Золотая башня

Глава 4: «Визит лекаря» Фу Шэнь плохо спал. У лекарства, что он принял, было много побочных эффектов, включая учащенное сердцебиение, одышку и ночные кошмары. На полпути между сном и бодрствованием ему казалось, что огромный валун давит на его грудь. Он не мог пошевелиться, голова кружилась, а в ушах звенело — это были симптомы «сонного паралича» [1], как его обычно описывали люди. Фу Шэнь был в состоянии дремоты, но его сознание уже было ясным. Он замедлил свое дыхание и попытался открыть глаза. Когда он наконец смог восстановить контроль над своими веками, он потянулся рукой к краю кровати, чтобы сесть… Но он забыл о своей травме и о том, что не чувствовал своих ног ниже колен. Его руки и живот очень сильно напряглись. Из-за этого усилия, и еще из-за неспособности удерживать равновесие, он покачнулся и упал с кровати. Кровать не была высокой, но около нее стояла подставка для ног. Во время падения Фу Шэнь резко ударился о нее животом. Затем он упал спиной на пол, вымощенный холодной, как лед, плиткой, при этом ударившись затылком так, что у него в глазах потемнело, а уши не прекращали гудеть. Но прежде чем он почувствовал, как его накрывает ноющая боль, кто-то ворвался в комнату и поднял его на руки. Рукава этого человека все еще были окутаны прохладой осенней ночи, но его ладонь была такой обжигающе теплой. Фу Шэня обняли и подняли на руки, его голова прислонилась к груди этого человека, а лицо прижалось к темно-синей мантии. Ткань ощущалась мягкой и гладкой на ощупь, а от воротника и рукавов доносилась волна теплого и спокойного аромата алойного дерева [2]. Ему показалось, что он хорошо знает этого человека, однако такая близость выглядела слишком странной. Горячее дыхание Фу Шэня ощущалось сквозь тонкую одежду; жар был так силен, что тот, кто его держал, замер, пораженный. Фу Шэня сразу же вернули в кровать, и на лоб ему легла грубоватая ладонь: — Почему твое дыхание такое горячее, у тебя жар? Когда его зрение стало более четким, а боль в теле постепенно улетучилась, Фу Шэнь узнал того, кто поднимал его на руки. Его первым движением было оттолкнуть руку: — Зачем ты пришел? Когда, следуя за Янь Сяоханем, старый слуга и молодой страж Фэйлун вошли в дверь, они как раз услышали этот холодно и резко заданный вопрос и замерли на месте. Каждый про себя подумал, что, должно быть, все те слухи были правдивы: эти двое просто не могли вести себя по-дружески, и когда дело доходило до размахивания кулаками, первым делом надо было останавливать Янь Сяоханя. Янь Сяохань закрыл глаза и глубоко вздохнул, не желая опускаться до уровня Фу Шэня. Он сухо ответил: — У тебя лихорадка, сядь и выпей воды. Я попрошу кого-нибудь измерить твой пульс и назначить лекарства. Фу Шэнь закрыл глаза и ответил с насмешкой: — Не стоит волноваться. Лучше поговорим о делах: господин Янь почтил мою скромную обитель своим присутствием глубокой ночью. Каким же новым учениям ты пришел меня просветить? Янь Сяохань проигнорировал его. Он подошел к столу и взял чайник. Его взгляд помрачнел, когда он заметил, что наливает совершенно остывший чай. Он холодно посмотрел на слугу: — Вот как вы служите своему господину? Фу Шэнь почувствовал головную боль: — Ты еще не закончил... Ян Сяохань сказал: — Благородное тело хоу несравненно драгоценно [3], как можно допустить такую ошибку? Если вы продолжите быть таким небрежным, не вините этого чиновника за то, что он сообщит об этом Его Величеству, чтобы вас подвергли суровому наказанию. Пальцы свободно лежащей руки Фу Шэня еле заметно дрогнули. Старый слуга не был способен выдержать такого рода испуг и поспешно опустился на колени, умоляя о пощаде. Фу Шэнь был настолько раздражен, что больше не мог этого терпеть, и наконец сдался: — Достаточно, спасибо, господин Янь, за то, что вы поучаете моих слуг в моем доме. В его словах был намек на саркастическое осуждение Янь Сяоханя за вмешательство в дела других людей. Янь Сяохань ловко плыл по течению [4], холодно приказав: — Принесите немного горячей воды, — прежде чем неохотно проявить великодушие и отпустить слугу. Теперь в комнате осталось только три человека. Янь Сяохань стоял у изголовья кровати и смотрел на Фу Шэня сверху вниз. Лампа была недостаточно яркой, поэтому большая часть лица хоу была скрыта в тени, из-за чего его выразительные черты лица выглядели особенно четкими. Он действительно был измучен — сплошные кожа да кости, но был все также красив, вне всякого сравнения — настолько красив, что это почти кололо глаза. Янь Сяохань улыбнулся с напускной доброжелательностью: — Просто хоу в сердце императора. Услышав о твоем возвращении в столицу, Его Величество специально приказал мне привести кого-нибудь, чтобы тот тебя осмотрел и проверил пульс. Глаза Фу Шэня были полузакрыты, когда он устало сказал: — Благодарю Его Величество за заботу обо мне. Ты можешь вернуться и доложить о выполнении приказа: с этим хоу все в порядке. Меня уже осмотрели и назначили необходимые лекарства военные врачи армии Северного Янь, нет необходимости беспокоить имперских врачей. В столице ходили слухи, что хоу Цзин Нин был стойким и независимым, невосприимчивым как к уговорам, так и к принуждению [5]. Это действительно казалось правдой. Сопровождающий военный лекарь гвардии Фэйлун Шэнь Ицэ сделал шаг вперед. Будучи добросовестным врачом, он намеревался исследовать пульс упрямого генерала от имени своего начальника. Но Янь Сяохань немедленно поднял руку, чтобы тот остановился, показывая, что нужно подождать. Выражение, нечаянно проявившееся на лице Янь Сяоханя, было точно таким же, как у человека, имеющего дело с хищником, которого невозможно приручить. — Его Величество обеспокоен ранением хоу, поэтому этот скромный чиновник [6] пришел сюда сегодня, чтобы успокоить волнения Его Величества. Янь Сяохань посмотрел на Фу Шэня, медленно и четко отчеканив каждое слово: — Чтобы завоевать доверие хоу, тот военный врач в армии Северного Янь должен обладать исключительными медицинскими знаниями и навыками. Этот смиренный чиновник отнюдь не беспокоится о неправильном диагнозе. Просто эта травма настолько важна, что не будет лишним найти ещё нескольких лекарей для повторного осмотра. Что на это скажет хоу? Фу Шэнь поднял веки и встретился с ним взглядом. При встрече с этим холодным, словно железо, взглядом, Янь Сяохань вздрогнул. В его голове внезапно возникла странная иллюзия, как будто Фу Шэнь смотрел сквозь него, выражая леденящий гнев на другого человека. Через некоторое время этот невероятно упрямый хоу Цзин Нин опустил глаза. Он поправил свои длинные волосы и вяло протянул руку, жестом попросив Янь Сяоханя помочь ему подняться: — Раз ты уже здесь... будь добр, сделай милость. Шэнь Ицэ застыл, но Янь Сяохань, похоже, не заметил ничего плохого в этой ситуации. Фу Шэнь, вероятно, будет первым человеком, который использовал посланника императора и командира гвардии Фэйлун, как служанку. Янь Сяохань помог ему подняться и сел рядом. Боясь, что Фу Шэнь ударится о край кровати, Янь Сяохань протянул руку и поддерживал его со спины, практически прислонив к себе, чтобы тот не съехал вниз. Из-за всех этих перемещений волосы Фу Шэня снова распустились, поэтому Янь Сяохань бесцеремонно обнял его и осторожно убрал упавшие пряди за ухо Фу Шэня. Фу Шэнь сидел в его обьятиях. Хоу Цзин Нин подумал, что эта «живая подушка» была мягче кровати, поэтому он не суетился из-за того, насколько близко находился к этому мерзавцу, — немного поворочавшись, он устроился поудобнее и оперся на Янь Сяоханя. Эта позиция выглядела слишком близкой для двух «заклятых врагов», но, к счастью, Шэнь Ицэ был полностью сосредоточен на состоянии Фу Шэня. Он не заметил, когда посланник императора, которого боялись все сановники, потянулся за одеялом и обернул его вокруг хоу Цзин Нина, и еще он не заметил, как хоу Цзин Нин полностью расслабился под одеялом и перенес весь свой вес на Янь Сяоханя. У Фу Шэня была высокая температура, и после недавнего падения все тело болело. На самом деле он не был настолько хрупким человеком, но Янь Сяохань, скорее всего, видел слишком много высокопоставленных чиновников, сродни «слабым ивам, дрожащим на ветру» [7], поэтому бессознательно относился к нему как к хрустальной вазе. — Тело хоу серьезно повреждено, и его состояние ухудшилось, поэтому он должен быть осторожнее и избегать холода. Не используйте холодные предметы и не ешьте острую пищу. Спальня должна быть теплой и не сырой. Сейчас пришли холода, жаровни должны быть зажжены с раннего утра. После того, как Шэнь Ицэ проверил пульс, он отпустил запястье Фу Шэня и продолжил: — Хоу, прошу прощения, этот смиренный лекарь должен осмотреть раны на ваших ногах. Янь Сяохань молча открыл одеяло и помог подвернуть штаны. Его кончики пальцев неизбежно соприкасались с кожей хоу. Фу Шэнь почувствовал нечто странное в его движениях и с подозрением посмотрел на него. Он был уверен, что Янь Сяохань уж точно не боялся и не чувствовал головокружения или тошноты при виде крови, так почему же он сейчас так дрожит? Хотя Фу Шэнь в этот момент не чувствовал никакой боли, Шэнь Ицэ все еще старался сильно не надавливать: — Поверхностные раны хорошо зажили. Скорее всего, температура поднялась из-за холодного ветра снаружи. Самые серьезные травмы хоу — в коленях и венах. Восстановление потребует от трех до пяти лет, но… я боюсь, что будет слишком сложно снова встать на ноги и ходить вообще. Янь Сяохань расправил штаны Фу Шэня и снова завернул его в одеяло. Шэнь Ицэ забрал подушку для запястья, которую он использовал во время измерения пульса: — Я напишу рецепт для хоу, прежде всего сосредоточьтесь на контроле и избегайте холода. Что касается травм ног и ступней, продолжайте пока придерживаться плана лечения доктора Северной Янь. Этот скромный лекарь посоветуется с имперскими лекарями, чтобы продолжить размышление над методом лечения. Опираясь на общие знания, мы сможем найти наилучший выход. Как только Фу Шэнь кивнул, он резко вдохнул и прошипел: — …Нежнее! Шэнь Ицэ: — А? — …Ничего. Фу Шэнь стиснул зубы и размял плечи, которые Янь Сяохань сжал до такой степени, что было больно. Он кивнул и поблагодарил лекаря. — Спасибо вам, лекарь Шэнь, за все эти хлопоты. — Я не смею принять вашу благодарность, — смиренно повернулся Шэнь Ицэ. — Медицинские навыки этого неспособного чиновника не совершенны, и мне действительно стыдно, что я не могу помочь облегчить беспокойство и трудности хоу. — Лекарь Шэнь вовсе не неспособный, — вместо этого Фу Шэнь был абсолютно спокойным и великодушным. — Получив такую травму, я прекрасно понимаю свое положение. Я лишь делаю все, что в моих силах, и прислушиваюсь к тому, что мне ниспослано небесами. — Хоу, пожалуйста, будьте уверены, Небеса никогда не закроют все выходы — наверняка найдется способ вылечить ваши раны, — неожиданно сказал Янь Сяохань, а затем повернулся к Шэнь Ицэ: — Отнеси рецепт слугам резиденции хоу и прикажи им собрать лекарственные травы. Если какое-либо лекарство отсутствует, попросите кого-нибудь купить его. Если все равно не найдут, возьмите из моей резиденции. Шэнь Ицэ понял, что этим двоим есть что сказать друг другу, поэтому он откланялся Фу Шэню и пошел выполнять поручение. Янь Сяохань, с непередаваемым выражением лица, поддержал Фу Шэня и снова уложил на кровать. С рождения он выглядел искренним, добрым и нежным. Глядя на его лицо, было невозможно сказать, был ли он тем, кто только что ущипнул стойкого и непреклонного генерала Фу, когда последний был вынужден резко вдохнуть глоток холодного воздуха. Наконец, в комнате осталось лишь двое. Янь Сяохань выдвинул стул и сел подальше от него: — Твои ноги… — Разве я не сказал только что? Все так, как есть, — Фу Шэнь протянул руку и прервал его, — налей мне воды. Янь Сяохань нахмурился: — Она холодная. — Я все еще хочу пить, даже если она холодная; или ты хочешь, чтобы я умер от жажды? Фу Шэнь продолжил: — Все равно я все еще должен жить даже со сломанными ногами. Или что, считаешь, я должен вешаться из-за этого? Янь Сяохань потерял дар речи. Он мог только опустошить наполовину полную чашку чая и налить ему заново: — В сердце Его Величества все еще живут сомнения, и он специально заставил меня привести людей, чтобы все проверить. Фу Шэнь: — Тогда этот старик может быть спокоен. Янь Сяохань бесцеремонно ответил: — Как я вижу, не обязательно. Ты ведь еще дышишь? Фу Шэнь посмотрел на него с выражением лица: «Ты снова создаешь проблемы на ровном месте». — Я верил, что это не может быть правдой. Янь Сяохань продолжил: — Я думал, что у тебя на любой случай всегда был запасной план и, может, ты всего лишь специально распространял фальшивые слухи о ранении? Фу Шэнь спросил в ответ: — Почему ты так думал? Янь Сяохань прямо ответил: — Потому что от рождения ты выглядишь как мудрый высокопоставленный чиновник. По одному твоему лицу видно, что ты не из тех, кто совершает глупости и попадает в чужие ловушки. — Это верно, — Фу Шэнь покачал головой и медленно допил воду. — От оружия на свету легко уклониться, но стрелу во тьме легко не заметить. Веря, что меня никогда не обведут вокруг пальца и не поймают в ловушку... Ты что, считаешь меня каким-то божеством? Янь Сяохань не ожидал, что самооценка Фу Шэня будет ниже ожидаемого и на мгновение застыл. Поступив на службу в армию в молодом возрасте, совершая подвиги, что внушали всем страх на поле битвы… Фу Шэнь, казалось, и правда существовал, чтобы разрушить само значение слова «невозможно». Хоу Цзин Нин и кавалерия Северного Янь были непобедимыми легендами в сердцах многих людей. Этот образ слишком глубоко укоренился в сердце народа, настолько, что эти иллюзии повлияли даже на Янь Сяоханя. Но Фу Шэнь был обычным человеком, без трех голов и шести рук, без медной кожи и железных костей. Его тело из плоти и крови все еще не могло противостоять огромному валуну, падающему с неба. — Знаешь, на обратном пути в столицу я посетил чайную лавку и побеседовал там со многими людьми. Я слышал, как они говорили, что в столице распевают народную балладу под названием «Пока генерал Фу находится в Северном Синьцзяне, столица может спать спокойно». Фу Шэнь продолжил: — Сейчас это даже звучит смешно. Я оставался в Северном Янь в течение семи-восьми лет. Все это время я думал, что просто нарабатываю звание для себя, защищаю страну и успокаиваю людей. Я был настолько высокомерным и диким, что даже забыл свою фамилию. Теперь, в конце концов, я наконец-то понял, что я не только татарам не давал спокойно спать — я еще и нарушил мирный сон “этого” человека… Янь Сяохань сказал: — Раз ты это понял, почему бы просто не передать всю власть и мирно уйти на покой, в какой-нибудь сельской местности подальше от столицы? Разве быть богатым и благородным лентяем не лучше, чем разрабатывать стратегию на поле битвы или быть втянутым в политические интриги в столице? — Хватит. Фу Шэнь иронично засмеялся. — Мы что, впервые встретились? Брат Янь, я думал, что несмотря ни на что, мы будем считать себя «знакомыми, которые могут поговорить на глубокие темы», но ты все еще говоришь такое? Он понизил голос: — Восточные татары не отказались от своих замыслов, и народ И все еще смотрит на нас с жадностью. Сколько людей в императорском дворе были ослеплены этими десятью годами мира и процветания? Если я уйду сейчас, кто получит власть над Северной железной кавалерией Янь в будущем? Кто будет готов торговаться с императорским двором от имени пограничных войск? Когда придет время битвы и армия противника достигнет столичных ворот, разве самыми несчастными и ни в чем не повинными жертвами не будут обычные солдаты и люди? — Какое это имеет отношение к тебе? Фу Шэнь резко поднял взгляд, словно не мог представить, что Янь Сяохань так быстро обернет разговор против него. Янь Сяохань холодно сказал: — Его Величество боится тебя, придворные в тебе сомневаются и подозревают, эти глупые люди лишь знают, как кричать, попусту сотрясая воздух. Теперь, когда ты в таком состоянии, есть ли кто-нибудь, кто на самом деле может о тебе позаботится? У тебя даже нет места, где можно бы было укрыться от холода, но у тебя обязательно найдется место в сердце, чтобы волноваться за всех и каждого под небесами. Разве ты не находишь это ироничным, генерал Фу? Эти слова были холодными и бессердечными, вопреки всем нормам общения высшего общества. Но, наперекор ожиданиям Яна Сяоханя, Фу Шэнь не принял во внимание этот саркастический ответ. Янь Сяохань наблюдал за его лицом, повернутым в профиль, за тем, как тот опустил глаза в глубокой задумчивости, и внезапно осознал, что юношеское высокомерие Фу Шэня и его бросающаяся в глаза резкость из прошлого… в настоящее время тускнеет и исчезает. Из-за болезни и боли, ветра, снега и пыли и многих других вещей... настолько измучен, что почти стерт с лица земли. Они всегда держались на расстоянии, но их отношения с самого начала были намного более честными и открытыми, до такой степени, что это можно было бы назвать «открытием сердец друг другу». Эти двое действительно часто спорили, но эти разногласия были далеки от общеизвестного мнения о взаимной неприязни. Они познакомились друг с другом в молодости, и отношения так называемых «заклятых врагов» были простым недоразумением, которым они удобно воспользовались. В конце концов, один был важным министром, обладавшим военной властью, а другой был доверенным лицом и правой рукой Императора - если бы их отношения были слишком хорошими, это вызвало бы много подозрений. Они играли в незнакомцев, чтобы скрыть привычные близкие разговоры и молчаливое взаимопонимание. Но хотя эта договоренность, по общему признанию, позволила им избежать кучи неприятностей, некоторые их различия увеличивали расстояние между ними. Клан Фу зарабатывал благородные заслуги поколение за поколением. Все из поколения отца Фу Шэня погибли на поле битвы; верность и ответственность были практически высечены в его костях и плоти. С другой стороны, Янь Сяохань был низкого и скромного происхождения. Он шел по головам, чтобы подняться выше и добиться нынешнего положения. Единственным, чему он подчинялся, была воля императора - никаких принципов, никакой прибыли. Он был совершенно неспособен понять всех этих «честных чиновников», которые постоянно только теряли, ничего не обретая взамен, все, включая свою судьбу. В итоге им было не по пути. Быть может, они оба давно ожидали подобного конца. Однако они еще не знали, что вскоре еще один конфликт застигнет их врасплох, и они будут вынуждены заплатить слишком ​​высокую цену. Примечания: 1. Сонный паралич (鬼 压 床) — досл. «призрак давит на тебя в кровати». По сути, вы в сознании, но не можете двигаться, что часто объясняется внезапным приступом страха и паники. 2. Алойное дерево (沉 水 香) — алойное, райское дерево или каламбак, — твердое, смолистое, жирное на ощупь, легко воспламеняющееся и при горении распространяющее приятный запах древесной смолы. В Восточной Азии считается очень дорогим лекарственным материалом и весьма ценится на Востоке как курительное вещество. 3. Благородное тело хоу несравненно драгоценно (千金贵体) — досл.«благородное тело на тысячу золотых». 4. Ловко плыл по течению (顺坡 下 驴) — досл. «спешиться с осла во время спуска по склону». 5. Невосприимчив как к уговорам, так и к принуждению (软硬 不吃) — досл. «не будет есть ни мягкое, ни твердое». В значении: вы не получите никаких результатов, не важно, будете ли вы говорить с ним мило или угрожать. 6. Скромный чиновник (下官) «низший чиновник» — это самоуничижительный термин, используемый правительственными чиновниками для обозначения себя, независимо от ранга. 7. «Слабые ивы, дрожащие на ветру» (弱柳 扶风) — про очень слабый и хрупкий внешний вид человека.