Небо идеально покрытое синяками

Холодно. В полудрёме я ощутил, как моё тело леденеет от ласкающего кожу сквозняка. Он пробирал до костей, и одеяло, укрывающее меня, казалось, состояло из снега. Натянув махровое полотно повыше, я постарался погрузиться в сон, но противное чувство замёрзших пяток лишило меня надежды на быстрое отключение. Почему открыто окно? Нехотя разлепив глаза, я возмущённо простонал, когда осознал, что придётся встать, и закрыть грёбаный портал в «Ледниковый период». Спать хотелось до безумия. Одеревенелые веки противились желанию открыть их и то и дело слипались, когда мне всё-таки удавалось сделать это. Интересно, который час? Судя по холодному свету, едва освещающему комнату, — только ранее утро. Скинув одеяло, я собрался встать, как неприятное чувство, вызванное тактильным контактом кожи с блуждающим по комнате сквозняком, вынудило меня остановиться. Я нахмурился, понимая, что на мне нет одежды. Этот факт ввёл меня в ступор лишь на мгновение, потому что практически сразу я вспомнил, где нахожусь, и о том, что произошло этой ночью. В животе приятно закололо, будь то из-за страха перед встречей с ним или обыкновенного смущения. Я обернулся, замечая Чейза у открытой балконной двери. Вот же придурок, заболеть хочет? Светя оголенным торсом и низко сидящими на бёдрах брюками, он стоял неподвижно. Взгляд холодный, острый и, как всегда, невыразительный. Хочу коснуться. Языком провести меж лопаток, обвить руками талию. Сделать так, чтобы он забыл обо всём и всех, кроме меня. Но не сейчас. Ни в коем случае. Сложённые на груди руки, прямая спина и бегающие на скулах желваки свидетельствовали о напряженности и мрачность его мыслей. Красивый. Мои глаза пробежались по его телу несколько раз, пытаясь вызвать в теле отголоски вчерашних ощущений. Дыхание у моей шеи, прикосновения губ, проникновение… Те части тела, что он касался, всё ещё помнили о его руках. Повреждённая кисть руки ныла, мышцы болели так, словно я всю ночь занимался спортом. После такого «спорта» сидеть было некомфортно. Я ощущал неприятное жжение, которое наверняка должно было прекратиться в скором времени. Чейз громко вздохнул, чем привлёк моё внимание. Прежние мысли покинули мою голову в тот момент, когда он развернулся. Я забыл, как дышать, встречаясь с ним глазами. Тяжёлый взгляд изучающе прошёлся по мне, вызывая своей прямотой моё смущение. Я не знал, куда деть растерянных глаз. Мы переспали вчера. У нас, блять, секс был! Какого чёрта я смущаюсь, как неопытный мальчишка? — Что-нибудь болит? — спросил он уверенно, но что-то двоякое промелькнуло в его глазах, отчего мне показалось, что Чейз находится в таком же смущенном состоянии, что и я. Я нервно сглотнул. Его голос — тихий, с хрипотцой только проснувшегося человека —, пробудил во мне те же чувства, что я испытывал недавно, слушая его стоны у своей шеи. Пытался… видит Бог, я пытался не смотреть, но мои глаза требовали спуститься чуть ниже и насладиться видом его оголенного торса. Мои руки буквально недавно касались его кожи, так просто, без смущения. Вот бы снова притронуться, лишь на секунду. Снова ощутить, пробежаться подушечками пальцев по бледной коже, по напряженному прессу живота… — Ты слышишь? — его голос прорвался сквозь прочную пелену помутнения. Я вздёрнул голову, возвращая внимание его глазам. — Легче перечислить, что не болит, — наконец ответил я, еле вспомнив суть вопроса. Не испытывай это, Ноен, тебя не должны смущать какие-то взгляды после такой ночи. Или должны? Порыв ветра, проникнувший в комнату, снова коснулся моего тела, и я съежился от холода. — Закрой дверь, холодно. Чейз выполнил мою просьбу и снова повернулся ко мне. — Я укрыл тебя. Не думал, что ты замёрзнешь. Укрыл меня? Он? Наверное, испытываемое удивление отразилось на моем лице, потому что Чейз сразу же поспешил пояснить: — Я не хотел, чтобы ты заболел перед экзаменами. Моя оценка в какой-то степени зависит от тебя, — хрустнул он пальцем на руке. Усмехнувшись, я покачал головой. Ну да, конечно. Могло ли быть иначе? Только я встал с кровати, чтобы одеться и свалить отсюда подальше, как услышал требовательный голос парня: — Сядь. Нам поговорить нужно. Нахмурившись, я исподлобья взглянул на него. Былое чувство неловкости в глазах Хадсона испарилось. Казалось, то, что он собирается сказать, — действительно важно. Намного важнее всех игр и перепалок между нами. Только интерес, пробужденный его тоном, требующим беспрекословного подчинения, заставил меня вернуться на прежнее место. Чейз сел на край кровати, поджав под себя ноги. Было странно сидеть рядом с ним после минувшей ночи, смотреть на низко сидящие брюки, прекрасно зная, что под ними. Одежда в этой комнате утратила свою роль и казалась лишней. Я не мог понять для чего он надел брюки, мой мозг будто напрочь отказался функционировать и принимать обыденную действительность, превращая её во что-то ненормальное, чуждое. Я поднял глаза и заметил, что парня абсолютно не волнует моё наглое исследование его тела. Чейз смотрел в мои глаза и выискивал в них что-то. Я не мог ни отвернуться, ни солгать при необходимости, потому что прямой, выпытывающий взгляд сразу раскусил бы меня. Отчего-то возникло чувство, что мне нужно бежать, что он спросит нечто такое, что даст трещину ранее выстроенной лжи. — Вчера я ждал тебя в коридоре, чтобы поговорить, но ты… мы… немного отклонились от первоначальной цели встречи, — наконец заговорил Хадсон, позволив мне немного расслабиться и выдохнуть скопившееся внутри напряжение разом. Возможно, всё не так серьезно, как мне показалось вначале? Я хмыкнул, натягивая безразличную улыбку на лицо, привычную моему лицу маску, что сама собой стала частью моей жизни. — Меня всё устраивает. Думаю, мы с тобой достаточно наговорились за год. Глаза Чейза сползли к моей шее, затем двинулись чуть ниже. Нить разговора мгновенно затерялась среди прочих мыслей. Бесстыдный взгляд, который по-собственнически разглядывал меня, вызывал жар; кожа пылала, будто обожженная. Я желал его прикосновения, оно было необходимо сейчас. В какой-то момент я подумал, что он придвинется и коснётся моих губ своими, однако парень резко закрыл глаза и, выдохнув, снова посмотрел на меня. — Думаю, тебе стоит замазать их, — указал он на мою шею кивком. Я сразу понял, о чём он говорит. Следы этой ночи. Глупо было ожидать, что наша связь не оставит следов, и поэтому я не стал удивляться или притворяться таковым. Пусть видит эти синяки и засосы. Он и только он. Никто больше. — Я разберусь с этим позже. Чейз кивнул. Я ждал, когда он перейдёт к основной части разговора, но он молчал, опустив голову. Его пальцы бегали по мятой простыне, пытаясь машинально разгладить складки. Он думал. Уверенность в сухом взгляде настораживала. Думал говорить мне или нет? Или передумал говорить вовсе? — Ноен, — неожиданно выдал парень, медленно поднимая голову, — ты думаешь, я идиот? Его вопрос вогнал меня в ступор. О чём это он? Я пытался найти подсказку в его лице, но оно не отражало ничего, кроме убийственного спокойствия. — Видимо, ты считаешь меня идиотом раз думаешь, что я не узнаю, если кто-то влезет в мой телефон. Единственное, что я почувствовал, это как страх накрывает меня волной. Не знаю, откуда могло возникнуть это тёмное ощущение опасности, но я определённо знал, что наступил на бомбу с обратным отсчетом. — Я не… — Не стоит, правда, — перебил он меня, махнув рукой. Чейз вёл себя удивительно легко и не агрессивно, но почему же я чувствовал, что что-то не так? Почему чувствовал, что от этого жуткого спокойствия ситуация приобретает повышенный уровень опасности? — Меня позабавило то, как неумело ты пытался что-то пронюхать, — Хадсон улыбнулся, но глаза его оставались беспристрастными. — Ты мог хотя бы удалить историю принятых звонков. Так я, по крайней мере, не узнал бы о том, что ты говорил с моим психиатром по телефону. Я мысленно обругал себя последними словами. Волнение от того, что Чейз может меня застукать, выбило из моей головы мысль удалить историю последнего звонка. Я так спешил покинуть номер, что не думал ни о чем другом. Проклятье, как можно было так глупо проколоться? — Ну? Что тебе нашептал старик Грэг? Что я отморозок с кашей вместо мозгов? Что настолько болен, что не могу отличить чёрное от белого? — Чейз приглушенно рассмеялся, покачивая головой. — Не стесняйся, рассказывай. Мне и самому любопытно послушать, что на этот раз придумал блядский Крот. От ступора, сковавшего тело, я не мог раскрыть и рта. Что я должен был сказать? Что виделся с его врачом, но тот уже давно не Грэг? Что видел фото, на котором… Ком подступил горлу от воспоминаний фотокарточек. Я отвернулся, чтобы не встречаться глазами с Чейзом. Он всё поймёт. Узнаёт о моей осведомлённости о многом. Как же быть? Хадсон терпеливо ждал, пока я соберусь и расскажу ему обо всём. К удивлению, он не давил на меня, не требовал рассказать ему сейчас же. Как он отреагирует на новость о том, что ему нужно лечение? Я знал, что Чейз не причинит мне вреда, почему-то был уверен в этом, но это не отменяло того факта, что он был зол. Злится на то, что я пронюхивал у него за спиной или на то, что узнал о нём больше, чем было дозволено? Как бы то ни было, рассказать нужно в любом случае. Другого шанса поговорить об этом может не представиться. Раз он уже в курсе о разговоре с психиатром, то будет легче открыть ему правду. — Чейз, я не только говорил с ним по телефону, но и виделся… — я резко поднял голову, чтобы увидеть его реакцию. Он улыбался. Улыбался так, словно эта ситуация его забавляла. Я продолжил растеряно: — Я знаю о том, что ты не в порядке и… — Не в порядке? — Чейз усмехнулся. — Это тебе Грэг сказал? Я качнул головой. — Нет. Грэга сняли с должности. Теперь твой лечащий врач — Логан Роджерс. Брови Чейза взметнулись. Он отвёл взгляд, очевидно обдумывая мои слова. — Вот как… Это единственное, что вызвало у него эмоции? Я поджал губы. Думаю, на дальнейший мой рассказ он отреагирует также безучастно. — Он рассказал мне о исследованиях Грэга Олсена и… о твоей жизни после… — запнулся я, не зная, как сформулировать мысль правильно и не вызвать своими словами ужасные детские воспоминания. Чейз снова посмотрел мне в глаза. Мертвецки пустой взгляд, но при этом такой интенсивный и подавляющий, заставил меня съёжиться. Я ощутил, как тело покрывается нервной испариной. Та самая запретная тема. Понятно. — Ты не имел права лезть в это. — Я знаю. — Я отвёл глаза. — Но все вышло случайно. Тебе звонили не переставая, я хотел отключить вибрацию, но случайно ткнул на кнопку «принять вызов». Пришлось ответить, — скрепя сердце солгал я. Ну не буду же я говорить, что залез в его телефон из любопытства. Подняв глаза, я понял, что он вновь улыбается. Улыбка, играющая на его лице, казалась то искренней, то злобной, насмехающейся. Я не мог раскусить его. Был ли он зол, или всего лишь играл со мной? Его забавляло происходящее или нервировало? Я уже ни в чем не был уверен. — Мне вот интересно… — начал Чейз, и я тут же напрягся, — как ты, услышав рассказ моего психиатра, можешь находиться со мной в одной комнате? Не страшно? Я знаю, что они могут наплести. В какой-то момент даже я был готов им поверить. Я пожал плечами, пытаясь понять самого себя. Чейз никогда не делал ничего такого, из-за чего его можно было бояться. Он не вёл себя со мной агрессивно… за исключением пары случаев. Однако было в нем что-то странно, нездоровое. — А у меня есть повод бояться? — спросил осторожно я, каждый раз тщательно подбирая слова. Он пожал плечами, подражая мне. — Никогда нельзя быть на сто процентов уверенным в чём-то или в ком-то. Мы смотрели в глаза друг друга, пытаясь разоблачить во лжи своего оппонента. Так стоит ли мне сказать ему о тех фотокарточках, пока он не вытянул из меня всё подробности? А вдруг он резко отреагирует? Лучше промолчу. Сейчас нет необходимости говорить об этом. — Зачем ты согласился на встречу? — Чейз придвинулся ближе и сел по-турецки, расположив локти на коленях. Он внимательно смотрел на меня, изображая крайнюю заинтересованность, отчего я чувствовал себя школьником, отвечающим на вопросы учителя. — Потому что доктор Логан объяснил всю серьезность ситуации и попросил о встрече с кем-то из твоих родственников или друзей. Его улыбка стала шире. — Ну, по-моему, ты не относишься ни к одной, ни к другой группе. — Да, но не мог ведь я просить сходить на встречу с твоим психиатром Сэма, Джона и уж тем более Ника. Они… не знают тебя так, как знаю я. Чейз резко принял серьёзное выражение лица. — Ты не знаешь меня, — напомнил он мне серьезно. Кажется, его позитивное настроение испарилось, как вода на солнце. Я пожалел о том, что сказал. Как можно было забыть о придурковатой стороне его характера. — Пусть будет так, — согласился я, не желая спорить на избитую тему вновь. — Но… ты должен поговорить с доктором Роджерсом. Он хочет помочь. — Должен? — раздраженно хмыкнул парень. Его рука обвила мою шею быстрее, чем я смог осознать происходящее, и потянула меня на себя. Угрожающий шёпот коснулся ушей своим остриём: — Это ни черта не твоё дело, Ноен Юбэнкс. Ты ни о чем не знаешь, а твои слова — полнейший бред. Не советую верить всему, что слышишь. Собственные мысли и выводы — это прекрасно, попробуй. Он оттолкнул меня и слез с кровати, поднимая валяющуюся на полу у кровати футболку. Я не мог пошевелиться то ли от боли в теле, то ли от обиды. Отвратительные слова задели меня. Мне стало тошно от самого себя, ведь я хотел помочь этому недоумку, ведь я настолько не уважал себя, что переспал с ним, зная, какой он. — И, да, не думай, что если мы трахнулись разок, то моё отношение к тебе как-то изменилось, — бросил он, надевая футболку. — Если ты захочешь как-нибудь повторить, то я не против, но дружить, ходить за ручки и делиться секретами — не ко мне. Я смотрел в окно на синее небо, слушая карканье только проснувшихся воронов. Улыбка не сползала с лица, пока пелена из слез на глазах размывала прекрасный вид, превращая его в темно-синее плывущее пятно. — Ключ оставь в замке, — было последним, что он сказал мне, а после покинул комнату. Впервые я позволил себе просто расплакаться и не держать всё в себе, пока не уляжется. Слёзы текли, собираясь у подбородка и капая на белую простыню. Он во всем прав. Только я виноват в данной ситуации. Горечь от осознания того, что я вел себя настолько наивно, отравляла меня. Зачем? Зачем я — идиот — влез не в своё дело? В животе скрутило так, что дышать стало невыносимо трудно. Я лёг на кровать, прижимая ноги к груди. Скоро всё пройдет. Скоро станет легче. Всхлипы без конца вырвались из горла, поток слез не останавливался. Я задыхался от боли, внутри всё было разорвано в клочья. Больно. Ужасно больно. Я знал и не надеялся изменить его, знал, что он поступит так, как поступил, и я ни в чём не виню его. Чейз ненавидел меня с самого начала. Его, так же, как и меня, привлекала идея близости. — Какой же я идиот, — сквозь рыдания, прохрипел я, сжимая простыню в кулак. Попавшийся в поле зрения синяк на и так ушибленной кисти руки, вызвал новый прилив отчаянных слез. Будь всё проклято. Усталость за последние дни разом обрушилась на меня, ударив в самый неподходящий момент. Я просто устал. Всё пройдёт. Всё будет хорошо. Вытерев слёзы, я заметил, что на ладони остался блестящий голубой след. Боже… я совсем забыл, что на моем лице макияж. Вскочив с кровати я оглядел подушку и ужаснулся, когда увидел на ней голубые следы, но сразу успокоился, заметив, что практически вся простыня и наволочки находятся в таком состоянии. Нервный смешок вырвался из горла. Неплохо я проехался лицом по кровати. Надев штаны, я зашёл в душевую, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Опухшие красные глаза, растрепанные волосы, размазанный по лицу макияж и синяки, чуть ли не по всему периметру шеи, дополняли описание внешности и без того не суперсимпатичного парня. Когда он трахал меня ему не было противно? Глядя на своё отражение, меня затрясло от смеха. Какой ужас… видимо, я схожу с ума. Я не стал умываться, а просто принял душ и надел вчерашнюю одежду. Ненавистную рубашку, которую планировал снять сразу же после конкурса, ношу второй день. Интересно, я когда-нибудь оставался верным обещаниям касательно самого себя? Судя по происходящему — нет. Я не стал менять постельное белье, оставляя это Чейзу, как символ безразличия к случившемуся между нами. Ты не задел меня, Чейз Хадсон. Я зол и разочарован в себе, а ты лишь не дал мне усомниться в твоей ничтожности. И пусть глаза шипят от недавних слез, знай: к тебе они не имеют никакого отношения. На часах было семь, когда я вышел из комнаты Чейза и спустился на свой этаж. Я надеялся на то, что Барбара спит, и мне удастся воспользоваться её тональным кремом, не привлекая внимания. Тишина в коридоре одновременно успокаивала и настораживала. Все спят. Лишь я как ни в чем не бывало возвращаюсь утром в комнату после того, как изменил своей девушке. Никто не знает о моем позоре. Только я и Чейз. Это делает нас ближе. К сожалению. Я дёрнул за ручку двери, и та с легкостью поддалась. Барби ждала меня и не закрыла дверь. Ком встал в горле, совесть проснулась и пламенем обожгла легкие, но я временно переборол чувство вины, стараясь думать о другом. Дойдя до спальни и убедившись в том, что девушка спит, я вытащил из шкафа первый попавшийся свитер и штаны. Где же косметичка? Мои глаза забегали по комнате в поисках маленькой чёрной сумочки, которую Барбара вечно носит с собой. Бинго! Она лежала на полу у шкафа рядом с чемоданами. В охапку с вещами я залетел в душевую и только тогда почувствовал себя в безопасности. Нужно первым делом замазать засосы, а дальше думать, что делать со сложившейся ситуацией. Выдавив немного густой кремовой жидкости на палец, я подошёл к зеркалу и начал растирать в зонах повреждения. Сколько бы не тёр, как бы не пытался их скрыть, следы были видны даже сквозь толстый слой тонального крема. Вот тут-то я и занервничал. Проклятый Хадсон! Переодевшись, я вышел из душевой и подошёл к шкафу, молясь, чтобы среди вещей был свитер с высоким воротником. Где же ты, мой спасательный круг? Всё не то! Под руку попадались лишь обычные свитера, и только я отчаялся найти нужный, как вытащил из шкафа тот самый, тускло-зелёный свитер. — Ноен? — я замер, услышав тихий голос проснувшейся Барбары у себя за спиной. Я обернулся. Девушка приподнялась в кровати и посмотрела на меня сощуренными, сонными глазами. — Где ты был? Я ждала тебя до трёх часов. Вытянув свитер из полки, я подошёл к девушке, поцеловал её в лоб и прошептал: — Прости, что ушёл без предупреждения. Позже я тебе всё объясню, а пока спи. Она кивнула и только легла на подушку, как моментально уснула. Я выдохнул, пытаясь успокоить накалившиеся нервы, но вот сердце, выпрыгивающее из груди и не желающее иметь дела с таким лжецом, как я, успокоить не представлялось возможным. Я повторно переодел свитер, впопыхах схватил куртку с вешалки и чуть было не вылетел из комнаты. Вина душила меня, но что было более отвратительным, так это оправдание, которое мне нужно было придумать для Барбары. Всё уже случилось. Сколько бы я не обвинял себя в своём поведении, всё заходит дальше и дальше. Пора бы уже сдаться и признать до конца тот факт, что я — полный мудак. Как я поступаю с Барбарой, так и Чейз поступает со мной. Всё честно. Мне нужно проветриться и всё обдумать. Выйдя из отеля, я направился по вычищенной дорожке, ведущей в небольшой лесопарк. ЧЕЙЗ — Ты сделал всё, как я просил? — Да. Второй этаж, первая дверь слева от лестницы. Положил в комод и для безопасности накрыл футболкой. Дверь закрыл, а ключ оставил на козырьке. Я хмыкнул. — Отлично. Спасибо за помощь. Собеседник отрывисто рассмеялся. Моментами связь прерывалась. — Это не помощь, скорее даже наоборот. Постарайся наведаться туда сегодня же, и будь осторожен. Я сделал глоток горького кофе. — Сказал так, будто тебе не насрать. — Правда? — снова послышался низкий, ленивый смех. — В любом случае, я надеюсь на удачный исход дела. — Я тоже. Закончив разговор, я отложил телефон на стол и откинулся на спинку кресла. Отвратительный кофе. На вкус, как горькие помои. Под стать сегодняшнему дерьмовому утру. Ненавижу, когда меня будят рано утром, особенно непрерывными звонками и какой-то обрывистой непонятной речью. Это заставляет меня нервничать. Поездка в город никак не входила в мои планы. Я планировал нагнать упущенные часы сна, однако у Джереми была другая идея о моем времяпрепровождении. Хитрый сукин сын. Я хмыкнул, прикрыв губы чашкой почти остывшего кофе. Мне он нравится. Единственный человек, которому можно поручить ответственное дело и быть уверенным, что он выполнит его чисто. Опустив чашку на стол, я отодвинул её от себя. Хоть у Джереми и хватило ума провернуть дело без лишних глаз, я все равно предпочитал перестраховаться и разобраться с этим сегодня же. Нужно найти машину и сгонять в город. Если бы не Гудвин и не идея приехать сюда всем вместе на его тачке, то мне бы не пришлось сейчас думать о поиске машины. Я досадно качнул головой. — Могу ли я убрать со стола? — раздался голос официанта по правому боку от меня. Кивнув, я встал, вытащил из кармана два бакса и оставил их на столе. Надеюсь, Юбэнксу хватило времени собраться и свалить из моей комнаты. Не хотел бы я столкнуться с ним сейчас. Наш утренний разговор не выходил у меня из головы. Я чувствовал, что от этого засранца может быть куча проблем, которые усложнят дело. На удивление меня больше раздражала наглая ложь, которая с легкостью отскакивала у него с языка. Никак не факт того, что он встретился с моим психиатром (пусть даже у меня за спиной). Глядя мне в глаза этот лживый говнюк утверждал, что поехал навещать родителей. Смешно было смотреть, как расширяются его невинные глазёнки, когда он выдавливал из себя этот бред. Я резко остановился на месте, раздумывая неожиданно пришедшую в голову мысль. У Юбэнкса есть машина. Но станет ли он помогать мне после того, как я поступил утром? Да-а, погорячился я знатно. Нужно было помягче обойтись с ним, ведь секс мне действительно понравился. Я хмыкнул. Воспоминания о том, как его глаза смотрели на меня вчера, пока я входил в него, заставляли меня желать Юбэнкса снова. Почувствовав, как ткань штанов натягивается в области паха, я тут же отбросил эти мысли прочь. Не об этом нужно думать сейчас. НОЕН — То есть ты утверждаешь, что пошёл ночью на вечеринку к парням из нашего университета? — уточнила Барбара, приподняв одну бровь. Она явно сомневалась в моих словах. — Ты ведь с ними не общаешься. Я нервно начал разглаживать руками складки, образовавшиеся на брюках из-за сидячего положения. — Я общаюсь, только не со всеми, — ответил я, поднимая глаза. — И с кем ты, интересно, успел поладить? — С Джоном, — не раздумывая ответил я, назвав первое пришедшее на ум имя. Барбара встала с кровати и потопала к шкафу. — Ладно, пусть будет так, но, пожалуйста, предупреждай меня в следующий раз, когда захочешь где-нибудь остаться на ночь. Я ждала тебя. Я кивнул, стыдливо потупив взгляд. — Ты уже завтракал? — спросила она меня минутой позже. — Я очень голодна. Вчера не успела поесть. Хоть Джек и заказал еду в номер, я не стала ужинать. Не хотела отвлекаться от работы, — девушка улыбнулась, — чувствую себя такой деловой. Я улыбнулся ей в ответ, и следом встал с кровати. Надеюсь, засосов на шее не видно. На всякий случай потянув воротник свитера вверх, я выдохнул. Надоело думать об этом и нервничать. Постоянный контроль движений, и мысль «как бы не выдать себя» утомляли. — Пойду разбужу Зоуи. Барбара кивнула, продолжая крутиться перед зеркалом шкафа и рассматривать одежду. Я вышел в коридор и постучал в соседнюю дверь, замерев с поднятым в воздух кулаком. А что если Зоуи, едва взглянув на меня, поймёт, что я что-то скрывают? Сердце быстрее забилось в груди. Она точно не оставит мне шанса выжить. Ей не нравится, что я изменяю Барбаре, и я понимаю её: мне самому не нравится морочить голову своей девушке. Но как бы я себя не оправдывал, Зоуи ни при каких обстоятельствах не должна узнать о вчерашнем. Никто не должен. Дверь медленно открылась, и в проёме показалась голова подруги. Заспавшие, сощуренные глаза, которые казались мелкими на фоне отёкшего лица, вызвали у меня улыбку. Волнение отступило. Сонная, она вряд ли будет разглядывать меня и делать выводы. — Чего? — хрипловато спросила девушка, потирая глаза. — Мы с Барбарой идём завтракать. Присоединишься? — Думаю, да. Дайте мне пять минут. — Даю тебе больше, потому что Барбара не уложится в пять минут. Она хмыкнула и снова скрылась за дверью. Я вернулся в свою комнату и стал ждать момента, когда девушки будут готовы. Через минут пятнадцать, когда Зоуи давно собралась и уже сидела на нашей кровати, засыпая повторно, Барбара наконец была готова спуститься в кафе. Мы заняли единственный свободный столик, удивившись тому, что нам повезло разместиться здесь в час пик. Пока подруга разглядывала меню, Барби бурно обсуждала предстоящие экзамены с родителями по телефону. Одними губами я попросил Барбару передать от меня привет, а после уткнулся в меню перед собой. Руки машинально тянулись к воротнику, поправляя его каждую минуту. Я сидел как на иголках, боясь привлечь внимание. — Хочу просто чизбургер с беконом и мохито, — захлопнув меню, решила подруга. — Да, для завтрака самое то, Зоуи, — саркастически подметила Барби, только закончив свой разговор. Зоуи рассмеялась, а после улыбнулась одним уголком губ. — А ты что будешь, Барбара? Готовый завтрак? Или, подожди… как же там было… — Джонс приняла задумчивый вид, — ах, да: «готовый, натуральный завтрак, который не просто придаёт сил, но также создаёт чувство насыщенности». Тут уже и я не выдержал, принимаясь смеяться. Очевидно, подруга выиграла битву подколов, и теперь сидела с победной ухмылкой на лице. Надеюсь, моя девушка не станет устраивать мне скандал за то, что я посмеялся над шуткой её противницы. Я взглянул на неё, стремясь выяснить — обиделась она или нет. Как ни странно, Барбара посчитала, будто эта шутка не относится к ней, и молча выбирала еду на завтрак. Отлично. Значит её не задели слова Зу. Вдруг глаза девушек одновременно поднялись вверх, глядя на кого-то, кто очевидно стоял позади меня. Игривая атмосфера за столом испарилась, и я заметил, как лицо Барбары вытянулось и помрачнело, а лицо Зоуи приняло хмурый, боевой вид. Я интуитивно чувствовал человека, стоявшего у меня за спиной, но отчаянно не хотел в это верить. Оглянувшись, к ужасу своему убедился в верности своей догадки. Чейз. — Юбэнкс, есть разговор, — сдержано произнёс он. Хадсон смотрел на людей, густо оккупировавших кафе, нарочно избегая встречи наших взглядов. Вот же мерзавец. Знает, что я не смогу ему отказать сейчас. Это будет по меньшей мере странно, ведь девушки не знают о нашем утреннем конфликте, и упрямиться вроде бы нет причины. Этот урод пользуется моей беспомощностью. Я нехотя встал с места и пошёл следом за ним, прячась за широкую колонну у самой кухни. — Если то, что ты сейчас скажешь будет бесполезной тратой времени, я пройдусь кулаком по твоему лицу у всех на глазах, — зло выплюнул я, закипая с каждой секундой всё больше. Меня поразила его наглость. Утром он отчётливо дал понять, что относится ко мне не лучше, чем к мусору, а сейчас бесцеремонно врывался в мое личное пространство. Чейз нахмурился, но сразу же сбросил недовольную гримасу с лица. — Мне нужно, чтобы ты отвёз меня домой. Мне показалось, что я не расслышал, поэтому переспросил: — Тебе нужно что? — Ты отвезёшь меня домой, Юбэнкс. По телу с невероятной скоростью пронёсся обжигающий импульс. Я сжал кулаки, чтобы не въехать ему по лицу раньше времени. — С какой стати я должен? Он улыбнулся. Нагло. Мерзко. — Потому что у тебя нет выбора. — Нет, ублюдок, — я подошёл к нему вплотную, глядя прямо в бесстыжие глаза, — у меня есть выбор. И мой ответ — нет. Я не отвезу тебя в город, наглый кусок дерьма. Я сделал шаг по направлению к столику, но Чейз схватил меня за плечо, останавливая. — Конечно, отказаться ты можешь, но тогда твоя миленькая подружка-визажистка узнаёт, где ты был этой ночью. Поверь мне, я не скуплюсь на подробности и расскажу ей всё от начала, до конца. Я замер на месте, будто был не в силах сделать ещё шаг. — Ты этого не сделаешь, — качнул головой я, отказываясь верить в то, что он настолько прогнил. — Нет, сделаю, ангел. Я сделаю это с удовольствием, — прошептал он последнюю фразу мне в ухо. Отвращение подкатило к горлу, грозясь вырваться наружу в форме неприятной консистенции. — А все остальные? — я обернулся. — Твои друзья узнают об этом. Об этом узнают все. Как же твоя репутация отбитого «мачо»? Так просто откажешься от всего ради какой-то поездки в город? Не верю. Чейз выпустил моё плечо и сделал шаг назад. Опустив голову вниз, он улыбнулся и покачал головой. — Ты думаешь, мне есть до этого дело? Мне плевать, что они подумают, но тебе — нет. Узнают все? Так пусть знают. Мне терять нечего, ангел. Я ужаснулся от того, насколько безразлично он говорил, и убедился: Чейз не лжёт. Я попался в ловушку, которая захлопнулась ещё вчера вечером. Вариантов выбраться нет, как и нет гарантии, что Хадсон не станет пользоваться мной в дальнейшем. — Ты шантажируешь меня? — спросил я, найдя его глаза своими. — Именно, — улыбнулся он. Я покачал головой, поджимая губы. Безвыходность давила на горло, обезоруживала. Я сжал кулаки сильнее, так, что мои пальцы стали подрагивать от напряжения. Пустота, образовавшаяся в глубине души, начала заполняться густым дёгтем. Стало так противно, что захотелось исчезнуть. Навсегда. Неужели он действительно так поступал со мной? Как же низко ты пал, Чейз. — Я отвезу тебя в город, — произнёс я, глядя ему прямо в глаза. — Но знай: то, как ты поступил, я не забуду никогда, Хадсон. Улыбка застыла на его губах. Неживая. Фальшивая. Я снова развернулся и направился к столу, не желая видеть его, слышать, говорить с ним. Ещё утром мне казалось, что я растоптан, но сейчас это чувство усилилось настолько, что утренняя ситуация меркла по сравнению с только что случившейся. Я доверился ему. Блять, я доверил ему всё, а он обернул моё доверие против меня же. Боль давила на легкие, но я нацепил на лицо улыбку. Такую же неживую, фальшивую. Какое же ты ничтожество, Чейз Хадсон.