Небо идеально покрытое синяками

Мы шли по размытой дороге около часа. За это время нам не встретился ни один, попутно проезжающий, автомобиль. Меня трясло: руки и ноги, словно по повелению кукловода, двигались вперёд, но я не чувствовал их; всё онемело. Мороз сковывал движения, зубы безустанно стучали. Тяжелый туман, охвативший пустую автостраду, не позволял видеть дальше трёх метров. Казалось, я вот-вот потеряю сознание от обморожения. — Потерпи ещё немного, — сказал Чейз сиплым, до ужаса уставшим голосом. — Где-то здесь была гостиница. Я кивнул, сжимая челюсть. Уверен, Хадсон замёрз так же, как и я, однако он держался и продолжал уверенно идти вперёд. Волосы парня покрылись легким инеем, его тяжелое дыхание эхом отдавалось в моих ушах. Он чувствовал себя ничуть не лучше. Где же грёбаная гостиница? Звуки хрустящего под ногами льда сопровождали нас, успевая осточертеть. Втянув воздух в легкие тысячный раз, я поморщился от режущей боли в носу. Так хреново мне не было никогда. — Вот она! — я вскинул голову, услышав оживлённый голос напарника. Гостиница, мерцающими фонарями спасательного маяка, красовалась по левую сторону автострады. Я выдохнул, ощущая как ускользают последние силы, которые поддерживали меня весь этот долгий путь. Нужно поторопиться. Мы бегом добрались до заветного места и ввалились внутрь неярко освещенного коридора. Воздух здесь казался горячим, душным, но в то же время расслабляющим. Мы спасены. Девушка на ресепшене смотрела на нас, выпучив глаза. — Я могу вам помочь? — спросила она, выходя к нам. — Телефон... мы можем воспользоваться вашим телефоном? — выдавил из себя Чейз, задыхаясь от сбившегося дыхания. — Простите, но в связи с ухудшением погоды, произошла авария на магистральной сети связи, в настоящее время вы не сможете позвонить отсюда, — протараторила она, казалось, заученную фразу. Её настороженный взгляд метался между мной и Чейзом, но в нем не было ни намёка на желание выгнать нас - замёрзших и уставших. — Я вижу, что вам не очень хорошо. Давайте я выделю вам комнату? Передохнёте и примите душ, а после будете решать, что делать. Чейз лишь на секунду задумался, а затем кивнул. — А как же машина? — шёпотом спросил я, еле шевеля оледенившими, сухими губами. Парень посмотрел на меня и спокойно ответил: — Это последнее, о чём сейчас стоит думать. Ты замерз, и тебе нужно согреться. Утром разберёмся с твоей машиной. Он прав, сейчас мы всё равно ничего не сможем сделать. А от горячего душа и чая, я бы не отказался. Я ждал, пока Чейз разберётся с формальностями, чтобы подняться наверх. Мне хотелось занять отдельную комнату, но, немного подумав, я счел это глупостью. Мы жили с Чейзом в одной комнате уже долгое время. Просить сейчас разделиться — все равно, что признать, будто совместная ночевка смущает меня. Да и вообще думать об этих мелочах при таких обстоятельствах нормальный человек не будет. Один день здесь все равно ничего не изменит, — рассудил я. Девушка-администратор старалась как можно быстрее оформить бумаги, и я был благодарен ей за это. Наконец, она отпустила нас. Я взял ключи и поднялся на наш этаж, глазами ища комнату под номером тридцать девять, а мой партнёр медленно шёл позади меня. Отворив дверь, зашёл в комнату, скидывая с себя промокшую куртку. Все тело неистово чесалось, особенно лицо. Я принялся тереть щеки. Зуд нарастал, доводя до желания содрать с себя кожу. Чейз резко перехватил мою руку, останавливая порыв бешенства: — Не чеши кожу, у тебя обморожение. — Он схватил с кровати одеяло и приказал: — Сними мокрую одежду. Я приподнял брови, вырывая руку из его хватки: — Я сам разберусь. Займись собой, выглядишь не лучше. — Юбэнкс, не заставляй меня силой снимать с тебя одежду. Ты ведь знаешь, я могу. Мне было крайне плохо, а этот идиот пытался вывести меня из себя. Я схватил одеяло, которое он протягивал мне. — Хорошо, я сделаю то, что ты просишь, но без твоего участия в этом. Лучше попроси принести нам чай. Чейз хмыкнул, но послушался. Пока он заказывал чай в номер, я решил последовать его совету и снять одежду, которая, будто прилипла к моему телу. В душевой комнате не горел свет из-за отсутствия лампочки. Отлично, я бы удивился, если бы здесь всё работало, как надо. Мокрый, тяжёлый свитер приземлился на кафельный пол, к нему присоединились и штаны. Зеркала здесь, конечно же, не было. Очень хотелось встать под струи горячей воды, но я понимал, что нельзя, ведь после обморожения, горячий душ принимать категорически запрещено. Укутавшись в одеяло, я вышел в комнату. Чейз стоял у окна и, по-видимому, ждал меня. Блики луны играли на его лице, придавая тому легкое свечение. С темных волос на пол капали маленькие капельки воды растаявшего инея. Он обернулся и оглядел меня. — Ты бледный. — Ты тоже. Парень оттолкнулся от подоконника и подошёл ко мне, останавливаясь дальше, чем... мне хотелось бы. — Я попросил их найти нам какую-нибудь одежду, — сообщил он, обследуя моё лицо своими прожигающими глазами. Я кивнул, чувствуя тепло, разлившееся по телу. Переведя взгляд в пол, я старался не смотреть на него. Почему? Не знаю. Мне не хотелось ощущать его странную... заботу. А можно ли вообще назвать это заботой? Скорее всего, нет. Так поступил бы любой человек на его месте, ведь и я переживал за него. — Тебе тоже стоит снять одежду, — порекомендовал я, а в ответ услышал его смешок. Чейз хотел было что-то ответить мне, однако в дверь постучали, и ему пришлось идти открывать. — Одежда и крем как вы и просили, сэр, — сообщил парень из обслуживающего персонала, протягивая аккуратно сложенную стопку одежды. — Чай. —Хадсон взял с сервировочной тележки поднос с чаем, а затем одежду. Поблагодарив сотрудника отеля, он закрыл дверь. — Как ты себя чувствуешь? — спросил сероглазый, сложив на кровать футболку и свободные, на вид удобные, штаны. — Немного устал, а так всё в порядке. Я принял протянутую чашку чая из рук Чейза и сделал глоток. Наконец-то! Всё время, пока мы шли сюда, я мечтал об этом моменте. Горячий чай тут же начал греть меня изнутри. С губ сорвался удовлетворённый выдох. Так я смог выпить две чашки, и когда понял, что холод сбросил ледяные оковы с моего тела, поднялся и побрёл в душевую. Вспомнив, что там нет света, печально выдохнул и остановился. — В душевой нет света, — сказал я, ожидая, что Хадсон предложит какое-нибудь гениальное решение этой проблемы. Он опустил чашку на поднос и пожал плечами. — Включи свет в комнате и не закрывай дверь душевой. — Чейз поднял на меня глаза и, увидев выражение моего лица, прыснул. — Я не буду подглядывать, Ноен, честное слово. Я фыркнул. Думает, меня это заботит? Я уверенно подошёл к включателю света, нажал на кнопку и так же уверенно зашёл в душевую под громкий смех Хадсона. Сняв с себя одеяло, я закинул его в комнату. Не хватало ещё показывать ему свои слабые стороны. Избавившись от боксеров, я включил душ. Ещё одно желание за этот вечер исполнено. Горячая вода стекала по телу, расслабляя напряженные мышцы. Подставив лицо под струи воды, я закрыл глаза. В голове прокручивался весь сегодняшний день: задание, Барбара, тату Чейза, кафе, библиотека, разговор с Чейзом в машине. Разговор с Чейзом... Я так и не выяснил что он имел в виду под «Может быть». Он действительно хочет... переспать со мной? Я взял гель для душа, лежавший на полке, и стал намыливать им тело. Думаю, он просто хотел подшутить. Боже, ну почему какой-то несчастный процент моей наивности всё же верил в то, что этот разговор не был шуточным?! Вдруг его слова - правда? Вдруг... ох, это слишком сложно. Гель пах чем-то сладким, отчего я недовольно сморщил лицо. Ненавижу сладкие запахи средств личной гигиены, особенно такие приторные. Вымыв как следует голову, я ещё немного постоял под горячими струями, а затем выключил воду и вытерся здешним полотенцем. Напоминание, всплывшее в моей бедовой голове, заставило меня стукнуть себя по лбу: я забыл одежду в комнате. Как можно быть таким рассеянным? — Чейз... — тихо позвал парня я. — Хм? — раздалось такое же тихое из комнаты. — Не мог бы ты принести мне одежду? — как никогда мягко попросил я, пытаясь его задобрить. — Мог бы, — ответил он. Я буквально чувствовал насмешку в его словах. — Так принеси... пожалуйста. — Я мог бы принести, но не стану. Я сжал зубы, чтобы не выплеснуть расщепляющую желчь из-за рта. — Почему? — Потому что не хочу. Возьми сам. Какой же урод! Я обернул крошечное полотенце вокруг пояса и вышел из душевой, хватая лежащие на кровати штаны. — Неужели так сложно было дать мне одежду? — спросил я, глядя на парня, сидящего на подоконнике. Он смотрел на меня с дразнящей ухмылкой, чем ещё больше выбесил меня. — Кретин. Я снова зашёл в душевую и надел штаны с футболкой. — Твоя очередь, — сказал я ему и залез на кровать ближе к стене. На этот раз я остыл быстро, из-за накатившей вновь усталости. К тому же не хотелось испытывать перед сном негативные эмоции. Но, тут судьба решила преподнести мне ещё один сюрприз в виде сногсшибательной догадки: мне нужно делить кровать с Чейзом. — Мы будем спать в одной кровати? — Да, — спокойно отреагировал он. — Но... — Что «но»? Есть другой вариант? Я ощетинился: — Есть. Ты можешь спать на полу. — Ной, не веди себя, как девственница в первый раз, ладно? Мы номер не трахаться сняли, а переночевать, — он взял свои вещи и направился в душевую. — Ой, какая жалость, — наигранно пропел я, закатывая глаза. Чейз обернулся и добавил: — Кому и стоит волноваться, так это мне. Ты ведь в прошлый раз пытался совратить меня. — Парень с улыбкой подмигнул мне и скрылся в темной комнате. Как выжечь этот позор? Я уже миллион раз пожалел о том, что сделал. Сколько ещё он будет напоминать мне о вчерашнем вечере? Отвернувшись к стене, я попытался уснуть, но громкие звуки воды, шлепающей о кафель, препятствовали этому. Я представлял как Чейз стоит под струями воды, как по его телу медленно бегут вниз теплые капли, представлял, как ловлю их языком, дотрагиваясь до его холодной кожи. Это ведь мысли, за них никто ничего предъявлять не станет. Мой язык коснулся сухой губы, смачивая её. Ощущение нарастающего возбуждения мурашками прошлось по коже. Нет-нет-нет, не сейчас, когда мы спим с ним в одной кровати. Я постарался думать о проекте, о Гейдже с Зоуи, о Барбаре, в конце концов! Но все мысленные картины сливались в одну общую цветовую гамму, вырисовывая определённую... — Ты спишь? — голос Чейза заставил меня вздрогнуть. Я не услышал, как он вышел из душевой. — Нет, — прохрипел я, не оборачиваясь. — Вот и хорошо, — сказал он, запрыгивая на кровать. Я не понимал, что взбрело ему в голову и, чтобы выяснить это, обернулся. — На, — вручил парень мне в руки тюбик крема, — нанеси мне на лицо. Я посмотрел сначала на него, затем на тюбик крема в свои руках. — Зачем? — спросил, недоумевая. — Это от обморожения, мажь быстрее. Не хочу ходить завтра с облезшей кожей. — А почему бы тебе самому не намазать? Он закатил глаза, словно бы объяснял что-то ребёнку: — Потому что здесь нет зеркала, и я не вижу на какие именно участки лица наносить крем. Немного подумав и решив, что его слова звучат правдоподобно, я выдавил немного крема из тюбика себе на руку. Он смиренно ждал начала. И вот, взяв крем с руки, я попытался аккуратно размазать его по щеке парня. От каждого прикосновения к его коже, что-то начинало трепетать во мне. Как же хотелось выбросить этот крем и просто поцеловать его, ведь его губы находились так близко. Но я запретил себе думать об этом, вспомнив, как Хадсон дразнил меня за вчерашнее. Я перешёл ко лбу, пытаясь не смотреть в его глаза, тогда когда он пристально смотрел в мои. Взяв ещё крем с руки, я осторожно растёр его по носу, а затем по подбородку и второй щеке. — Всё, — наконец, я смог вдохнуть. Чейз прочистил горло и отсел немного назад, выхватывая крем из моих рук. — Теперь я. Я покачал головой: — Мне не нужно. — Нужно. Поедешь завтра к Барбаре с волдырями на лице? Целоваться будет неудобно, — без тени улыбки сказал он, выдавливая крем на рёберную часть ладони. Причём тут Барбара и мои с ней поцелуи? Ревнует что ли? Я улыбнулся своим же мыслям. — Заплети волосы, а то размажешь, — скомандовал Хадсон. Стянув резинку с руки, я сделал небольшой хвостик на голове, чтобы волосы не дотрагивались до лица. Чейз тут же принялся размазывать по моему лицу крем с охлаждающим эффектом, отчего я нахмурился и отпрянул. — Ненавижу такое. — Терпи. Его глаза нашли мои, но практически сразу же переместились к щеке. Он медленно проводил пальцем по моему лицу и, будто играючи, заставлял своими касаниями дрожать. Я смотрел в сосредоточенное и в то же время отстранённое лицо. Его дыхание придавало крему более жгучий эффект, но я не жаловался. Мне нравилось находиться к нему столь близко. Возникало такое ощущение, будто я попадаю за кулисы вечно отсутствующего и безразличного лица Чейза Хадсона. Так я мог чувствовать его, так он мог чувствовать меня. Я невольно закрыл глаза и выдохнул. Почему всегда не может быть так, как сейчас? Почему мы не можем жить мирно? Чейз, ты такой засранец. Я готов пойти тебе навстречу (и шёл неоднократно), но ты упрямый, грубый, бесчувственный. Снова выдохнув, я попытался не думать о несбыточном примирении. Стоит принять, что между нами пропасть с размером Марианского желоба. Мы просто люди из разных миров. Почувствовав, что прикосновения к моей коже прекратились, я сразу же распахнул веки. Рука Чейза замерла рядом с моим лицом, а глаза метались по лицу, точно в поисках чего-то. — Что? — спросил я, не понимая в чём дело. Его взгляд упал на мои полуоткрытые губы, затем он поднял руку и коснулся их. Почти иссёкшее возбуждение от недавних мыслей, вновь охватило меня. Ну не мог я не думать о близости с ним, когда он находился в нескольких сантиметрах от моего лица. Чистым пальцем он провёл по нижней губе, внимательно следя за своими действиями. Я сглотнул, сердечный ритм ускорился. Крем выпал из рук Чейза, и он резко обхватил мою голову обеими руками, примкнув к губам. Такого я, конечно, не ожидал. Чейз сам поцеловал меня! Контроль снова полетел к чертям собачьим, и без лишних раздумий, я поддался, самостоятельно окутывая себя сетями опасной игры. Жестко схватив меня за волосы, он начал покрывать поцелуями мои щёки, скулы, шею. Голова болела из-за натянутых волос, но это заводило меня до предела. Я не мог поверить в то, что тот парень, который клялся мне в безграничной ненависти, прямо сейчас целовал мою шею, оставляя на ней свои грубые следы, в то, что Чейз Хадсон, мой друг детства, способен на такое. Долго размышлять я был не в силах, так как мозг отключался под натиском тела, желающего испытывать лишь удовольствие. Хадсон провёл языком от моей ключицы к подбородку, затем снова нашёл губы, проникая в рот языком. — Пахнешь сладко, карамелька, — прошептал он мне в губы, углубляя поцелуй. От этих слов голова пошла кругом. Его кольца запутались в моих волосах, от былого хвостика не осталось и следа. Он продолжил оставлять свои метки на моей шеи и мне пришлось откинуть голову, предоставляя ему полную власть надо мной. Он толкнул меня на подушку, а сам навис сверху. В моей голове не было и мысли отталкивать его. Я хотел Чейза Хадсона, хотел, чтобы он трахнул меня, трахнул так, чтобы ноги не держали. — Чёрт, да... — простонал я, когда парень начал спускаться к моему животу. Он задрал футболку и резко втянул воздух в лёгкие, останавливаясь. Мой член, упирающийся в живот Чейза, протестовал и требовал продолжения. Я приподнялся на локте, не понимая, почему он остановился: — Что не так? Но объяснений не потребовалось: Хадсон смотрел на синяки, которые поставил мне вчера. Они стали ещё больше, чем были этим утром, и смотрелись отвратительно. — Я... я... прости за это. Блять, мне так жаль, — парень скатился с меня, хватаясь за голову. Что? Мысли все ещё путались после произошедшего, и я никак не мог понять почему он просит прощения. Он серьезно так переживает из-за синяков? Я сел в кровати и подполз ближе к нему, пытаясь выровнять дыхание. — Чейз, это ерунда, правда. Я не злюсь на тебя, — искренне сказал я. Если бы я знал, что его это настолько тревожит, то сразу бы дал понять, что он прощен. — Ни черта это не ерунда, Ноен. Я причинил тебе боль, на этом всё. Я притронулся к его рукам, которые мертвой хваткой вцепились в волосы, и попытался оттянуть их. Он ни в какую не поддавался. — Хадсон, мать твою! Посмотри на меня! Парень медленно убрал руки от своих волос, но на меня так и не посмотрел. — Это произошло случайно, — я указал на свои синяки, — да, ты был грубым, но... — запнулся, не зная, как продолжить. Он резко поднял голову и посмотрел на меня: — Только не говори, что тебе это понравилось. Я опустил глаза, чувствуя как к щекам приливается кровь. Сложно признавать это, но мне правда... понравилось. — Это неправильно, — покачал он головой, раскусив меня, — тебе не должно нравиться это. — Я не хочу сейчас говорить об этом, — сказал я, начиная закипать. Мне хотелось продолжить то, на чём мы остановились, и я не скрывал этого. Но как дать ему понять, что мне нравится всё, абсолютно всё, что он делает со мной? — Я не могу... Не может? Отлично! Тогда я заставлю его суметь. — Ладно, будь по-твоему. Он поднял на меня полный непонимания взгляд. — Я готов принять твои извинения, но за небольшую услугу. В глазах Чейза промелькнула догадка. Он резко втянул в легкие воздух и для галочки спросил: — И чего же ты хочешь? Я спокойно ответил: — Я не хочу останавливаться. Он вновь неуверенно качнул головой, однако я схватил его за футболку, не желая слушать никаких возражений. Притянув его к себе так, чтобы наши глаза были на одном уровне, прошептал: — Не. хочу. останавливаться, — и после этих слов теперь уже я схватил его за волосы, и потянул к своим губам. Чейз позволил, без каких-либо попыток оттолкнуть меня. Я провёл языком вдоль его скулы, оставляя на ней крошечный поцелуй. Обхватив шею Чейза руками, вскинул его голову так, чтобы видеть глаза. Затем, непрерывно глядя в два бездонных озера, поцеловал его. — Ноен, чёрт... — зарычал парень мне в губы и резко толкнул на подушку. Приподняв мою футболку, он стал осыпать мелкими поцелуями живот. От его бешеного напора и невероятных эмоций, с моих губ слетел громкий стон. Да! — Больно? — остановился он, подумав, что его прикосновения к синякам причиняют мне боль. Меня хватило только на то, чтобы покачать головой. Я чувствовал, как кровь пылает, тем самым придавая коже красный оттенок. Мне никогда не было так хорошо. Хадсон, что ты делаешь со мной? Почему именно ты? Руки до боли сжали простыню. Чейз продолжил обводить языком каждый паршивый, грязный след вчерашнего на моем теле. — Я сделал тебе больно здесь? — он поцеловал самый верхний синяк. — Или здесь? — затем нижний. Казалось, моё тело не выдержит этого экстаза. Я извился под его ласками, каждый раз разбиваясь и собираясь воедино. Это наслаждение нельзя было описать никакими словами. Никакие фантазии рядом не шли с тем, что я испытывал. — Чейз, я хочу... — Что? — спросил он, нащупывая резинку моих штанов. — Хочешь, чтобы я избавился от них? Я кивнул, сжимая челюсти. Ну, чего же ты тянешь?! — Пожалуйста... Чейз немного спустил штаны, целуя неровную поверхность кожи, оставленную резинкой. Когда он коснулся языком этого места, я вскрикнул, кусая тыльную сторону руки. Засранец издевался надо мной, оттягивая момент исполнения моей просьбы. Его пальцы немного пробрались под резинку... чуть дальше... снова поцелуй... затем громкий стон. Наконец, он полностью спустил с меня ненавистную ткань, высвобождая мой стоячий, пульсирующий орган. — Малыш Ноен, мне, видимо, стоит перестать называть тебя так, — ухмыляясь прокомментировал парень, глядя на меня снизу вверх. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Боже, он хочет, чтобы я откинулся прямо здесь? Неужели заставит меня говорить это? Я вздрогнул, ощущая легкое прикосновение пальцев к моему животу. — Скажи, или я прекращу. — Нет, не прекращай, — выдохнул я, пытаясь дотянуться до места скопления всех моих желаний. Поняв, что я хочу сделать, Чейз откинул мою руку прочь. — Ещё раз провернёшь что-то подобное, и я оставлю тебя здесь в таком состоянии, понял? Я кивнул, поджав губы и откинув голову назад. — Вот умница. А теперь скажи мне чего ты хочешь. Моё тело горело, словно состояло из пламени. Он дразнил меня, управлял моими желаниями. — Коснись меня, — прошептал я и, почувствовав его руку, сжимающую меня, резко прогнулся в спине, застонав. — Так? Да, определенно так! — Двигай рукой, — приказал я, трепеща от возбуждения. Чейз начал проводить рукой по моему органу, большим пальцем растирая головку. Именно так Хадсон, да! Его движения были резкими, но от того и фантастическими. Я потерялся во времени, забыл, что нахожусь в каком-то странном отеле у дороги. Сейчас я видел только Чейза. Стоны перестали смущать меня, ощущение приближающегося удовольствия было выше всего прочего. Схватившись руками за спинку кровати, сжал её, не обращая внимания на боль в костяшках пальцев. — Кончи для меня, ангел. В голове билось лишь одно: Чейз делает это со мной. Не мои фантазии, а сам Чейз. Он видит, как действуют на меня его прикосновения, видит моё лицо и эмоции, которое оно выражает. Должен ли я смущаться? После... Я был уже близок, очень близок к завершению. — Ты ведь давно хотел этого, не так ли? Мечтал, чтобы моя рука касалась тебя вот так. Ну же, Ноен, сделай это. Я задышал чаще, чувствуя что вот-вот взорвусь. И вот этот пик вершины достигнут: я замер, скатываясь с горы с немыслимой скоростью. Ослабевшие руки рухнули вниз. Момент треснул, как пазл, вновь собираясь с каждой утекающей секундой. Сердце стучало в ушах, гоняя нереальное ощущение вперемешку с кровью по всему телу. Каждый раз мои оргазмы, полученные благодаря Чейзу, всё сильнее и сильнее. Я откинул голову назад, пытаясь отдышаться. Когда-нибудь я смогу насладиться им? Смогу ли погасить это вечное желание и влечение? Тело подрагивало в эйфорических конвульсиях. Хотелось продлить эти мгновения, замуровать себя в этой уютной комнате и никогда не выходить в мерзкую отрезвляющую реальность. Я слышал, как Чейз поднялся на ноги. — А теперь я хочу спать, — сказал парень, потягиваясь и зевая. Я надел штаны и глянул в его сторону. Хадсон вёл себя так, будто всего этого не было между нами. Взобравшись вверх, - ближе к подушке - он посмотрел на меня. Наши лица находились в нескольких дюймах друг от друга. Его глаза были пустыми, не выражающими. Мне стало обидно, до боли обидно за его наплевательское отношение. Он только что подрочил мне, и «я хочу спать» - будет единственным, что он скажет после этого? Получается, всё, что он хотел, - это загладить свою вину за эти грёбаные синяки? — Я не понимаю тебя, — сказал я, вглядываясь в мерцающие во мраке глаза. На лице Чейза растянулась улыбка, затрагивающая только его тонкие губы: — Спи, ангел. Я отвернулся к стене, пытаясь сдержать непонятно откуда взявшиеся слёзы. Должно быть, это усталость играет на эмоциях. Я всё ещё ощущал горечь крема во рту, оказавшегося там благодаря поцелуям. Этот крем, наверное, размазался по всему телу. Хотелось встать и смыть с себя всё произошедшее, но я не мог позволить себе вновь встретиться с безразличными, холодными глазами своего партнёра. Я сглотнул ком в горле и сжал веки. Почему я жажду его касаний, если потом сгораю изнутри, понимая, как глупо поступил? Скорее бы всё это закончилось и вернулось в привычное русло. Я так устал. Глаза медленно закрылись, тело расслабилось, и сознание погрузилось в беспокойный сон.

***

— Ноен, пообещай, что будешь писать мне и рассказывать о каждом дне в деревне, — пролепетал грустно Чейз, помогая нести чемодан к машине отца. — Конечно! Я буду присылать тебе письма, как это делают в фильмах, — рассмеялся я, заталкивая чёрный чемодан в багажник машины. Дверь дома закрылась и на пороге показался отец с соломенной шляпой на голове. Мы с Чейзом не сдержались и захохотали. Эта шляпа абсолютно не шла ему и выглядела смешно. Он надевал её, когда хотел приподнять мне настроение. Сегодня был один из таких дней: мне не хотелось уезжать, ведь мы с Чейзом планировали играть всё лето во дворе, а поездка в эти планы не вписывалась. — Ну, готов отправляться? — спросил отец. Шляпа слетела с его головы, падая в ногам. Он поднял её и снова надел, улыбаясь. — Ветер поднялся, давай поспешим. Я кивнул и повернулся к своему другу. — Когда я приеду, привезу тебе какую-нибудь книгу из бабушкиной библиотеки. У неё их та-ак много, — протянул я. — Мне не нужно книг, просто пиши, рассказывая о каникулах. — Я буду писать тебе, не волнуйся, — я обнял его, затем отстранился, улыбаясь. — Попрощайся за меня с мистером и миссис Хадсон. Когда Чейз кивнул, мой отец сел в машину, а я следом за ним. — К августу ты будешь дома, Ноен, а Чейз будет ждать тебя здесь, — сказал он, пытаясь меня подбодрить. Мы тронулись. Я развернулся на сидении, глядя на все ещё стоящего Чейза у обочины, и помахал ему рукой. Он не видел меня, но от осознания того, что я машу ему, становилось спокойнее. И вот он поднял руку и едва-едва, словно в ответ, взмахнул ей. На глаза навернулись слёзы, но от чего? Мы ведь увидимся через два месяца, а до тех пор будем писать друг другу письма. Машина скрылась за поворотом, разделяя меня и Чейза стеной жилого дома. Разделяя нас стеной на долгие годы.