Двое в доме, не считая Спрингера

— Микаса? — Спрингер вопросительно смотрел на девушку, сидевшую напротив него. — Всё хорошо? Стеклянные глаза азиатки выражали полное безразличие к происходящему вокруг. Брюнетка медленно пережёвывала пищу, но при этом совершенно не чувствовала её вкуса. Всё было далеко не хорошо. Сказать, что Микаса уже давно не помнила о конфузной ситуации, произошедшей между ней и капитаном Леви, — значит солгать. Не девичья стыдливость за свой внешний вид заставляла Аккерман избегать Ривая все 7 дней, а тяжёлые воспоминания из детства, пропитанные болью и горечью от утраты самых близких ей людей. Туго обвязанные мокрой верёвкой ноги и руки, металлический привкус крови на губах и поистине плотоядные взгляды людей, желающих не только повыгоднее продать девчушку с удивительно красивой внешностью, но и надругаться над ней. Находясь в уже сознательном возрасте, азиатка никак не ожидала увидеть этот хищный взгляд снова. — Эй, Микаса? Конни сделал несколько щелчков пальцами прямо перед лицом девушки. Брюнетка часто заморгала, несколько раз помотав головой в разные стороны. Придя в себя, она всё же обратила внимание на бритоголового паренька: — Это ты мне? — А ты видишь здесь кого-то ещё? — Конни состроил удивлённую гримасу. И, действительно, кроме них двоих в большой столовой никого не было. Все солдаты, включая начальство в лице капитана Смита, покинули особняк больше трёх часов назад. — Прости, я задумалась. У Аккерман и Спрингера, на самом деле, совершенно не было общих тем для разговора. Даже находясь бок о бок во время вылазок за стену, они старались контактировать друг с другом как можно меньше. Это было не хорошо и не плохо, просто люди, как часто говорят, «слепленные из разного теста», редко могут найти общий язык. — Волнуешься за Эрена, да? — задав вопрос, Конни заметно смутился. Ответ на него был и так совершенно очевиден. — Да. — Отрывистая реплика и вновь отчуждённое выражение лица азиатки лучше любых слов давали Спрингеру понять, что брюнетка совершенно не настроена на ведение диалога. Вспомнив о сводном брате, Микаса будто почувствовала себя ещё хуже. Девушка скучала по Эрену, но даже ему она не решилась бы рассказать, какие странные мысли стали посещать её время от времени. Из-за опытов, проводимых Ханджи над титаном Йегера, они не виделись больше месяца. Аккерман уже давно не носила алый шарф, подаренный ей зеленоглазым юношей, но это совсем не означало, что их отношения ухудшились. Даже наоборот. Отдав шарф его изначальному владельцу, азиатка как бы говорила: «Я благодарна тебе за спасение и достаточно отплатила за него». Эрен был рад, что теперь она не рассматривает его как объект, который постоянно нужно защищать, а Микаса, наконец, избавилась от давящего чувства долга и не была больше никому обязана. Теперь они общались на равных, и такое взаимодействие определённо шло и ей, и Йегеру на пользу. В помещении раздался звон разбитого стекла. Пытаясь хоть чем-то помочь, Конни хотел убрать не только свою посуду, но и стакан девушки, в котором ещё были остатки чая. Однако не рассчитал силы, и мокрый от вспотевших ладоней стеклянный стакан выскользнул прямо из его рук. — Извини, я хотел отнести, а тут… — Ничего страшного. Я схожу за шваброй. — Микаса прервала невнятные оправдания бритоголового и, отодвинувшись от стола, неуверенно встала. Шаткими шагами девушка вышла из столовой. Дверь, ведущая в кладовку, находилась где-то совсем близко, но из-за отсутствия освещения в широком коридоре ориентироваться было практически нереально. Ноги азиатки подкашивались, её мутило. Несложно было догадаться, что моральное состояние Микасы с каждым днём всё больше и больше отражалось на физическом. Брюнетка спала по три - четыре часа за ночь, фарфоровая кожа стала ещё бледнее, а периодические головные боли лечились только сильнодействующими препаратами. Дабы избежать лишних расспросов, азиатка не хотела обращаться к местному врачу, да и самолечение её вполне устраивало. До этого момента. Где-то в конце этажа открылась дверь комнаты, некогда служившей кабинетом для капитана Смита. С небольшой стопкой бумаг в руке из неё вышел Леви. Увидев в нескольких метрах от себя Микасу, он сразу отметил для себя некоторую неестественность в её действиях: тело девушки совершенно не слушалось свою "хозяйку". Все попытки брюнетки продвинуться хотя бы на несколько шагов вперёд оканчивались лишь слабыми покачиваниями на месте. Закрыв дверь кабинета, Ривай спешно направился к азиатке. В глазах всё двоилось. В каком-то полубреду Аккерман казалось, что стены ходят ходуном, а коридор стал раза в три длиннее. Ещё секунда, и она точно сползла бы по стенке на холодный пол, если бы не чьи-то руки, схватившие её за талию в самый последний момент. Приподняв голову, она увидела лицо капрала. — Не смейте трогать меня, я сейчас закричу, уйдите отсюда… — Из последних сил Микаса оттолкнула от себя мужчину и, отвернувшись, упёрлась одной рукой в стену, кое-как унимая рвотные позывы. На её тёмных глазах наворачивались слёзы. — Ты в своём уме? — Неоднозначная реакция азиатки заставила брюнета огрызнуться. Никто и никогда не смел говорить ему подобное. Взяв Аккерман за руку, он со всей силы развернул девушку к себя. У неё начиналась истерика, бороться с организмом было абсолютно бесполезно. Девушку стошнило прямо на деревянный пол. — Проклятье… — Достав белоснежный шейный платок, Леви пытался аккуратно вытереть девушке рот, попутно матеря всё на свете. Полностью «прочистившись», тело Микасы отключилось. Из-за угла коридора вовремя показался Спрингер. Обеспокоенный длительным отсутствием «подруги», он пошёл проверить, не случилось ли что-нибудь. Увиденная картина заставила Конни замереть на одном месте: капитан Ривай держал обессиленную девушку, рядом с ними валялись бумаги, которые мужчине пришлось бросить, дабы не дать брюнетке упасть. — Ты чего встал здесь, как вкопанный? Живо убери тут всё и марш к себе! — испугавшись реакции на своё бездействие, бритоголовый ринулся в противоположный конец этажа, чтобы принести несколько тряпок. Леви стоял на пороге лестницы, круто уходящей вверх. Перед ним встал вопрос: «Что делать теперь?» Оставить азиатку одну в комнате было бы весьма опрометчиво. Находясь в таком состоянии, Микаса явно не могла помочь себе сама. Поразмыслив ещё несколько секунд, мужчина решил, что этой ночью она будет спать у него. Толкнув незакрытую дверь, капрал зашёл вместе с девушкой в комнату. Аккуратно положив её на свою кровать, он включил небольшую лампу и сел на мягкий стул, находившийся рядом с письменным столом. Слова, в сердцах произнесённые Микасой, не выходили у него из головы. «Не смейте трогать меня». Если бы ту же самую фразу произнёс любой другой человек, брюнет за долю секунды забыл бы о сказанном, но не в случае с Аккерман. Ривай никак не мог смириться с мыслью о том, что он, как оказалось, неприятен азиатке. Этим задевалось его самолюбие. Ещё сложнее для капрала было признаться самому себе в том, что какая-то его часть желала девушку настолько, что с радостью бы воплотила недавний сон в реальность. Ухмыльнувшись собственным мыслям, брюнет встал и подошёл к постели. Заметив, что небольшая подушка под девушкой чуть намокла, Леви приложив ладонь ко лбу азиатки. Мужчина ужаснулся: Микаса вся горела. — Аккерман, очнись! — Лёгкими похлопываниями по щекам капрал пытался привести девушку в чувства. Всё было бестолку. Ривай достал из нижнего ящика прикроватной тумбочки нашатырный спирт. Обмакнув в нём небольшую ватку, он поводил ей перед носом брюнетки. Резкий запах заставил Микасу очнуться. Открыв глаза, она поначалу даже не поняла, где находится. — Тошнит? — Леви взволнованно смотрел на азиатку. Мужчина опасался, что она снова потеряет сознание. — У тебя жар, нужно под холодную воду. Встать сможешь? Микаса утвердительно кивнула головой, однако, судя по её безжизненной мимике, нетрудно было догадаться, что она не была в состоянии самостоятельно подняться с кровати. — Ясно. — Не говоря больше ни слова, Леви закинул руку девушку себе за шею, чтобы помочь брюнетке дойти до ванной. Даже через одежду мужчина ощущал сильный жар, исходящий от её тела. — Отпустите меня, я могу идти. — Азиатка оттолкнула от себя брюнета. Нетвёрдо встав на ноги, Микаса направилась в злополучную ванную комнату, с которой, можно сказать, всё и началось. Ей уже было откровенно всё равно, где и с кем она. Хотелось только с ног до головы облиться холодной водой и смыть с себя этот кошмарный вечер.