Поплачь, станет легче

      Девушки вышли во двор и быстро заняли свои места на мотоцикле. Шерил покрепче обняла за талию водителя и облокотилась на ее спину. Сегодня ночь не была туманной и на небе можно было различить множество звезд, которые сплетались в разные фигуры. Воздух был прохладный. В нем смешивались запахи бензина, ванили и вечерней свежести осени. В этом году осень была достаточно теплой и сухой. Это радовало всех жителей небольшого городка. Скорость была небольшая, ведь все-таки Тони везла ценный груз (и когда это он стал таким ценным?). Они катались по городу около 30 минут, мимо глаз пролетали дома, парки, магазины с яркими вывесками, кафе, в которых весело гудели компании, распивая пиво или что-то покрепче. Шерил устало прикрывала глаза и сильнее вдыхала запах волос, которые слегка щекотали ее лицо. Вдруг мотоцикл остановился. Блоссом подняла голову и ослабила хватку на животе. — Приехали. — Где мы? — с опаской спросила рыжеволосая, оглядываясь. Они были у реки, но не там, где она всегда привыкла спускаться к ней. Здесь было в разы лучше. Их окутывал мрак и тишина, лишь изредка слышался плеск воды и шум листвы, которая еще осталась кое — где на деревьях. — Мы у реки, просто с южной стороны. Грубо говоря, это пляж для нас, для отбросов. Мы всегда здесь проводим лето. А по вечерам, когда мне плохо, я часто прихожу сюда. Вон и бревно, на котором я всегда сижу и успокаиваю свои мысли, — она ткнула пальцем на массивное бревно, которое лежало недалеко от темной воды. У Шерил было много вопросов, даже слишком. — Не говори так, не называй себя отбросом, — неуверенно начала она, но горькие воспоминания заставили ее сморщиться. Именно она так называла эту хрупкую девушку, именно она поставила клеймо на ней и на всей их компании, когда в сентябре они переступили порог школы северных. Тони ничего ей не ответила, хотя так много хотелось высказать. Но сейчас было не время. Она скажет это позже (наверное скажет). Она просто взяла ее за руку, которая оказалась слишком холодной и потянула прямо к бревну. Усевшись поудобнее, они погрузились каждая в свои мысли. Шерил подняла голову и стала разглядывать небо. Ее это тоже успокаивало, небо казалось необъятным, затягивающим, с миллиардами далеких звезд. Она знала очень много легенд про звезды, которые ей рассказывал Джей-Джей, когда они выбегали из комнаты на балкон летом, стараясь вдохнуть свежий глоток воздуха и ощутить свободу. Сейчас же она сидела с совершенно другим человеком, но ее сердце пропускало удар, когда Тони случайно (или нет) касалась ее руки или ноги. — Любишь звезды? — бархатный голос, ставший таким родным за эти дни, вырвал ее из теплых воспоминаний о былом. — Очень, мы с братом часто на них смотрели. — Знаешь какие-то созвездия? — Парочку, но никогда не находила их на небе. Мы увлекались только разными историями и мифами про звезды и души. Но я слышала там про Большую Медведицу и Малую. — Хорошо, тогда смотри.       Следующие несколько часов (никто не мог бы точно сказать сколько) они провели за интереснейшим занятием. Сначала Тони рисовала веточкой на влажном песке очертания созвездия, рассказывала небольшую историю, которую обязательно дополняла Шерил, а затем, взяв бледное лицо в свои руки, помогала на небе найти нужное место, где пряталось это созвездие. В этом было так много романтики и нежности, что девушки просто растворились в моменте. Казалось, никогда не было вражды, казалось, что еще неделю назад они не одаривали друг друга злобными взглядами и гневными фразами. Всё это кануло в прошлом. Сейчас существовали только они, эта сухая веточка и бескрайнее небо с множеством тайн. Периодически Шерил заливалась смехом, и это заставляло Тони улыбаться еще сильнее. А иногда их лица оказывались опасно близко, но они старались игнорировать этот факт. Но небо стало затягиваться тучами, явно собирался дождь. — Мне кажется, нам стоит направляться домой, если мы не хотим промокнуть, — грустно произнесла Тони. — Кажется, ты права, — Блоссом умолчала, что на нее уже капнуло несколько раз. Они молча поднялись и побрели к транспорту. Тони ехала на той же небольшой скорости, но когда дождь стал усиливаться, сбавила скорость еще меньше и слегка повернув голову громко начала говорить: — Шер, я поеду быстрее, иначе мы не доберемся вообще. Держись крепче. И не бойся, — казалось, последняя фраза не должна была прекратить страх, но именно это она и сделала. Снова эта забота. Ответом и согласием послужило то, что холодные руки посильнее сжали талию Тони и плотно сплели замок в области ее пупка. Топаз нажала на газ и они сорвались с места.

***

       Как только рев мотоцикла затих у трейлера, а две фигуры скрылись за его дверью, дождь усилился и громко затарабанил по крыше, ступенькам и окнам. — Мы вовремя успели, — начала разговор Шерил, стягивая куртку, которую ей так любезно дали накануне. Ей слишком стало нравиться быть в одежде Тони и ее это пугало. — Чай или какао? — выкрикнула Тони уже из кухни. — Тоже самое, что и ты, — Топаз не переставала забавлять эта неуверенность Блоссом, даже в таких мелочах. В любой другой ситуации она бы сказала, что не намерена пить с ней что-либо, но точно не сегодня. — Тогда будет какао, — также громко выкрикнула девушка из кухни. Она только взялась за пакет с молоком, как теплая рука накрыла ее руку и она услышала такой приятный голос: — Тони, иди переоденься. Я пока разогрею молоко. С этим я должна справиться, — на губах была неуверенная улыбка. Как бы ни хотелось разрывать это прикосновение, но пришлось. Топаз пробурчала что-то типа « как скажешь» и пошла в спальню.       Какао уже давно выпит. Обе девушки сидели на диване и молчали. Было слишком много мыслей и столько же вопросов, но каждая боялась начинать первой. Тони, потому что не хотела быть отвергнутой в очередной раз и не хотела портить ту невидимую связь. А Шерил, потому что боялась быть навязчивой, потому что не знала, сможет ли поддержать. — Давай кружку, я отнесу на кухню, — голос розововолосой прервал эту тягостную тишину. — Спасибо. — Сегодня ляжешь на моей кровати в спальне, там точно удобнее, чем на этом диване, повидавшем жизнь, — проговорила Топаз, вытирая влажные руки об край кофты. — А ты? — Я посплю и на диване, не переживай, и не в таких условиях приходилось спать, — снова в голосе эти серые оттенки. Шер никак не могла их трактовать, потому что абсолютно не знала истории девушки перед ней. — Вот еще одно одеяло, на случай, если замерзнешь, не лето все-таки, — на кровать мягко приземлилось небольшое покрывало цвета морской волны. Девушка уже развернулась к выходу, пробурчав « спокойной ночи», как ее окликнули: — Тони…. — Да? — Ты не могла бы полежать со мной…пожалуйста…мне страшно, — губы слегка дрожали и это настораживало. — Чего ты боишься? — лицо мулатки стало серьезным и она села на край кровати. — Наверное проще ответить, чего я не боюсь. — Хорошо, чего ты не боишься? — Находиться здесь с тобой, — эти слова эхом разнеслись по комнате и глубоко осели в мозгу Тони, ее смуглые щеки должны были покраснеть. Она слегка сжала маленькую бледную руку в своей, поднесла к губам и поцеловала. — Не бойся. Всё наладится, правда. Мне тоже иногда кажется, что дерьмо никогда не закончится, но и оно имеет конец. Честно. — Что ты имела в виду, на кухне, когда я спросила про тренировки? Каким образом ты стала такой сильной?       Этого вопроса Тони и боялась, она боялась, что Блоссом начнет копаться в ее прошлом и настоящем. Зачем ей это знать? Ей правда интересно? Или она хочет сравнять счёт откровений? Но она решила рискнуть, ей хотелось верить. Хотелось начать верить, хоть раз в жизни. — Ты ведь уже знаешь, что я Змей? — Да. — Змеи — не самая опасная группировка этого города. И мы уж точно не такие страшные, как гласят городские легенды, но в драки ввязываемся частенько, особенно с Упырями. Ну так вот. Чтобы доказать свою силу и значимость, я всегда лезу впереди всех, вызываюсь на сложные задания. Отсюда и сила в руках. — Тебя избивают мужчины? — Да…всякое бывает. — Но так же нельзя… — Змеи не бросают в беде, один из наших законов. Я им обязана. Они почти вытянули меня из дерьма. Я сирота, Шерил, — на этих словах рыжая открыла рот, такого поворота событий она явно не ожидала. У нее была мать, хоть и такая ужасная, но она никогда не задумывалась, каково это быть сиротой. В один момент ей стало стыдно и захотелось обнять девушку. Она уже потянулась к ней, но ее остановили. — Не стоит. Это уже не так болит, — это была ложь, болело только сильнее, потому что она запрещала себе это чувствовать и хоронила подальше в груди, — родители погибли от рук Упырей. Змеи и мой дядя, он тоже один из нас, еле выбили меня из рук социальной службы, которая хотела отправить меня в интернат для сложных подростков, я бы уж точно не выбралась нормальной оттуда. Они всегда помогают, поддерживают как морально так и финансово. Но я все равно чувствую себя одиноко. У меня нет того, с кем бы я могла делиться всем тем дерьмом, которое скопилось. Мне бывает тяжело. Я задумываюсь, что я не могу делать людей вокруг счастливыми, я приношу одни проблемы, — она больше не могла держаться и слезы градом закапали вниз. Сердце Шерил почти остановилось. Она вскочила и крепко прижала ее к себе: — Плачь, легче станет, — повторила она ее вчерашние слова. И это должно было сработать. Шерил решила продолжить, она наклонилась ближе к уху и стала тихо говорить: — Тони, ты говоришь глупости. За эти два дня я почувствовала себя впервые такой счастливой. Правда, это был лучший день в моей жизни. И таким его сделала ты. Ты не отвернулась от меня тогда, в туалете, ты просто молча помогла, ты отдала мне свою одежду. А потом ты приехала ко мне, не задавая ни одного вопроса. Ты просто взяла и помогла мне. Понимаешь? Ты прекрасный человек. У тебя большое сердце. Ты как лучик добра в этом злом мире.       Топаз всё еще всхлипывала, ей было до жути омерзительно, что она разрыдалась перед Шерил. Она чувствовала себя уязвимой. И в тот же момент она ощущала безграничную поддержку. Объятие ослабло и теплые руки с красным маникюром переместились на ее скулы. Карие глаза бегали по лицу. — Я должна извиниться, Тони. Я вела себя, как последняя сука. Если бы я не затеяла весь тот скандал, вам всем было бы проще адаптироваться. У вас был стресс, а я подливала масла в огонь. Никогда не называй себя отбросом. Не важно, южная ты или северная, главное — какой ты человек. А ты, уж поверь, намного лучше моих соседей и некоторых знакомых. Мне стыдно, до чертиков стыдно. Прости, пожалуйста. — Шерил, все нормально. Мы все делаем ошибки. — Но ведь ты считаешь меня сукой, разве нет? — Шер, нет. Ты пытаешься создавать такой образ. Но я с первых дней видела, что внутри тебя есть свет, просто ты его прятала. Ты не та, какой себя называешь. Ты потрясающая, — они снова крепко обнялись, успокаивая свое дыхание. В этот холодный дождливый день две израненные души наконец нашли поддержку друг в друге, хотя они еще до конца этого не осознавали.       Тони поудобнее легла рядом и накрывала соседку по кровати одеялом, так как у той были до безумия холодные руки. — Спасибо, — голос звучал немного сонно, но очень спокойно. — Тебе правда было страшно? Или это был предлог? — Правда. У меня перехватывает дыхание от одной мысли, что завтра я вернусь домой. Я даже не знаю, чего ожидать. — Стой, а мать тебя не искала? Она тебе не звонила? — Нет — А как так? — Тони, ей плевать. Есть несколько вариантов. Первый — она даже и не заметила, думает, что я опять устроила протест и сижу в комнате. Я уже так делала, но голод был сильнее упрямства. Второй — думает, что я у друзей или у кузины, а по моему возвращении будет издевательски допрашивать, скольких девушек я совратила. Ну и третий — заметила и просто забила. Ей всё равно, понимаешь? — Честно, нет. Мне так жаль тебя. — Нет, не надо, не жалей меня, это не стоит того. — Стоит. Ты не заслуживаешь такого отношения. Хочешь, я с тобой пойду домой завтра, чтобы она не смогла тебя тронуть? — Нет, будет только хуже. Я разберусь с этим дерьмом, правда.       Топаз не могла подобрать нужных слов. Ее окутывал ужас от того, что она слышала. Она не осознавала, как эта девушка в свои 17 лет, все-таки еще ребенок, могла все это переживать в одиночку. Как ее родная мать могла делать такие вещи. Тони помнила своих родителей, они не были идеальны, но никогда такого не делали. Спать не хотелось совершенно, поэтому она продолжила разговор: — Ты сказала, что твоя мать ненавидит тебя за твое девиантное поведение. Но почему? Она так религиозна? — О нет, моя мать слишком далека от религии. Она просто мерзкая гомофобка. Она считает, что это позорит нашу фамилию. Что я позор всего рода Блоссомов. Вот и все. Меня поддерживал только Джей-Джей. Он то и стал первым, кто заметил и понял, даже раньше меня, как бы странно это ни звучало. В лет 12-13, когда начинаются все эти первые встречания, он часто показывал мне девочек, которые ему нравились и я оценивала их не как такая же девочка, а как будто его друг- парень. Он заметил это и стал аккуратно меня расспрашивать. Тогда я и осознала, что меня не привлек за всё то время ни один мальчик, хотя многим я нравилась. — И ты рассказала это матери? — Нет, я хотела это скрывать. Я знала, что она не примет это адекватно. У меня была лучшая подруга Хезер. Мы подружились в школе, когда она перевелась к нам. Мы очень много времени проводили вместе. И она оставалась у нас на ночевки. Между нами ничего такого не было, разве что поцелуи. И вот один раз моя ужасная мать и застала нас в одной постели. Так сильно как тогда, меня она не била никогда. Я не ходила в школу неделю, потому что просто было стыдно и я едва могла встать, — слезы застилали глаза. — Боже, Шерил, мне так жаль. Ты не заслужила такого, — Тони снова не могла бездействовать и прижала рыженькую к себе, она стала гладить ее по рукам, пытаясь забрать всю ту боль (и у нее получится, обязательно). — Поделись своим опытом, если не против. — Ну… я как будто всегда знала, что девушки привлекают меня больше. Мои родители тоже знали, они приняли мою позицию. Дядя не понимал, считал, что это можно и стоит вылечить, всегда переживал, что скажут люди. Когда я осталась сиротой, он решил взять всё в свои руки. Я объявила протест. Я вела ужасную разгульную жизнь. Я меняла девушек почти каждую неделю. Это было отвратительно, правда. И он сдался. Один раз после очередной ночи, когда я не давала ему спать, он решился поговорить со мной. Мы всё обсудили и он занял нейтральную позицию. А я перестала таскать всяких грязных девчонок в наш дом. — То есть у тебя богатый сексуальный опыт? — Ну ты же понимаешь, что лучше бы его не было совсем…этот подростковый максимализм… — Ты сама говорила, что все совершают ошибки. Главное, что ты осознала, — ободряющая улыбка говорила сама за себя.       За эту ночь девушки узнали друг о друге в разы больше, чем о них знали их так называемые друзья. Они бы болтали до утра, если бы рыжая не стала сладко зевать и медленно моргать. Они так и уснули в крепких объятиях, не в силах их разорвать. Так было спокойнее. Спокойнее обеим.