Небо идеально покрытое синяками

Мы договорились встретиться на парковке в четыре. Он опаздывал. Мороз стоял жуткий, поэтому я сел в машину и включил обогреватель. Мне не нравилось то, что приходилось ждать его. Дорога отсюда до дома занимает четыре часа, а это значит, что мы приедем туда только под вечер. Если он продолжит задерживаться, то мы будем вынуждены остаться там с ночёвкой, чего я делать категорически не хочу. Я качнул головой в знак протеста своим мыслям, хотя прекрасно осознавал, что выхода у меня нет. И как я мог угодить в ловушку этого ублюдка? Впредь нужно быть предусмотрительнее и не позволять Чейзу использовать себя. Ох, если бы я только не врал Барбаре… все было бы гораздо проще. Из-за Хадсона я вновь обманул её. Сказал, что отец попросил меня отвезти его машину в мастерскую, так как он всё ещё не выздоровел окончательно и не мог сделать этого сам. Она поверила. Сразу же. Попросилась поехать со мной, но я вежливо отказал ей. Пришлось звонить родителям, чтобы предупредить их о моем приезде. Вдруг Барбара решила бы позвонить им и справиться о самочувствии отца. Так, по крайней мере, родители скажут ей, что ждут меня дома. Хоть в чём-то я не солгал! Боже, если Барби бросит меня самым ужасным образом, то я пойму её. Я заслужил. Я убавил мощность обогревателя, потому что щеки начали гореть от неприятного тёплого воздуха. Где этот придурок? Если мы опоздаем, то у моей мамы начнётся паника, и она станет названивать мне каждые пять минут. Боже, встреча Чейза и моих родителей… Я даже не думал о том, как все пройдёт. Интересно будет наблюдать за их реакцией на поведение изменившегося Чейза. Он ведь совсем уже не тот, они об этом даже не подозревают. Не знают, что своими же руками отдали меня на растерзание этому монстру. Я хмыкнул. Как было бы хорошо, если отец не стал лезть в мои дела и выбирать мне соседа. Возможно, мы с Чейзом даже не пересекались бы. Я бы продолжил ходить по вечеринкам, напиваться, проводить время с Барбарой, забивать на учебу, тусить с Гейджем и с бывшими друзьями из компании, которых не видел уже, кажется, вечность. Как обычно жаловался бы на механику, и не стирал ладони в кровь ради первого места в каком-то конкурсе, зная точно, что мне и последнего в нем не занять. Миссис Митчел, наверное, в итоге добилась бы моего отчисления. Пожалуй, не будем списывать это старушку со счетов, у неё до сих пор есть все шансы. Я улыбнулся своим мыслям. Вспоминая своё прошлое я невольно осознал, каким далеким оно казалось. Не могу поверить, что меньше года назад моя жизнь была именно такой — безбашенной, переменчивой, рискованной. Сейчас эта жизнь кажется мне незнакомой, будто я никогда не проживал её. Я каждый день возглавлял список имён людей на отчисление, и каждый день был на волоске от потери всего, что имел. Но теперь я здесь. Благодаря конкурсу, в котором занял первое место. Знаю, звучит очень странно. Чейз изменил всё. Невольно, но изменил. И мне не нравились эти изменения, потому что я был уверен, что становился удобным для него. Это не моя жизнь, не таким я был раньше. Но… каким? Кто я? Что представляю из себя? Я провел руками по предплечьям, когда почувствовал, что тело начало мёрзнуть вновь. Нет, всему виной был не холод. Главная причина моего «замерзшего» состояния — осознание потерянности себя, настоящего себя. Я вздрогнул от неожиданности, когда услышал стук в пассажирское окно напротив. Нехотя открыв дверь Чейзу, я снял с себя куртку и завёл машину. Знаю, что скоро воздух нагреется и здесь будет жарко. Мы тронулись в молчании. Обычно я чувствовал, когда он смотрел на меня, но в этот раз Чейз ни разу не отвёл взгляда от дороги. Я был рад этому. Проехав пару миль, я понял, что не могу вынести напряжение, царящее в салоне автомобиля, поэтому потянулся к магнитоле, желая включить любую песню. Не знаю, каким чудом, но Чейза в эту секунду посетила та же мысль: наши руки столкнулись у самой кнопки включения, взгляды пересеклись. Я моментально отдёрнул руку и поднял глаза на дорогу. Отчего-то сердце начало бешено колотиться. И почему в салоне так жарко? Я кожей ощутил взгляд, который Хадсон задержал на мне. Чувство неловкости становилось всё плотнее, казалось, оно вот-вот примет форму и сядет на пассажирское заднее сидение, чтобы сталкивать нас на протяжении всей поездки. Забавно? Мне нет. Тут Чейз наконец нажал на кнопку включения магнитолы, прокрутив колёсико для выбора нужной станции. Заиграл конец песни группы Nirvana — «Smells like teen spirit». Я любил эту песню. Старый, давно знакомый мотив, заставил моё тело расслабиться, как по щелчку. Почти забытые слова вызывали у меня приятные воспоминания из детства. Именно о моментах, когда отец возил меня на рыбалку вместе со своими друзьями. У него был диск с альбомами этой группы, однако слушал он чаще эту песню. Запах рыбы, соленой воды, пота. Мы в машине; едем домой с кучей рыбы, а на заднем плане играет Nirvana. Все подпевали на моменте «hello, hello, hello, how low?», отчего атмосфера в машине гуляла солнечная, легкая. Я сделал звук громче, улыбаясь воспоминаниям, неожиданно пришедшим в голову. И пусть сейчас Чейз здесь, я не позволю его присутствию отравлять мне жизнь каждую секунду. Поддав газу, я повернул в сторону автострады, оставляя горную местность позади. Как и планировалось, мы приехали в Логанвилль к восьми часам. Погода здесь стояла мрачная, туманная. Тучи висели очень низко, обещая отвесить жителям этого города привычную порцию дождя. Как только я вышел из машины, мой нос тут же заледенел, отказываясь дышать влажным, душащим воздухом. Я не знал, собирался ли Чейз заходить ко мне, чтобы повидаться с родителями. Мне даже не была известна причина нашей поездки сюда. Оттого я стоял на улице, не зная, как поступить. Хадсон закрыл дверь машины, привлекая этим моё внимание. — Иди домой, я дам тебе знать, когда нужно будет уезжать. Я нахмурился. — Я не твой личный водитель, Хадсон. Он хмыкнул. — У тебя есть причина стать им. Злость выплеснулась из давно наполненной чаши терпения. Ну всё, с меня хватит. Я обошёл машину и схватил его за куртку, заставляя смотреть прямо мне в глаза. — Я убью тебя, говнюк. Ты даже не представляешь, как я хочу прочесать кулаком о твоё лицо. — Ноен? Я стал, как вкопанный, услышав голос отца, только что появившегося в проеме парадной двери. Вспышка ярости потухла в эту же секунду. Медленно ослабив хватку, я выпустил куртку Чейза из рук и отстранился. — Кажется, я вовремя, потому что вы, ребята, собирались устроить тут бойню, — усмехнулся Брайан Юбэнкс, держа в руках мусорный пакет. Я подошёл к отцу и обнял его. Он не растерялся и выпустив пакет из рук, заключил меня в объятия. — Кажется, будто я не видел тебя вечность, — произнёс он, продолжая обнимать. — Почти полгода, пап. — Я отстранился, взглянув ему в глаза. — Чёрт, а ты изменился, — он нахмурился, принимаясь разглядывать меня со всех сторон. — Где тот ребёнок, которого я отправлял в университет пять месяцев назад? Усмехнувшись, я качнул головой. Внимание моего отца тут же переключилось на Чейза. — Чейз, сынок, как поживаешь? Мой отец сам подошёл к Чейзу и обхватил его руками. Парень никак не ожидал такого поворота событий. Я впервые видел растерянность Чейза Хадсона. Глаза парня расширились, заметались, пытаясь бессознательно найти опору. Неловко подняв руки, он обнял моего отца в ответ. — Спасибо, мистер Юбэнкс, всё хорошо, — также неловко улыбнувшись, ответил он. — Я рад, — кивнул мужчина, оглядывая нас двоих. — Ой, совсем забылся. Быстрее заходите в дом. Чего мы на холоде стоим? Открыв дверь, отец загнал нас в прихожую, не желая слушать о делах Чейза, с которыми он «должен разобраться прямо сейчас», а сам устремился к мусорным бакам. Дом встретил нас ароматным запахом кондитерских изделий. Неужели мама снова напекла от счастья кучу разных видов сладостей? Я быстро разулся, скинул куртку и зашёл на кухню. Ничего не изменилось. Все стояло так же, как и пять месяцев назад. Улыбка растянулась на моих губах, когда я услышал быстрые шаги, спускающейся по лестнице мамы. И вот в следующую секунду она показалась в проеме двери. — Боже, Ноен, иди ко мне, — мама со всей силы прижала меня к себе, душа своими объятиями. — Как же ты похудел, ужас! Брайан, посмотри на него! Отец вместе с Чейзом вошли в кухню. Мама без задних мыслей кинулась обнимать Чейза. Ну ничего себе! Она так быстро ко мне не бежала! По глазам Хадсона я понял, что она обняла его с такой же силой, с которой обнимала меня. Так ему и надо, урод. — Не могу поверить! — мама окинула его взглядом. — Вы посмотрите на него — каким красавчиком стал! Чейз улыбнулся. — А вы всё такая же неотразимая, какой я вас помню. От удивления мои глаза полезли на лоб. Он только что сделал комплимент моей матери? Чейз Хадсон? Смех мамы подтвердил то, что у меня не глюки, и он действительно сказал то, что сказал. Но меня ему не обмануть. Как бы Чейз не скрывал своё истинное состояние, я знал, что он чувствует на самом деле. Парень хоть и выглядел спокойно, его растерянность чувствовалась за километр. Во взгляде, жестах, мимике. Пуская вход комплименты, он пытался скрыть испытываемое смущение. Я знал его слишком хорошо, чтобы поверить в напущенную уверенность, которую он так старательно изображал. — Ладно, мойте руки и садитесь за стол, — с довольной улыбкой, скомандовала мама. — Я такое приготовила! Я двинулся в сторону ванной, зная, что Чейз плетётся за мной. Эндорфины в организме превышали норму каждый раз, когда я чувствовал его беспомощность. Это лучший подарок жизни, который она смогла преподнести в этот ужасный день. Так тебе! Испортил мне настроение? Выкуси, придурок! Довольно улыбнувшись, я включил кран и принялся намыливать руки. Хадсон стоял около меня, ожидая, когда я отойду и дам ему место протиснуться к раковине. — Сделай что-нибудь с этим, — зашептал он, глазами указывая в сторону кухни. Я саркастически улыбнулся. — И что я, по-твоему, должен сделать? — Скажи, что мне нужно идти. Я сюда не развлекаться приехал, — раздраженно буркнул он. — Так сам и скажи. Вроде взрослый мальчик. Мне нравилась выигрышная позиция, в которой я оказался. Неужели мне удастся наблюдать за ним весь вечер? — Юбэнкс, не выводи меня… — А то что? — вскинул голову я, смотря на него через зеркало. — Расскажешь Барбаре о том, что я изменяю ей? Так иди и расскажи. Ты не сможешь шантажировать меня вечно. Я выключил кран и снял с крючка полотенце. Чейз занял мое место и, так же как и я до этого, глянул на меня через зеркало. — Мне нельзя тут задерживаться, — серьезно сказал он. — Если бы ты знал, как мне насрать, то, скорее всего, обиделся бы, — ответил я и вышел из ванной, закрывая за собой дверь. Он надеялся на то, что я стану ему помогать? Смешно. Я сел за стол, поджимая под себя ногу и обхватывая её руками. В кухне стоял запах запеченной курицы и сыра, из чего я сделал вывод, что мама приготовила чикен пармезан. Этот запах перебивал нотки корицы и взбитого крема, хотя и он был весьма неплох. Сладости у мамы получаются великолепно! Я взял яблоко из вазы и укусил его, оглядывая кухню, впитывая в себя здешнюю спокойную атмосферу. И почему я не ценил свою прежнюю жизнь? Здесь, в доме, я осознал насколько соскучился по родителям, семейным заморочкам. Мне невероятно не хватало этого последние полгода. Возможно, живя с родителями, как раньше, я бы перенёс всю эту жизненную заварушку легче. Потому что сейчас у меня было лишь одно желание — вскрыться. — Ну, я слышал, что ты занял первое место в конкурсе? — спросил отец, пододвигая стул ближе к столу. Я кивнул. — Странно, правда? Чейз вышел из ванны и двинулся к столу. — Нет, не странно. Ты работаешь на пару с Чейзом, а я из детства помню, каким умным мальчиком он был. Я поджал губы, бросая быстрый взгляд на Чейза. Парень сел напротив меня, не глядя ни на кого из нас. Я заметил, что слова отца не вызвали у него никаких эмоций. Не злорадствует? На него не похоже. — Ну хоть спасибо за то, что не думаешь, будто он всё делает за меня, — закатил глаза я, отвечая на задевшую меня фразу. — Вообще-то думаю. Я нахмурился, а отец встал из-за стола, чтобы помочь маме вынести противень с куриным пармезаном на стол. — Я не помогал ему с проектом. Мы поделили работу, и каждый выполнил свою часть, — объяснил Чейз, глядя в стол. Слова парня вызвали у меня удивление. Я думал, он просто промолчит, таким образом, молча соглашаясь со словами отца. Но, видимо, он не был любителем приписывать себе заслуги других, поэтому сразу скинул с себя излишнюю похвалу. — Я понимаю, он — твой друг, и ты его защищаешь, однако всё же не могу поверить в то, что он взялся за ум. Взялся за ум? Почему мой отец играет против меня? Хадсон поднял голову; на его губах показалась улыбка. Кажется, его позабавило то, что папа назвал нас друзьями. — Нет, мистер Юбэнкс, дело не в дружбе. Я просто не из тех людей, которые будут делать работу за кого-то. Я закатил глаза, а мой отец, наоборот, положительно оценил слова парня, одарив его пронзительным изучающим взглядом, а после восхищенным сдержанным кивком. — Славно. И, да, зови меня Брайан. Ни к чему этот официоз. Чейз согласился и мило улыбнулся. Я не мог узнать его. Где тот холодный, отталкивающий парень? Никогда не подумал бы, что при негативном отношении ко мне, он станет любезничать с моими родными. Неприятное чувство обиды кольнуло в грудь. Я встал с места и двинулся к шкафчикам с тарелками, чтобы разложить их на столе и заодно избавиться от негативных мыслей. Было что-то странное в ужине с Чейзом. Я мечтал об этом шесть лет назад, но сейчас отдал бы всё, лишь бы он ушёл из моего дома. Взяв тарелки из шкафчика, я направился к столу, но тут мама остановила меня на полпути и забрала из рук посуду. — Не нужно, я сама накрою. Видно по лицам, что вы устали с дороги. Я отпирался, как мог, но эту женщину было не переубедить. Она усадила меня на место, а сама продолжила накрывать. Наконец, мама села за стол, и все принялись пробовать хвалённый куриный пармезан, приготовленный ею по особому рецепту. Еда казалась такой вкусной, что я невольно начал сомневаться в своих способностях готовки. У меня не получается куриный пармезан так же вкусно, как у мамы, хотя я готовил очень хорошо. — Что ты сюда добавила? Это невероятно вкусно! — спросил я, пытаясь понять, чем это блюдо отличается от обычного чикен пармезана. Мама пожала плечами и улыбнулась. — Это секрет. Я поджал губы. — Какая ты жадная на рецепты. — Конечно, — гордо вздернула нос мама, — у нас с тобой соревнование на лучшее блюдо, ты забыл? Папа закатил глаза. — Они оба невероятные мастера на кухне, — объяснил он Чейзу, который явно не понимал, что здесь происходит, — и из-за этого вечно спорят и проводят соревнования. — Да, я знаю, что Ноен отлично орудует на кухне, — кивнул Чейз, откусывая кусок курицы. Мама и папа удивились. — Ноен, ты готовил Чейзу? — спросила мама, удивляясь, что я стал демонстрировать свои умения вне дома. Я качнул головой, прожевывая запечённый гриб. — Это было задание преподавателя. Он дал мне возможность поднять модульный балл взамен на то, что я приготовлю ему торт. — Ничего себе у вас возможности, — удивился отец, делая глоток черничного сока. Я пожал плечами, желая закончить разговор. Мне не очень хотелось обсуждать причастность Чейза к моей университетской жизни. Его было слишком много, и если уже и говорить об учебе, то хотя бы здесь без участия Хадсона в ней. Родители будто почувствовали моё нежелание развивать эту тему и перестали говорить вовсе, наслаждаясь ужином. Только по завершении трапезы мама поняла, что не может не расспросить нас о жизни вне дома, и принялась искать подходящую тему. — Ну, рассказывайте. Как взрослая студенческая жизнь? — спросила в итоге она, отодвигая тарелку от себя. — Ничего необычного, — ответил я, мысленно отмечая насколько эта фраза неуместна. Необычного слишком много, всего и не перечислишь. — Ничего необычного? — переспросил отец, приподнимая брови. — То есть, ты не был удивлён, когда увидел своего старого друга в университете? Мы с твоей мамой были в шоке после того как узнали, что Чейз вернулся в город. — Да-а, и сразу же решили подселить его ко мне в комнату, — произнёс я, стараясь как можно меньше вложить раздражения в эту фразу, однако у меня не вышло. Эта тема была слишком острой для меня и, если бы я приехал сюда один, то обязательно поднял бы её отрицательную сторону. Чейз поднял голову, глядя отчего-то на меня. — Так вот каким образом мы оказались партнёрами… Глупо было считать это простым совпадением, — заключил он, с насмешкой глядя на меня. Его глаза будто говорили: «твои же родители загнали тебя в ловушку». И с этим было трудно поспорить. Папа растерянно посмотрел на меня, потом на Чейза. — А вы не рады? Я думал, вы всё ещё друзья. — Мы не… — начал было я но, тут же затих, когда Чейз прервал меня и начал говорить на тон громче: — Вы правы, Брайан, мы всё ещё друзья. Однако эта новость меня удивила, не более. Я посмотрел на парня, возмущенно приподняв бровь. Зачем он лжет? Чейз даже не взглянул на меня и сразу перевёл тему: — А как вы? Что-нибудь изменилось после моего отъезда? — шутливо спросил он, будто уезжал всего лишь на неделю, месяц. Непринуждённая интонация, с которой он произнёс эту фразу, погрузила меня в другое измерение, где мы с Чейзом были всё ещё друзьями, где этот вопрос не был воплощением притворного интереса, где он был моим лучшим другом, по обычаю зашедшим к нам на ужин, где не было боли и ненависти. Так и должно быть, верно? Это и есть тот мир, к которому мы стремились, но, видимо, свернули не туда. Смех родителей заставил меня вернуться на землю. Я поднял взгляд на Чейза, замечая широкую, действительно радостную улыбку. Нет-нет, это все неправда. В это нельзя верить. Его бурный рассказ о чём-то никак не мог прорваться сквозь пелену размытого сознания. Я его не слышал, не хотел слышать. Почему они смеются? Почему Чейз… другой? Мой взгляд заворожено впитывал облик улыбающегося Хадсона, пока в голове билась лишь одна мысль: я никогда не смогу поговорить с ним так просто, как говорят мои родители. — Ноен? Я вздрогнул. Столовые приборы выпали из рук. Мама взволнованно посмотрела на меня, пытаясь выяснить, что со мной. — Ты в порядке? — спросила она, сменяя радостную, улыбчивую гримасу на обеспокоенную. — Простите, я в порядке. Просто немного устал, — качнул я головой, стараясь прийти в себя. — Чейз рассказывал нам о том, как вы в дождь застряли на дороге, — повторил отец. — Да, — я кивнул. — Было такое. А ещё он подрочил мне в отеле, в котором мы остановились. Рассказал ли он об этом? — Тогда это не казалось нам смешным, — подметил Чейз, глядя в мои глаза. — Было холодно, мы не знали куда идти. Кое-как добрались до какого-то отеля, где смогли высушить одежду и переночевать. Я опустил взгляд, не желая контактировать с Чейзом никоим образом. — Бедные дети, — качнула головой мама. — Я представляю, как ужасно вы себя чувствовали. — Оставь их, Табита, главное, что сейчас всё в порядке. Они взрослые мальчики, и это не последняя трудность, с которой им придётся столкнуться, — сказал отец и в знак поддержки кивнул нам. — Ты прав, я вечно драматизирую, — согласилась мама и снова подняла глаза на Чейза. — Чейз, оставайся сегодня здесь. Мы с Брайаном так давно тебя не видели и были бы очень рады, если бы ты согласился переночевать у нас. Плюс ко всему скоро пойдёт дождь. Не будешь же ты выходить в такой холод! Я еле сдержался, чтобы не перебить её и не отказаться за Хадсона. Если я сейчас что-нибудь не придумаю, мама уговорит его. Её чарам сложно противиться. Но я был безоружен. Что можно было сделать в этой ситуации, кроме как полагаться на здравый рассудок Чейза Хадсона? Он посмотрел на меня с насмешкой, и я уже понял, что он перенял мою позицию счастливчика. Теперь я у него на крючке, и он не позволит мне выиграть у него. — Спасибо за приглашения, Табита, я буду рад остаться у вас. У меня внутри все рухнуло. Я посмотрел на Чейза, замечая адресованную мне насмешку на губах. Ублюдок. — Разве тебе не нужно было уходить? — напомнил я ему, вцепившись в последний лучик надежды. Он перевёл на меня взгляд и дьявольски улыбнулся. — Нет. Я подумал, что могу отложить дела на завтра. Скривившись, я начал скрести вилкой по тарелке, жалея, что не помог ему, когда он просил меня об этом. Я не имел права рассчитывать на то, что Чейз пойдёт мне на уступку. Он, наверное, все время думал, как отомстить мне за инцидент в ванной. Хорошо получилось, не спорю… Родители ещё немного поговорили на тему университета, спросили о Барбаре и Зоуи, о которой я часто им рассказывал, а после решили расспросить Чейза о его успеваемости. Я не видел смысла в этих вопросах, потому что был уверен в том, что ректор постоянно докладывает о нас отцу. В любом случае врать ему особо не приходилось, так как он спрашивал о элементарных вещах: начиная с разговоров о активной студенческой жизни, заканчивая расспросами о моей успеваемости в механике. Родители знали о нелюбви миссис Митчел ко мне. Им было смешно от того, что женщина терроризирует меня, ведь она была единственным учителем, который не потакал моим капризам. Да, я не любил учиться раньше, мог спокойно не появляться на парах неделю, но сейчас я ведь изменился! Стал серьёзнее относиться к учёбе. — Я рада, Ноен, что ты начал понимать всю серьёзность своего положения, — заявила мама. — Будем надеяться, что ты справишься с этим предметом и завоюешь уважение преподавателя. Я усмехнулся, понимая, как абсурдно звучат её слова. Миссис Митчел начнёт уважать меня только тогда, когда я отчислюсь по собственному желанию. — Ладно, о Ноене мы и так всё знаем. — Папа снова сделал глоток сока. — Чейз, лучше расскажи нам о своей жизни: где ты жил, где учился, как дела у твоего отца? Я не успел уследить за тем моментом, когда обстановка за столом приняла иной характер. Температура в кухне в момент понизилась. Тяжёлое молчание. Я снова посмотрел на Чейза, чувствуя его напряжение на интуитивном уровне. Он сжал губы, нервно заёрзав на стуле. — Эм, я… мы переехали в Стоктон. Штат Калифорния, — ответил парень, не поднимая глаз. — Учился в местной школе, а после поступил в колледж. Там закончил первый курс и перевёлся в Хай-Пойнт. Ничего интересного. — А твой отец? Чем он занимается? — не унималась мама. Я знал, что Чейз не хочет говорить на эту тему, будто чувствовал внутренние противоречия, которые сталкивались в его голове. Он вновь нервно зарезал, и прочистил горло. Мне казалось, что Хадсон хотел сорваться с места и покинуть кухню, дом, Логанвилль в эту же секунду. Я понимал, почему он не хочет говорить о прошлом и понимал, почему сейчас он пытался подавить в себе агрессию, которую неоднократно демонстрировал мне. Плечо Чейза нервно дернулось, он резко выпрямил спину и поднял глаза. В них больше не было того беззаботного огонька, что я заметил ранее. В них больше не было ничего, кроме раздражения. Моё тело напряглось, а пальцы рук заледенели. — Мам, — неожиданно для самого себя выпалил я. — Я совсем забыл тебе передать, что Барбара попросила рецепт маринада для шампиньонов. Боковым зрением я заметил, как воспользовавшись ситуацией, Чейз встал из-за стола. — Извините, — тихо произнёс он и направился в ванную комнату. Я проследил за парнем взглядом, пока тот не скрылся за дверью. — А почему сам не дал? Ты готовишь его лучше меня, — растеряно спросила женщина. — Она хочет именно твой. — Ладно, — кивнула она также растеряно, скорее всего не понимая, почему я вспомнил об этом прямо сейчас. Я сам не понял, почему решил помочь Чейзу избежать расспросов на тему о семьи. Психиатр сказал, что у Хадсонов не слишком приятельские отношения, и нежелание Чейза говорить об отце я мог понять. Но я не мог понять себя. Зачем мне нужно было его выгораживать? На ум пришло только одно оправдание: мне было его жаль. Как-никак он болен. Моим долгом было помочь ему хотя бы в чём-то. — Сегодня был тяжёлый день, мне хочется отдохнуть, — сказал я и следующим встал из-за стола. — Конечно! — в унисон ответили родители и поднялись вслед за мной. Я помог маме вымыть посуду, хоть она и была против моей помощи, и со спокойной душой был готов подняться к себе в комнату. Всё это время, что я мыл посуду, Чейз стоял у окна и смотрел на недавно начавшийся ливень. Он не произнёс ни слова с тех пор, как вышел из ванной комнаты. Родители списали всё на усталость, что было отчасти правдой. Я тоже чувствовал себя уставшим после длинной дороги. Было около половины одиннадцатого, когда все наконец собрались ложиться спать. Мама приготовила Чейзу ту комнату, что находилась напротив моей. Эта комната была намного просторней и с огромным окном, открывающим вид на сад. В детстве я хотел обосноваться именно там, однако родители сделали из этой комнаты гостевую, из-за чего я потом долго дулся на них. Сейчас же я был рад, что поселился в комнате, окно которой выходило на соседний дом, то бишь на дом Хадсонов. Их дом «защищал» мою комнату от попаданий солнечных лучей. И это играло на руку жарким летом. Пожелав родителям спокойной ночи, я поднялся на второй этаж и вошёл в свою комнату. — Всё лежит так же, как я и оставил, — озвучил я свои мысли, пройдясь ладонью по компьютерному столу. Взяв в руки игровые наушники, я попытался пробудить в себе былую тягу к компьютерным играм, однако ничего не вышло. Я положил их на место. Висевшие на стенах постеры различных музыкальных групп, отрывки страниц из комиксов, которые я ни разу не читал, плакаты, флаг США, вызвали у меня ухмылку. Зачем я делал всё это? Ведь песни групп, которые были изображены на постерах, я не слушал никогда, а комиксами перестал интересоваться ещё в пятом классе. Я снова глянул на флаг. Ну уж и патриотом ярым я не мог себя назвать. Неужели я был настолько неинтересен сам себе, что пытался подражать во всем крутым парням из книг и сериалов? Копировал стиль комнаты, образ жизни… И самое главное: почему я осознал это только сейчас? Мысли о собственной никчемности, накатившее днем на парковке, снова всплыли в сознании. Я был пуст. Ничего не представлял себя. Как и эти постеры, не имеющие никакой ценности, ведь я не знал даже кто на них изображён. Я улыбнулся, стянув один из них со стены. Нужно будет выкинуть всё это барахло на зимних каникулах. Пора избавиться от фальшивой, выдуманной жизни и взглянуть правде в глаза. Половица позади меня скрипнула, и я резко обернулся на звук. — Выйди из моей комнаты, — грубо сказал я, увидев осторожно прикрывающего дверь Хадсона. — Ты оглох? Я велел тебе выйти. Чейз будто не слышал меня. Окинув глазами комнату, парень остановил свой взгляд на мне. — Ты не вписываешься в тёмную атмосферу этой комнаты. Я отложил держащий в руках постер и буркнул: — И давно ты в дизайнеры интерьера заделался? Он усмехнулся и не стал отвечать, снова разглядывая комнату. — В детстве тут было лучше. Я повернулся к нему и с нескрываемым недовольством сложил руки на груди. — Ты пришёл сюда о детстве поговорить? Неинтересно. — А ты хотел бы поговорить о чём-нибудь другом? — спросил он, хмыкнув. Вынув из кармана штанов телефон, я бросил его на кровать, а после стянул с себя футболку. — Проваливай, я собираюсь спать, — сказав это, я приземлился рядом с телефоном и взял его в руки, чтобы показать Чейзу, настолько я незаинтересован в продолжении диалога. — Что это было за столом? — неожиданно выдал он, отчего мне всё же пришлось бросить на него взгляд поверх телефона. — Ты о чем? — О том моменте, как ты прикрыл мой зад. Зачем? Я закатил глаза. — Потому что ты не хотел говорить об этом, разве не очевидно? — я снова перевёл взгляд на экран смартфона и зашёл в фейсбук. Чейз знал, я знал, что телефон — лишь способ защиты от прямого разговора «по душам». Мне не хотелось, чтобы он тут задерживался, и я создал видимость того, что занят, надеясь быстрее спровадить его. Но… с ним это не работало. Наоборот, Чейз нагло прошёл вглубь комнаты, сел на край моей кровати и принялся пристально смотреть на меня. Мне не нравился этот взгляд. Он заставлял чувствовать себя не в своей тарелке, хотя мы были в моем доме, в моей спальне, на моей кровати. Во мне снова проснулась та самая вовремя не вымещенная злость, которая дала знать о себе ещё у крыльца дома. — Ладно, давай так: почему ты решил прикрыть меня? Я, например, не стал бы выгораживать тебя, — наконец он задал вопрос, который хотел с того момента, как переступил порог этой комнаты. Я прикрыл глаза, выдохнул и, отложив телефон в сторону, открыл их вновь. — Потому что я не такой ублюдок, как ты, Хадсон, и для меня не составит труда заговорить о маринаде для шампиньонов в подходящий момент. А теперь, когда ты всё узнал, можешь поблагодарить меня за помощь и благополучно свалить к чертям. Хотя, знаешь, можешь не благодарить, мне плевать. Главное побыстрее съеби отсюда. Ах, да, и никогда… Чейз не дал мне договорить. Нагнувшись, он грубо заткнул мне рот губами, прорываясь языком внутрь. Моё тело тут же расслабилось, позволяя ему запустить правую руку в мои волосы. Почему я вновь делаю это? Мне нужно отказать ему, послать его. Он ведь ужасный! Я… я ненавижу его! Но мне так хочется… Я ответил ему на поцелуй, с жадностью примкнув к его телу вплотную. Хочу его. До безумия, стыда и отчаяния. Хочу его. Руки, отказываясь повиноваться яростному зову сознания, легли на его затылок, притягивая ближе. Что же я творю… Его язык провел по моей шее вниз, обводя ключицы. Откинув голову, я приглушенно простонал. — Твоя шея вся в моих засосах, ангел, — прошептал он, обводя языком каждый. — Мне нравится видеть их. Когда он делал это со мной, я чувствовал себя живым. Я мог дышать с ним одним воздухом. Тело к телу. Губы к губам. Это все, что мне нужно. Стон вновь слетел с губ, когда он прикусил мое плечо. Желание получить его всего затмило разум окончательно. Я был не властен над своим телом. Оставалось только молиться, чтобы он не оставил новых следов. Снова спустившись, он поцеловал живот со стороны рёбер, покусывая то место. Я не мог больше терпеть это мучение и приподнялся, обхватывая его голову руками и целуя в губы, щеки, скулы. Понимание того, что только здесь и сейчас я могу прикасаться к нему без стыда, заставляло действовать смелее. Приблизившись к его губам, я провёл языком по нижней и вобрал её в рот, грубо целуя. Чейз медленно разорвал поцелуй и посмотрел мне прямо в глаза. Наши грудные клетки вздымались, поглощая кислород в двойных объемах. — Надеюсь, такое «спасибо» тебя устроит? Его слова не сразу дошли до затуманенного разума, но, когда это случилось, я без раздумий кивнул. Тело всё ещё дрожало, требуя продолжения. Я поддался вперёд и лишь едва коснулся его губ, как он отстранился. — Нет, Ноен, на сегодня с тебя хватит. Меня ужасно расстроили его слова. — Мне не нравится, что ты решаешь, когда нам нужно закончить, — услышал я свой хриплый голос. Он усмехнулся. — Твои родители могут нас услышать. Я закатил глаза и, не выдержав, выдал: — И когда тебя это ебало? — Я ждал, когда он согласится со мной и продолжит начатое, однако он просто смотрел на меня и ухмылялся. Этот придурок решил подшутить? Не выдержав, я схватил его за кофту и притянул к тебе. — Боже, Чейз, просто поцелуй меня. Хадсон снова хмыкнул и приблизился к моим губам. Я прикрыл глаза, ожидая, когда его губы накроют мои, а язык сплетется с моим языком. Но меня ожидало полное разочарование: парень лишь чмокнул меня в губы и сразу же отстранился. Открыв глаза, я нахмурился, видя как он широко улыбается. — Спокойной ночи, Ноен Юбэнкс. С этой же улыбкой он направился к двери. Я схватил с кровати подушку и кинул её ему в след, но не попал. Чейз уже скрылся за дверью.

***

Я и родители стояли в коридоре, готовясь к отъезду. Чейз все никак не выходил из комнаты, поэтому я не торопился надевать куртку, боясь вспотеть за это время. Меня злило то, что он заставлял меня ждать. Ещё чуть-чуть, и я был готов подняться наверх и устроить ему нагоняй. Единственное, что сдерживало меня — это родители, которые и так были на взводе из-за нашего отъезда. Мама по обычаю завернула мне в дорогу сделанные вчера эклеры, и теперь я не знал, что с ними делать, ведь за четыре часа в машине они превратятся в месиво из жижи и хлеба. Отказывать ей я не стал; она была расстроена тем, что я уезжаю, и все никак не могла снять с лица гримасу грусти и тревоги. Я желал быстрее покинуть дом, чтобы не видеть маму такой. Ей приходилось второй раз за полгода провожать меня в дальнюю дорогу. Ненавижу прощания у двери и мучительные объятия, нагоняющие неприятные ощущения — это одна из причин, почему меня от одной мысли о возвращении домой на каникулы берет дрожь. Наконец, Чейз спустился на первый этаж уже одетый в куртку. Я облегченно вздохнул. — Надеюсь, ты ещё зайдёшь к нам на каникулах, — сказал отец, обращаясь к Чейзу на прощание. — Ноен, обязательно приведи его к нам. Я кивнул, но мысленно пообещал себе этого не делать. — Я приду, даю слово, — сказал Чейз, с улыбкой покосившись на меня. Придурок. Я надел куртку, быстро обнял родителей — дабы не разводить драму — и вышел во двор следом за Чейзом. Зимний воздух тут же ударил в лицо, вынуждая меня сощуриться. Глаза остекленели от мороза. Я невольно сравнил эту зиму с предыдущими. Раньше холод не царствовал в этой местности, но, видимо, с годами климат стал жёстче. Когда мы дошли до моей машины, Хадсон развернулся ко мне и сказал: — Подожди меня здесь, мне нужно кое-что забрать из дома. Я фыркнул. — Ты думаешь, я буду ждать тебя? Нет, так не пойдёт. Хадсон, который уже сделал шаг по направлению к дому, остановился и развернулся ко мне. Окинув меня медленным, изучающим взглядом, он спросил: — Хочешь зайти? Я задумался. Правда ли мне хотелось зайти? Насколько помню, я был в его доме лишь раз в детстве. Чейз никогда не приглашал меня к себе, ссылаясь на нелюбовь отца к посторонним людям в доме. Воспринимая возможность попасть в дом Хадсонов, как что-то запретное, я кивнул. — Ладно, — Чейз как ни в чем не бывало пожал плечами и проследовал к дому. Когда мы подошли к двери, Хадсон провел рукой по козырьку над дверью и нащупав что-то, вытащил. Это оказался ключ. — Не слишком ли рискованно оставлять вот так ключ? — спросил я, хмурясь. Чейз засунул ключ в скважину и прокрутил им несколько раз. — Нет. Никто и не подумаете искать его здесь, потому что оставлять ключ «вот так» — слишком рискованно, — процитировал он меня с ухмылкой. Распахнув дверь, парень вошёл внутрь, а после зашёл и я. Шок завладел всем моим тело, отчего я остановился прямо на пороге. — Чейз, тут совершенно ничего не поменялось. Хадсон повернулся ко мне. — Когда это ты успел побывать здесь? — сдвинув брови к переносице, спросил он. — Ты как-то приглашал меня. Он опустил в пол задумчивый взгляд, потом вновь поднял глаза и кивнул. — Да, я не стал ничего менять. Времени не было, — сказал парень, отвечая на мою предыдущую реплику. Мой взгляд снова прошёлся по интерьеру, всё ещё не веря в то, что я видел. Всё оставалось таким же: кресло в середине гостиной, прямо у старого огромного телевизора; пульт, чуть криво лежащий на подлокотнике; выцветшие со временем обои, местами облезшие и открывающие вид на прогнившую стену; потрёпанный ковёр, с выгоревшими пятнами; старая посуда, годами покоящаяся на кухонных шкафчиках; потертые перила у лестницы, ведущей на второй этаж. Меня пугало то, что я видел. Многие годы этот дом стоял нетронутым, таким, каким его покинули хозяева. Будто вне времени и пространства, будто никто отсюда и не съезжал. Я был здесь всего один раз, однако та картинка, что была в моей голове при воспоминаниях об этом доме, ничуть не отличалось от той, что предстала передо мной сейчас. Я ощутил, как дрожь охватывает всё мое тело. — Ты хотя бы раз был тут? — спросил я, поворачиваясь к Чейзу, который осматривался с таким же выражением лица, как и у меня. Он поджал губы. — Один раз заходил ненадолго. До того, как нужно было уезжать в универ. Я покачал головой, пытаясь прийти в себя. Почему этот дом столько лет стоял без хозяев? Почему никто не занимался его ремонтом? Мне не нравилось находиться тут. Что-то толкало меня, желало, чтобы я покинул это место. Ощущение были такие, словно я вернулся в прошлое, примеряя костюм себя несколькими годами ранее. Это пугало. — Я всё-таки подожду тебя в машине, — проговорил я и вылетел на крыльцо, сбегая вниз по лестнице. Свежий воздух должен привести мысли в порядок. В голове я сделал для себя пометку никогда не возвращаться в это место. Оно действительно причиняло мне дискомфорт. Я вздохнул полной грудью и прикрыл глаза. О чем, черт возьми, думает Хадсон? Снова покачав головой, я открыл глаза, но тут же замер, сталкиваясь со взглядом голубых, растерянных глаз. Сердце отчего-то быстро застучало в груди. — Мистер Хадсон? — пролепетал я, глядя в смутно знакомые глаза. Мужчина был удивлён ничуть не меньше меня, однако он быстро собрался и сдержанно выдал: — Он самый. А вы… — мужчина пригляделся, — тот мальчик со двора, что часто играл с моим сыном в детстве? Я кивнул. — Ноен Юбэнкс. Коул Хадсон поправил очки на переносице и прочистил горло. Его седые волосы, морщины на лбу и огромные синяки под глазами удивили меня. Как же быстро он постарел. — Вот как… ну, что же… будем знакомы, — он улыбнулся и протянул мне руку. Я глянул на неё и, вытащив руку из кармана, протянул в ответ. — Чейз в доме? — Да, сейчас должен выйти. Только я договорил эту фразу, как входная дверь распахнулась. Чейз вышел наружу и, мельком глянув на меня, отвёл взгляд в сторону, но через секунду вздрогнул, осознав, что я не один. Он встал, как вкопанный, глядя куда-то в пустоту, и не в силах поднять глаза вновь. Он понял. Мои внутренности перевернулись. Я вспомнил слова психиатра о сложных отношениях Хадсонов и о том, как Чейз пытался убить отца. Пожалуйста, пусть он ничего опасного не выкинет! Парень, не закрывая входную дверь, медленно спустился по ступенькам и встал лицом к лицу с отцом. Я наблюдал за тем, как быстро вздымалась его грудная клетка, как ненавистным взглядом он прожигал дыру в голове мужчины. Искривлённые губы презрительно дрожали, источая омерзение. Меня ужасало выражение лица Чейза. Я никогда не видел его таким… пугающим. Казалось, ещё секунда, и он убьёт мужчину, стоящего перед ним. Старший Хадсон беспристрастно держал взгляд сына, так, будто привык видеть его таким. Ужас внутри меня бился в мучительных конвульсиях. Потому что я буквально наблюдал за тем, как глаза Чейза краснеют от страшных, убивающих эмоций. Ненависть и злость — слишком простые определения для описания того, что я видел. Это выражение лица было отождествлением чего-то ужасного… чего-то такого интенсивно сильного, что мне хотелось уехать отсюда далеко-далеко, потому что, уверен, встань я на сторону кого-то из них, мне влетело бы не меньше. Мои глаза метались от сына к отцу, пытаясь контролировать ситуацию и по необходимости вмешаться. Но смог бы я помочь? Чейз бы убил меня и глазом не моргнув. Он не соображал сейчас. Об этом свидетельствовали налитые кровью глаза и вздутые от напряжения вены на шее. Я не понимал, почему он так реагирует на мистера Хадсона. Да, он пытался поместить его в психиатрической лечебнице, но ведь он это делал ради его блага! Он пытался помочь ему! — Ноен, иди в машину, — прохрипел Чейз таким голосом, от которого мурашки разбежались по телу. Он даже не посмотрел в мою сторону. Ни на секунду не оторвал взгляд от объекта своей ненависти. Так, пора это заканчивать, а то ситуация перерастёт в нечто большее, чем просто ненавистные взгляды. Нужно увести Чейза отсюда. — Чейз, перестань, — я попытался протиснуться между ними. — Я… — Сядь в блядскую машину! — зло крикнул Чейз, заставив меня вздрогнуть и рефлекторно сделать шаг назад. Я в ужасе уставился на него, замечая, как тот сжимает руки в кулаки. Он никогда прежде не кричал на меня… Мои руки опустились. Я горько усмехнулся и покачал головой. И почему мне не плевать? Развернувшись, я направился к машине, пытаясь выбросить из головы образ разъяренного Чейза Хадсона. Пусть разбираются сами! С меня довольно! Я сел в машину и попытался успокоить колотящееся сердце медленным чередованием вдохов и выходов, краем глаза замечая, что Хадсоны заходят в дом. Боже, надеюсь, Чейз ничего не сделает с ним, иначе… иначе я сам убью его. Я понимаю, что он болен, но это не повод позволять себе распускать руки. Должен ли я вмешаться или вызвать полицию? Наверное, нет. Мистер Хадсон не пришёл бы сюда, зная, что Чейз может причинить ему вред. Парень уже перешагнул тот возраст, когда думал, что все сойдёт ему с рук, больше такого не произойдёт. Минут пять я просидел в мучительном ожидании, пока не заметил выходящего из дома Чейза с чёрным пакетом в руках. Он медленно прошёл к машине и сел внутрь. Бледная кожа и ужасно красные глаза выглядели вымученно и устало. Его тело чуть заметно подрагивало. Чейз нервничал настолько, что всё ещё не успокоил сбившееся дыхание. Я опустил глаза, замечая кровь на костяшках пальцев. Мне стало дурно. — Чейз, ты ударил его? — спросил я, не узнавая собственный твёрдый голос. Он проигнорировал мной вопрос, глядя в окно. Отвращение захлестнуло меня, поражая в самое сердце. Неужели он ударил собственного отца, когда тот желал ему помочь всеми возможными способами? Нет-нет-нет, он не может быть таким жестоким. За что? Почему он такой… Я быстро покачал головой, нервно сглатывая. Факты на лицо: Чейз действительно посмел поднять руку на отца. — Какой же ты монстр… — презрительно выплюнул я, чувствуя, как гадкое отвращение сменяется злостью. — Я понимаю, почему отец сдал тебя в психушку. Таким агрессивным людям, как ты, там самое место. Думаю, будь твоя мать жива, то поддержала бы его. Чейз медленно перевёл на меня шокированный, потерянный взгляд. Видимо, смысл моих слов дошёл до него слишком поздно, потому что только спустя пару секунд удивление сменилось яростью, затмевающей все остальные эмоции. — Заткнись, пока я не убил тебя, Юбэнкс. Не вынуждай меня делать это, ведь я могу. Клянусь всем, что у меня есть, я могу это сделать, — сквозь зубы прошептал он, отчего я не посмел сомневаться в его словах. Теперь я понимал, что он имел в виду, когда спрашивал меня не страшно ли мне оставаться с ним наедине. Несомненно, да. Мне было страшно, потому что я не знал, что он может выкинуть. Потому что его глаза были полны ужасающего гнева. Сейчас я ясно видел настоящие эмоции, которые Чейз испытывал по отношению ко мне. Он ненавидел меня. Качнув головой, я поджал губы, моля Бога, дать мне возможность сдержать слёзы. Он называл меня ангелом, целовал так, как никто другой не целовал никогда. Боже… я действительно рассчитывал на искренность? Сердце закололо от боли. Ненавижу разочаровываться. Это самое паршивое чувство, которое может испытывать человек. Ненависть можно искоренить, любовь всей жизни можно возненавидеть, но разочарование будет преследовать тебя на протяжении всего жизненного пути, пока ты в итоге не решишь оставить разочаровавшего тебя человека навсегда. Ты просто не сможешь его простить. Как он бы не старался все исправить. У разочарования нет противоположного конца. Это как тоннель без света на конце — ты входишь в него, и он уносит тебя всё дальше… всё темнее. Чейз проебался в моих глазах, и входить в темный тоннель за ним я больше не вижу смысла. Я отвернулся от него, ощущая на себя пристальный, угрожающий взгляд. Он давил на меня с такой силой, что моё сердце начало болеть сильнее. — Убирайся из моей машины, — произнёс я тихо, глядя вперёд. Ему не пришлось повторять дважды. Он открыл дверь и вышел из машины, хлопнув дверью. Я не стал следить, куда и в какую сторону он идёт. Мне было все равно. Прикрыв глаза, я оперся лбом о руль. Грудную клетку сковало цепями, отчего каждый вдох давался с большим трудом. Нос заложило от подступивших слез, но я сдерживал их, что было сил. Теперь я, наконец, осознал. На этом всё. Больше никакого Чейза в моей жизни. Я просто завёл машину и двинулся прочь от места, которое второй раз окончательно разбило мою веру в Чейза Хадсона.