет, мне не хватит ни сил, ни времени, я собиралась минимизировать урон. Ну, как можно представить себе, как школьница выносит целую революционную группировку, прикрытую не последними шишками, или Якудзу? Никто. Ибо невозможно. — Тэнши-чан, мы приехали. Мальчишка тронул меня за плечо, вынуждая раскрыть глаза. — Ага, спасибо. Я без понятия, что мне делать.***
Айзава себе не изменял — уставший, не выспавшийся и нечесаный. Чудище вылезло из своей норы порадовать своим ликом учеников. Лез бы обратно за расчёской и бритвой лучше. — Все вы заслужили отдых… Поэтому завтра и послезавтра у вас выходной, — и говорил он это всё монотонным голосом. Отчего-то я уверена, что он, по большей части, дремал все битвы, нежели комментировал. Хотя кто знает, актёр из него хороший. — Я составлю предложения от профессионалов после выходных. Обязательно отдохните, даже если вам кажется, что вы ещё полны сил… После классного часа, что был полностью занят разбором наших ошибок (меня он попрекнул в том же, что и Всемогущий — в стоянии истуканом), Шота попросил Изуку задержаться. Мальчишка же, услышав такой пёрл, попросил меня его подождать. Уверена, что ради продолжения разговора. Вариант один сгорел — говорить придётся, и, дай Боже, чтобы намёков или открытых предложений в этом не было. Привалилась спиной к стене, то сжимая, то разжимая ручки спортивной сумки, в которой и лежала одежда, смартфон и бутылка с водой. Большего мне не требовалось, ведь я спокойно уменьшала вещи, экономя пространство до максимума. Если Мидория всё же признается в любви, что мне ему сказать? «Прости, но я люблю мальчиков постарше — они, обычно, смотрят в будущее»? «Извини, но я люблю только работу и саморазвитие»? «Прошу прощения, но я уже занятая девушка — у меня назначена стрелка за гаражами, аж с двумя красавчиками, мечтающими набить мне лицо»? Смешно, сейчас заплачу. Кусать ногти не стала, за то губы с удовольствием. Докусалась до крови. Облизнула выступившую капельку. Ясно, что ничего не ясно. Я в этом ожидании с ума сойду, если честно. Дверь распахнулась, заставив меня испуганно дёрнуться и застыть охранником английского престола. — Я всё, Тэнши-чан, пойдём? — Д-да, конечно, — смахнула с лица прядь волос, плетясь с другой стороны в сторону выхода. — Ты, кажется, хотел о чём-то поговорить? Лучше бы молчала, лучше бы молчала… — М-м, — он согласно промычал, кивнув усердно головой. Сейчас макушечка оторвётся от такой силы. — Я… Когда мы были в комнате ожидания… Сердце замерло, как и кровь, поступающая к лицу. Изуку очень грустно вздохнул. — Я не знаю что на меня тогда н-нашло… И… Я хочу извиниться. Я так не вовремя, прости! Давай забудем, что я тогда сказал, хорошо? — Ага, — а сейчас макушечка улетит у меня. Отлично! Ничего такого! Ха-ха! Да кому я вру?! Он определённо испытывает ко мне далеко не дружественные чувства, ибо на кой Дьявол он тогда так грустно вздыхает и просит это «забыть», а не попросил понять это как дружественную благодарность? — Хорошо, спасибо. Ничего хорошего. Абсолютно ничего.***
Пришла домой разбитая. Без слов, падая сначала на кровать. А после вспомнила, что я грязная. Свинья, блин. Ушла мыться. Вот теперь точно можно валяться на кровати и тупить в потолок. Рэй был на работе, а Момо была на сеансе у мозгоправа. Вздохнула, сгибаясь в позу эмбриона. Вообще ничего не хочу уже. Сдулась, устала и заебалась. К верёвке и мылу я, конечно, не притронусь — не дура, но вот поспать с удовольствием. Только будильник сначала поставлю.***
Проснулась, разлепила глазки и уткнулась ими же в смартфон. Звонок. — Алло? — Ты где шляешься, пизда тупая?! — А, это ты, шпиц. Я решила покраситься, — спрятала зевок в стороне. — У меня теперь двуцветные волосы. — Что? Ты чего мне лапшу на уши вешаешь? Я тебя не вижу! — Ой, подожди, мне ещё человек звонит, повиси пока… — Да ты аху- — Алло? — Ока? Где ты? — А, я уже на месте. Слушай, я тут покрасилась… — В какой цвет? — Я теперь блондинка, представляешь? — Хм… Я не вижу тебя. — Посмотри лучше. Минута молчания. Яростные крики на фоне заставили меня истерично заржать до слёз. — Что здесь делает он?! — Тодороки в лёгкой панике куда-то бежит, наверное, уворачиваясь от кулака. — А ну блять дай мне трубку! — слышится на фоне голос Кацуки. — А ну иди сюда, Тэнши! Херли ты там ржёшь?! О, отобрал трубку. — Ладно, мальчики, не перебейте друг дружку, я сейчас соберусь… Собиралась я минут пятнадцать, ещё полчаса ушло на путь от дома до места, где сидели два изрядно побитых мальчишки прямо на траве. — Я же просила не драться, — вздохнула, смотря прямо на синеющие фонари у обоих по одному на каждый глаз. — Вы мне тут мордашки не хмурьте. Давайте, до места боя пройдём. Вёл нас Тодороки, сверяясь по карте, пока мы с Бакуго перекидывалась взглядами. Он убийственными, я насмешливыми. Хотя смеяться мне особо не хотелось — мы всё же на опасной такой авантюре, противозаконной. Никогда не нарушала законы, и такое для меня нонсенс. Как скучно я живу, оказывается. Под ногами легко находить камни и кочки, переступая ногами. Темнеет здесь поздно, всё же юг, хотя солнце опускалось всё заметно ниже. — Я так понимаю, Ока, что он тоже вызвал тебя на реванш? — холодный голос Тодороки раздаётся впереди, вынуждая меня поднять взгляд от носков кед. — Тебя ебёт? — огрызнулся Бакуго, довольно ловко виляя между пнями и кустами, даже держа руки в карманах. — Вызвал, да вызвал. Ещё лучше — набью и твою двуцветную рожу. Шото решил промолчать. — Так ведь уже набил? — сладко припеваю, подразнивая пороховую бочку. Тот цыкает. — Этого недостаточно. Да, ещё и причуды видимо не использовали — кулаками дрались. Боялись, что так и об их приключениях узнают? Да-а, в такой патовой ситуации только ручками. В любом случае, идти долго нам не пришлось. Либо я уже настолько отстаю от времени, улетая в собственные мысли, что считаю пару часов к ряду одним. — Мы на месте, — мальчишка возвращает мобильный в карман штанов, разворачиваясь. Бакуго смотрел на него волком, сложив руки на груди. — Проводим бои по очереди, или сразу втроём? — Втроём, — сталкиваемся взглядом с блондином. Произнесли единовременно. Хмыкнули. Хоть в чём-то мы согласны. Размял кулаки, хрустнув шеей. — Задам жару и этой, и тебе, сосулька. — Как ты меня назвал? — Тодороки едва вскинул брови. На всякий случай поставила барьер на себе, уже выглядывая нам территорию по воздуху, закидывая голову вверх. Что же, метров десять нам для полигона достаточно будет, да? Сделаю выступивший барьер мутным, а то мало ли какие нынче технологии — по спутнику могут наблюдать. Кацуки нашёл себе противника приоритетнее, зажигаясь. Взрывы прогремели прямо в сторону Шото, чей удел был в выставлении ледяной стены. М-гм, будь всё так просто. Какая-то часть откололась, расплавилась, но по большей части так и осталась торчать кверху остриём. О, очень интересно. Обо мне забыли? И к лучшему. Сталкиваются друг с дружкой, чуть ли не запинывая. Зевнула. Может, оставить их, и уйти? Пока Кацуки не орёт ничего по поводу огня. Не знает? Деревья разрывает в щепки, земля комьями летит в стороны. Об барьер стучат кусочки льда, а взметнувшиеся языки пламени начали уверенно распространяться по окружности. Добавила барьерам свойство «огнеупорности». Дальше десяти метров пожар не дойдёт. Увы, но причиной этому не был Тодороки. Их битва перешла уже на метр ближе ко мне. Хм, видимо, они нашли себе соперника получше. Барьер разлетается в щепки, стоит только среди взметнувшегося пара, дыма и пыли двум кулаками встретиться с его поверхностью. Колья льда пробивают его, изрешечивая, как сито. Огромный взрыв, уровнем с тот, что был пущен в Мидорию, раскидывает осколки в стороны. Не успеваю удивиться, как каждый парень хватает за руку, валя на землю и закрывая ладонями глаза. — Если решишь их окислить — тебе самой же попадёт в глаз, — весьма интимно (нет) шепчет Тодороки. Предупредил, спасибо. — Собственные способности во вред, — я слышу только по голосу, как Кацуки победно скалится. — Обманка, да? — риторический вопрос сам срывается с уст, но, они, будто и не заметили этого, начиная свой план разъяснять, не отпуская. Лежу себе на земле, отдыхаю. Хорошо, что барьер развеялся, а то улеглась бы на осколки. Оба понимали — победить поодиночке меня невозможно. Точнее, они предполагали, что возможно, если иметь высокую скорость и манёвренность, уходя от взгляда. Но они, естественно, такими навыками не обладали, и потому решили пойти хитрее — сделать вид, что забыли про меня, напустить пыли в глаза, а после неожиданно и резво разбить защиту. А я и поверила. Ну и дура. — Моя цель заключалась в победе над тобой, Ока. Такой способ меня полностью устраивает. Бакуго фыркает. — Двуликий, ты не вякай так, будто сам всё сделал. — Я и не говорю. — Это, конечно, всё прекрасно, но может, отпустите? — неловко попыталась руки отодрать. — Нам ещё тушить пожар. В итоге, пожар потушен, путём полной заморозки льдом Тодороки, который мне пришлось плавить. Протянутый вдоль барьера лёд превратился в целый потоп, от которого мы скрывались под барьером. Кацуки словно дзен познал — молчит, даже слова едкого не вставит. Отчего я поглядывала на него… Нездорово. Может, заболел? Психологическую травму получил? Сломался? Но душевнобольных трогать — грех, а я в Ад не хочу — там отель, и далеко не Триваго. Почти молча шли обратно. Почти, ибо хотелось ситуацию с Шото разрулить. Ну, кому нужны его психологические загоны? Мне? Обществу? Никому, кроме него самого. Да и легче ему разве от таких установок будет? Нет. — Эй, Тодороки. Даже не развернулся. — Ну-у, чего молчишь? — Очевидно, что ты ему безразлична, — бросил, наконец, словцо Кацуки. — А он мне нет, — блондин подавился слюной. — Так что ответь мне. Ну! — Что? — и повернул голову полубоком. — Ты опять не использовал все свои силы. Выражение лица Бакуго бесподобно — полное недоумение. — Я же говорил, что добьюсь всего без сил отца. — Я сказала «свои», а не «твоего бати». — Вы про что вообще? — Шото-кун просто не использовал свою огненную сторону. — Какая огненная сторона? Как у Стара— что?! — Кацуки нахмурился. — Ты ещё и половину своих сил пожалел?! — Это не моя сила. — А чья тогда? Второй личности? Тодороки презрительно фыркает, полностью игнорируя. Ни к чему так и не придя, разошлись в разные стороны.