Трудный подросток

      — Миленько.       До дома четы Бекендорф мы доехали достаточно быстро. Это оказался небольшой уютный коттеджик в два с половиной этажа, если считать чердак, со скромным, но каким-никаким двориком и гаражом. Крыльцо и перила были украшены гирляндами, но в целом дом не сверкал, как новогодняя открытка, а скорее… Мило поблескивал огоньками. В окне я разглядел, кажется, гостиную, и украшенную к Рождеству ёлку. Плиточная дорожка к дому была расчищена от снега и льда, как и дорога к гаражу. В остальном двор был прилично заснежен, то тут, то там, торчали забавные кривые снеговики с морковными носами. Больше ничего в вечернем сумраке мне разглядеть не удалось, но первое впечатление было очень приятным.       — У нас не особо большой дом, но я надеюсь, что тебе все равно понравится, — сказала Силена, приобняв меня.       — Я всю жизнь жил в небольшой прокуренной квартирке, так что, надеюсь, ваш шикарный дом пережить сумею, — я улыбнулся женщине, и та погладила меня по волосам. За то время, что я провел с ними, успокаиваясь после неожиданного нервного срыва, я привык к ним достаточно, чтобы не бояться сказать что-нибудь слегка колкое. Конечно, все ещё следя за языком, но не так тщательно, как я планировал изначально.       Я оглянулся, чтобы проверить, где там Чарльз, но он сразу поехал парковаться. Вещи, наверное, можно будет забрать попозже. Силена не торопила меня, но нежно подталкивала дальше по дорожке, намекая мне о том, что впереди куча новых знакомств с непонятными детьми. Возможно, их родные дети не очень хорошо воспримут чужого парня в своём кругу…       — А вы уже… Брали приёмных детей? — решил уточнить я, глянув через плечо на Силену.       — Да, милый, — она подмигнула мне и одернула мою куртку. — Осторожно, ступеньки.       Бархатно поскрипывающие ступеньки крыльца сделали этот дом ещё более живым и настоящим. Вот такие детали я и считал показателем уюта — какие-то глупые разваливающиеся снеговики, местами обшарпанный столбик перил и слегка скрипучая лестница. Тут действительно было довольно… По-домашнему. Я ненадолго притормозил на крыльце, окружённый сверкающими огоньками, будто бы сотни морозоустойчивых светлячков расположились на деревянных столбиках. Подойдя ближе к входной двери, я провел пальцами по выцарапанным на косяке буквам: «К», «Т», «К», «Д», «Л», «М». Наверное, это инициалы их детей, что было бы очаровательно.       Вот только мне сказали, что детей в доме шестеро, считая меня, а букв здесь уже шесть. Нет, мне не будет обидно, если Чарли обсчитался, но если детей в доме все-таки пятеро, то, возможно, беда не обошла и эту улыбчивую и позитивную пару. Впрочем я порою сталкивался с тем, что хорошим людям невезло больше всего.       Я снова взглянул на Силену, и, нацепив на себя самую приветливую из улыбок, постучался в дверь, проигнорировав звонок, встроенный в косяк. Если там полный дом детей, которым не терпится встретиться со своим новым братом, то навряд ли они прячутся по комнатам — я бы на их месте караулил дверь битый час, выглядывая в окно, чтобы увидеть, когда же уже родители его привезут.       И я не прогадал — дверь открылась в то же мгновение, и я не сомневался, что за мной уже пару минут наблюдали в дверной глазок. На пороге стоял парень, несколько старше меня, и выше, может, дюймов на десять. Он с хитрой ухмылочкой смотрел на меня, чуть приподняв брови и закусил губу, будто сдерживая какую-нибудь колкость. Его чёрные, как вороное крыло, волосы были уложены гелем, а виски выбриты почти в ноль.       — Надеюсь это ты для меня укладку намутил? — вырвалось у меня, и я тут же скрыл смущение за ответной ухмылкой. — Неплохо для мальчика из ситкома.       — А, черт языкастый, — посмеялся парень, и, кажется даже облегчённо выдохнул. — Ну здравствуй, Перси, — он протянул руку и я сжал его ладонь в приветственном жесте. — Меня зовут Тесей. Добро пожаловать в дурдом.       — Милый, хватит пугать Перси и дай уже нам зайти, — с улыбкой пожурила его Силена, и Тесей послушно отошёл в сторону.       Из-за угла на меня во все глаза глядела смотрела какая-то очаровательная светловолосая девчонка. Она иногда порывалась скрыться за стенку, стесняясь меня, но любопытство каждый раз брало верх, и она снова выглядывала. На вид ей было лет семь, и судя по ботинкам на обувной полке, она предположительно была самой младшей — розовые дутые сапожки были самыми маленькими в семейном гардеробе. Девочка придерживала подол домашнего платья и иногда оборачивалась и с кем-то перешептывалась.       — Лейси была очень взволнована твоим приездом, — тихо прошептала мне Силена, подойдя сзади и взялась за полы моей куртки. — А теперь ужасно стесняется.       — Понятно… — я запоздало понял, что с меня сняли верхнюю одежду и метнулся к куртке, засунул руку во внутренний карман. Почувствовав, как по руке скользнуло что-то тёплое, я убрал руку и улыбнулся приёмной матери.       — Всё хорошо? — Силена сняла свой берет и повесила на крючок.       — Да, все отлично, — я скинул с ног кеды и прошёл вперёд, с интересом осматриваясь по сторонам и стараясь подметить что-нибудь интересненькое.       Стоило мне пройти дальше по коридору, как Лейси шмыгнула в комнату, и вместо неё из-за угла вышла девочка постарше. Русые волосы были собраны в слегка растрепавшиеся хвостики, к которым были прицеплены заколки с искусственными локонами синего цвета, а на зубах сверкали брекеты. Ярко-красные колготки контрастировали с жёлтой юбкой и фиолетовой майкой, и в целом девочка напоминала какой-то цветастый ураган. Сестра смотрела на меня своими синющими глазами с лёгким задором, и, стоило мне подойти, вытянула мне навстречу ладошку.       — Приветик! Меня зовут Дафна, — она подмигнула мне и сама схватила мою ладонь и крепко сжала её. Да уж, боевая мадам.       — Привет, Дафна, — я мягко улыбнулся, снова осмотрев её образ. — Очаровательные заколочки.       — Спасибо! Однажды я покрашу волосы в синий, как только мама разрешит, — девочка потянула свой хвостик в сторону и глянула мне за спину.       — Обязательно, Даффи, хотя бы через пару годиков, — снисходительно ответила Силена.       Дафна снова схватила меня за руку и потянула, чтобы я нагнулся к ней поближе, хотя не то чтобы наша разница в росте была колоссальной — я был повыше её, может, на полторы головы или две.       — Она так каждый год говорит, — заговорщески прошептала девчонка мне прямо на ухо и хихикнула. Я подмигнул ей и приложил палец к губам.       — Все мамы так, — еле слышно прошептал я, чтобы не испортить авторитетность воспитания Бекендорфов.       Дафна активно покивала, соглашаясь с моим тезисом, и, взяв меня за рукав, потянула вглубь дома.       — Нужно после улицы обязательно мыть руки! — назидательно поведала мне Дафна, открывая дверь в ванную комнату.       — Аа, понимаю, — я неловко улыбнулся. За месяцы не пойми какой жизни я не был уверен, что, да простят меня боги, каждый раз мою фрукты перед тем как съесть их, не то что руки. Но тут явно за этим неустанно следили. Как минимум одна пара внимательных синих глазок.       Ванная комната была довольно миленькой. Стены, выложенные белой и синей плиткой разных оттенков сияли чистотой. Приятная холодная лампа под потолком достаточно освещала пространство, но кроме неё прямо у зеркала был дополнительный светильник — наверное, чтобы побриться, или накраситься, или чем ещё занимаются в ванне. На полках стояли разнообразные бутылочки — гели для душа, шампуни, пена для ванны, масла и все в таком роде. На одном из гелей, с запахом морской соли, была прилеплена записка, которая гласила: «Не трогать, руки откушу по локоть, люблю». Я невольно улыбнулся и решил, что мне придётся купить такой же, чтобы не злить хозяина бутылочки. А то ещё реально кусаться начнёт.       Я настроил воду комфортной температуры и стал тщательно мыть руки. Не потому что хотел смыть всю грязь, а потому что неожиданно для себя слегка выпал из реальности. Вода текла как-то странно. Мыло очень агрессивно пахло яблоком и корицей. От света, отражающегося от плитки на стенах, в глазах появились чёрные мушки. Вода сама по себе становилась холоднее, а потому я все больше выкручивал горячий кран.       — Дафна у нас ответственное гигиеническое лицо, — из дверного проёма послышался незнакомый голос, и от неожиданности я резко вздрогнул, выронил кусок мыла в раковину, чем случайно напугал Дафну. Неловко посмеявшись, я выключил воду, положил брусок мыла на место, и, вытерев руки о полотенце, в качестве извинений слегка приобнял девочку.       — Здравствуй, — поздоровался я с новым членом семьи.       Им оказался щуплый подросток примерно моих лет, с копной светлых волос, прям как у Лейси, но с серьёзными серыми глазами. Во взгляде парня сквозила лёгкая заинтересованность и даже некоторая недоверчивость.       — Привет. Я Малкольм, и мы вроде с тобой ровесники, так что будем ходить в один класс.       — Аа… Школа, — я натянуто улыбнулся и опустил глаза на Дафну. — Мы ведь её так любим, правда? — заговорчески пробормотал я, и девочка, посмеявшись, выбежала из ванны.       — Любовь любовью, а алгебра третьим уроком, — хмыкнул Малкольм, глядя на меня. — Мама сказала с тобой позаниматься на каникулах… Так что надеюсь, что ты не сильно отстал от программы, и мы быстро управимся.       Я неловко покашлял, и, похлопав его по плечу, обошёл и выскользнул из ванной, тут же столкнувшись в коридоре с маленьким ураганчиком. Лейси влетела мне в ноги, и я только чудом устоял, и не упал ни на спину, ни на девочку, а только обхватил её за плечи, чтобы она не полетела дальше.       — Ой!!! — напуганно пискнула девчонка и тут же отскочила от меня.       — Осторожнее, гонщица, — я потрепал её по волосам и пошёл дальше. Не хочу, чтобы она чувствовала себя обязанной знакомиться со мной вот так случайно — как будет готова, так подойдёт сама.       Я прошёл в гостиную, которую видел в окне, пока шёл в дом. Большой диван, несколько кресел, кресла-мешки в углах, чтобы кто хотел мог удобно расположиться на полу, а у окна стояла красивая елка, украшенная красными и золотыми шарами. На свободных от украшений ветках висели всякие бумажные безделушки — наверняка творения Лейси. Приятный пушистый ковёр покрывал большую часть комнаты — возможно, что он с подогревом, ведь стоило мне на него наступить, так я сразу почувствовал тепло. Я засунул руки в карманы джинс, чувствуя, как под кофтой по моей руке ползает моя старинная змеиная подружка.       На комоде стояло множество фотографий в рамках, и я подошёл к ним, чтобы получше рассмотреть. На всех них были изображены дети Бекендорфов — вот совсем юный Тесей со своими зеленющими глазами, а вот совсем маленькая Дафна с пластырем на подбородке и в велосипедном шлеме. На одной из фотографий была запечатлена незнакомая мне девочка — её русые волосы были криво сострижены и торчали во все стороны, на голове повязана бандана, а взгляд был такой хулиганский, что я догадался, что не буду самым проблемным ребёнком в этом доме. Впрочем, припомнив разговор с Чарльзом, я предположил, что эта девчонка и была той самой «старшей», уехавшей в колледж. Вот эта хулиганка и в колледже? Мне не терпится посмотреть на это воочию.       Вторым человеком, которого я не признал, был какой-то мальчик лет одиннадцати. Черноволосый очаровашка смотрел на фотографа голубыми глазами со слегка глуповатой улыбкой на губах, но взгляд все равно был каким-то… Странным. Я приблизил фоторамку к лицу, чтобы получше рассмотреть его черты.       — Перси, — неожиданно громко раздалось где-то слева, и я с испугу чуть не уронил фотографию, и поспешил поставить её на место. — Ох, Перси, прости, что напугал, — это был Чарльз — он держал в руках мою спортивную сумку два пакета с коробками в них. — Пойдём, я покажу твою комнату.       — А кто это? — я схватил фоторамку с девчонкой, и на лице Чарльза расцвела улыбка.       — Это Кларисса, я упоминал, что она в колледже. Она приедет завтра ближе к вечеру и останется на все каникулы, так что вы успеете подружиться.       Не сомневаюсь. Чарльз кивнул на лестницу и я вышел из гостиной в коридор, и поймал на себе внимательный взгляд Тесея, но решил не обращать на это внимания.       Как оказалось, на втором этаже располагалась «детская зона» — три больших спальных комнаты и общая для игр и прочих занятий. Каждая из спален, как мне поведал Чарльз, поделена на двоих — Дафна делит свою комнату с Лейси, Тесей — с Клариссой, а Малкольм до недавнего времени жил один. Мне показалось странным, что Тесей живёт в одной комнате с девочкой, впрочем, лучше он, чем я. К тому же сейчас комната практически полностью его, раз Кларисса живет в кампусе.       — Малкольм может вредничать и попытаться установить какие-нибудь правила, — тихо поделился со мной Чарльз, положив сумку на пустующую кровать. — Просто он привык жить тут один, а тут сосед, так что он… Не очень доволен.       — Да, я почувствовал, — я взглянул на входную дверь, и вдруг меня озарило предположение, которое я решил тут же озвучить. — У вас все дети приёмные?       Это теперь казалось очевидным — практически все, кроме Тесея и Клариссы, не были смугленькими, и никто не был похож лицом ни на Силену, ни на Чарльза. Да даже глаза у всех, кроме Клариссы, были светлые, но я очень сомневался, что она в свои годы может быть их родной дочерью, если Силене с Чарльзом около тридцати, и она всего-то лет на десять с лишним их младше.       — Да, — немного помолчав ответил Чарльз. — И как же ты догадался?       — Высокая концентрация блондинов на квадратный метр, — я пожал плечами. — Либо очень взрослые, так что тут ткнул пальцем в небо.       — Ты наблюдательный, — Чарльз чуть кивнул. — Что ещё заметил?       — Тесей любит гель для душа с морской солью, Малкольм хорош в математике, а Лейси делает поделки из бумаги, — я пожал плечами, перебирая самые очевидные факты, и оставив неозвученными всякие догадки и теории. — В общем, сплошная попса. Такое кто угодно заметит.       — Всё равно довольно неплохо, — посмеялся Чарльз, ставя пакет с коробкой моих вещей на кровать. Но в дороге, кажется, коробка промялась, а потому повалилась на бок, и мы с приемным отцом одновременно рванули её удерживать. Как итог, естественно, врезались друг в друга, и так как Чарли был гораздо крупнее и тяжелее меня, то от удара я повалился на кровать, и рассмеялся.       — О боги, — я почувствовал, как резко стрельнуло в животе, но не подал виду. — Как слоны в посудной лавке…       Чарльз поднял коробку, смеясь вместе со мной, и из неё выскользнули какие-то бумажки, в том числе моя старая фотография с Заком и Барбарой. Мужчина сложил мои записки обратно, а вот на фотографии задержал свое внимание.       — Это ты? — удивленно спросил опекун и показал фото мне.       Я мог понять его удивление. С фотографии мне улыбался очень худой и несчастный мальчишка с копной криво стриженных волос и синяками под глазами. Несмотря на то, что я пытался выдавить из себя дружелюбное выражение лица, все равно выглядело это так, будто мне эту улыбочку натянули и закрепили степлером. Я тогда нечасто смотрел в зеркало, да и честно говоря вряд ли видел там свое реальное отражение, а когда смотрел на фото, то в основном разглядывал своих друзей, и уж никак не себя. Так что я был практически так же удивлён, как и Чарльз.       — Да… Это я, — я неловко посмеялся, взяв фотографию из его рук и осторожно провел по ней большим пальцем, будто бы боясь, что она рассыплется в прах.       — Ты выглядишь… По-другому, — максимально тактично отметил Чарльз, присаживаясь рядом со мной.       — Да уж… — я задумчиво смотрел на лица тех, кого так долго считал своими друзьями, понимая, что отчасти делал так, потому что больше звать другом мне было некого. — Это, кстати, не худшее моё состояние. Тут я даже наверное выспавшийся.       Чарльз на секунду нахмурился, но тут же стал снова спокойно-заинтересованным.       — А эти люди рядом с тобой — это кто?       — Это Зак, — я ткнул пальцем в нос своему бывшему товарищу. — Мы познакомились с ним, когда меня… Занесло в нехорошую компанию, и он там был. Но он среди них был ещё ничего, нормальный, — я провел пальцем по зелёным волосам девушки справа от себя. — А это его девушка Барбара, учится на медсестру. Если бы не она, то я бы вряд ли дотянул до нашей с вами встречи, — я невольно улыбнулся, вспомнив её мягкий голос и обеспокоенный взгляд.       — И… На фотографии вы…       — У них дома. Когда я сбежал… — я невольно сморщился от воспоминаний. — Когда отчим меня выгнал, то я жил вместе с ними. Бабс меня выходила, хотя я был… Не очень в хорошем состоянии.       — Как давно ты не обращался за официальной медицинской помощью? — осторожно спросил Чарльз, вглядываясь в фотографию.       — Мм… Давно, — я пожал плечами. — А, ну… Мой отчим разбил мне голову, и тогда он вроде вызывал скорую и потом сиделку-медсестру. Благодаря его… Содействию, все списали на бытовой несчастный случай.       — Сильная была травма? — я увидел, как взгляд Чарльза скользнул по моему виску, на котором все ещё достаточно ярко просматривался белесый шрам.       — Наверняка, — я указал ему на шрам, чтобы подтвердить его догадки. — Я три недели не приходил в полный рассудок. Думаю, Гейб уже подумывал сдавать меня в хоспис.       Чарльз нахмурился и покачал головой.       — Кошмар… — глухо пробормотал приёмный отец, и, приобняв меня за плечи, притянул к себе. В отличие от Силены, которая меня за сегодня уже так затискала, что я привык к её прикосновениям и запаху, обниматься с Чарльзом было немного… Странно.       У меня в осознанном возрасте не было отца, который мог бы оказать мне поддержку, или просто обнять и сказать пару ласковых. Была мама, потому-то к жестам Силены я приластился почти моментально, так сказать, по старой памяти. С Чарльзом все было совсем иначе. Оказавшись в хватке крепких рук, я в первую очередь ощутил страх и встревоженность. Мне хотелось сразу же отстраниться и защитить себя, но мне удалось вовремя себя угомонить. Все нормально. Это просто мой опекун. Он увидел, что я из стабильного состояния снова стал проваливаться в дискомфортное от того, что мне пришлось рассказывать про Гейба, и хоть слегка неожиданно, но попытался поддержать. Чтобы успокоиться окончательно, я стал искать в его объятиях плюсы — например, в них было очень тепло и будто бы как-то тише, что ли. Мужчина не стискивал меня так, что становилось трудно дышать, но держал достаточно крепко, чтобы я не сполз куда-нибудь на кровать. Шумно выдохнув, я устроился головой у него на плече и замер, прикрыв глаза. Спустя пару мгновений Чарльз положил ладонь мне на волосы и слегка погладил.       Я несмело приоткрыл глаза. Освещенная лишь настольной лампой комната. Тихая улочка за узким окном со слегка старомодными ставнями. Рабочий стол, заваленный какими-то тетрадками, книжками и канцелярскими принадлежностями. Тубус для чертежей, приставленный к стене.       — Наверняка ты сказал Малкольму убраться на столе, — еле слышно пробормотал я.       Я почувствовал, что Чарльз улыбнулся. Наверное, по мягкому выдоху.       — Вроде того.       Голос низкой вибрацией отдавался в его груди, и отчего-то мне стало приятно. Возможно от того, что так ты лучше чувствуешь, что этот звук исходит именно от этого человека, живого и тёплого, а не от какого-то образа, который ты видишь глазами.       — А он не такой уж и пай-мальчик, которым хочет казаться, — усмехнувшись пробормотал я.       — Малкольм немного рассеянный, и, может, не очень любит прибираться, — негромко ответил Чарльз, чуть похлопав меня по спине.       — И сошлись два титана… — хмыкнул я и поднял голову с плеча Чарльза. — Наверное, все уже голодные.       — Это точно, — приёмный отец выпустил меня из объятий, и я нехотя сел прямо на кровати. — Я вот готов уже слона съесть.       — Слонов в меню, наверное, нет, — я устало улыбнулся.       — Ты просто мало знаком с Силеной. Кто знает, какой рецепт она найдёт завтра, — Чарльз покивал со знанием дела, и я неожиданно вспомнил свою маму. Она тоже любила попробовать какой-нибудь новый интересный рецепт, если выдавалось свободное время в выходные. Я помотал головой, отгоняя непрошенные воспоминания, коснулся языком кольца в губе и смог снова улыбнуться Чарльзу. Тот, убедившись, что я снова в объективной реальности, потрепал меня по плечу и встал с кровати.       — Можешь переодеться во что-нибудь более удобное, если хочешь. Думаю, скоро будет готова еда, — он подмигнул мне и вышел из комнаты, оставив наедине с моим новым логовом.       Комната действительно была уютной, правда, находилась наполовину в состоянии творческого беспорядка крайней степени. Возможно, на Малкольма напало какое-нибудь математическое вдохновение, и он неожиданно рванул решать задание под пятью звёздочками из раздела «Для самых умных», вооружившись всеми справочниками, доступным школьникам на белом рынке книг… Ну и все в таком духе. По-другому я не мог объяснить тот ворох черновиков и тетрадок, раскиданных по его рабочему столу. Хлопнув по коробке с папиными вещами, я поднялся с кровати и подошёл поближе, чтобы, так сказать, прикоснуться к хаосу мироздания.       В голове шумели разрозненные мысли, путая и перевирая информацию, полученную мной за этот день. Слишком уж много на мою голову сегодня свалилось новостей и впечатлений, так что я вполне правомерно и заслуженно тупил и волновался. Много новых знакомств, и не обычных — эти люди по идее стали моей семьёй, и когда Чарли говорил про разных ребят, он нисколько не приукрасил истину. Каждый из них был не похож на другого, и если я буду пытаться найти к каждому из них подход, то точно поеду головой. С другой стороны они были такими же приемными детьми, как и я, так что навряд ли позабыли собственные ощущения после принятия в семью, а значит вряд ли будут ждать от меня многого.       Я провел пальцами по бумажкам на столе, и устало взял пару черновиков в руки. Химия и биология. Без задней мысли я отложил листики в одну сторону и взял следующие. Формулы, схемы, уравнения с буквами, стрелки… Физика. Этот листок я отложил в другую сторону. Таким образом я просмотрел все разбросанные по столу письменные материалы и рассортировал их на три категории — естественные науки, социально-гуманитарные и точные. Затем уже внутри каждой кучки рассортировал их по предметам, разложил все материалы в последовательности черновики — тетради — справочники — учебники, а затем снова собрал кучки, расположив предметы в алфавитном порядке. Когда с бумагами было закончено, я взял из принтера пустой листок, и стал бездумно проверять все валяющиеся на столе ручки и фломастеры, и всю работающую канцелярию сразу отправлял в стакан, а остальное летело в мусорку под столом. Фантики от конфет и бутылку из-под сладкой газировки я отправил туда же.       Тихо бормоча какую-то незатейливую мелодию, я достал чистый бумажный платок и вылил на него немного воды из кувшина на подоконнике, оттер со стола круглое пятно от чая, и вообще вытер поверхность от пыли. Распутал провода от компьютера и другой техники, сейчас к питанию не подключённой. Продул клавиатуру от пыли и протёр её, то же самое сделал с мышкой, прошёлся тряпочкой для линз, валяющейся под игрушечным кактусом, по монитору.       Во время уборки все мои мысли сами собой куда-то исчезают. С плеч будто бы падает огромный груз, дышать становится легче, а эмоциональное напряжение сходит на нет. В такие моменты кажется, что весь мир на несколько секунд стал проще. И действительно, твоей самой актуальной проблемой становится сортировка ручек и фломастерам по стаканам, а по сравнению с тем, что порой настигало меня по жизни, это казалось блаженно простой, а главное, понятной задачей. Поэтому сейчас, расправляя постельное белье и взбивая подушки, я чувствовал максимальное умиротворение. Не думаю, что кто-то подумает, что это я тут подрабатываю дешёвой копией Золушки — я уж точно не создаю впечатление чистоплюя, а значит никто не сядет на шею с «Перси, уберись», и в конце я не встречусь с «Думаешь, помытая однажды посуда окупает твоё лечение?»       Как это случилось с Заком.       Я невольно поморщился, вспомнив наш последний конфликт, и, в попытке отвлечься снова, задумчиво провел ладонью по плюшевому слоненку в изголовье кровати. Я не знаю, что случилось с моими мягкими игрушками. Думаю, Гейб их выбросил. Я настолько был занят своими страданиями, что не замечал ничего вокруг. Не попытался выяснить, не врёт ли мне отчим по поводу мамы и больницы. Слепо клюнул на его удочку и попал в медвежий капкан. А затем сделал то же самое, но уже с Фордом. Остаётся надеяться, что в третий раз я так не оплошаю. Возможно, эта семья даст мне достаточно ощущения стабильности, чтобы я не влезал во всевозможные мутные схемы.       Я задумчиво раскрыл шкаф с одеждой и тяжело вздохнул. Майки запиханы как попало, штаны скомканы и затолканы как можно глубже, и от этой картины у меня просто разрывалось сердце. Ну Силена наверняка же гладила это все, боги… Забив на возмущения, я просто стал доставать всю одежду и складывать ровно, пускай на ней и оставались заломы от неправильного хранения. Так как одежда была не моя, я не задерживался на ней взглядом, не раздумывал над тем, нужна она мне или нет, а просто методично складывал, стирая из мыслей воспоминания о Лоуренсе.       Закончив со шкафом, я осмотрелся, проверяя, осталось ли что-нибудь ещё, что нужно убрать, но комната теперь выглядела будто бы с картинки. Да, тут не помешало бы помыть полы или пропылесосить, но этим я уж точно заниматься сейчас не собираюсь. Оставшись довольным своими трудами, я подошёл к своим вещам и с тяжёлым сердцем осмотрел сумки. Вроде как надо разобрать, но… В груди все ещё жгло сердце сомнение. А вдруг придётся уезжать? А вдруг все их обещания окажутся несбыточными, я крупно облажаюсь и меня попросят уйти. Когда я был рядом с кем-то из обитателей дома, такие мысли мучили меня гораздо меньше, особенно если в поле зрения попадали сами опекуны, но стоило мне оказаться одному, как мозг начинал снова вытравливать спокойствие из моих мыслей. И в итоге я каждый раз оставался будто бы с выгоревшим полем на сотню гектар, и просто растерянно осматривался по сторонам, пытаясь как-то исправить ситуацию.       Потерев глаза ладонями, я решил, что смысла загоняться нет никакого, а раз еда ещё не готова, то можно выйти подышать на крыльцо. Я тихо вышел из комнаты, бегло осмотревшись по сторонам, и прошмыгнул вниз по лестнице. Из гостиной доносился смех и громкие разговоры, и я на пару секунд задержался, чтобы украсть кусочек их настроения, но мне стало только паршивее. Взъерошив волосы, я вышел в прихожую, и накинул куртку на плечи, а ноги кое-как запихнул в кеды, и, медленно приоткрыв дверь, выскользнул на улицу.       После тёплого дома морозный воздух резко обжег моё горло, но этого лёгкого дискомфорта маловато для того, чтобы остановить меня перед курением. Я отошёл в левый угол крыльца, подальше от окна гостиной, и достал пачку. По ладони скользнула змея и обвилась меж моих пальцев.       — Хэй, крошка, ну чего ты… Мне же неудобно прикурить будет, — я положил ладонь со змеей к шее. — К тому же на улице холодно, а я понятия не имею, бывает ли у змей насморк. Давай, дуй в тепло, — змейка возмущённо куснула меня за шею, не причинив никакой боли, и скользнула мне за шиворот.       Я довольно покивал и вытянул сигарету из коробочки, щёлкнул зажигалкой и затянулся едким дымом. Отлично. Третья сигарета после полутора месяцев воздержания. Пожалуй, удивляться тому, что у меня уже голова кругом, я не стану. Это точно на сегодня будет последняя, иначе меня однозначно вырвет либо сразу же, либо ночью, когда укачает во сне, а это отдельное удовольствие. Я полуприкрыл глаза, позволяя взгляду расфокусироваться, и теперь любовался сияющими во тьме звёздочками гирлянд. Холодный ветер задувал под куртку, и кожу слегка покалывало от перепада температур. С неба медленно падал снег, кружась в своём замысловатом танце.       На деревянный пол крыльца упала яркая полоса света от приоткрывшейся двери. Из-за неё выглянула знакомая светлая макушка. Я только улыбнулся и выпустил дым через нос, когда Малкольм вышел из дома, кутаясь в куртку, и нашёл меня взглядом.       — А. Вот что Чарльз имел ввиду, когда сказал, что ты пошёл дышать воздухом, — подросток тихо хмыкнул, и, укутавшись поплотнее, закрыл за собой дверь.       — Ну типа, — меня даже позабавила такая формулировка. Дышать воздухом. А чем ещё дышать-то?       — Знаешь, вот сигареты тебе и не хватало.       — В смысле? — я чуть приподнял бровь и затянулся.       — Ну, как… Пирсинг, стрижка эдакая, кожанка, цепь… Но чего-то не хватало. А сейчас прям целый образ, — Малкольм отвел взгляд в сторону, делая вид, что разглядывает соседние дома.       — И как тебе такой образ? — я невольно усмехнулся, глядя на новообретенного брата.       — Ну… Необычно. В смысле… Мы не ожидали, что родители привезут в дом панк-рокера, или типа того.       — Я панк-рокер? — никогда я ещё так не веселился, наверное.       — Ну… Или просто рокер… Или панк… Или эмо? Кто ты? — Малкольм был настолько сбит с толку, что это было даже мило.       — Я Перси, спасибо, что уточнил, — я подмигнул брату и прикурил. — Я просто так одеваюсь. Это не значит, что я часть какой-то группы. А куртка и вовсе папина.       Стоило мне упомянуть родственника, как выражение лица Малкольма сменилось на серьёзное и понимающее.       — Клёвая, — после недолгого молчания отметил парень, кивнув на мою куртку.       — Спасибо, — я снова затянулся и почувствовал сильное головокружение.       — Насчёт вещей… Ты больше часа просидел в комнате и так и не разобрал сумку, — парень скрестил руки на груди. — Не знаю, когда мама успела там прибраться, но ты не думай, что она так делает… Всегда, — Малкольм, кажется, смутился от того, что мама убралась в его комнате, а я старался не сильно удивляться тому, в каком раннем возрасте я стал ему матерью. Лучше ему не знать, кто прибрал его чистое бельишко в шкафчик, а то он наверное меня в сугроб ближайший прикопает. Ну, или сам туда нырнет от неловкости.       — А вдруг придётся уезжать, — я пожал плечами. — Опять все собирать.       Малкольм постоял недолго молча, разглядывая свои кеды. Мне торопиться было некуда, хотя сигарета уже подходила к концу.       — Ты думаешь, что они отдадут тебя в сиротский дом? — неуверенно спросил блондин, глянув по сторонам.       — Не исключено, — я пожал плечами и затянулся в последний раз. — Никогда не знаешь, что будет завтра, — потушив окурок о слой снега на перилах, я засунул его в коробочку-пепельницу и одернул куртку. — Как там дела с ужином? Я что-то такой голодный.       — А, я вообще к тебе за этим и пришёл. Все уже готово, тебя только ждём, — Малкольм потер плечо. — А ты пропал. Тесей даже подумал, что ты решил сразу сбежать из дома.       — На меня обозлен чуть ли не миллионер-бизнесмен, вам ещё надо будет потрудиться меня из дома выпереть, — рассмеялся я, похлопав брата по спине, но он что-то юмора не понял. Пока он не решил начать расспрос, я скользнул в дом, стягивая с себя куртку.       — Подожди… Чего?! — очухался Малкольм и забежал следом. На моё удивление в его взгляде не было ни злости, ни страха — только воодушевление и интерес. — Ты серьёзно?! — заговорчески прошептал парень, ухватив меня за предплечье. — Афина всемогущая, вот это история! Расскажешь? Расскажешь?       — Тих-тих-тих, — я посмеялся, растрепав его светлые волосы. — Разберёмся, только… Ну, чтобы без лишней шумихи.       — Да, да, да, — пробормотал Малкольм, и я в шоке наблюдал за тем, каким иррациональным восторгом накрыло моего братца. — Ужас как интересно, — почти беззвучно пробормотал он и, повесив свою куртку на вешалку, ушёл на кухню.       Я почувствовал, как головокружение стремительно перерастает в рвотные позывы, так что проклиная стресс и третью сигарету, решил, что принять сидячее положение и поесть хоть что-то будет неплохой идеей.       Не знаю, какие кухонные эльфы трудятся вместе с Силеной на кухне, но каким-то образом на столе стояло два салата, пирог и возле каждого члена семьи стояла миска с густым тыквенным супом, и все это за те пару часов, что мы были дома. Наверное, у неё были какие-то заготовки, но в любом случае ужин был впечатляющий. Место возле одной из тарелок было пустым, и судя по стакану воды и пятью таблеткам на красной салфетке рядом с ней, оно предназначалось для меня, так что я обошёл Лейси и Тесея и сел за стол.       — Перси, милый, не забудь выпить во время еды таблетки, — откликнулась Силена, что-то нарезая на столешнице.       — Агась, — я улыбнулся и глянул на притихшую Лейси. Девочка внимательно рассматривала меня, но молчала. Затем я перевёл взгляд на Чарли, и тот смотрел на меня с непонятной смешинкой. Я непонимающе поднял брови и невольно поправил пирсинг в губе. Что-то торчит, я не понимаю? Отчего он так смотрит?       — Ну что, Перси, как тебе новая комната? — спросила приёмная мама, поставив на стол тарелку с нарезанным сыром и овощами. Я сразу стянул с неё кусочек болгарского перца.       Как когда разговаривал в последний раз с ними по телефону.       Я поморщился и откусил поскорее перец, чтобы отвлечь себя от непрошенных ассоциаций.       — Ну… Уютненькая. Я не привык жить с кем-то в комнате, но, думаю, мы с Малкольмом как-нибудь разберёмся, — я улыбнулся и стал есть суп.       Силена хитро взглянула на меня, но больше ничего не сказав, села за стол. Скорее всего Малкольм уже обсудил с ней то, что она убралась в его комнате. Вот только она-то прекрасно знала, что ничего там не трогала, как и Чарли. Так что опекуны, которые познакомились со мной, когда я был вне образа, сразу поняли, кто решил внезапно навести порядок, однако, судя по всему, сочли, что мне лучше будет рассказать об этом самому, как только я буду готов. Что же, приятно, что им не все равно.       — Мал сказал, что ты так и не разобрал вещи, — сказал Тесей, прихлебывая суп. — Что ты тогда делал в комнате?       — Дремал, — тут же придумал байку я. — Мне ещё нехорошо после больницы.       — Больницы? — задумчиво отозвалась Дафна.       — Мама с папой забирали его оттуда, — тихо объяснила Лейси. — Они же говорили утром об этом, Даффи…       — Я как-то пропустила этот кусок.       — В общем, я отдыхал.       — Ясно, — Тесей медленно покивал, пережевывая кусок чесночного багета. — Ты занимаешься спортом?       — Ну… Раньше, да, — я неловко глянул в сторону и зачерпнул немного супа.       — А сейчас?       — Мне какое-то время стоит воздержаться от занятий, — осторожно ответил я. Отчего-то Тесей казался каким-то… Агрессивным немного.       — А от курения?       — Тесей, — вдруг одернул его Чарли. — Не за столом.       — Что? Я просто беспокоюсь, — парень мило улыбнулся приемному отцу.       — За себя побеспокойся, — машинально огрызнулся я.       — Перси, — Силена положила ладонь мне на предплечье.       — Я может за себя и беспокоюсь. Пассивное курение, говорят, может быть опаснее активного.       — Я же не курю с тобой рот в рот, а ухожу на улицу, — я непонимающе повел бровью.       — Перси курит? — запоздало опомнилась Дафна, которая была чересчур увлечена сыром и помидорами.       — А ты не чувствуешь? Табаком пасет как от…       Мне хотелось встать и врезать ему. Может, вылить тарелку супа на голову. Но я понимал, что моя агрессия не соразмерна с приносимым мне ущербом. Возможно даже в словах Тесея и была какая-то своя логика, но было абсолютно ни к чему доставать меня в первый же вечер, к тому же за обеденным столом.       — Что тебе от меня надо? — напряжённо спросил я, сняв ладонь приёмной матери со своей руки.       — Чтобы ты бросил курить.       — Нет. Ещё что-то? — я с вызовом взглянул Тесею в глаза. — Это первый и последний раз, когда я готов тебя выслушать.       Я сдержался и не добавил ни «скотина», ни «ублюдок» в конце предложения. Верх самоконтроля с моей стороны.       — Пока не выяснил, — в глазах Тесея промелькнула неприкрытая агрессия. Думает, что он тут самый крутой провокатор? Да как бы не так.       — Очень жаль. Потому что нужно сначала формулировать свои претензии, а потом лезть к людям. Надеюсь, ты это запомнишь, — я чуть прищурился. — Потому что в следующий раз я могу быть менее терпеливым.       — Ух какие мы крутые и дерзкие, — нахмурился Тесей.       — То, что я новенький, не значит, что ты можешь мне указывать, и тем более вытирать о меня ноги, — я видел настороженные взгляды опекунов, но не я это начал, и не мне это заканчивать.       — Ты пришёл в наш дом, в мой дом в частности, — Тесей, кажется, был весьма уверен в своём положении здесь. — И здесь мы обсуждаем проблемы и претензии.       — Так ты на меня наехал, — я чуть не назвал его козлом, но успел сдержаться. — Это не обсуждение. Научишься говорить нормально, тогда и открывай свою пасть.       — Дети, тайм-аут, — твёрдо сказал Чарльз, и Тесей, уже набравший в лёгкие воздуха, чтобы что-то сказать, сердито выдохнул через нос. Кажется, «тайм-аут» тут какая-то кодовая команда, затыкающая всех в радиусе полумили. Даже мне ничего не хотелось говорить, так что я лишь взглянул на Тесея и приподнял брови, без слов спрашивая его, мол, выкусил, падла?       Аппетит пропал, как и рассеялось первое впечатление об этом доме, естественно оказавшееся ложным. Это не такой уж и райский безопасный уголок, в котором можно успокоиться и отдохнуть. Но, думаю, жить здесь можно. Даже с Тесеем. Однако в любом случае оставаться за столом я не собирался, так что встал со своего места.       — Перси? — Силена смотрела на меня обеспокоенно.       — Спасибо за ужин, — я попытался изобразить улыбку, но она наверняка была странная. — Я сыт.       Возможно, я немного чересчур драматизирую, но буду честен — мне вообще не было стыдно. В смысле, я сегодня уже и так достаточно прокатился по эмоциональным горкам, и чувствовал себя так, будто бы по мне дивизия танков проехала, а потому разбираться ещё и с непонятным задирой желания не было.       — Тарелку убрать? — спросил я, беря таблетки и закидывая все пять в рот, залпом запивая их водой.       — А… Нет… Не нужно, — приёмная мать растерянно сложила салфетку вдвое.       — Приятного аппетита, — я вышел из-за стола, обходя место Тесея подальше. — И доброй ночи, — и скрылся за дверью.       Да, Джексон, ну и денёк ты себе устроил. Ужасно хотелось закурить стресс, но я опасался, что тогда мне станет совсем плохо и меня вырвет только принятыми таблетками.       Придя в комнату я достал из своей сумки одежду, которую купили мне опекуны, нашёл полотенце, зубную щётку, и ушёл в ванну. Нужно умыться, обработать швы и ложиться спать. Несмотря на то, что в груди ещё где-то клокотала обида, я решил, что разберусь с этим завтра, а сейчас я был так изнеможден, что был готов уснуть на ходу.       Я закрыл дверь в ванную комнату, но, так и не разобравшись в замке, рассудил, что вряд ли кто-то будет сюда ломиться, а потому оставил все как есть. Подойдя к зеркалу я невольно перехватил собственный сердитый взгляд, и мне с этого стало так странно и забавно, что я улыбнулся своему отражению. Насупился такой, посмотрите на него.       — Ну, ну, кто обидел наши глазки, — шепетом дразнил я свое отражение и улыбнулся шире. — Кто-то осудил нашу вредную привычку, а нам это и в новинку, правда? — на мои дразнения из-за шиворота выползла моя полосатая змейка и лизнула меня в щеку. — Вот глупости, да, крошка? — я почесал её под челюстью и улыбнулся. — Ну вот и все. Надо делами заняться, — я осторожно перехватил змейку и опустил её в раковину, проверив, чтобы дырочки были достаточно мелкими, чтобы та не уползла в канализацию. Змея медленно ползала по белому фаянсу, не особо довольно шипя.       Я тем временем легонько нажал на угол зеркала, по совместительству являвшимся дверцей навесного шкафчика, то слегка отпружинило, и я, осторожно подцепив пальцами створку с другой стороны, открыл его, и заглянул внутрь. Масло для волос, крем для укладки, пенка для бритья и стакан с бритвами разных цветов, тюбики мазей, и, наконец, небольшая коробка с криво нарисованным красным крестом. Наверное, аптечка. Я вытащил её и положил на стиральную машину, снял крышку. В целом я был прав, но тут было совсем немного медицинских принадлежностей — перекись, йод, эластичный и марлевый бинт, какие-то таблетки, ушные капли, мазь от ушибов и тюбик геля для дёсен. Но в целом жаловаться не на что, все, что мне было нужно, я нашёл.       Змея выползла из раковины и стала забираться на держатель для мыла, когда я стягивал с себя кофту. Я не стал одергивать животинку — ну хочет поползать, и ладно, а что я сделаю. Навряд ли она тут что-то сломает, будучи такой малюткой. Я осмотрелся по сторонам и нашёл в шкафчике парикмахерские ножницы, и, мысленно извинившись за вандализм, стал срезать бинт со своего живота, постаравшись максимально втянуть его, насколько позволяла это сделать боль. Дорезав до самого конца, я отложил ножницы в сторону, и аккуратно снял его с себя. Из минусов — он неприятно прилип к коже из-за пота и сукровицы, так что возле швов пришлось аккуратно подмочить марлю водой, чтобы не сдирать бинт с себя как восковую полоску. Я бегло осмотрел схваченный несколькими стежками разрез на моем животе.       Местами шрам подраспух, и выглядел не очень приятно, но по большей степени он был уже нежно-розовый, что весьма воодушевляло. Местами кожа блестела от пота и сукровицы, так что я тщательно смочил полотенце тёплой водой и стал осторожно обтирать кожу вокруг ранения. Понятия не имею о том, как правильно ухаживать за такими ранами, так что действую по наитию, исходя из того, что помнил из действий медсестер в больницы и Барбары. Закончив с этим, я взял ватную палочку и бутылочку с йодом, осторожно опустил один конец в горлышко. Хорошенько пропитав ватку, я стал обрабатывать шов, и боже мой. Как же больно эта тварь щипит. Я недовольно фыркал, чувствуя жжение и покалывание, но понимал, что моя рана не могла заживать легко. Все-таки я проходил с ней очень долго, даже если считать только время от дома Калипсо до больницы, и к тому же для операции её пришлось расширить… Уже на ощупь я осторожно обработал рану со стороны спины, надеясь, что не проткну палочкой мясо, и оставил их в покое. Я устало потер лицо и взял чистый бинт, стал оборачивать его вокруг живота, пару оборотов придерживая начало ленты. Змейка смотрела на меня с куска мыла и чуть покачивалась из стороны в сторону. Отрезав бинт, я заправил кончик вовнутрь и аккуратно убрал все по местам.       — Вот и все… Он даже не кровоточит, вот же редкость… — бормотал я себе под нос, убирая аптечку в шкафчик.       Почистив зубы, я тщательно умыл лицо, слегка прошёлся мокрыми руками по волосам, чтобы они торчали во все стороны. Мне нравилось так делать в детстве, и мама всегда веселилась с моего вида по утрам после таких манипуляций.       Я давно так не делал. Но сейчас решил, что это будет забавно.       Я переоделся в тренировочные штаны и толстовку, сложил свои вещи и вышел в коридор, как только змейка залезла мне за шиворот. Мне подумалось, что ей захочется спать на обычном месте — в папиной куртке, так что тихо спустился снова вниз и подошёл к стойке с куртками. Засунул руку во внутренний карман своей кожанки, и спустя пару мгновений почувствовал, как змейка заскользила по запястью.       — Спокойной ночи, малышка, — прошептал я, ткнувшись лбом в куртку.       Судя по звону ложек, семья ещё не закончила ужинать, но заходить попрощаться перед сном не было никакого желания, так что я просто тихо поднялся на второй этаж и скользнул в комнату. Я осторожно вытянул из сумки ноутбук, блок питания, и пару книг, перенёс все это добро на небольшой пустой рабочий стол у окна, которым Малкольм не пользовался, так что очевидно он был номинально моим. Туда же поставил пару рамок с фотографиями — папа с мамой, я с мамой в природоведческом музее. Затем застегнул сумку и столкнул её с кровати, затолкал под неё — поднимать тяжести мне сейчас категорически нельзя, если я не хочу повредить целостность рубца. То же самое я проделал с коробками, не желая вообще раскладывать свои вещи по полкам. Откинув покрывало, я почувствовал восхитительный аромат свежего домашнего постельного белья, и меня накрыло ужасной сонливостью. Я блаженно улыбнулся и уселся на кровать. Чисто убранная комната, тишина за окном, неяркий свет настольной лампы и мягкая кровать.       С чувством полной удовлетворённости я нырнул под одеяло, и, блаженно потянувшись, обхватил обеими руками подушку, удобно устроил её под голову и практически моментально провалился в сон.       Это была моя первая ночь, когда меня настиг обычный сон, а не медикаментозный. Соответственно, он был особенно чутким, так что проспать долго мне не удалось. Мне на лицо шлепнулось что-то холодное и мягкое, и я проснулся в кромешной темноте. Оказалось, меня разбудила моя собственная ладонь, которой я случайно заехал себе по лицу. Несмотря на то, что в комнате вроде как было тепло, руки ужасно окоченели и пальцы с трудом разгибались, будто затекли. Я хмуро сел на кровати, растирая их, и осматривался вокруг. В створки жалюзи пробивался слабый отблеск уличных фонарей, электронные часы на тумбочке показывали полтретьего утра. Устало потерев глаза, я вылез из кровати, и, кутаясь в толстовку, сонно вышел из комнаты. С одной стороны я почти вырубался на ходу, но спать при этом не было никакого желания, что ужасно меня раздражало.       Где-то на третий шаг я понял, что могло на самом деле сначала меня разбудить — шрам на животе снова стал болеть, к тому же вполне вероятно у меня снова упало давление, и сон решил наконец со мной распрощаться. Ну и ладно.       Я спустился на первый этаж и притормозил, прислушиваясь. Несмотря на то, что в доме суммарно было восемь человек, ночью он будто бы замирал. Я не мог расслышать даже сопения из спальни опекунов, впрочем, справедливости ради я был достаточно далеко от их двери. Надеясь, что мои ночные похождения никого не потревожат, я прошёл дальше и завернул на кухню. Меня очень неприятно морозило, и я решил по крайней мере заварить себе чай, однако то ли я был ещё слишком сонный, то ли в роду моих опекунов были профессиональные шпионы, но найти хоть что-то отдалённо напоминающее коробку с чаем не вышло. Ещё у меня была теория, что искать что либо в незнакомом доме в кромешной темноте занятие достаточно бесперспективное, но мне не хотелось включать свет в два часа ночи и будить… Кого либо.       Забив на чай, я снова поежился, чувствуя, как по спине побежали холодные мурашки, если так вообще можно выразиться, и ушёл в гостиную. На журнальном столике стояла кружка с недопитым кофе, уже абсолютно холодным, так что я в пару глотков прикончил несчастный напиток и выглянул в окно. В этой комнате не было плотных штор, так что уличный свет легко проникал в помещение и гнетущее ощущение кромешной темноты куда-то само собой исчезало. Проезжающих машин уже совсем не было, все автомобили мирно дремали в гаражах своих хозяев. Окна соседних домов были чернильно чёрными, с неба падал пушистый снежок.       Благодать.       Обернувшись, я случайно заметил вилку от гирлянды на ёлке, лежащую рядом с тройником, так что незамедлительно воткнул её в свободную розетку. Комнату наполнил тёплый жёлто-оранжевый свет, отражавшийся в блестящих игрушках. Взглянув в свое искаженное отражение в одном из ёлочных шаров, я подошёл к дивану и залез на него с ногами, стянул со спинки какой-то пушистый плед и завернулся в него. Устроившись в углу дивана, я положил голову на одну из подушек, а руки сложил на животе, стараясь слегка унять боль. Может здесь, под слабое мерцание гирлянды, я смогу подремать ещё хоть полчасика. Я прикрыл глаза и по неосторожности погрузился вместо сна в собственные спутанные мысли.       Странный вышел вечер. Я не успел практически ни с кем нормально пообщаться, сразу влез в какой-то дурацкий конфликт, которого легко можно было избежать обычным молчанием, и вообще наверное все видят меня как какого-то агрессивного подростка. Нет, ну, не скажу, что они полностью не правы, и я милейшей души ребёнок, я все-таки с собой ещё знаком. Но это не совсем то впечатление, которое я рассчитывал произвести с первых секунд. С другой стороны, если они сначала узнали такую часть моего характера, то… Либо не захотят узнавать хорошую, либо наоборот будут воспринимать её с большей охотой. Сложно сказать. Я уже чувствовал, что мне придётся здесь тяжело — все здесь очень разные, и я только могу гадать, как у Силены и Чарльза удаётся удержать их одной семьёй. Возможно они, конечно, не вникают в каждого очень уж глубоко, а поверхностно склеивают их в один разношерстный клубок некровных родственников, но мне не кажется, что это их стиль воспитания.       — И что ты тут делаешь в три часа ночи? — послышался голос с порога, и я вздрогнул от неожиданности.       — Мм… Сижу, — я разлепил глаза и снова посмотрел на огни гирлянды. Мне не нужно было смотреть на своего полуночного коллегу, чтобы знать, что это Тесей.       — И чего ты встал? — парень засунул руки в карманы пижамных штанов и подошёл ближе. Позер с карманами.       — Я замёрз, — буркнул я в ответ, укутавшись сильнее и взглянув на брата.       — Так дома же тепло, — он осмотрелся по сторонам, будто мог видеть потоки тёплого воздуха.       — «Я замёрз» и «дома холодно» не обязательно должны друг друга дополнять, — слегка заумно подчеркнул я и приподнял бровь.       — То есть технически тебя «морозит», а не ты «замёрз»?       Окей, он иногда такой же придирчивый зануда, каким пытаюсь показаться я сам.       — Оставь меня в покое, — обессиленно пробормотал я, вжавшись в диванную подушку. Я вроде как стал пригреваться к этому месту, так что вставать и валить в свою комнату мне не хотелось.       Тесей постоял, задумчиво глядя на ёлку, а потом снова посмотрел на меня.       — Хочешь чаю?       Я недоуменно нахмурился и осмотрел его с ног до головы.       — Ну… Допустим.       — Сахар или молоко добавить?       Тесея покусала какая-то очень вежливая собака, или у меня галлюцинации от препаратов?       — Три сахара… И немного молока, — настороженно уточнил я, глядя на парня, но тот только кивнул и ушёл из гостиной.       Я даже отлип от подушки и сел прямо из-за переполняющего меня смятения. Его надоумила Силена со мной помириться? Пока что это было самой правдоподобной версией. В таком случае я мог его понять — даже если ему не приглянулся новый член семьи, он явно не хотел бы разочаровать свою приёмную мать, которую наверняка любил как родную.       Вскоре Тесей действительно вернулся в комнату с двумя кружками, одну из которых вручил мне. Случайно коснувшись пальцами моей руки, он удивленно поднял брови.       — Впервые вижу, чтобы у кого-то, так плотно укутанного в плед, были такие холодные руки.       — Рад познакомиться, — фыркнул я и осторожно отпил горячий чай. А ничего, вкусно делает. Ну, я чай завариваю все равно ещё лучше… Но у меня опыт и секреты Калипсо, а для самоучки Тесей весьма неплох.       Брат сел на диван неподалёку от меня, но не вплотную. Не знаю, специально ли.       — Ну как? — спросил Тесей, кивнув на кружку в моих руках.       Мне хотелось как-нибудь съязвить, но сонный мозг рождал только какие-то глупости, а потому я решил не маяться чушью.       — Вкусно. Спасибо, — я отпил ещё чаю и поморщился от стрельнувшей боли в животе.       — Не похоже на то…       — Да это не чай… Шрам болит, — я вздохнул, потерев свободной рукой шрам, и снова отпил чай. — Думаю, он меня разбудил первым. А потом уже холод.       — И давно у тебя этот… Шрам? — Тесей сел по-турецки на диване и сделал несколько больших глотков чая.       — Мм… Сложно сказать. Но последняя операция была типа… Полторы недели назад.       — А из-за чего оперировали?       Какой любопытный. У Чарли нахватался.       — Ты все равно скажешь что я вру, — я показал брату язык. — Потом расскажу. Мне не очень хочется опять вспоминать это все.       — То есть это что-то с неприятной историей?       — Типа того, да.       Повисло неловкое молчание. Я медленно попивал чай, разглядывая в деликатном свете гирлянды черты лица своего нового братца. У него были не очень густые чёрные брови, практически постоянно чуть прищуренные глаза, прямой и достаточно выразительный нос, и широкий рот с забавно вздернутыми вверх уголками, отчего он отдалённо напоминал наевшегося и довольного кота, даже когда выражение лица было условно спокойным. Парень постоянно постукивал по чашке, пускай этого было почти не слышно, но я прекрасно это видел. Наверное, он волнуется.       — Слушай… Прости за… Ужин, — с трудом выговорил Тесей, и я куда с большим интересом взглянул на него.       — Мм?       — Ну… Не пойми меня неправильно. Я все ещё резко против курения, и считаю, что это мерзко, и пахнет отвратительно, но… Ты только пришёл в дом, буквально час как, и я на тебя накинулся… И мы оба зря вспылили.       — И расстроили маму.       — И расстроили маму, да, — тяжело вздохнул парень и потер шею. — Может, мы сможем придумать курению альтернативу, или хотя бы… Не знаю. Но не сейчас. Мне не стоило так поступать.       — Пожалуй что, — несмотря на полумрак я все равно разглядел его виноватый взгляд.       Немного подумав, я пожал плечами и улыбнулся.       — Окей. Забыли. Я уже всё равно простил тебя.       Затем, посидев немного в тишине, я почувствовал желание опросить Тесея уже по интересовавшим меня вопросам.       — Тебя Силена надоумила помириться со мной?       — Ну… Не обязательно в таком ключе, — Тесей неловко посмеялся и уставился в кружку. Думаю, если бы тут не было так темно, я бы разглядел его румянец. — Но она дала мне знать, что не поощряет моё поведение. И что я мог бы быть полегче на поворотах. И я сам почти сразу это понял. Но я честно говоря… Остро реагирую на курение, и не думал, что это случится в моем доме.       Как будто бы он здесь родной ребёнок, и только меня подобрали с улицы. Ладно, проехали. Могу только позавидовать, что он воспринимает какое-то пространство как свой дом, и, честно скажу, это не самый паршивый вариант, который для этих целей можно выбрать.       — Я тоже когда-то был резко против курения, — я пожал плечами и укутался в плед. — Но табак перебивал голод. И есть не хотелось, и можно было спать.       — Господь всемогущий, — Тесей уставился на меня, как на восьмое чудо света. — Но… Зачем… Я не могу понять, зачем тебе нужно было перебивать голод? В смысле… Вряд ли по приколу. Да?       — Это был воспитательный приём моего отчима. Он надеялся, что если дома нет еды, то я приду к нему просить подачку и постараюсь быть покладистым и милым, — я ухмыльнулся, глядя на брата из-за чашки. — Ага, уже бегу. Но с последствиями моей же гордости нужно было что-то делать. И к тому же я себе внушил, что никотин меня успокаивал.       — Твой отчим был каким-то куском дерьма.       — Ты не представляешь, насколько огромным куском дерьма он был. Кстати, он в розыске, — я поиграл бровями, глядя на реакцию Тесея. Тот перевёл взгляд на елку, ошарашенно моргая.       — Интересный у тебя… Опыт, — пробормотал парень, и снова опустил глаза в чашку. — Мне теперь тем более стыдно.       — Ну ладно, ладно. Я рассказал это не для того, чтобы похныкать о том, каким несчастным и голодным я был год назад, и ты бы чувствовал себя конченным уродом. Это уже в прошлом, — я пожал плечами и посмотрел на ёлку. — Хотя последствия будут со мной и в будущем. Но там можно уже что-нибудь придумать.       — Это точно… — Тесей потряс кружку и тяжело вздохнул. — Да…       — А что было в оставшийся вечер? Я пропустил что-нибудь весёлое? — я чуть ухмыльнулся, разглядывая блестящие шары на ветвях ели.       — О, поверь, после того, как ты ушёл, ничего знаменательнее этого события не случилось, — немного несвязно пробормотал Тесей, и я приподнял голову с подушки.       — В смысле?       — Ну… Лично я был в шоке, что ты встал и вышел. Типа… У нас бывают конфликты дома, хоть и не очень часто, но обычно их как-то выводим в шутку, или сразу извиняемся. И я уже думал, как немного… Остудить наш пыл, и вдруг ты встаёшь и молча уходишь, даже не доев, — парень пожал плечами и отвел взгляд в сторону. — Это было… Очень странно для нас. Мама решила, что я слишком сильно тебя задел, да и, честно говоря, я тоже так подумал. Знаешь, это будто бы ты таким образом сказал «я лучше сдохну от голода, чем позволю кому-то обо мне говорить в таком тоне», или типа того. И не скажу, что в стремлении защитить свою честь ты как-то не прав…       — И вы обсуждали это весь вечер? — мне стало безумно интересно. Я, оказывается, такую вечеринку в честь себя проспал, даже обидно. Надо было спуститься и подслушать чего-нибудь.       — Ну отчасти, — Тесей взглянул на содержимое своей кружки. — Они рассказали то, что узнали про тебя. Не все, конечно, но хоть что-то.       — Например?       — Они сказали, что ты пару месяцев жил совершенно один, и что ты… Так сказать, не торопишься кому-то доверять, и что, скорее всего, на то есть весомые причины, потому что ты показался им… И ранимым, и холодным одновременно. И эмоциональным и рациональным. И что ты, скорее всего, уже ошалел от своих же переживаний и мыслей.       — Чего? — я приподнял бровь, глядя на Тесея. — И кто из них такой искусный психоаналитик?       — Ну, по большей степени мама, а папа дополнил твой образ, добавив то, что узнал из личного разговора с тобой.       В этой семье никто не держит секретов, это нужно иметь ввиду, либо оговаривать чётко, что какую-то информацию разглашать нежелательно. С другой стороны, наверное, не так уж и плохо, что тут нет секретов. Меньше выдумывать вранья получится.       Постойте, холодный и рациональный? Это после того, как я разревелся у них на глазах? Интересные у них критерии холодности рациональности.       — Прости, а в чем я… Рациональный и вот это все?       — Ну, Чарльз сказал, что в стабильном состоянии ты рассуждаешь достаточно осторожно и тщательно подбираешь слова, раздумываешь, что стоит говорить, а что нет.       — Это настолько очевидно? — я горько усмехнулся. Ладно, я не сильно пытался это скрывать, признаю.       — Ну, это естественная реакция с одной стороны, — он пожал плечами. — Но Силена пошутила, что разговаривать с тобой — это все равно что в шахматы играть, не зная правил.       Я чуть усмехнулся на это сравнение.       — Так все плохо?       — Да нет… Просто они уже привыкли к ребятам вроде Дафны, или Лейси, ну или на худой конец Малкольм. Сколько себя помню, они просто были рады быть в новой семье, и охотно делились воспоминаниями о родных родителях.       — Силену и Чарльза такое… Не ранит? — осторожно спросил я.       — Нет конечно, — Тесей улыбнулся мне. — Мы все знаем с самого начала, что нас усыновили. Помним наш прошлый быт, потери. Оттого жизнь здесь и слаще, когда помнишь, что было в твоей жизни до появления в ней Чарли и Силены.       — А что случилось с тобой? — я чуть придвинулся к Тесею, с интересом заглядывая ему в лицо.       — Мой… Отец был полицейским, — медленно проговорил парень и отпил из кружки. — Но он погиб во время патруля, и моя мама с горя поехала немного головой и стала пить. Поняв, что не может содержать ни меня, ни себя, она позвонила в органы опеки и оставила меня одного дома, чтобы не пересекаться с сотрудниками.       — И сколько тебе было?       — Семь… Около того. Я жил почти четыре года в волонтерском доме для детей младшего возраста, и перед тем, как меня перевели в другой дом, перед моим двенадцатилетием, Силена и Чарльз забрали меня к себе. У них на тот момент была только Кларисса. Ну, а там понеслась.       — Вот как… Что такое волонтёрский дом? — растерянно спросил я.       — Ты… — Тесей недоуменно посмотрел на меня, но потом улыбнулся. — Да, ты же туда так и не попал. Это как детский дом, но человек шесть-семь содержатся одного примерно возраста, и там работают педагоги, волонтёры и психологи. На самом деле неплохое место, но… Не дом. Сам понимаешь. Куча взрослых, и далеко не все из них в восторге от тебя.       — Я бы стал там звездой.       — Это точно, — посмеялся Тесей, и хлопнул меня по плечу. — Рок-звездой. И у тебя бы наверняка был бы неплохой тур по домам Нью-Йорка.       — Думаешь, меня бы так просто исключали? — я усмехнулся. — Ты просто не видел мою супер-силу.       — И какую же?       — Щенячий взгляд, конечно же.       Парень рассмеялся, но тут же испуганно закрыл рот руками и осмотрелся по сторонам, будто разбудил игрушки на ёлке.       — Ух… Да уж, с тобой опасно по ночам сидеть, юморист, — уже тише посмеиваясь сказал Тесей и уже гораздо мягче, чем за ужином, посмотрел на меня.       — А чего ты встал, кстати? — я допил свой чай и поставил кружку на журнальный столик.       — Я… — он неловко помолчал, но потом шумно выдохнул. — Сдаюсь. Я испугался, что ты из-за меня сбежишь из дома.       — Чего? — я недоуменно улыбнулся, глядя на смущенного Тесея. С одной стороны это, конечно, самонадеянно, а с другой даже мило — он переживал, что обидел меня настолько, что я ушёл.       — Ну на моей памяти впервые кто-то так… Оставляет конфликт открытым. И мне было не по себе. Ты так и не разобрал вещи, как сказал Малкольм вечером, когда увидел тебя спящим. А сейчас в кровати я тебя не нашёл, и… Короче, перепугался я из-за тебя, блин, — парень ковырял свои штаны, задумчиво опустив глаза. — Лучше уж скажи, что я там дурак или козёл, да даже на ухо, чем вот так уходить. Это, оказывается, очень неприятно.       — Хэй… Ладно тебе, — теперь я чувствовал себя слегка виноватым. — Я просто хотел избежать ухудшения ситуации.       — Ты так и не поел нормально, — пробормотал Тесей. — Мама хотела отнести тебе в комнату, но ты уже спал.       — Оу… Это… Мило, — я растерянно посмотрел на Тесея. Мне казалось в глубине души, что все они играют этаких хорошеньких ребят, что на самом деле они далеко не такие, какими хотят выглядеть в моих глазах. А с другой стороны я понимал, что, например, моя мама делала также, если я ссорился с Гейбом и оставался без ужина, от того, что ушёл из кухни. Понимал, что если бы я поссорился с, например, Гроувером, то кто-нибудь из нас обязательно вскоре пришёл бы мириться, и оба бы чувствовали себя немного виноватыми перед друг другом.       Так действительно делали в… Хорошей семье. Заботились, переживали, если ссорились, пытались найти общий язык, интересовались состоянием друг друга. Меня так резко выбросили в эту среду, а жизнь с Калипсо была столь короткой, и уже казалась какой-то выдуманной, так что проявление хорошего отношения казалось мне какой-то игрой. Будто бы кто-то хотел снова поиграть с моим доверием, чтобы снова вернуть в то состояние беспомощности и страха. Чтобы я снова чувствовал себя обманутым идиотом.       — Мама с папой… Высокого мнения о тебе. К тому же когда мы обсудили вечер за столом, они были слегка озадачены тем, что ты думаешь, что они отдадут тебя волонтёрам.       — Мм, Малкольм, — я чуть ухмыльнулся. — Я не хотел обидеть их, так что… Не стал говорить это при новых родителях.       — Они не обижены, — Тесей покачал головой. — Просто… Надеются, что со временем ты привыкнешь к нам. Но они не отдадут тебя в волонтерский дом даже, наверное, если тебя будет преследовать ФБР, и ты вылетишь из всех школ Нью-Йорка.       Я невольно улыбнулся.       — Ну кстати из семи я уже вылетел.       — Значит выбор будет легче, — брат подмигнул мне и улыбнулся. — Серьёзно. Единственное место, куда тебя могут отдать, так это твоей матери или родственнику, но только если ты сам этого захочешь.       Я подтянул колени к груди и задумчиво уставился на ёлку, которая, честно говоря, изрядно мне уже надоела. Слишком много событий за этот день. Я почувствовал, что меня начинает снова мутить.       — Ты голодный? — спросил Тесей, перекинув руку мне через плечи.       — Ну… Есть немного, ай, — парень прижал меня к себе и я посмеялся. — Куда ты меня… Тащишь?       — Пойдём. Я обязан тебя покормить. А потом пойдём в мою комнату? Посмотрим что-нибудь смешное на компе, — Тесей соскочил с дивана и протянул мне руку.       — Ну… Окей, — я несмело улыбнулся и взялся за его ладонь.       Дальше меня ждали горячий бутерброд с сыром и тёплое молоко с мёдом, и Морфей неожиданно утащил меня в своё царство уже на третьем видео с котиками. Последнее, что я почувствовал, это как шелковистое одеяло мягко коснулось моей руки.       Всё-таки это был хороший день.