Небо идеально покрытое синяками

Сегодня я был в особенно приятном расположении духа. Наступил конец, мать его, семестра! Лето подкралось к нам незаметно, заставляя в быстром темпе заканчивать начатые учебные проекты. У друзей давно были планы на лето, но вот у меня, слишком увлеченного учебой и… некоторыми иными делами, так ничего придумать не вышло. Нужно было отработать всего парочку дней и завершить несколько незаконченных дел, после я смог бы посвятить время мыслям о том, как хочу провести каникулы. Преподаватели были в восторге от моих достижений в учёбе и очень удивлены фактом посетившего меня благоразумия. По мнению многих из них, с самого начала плохой студент не может стать лучше по причине отсутствия интереса к учебному процессу. Но я был не таким. И их это очень радовало. Я же чувствовал себя обессиленным и уставшим. Эта нескончаемая зубрёжка вымотала меня, но понимая, что совсем скоро я смогу отдохнуть от этого, делало моё настроение просто прекрасным! — Я думал, не успею поймать тебя до того, как ты ускачешь на пары, — подошел ко мне Гейдж, когда я закрывал дверь комнаты на ключ. — Ты бы мог мне позвонить, — пряча ключ в карман брюк, я повернулся к другу. — Какие у тебя планы на меня? — Хотел зайти в кафе и перекусить. Зоуи присоединится позже. — Предлагаешь мне прогулять первую пару? — подозрительно улыбнулся я. — Да. — Заметив выражение отрицания на моем лице, друг продолжил: — Да брось, будто ты этого никогда не делал! Давайте же. Один разок! Тем более семестр вот-вот закончится. Поразмыслив немного, я пришел к выводу: в честь регулярной посещаемости пар в этом семестре я могу устроить себе небольшой праздник. Гейдж расстроится, если я снова откажусь проводить с ним время. Я был слишком занят последний месяц и не мог найти свободной минутки на дружеские встречи с Зоуи и Гейджем. Теперь, когда все аттестационные тестирования сданы, я мог немного расслабиться и уделить время близким людям. Позвонив Райли, я предупредил начальницу, что сегодня не получится выйти на работу. Та с радостью отпустила меня, желая избавиться от толпы моих «недофанатов», что приходили в кафе только ради моего кофе. Не знаю, чем я смог привлечь их сердца, но они были готовы стоять в очереди часами, чтобы получить от меня кружечку фирменного кофе. — Ладно, но к десяти мне обязательно нужно уходить. — Встреча с любимым? — усмехнулся друг, отчего отхватил мой толчок в бок. — Нет, просто… — Ты сохнешь по нему, — завершил он фразу за меня. — Нет. — Да. Я закатил глаза, но улыбку на губах скрыть всё равно не удалось. Гейдж, конечно, тут же её заметил и громко расхохотался, вытирая капельки собравшихся слёз в уголках глаз. Мы зашли в кафе, которое находилось недалеко от общежития. «Gizi» в это время было закрыто, отчего выбор пал на это заведение. Я никогда не был здесь прежде, но, зайдя в кафе, отметил для себя, что больше сюда не загляну. Место оказалось мрачным, а персонал — неприветливым. У входа над дверью висел огромный, красный спасательный круг, в центре кафе стояло непонятное сооружение в виде кафедры, к которому неаккуратно был прикреплен штурвал корабля. Официанты носили белые униформы флота США с развязно болтающимися черными галстуками. Видимо, они пытались влиться в роль и произвести впечатление на клиентов, так как выглядели они так, будто их сейчас стошнит. Хм, морская болезнь? Дубовые тяжелые столы и стулья нагружали и так рябящий в глазах интерьер. Обстановка давила, но мы не отчаивались. — Может, уйдём? — зашептал мне на ухо Гейдж, пока я устанавливал зрительный контакт с недовольными официантами. — У нас нет выбора, — зашептал я в ответ, — сейчас все заведения закрыты. Мы сели за столик у входа, чтобы чувствовать свежий воздух и иметь доступ к солнечному свету, льющемуся из окна над нами. Зоуи подоспела через минут пятнадцать после отправленного Гейджем сообщения о месте встречи. За это время мы успели сделать заказ и поговорить о предстоящей поездке студентов к крепости на окраине города, на которую мы с Гейджем клали хер ещё при объявлении этой тягомотины. — Кто притащил нас в эту дыру? — спросила Зоуи, запрыгивая на стул рядом с Гейджем и попутно целуя его в лоб. — Мы уже сделали заказ, так что довольствуйся тем, что есть, — ответил я и усмехнулся, когда девушка сморщила лицо. — Сейчас встретила Барбару. Мэтт от нее не отходит ни на секунду. Ставлю пять баксов на то, что они скоро объявят об отношениях, — безразлично рассказала Зоуи, делая глоток мохито из стакана Гейджа. — Мы расстались почти полгода назад, Зу. Почему ты думаешь, что это должно волновать меня? — А при чём здесь ты? Я рассказала вам только потому, что Барби всё ещё моя подруга. — Я искренне желаю ей счастья. — Я знаю. Ты-то вон как счастлив! — иронично заметила девушка. — Перестаньте говорить об этом! — смущенно возмутился я. — Мы с Чейзом не в отношениях. Мы даже не друзья! Просто проводим иногда вместе время… Друзья переглянулись. — Ладно, — пожала плечами, Зоуи, приподнимая скатившуюся лямку майки на плечо. Наконец, они перестали обсуждать мои недоотношения и отношения Барбары. Когда принесли еду, я, голодный с обеда прошлого дня, молча приступил к еде, игнорируя разговоре о той же поездке к крепости. Когда с беконом было покончено, я поднял глаза и попытался вслушаться, о чём идет разговор теперь. —… но она ни в какую не соглашается переезжать! — недовольно буркнула Зоуи, откусывая жареную вафлю. — В чём дело? — сложив локти на столе, влился в обсуждение я. — Дома потолок покрылся плесенью, а дышать просто невозможно. После дождливых дней первый этаж дома затопило, а мама живет на втором. Я давно говорила ей съехать из этой ужасной квартиры, а она отказывается. Я уже жалею, что помирилась с ней, потому что кажется, что ещё чуть-чуть и мы разругаемся снова. — И почему она отказывается? — Это самое интересное: — усмехнулась подруга. — она считает, что эта квартира хранит историю нашей семьи. Вы когда-нибудь слышали что-либо смешнее этого? Прекрасная шутка. Вот только нет никакой семьи Джонс. Никогда не было. — Зу, пойми… — Гейдж, я устала понимать её. Клянусь, мне кажется, что я скоро поседею. — Она взрослый человек, Зоуи. Если твоя мать приняла решение остаться, то не нужно пытаться переубедить её. — Но я знаю, что ей там плохо. Как я могу закрывать на это глаза? — А что ты можешь сделать? — задал встречный вопрос друг. Она поджала губы и покачала головой, не желая мириться с обстоятельствами. Больше мы не возвращались к этой теме, понимая, что не сможем решить вопрос Зоуи сейчас. Выпив травяной чай, я ещё немного обсудил с друзьями насущные вопросы в плане последних занятий и долгов Гейджа по учёбе. Глянув на часы, я похвалил себя за выработанное чувство времени. Как раз через полчаса у меня должна была состояться встреча с профессором Боуи. Нужно обсудить сроки сдачи проекта по реновации студенческих общежитий нашего кампуса. Этот проект имел огромное значение для всех студентов, так как победителям конкурса выделят деньги на ремонты и прочие работы в общежитиях. Это большая ответственность, и я не мог оплошать. Не тогда, когда мне стали доверять серьёзные работы. Расплатившись за еду и попрощавшись с друзьями, я поспешил в университет, переступая его порог ровно в десять. — О, а вот и Юбэнкс. Обладатель серо-голубых глаз тут же обернулся, встречая меня теплой улыбкой. На душе мгновенно стало спокойно. Все переживания растворились в голове, стали незначительными. Я не смог удержаться от ответной улыбки, но опустил глаза к полу, надеясь её скрыть. Когда я подошел к столу преподавателя, Чейз немного придвинулся ближе, незаметно касаясь моей ладони пальцем. — Вы решили что-нибудь с выступлением? Парень рядом кивнул. — Мы выдвигаем кандидатуру Майкла Никсона. — Майкла? — удивлённо вскинул брови Боуи. — Это шутка? — Майкл кажется полным идиотом, согласен, — утвердительно кивнул я, — однако он неплохо излагает свои мысли, да и отвечать на каверзные вопросы умеет. Никогда не видел, чтобы Майкла мог кто-то переспорить. Это отличное качество умелого спикера. Я уверен, что он подойдет. Боуи вздохнул. — Я надеялся, что ты, Чейз, решишься взяться за это дело. Хадсон вновь улыбнулся. — Публичные выступления — не моё, а вот для Майкла это будет шансом проявить себя. В итоге, профессор нехотя согласился и решил выбрать спикером для нашего проекта именно Майкла, который, безусловно, войдет в нашу команду по созданию проекта. Майкл согласится выступать в любом случае, так как ему катастрофически необходимо поднять свой средний балл, чтобы не вылететь из универа. Немного поговорив с Боуи о деталях проекта, мы с Чейзом неспешно покинули кабинет, оставляя преподавателя наедине с его засахаренными крекерами. Как только дверь за нашими спинами закрылась, Чейз схватил меня за руку и потащил в сторону, заталкивая в соседний кабинет. Не успел я разглядеть обстановку, как ощутил быстрое касание мягкий губ на шее. Мои руки оказались прижатыми к двери, да и сам я прижимался к ней всем телом под напором Хадсона. — А если бы здесь был кто-нибудь? — шикнул я на парня, перехватывая его губы своими. — Я проверил до того, как зашел к Боуи, — хмыкнул Чейз, продолжая покрывать моё лицо поцелуями. — А ты подготовился, — усмехнулся я. — Ладно, но что если кто-то зашел бы сюда, пока мы были у профессора? — Тогда бы этот человек смущенно прикрывал глаза. Я рассмеялся, придерживая его за затылок и отвечая на поцелуй. Жаркие губы двинулись вверх по скуле. Мои руки нырнули под футболку парня, касаясь горячего тела лишь подушечками пальцев. — Я не буду заниматься сексом в аудитории, — предупредительно заявил я, отрываясь от его губ, но не убирая пальцы от тела. — Как хочешь. Чейз отстранился от меня. Ощутимое тепло его тела тут же исчезло, заставляя меня сожалеть о своем отказе. Парень сел на ближайшую парту от входа и уставился на меня. Расправив воротник своей рубашки, я оттолкнулся от двери, до этого больно впивающейся мне в лопатки, и вздохнул. — Где ты был два дня? — как ни в чем не бывало спросил я, игнорируя его прожигающий взгляд. Подогнув одну ногу под себя, Хадсон расслабленно сидел на парте. Мой взгляд задержался на его коленях. Спортивки на нём смотрелись настолько хорошо, что я не мог перестать любоваться его ногами. Взгляд то и дело возвращался к ним, но я вовремя одергивал себя в надежде поймать мысль и сосредоточиться на ней. — Работал. Ты ведь знаешь. Я кивнул. — Знаю. Парень слез со стола и снова подошёл ко мне. Он обхватил грубыми ладонями моё лицо, непринужденно прося посмотреть на него. — Я скучал по тебе. Я промолчал, не желая ни соглашаться с его словами, ни отрицать. Толку в этих играх не было: он и так прекрасно понимал, что я чувствовал то же самое, но я бы никогда не позволил ему услышать это напрямую от меня. Почему? Да просто потому, что не хотел признаваться в этом самому себе. Озвучить свои мысли было для меня страшнее любой пытки, ведь если Чейз узнает о них, я не смогу больше придерживаться этих жалких нейтрально-теплых отношений. Мне нужно всё и сразу. Его полностью. А сейчас мы не имели друг на друга никаких прав, вот и были свободны. Ему нужна свобода. Так будет лучше. — Ты не скучал по мне? Я повернул лицо в сторону, и его руки соскользнули с моих щек. Тяжелый выдох Чейза больно кольнул в легкие, оставляя в них кровавую дыру. — Брось эти игры, Чейз. Мне не шестнадцать лет. Мельком глянув на него, я заметил как напряженно заходили желваки на скулах парня. — Я и не думал играть с тобой. — Ладно, — безразлично пожал плечами я. — А то мои друзья думают, что мы в отношениях. Не хочу, чтобы люди неправильно нас понимали, а для этого нужно вести себя как… — Как кто? — грубо перебил он меня, сжигая взглядом. — Друзья? Соседи? Партнеры по сексу? Любовники? Я сжал челюсти, думая и пытаясь найти лазейку и вывести наш разговор на более спокойную тему. Мы много раз обсуждали занимаемые нами позиции в этих непонятных отношениях, но так ни к чему и не пришли. Обсуждать сейчас эту тему, когда я не видел этого человека два дня, не было никакого желания. Я действительно думал о нём слишком часто. Скучал. И вовсе не хотел ругаться с ним. — Не будем искать подходящие ярлыки, ладно? У меня голова кипит от этого. Давай просто проводить время так, как нам нравится? Он усмехнулся и отвел взгляд к потолку. — Проводить время так, как нам нравится, да? Ну давай попробуем. Он последний раз взглянул на меня, а затем медленно отстранился. — Мне пора идти. — Снова работа? — В какой-то степени. Когда он был у самой двери, я окликнул его, вынуждая обернуться. — Когда ты решишься… Он будто тут же всё понял. Взгляд его прояснились, сделался старше и глубже, но продолжал выглядеть холодно-спокойным. Открыв дверь, Чейз сделал шаг и неожиданно бросил за спину: — Скоро. Мне нужно ещё немного времени. Я возвращался в общежитие, когда солнце уже начало заходить за горизонт, бросая яркие оранжевые блики на алый небосвод. Безмятежные летние песни зарянки насыщали мою дорогу к корпусу грустью и одиночеством. Пахло невероятно. Каждое время года имело свой специфический запах. Лето пахло знойной зеленью, нагретыми солнцем цветами, душистыми травами и неимоверной легкостью. В это время года грустить особенно не хотелось, и я, кладя руку на сердце, мог поклясться, что времени грустить у меня не было. Я вслушивался в пение птиц и на какое-то время забыл, где нахожусь и сколько мне лет. Я ощущал себя ребенком, который после ужина ещё долго-долго будет играть во дворе с друзьями на палящем солнце и слушать уговоры мамы не снимать кепку с головы, дабы не схлопотать солнечный удар. Мне так хотелось быть им, этим ребенком, но я понимал, что никогда уже не смогу оказаться в том беззаботном времени, под тем палящим солнцем, испытывая те же легкие чувства. Наваждение исчезло, оставляя меня наедине с реальностью. Я улыбнулся. А ведь действительно — всему своё время. Мне показалось, что я понял что-то очень важное, но вот что именно — понять не мог. Думалось, если я схвачусь за возникшее ощущение, то познаю что-то великое, что кардинально изменит мою жизнь, но время на рассуждение этого у меня не было. Кто-то бесцеремонно положил свою руку на моё плечо, вынуждая замереть на месте. — Здравствуй, Ноен. Я обернулся на уверенный, зрелый и полный серьезности голос. Передо мной стоял человек в белом идеально выглаженном костюме с золотыми запонками на манжетах. Они пугающе поблескивали, отчего я невольно щурился. Лицо мужчины было мне знакомым и оттого неприятным. Нельзя сказать, что он дурно выглядел, нет. Его можно было бы назвать вполне симпатичным мужчиной, однако глубокие морщины на лбу и синяки под глазами, которые никуда не делись с нашей прошлой встречи, выдавали его возраст. Шлейф запаха алкоголя, который мужчина, видимо, пытался замаскировать одеколоном, оказался четко уловим, когда тот открыл рот. Поправив очки (этот же жест он продемонстрировал мне при первой встрече, и я решил, что он является уже привычкой), мужчина стянул белую шляпу с головы и вновь глянул на меня. — Чем обязан, мистер Хадсон? — Я старался скрыть нервозность в голосе, но что-то пошло не так, потому что фраза эта прозвучала довольно грубо. — Здравствуй, Ноен, — он кивнул, никак не отреагировав на мой тон. — Надеюсь, у тебя всё хорошо? — Да, всё прекрасно. А как вы поживаете? Он улыбнулся, и моё сердце застучало быстрее. Улыбка его была в точности такой же, как у Чейза. — Живу в вечном беспокойстве, — заявил шутя он. Мои брови приподнялись. — От чего же? — Об этом я и пришёл поговорить с тобой. Можешь уделить мне время? Значит, пришёл выведать информацию о Чейзе. Всё так, как и предполагалось. Мы прошли к аллеи, которая являлась в обычное время пристанищем первокурсников, но сейчас — в конце семестра — здесь уже не было никого. Только мы сели на скамейку, как мужчина спросил: — Я слышал, что ты очень близок с моим сыном. Это правда? Я изобразил растерянность на лице. — В каком смысле? Да, мы с Чейзом работаем над проектами вместе и занимаем одну комнату в общежитии, но почти не общаемся. Нельзя назвать это близостью. Конечно, я понимал, что Коул Хадсон давно в курсе того, что происходит за стенами этого учреждения, но о том, что мы с Чейзом трахаемся он знать определённо не мог, так что солгать вышло очень просто. — Ты, наверное, знаешь, что я слежу за Чейзом. Не знаю, в какой форме он преподнес тебе эту информацию, но я хочу, чтобы ты знал и мою правду. Какой ловкий ход! А мистер Хадсон не промах! Так аккуратно пытаться узнать рассказывал ли мне Чейза что-либо о действиях своего отца нужно уметь. Это достойно похвалы. — Следите? О чём вы? Зачем? — притворился я несведущим дураком. — Ты не мог не заметить того, что происходит с ним. — Он впервые посмотрел на меня с того момента, как мы сели на скамейку. И, видимо, мой псевдорастерянный вид пошатнул его уверенность в моей осведомленности, потому что он добавил: — Он болен, Ноен. Неужели ты, живя с ним в одной комнате почти год, не заметил этого? Я нервно заерзал на скамейке. Он говорил об этом с такой уверенностью, что мне действительно показалось, будто я живу с больным человеком. — Мистер Хадсон, я ведь говорил, что мы не общаемся. Я не знаю, что у него в голове и есть ли она у него вообще. Мне это не интересно. И если вы пришли поговорить о Чейзе, то, боюсь, мне нечего вам рассказать. Мужчина медленно покачал головой. — Я не о нём говорить пришел; я пришел предупредить тебя. Для свой же безопасности, держись от него подальше. Ты не знаешь, на что он способен. — Вы говорите так, будто мне опасно оставаться с ним в одной комнате, — сощурившись, заметил я. — Что же такого он может сделать? Мужчина вытащил из кармана пиджака платок и промокнул им лоб. Ещё бы! В тридцати пяти градусную жару сидеть в пиджаке… он бы ещё балаклаву нацепил. — То, что я расскажу тебе, может напугать, но, прошу, не рассказывай это никому, — он замялся, помедлил, но после тяжелого вздоха, наконец, выдал: — Чейз с детства был странным ребенком. После смерти матери он долго не мог прийти в себя. В итоге… я не заметил как… он начал проявлять агрессивность по отношению ко мне. Всё происходило постепенно: сначала стал перечить мне, затем начал драться, а однажды… он попытался убить меня, — с покрасневшими, возможно, из-за сдерживаемых слез, возможно, из-за злости глазами изложил Коул. — Чейз пытался убить меня, пока я спал. Я очень люблю своего сына и желаю ему только добра, но я также понимаю, что он опасен для людей. В подростковом возрасте его состояние ухудшилось: он начал убегать из дома, нападать на людей без причины, устраивать драки. Я стал водить его к психологам, а позже к психиатрам. Он какое-то время даже лежал в психиатрической больнице, но позже сбежал. Я искал Чейза очень долго, но даже предположить не мог, где он может быть. Сейчас сын ненавидит меня. Думает, что я хочу закрыть его в клинике навсегда. Я действительно хочу, чтобы он обратился за помощью, но… Я в замешательстве хлопал глазами. Конечно, я продолжал верить Чейзу и думать, что Коул наверняка лгал, однако зерно сомнения, давно посеянное в моем сердце, напомнило о себе, давая ростки. Слова «что, если…» никак не покидали мою голову. Коул Хадсон поделился со мной тем, чем Чейз никогда не поделился бы сам. Чейз вообще ничем не делился со мной. И тут уже я задавал вопрос сам себе: а на чем держится моя вера? На честном слове? А ведь это так и было! Я дал Чейзу около трёх месяцев собраться с мыслями и поведать правду, но он так ничего и не рассказал мне, продолжая откладывать этот разговор в долгий ящик. А доказательства слов Коула, Логана Роджерса я когда-то держал в руках. Те фотокарточки, признания Чейза о покушении на жизнь отца… Почему я верю ему? Зачем? — Вы можете как-то доказать свои слова? — спросил с опаской я, наплевав на то, что моя заинтересованность может показаться Коулу подозрительной. Он усмехнулся, а в глазах промелькнул какой-то нездоровый огонек, но его природу я понял не сразу. — Зачем мне доказывать? Ты можешь не верить мне, это твое право, а можешь и проверить, продолжая жить с ним до первого несчастного с тобой случая. — Почему тогда вы раньше не рассказали об этом? — Не думал, что вы с Чейзом на самом деле близки, пока Ник, друг Чейза, не посоветовал обратиться к тебе. А он думает, что вы очень даже близки, — со знающей, разоблачающей улыбкой выдал он свой козырь. Так Коул давно знал, что между мной и Чейзом есть какая-то связь, благодаря Нику! — А сейчас я в этом убедился. Ведь тебе что-то известно, верно? Значит, весь этот спектакль, который я разыграл, был бессмысленным? Этот старикан переиграл меня в мною же предложенную игру, причём играя не совсем честно. Притворяясь жалким стариком, переживающим за сына, он вывел меня на чистую воду. — Есть ещё что-то, что мне следует знать? — спросил я, проигнорировав его вопрос. Тошнота поднялась к горлу. Я постарался не обращать внимание на это мерзкое чувство. — Если ты захочешь мне помочь вернуть его в клинику, то я буду тебе очень признателен, — все ещё упиваясь свой игрой, говорил мистер Хадсон с ухмылкой. Позиции наши тотчас переменились: он больше не выглядел смущенным обстоятельствами стариком, что от волнения протирал потный лоб, теперь уже я был взволнован и растерян, и только мыслил, как бы побыстрее скрыться от его угнетающей ауры. Агрессии Хадсон совсем не проявлял, но я ощущал этот тонкий огонек странного рода неприязни и ненависти в нём, готовый вспыхнуть в любую секунду и сжечь меня дотла. Он не внушал мне доверия, только едва уловимый, зарождающийся страх, скучивающийся спазмом в животе. Глаза этого мужчины были словно стёкла — поверхностные и пустые, словно за ними ничего не было. И смотрели они прямо на меня. Я не мог обнаружить исток своего страха, чтобы искоренить его и понимал, что со мной такое впервые. Впервые я ощущал необъяснимый панический страх. Интуиция подсказывала мне, что нужно убираться отсюда и как можно быстрее. — Признаться, мистер Хадсон, у меня нет никакого желания вмешиваться в ваши семейные коллизии. Верите вы мне или нет, но я ничем не связан с Чейзом. А до того, что говорит Ник, мне нет никакого дела. — Я кое-как подавил сжимающее горло неприятное ощущение и смог внятно и спокойно высказаться. Он вздохнул и повернул голову, наблюдая за проходящей мимо обнимающейся парой. В какой-то момент он сощурился и с едва проглядываемой улыбкой сказал: — Как хорошо быть молодыми и наивными. Любовь — все, что занимает наши умы в молодости, я ведь прав? — он глянул на меня. — Вот ты, например, Ноен, любил ведь? Или любишь? Я качнул головой. — Я не понимаю, к чему вы… — Барбара, твоя девушка, — её, кажется так зовут… Слышал, вы расстались. Печально. Я замер. Внутри все похолодело. В голове бился только один вопрос — «откуда он знает?» — Любовь такая штука, знаешь, очень странная. Сегодня мы одних любим, завтра других. Хорошо понимаю тебя. — Какое вам дело до моих отношений? Откуда вы знаете Барбару? — Тише, тише, успокойся, — посмеиваясь, наигранно ласково попросил он, а я больше не мог это слушать. Его слова злили и пугали меня одновременно. — Я много чего знаю, но тебе не стоит волноваться об этом. Я знаю, например, о том, что твой друг Гейдж встречается с твоей лучшей подругой Зоуи. Они совершенно разные, неправда ли? Честно говоря, я удивлен, что такие люди смогли продержаться вместе почти год. Также я знаю и о твоей начальнице Райли много чего интересного. Ты спрашивал какое мне дело? А дела мне нет никакого, так, простое любопытство. Скажи же, на кого ты мог променять такую красавицу Барбару? Я встал со скамейки, перебарывая в себе желание сорваться с места и убежать. Ноги еле держали меня, а сердце сумасшедше билось в груди, грозясь вылететь вон. Суть разговора потихоньку проникала в мой мозг, плавя его жаром возможной опасности. — Что же, я все понимаю, — мужчина поднялся следом. — Ты не хочешь влезать в жизнь моей семьи? Это прекрасно! Главное, чтобы твое нежелание вмешиваться не обернулось противостоянием моим действиям. Он проговорил эти слова так, будто что-то малозначительное, будто вскользь, между делом, однако я уловил в них истинный посыл — угрозу. Глянув в мои глаза, в которых наверняка отражались растерянность и страх, он убедился, что я верно истолковал его слова и похлопал меня по плечу. — Я рад, что мы друг друга поняли. Будь осторожен, мальчик мой, — с усмешкой сказал он и двинулся прочь, оставляя меня привыкать к поселившемуся в груди беспокойству и заполняющей всё моё нутро панике.