Поплачь, станет легче

      За окном уже спустилась тьма и легкий туман. Палату освещал лишь светильник, который стоял на тумбе. На кровати, укрытая теплым одеялом лежала девушка. Ее волосы розового цвета были спутаны на подушке. Она медленно открывает глаза и не понимает, где она. В нос снова ударяет тот самый ненавистный больничный запах и это ее вразумляет. Шерил. Она вскакивает, но тут же падает обратно на подушки. Она слишком слаба. Глаза опускаются на руку, перемотанную бинтом, и она вспоминает. Ей надо срочно знать, что с ее девушкой. Да, именно так она подумала впервые про ту рыжеволосую. Она нажимает на кнопку вызова персонала , и практически сразу же входит врач. Тот самый врач, который отвел ее на переливание. — Мисс Топаз, вы проснулись. Как самочувствие? — Что с Шерил? — ей наплевать, что он спрашивал. Ей неважно, как она. Она жива, а вот рыжая… — Не беспокойтесь. С мисс Блоссом все нормально. Да, она все еще очень слаба и не пришла в себя, но ваша кровь ей очень помогла, мы стабилизировали ее давление. — Я могу ее увидеть? — Не думаю, что это хорошая идея, ведь вы очень слабы после забора крови. — Пожалуйста, я правда хорошо себя чувствую, — и пусть ее слегка тошнит, а голова кружится и веки кажутся свинцовыми, но она должна лично убедиться, что с Шерил всё в порядке. — Для начала вы поедите, потому что раствор глюкозы не совсем лучший вариант, — улыбнулся доктор, — а затем медсестра Лизи отведет тебя к Шерил.       Топаз ничего не остается, как кивнуть. Проходит от силы минут пять, как дверь распахивается и вваливается Джагхед в своей милой шапке с подносом в руках, а за ним вся безумная компания. Они искренне улыбаются, и у Тони наворачиваются слезы. Они пришли к ней. Ей показалось это милым. За ними входят и Свит Пи и Фэнгс, что ее удивляет еще больше. — Ну что, герой, время пополнять ресурсы, — задорно говорит Джонс и ставит поднос прямо на колени девушки, Бетти помогает ей сесть, а Вероника протягивает салфетки. — Спасибо большое. Но, ребят, что вы тут все делаете? Который вообще час? — ее голос еще очень слаб, но она старается храбриться, как и всегда. В этом и была вся Тони Топаз. — Сейчас семь часов вечера. Самые страшные были часы, пока у тебя забирали кровь и потом ее переливали Шерил, — выдохнула Бетти, — мы так волновались, за вас двоих. — Но когда вышел врач и сказал, что все обошлось, ты уснула, а Шерил стабильна, мы не могли нарадоваться, — подхватила Лодж. — Да и за наши радостные вопли нас чуть не выгнали из холла, — также улыбнулся Арчи.       Тони медленно начинала есть, так как ощущала это неприятное чувство в желудке и знала, что это даст ей силы дойти до палаты Шерил и просто увидеть ее. Она вопросительно посмотрела на Свита и Фэнгса. — Что ты удивляешься? — расшифровав ее взгляд, начал Пи, — малая, я приходил к тебе в трейлер, но тебя не было дома. Я звонил, но бесполезно. Тогда я и связался с Джагом. Дальше очевидно, что мы с этим бугаем приехали в больницу. — Шериф Келлер приходил и допрашивал каждого из нас, там в самом деле что-то очень серьезное. Он очень хотел поговорить с тобой, но врач убедил сделать это завтра, — твердо отчеканил Эндрюс. Тони напряглась, она готова была сейчас лететь в участок и рассказать все до подробностей, но знала наверняка, что никто не отпустит. — Что с Шерил? — она медленно жевала и смотрела с тревогой в глазах. — Мы точно не знаем, но она упала с лестницы. Во время падения она ударилась виском, было сильное кровотечение. Врач говорил шерифу, что прошло пару часов, прежде чем вызвали скорую. Возможно Пенелопа пыталась самостоятельно решить проблему, пока не осознала, что всё бесполезно.       У Тони потемнело в глазах. Бедная Шерил. Господи. Если бы она забрала ее в пятницу к себе, этого бы не случилось. Она прикрыла глаза, не давая слезам стекать по щекам. Повисла тишина. — Тони, — тихо начала Бетти, — может расскажешь, как вы с Шерил нашли общий язык?       Тони открыла глаза. Она осознала, что отрицать, скрывать или врать больше нет смысла. Да, Шерил наверняка разозлиться, но она не могла совладать со своими эмоциями, когда врывалась в дверь больницы, когда протягивала руки, предлагая свою кровь, когда почти без сознания шептала ее имя, и когда каждый ее вопрос был про ту самую девушку. — Хорошо, но пусть это останется между нашей такой вот компанией, — она слегка выдохнула и начала рассказ. Она рассказала не всё, не уточняя о тех тайнах, которые ей доверила Шерил. В итоге ребята знали, что они столкнулись в туалете, где Шерил нужна была помощь с раной. Ведь скрывать побои от матери было глупо. Тони знала, что дело пойдет в суд, и все, кто хоть как-то связан с Блоссом младшей будут на заседании и будут слышать этот рассказ. Также знали и о следующей недели, которую они провели вместе. Все, кто сидел в комнате впал в шок по мере рассказа. Девушки сглатывали слезы, осознавая, какие издевательства терпела эта несчастная в огромном готическом доме. Они жалели, а особенно Бетти, которая была кузиной, что не смогли распознать той боли и крика о помощи за всем этим напускным образом. Арчи тоже было не по себе и он снова с горечью вспомнил, как достал тело из холодной реки, не понимая, зачем, ну зачем же Шерил это сделала. Теперь и для него и для всех, кто там был, всё стало предельно ясно. Свит тяжело сглотнул, вспоминая, как на днях облил ее соком и плюнул в лицо колкую фразу «кровожадная сука», его щеки вспыхнули краской и он опустил глаза. Ему хотелось на коленях молить прощения. Если бы он только знал… Если бы только все они знали… всю ту горькую правду, которая скрывалась за тоннами косметики, вызывающей одеждой и ярко-красной помадой и громкими скандалами в коридорах школы… Они бы обязательно что-то придумали, они бы защитили эту маленькую девочку. Шерил не была так ужасна. Они теперь очень переживали. У каждого что-то надломилось в душе. Повисла небольшая тишина. Дверь отворилась и появилась светлая голова, с аккуратно собранными волосами в пучок. Это была медсестра Лизи. Она улыбнулась и вошла. Ребята отошли от кровати Тони. — Ребята, уже заканчиваются часы посещения, вам стоит пойти домой и отдохнуть, — все вздохнули с отчаянием, — я думаю, что Шерил вы сможете увидеть завтра. Приходите к часам 12.       Все встали, каждый нежно обнял Тони, пожелал ей удачи, сладких снов и сил. Когда наконец Свит закрыл тихонько дверь и оставил медсестру и пациентку, Лизи забрала поднос. — Как самочувствие? — Отличное. Можно к Шерил, мне обещали! — Ты такая нетерпеливая. Видно и правда эта девушка много значит для тебя. Она как раз пришла в себя минут 40 назад. И знаешь, что она первое спросила, — мулатка отрицательно покачала головой, — спросила про тебя, где ты.       Сердце замерло в груди. Шерил на волоске от смерти думала о ней. О Господи! До ее мозга дошло осознание. Что вот оно, вот счастье, знать, что этот человек жив. Она не могла припомнить, кого так сильно готова была оберегать после своих родителей. Разве что змеев, но это было другое, другая забота и другая любовь. Ей впервые так сильно хотелось быть рядом, просто, чтобы быть убежденной, что все самое страшное позади; кажется, если бы понадобилась вся кровь, она бы отдала ее. Это теплое чувство растекалось внутри. Она никогда такого не ощущала, ни с одной девушкой. Лизи помогла ей встать: — Точно можешь идти? — в ответ утвердительный кивок, — ну да, какой еще ответ я могла ожидать, — улыбнулась девушка в белом халате и повела под руку. Этот коридор показался самым длинным, пока они не дошли до палаты под номером 24. Сердце забилось быстрее. Она слишком нервничала, ведь не знала, что сейчас увидит. Когда дверь перед ней открыли, она сильно зажмурилась. Лизи слегка подтолкнула ее и прошептала: — Всё хорошо. Я зайду за тобой.       Скрип двери заставил открыть глаза. Далее последовало хриплое, еле слышное, но такое родное « Тони». Слезы невольно закапали из глаз, хотя она пообещала себе не плакать, чтобы не расстраивать пострадавшую. Шерил лежала на больничной койке, почти слившись с ней, настолько бледной она была. На голове была повязка, на мониторе отображались жизненные показатели, губы потрескались, на бледных руках тоже были повязки, на лице несколько ссадин. Тони медленно, как будто боясь спугнуть, подошла и опустилась на колени, хотя рядом стоял стул. Она молча протянула руку и крепко сжала ладонь своей подруги. «Жива, она жива», — эти мысли не переставали летать в голове с розовыми волосами, собранными в небрежный пучок. Она так крепко сжимала руку, пытаясь убедиться, что не спит, что это реальность. — Тони, — опять раздается в палате. — Шерил… — она не может сказать больше ни слова, потому что слезы текут градом, ее больничная майка уже промокла. Блоссом проводит пальцами по повязке на локтевом сгибе и слабо улыбается, хотя ее брови немного нахмурены. Казалось, Тони слышит, как рыженькая бы смешно ругалась и говорила, что Тони подвергла себя опасности. Но вместо этого достаточно громко прозвучало: — Спасибо. Ты спасла мне жизнь, Ти-Ти. — Нет, Шер, если бы я забрала тебя вчера, если бы не отпустила домой к ней, ты…с тобой было бы всё хорошо. Я такая дура… — она плачет, ей правда больно осознавать, что она практически потеряла ту, которая открыла ей глаза на мир вокруг, которая смогла подарить счастье и заставила обрести смысл. Но ее губ касаются холодные пальцы. — Тшшш, Ти-Ти, не говори эти глупости. Ты отдала часть своей крови, хотя я уверена, что врачи пытались тебе отказать. Ты мой личный герой. Как ты вообще узнала, что я здесь? — Я... я написала тебе вчера, пока ждала ответа, я уснула, — она снова опускает глаза, как провинившийся ребенок, — а утром я занервничала. У меня было дерьмовое предчувствие. Я думала, что это просто паранойя из прошлого. Но нет. Я приехала к твоему дому с завтраком, а там происходил весь этот ужас. — Спасибо, я так рада, я так безмерно рада, что ты здесь и держишь меня за руку, — Шерил попыталась улыбнуться уголками губ. Она была очень слаба. Тони мучали вопросы, ей так много хотелось сказать этой девушке. Но она осознавала, что та просто не в состоянии ни говорить, ни воспринимать новую информацию. Топаз снова крепко сжала холодную руку и вдруг не сдержалась. Не было больше сил. Она всегда прятала свои эмоции глубоко, где-то под ребрами. Но именно сейчас, когда это меньше всего подходило в ситуацию, она горько разрыдалась, уронив голову на грудь больной. Блоссом испугалась и схватила ее за щеки, пытаясь поднять: — Эй, ты чего? Что произошло?       Тони всхлипывала. В голове был снова пчелиный рой. Она не могла вымолвить ни одну фразу. Она подняла голову, посмотрела прямо в карие и бездонные глаза, к которым уже так привязалась за эту неделю. Ее тело напряглось, пробежала дрожь, прикрыв глаза и медленно вдохнув побольше кислорода (как будто сейчас нырнет), она прошептала: — Я просто люблю тебя, Шерил, просто люблю. И благодарна Богу, судьбе, что ты жива и что я здесь и держу тебя за руку.       Она выдохнула. И правда, она нырнула, нырнула в омут рыжеволосых чар, в новый мир любви и нежности. Она не так, совершенно не так представляла себе признание любви, это должно было быть романтично, где-то у реки, при свечах (как во всех этих фильмах), она даже не думала, что собирается сказать это Шерил, такая мысль пришла внезапно. Она была навеяна страхом, диким страхом потерять эту хрупкую девушку. Ведь как говорят, чтобы понять любишь или нет, надо закрыть глаза и представить, что человека нигде нет. И что ты чувствуешь? А Тони не пришлось даже закрывать глаза. Ей было достаточно услышать у того страшного дома фразы « что-то серьезное», « мать навредила», « ее увезла скорая минут 15 назад». Блоссом приоткрыла рот, не до конца понимая, что услышала. Ее тело пронзало тепло и легкий ток. Она слышала эту фразу только от брата, иногда и от бабушки. Ее первая любовь не успела ей такого сказать. И Шерил была рада. Эти слова, казалось, залечили все ее раны, ну если не телесные, то душевные точно. — Ты можешь пока не отвечать. Я знаю, что я как снег на голову. — Я тоже тебя люблю, мой ты снег на голову, — слова прозвучали так по родному, что плакать захотелось снова. От счастья. Все слезы пролитые с момента, как Топаз переступила порог, все они были от счастья. Они крепко прижались друг к другу. Безопасность. Комфорт. Любовь. Они на секунду замерли, а потом они стали сокращать расстояние между их заплаканными лицами. Губы почти соприкоснулись, они уже ощущали горячее и рваное дыхание друг друга. Но скрип двери заставил их разжать крепкие объятия и отстраниться.