***
Я стоял на почтительном расстоянии, с опаской осматривая свою цель. В моем рюкзаке покоилась пара «паучей», то есть мягких пластиковых пакетиков, с влажным собачьим кормом, и я намеревался наладить первичный контакт. Честно говоря, у этого не было какой-то особой цели. В смысле, собака была на цепи, соответственно, у неё был хозяин, и явно голодом ее никто не морил. Однако я не собираюсь каждую вылазку проходить мимо пса на цыпочках, и даже не попытаться сделать так, чтобы он изначально на меня не нападал. Да и если ничего не выйдет, я просто буду ходить другой дорогой. Я имею ввиду, животное уже посажено на цепь, зачем лишний раз раздражать. Пёс был симпатичный. Типичная дворняга, мохнатая, с острыми ушами и длинным носом. В основном шерсть была черно-коричневая, а вокруг правого глаза было светло-коричневое пятно. Собака лежала, сложив передние лапы и уложив на них голову. Когда я сделал шаг навстречу, то пёс открыл один глаз и лениво посмотрел на меня. Кажется, сейчас он был в спокойном расположении духа, и обижать меня не собирался. Здорово. — Хэй… Приятель, — я постарался улыбнуться и достал один пауч. — Прости, что напугал тебя вчера… Хочешь? Пёс немного задумчиво посмотрел на меня и встал с земли. Взмахнув хвостом, он стал подходить ко мне, чуть прижав уши к голове. Я достал из рюкзака тарелку, положил её на землю и вскрыл пакетик корма. Пёс прижался к земле и начал тихо рычать. Я замер и взглянул на него. Животное смотрело на меня с опаской. Его тёмные глаза блестели, и он потихоньку начинал морщиться, обнажая острые зубы. Уши все ещё были прижаты к голове, а хвостом он размахивал, будто подметая улицу. Этот пёс точно откусит мне сегодня лицо. Я медленно вывалил содержимое пакетика в тарелку и подвинул её к собаке. Я был максимально осторожен, стараясь не спровоцировать животное на агрессию. Я представлял, какой народец тут мог шастать. Возможно, другие прохожие могли обижать животное, или хозяева просто натаскали пса кидаться на всех подряд в качестве… Защиты, я не знаю. Мне казалось, что все-таки собака на самом деле добрая, просто напуганная. К тому же в этот раз пёс не кинулся на меня со всех лап, облаяв на чем свет стоит, так что у меня был шанс. Собака долго обнюхивала корм в тарелке, облизываясь и морща нос. Я уселся на землю, показывая, что я ничего не замышляю, и достал из рюкзака яблоко, которое в этот раз купил, а не украл, и улыбнулся животному. — Видишь, братан, я тоже покушаю. Не боись, — я откусил яблоко и спокойно опустил руки. Если он будет видеть, что я не настроен агрессивно или настороженно, то, наверное, тоже расслабится. Пёс сел прямо, глядя на меня и моё яблоко. Некоторое время мы просто пялились друг на друга, но потом наконец животное уткнулось носом в тарелку и стало есть угощение. Уже неплохо. — А ты симпотяга, — я улыбнулся, разглядывая пса. Тот быстро съел весь корм и теперь облизывался, глядя на меня. Я положил яблоко на землю и встал со своего места, подошёл к псу и присел на корточки. Он внимательно смотрел на меня, будто прикидывая, откусывать мне лицо, или нет. Мама в детстве учила меня, как нужно начинать знакомится с животными. Ну там, дать себя понюхать, угостить, говорить спокойно и улыбаться, все в таком роде. Так что сейчас я напрягал все свои извилины, чтобы вспомнить все советы мамы и применить их. Пёс был уже натренированный, так что легко узнавал мои команды. Где-то на все про все у нас ушло около полутора часов, прежде чем пёс абсолютно привык ко мне. Мы переместились, и теперь я сидел рядом с ним у крепежа его цепи, и что-то умиротворенно болтал о том, какой он хороший мальчик. Это была не моя собака, так что кличку я придумывать не стал. Будет просто пёс. Через некоторое время пёс разрешил себя приобнять, и я сидел, уткнувшись в его черно-коричневую шерсть, и чувствовал себя абсолютно спокойным. С тех пор я стал проводить с псом очень, очень много времени. Я приходил к нему каждый день, ведь дома Гейб меня видеть не хотел, если это был не день поставок, школа ещё не началась, так что я мог часами напролёт играть с псом и рассказывать ему всяческие небылицы. Кажется, ему нравился мой голос. Он откликался на него, как только я звал его, выйдя из-за угла, и бежал мне навстречу. За ним определённо ухаживали, видимо, по вечерам — его шерсть была всегда чистой, а в миске у будки почти всегда была еда, и никогда не кончалась вода. Мне было спокойно не только из-за собаки. Честно говоря, на той дозе никотина, на которую я подсел, кто угодно будет спокойным. Ну, конечно, две сигареты не звучит как что-то серьёзное, пока я не вспоминаю, что мне тринадцать. Я почитал в интернете и выяснил, что Джош по доброте душевной ещё и достаточно крепкие сигареты мне презентовал, и двух мне хватало выше крыши. Но приближался учебный год. Я был без понятия, в какую школу меня отдал Гейб, если вообще отдал, но уже предчувствовал проблемы. От этого мне стало более беспокойно, и я даже не заметил, как сигареты кончились. Вспомнив, что тогда сказал Джошу, мне стало немного не по себе. Идти и клянчить сигареты? Как-то не по-мужски. Но тревога съедала меня с потрохами, а потому несмотря на уже довольно поздний для таких походов час, я собрался и поехал в промзону. Если пёс не будет спать, на обратном пути потреплю его за ушком. — Сигареты? Я стоял на пороге Джоша и виновато улыбнулся. Хотя здравый смысл во мне вопил, что выкуривать по пачке за неделю в мои годы вряд ли хорошая идея, но только превысив дневную норму никотина я мог переживать эту реальность как-то спокойно. — Да… Если есть. — Парень, ты себя в могилу сведешь, — вздохнул Джош, глядя на меня с явным осуждением. Вот вам и новости — сначала дал сигареты, а потом осуждает. Ну артист. — Кто знает, может это моя высшая цель, — протянул я, засунув руки в карманы. — Я соучастником не пойду, учти, — пробубнил Джош, но за сигаретами ушёл. Правда вернулся он ещё с каким-то пакетиком. — Тут мне пробная партия приехала. Говорят, вставляет только в путь. Передашь Гейбу, пусть попробует толкнуть кому. Молодёжь ведётся в основном, он типа сладковатый… Ну, тебе это не интересно. Короче отдашь Гейбу, — он вложил мне в руку цветастый пакетик и пачку сигарет. — И с сигами аккуратно, парень. Это не шутки. Хочешь рак в пятнадцать? — Это деловое предложение? — Ох, иди давай. Сил смотреть на тебя нет, — недовольно буркнул Джош и оттолкнул меня в плечо, скрывшись в контейнере. Мне даже подумалось, что его гложет совесть за то, что он подсадил меня на сигареты. Я знал, что курить плохо. Все эти дни меня продолжала грызть совесть. Но, наверное, мне хотелось сейчас дойти до грани. Посмотреть, на какой концентрации мне станет максимально плохо, и затем уменьшать. И если бы вместо сигарет были успокоительные, я не уверен, что не действовал бы так же. А передозировка успокоительным будет в целом опаснее, чем одна лишняя сигарета. Размышляя о вреде курения и своего дурного характера, я не заметил, что иду домой с пакетиком в руках. Отругав себя за глупость, я спрятал пакетик в карман и ускорившись, пошёл по привычной дороге к контейнерам. У меня сегодня не было вкусняшек для собаки, но может я просто поглажу её и спрошу, как дела. Ну, что-то в таком роде. Даже настроение было не такое паршивое, но, правда не долго. Я со всего размаху врезался во что-то, возникшее передо мной, и отпрянул. Дорогу мне перекрыли трое плечистых ребят в неприметной серо-черной одежде. Вид был вроде не самый затасканный, но и не то чтобы интеллигенция во плоти. И вид у парня в центре был максимально враждебный. Я почувствовал, как у меня похолодело под коленями. — Кто тут у нас? Коротышечка, — хмыкнул парень в центре. Мои глаза автоматически подкатились и я недовольно скуксился. Ну вот нормальный был день, нет, надо было, чтобы ко мне докопались местные гопники. Из-за роста? Что за бред. — Ну-ну, не корчись, — миролюбиво протянул парень и засунул руки в карманы. — Нам только спросить. — Спрашивай, — тут же ответил я, максимально уверенно. — Что у тебя за пакетик в кармашке, коротышка? — лицо парня искривилось в улыбке, похожей на оскал. — Где ты взял дурь? Я ещё раз десять мысленно надавал себе по башке за тупость. Это же надо было умудриться, додуматься, нести по улице, черт подери, наркотики, прямо в руках, когда тут вокруг одни голодные акулы. Но если они спрашивают, то, значит, не в курсе, что тут промышляет Джош? Это заставило меня насторожиться. Несмотря на его сегодняшнюю ворчливость, парень он был хороший, и сдавать его каким-то бандитам я не очень хотел. — Не понимаю, о чем вы, — ответил я, спокойно глядя на вожака. Парень недовольно цокнул и подошёл ко мне поближе, резко дернул руку мне в карман и вытащил пакетик, я даже, честно говоря, пискнуть не успел. — Вот этот, малыш. Вот. Этот, — он снова улыбнулся, стоя ко мне нос к носу. Его дыхание пахло, как стухшие яйца, и мне показалось, что это не просто от того, что он зубы не чистит. — Нашёл на улице. Где-то на конце всех этих гаражей. — Врешь, голубчик, не было тебя там, это во-первых — промурлыкал парень, тряся пакетиком. — А во-вторых… Тут нет дилеров. А как же Джош? Я растерянно взглянул на него, не понимая, как это тут не было дилеров, но потом понял, что, возможно, Джош очень хорошо организовал свою защиту, и такие мелкие сошки как эти хулиганы и знать не знали, что он тут обитает. Меня это никак не спасло, если что. — Я сказал правду. — Мамочка не учила тебя, что нужно быть хорошим мальчиком и уважать старших? Врать — не очень уважительно. — Ты мне не старший. Ты отсталый, раз не понимаешь с первого раза. Парни за спиной вожака громко засвистели, и я кинул раздраженный взгляд за его спину. Вожак, воспользовавшись тем, что я отвлёкся, взял меня снизу за челюсть, сжимая щеки, и вздернул мою голову вверх. — Ты, вымирающий вид. Я задал тебе вопрос. Отвечай. Я холодно взглянул ему в глаза. Чего я в этом насилии не видел-то? Ну побьёт он меня. Может умру побыстрее. Но сдавать Джоша я не собирался. Как минимум, нам все ещё нужны были деньги на мамино лечение. Хулиган, кажется, растерял все терпение и отпустил моё лицо, тут же пихая ладонями в грудь. Я от неожиданности отшатнулся, запнулся, и свалился на землю. А вот это плохо. Надо вставать, ведь сейчас я почти что беззащитен. Парень уже стоял возле меня, когда я пнул его под колено и встал, резко рванул вперёд. Правда, я не рассчитал, что у него довольно резвая группа поддержки. Один из его труппы, долговязый пацан, быстро догнал меня и обхватил поперёк живота, отрывая от земли. — Куда, куда? — он противно смеялся, своими длинными пальцами впиваясь мне под ребра. Более отвратительного ощущения я сегодня ещё не испытывал. Все равно, что тебя насаживают на вилы. — Отпусти, — рыкнул я, стараясь вырваться из его хватки, и в итоге толкнул его локтем в подбородок. От неожиданности парень выпустил меня, однако рядом уже тусовались двое других. Вожак чуть прихрамывал и выглядел ужасно злым. — Сукин сын, — злобно пробормотал парень, глядя на меня полными ненависти глазами. — Сейчас ты у нас заговоришь. Уверенность стремительно покидала меня, пока я стоял, крепко стиснув кулаки, в тесном кругу парней, почти вдвое крупнее меня, и готовился обороняться. Я подозревал, что меня вряд ли станут убивать, а уж лёгкую стычку я точно вынесу. Однако я не рассчитал того, что людей порою здравый смысл покидает. Возможно, этого парня никогда он и не посещал, но, как бы там ни было, предводитель хулиганов схватил меня за грудки и дернул на себя, выводя из равновесия. Я устоял, и даже вмазал ему по челюсти, но он только разозлился и швырнул меня на землю. Я почувствовал, как моё плечо прожгло болью, и я подозрительно хорошо чувствовал им землю. Лишь бы куртка не порвалась… Я уже хотел привстать, когда парень резко схватил меня за волосы на макушке и впечатал в асфальт. Мне показалось, что моё лицо обожгло кипятком, а перед глазами на секунду стало темно. — Говори, паскуда, где ты дурь берёшь, — парень вжал мою голову в землю, коленом встав мне между лопаток. — Иначе тебе пиздец. Я что-то пробормотал, по большей части пытаясь сплюнуть кровь, чем ответить на его идиотский вопрос, и тот привстал, оттягивая меня за волосы, отрывая тем самым от земли. Я чувствовал, как по разбитым губам струилась кровь, и нос саднило от попавшей на раны грязи. Несмотря на то, что мне было безумно больно, я не позволил себе ни единого всхлипа. — Пошёл… Нахер, — фыркнул я, сплюнув кровь. Ну, не знаю, рассчитывал ли я, что в этот момент хулиган сразу поймёт, что он был по сути не прав, делал плохие вещи по жизни, и сходит на исповедь в местную церквушку, например. Не то чтобы я был верующим, просто такой вариант был бы прям киношный, знаете. Вот у него в голове что-то щёлкнуло, и он исправился. Но, конечно, ничерта подобного. Парень снова впечатал меня в асфальт, и я только успел чуть повернуть голову, чтобы он не сломал мне нос. Теперь я чувствовал, как мелкие камушки врезались в кость у меня на скуле, и крепко зажмурился, надеясь, что песок не попадёт в глаза. Парень выпустил мои волосы, и я почувствовал, как кожа на макушке ноет от долгого натяжения. Хулиган замахнулся и изо всех сил пнул меня по рёбрам. По инерции я перевернулся на бок и судорожно вздохнул, отхаркиваясь. — Ты, тварь, и не так получишь. Дурь где взял, карлик сраный?! — он присел на корточки и плюнул в меня. — Ты либо говоришь, либо я перехожу к действиям. Это не действия? Я не очень хочу знать, что там за действия он себе придумал, но я чувствовал себя крайне оскорбленным. Я тихо рыкнул и попытался встать с земли, но парень тут же выпрямился и наступил мне на спину, прижимая обратно к земле. Потом поднял ногу и с силой топнул по моей спине, приложив весь свой вес. — Сука. Я предупреждал тебя. Парень чем-то зашуршал, и я уже приготовился к тому, что меня застрелят, но тут послышался оглушительный лай. Видимо, тут у многих были сторожевые собаки, и эта тоже решила защитить свои границы. Кто-то из хулиганов гадко засмеялся и свистнул. — Посмотрите, что это у нас за псинка! Какая страшная, ууу! Они продолжали громко ржать, практически перекрикивая злобное рычание. Этот пёс был взбешён ненашутку, и я понял, что либо они отвлеклись, и я могу сбежать, либо сбегут они, а собака нападёт на меня. Я медленно выдохнул, стараясь опереться руками о землю и приподняться, но силы покидали меня. Даже если я и мог нормально поставить ладони, то отжаться от земли я уже не мог. Ноги гудели, живот тянуло от пинков, и из ноздрей струилась кровь. Один глаз я не мог раскрыть, хотя и не чувствовал там особой боли — с ссадины на лбу кровь стекала прямо по веку, так что нужно было сначала её стереть, чтобы видеть. Я устало вздохнул и вторым глазом посмотрел на свою ладонь. Грязь забилась под ногти, создавая неприятный чёрный ободок, подушечки пальцев и костяшки были сбиты в кровь, которая текла вниз по ладони, смешиваясь с пылью, и капала на землю. — Киньте вы в неё уже чем-нибудь, — рявкнул парень надо мной и присел на корточки рядом со мной. — Ну что, карлик… — Я не карлик, — пробормотал я довольно разборчиво, несмотря на опухшую щеку. — Если ты не хочешь поболтать со мной по-хорошему, — парень постоянно поглядывал на своих ребят, отгонявших собаку, хотя та только продолжала рычать и медленно подходить. — То я поговорю с тобой по-своему. Он замолчал, довольный своей слабенькой подводкой, и мне пришлось чуть повернуть голову в сторону, чтобы увидеть, чем это он так кичится. В руках он держал небольшой чёрный прямоугольник, наверху которого было два непонятных серых отростка. У меня в глазах все слегка плыло, и я не мог сообразить, что это за штуковина. Вряд ли что-то хорошее, это точно. — Да успокойте вы эту псину! — крикнул парень и взглянул на предмет в своей руке. Потом медленно поднял взгляд на меня и уткнул штуку штырьками мне в шею. Плохо. Всё мое существо просто кричало, что то, что он делает, очень нехорошо, и что мне нужно поскорее убегать отсюда. Ну вот пусть эти мои инстинкты меня с земли и поднимают. Не выходит? Удивительно. Как будто я раньше не знал, что меня ждёт опасность. Но теперь опасность была ещё и неясной. Отчасти я ощутил даже некоторое любопытство. — Сначала, придурок, опробуем на тебе. А потом на той шавке, если она нахер не заткнется. Говори. Где. Достал, — он встряхнул передо мной пакетиком с пробником, который дал мне Джош. — Говори. Я только улыбнулся, глядя на пакетик. А я ведь не хотел брать эту дрянь. Ещё и без коробки, просто в кармане. Ещё и протупил, нес в руках. Так что естественно это случилось. Но сдавать Джоша этим утыркам нельзя было. Я видел, что парень подергивался, и у меня возникла мысль, что мальчонка не хотел подзаработать на наркотиках. Они были нужны ему. Лично. Чуть прищурившись, я понял, что парень вспотел, и во взгляде читала тревога. Возможно, ему было страшно нанести мне слишком много вреда, ведь тогда он никогда не узнает, где я взял его любимую дурь. Но вместе с тем он боялся потерять контроль над собой. И убить меня. Собака залаяла ещё громче, а я продолжал молчать, упрямо сжимая разбитые губы. На лбу парня выступил пот, и взгляд стал ещё более встревоженный. — Ну?! Говори! — рявкнул парень уже почти в панике, и я кинул на него скептический взгляд, мол, ну давай, попробуй, посмотрим потом, где ты достанешь свою волшебную пыльцу. Я услышал оглушительный треск за своей шеей, будто кто-то ломал сразу несколько палочек за раз, и меня прошило резкой волной боли. Наконечники прибора в руках парня будто бы впаялись мне в кожу. Мышцы жгло, и я чувствовал, как левую руку свело сильной судорогой. В глазах на несколько мгновений стало темно, а сердце пропустило пару ударов и теперь билось как бешеное. Я судорожно выдохнул, утыкаясь носом в асфальт, и тихо простонал. С губ стала капать непрошенная слюна. Я содрогался в коротких конвульсиях, которые старался подавлять. — Что, хочешь ещё? — прорычал парень и поднёс прибор к моему лицу. Он щёлкнул переключателем и между двумя зубцами с треском стала проноситься вспышка. Будто бы какой-то очень назойливый папарацци пытался сделать миллионную серию снимков. Или велосипедист, решивший ночью включить свой фонарик в режим «смерть эпилептика». Меня только что шандарахнули электрошокером. Что же, мне уже пора вести список того, чем мне досталось. Пока жив. Я невольно поморщился, ослепленный вспышкой, и вдруг послышалось громкое рычание. Парень надо мной вскрикнул и отпрянул, и раздался громогласный лай, прямо рядом. Собака обогнула остальных хулиганов и добралась до нас. Животное вцепилось в рукав куртки моего обидчика и драло его на себя, продолжая рычать. В моих глазах по прежнему стоял туман, и точки от вспышки мелькали, но я, честно скажу, переживал за собаку больше, чем за себя. Вдруг они её обидят? Зачем она вообще прибежала, наводить тут порядок? — Фу! Фу, блять, бешеная! — орал мой обидчик, пытаясь скинуть собаку. — Сейчас как трахну током! У меня все внутри сжалось и я попытался привстать с земли. В этот момент пёс отпустил рукав парня, и тот улетел назад. Облаяла остальных ребят, которых, кажется, умудрилась покусать, и не переставала лаять, пока они убегали с места событий. Поняв, что животное в безопасности, и справилось со своей защитой куда лучше, чем я со своей, я слабо улыбнулся и опустился обратно на землю. Мышцы все ещё тянуло тупой болью, шея горела, и лицо было горячим и липким от крови. Теперь я только надеялся, что собака не тронет меня, но я отчего-то был уверен, что я последний, кто её интересовал. Я медленно прикрыл глаза. Мне нужно было немного прийти в себя и вставать. Обязательно вставать. На улице отрубаться нельзя ни в коем случае. Одному богу известно, где я потом проснусь, если вообще проснусь. Вокруг было так тихо, что я невольно подумал, что оглох от собачьего лая. Не знаю насколько это возможно, но подозрения были. Однако спустя пару минут я услышал тихое поскуливание. Мне снова стало тревожно — вдруг они все-таки ранили несчастное животное, и теперь ему нужна была помощь? Чем я ему помогу? Собачий мокрый чёрный нос ткнулся мне в окровавленную ладонь. Я приоткрыл один глаз, размыто видя очертания морды и лап. Кожу сразу же защекотало от тёплого дыхания пса. Он лизнул мою ладонь и жалобно проскулил, переступив с лапы на лапу, пригнулся, заглядывая мне в лицо. Я пару секунд разглядывал смутно знакомую острую мордашку с чёрным блестящим носом. Глаза были темными, и вокруг правого глаза шерсть была светло-коричневого цвета. — Дружище… — слабо просипел я и попытался улыбнуться собаке. — Привет… Ты как тут оказался? Он точно должен был быть как минимум за несколько кварталов отсюда. Затем я заметил, что на его шее висела цепь, а конец ее волочился по земле. Мой дружок сорвался с цепи, в буквальном смысле, чтобы защитить меня? Я настолько растрогался, что даже всхлипнул, чем только больше встревожил пса. Собака легла возле меня, жалобно поскуливая, и ткнулась носом мне в лицо. Я невольно посмеялся, почувствовав холодный нос, и осторожно повернулся на бок, приобнимая своего четвероногого друга. Раны на лице саднило от попавшей на них слюны вперемешку с пылью и солёным потом, но мне было плевать. Мой спаситель лежал у меня под боком, дружелюбно тычась мне в подбородок, и я был пожалуй самым счастливым избитым подростком в радиусе пары километров. — Мой хороший… — пробормотал я и неуклюже чмокнул собаку в макушку. — Кто мой защитник? Пёс встревоженно размахивал хвостом. Скорее всего он воспринимал меня максимум как брата, может даже как щенка, который попал в передрягу, и теперь пытался придумать, как мне помочь. Он ткнулся носом мне в щеку и лизнул меня. Всем телом пёс прижимался ко мне, будто стараясь согреть, хотя на улице все ещё было довольно тепло. Видимо, он чувствовал, что меня трясёт, и думал, что это я замёрз. Мягкая шерсть щекотала мне шею, проскальзывала сквозь пальцы, а ощущение чужого тепла убаюкивало. — Я бы так хотел себе домой животинку, — сонно пробормотал я, заглядывая в кофейные глаза своего друга. — Но я так боюсь, что Гейб сделает ей больно, — я прижался ко псу, обхватывая его крепче, и он не противился. Мы лежали посреди дороги, петляющей меж разношерстных складов и контейнеров. Солнце уже зашло, но от земли все ещё исходил жар, и сильно пахло кровью. Пёс все ещё размахивал хвостом, задевая иногда мою ногу, но это лишь позволяло мне оставаться в сознании. Я начал немного приходить в себя, и теперь поглаживал собаку по шерстке на загривке. Меня тревожило много чего. Например, как хозяева пса отреагируют на то, что он весь в крови. Наверное, они испугаются, поведут его мыть, а он цел и невредим подумают, что вышел из драки победителем и порадуются. Я не мог сказать однозначно, проиграл ли драку я. Да, сейчас я лежал, окровавленный и слабый, но в обнимку со своим милым пушистым другом, и любуюсь блеклыми звездами. А парень, избивший меня, куда более вероятно валяется где-то в подворотне, его трясёт от ломки, текут слюни и слезы, и он не понимает, что с этим сделать. Наверняка он сейчас напуган куда больше меня. Я мягко прижался носом к собаке и погрузился в дрему.***
Я открыл глаза, и увидел, что надо мной стоит молодой парень. Его тёмные волосы торчали во все стороны, а на нижней губе была небольшая кровавая корочка, которую он задумчиво цеплял зубами, глядя на меня. Он был одет в выцветшую футболку с каким-то размытым логотипом. Из освещения был только тусклый лунный свет, так что я не мог понять, какого цвета футболка. Увидев, что я проснулся, он будто очнулся из транса и широко улыбнулся, обнажая ряд белых зубов с чуть выделяющимися резцами. Уголок губы задорно вздернулся вверх, и улыбка вышла какая-то хулиганская, слегка с молодецким запалом. Даже в темноте его зелёные глаза светились, почти как у кота. Он чуть прищурился, с такой любовью и нежностью глядя на меня, что у меня в сердце защемило, и в голову пришло одно только слово. Папа. — Хэй, малёк, — тихо прошептал отец, продолжая улыбаться. — Прости, если напугал… — он протянул руки и осторожно обхватил меня. Как оказалось, я был супер маленьким. Это ощущалось очень и очень странно. Я только и смог, что что-то неразборчиво промямлить. Папа поцеловал меня в щеку и стал чуть покачивать на руках, поглаживая меня по животу. — Я не знаю, мой мальчик, будет ли твоя жизнь лёгкой, — тяжело вздохнул отец, усаживаясь на кресло со мной на руках. — Но я честно пытался сделать для этого все, — он уложил меня к себе на грудь и теперь поглаживал по спинке. Сейчас его лицо уже лучше освещала луна, и я увидел отчетливые синяки под глазами. Мне подумалось, что папу часто тревожат какие-то смутные и мрачные мысли. Все, что я смог сделать, так это шлепнуть его по лицу маленькой пухлой ладошкой в качестве приободрения. Щека папы была слегка колючей на ощупь. — Спасибо, — папа тихо посмеялся, поправив меня на своей груди и чмокнул в макушку. — Ты меня спасаешь, малой. Он взял мою ладошку в свою руку и стал медленно поглаживать. — Я… Понимаю, что, скорее всего, умру гораздо раньше, чем смогу рассказать тебе все, — тихо бормотал папа мне на ухо, и я встревоженно поерзал. — Не бойся, маленький. Это… Моя судьба. Я и мечтать не мог, что у меня будет ребёнок, но вот ты у меня на руках… — он уткнулся носом мне в макушку. — Я люблю тебя, Персей, — он нежно прижал меня к себе, и у меня засвербило в носу. — Надеюсь, это имя принесёт тебе удачу, мой мальчик. И… Мне не важно, будешь ты великим, или… Или проживёшь тихо. Я бы хотел, чтобы ты был счастлив. Я поднял голову и взглянул на отца. Его глаза влажно поблескивали в лунном свете, и он смотрел на меня со странной смесью боли, любви и благодарности во взгляде. Кажется, ему было непросто поверить в то, что я буду счастлив. Как и мне сейчас, пожалуй. — Счастье, может быть, и не совсем обычное… Но ты поймёшь, что ты на своём месте, — он положил ладонь мне на грудь и улыбнулся. — Ты поймёшь, Перси, что ты счастлив. Даже если вокруг будет гореть мир, будет наступать конец света, боги, люди… Даже там можно чувствовать себя счастливым, — папа прижался губами к моему лбу. — Я всегда буду любить тебя, мой мальчик. Даже если весь мир отвернется от тебя. Помни, я где-то есть. И я люблю тебя, как никто другой люблю. Он откинулся вместе со мной на спинку кресла, удобно устраиваясь, прижимая меня к себе. — И, Перси… Если что-то случится… Держись близь воды. Она защитит тебя. А если нет… То у меня с ней будет очень серьёзный разговор. Я тихо фыркнул, снова погружаясь в дрему, и отец только покрепче обхватил меня, чтобы я не укатился с его груди, и, кажется, тоже собирался уснуть. Возможно, впервые за несколько дней.***
Я почувствовал сильное жжение на верхней губе, и, поморщившись, приоткрыл глаза. Взгляд упрямо не фокусировался, и я любовался размытыми пятнами перед собой, увлечённо гадая, чем они могли бы быть. Наконец-то я услышал голос, и я, честно признаться, очень удивился, поняв, кто это склонился надо мной. — Ну, ну, парень… Пощипит и пройдёт, — бормотал Джош и провел чем-то у меня под носом. Кожу снова обожгло, а в нос ударил резкий запах спирта. — А… Аргх… — простонал я, с усилием пытаясь проморгаться. Наконец с глаз спала сонная пелена, и я увидел перед собой Джоша. Парень был измотан, но упрямо давил из себя улыбку. В зубах была зажата сигарета, руки были в нитриловых перчатках, а в пальцах он держал небольшую окровавленную ватку. Тело странно покалывало, будто меня слегка бросало в жар, но в целом я не чувствовал боли под рёбрами, как это должно было быть после той драки, и помимо ссадин не чувствовал никакого дискомфорта. — Ты… Чем меня накачал? — пробормотал я, слабо шевеля губами, чтобы не тревожить обработанную на губе ссадину. — Давай назовём это… Чем-нибудь волшебным, — пробормотал Джош, прикладывая уже чистую ватку к моей брови. — Нектар. — Нектар это из персиков, — пробубнил я, скосив глаза к переносице. — Сам ты персик. Волшебный нектар. Которым… Лечат героев. Понял? — недовольно поправил меня Джош и выдохнул струйку дыма. Лучший доктор, какой мог только быть. — Где я? — наконец устало выдавил я. — Как я здесь оказался? — Ну, я нашёл тебя, когда пошёл в магазин за лапшой, — начал рассказывать Джош, в то же время отвлекаясь от моих ран и рыская в аптечке. — Потом, обойдя очень яростно охранявшую тебя собачку, я взял тебя на руки и принёс к себе домой. Где вот… Лечу. — Лечишь… — медленно повторил я, попытавшись сжать ладонь в кулак. Слабо, но получается. — А как собака? — Я отвел её домой. Смышленый пёс, и хозяева даже не успели ещё особо испугаться, что он сбежал. — Он в порядке? — В полном. Ни царапинки, — он вытащил что-то, смутно напоминавшее моток ниток, и следом вытащил иглу. А, видимо, это и есть нитки. — Что нельзя сказать о тебе, малой. — Всё плохо? — пробормотал я, глядя, как Джош отмеряет нужную длину нити. — Ну… Уже лучше, — Джош снова присел ко мне и принялся зашивать рану на брови. Я был настолько ошарашен и, видимо, невменяем, что даже не чувствовал больше боли. Лишь сильная слабость и сонливость. — А было? — Ну, ты не был на смертном одре. Но в очереди может и стоял, — Джош закончил шить и отрезал нитку, заклеил рану ваткой с клейкой лентой. — Но ты чертовски крепкий для голодного подростка. — Есть такое, — хмыкнул я, стараясь сдержать рвотные порывы, почувствовав во рту запах и привкус запекшейся крови. Вот и возвращаемся в реальный мир, Джексон. — Я серьёзно. Зубы целы, кости целы, даже нос не сломал, а так, чуть поцарапан. Я отвечаю, пацан, это чистая удача. Ну, и хорошая конституция. — В конституции права… — пробормотал я, и Джош шлепнул по моей груди. — Стэнд-ап закончен, комик. Лежи отдыхай, — он стал собирать все баночки в аптечку. — Можешь ещё поспать. — Нет… Выспался, — сказал я, стряхивая с себя последние следы сонливости и медленно приподнялся с кровати. Я практически сразу понял, что под своим домом Джош подразумевал тот самый контейнер, в котором отдавал мне посылки. На стенах были развешаны плакаты разных музыкальных групп девяностых, барышни в бикини, в углу стояла покрывшаяся толстым слоем пыли бас-гитара. Одежда валялась кое-как, то на стуле, то на полу, то на кровати. Простыни были смяты, повсюду валялись банки от пива, но на удивление пахло чем-то… Приятным, что ли. Пряностями, вроде кардамона и корицы. — Ты тут булки с дурью печешь? — пробормотал я, чуть ошалело улыбаясь. — Отстань, — фыркнул Джош и достал из холодильника банку пива. — У меня тут должно было, по-твоему, вонять ссаниной и блевотой? — Звучит по-домашнему, — пробурчал я, переворачиваясь на бок. — Фу. Сейчас вырвет. — Не надо портить мне запах моих благовоний, — Джош щёлкнул банкой и присвистнул, слизывая с края полившуюся пену. — Черт. Это ты меня проклял? — Пф. Конечно, — тихо посмеялся я, глядя на попытки Джоша не дать пиву заляпать пол. — Пузырись, — прошептал я, и пиво, будто бы послушавшись, потекло ещё активнее, а я засмеялся. Джош рассерженно смотрел на меня, но тоже улыбнулся, и поставил пиво в раковину. — Пусть стечет. А тебе лучше, как я посмотрю. — Да, — я упёрся перебинтованными руками в заляпанную подушку и приподнялся. — Это… Спасибо. — Обращайся, малой, — Джош улыбнулся и взглянул на меня, и что-то в его взгляде промелькнуло странное. — Я… Реально буду рад помочь. Без шуток. Я знаю, что тебе тяжело, и… Игнорировать это становится сложно. Ну. Ты слишком хороший ребёнок, чтобы я мог бесконечно отворачиваться и не чувствовать вины, пацан. Так что… Заходи почаще. — Эм… Ладно, — я немного поколебался, но все же решил, что, возможно, это не самая плохая идея. Довериться Джошу. Как будто у меня было много вариантов по жизни. Впрочем, он же не хуже собаки, может что и получится. — Ох, — я осмотрел себя и понял, что Джош снял с меня куртку, и тут же стал озираться по сторонам. — А где моя куртка? — А, это… — Джош снял её с вешалки в тени и отдал мне в руки. Кое-где я заметил запекшиеся глянцевые пятна крови. На черном кровь было не сильно видно, но мне все равно стоило взять тряпку и хорошенько почистить куртку. Я быстро пробежался пальцами по коже, огибая пуговицы и тяжёлую молнию, и, к сожалению, мои опасения оправдались — на плече красовалась продранная дырка, и мой палец легко входил в отверстие. Я разочарованно простонал, глядя на куртку, и поджал губы. Молодец, Джексон, умудрился испортить отличную вещь. — Пацан, — окликнул меня Джош, видимо, не в первый раз. Я грустно вздохнул и поднял на него взгляд. — Я не знаю, что это за куртка волшебная… Но я не знаю ни одной вещи, которую испортила бы заплатка и нашивка, — он мягко улыбнулся, глядя на меня. — Шрамы на дорогой нам одежде значат столько же, сколько шрамы на твоей коже. Я задумчиво посмотрел на дырку, чуть пошевелив в ней пальцем, и невольно улыбнулся. У меня самого ещё не было шрамов, но зато у моей куртки уже был. Ну, в чем-то Джош был прав. Возможно, не такая уж это и трагедия, и папа не обидится, если я немного кастомизирую куртку, нашью что-нибудь… Шить я, правда, не умею, но научусь как-нибудь. Мне вспомнился сон с отцом, и снова стало грустно. Я бы безумно хотел увидеться с ним, поговорить, обнять, но, к сожалению, это было невозможно. И думать об этом было ещё больнее, чем просто знать, что он был и умер где-то там, в прошлом. Я перевёл взгляд с дырки на свое собственное плечо. Из-под рукава свежей футболки, которую натянул на меня Джош, виделся кусочек бинта, и я с интересом взглянул на парня. — Ну, куртка не просто так порвалась, — пожал плечами тот, отпивая пиво. — У тебя там нормальная такая ссадина. Она в основном тебе всю одежду и запачкала. Джош старался сохранять безразличный тон, но я слышал, что он беспокоился. Возможно, ссадина была гораздо серьёзнее, чем хотел рассказывать Джош, но это было невозможно — плечо совершенно не болело, и вряд ли какое-то серьёзное ранение могло пройти вот так быстро. — Тебе не жарко? — спросил вдруг парень, и когда я помотал головой, то мягко улыбнулся. — Значит, жар не схватил. Я посидел у Джоша где-то до часа дня и пошёл собирать все для починки куртки. Выклянчил ненужные обрезки кожи в ателье, за чисто символическую плату, а в магазине рукоделия купил несколько нашивок. Подозреваю, таких вот аварий меня ждёт ещё очень много. Там же я купил крепкую иглу и пару мотков ниток. Если честно, мне представлялось, что пятьдесят долларов это хотя бы немного более внушительная сумма, но сейчас я любовался на оставшуюся у меня десятку и грустно вздыхал. Впрочем, с учётом того, что я максимально экономил, то есть не покупал почти ничего, кроме лапши быстрого приготовления и воды, то я неплохо уложился. Живот снова заурчал. Что же, время ещё одной коробочки лапши, а затем я примусь за рукоделие. Надеюсь, в магазинчике осталась сырная лапша…