Небо идеально покрытое синяками

Вот уже четвертый день подряд я не мог уснуть. Всё метался без конца на работу, оттуда в универ, затем в общежитие. И ни на секунду не переставал думать о происходящем в семье Чейза. Коул, этот монстр в человеческом обличии, мог сделать с ними что угодно. Подогревал моё беспокойство и молчавший который день телефон. Я звонил Чейзу несчетное количество раз, но он так и не ответил. Исчезновения Хадсона для меня стало привычным делом, но на этот раз обстоятельства были другие. Хотя, возможно, ночные звонки ему поступали и раньше, просто я об этом не знал. В тот же день, когда завершил все дела в университете, я попрощался с Райли, друзьями, собрал свои вещи и двинулся в путь. С замирающим сердцем я подъехал к дому, и когда взгляд остановился на мрачном доме по соседству, оно ускорило темп во сто крат. Я осознавал, что там никого быть не может, так как Чейз не привел бы сюда Долорес, ведь Коул помнил об этом месте, и первым делом начнёт искать здесь. С беспокойством в груди я вошёл в свой дом, цепляя на лицо улыбку. Родители не должны узнать, что происходит в семье Хадсонов, так что лучше не давать повода для расспросов. Однако мама, выбежавшая встречать меня, сразу почувствовала неладное, и после долгих объятий, приветственных речей и вкуснейшего обеда, мягко спросила: — Ты какой-то рассеянный и задумчивый. Неужели не хотел возвращаться домой? Я ковырнул вилкой кукурузу и, не поднимая головы, правдиво ответил: — Дело не в этом. Я просто устал от всего. Мама подошла ко мне и обвила руками мою голову, оставляя на макушке легкий поцелуй. — Ноен, ты ведь знаешь, что проделал огромную работу? Я качнул головой. — Но это так. Я чувствую, что мой мальчик изменился. Ты повзрослел, а со взрослением приходит чувство ответственности. Это нормально. Я перестал мучить бедное кукурузное зернышко и отложил вилку. — Не думаю, что я сильно изменился и продвинулся в чем-то. Просто… надоело валять дурака. Мама рассмеялась, и из-за того, что она прижимала меня к себе, от её смеха затрясло обоих. — Это и называется взрослением. Представляешь как я удивилась, когда ты сообщил, что нашел работу? Мой Ноен и работа! Уму непостижимо. Я улыбнулся. — Ты выставляешь меня полным оболтусом. — Так оно и было. — Ну спасибо! Мягкий смех мамы заставил моё настроение немного приподняться, однако этого не хватало, чтобы выбить из моей головы тревожные мысли. — Как дела у Чейза? Я приподнял брови в удивлении, услышав этот вопрос. — Понятия не имею. Почему спрашиваешь? Она стояла у столешницы ко мне спиной и протирала верхние полки с древней посудой. Казалось, женщина о чём-то глубоко задумалась. Когда я уже было подумал, что она не услышала вопрос, и захотел повторить его, мама пожала плечами и отошла к раковине, принимаясь за стирку тряпки. — Вы ведь всё ещё друзья. — Да-а, — протянув, усмехнулся я, — мы всё ещё друзья. Но, признаться, я понятия не имею, чем он занимается. Я быстро замял эту тему, начав спрашивать у нее о домашних делах, а после сам поделился с ней о том, что нашел ещё одного потрясающего друга и начальницу по совместительству, рассказал, какая она классная и как щедро выплачивает мне зарплату. Мама не забыла поинтересоваться и о моих друзьях, о подробностях расставания с Барбарой и наших отношениях после. Она сидела напротив меня и с интересом слушала о моей жизни. — Как работа? — осведомился я, попивая горячий кофе, только что сваренный мамой. Покрутив в руках кружку, она ответила: — Есть парочка новых дел. Завтра у меня ещё одно слушание. Скорее всего приду домой поздно. Когда мне было пять, мама решила построить карьеру в направлении юриспруденции, и сейчас, с большим стажем, она работала прокурором в городском суде. В Логанвилле её знали все, кто так или иначе был связан с законом или нарушал его. Вспоминая об этом я невольно подумал как бы было классно, попадись ей в руки Коул. Она бы смогла упечь его за решетку на многие годы. Жаль, что дело так и не дошло до суда… — Что-то серьёзное? — Нет, — качнула головой женщина так, что темные локоны её волос скатились с плеч за спину. — Мелкий грабеж. Простое дело. Но бумаг столько накопилось, что разгребать придется долго. Обсудив с мамой все волнующие её вопросы, я решил немного поспать. День был изматывающим, и только моя голова коснулась подушки, как я погрузился в глубокий сон. Ближе к семи часам вечера я проснулся. На улице по-прежнему было светло, однако золотой горизонт уже начал поглощать небосвод, склоняя его к закату. Я спустился в гостиную и заметил отца. Тот сидел за столом и держал в руках паяльник с каким-то оборванным проводом. Увидев меня, он отбросил инструмент и потянулся ко мне, чтобы обнять. — Чего хмурый такой? — Только проснулся. — Не стали будить тебя к ужину. Хотели, чтобы выспался. Дома ведь спать лучше, чем в общежитии. Дома с Чейзом перед сном не увидишься, — проскочила мысль в голове, заставившая меня удивиться самому себе. Ну и что, что не увидишься? Велика потеря… Я поджал губы, опуская взгляд. — Что ты делаешь? — Пытаюсь починить мамину настольную лампу. Я кивнул. Мои отношения с отцом всегда были теплыми, но в последнее время мы редко с ним созванивались. Стыдно признавать, но я отвык от семейного быта и, став более самостоятельным, иногда и вовсе забывал звонить домой, а звонки родителей мог просто игнорировать. — Пап, — взявшись за кончик скатерти, я принялся нервно теребить его в руках, — ты прости меня за то, что не отвечал на звонки месяц. Я замотался. Учеба, работа, друзья… я… — Тебе не нужно этого говорить. Я понимаю. Когда я был в твоём возрасте, то уже встретил твою маму и совершенно забросил домашние дела. Мой мир тогда вращался только вокруг неё, — мужчина хмыкнул. — Возможно, ты не хочешь нам рассказывать, но у тебя тоже появился такой человек, которому ты на данный момент готов посвятить всю свою жизнь. Я отмахнулся. — Не говори ерунды. — Ерунды? В таком случае я понять тебя не могу. Никакая работа и учеба не стоит счастья семьи и собственного счастья. Уверен, что ваши отношения с Барбарой не налаживаются? Я рассмеялся и, наконец, поднял глаза на отца. — Мы окончательно расстались. Не понимаю почему полгода спустя мои близкие люди постоянно напоминают мне о ней и о том, как я плохо с ней поступил. Отец пожал плечами, поднося паяльник к обрезанному проводу. — Ты не делился с нами причиной расставания. Что такого ты мог сделать? Нежелание говорить об этом наверняка ощущалось за мили, однако отец игнорировал посылаемые ему невербальные знаки. Он кинул на меня быстрый взгляд из-под очков и снова вернул его к проводу от лампы. Глаза мои невольно опустились к полу. — Ты изменил ей, так? — строго прозвучал голос отца. Я вздрогнул. Лицо стыдливо запекло. Отец, должно быть, тут же понял, что попал в точку. Разочарованно покачав головой, он отложил инструменты, обращая на меня всё своё внимание. — Ничего не говори, — попросил я, быстро покачав головой. — Ноен, мы с мамой не стали интересоваться причиной вашего расставания сразу, ведь не хотели давить на вас. Вы взрослые люди и сами разберетесь в своих отношениях. Ты должен знать лишь одно: я не поддерживаю измену ни в каких её проявлениях. И правильно, что ты считаешь себя виноватым. Ты поступил омерзительно. — Я знаю, — прошептал я себе под нос, не в силах посмотреть на отца. — Но… эх, неважно. Мужчина вновь взял паяльник и продолжил заниматься своим делом. Молчание натянуло и так напряженную атмосферу, словно тонкую струну, готовившуюся вот-вот лопнуть и вылить на меня помои с осуждениями. Тяжело было сидеть напротив отца и продолжать размышлять в том направлении, в котором разговор наш прервался. Ещё хуже мне становилось, когда я понимал, что и он продолжает думать о моем поступке. — А где мама? — сменил тему я, чтобы как-то замять оставивший неприятный осадок разговор. — Она на заднем дворе. Разговаривает с Чейзом. Мои легкие отказались принимать кислород, только услышав первые буквы его имени. — С Чейзом? Отец кивнул. — Он пришел где-то час назад. — С нашим соседом Чейзом? С Чейзом Хадсоном? — Ну, я другого Чейза не знаю, — ухмыльнулся он. Я вскочил с места и бросился на задний двор, на автомате перепрыгивая балки и куски залежавшегося пенопласта, валяющихся на полу у двери. Отец скорее всего вопросительно глядел мне в спину, но спросить ничего не успел. Сейчас мне было все равно на то, какие мысли могли прийти ему в голову. Когда я заметил Чейза, помогающего маме разгребать хлам, хранившийся здесь со времен постройки теплицы, я почувствовал, как по телу растекается жар. Мама первая заметила меня и воскликнула: — О, Ноен, помоги-ка нам вынести мусор. Чейз тут же поднял голову, сталкиваясь со мной взглядом. Первым делом я обратил внимание на пугающие детали, при виде которых из лёгких вылетел весь воздух. Нижняя губа парня оказалась рассечена, правая рука, начиная от кисти и до локтя, была аккуратно забинтована, и только пальцы оставалось открытыми и могли спокойно двигаться. Пальцы собственных рук начали дрожать, и я сжал их в кулак. — Выглядишь паршиво, — заметил я таким тоном, будто пытался подавить рвущуюся наружу злость, и сам удивился этому. Его побитое лицо скривилось в ухмылке. — Ты как всегда наблюдателен. Однако мама не оценила шутку и шикнула на меня. — Не говори так. Он в любом случае красавчик. Я нагнулся и поднял кусок пенопласта у моих ног. — Да кто же спорит-то? — пробубнил я, бросая мусор в кучу другого мусора. Чейз улыбнулся моим словам, но головы не поднял, благодаря чему мама не заметила его реакцию. Провозившись минут пять с хламом, я не выдержал и обратился к мучащей нас женщине: — Мам, мне нужно поговорить с Чейзом. Ты не будешь против, если я украду у тебя рабочую силу? Она кинула на нас мимолетный взгляд и пожала плечами. — Конечно. Я потопал к дому, сдерживая порыв схватить парня за руку и сорваться на бег. Мне хотелось закрыть его в своей комнате и больше никогда не отпускать в тот ужас, откуда он вернулся. Только вот когда мы зашли в мою комнату, то первым сорвался вовсе не я. Чейз пригвоздил меня к двери, оглядывая меня со всей серьёзностью. Не обращая внимания на его странное поведение, я взял его больную руку и мягко коснулся бинта. — Что произошло? — шепотом спросил я. Я знал, что никто не мог нас слышать, но не хотел говорить громче по той причине, что боялся услышать ответ. Казалось, что если я спрошу как можно тише, то у Чейза не будет права произносить страшные слова. Парень опустил голову, глядя на мою руку, аккуратно держащую его. — Ерунда. Решил навестить папочку. — Что он сделал? Парень вновь посмотрел на меня. — Мы сцепились. Не то, чтобы в этом была необходимость, мне просто хотелось врезать ему. Ну и он… немного порезал меня. По затылку пробежалась ледяная волна ужаса. — Как? — Ножом, ангел. Но все не так плохо, как кажется. Мне даже не больно. Я прикрыл глаза и покачал головой. — Надеюсь, ты разбил ему рожу в ответ. Чейз прыснул и покачал головой. — Какой злой мальчик. А в прошлом ты выгнал меня из своей тачки, когда я сломал ему нос. Только эти слова дошли до моих ушей, как я ощутил неимоверную тяжесть в груди. Я поступил несправедливо в тот день и, не зная всех обстоятельств, накинулся на Чейза. Сейчас я жалел об этом. Так жалел, что ненавидел себя. — Чейз… — Не смей просить прощения. Ты не знал. Я, конечно, злился на тебя в первое время, был возмущен, но потом подумал и понял: отреагируй ты по-другому в тот момент, то это показалось бы странным. Тепло внизу живота в момент окатило всё тело и ударило в голову. Я поднял руку и притронулся к рассеченной губе парня большим пальцем. — Как дела у Долорес и Анны? Они в порядке? Парень кивнул. — Долорес умная. Знает как действовать. Это всё, что мне было необходимо знать на данный момент. В следующую секунду я приблизился к лицу Хадсона и оставил, едва касаясь, поцелуй на ушибленной губе. Проведя языком по ней, я обхватил шею парня руками и в следующую секунду поцеловал. Сладко, до боли желанно, страстно. Ощутив его язык у себя во рту я громко выдохнул, наслаждаясь прекрасным моментом. В голове стало так пусто. — Ты мне крышу сносишь, — прошептал он, прикрывая глаза. Хотелось забыться, растаять в этих ощущениях. Руки Чейза поползли по моей спине, губы покинули моё лицо и переместились к шее. Я медленно отстранился, ловя его взгляд своим. — Расскажи мне о случившемся, — не выпуская его лица из рук, попросил я. Чейз выдохнул и сжал веки. Через несколько секунд он снова открыл глаза. — Не знаю, что на уме у этого уебка, но, кажется, он хочет контролировать каждый мой шаг. Недавно Коул решил съехать со старого дома и переехать поближе к Логанвиллу. Он поручил Анне выбрать дом, но она позвонила мне и попросила сделать это за нее. Я выбрал тот, что выглядел наиболее безопасным. В ту ночь, когда Лола позвонила мне, этот говнюк решил отпраздновать новоселье. Долорес знала, что дом выбирал я, а значит понимала, что где-то должно быть средство защиты. И она позвонила. Приехать быстро не представлялось возможным, и, когда я добрался, то нашел эту пьяную свинью на лестницах третьего этажа. К счастью, доползти до них он не успел и уснул прямо на лестнице. Я представил Коула Хадсона пьяного и валяющегося на лестнице и ужаснулся. Как, вроде бы приличный на вид человек, может быть вот таким отвратительным. Глядя на него в трезвом состоянии я и подумать бы не мог, что он становится монстром стоит ему выпить. Выбросив эти мысли из головы, я продолжил слушать Чейза. — Пришлось стаскивать его вниз. Он протер своей спиной каждую ступеньку лестницы и, клянусь, ничего лучше его омерзительных хрипов боли я в жизни не слышал. Пока я выводил Анну и Лолу, он пришел в себя и где-то нашел нож. Ну а я не смог сдержаться и не наподдать ему перед уходом. В общем, я сломал ему руку, а он прошёлся по мне ножом. — Чейз посмеялся и добавил: — Всё это настолько привычно, что становится даже весело. Не будь там Анны и Лолы я бы его убил. Я покачал головой, не разделяя его веселья. — Я рад, что все относительно в порядке, но неужели за четыре дня ты не нашел время позвонить мне? Я места себе не находил! Могло случиться всё что угодно. — Всё, что могло случиться, уже случилось. Прости, что не позвонил. Я не привык к такому… — Чейз поджал губы, сконфузившись. — Привыкай. Теперь, когда я знаю правду, я также хочу знать, что ты остаёшься живым, пока находишься рядом с этим человеком. Он хмыкнул и отступил ещё на шаг от меня, освобождая больше свободного пространства. — Как пожелаешь. Мне почему-то захотелось сократить это свободное пространство, образовавшееся между нами, и сжать его в своих руках, но гордость не позволяла. — Останешься сегодня у меня? — неожиданно для самого себя выдал я. Кто бы мог подумать, что мне так сильно захочется провести с ним ещё немного времени, что я все-таки решусь спросить. Он сел на край моей кровати и вскинул голову, отбрасывая назад чуть отросшие волосы. — Зачем? Мой дом находится в паре ярдов от твоего. Он не скрывал иронии в своих словах. Чейз прекрасно понимал, почему я прошу его остаться, но вынуждал меня сказать всё прямо. Этот парень не будет собой, если перестанет издеваться надо мной! — Останешься или нет? — нахмурился я и грозно спросил. — Если тебе этого хочется. — Почему это я должен этого хотеть? — буркнул я. Хадсон тихо рассмеялся, опуская лицо вниз. — Ноен, ты… — Что? — Ты просишь меня звонить тебе и держать в курсе событий своей жизни, но при этом не можешь попросить меня остаться у тебя, потому что тебе этого хочется. Ты воистину гениальный человек. — А что, позволь спросить, я должен делать? Как твой друг, знакомый, приятель я могу интересоваться твоей безопасностью, но находясь в этих же ролях я не смею просить тебя остаться у меня, так как ты прекрасно знаешь: то, чем мы занимаемся, никак не назовешь дружбой или приятельскими отношениями. Я не хочу все усложнять, Чейз. Он сложил локти на коленях и обхватил голову руками, улыбаясь. — И снова мы возвращаемся к этому разговору, да? — И снова ты возвращаешь нас к нему. И почему мы всегда говорим об этом именно в момент, когда ты появляешься после длительного отсутствия? — Потому что именно в такие моменты я особенно не могу понять тебя и твоих желаний. Я тяжело выдохнул, стараясь подавить нарастающее чувство раздражения. — Я просто хочу, чтобы ты и твои близкие были в порядке. — Отлично, но есть одна загвоздка. — Чейз слез с кровати и встал напротив меня, невероятно близко. — В таком случае нам вовсе не обязательно трахаться. Я прикрыл глаза, давая себе возможность собраться с мыслями. Для меня тема наших отношений отчего-то представлялась болезненной. Было ли это следствием того, что когда-то Чейз причинял мне боль, или же по какой-то иной причине — я не знал. И не мог понять, почему для Чейза это было важно. — Чейз, чего ты хочешь от меня? Неожиданно позади меня раздался стук в дверь, а затем немного смущенный голос мамы: — Ноен, прости, что мешаю, но к тебе пришли. Кто же мог прийти ко мне? Озадаченный я бросил на Чейза взгляд, дающий понять, что наш разговор ещё не закончен, и отворил дверь. — Кто пришел? — Пойди и посмотри, — ответила женщина, бросая взгляд на стоящего позади меня парня. Боже, надеюсь, она не слышала наш разговор, а иначе может быть очень-очень плохо. Не то, чтобы родители могли осудить меня за отношения с парнем, но если рассматривать это в совокупности с изменой Барбаре, отдалении от семьи, переменой в поведении, то они точно посчитают, что Чейз влияет на меня. А плохо или хорошо — уже не важно, ведь для них любое влияние — плохо. Как говорил отец: «У человека должна быть своя голова на плечах, в противном случае за него начнут думать другие». В общем, я молился всем богам, чтобы наши отношения с Чейзом Хадсоном оставались для них дружескими и нейтрально-положительными. Я спустился на первый этаж, обогнул лестницу и ошарашено замер на месте, глядя на людей, собравшихся здесь. — Сюрприз! — Ничего себе! — выпалил я, приятно удивившись. — Вы когда приехали? Мы ведь с вами недавно попрощались! Гейдж опустил чемодан на пол и ответил: — Мы решили заехать к тебе прежде, чем поедем к моим родителям. Проведём ещё немного времени вместе. Как-никак не увидимся целое лето! — Ага, — поддержала его Зоуи, вытягивая язычок на правом кроссовке, — сходим в клуб, выпьем вместе. Давно мы не тусили таким образом. — Все эти культурные походы в кафе осточертели. Отец вернулся из ванной комнаты с полотенцем в руках. Видимо, он только закончил чинить настольную лампу. Застав моих друзей у двери, он быстро провел их в гостиную и залез в холодильник в поисках еды для них. Я плюхнулся на диван рядом с другом и прикрыл глаза, ожидая шоу, которое не заставило себя долго ждать: Чейз спустился с лестницы следом за мамой и удивлённо приподнял брови, когда заметил людей в гостиной. Зоуи выглядела менее удивленной, но вот Гейджа словно ледяной водой окатили. Ситуация настолько повергла его в шок, что он вскочил с дивана и уставился на Хадсона. — Наши встречи стали происходить всё чаще, — хохотнул Чейз, однако его смех нельзя было назвать радостным. — Действительно, — огрызнулся Гейдж. — Куда ни гляну, вижу твое лицо! Скоро спать спокойно не смогу! — Звучит как-то нездорово. — Серо-голубые глаза остановились на Зоуи. — Злюка, не ревнуешь? Зоуи лишь закатила глаза, явно не желая позориться на глазах моих родителей. Я мысленно поблагодарил её и продолжил оставаться немым зрителем этого концерта. — Ноен, какого чёрта он здесь делает? — злостно вопросил друг, ожидая от меня объяснений. Но я не стал ничего отвечать, выжидая момент, когда каждый из них успокоится. Родители, кажется, разгадали мой замысел и поспешили на помощь: — Ребята, что за ссору вы затеяли? Давайте сядем за стол и за ужином всё обсудим? — старалась сгладить углы мама. — Я запеку для вас утку! — отозвался отец. Тут я уже не выдержал и вскочил. В свои годы я внимал множеству наставлений от мамы, но единственным запомнившимся мне на всю оставшуюся жизнь оказалось правило, подкрепленное горьким опытом: отца ни в коем случае нельзя подпускать к плите. Он спалит в лучшем случае еду, в худшем — дом со всеми нами внутри. — Нет, пап, запекать утку ты не будешь, — с дергающемся глазом замахал руками я. — Я все сделаю сам, ладно? Отодвинув уже успевшего схватить неизвестно для чего сковороду отца, я занял его место и забрал посуду. Гейдж и Чейз всё ещё глядели друг на друга, как представители семей Капулетти и Монтекки, увы, не тех, что в главных ролях, и готовы были вот-вот продолжить позориться. — Вы оба, — крикнул я, обращая их внимание на себя. — Если кто-то из вас сделает или скажет что-то, из-за чего мне будет стыдно перед моими родителями, то за дверь вылетите вместе и под ручку, это ясно? А теперь, друзья, попытайтесь свыкнуться и полюбить ближних своих. На этой приятной ноте, в тишине и спокойствии, я отвернулся от них и принялся готовить ужин. Хоть в холодильнике было много чего, приготовленного мамой, но мне хотелось накормить друзей вкусной и свежей едой. Они ведь нечасто приезжают ко мне в гости. Овощи и рыба — идеальны для легкого ужина, к тому же никто из них не пробовал запеченную макрель в моем исполнении. Пока я колдовал на кухне, Зоуи и Гейдж рассказывали моим родителям о жизни в университете, о моей работе и напрочь игнорировали тему моих отношений с Чейзом. Я был безумно благодарен им за понимание и счастлив, что у меня есть такие друзья. Спустя какое-то время я погрузился с головой в своё любимое занятие и перестал замечать что-либо вокруг. К реальности меня вернуло ощущение дежавю, которое я испытал, когда почувствовал сзади чьи-то руки на своих волосах. Я повернулся и заметил Чейза, который стягивал мои волосы резинкой. — Ты снова забыл о ней, — шепнул он мне на ухо, отстраняясь. К щекам прилила краска, когда я вспомнил всё, что было между нами на этой же кухне полгода назад, все чувства, которые я тогда испытывал. Он вновь это сделал: вновь завязал мои волосы, чтобы они не мешали. Этот жест казался мне слишком интимным. Я глянул на друзей и родителей, сидящих в гостиной и ведущих какую-то оживленную беседу. На нас никто не обращал внимания. Чейз последовал за моим взглядом и тут же понял, о чём я подумал. — Они слушают удивительную историю о том, как Зоуи провалилась в глубокий сугроб у дома Гейджа в их последнюю поездку, — подсказал он. — Не переживай, они слишком заняты, чтобы следить за нами. Чейз потянул меня за волосок, схваченный резинкой, и криво улыбнулся. — Я восхищаюсь тобой, — снова прошептал он. Я смутился ещё больше и опустил глаза к овощам на разделочной доске. — Не говори глупостей. — Ты выглядишь таким увлеченным и счастливым, что я хочу расположить тебя на этой столешнице и выдрать. Глубоко и быстро. Мои внутренности перевернулись, а тело томно заныло. Я не заметил, как начал быстрее поглощать кислород. Будь мы здесь одни, я бы плюнул на все и позволил бы воплотить желания Хадсона в действительность. Однако из гостиной открывался прекрасный вид на нас, благодаря чему я не мог даже лишний раз смотреть на парня рядом, зная, что взгляд мой будет красноречивее любых действий. — Чейз, пожалуйста… Но Хадсон не внял моим мольбам и через секунду схватил меня за талию одной рукой, второй придержал затылок и впился в губы. Я замер, растерянно вскинув руки, чтобы остановить его. Разрываясь от желания поддаться его порыву и оттолкнуть бесстыдника, я так и стоял, не зная, что предпринять. Его губы настойчиво терзали мои. Я ощущал вкус ухмылки, которая красовалась на его губах всё это время. Чейза совершенно не волновало увидят ли нас или нет, а значит не волновали и мои чувства. Меня это задело до такой степени, что, наконец, вернув контроль над своим телом, я выставил руки перед собой, грубо толкая парня. — Да что с тобой не так?! — прошипел я, охваченный злостью. — Твои родители сидят спиной к нам. Они ничего не заметят. Я покачал головой, усмехаясь. — Ты такой идиот, Чейз. Стоило одному из них повернуться… — И я сразу отпустил бы тебя, — продолжил он за меня. Наглая улыбка сошла с его лица. — Прости, я не хотел ставить тебя в неудобное положение. Я снова хмыкнул, стараясь погасить пламя раздражения в груди. Овощи на разделочной доске сами себя не разделают и, приняв решение игнорировать Хадсона, я снова занялся делом. Наглец. Неужели я похож на такого человека, который будет заниматься бесстыдными вещами на глазах у родителей? Придурок. Вымещая всю свою злость на овощах, я очень скоро разобрался с ними. Через полчаса ужин был готов. Друзья и родители принялись за еду, попутно расхваливая меня за прекрасно запеченную рыбу. А вот у меня аппетита не было. Поковыряв брокколи вилкой, я отодвинул тарелку. — Ноен, почему не ешь? — встревоженно спросила мама. — Ты и так очень похудел за этот год. Заболеть хочешь? Зу бросила на меня серьёзный взгляд, осторожно перекочевавший на Чейза. Это ещё больше выбесило меня. Подруга понимала, что моё плохое настроение связано с Хадсоном. Всё у меня связано с Хадсоном! Просто замечательно! — Милая, ну что ты расстраиваешься по пустякам? Он взрослый парень: не хочет есть, так поест позже, — вмешался отец, и я который раз за сегодня мысленно приклонился ему за находчивость. Я заметил, как друзья переглянулись, а потом синхронно взялись за вилки и продолжили есть. Позже, когда еда была съедена, а посуда вымыта, Гейдж предложил сходить куда-нибудь и отпраздновать конец семестра. Я не очень хотел идти в клуб, но понял, что если останусь дома, то ещё больше испорчу себе настроение. Поэтому решил пойти на уступки друзьям и провести с ними время. Когда Чейз понял, что мои планы на сегодня изменились, и что я больше не нуждаюсь в его компании, ретировался неизвестно куда. Не то, чтобы я забыл о нём, стоило только появиться моим друзьям — нет. Я был рассержен на него и расстроен. Мне нужно было проветриться. Подальше от него. Друзья выбрали тот самый клуб, где я когда-то пил в одиночестве. Место для них оказалось не совсем комфортным, но самым близким к дому. Остальные клубы находились либо за городом, либо ещё дальше. Внутри помещение едва освещалось, над черными диванами у самых стен висела фиолетовая подсветка, которая иногда переливалась в тускло-голубой. Обычно я никогда не садился на эти диванчик, мне вполне хватало места у барной стойки, но сейчас нас было несколько больше, поэтому пришлось разместиться в один из таких темных уголков клуба. — Я бы выпила бренди с колой, — громко заявила Зоуи, в попытках перекричать музыку. — А я мохито. Я с безразличием разглядывал меню, понимая, что ничего мне не хочется. — Ноен, тебе виски? Ты вроде их заказываешь часто, — спросил Гейдж, уставившись на меня. — Нет. Я буду шоколадно-банановый коктейль. Друзья одновременно подняли на меня глаза, вскинув брови. Я нашел их частую синхронность забавной и усмехнулся. — Не могу поверить. — Друг глянул на девушку. — Ты помнишь, чтобы он хотя бы раз отказывался пить? Та покачала головой, снова оглядывая меня. — Тогда ты довезешь нас домой. Так даже лучше. Я кивнул и закрыл меню. Удивление друзей мне было понятным, потому как я был большим любителем такого вида отдыха, в программу которого всегда входил алкоголь. Мне абсолютно всё равно, что я могу разныться после выпитого или сказать лишнего. Это как раз-таки то, что я искал в спиртном — забвение и свободу действий. Спящий разум — счастливый разум. А на следующий день всё можно было списать на опьянение. Удобно же ведь? Сколько ночей я провел в обнимку с бутылкой — не сосчитать. Одним словом, я был довольно опытным в этом вопросе и отказываться пить у меня не было причин, однако… после рассказа Чейза о Коуле… пить мне однозначно не хотелось. Я расценивал своё раннее отношение к алкоголю, как легкомысленное и подростковое. Крутой подросток, бунтующий против запретов взрослых и желающий показать, какой он крутой. Последствия? Пф-ф. Какой идиот о них думает? Действительно жалкое зрелище. В конце-концов друзья так набрались, что не могли нормально ходить. Я понял это, когда во время танца Зоуи и Гейдж запутались в ногах и вместе упали в центре танцпола. В этот момент я был рад своему решению не пить. Кое-как я вытащил их из клуба и отвёз домой. Было около половины первого ночи, когда я втащил их в свободную комнату на первом этаже, понимая, что ни за что не смогу поднять их в приготовленные для них комнаты на третьем. — Ого, Ноен выглядит серьёзным! — прыснула девушка, падая на кровать. — И злым, — раздался смех Гейджа. — Я счастлив, что вам весело. Давайте продолжим разговор завтра, идет? Вы не в состоянии… Джонс вскочила с места, выставляя передо мной указательный палец. — Мы ещё как в состоянии! Теперь, когда не надо врать Гейджу, я готова выслушать все твои жалобы. Гейдж похлопал по кровати, приглашая меня присесть. — Ну уж нет. Я не буду сейчас обсуждать это с вами. — А что с нами не так? — Зу, ты и слово произнести без запинки не можешь. — Тогда можешь поговорить со мной. Женщины ничего не понимают в таких разговорах. Я расхохотался. — Бурек, ложись спать. — Погоди-ка, — Зоуи злобно уставилась на своего парня. — Не понимают? Чего женщины не понимают? — А вот чего: ты наблюдаешь хотя бы одну женщину в жизни Ноена, помимо его матери, тебя и Райли? Я тоже! Это чисто мужское дело! Джонс вытолкнула ногой парня с кровати, и тот упал с громким вздохом. — Тогда предлагаю тебе спать тоже с ними, кретин. Наблюдая за их пьяной перебранкой, я ощутил, как спокойно и хорошо становится на душе. С друзьями я могу забыться и расслабиться, и никакой алкоголь для этого мне не нужен. Я тихо вышел за дверь и прикрыл её. Провести время с ними оказалось верным решением. Не торопясь, я поднялся к себе в комнату и плюхнулся на кровать. Мысли неспешно вернулись к моей единственной головной боли. Куда он ушел? Где он сейчас? Кажется, в каких бы близких отношениях я с ним ни состоял, мне никогда не удастся ответить на подобного рода вопросы. Мой процесс размышления прервал глухой, но громкий удар чего-то мелкого о стекло. Я поднялся с кровати и подошел к окну, чтобы взглянуть на улицу. Когда я заметил Чейза, машущего мне рукой и перекидывающего камушки в руке, то тут же всё стало ясно. Я приподнял окно и с укоризной в голосе спросил: — Давно зад не надирали, Хадсон? Он ухмыльнулся, отвел взгляд в сторону и что-то пробормотал себе под нос. Я не мог услышать с такого расстояния, о чем он там бормочет, но я сразу понял, что это было что-то непристойное. У него и быть по-другому не может. — Может, пустишь меня к себе? Я улыбнулся и сложил руки на груди. Желание проучить его внезапно нахлынуло на меня. — Хочешь, чтобы я открыл тебе дверь, да? — Прекрасная идея, Юбэнкс. — Нет, — покачал головой я, с напускным сожалением поджав губы. — Если хочешь попасть сюда, то тебе придется лезть в окно. Уличные фонари хорошо освещают улицу, поэтому я мог видеть все эмоции, отражающиеся на его лице. Хадсон с сомнением смотрел на меня ещё несколько секунд, наверное, предполагая, что я просто шучу, однако я не сдавал позиций, продолжая с вызовом рассматривать его. Он ухмыльнулся. — А что я получу взамен? — Возможность переночевать у меня. — Я могу пойти к себе. — Не можешь. Ты хочешь спать со мной, я уверен. Парень рассмеялся достаточно громко, чтобы я смог его услышать, но недостаточно для того, чтобы его услышал кто-то ещё. — Мне это нравится, — кивнул он. — Я залезу к тебе. — На второй этаж? И как же? — У меня в гараже есть стремянка. При слове «гараж» жуткие мурашки разбежались волной от спины ко всему телу, обдавая холодом конечности. Я вспомнил о нашем недавнем разговоре, о подробностях жизни Чейза, страшной тайне. Мне не хотелось напоминать ему об этом, но я понимал, что вернуть слова уже не получится. — Не надо. Он вскинул брови. — Почему это? В горле словно пересохло. Захотелось оттянуть ворот рубашки, да вот только это действие вряд ли помогло бы мне найти подходящие слова. — Я не хочу… чтобы ты… заходил туда. Догадка промелькнула на его лице. Он опустил голову, тень легла на верхнюю часть его лица, теперь скрытую от света ночных фонарей. Парень простоял так пару секунд, прежде чем снова поднять голову и натянуто улыбнуться, пытаясь скрыть во взгляде что-то мучительное, выворачивающее моё сердце наизнанку. — Ангел, всё в порядке. Мне уже далеко не семь, и она уже давно там не висит. К тому же ты, видимо, забыл, что в гараже моя мастерская. Стало как-то не по себе, а желание поозорничать вмиг выветрилось. «Она уже давно там не висит». Я сжал собственные плечи руками. От его слов стало так холодно и неуютно, что захотелось выкинуть навсегда эту фразу из воспоминаний, а если понадобится, то весь этот день вместе с ней. — Давай я лучше открою тебе дверь? Он качнул головой. — Хочу претворить твои романтические фантазии в жизнь. Чтобы замять неприятный разговор, я сделал вид, будто оскорбился, наигранно изображая порыв выблевать содержимое желудка. — Не переворачивай ситуацию. В конце концов ты сам согласился на эту идею. Хадсон пожал плечами. — Что поделать, очень уж хочется спать с тобой. Ты меня вынудил. Закатив глаза, я мысленно выругался. Какой же грязный ход использовать мои слова против меня! Чейз исчез за своим домом и появился с той же стороны через минуты две, таща за собой огромную стремянку. Таким образом, он смог быстро пробраться по ней вверх и пролезть в моё окно. — Ты пил? — стало первым вопросом, который он задал мне лицом к лицу со всей серьезностью. — Нет. Парень кивнул и, подумав над чем-то немного, спросил: — Тебя задевает мой вопрос? Я качнул головой, здраво оценивая его уместность. — Нет. Чейз снова впал в раздумья, оставляя мне только возможность гадать, о чём он так усердно размышляет. Складки на его нахмуренном лбу придавали ему крайнюю серьёзность, — сейчас он скажет что-то важное. — Помнишь, ты говорил мне, что я могу тоже выдвинуть список своих требований к тебе? — Помню, — незамедлительно кивнул я, понимая, к чему он ведет. — У меня будет всего одно — не пей, если захочешь увидеться со мной. Я понимаю, что не могу просить тебя больше не притрагиваться к спиртному, но сделай мне одолжение — никогда не говори со мной в нетрезвом виде. — Я понял. — Ты согласен с этим? — удивлённо переспросил парень. — Да. — И тебя это не обижает? Я вздохнул и подошел к Хадсону. Сам не осознавая для чего, я взял его руку в свою и поймал озадаченные серо-голубые глаза своими. — Чейз, а имею ли я право обижаться? Я прекрасно понимаю, с какой целью ты просишь меня об этом, и уважаю твою просьбу. Чейз глядел на меня так, будто не мог поверить своим ушам. Его скептический взгляд вызвал у меня улыбку. Теплота, с которой он смотрел на меня, поражала и, казалось, правда грела меня. Горячая ладонь парня, покоящаяся на моей собственной, сжалась. — Почему ты так смотришь на меня? — Любуюсь. — Любуешься или нарочно хочешь меня смутить? — хмыкнул я, свободной рукой пролезая под его футболку. — Ангел, боюсь, я ничем не смогу тебя смутить. — Он поймал мою руку, не поворачивая головы. — Неужели я кажусь тебе таким развратным? — с вызовом спросил я, медленно направляя наши руки к резинке его штанов. — Играешь со мной? — усмехнулся он, опуская горящие желанием глаза к моим губам. Наконец, он выпустил мою руку, касаясь ею моей щеки, а я тем временем, воспользовавшись моментом, шмыгнул под резинку ещё ниже. Он сделал глубокий вдох, сжимая зубы. — Знаешь, что ты делаешь со мной? Его лоб прижался к моему, а после губы накрыли мои. Я медленно двигал рукой и наблюдал за выражением лица Чейза. Это участившееся дыхание, сомкнутые глаза и влажные от недавнего быстрого поцелуя губы вызывали во мне восторг. Прикоснувшись губами к его щеке, я оставил на ней крохотный поцелуй. — Надеюсь, на этот раз ты не забыл презервативы?