Трудный подросток

      — Перси, не дергайся, дай я поправлю галстук, — бормотала Силена, придержав меня за плечи и взявшись за ненавистный лоскут ткани.       — А мне обязательно носить эту удавку? — страдальчески спросил я, скосив глаза вниз. — И разве у нас была не синяя форма в прошлом году?       — Ты перешёл в девятый класс, и теперь у тебя бордовая форма, — терпеливо объяснила мне приёмная мать, и, видимо, сжалившись надо мной, слегка расслабила узел на галстуке. — Сегодня первый день учёбы, Перси, так что парадный галстук надо надеть. К тому же, он же тебе так идёт!       — Как висельнику — петля, — буркнул я и опекунша потянула меня за нос.       — Перси, пожалуйста, — вздохнула Силена и поправила воротник рубашки.       — Да я так, для виду бормочу, — отмахнулся я, и, увидев, что приёмная мама как-то странно на меня смотрит, недоуменно наклонил голову на бок. — Всё ок?       — Да, всё отлично, — женщина мягко улыбнулась, расправив пиджак ладонями. — Просто ты так сильно вырос… И похорошел, — она подмигнула мне, и я, кажется, стал одного оттенка с новой формой.       — Ну мам… — пробормотал я, подкатив глаза и пытаясь скрыть смущение.       С прошлой недели мне стало гораздо легче называть Силену матерью вслух. Не знаю, то ли мне нужно было пройти то адское испытание, чтобы мне открылась эта способность, то ли я просто слишком устал от душевной боли, чтобы чувствовать угрызения совести и по этому поводу.       — Ну что, все уже в сборе? — послышался голос позади нас, спасший меня от необходимости выходить из неловкой ситуации.       Из своей спальни вышла Аннабет — её волосы были распущены, и только чёлка с одной стороны была убрана тонкой серебристой заколкой. Брючный приталенный костюм, такого же бордового цвета, как и у меня, ей безумно шёл, как и туфли на небольшом каблуке, благодаря которым мы с ней были практически одного роста. Её серые глаза весело осматривали меня, и, судя по хитрой ухмылочке, наша утренняя пробежка застряла на уме не у меня одного.       — Ну красавец, красавец, — посмеивалась сказала Аннабет, одернув низ пиджака, который я умудрился как-то задрать.       — Так, хватит меня поправлять, — пробормотал я, подкатывая рукава на пиджаке. — Значит, говоришь, Клэр только на Рождество приедет?       — Да, — немного грустно подтвердила Силена.       — Она только вернулась с поиска и сразу уехала, — недовольно бурчал я. — Я даже не успел с ней поболтать нормально, только увидел мельком.       — Соскучился по сестрёнке, Перси? — Аннабет потянула меня за щеку и я фыркнул.       — Типа того. Только если она узнает, то переломает мне все ребра в своих обнимашках, — я мельком взглянул в зеркало, пока мы с Аннабет вместе попадали в его обозрение, и чуть улыбнулся, довольный видом.       — Тесей вас подвезёт, — объявила Силена, поправляя уже свой наряд и шаря в сумке в поиске ключей от машины. — А мы с Чарли отвезем Лейси и Дафни. У них сегодня концерт в честь первого дня учёбы, и Дафна будет выступать со своим танцевальным этим ансамблем, а Лейси будет петь.       — Да блин, — я разочарованно вздохнул. — Почему у нас в один день начинается учёба? Я бы хотел прийти на их выступление.       — Не расстраивайся! Мы повторим дома! — девочки в припрыжку спустились со второго этажа, подбегая к нам.       — Забились, — я улыбнулся сёстрам и дал «пять» обеим.       — Где парни? — я взглянул на лестничный пролёт. — Мы так все дружно опоздаем.       — Малкольм сказал, что сейчас спустится, а Тесей залип в ванне, — отчиталась Лейси, и у меня задергался глаз, а Аннабет тихо посмеялась.       — Никогда бы не подумала, что ты такой пунктуальный, — ухмыльнулась Чейз, глядя на меня.       — Мне-то плевать, просто потом выслушивать причитания Малкольма по поводу того, как он торопился, и как он вспотел, и какой это важный день, мне не очень хочется, — я пожал плечами, и, увидев ключи от обеих машин на верхнем крючке ключницы, снял их и один выдал маме, которая все ещё искала свой в сумочке.       — О! Спасибо, Перси. Ну ты и глазастый, — посмеялась Силена, и, взяв у меня ключи, быстро чмокнула меня в щеку. — Мы тогда побежали, девочкам надо быть пораньше в школе, чтобы успеть подготовиться.       — А я пойду посмотрю что там с копушами, — я ткнул большим пальцем на лестницу. — Так что закроешь за ними? — я глянул на Аннабет, и, когда она кивнула, перевёл взгляд на сестёр. — Удачи, малышня, — я быстро чмокнул каждую в лоб, и, показав им два больших пальца вверх, ушёл на лестницу и поднялся на второй этаж.       Малкольм почти что влетел в меня на самом верху лестницы.       — Воу! Гонщик, куда ты шпаришь? — я еле успел ухватить его за локоть, и схватиться второй рукой за перила, чтобы мы не полетели кубарем вниз.       — Мы же опоздаем!       — Проснулся, — хмыкнул я, глядя на брата. — И что с твоей рубашкой? Я же гладил тебе её вчера.       — Ты? — Малкольм вытаращился на меня во все глаза, и я осознал, что вообще-то планировал держать свою хозяйственность в тайне, и это отлично выходило всё это время, а сейчас так по-тупому спалился.       — Нет, блин, Санта Клаус тебе её погладил. Схера ли она как из жопы? — я провел пальцами по заломам на рубашке. — И вообще, это та рубашка? Вроде вчерашняя была кремовая.       — Я её испачкал.       — Когда?!       — Утром! Все, Перси, отстань, — покраснев до самых кончиков ушей сказал Малкольм и замахал руками. — Нам уже пора.       — Пора ему, ты Тесея не видел? Кто, по-твоему, нас везти будет?       — Он ещё не спустился? — удивлённо спросил Малкольм, и я устало вздохнул.       — Всё, вали вниз, — буркнул я, обходя парня, и потом, немного подумав, окликнул его. Он обернулся, и я кинул ему ключи от машины. — Заведи тачку, пусть двигатель прогреется. Ты же умеешь заводить машину?       — Эм… Ну, я никогда не трогал…       — Ну вот и научишься, — отрезал я. — Давай, шевели булками.       Малкольм что-то пробормотал мне вслед, но все-таки спустился на первый этаж, пока я пошёл на поиски старшего брата. Ванная комната, несмотря на заверения Лейси, была уже пуста, и, что странно, оттуда не особо веяло влажностью, как это бывает, когда кто-то принимает душ или ванну. Но тогда я не совсем понимаю, что Тесей там делал. Немного подумав, я решил, что он, возможно, укладывал свои роскошные волосины гелем, как он часто это делал, и решил заглянуть в его комнату. Подойдя к самой последней двери на этаже, я негромко постучался.       — Что? Ой, сейчас, — послышался голос брата за дверью, но мне отчего-то не понравился его тон.       — Я могу зайти? — спросил я на всякий случай, и положил ладонь на ручку двери.       — Эм-м, а кто там? В смысле… Наверное… Не знаю, — это уже точно не было похоже на нормальное поведение моего весёлого и задорного братца, так что я, больше не медля, нажал на ручку и открыл дверь.       Сначала я не увидел ничего особенного. Окно было раскрыто, ветер трепал занавески, подоконник как всегда был слегка пыльный, как и коллекционная фигурка, если мне не изменяет память, парня по имени Флэш, из какого-то любимого комикса Тесея. Я мало в этом разбирался, но брат всегда с большим энтузиазмом пересказывал мне события из жизни этого быстроногого весельчака, так что, по крайней мере, имя его я запомнил. Кровать была криво застелена, покрывало кое-как лежало на одеяле, подушки смяты и простынь с одного угла сбилась.       На рабочем столе лежало несколько скомканных салфеток, а мой старший брат сидел в своём компьютерном кресле в школьной форме, и, отталкиваясь от ножек стола, слегка прокручивался из стороны в сторону. Его волосы были просто чисто вымыты, никакого геля, и к тому же были в каком-то хаосе. Тесей сидел, опустив голову, и разглядывал свои руки.       — Эм… Тесей, ты в порядке? — осторожно спросил я, и, глянув в коридор и убедившись, что никого нет, прошёл в комнату и закрыл за собой дверь.       — Я… Да, все норм, — он натянул на себя улыбку, но тут же опустил голову ниже.       Я с сочувствием глянул на парня и подошёл ближе к нему, положил руку на плечо.       — Ты чего? — я мягко погладил его по спине и слегка наклонился, чтобы заглянуть в лицо. Тесей же, не желая встречаться со мной взглядом, прокрутился на кресле, и, сложив руки на столе, уткнулся в них лицом.       Я осмотрелся в комнате и увидел, что возле стены на полу валяется фоторамка, а вокруг — несколько крупных осколков, видимо, стекла от неё же. Решив подождать, когда Тесей будет готов заговорить, я подошёл к рамке и взял её в руки, развернул лицевой стороной к себе. Последний оставшийся в конструкции кусок стекла удерживал в подставке совместную фотографию, и теперь причина расстройства Тесея была мне ясна.       Два подростка сидели на широкой скамейке в парке, и ели мороженое. Рядом на земле валялись роликовые коньки, и мальчишки были в одних носках — видимо, хорошенько накатались и присели отдохнуть и поесть мороженого. Один мальчик что-то, видимо, восторженно рассказывал, судя по взмаху руки и раскрытому рту, когда как второй, чуть постарше, с тёмными волнистыми волосами, просто улыбался, глядя на брата своими голубыми глазами.       Раньше я не видел поздних фотографий Кристофера. Наверное, тут ему уже ближе к четырнадцати — он уже был покрепче, пошире в плечах, хотя некоторая детская угловатость ещё прослеживалась. И улыбка была какая-то… Не то, чтобы измученная, просто настолько спокойная, и так сильно контрастировала с восторгом маленького Тесея, что казалась грустной.       — Выпускной, — пробормотал Тесей куда-то себе в предплечье, и я от удивления встрепенулся. Настолько погрузился в свои мысли, что вообще забыл, что брат в комнате. Осторожно поднявшись на ноги и стараясь не наступить на осколки, я снова подошёл к столу и поставил на него рамку с фото, а сам присел на корточки возле Тесея.       — Выпускной?       — У… — парень всхлипнул, и вслепую ткнул в фото, не в силах произнести имя брата вслух. — Он бы сегодня… Пошёл в школу в выпускной класс.       Мне было нечего сказать. Я с трудом мог вообразить, какое горе сейчас испытывал Тесей, и тем более не понимал, как я-то могу ему помочь? Я снова положил ладонь на спину брата и осторожно погладил. Говорить что-то вроде «все наладится», или «он в лучшем месте», в крайней степени бездушно. Ничего не наладится, Кристофер умер и с этим уже ничего не сделаешь. И в лучшем ли он месте? Судя по греческим сказкам, навряд ли. Но мне так сильно было жаль Тесея, что не попытаться помочь я не мог.       — Есть такое, да… — пробормотал я, осторожно поднявшись и обняв его за плечи и опустил подбородок ему на макушку. — А вместо него школу закончишь ты, м? За двоих.       Тесей тихо всхлипнул, и вжался лицом в руки, и у меня просто сердце оборвалось. Вот как этот огромный парень умеет раскиснуть так, что его хочется укрыть пледиком, напоить какао, включить мультик и чмокнуть в щеку, лишь бы он не грустил? Впрочем, возможно, это во мне материнский комплекс взыграл, отцовским его я точно назвать не могу. Я был в шаге от того, чтобы положить болт на первый день в школе, и остаться здесь с Тесеем, но лучшим выходом все-таки было бы если бы я помог брату выбраться из этого состояния сейчас и мы бы пошли к машине.       — Ну же, боец, — я выдернул одну салфетку из коробки, и, наклонившись к столу, вложил её в ладонь Тесея. Тот, крепко сжав салфетку, опустил сначала руку под стол, а потом стал вытирать лицо, все так же не поднимая головы.       — О-он… — Тесей уже начинал икать от плача, и это очень плохой знак. — Зачем он так сделал?       Я немного помолчал. Конечно, в моей голове крутилась неозвученная мысль о том, что Кристофер сам свёл счёты с жизнью, и я бы не хотел, чтобы эта версия оказалась правдой, но все формулировки говорили именно об этом.       — Наверное… Ему было больно, — я пожал плечами. — Думаю, вы сделали для него всё, что могли. Просто… Не всегда получается.       — Но всё… Всё было хорошо, — продолжал причитать Тесей. — Он так… Старался, учился хорошо… Х-хотел стать… Художником…       — Он хорошо рисовал? — со слабой улыбкой спросил я.       — Очень… — пробормотал парень. — Но мы не нашли его работ… Ну, кроме тех, что он дарил нам. Он всё выбросил перед т-тем… — прежде чем Тесей зашёлся в новом приступе рыданий, я крепко обнял его и чуть покачал из стороны в сторону.       — Тш-тш-тш, — пробормотал я, прижавшись щекой к его макушке. — Ну, Тесей… — я не понимал, что мне вообще делать, и как утешать его, и мне было… Страшно. Ситуация явно была не под контролем, и я был на грани с паникой. Наверное, меня успокаивать также непросто, а то ещё хуже. Эта мысль вернула мне немного уверенности.       Тесей вдруг повернулся ко мне. Его глаза были припухшие от слёз, брови сведены к переносице, лицо красное и мокрое. Он схватился за мои руки, и я с перепугу чуть не вырвал их, но вовремя остановил себя.       — Ты же так не сделаешь, правда? — еле слышно прошептал Тесей, и его глаза снова стали наполняться слезами. — Правда?..       Когда я не ответил на его вопрос в первую же секунду, парня прорвало — он резко подался вперёд, вцепившись в меня со всех сил, и уткнувшись лицом мне в рубашку. Он так крепко стиснул меня в объятиях, что мне показалось, что сейчас мой завтрак выйдет через рот, но я ничего не сказал.       — Не сделаю, — тихо сказал я, надеясь, что между всхлипами Тесей меня услышит. Говорить такие серьёзные слова громко было… Стыдно. Сейчас я уверен, что не сделаю. Но если пообещаю, а потом у меня вдруг поедет крыша, и я пущу себе пулю в лоб, то Тесей мне никогда этого не простит. Он и так и так мне этого не простит, конечно, но с обещанием так вообще.       — Я сделаю что хочешь, — пробормотал брат. — Только не сделай так.       — Тогда давай успокаиваться понемножку, — я погладил его по волосам, и он слегка расслабил хватку. — Кристофер точно не хотел бы, чтобы ты так сильно по нему убивался, Тесей.       — Если он не хотел, то мог бы и не… — парень дернулся, не закончив фразу, и я с тяжёлым вздохом опустился перед ним снова на корточки.       — Мы не вернём Кристофера, — я взял Тесея за руку, надеясь, что это как-то ему поможет. — Но мы живём дальше. И… Помним о нём. Помним хорошее. Я уверен, что он был счастлив иметь брата, как ты, — я улыбнулся парню, когда он поднял на меня взгляд. — Хотя, наверняка, не так сильно, как счастлив я.       Тесей покраснел ещё гуще, хотя, казалось бы, уже некуда, и неуклюже ткнулся лбом мне в макушку.       — Блин, Перси, — смущенно буркнул парень, но руку мою сжал покрепче. — Я люблю тебя.       — И я тебя, братец, — я мягко похлопал его по предплечью. — Но ты красный и опухший как помидор, так что я не знаю, как тебя везти в школу теперь.       — В школу… Ох! — Тесей встрепенулся, глянув на часы, и потом почти что в панике посмотрел на меня. — Мы почти опаздываем, а еще машину греть! А ключи? Ох, я сильно опух? Черт, даже в глазах мутно, и бошка болит…       Вдобавок к тому, что оговорил брат, я видел, как трясутся его руки, и что он готов выронить из пальцев даже носовой платок, и вряд ли он крепко удержит в таком состоянии руль, а ехать реально надо прямо сейчас.       — Очень сильно, — я поднялся на ноги. — Я возьму льда и пакет с водой… Может, удастся немного исправить ситуацию.       — Нет времени, — покачал головой Тесей, но, взглянув в зеркало, охнул. — О, боги Олимпа! Как… Но как я буду вести машину со льдом на лице?! А как я покажусь в школе? Ох, мать моя Ника, что ж это такое… — сокрушенно бормотал парень, и я скрестил руки на груди.       — Есть одна идея.       — Какая? — тут же приободрился брат, взглянув на меня.       — Тебе не понравится.       — Говори уже.       — Я сяду за руль, а ты будешь говорить, что делать.       — Что? Перси, ты с ума сошёл? Тебе и пятнадцати нет!       — Уже есть, — возразил я, и лицо Тесея слегка вытянулось. Ох. Пропущенный день рождения. — Проехали. Если мы сейчас же не поедем, то точно опоздаем.       — Но как ты будешь вести, ты за машиной вообще сидел когда-нибудь?       — Всё бывает в первый раз, — я покачал головой. — Или ты хочешь со своими мутными глазами въехать в столб?       — Нет, точно нет.       — А автобусы мы пропустили.       Тесей смотрел на меня, вытирая салфеткой нос.       — Родители убьют нас, если узнают.       — А ты не пизди направо и налево, и нам не достанется. Ну что? — я открыл дверь. — Идём?       Парень немного помолчал, но потом с готовностью покивал.       — Но только очень внимательно слушай меня, ладно? Тут всего дорога на пятнадцать минут, и три поворота, а припарковаться я смогу, надеюсь, сам.       — Замётано, — я щёлкнул пальцами и вышел из комнаты. — Я за льдом, а ты топай умойся и в гараж.       Пока я был на кухне, то, осмотрев себя, понял, что я весь мокрый, что было очень некстати. Но слезы это же вроде как вода, а значит я наверное могу её согнать со своей формы. Пока вода из раковины набиралась в грелку, я глубоко вздохнул, стараясь сконцентрироваться на мокрых пятнах, но в голове блуждали какие-то обрывки мыслей, мешавшие мне сосредоточиться. Наконец, через две неудачные попытки, я рассердился, и меня неожиданно окатило водой из крана, которую я, видимо, взбудоражил.       Моему возмущению не было предела. Я хочу быть сухим! Идиотский гидрокинез. Я уже было крепко выругался, когда, топнув ногой, неожиданно осушил всю свою одежду. Я растерянно осмотрел себя и прокрутил ручку крана, тяжело вздохнул. Управление водой оказалось делом непростым — видимо, будучи достаточно непослушной материей, она то и дело пыталась вырваться из-под контроля. Последнюю неделю я периодически баловался со своими способностями, когда оказывался один, — перед семьёй позориться не очень хотелось, — и, скажем так, выходило с переменным успехом. Я никак не смог понять, какие именно эмоции позволяют мне лучше всего управлять водой, но кое-что я выяснил наверняка: стоило мне быть в неопределённости, в смятении, или не дай бог не уверенным, то все либо выходило из-под контроля, и вода выплескивалась на меня, либо просто я терял над ней всякую власть и она начинала слушать гравитацию.       И после каждой такой тренировочки я чувствовал себя таким усталым, будто бы прогнал подряд три практики фехтования с Тесеем. Живот сводило и крутило, как минимум, полчаса, голова гудела как рой пчёл, и мне нужно было какое-то время посидеть спокойно на одном месте, попить и перевести дух. Интересно, а Великий Талай Джонсон так же мучился, или все-таки ему удавалось всё как-то попроще? Сложно сказать.       Накидав в грелку куски льда, я плотно её закрыл, засунул в пакет, обернул в полотенце, и наконец вышел из кухни, встретившись в коридоре с Тесеем. Он с благодарностью глянул на холодный ком, и, приложив его ко лбу, пошёл вместе со мной в гараж, где мы быстро залезли в машину к ребятам. Они, будучи командой Афины, смогли завести машину, и даже сами догадались открыть дверь гаража — на ещё одну проблему меньше.       — Где вы так долго пропадали? — возмущённо спросила Аннабет. — Мы опоздаем так!       — Перси, ты перепутал место, — добавил Малкольм. — Твоё — справа.       — Да-да, — пробормотал я, с ужасом глядя на руль и панель с датчиками.       — Управляешь только одной ногой, правой, — начал объяснять Тесей. — Тут коробка автомат, так что зажимай тормоз, и заводи.       — О Господи, — я вздохнул.       — Тормоз слева.       — Понял.       — Стоять, — очухалась от шока Аннабет и просунулась между передними сидениями. — Перси ведёт?!       — Я пешком, — тут же откликнулся Малкольм, берясь за ручку двери.       — Всем заткнуться и оставаться на местах, — я покрутил ключ зажигания, слушая инструкции Тесея.       Машина, еле слышно шурша колёсами, плавно выехала из гаража, и Тесей, забрав у ребят пульт от двери, закрыл его, нажав на кнопку. Затем мы выехали на дорогу, и мне казалось, что мои ладони вспотели так сильно, что руль вот-вот выскользнет из моих пальцев, но я усиленно делал вид, что все под контролем, думая о том, что мы с Тесеем, должно быть, похожи, а потому если что, то его права мне тоже подойдут, если нас остановит какой-нибудь страж правопорядка на проверку документов. В животе от волнения сжался комок, я чувствовал невыносимый груз ответственности на своих плечах — в машине, управляемой мной, сидят мои братья и моя девушка, так что я должен быть в семь раз осторожнее и осмотрительнее, чем если бы я сидел в салоне один. Хотя я бы в таком случае, наверное, просто умер бы со страху, но не суть.       — Скорости бы прибавить, — тихо сказала Аннабет.       — С ума сошла? — прошипел Малкольм. — Хочешь, чтобы мы убились?        — Всё нормально, — буркнул я, и, следуя инструкции Тесея, снова передвинул рычаг. — Господи, прости.       — Он уже в бога поверил, — прошептала Аннабет. — Хотя он и в Зевса не верует.       — Самолёты делают из атеистов верующих, — шёпотом поделился с сестрой Малкольм. — Может, тут та же тема?       — А вы не можете завалить, пожалуйста? — раздражённо спросил я, нажимая на педаль газа увереннее. — Отвлекаете.       — А почему не Тесей за рулём? — не унимался Малли.       — Слушай, ещё хоть слово…       — Потом, Малкольм, — прервал меня Тесей и похлопал по плечу. — Перси нужно сосредоточиться. Вон, там машина выруливает, притормози, её нужно пропустить вперёд.       Я послушно кивнул и переместил стопу на педаль тормоза, осторожно нажимая на неё. Я буквально ощущал всем своим существом, какой тяжёлой была машина. Когда ты на пассажирском сидении, то вся эта мощь ощущается как-то не так, более… Обыденной, что ли. Машина будто бы сама идёт куда надо, а ты сидишь и наслаждаешься видом в окошко, или вовсе спишь. Но тут, на водительском месте, меня охватил трепет перед этим железным исполином.       Дорожные аварии, пожалуй, не даром выглядят так устрашающе. Смятые, как бумажные листки, многотонные груды металла — что может быть страшнее? Когда ты понимаешь, что чтобы такому произойти, удар должен быть просто колоссальной силы. Теперь, наверное, каждого выжившего в ДТП, даже если оно будет воспринято как «не тяжёлое», я буду считать просто счастливчиком.       Нужно сосредоточиться на дороге, а не на мыслях о ДТП.       Как же это все-таки страшно. Руль тяжёлый, все время пытается куда-то свалить, надо следить за поворотниками, смотреть в зеркала заднего вида, смотреть на дорогу, слушать Тесея, не путать педали… Хотя бы коробку передач мне разрешили перевести в режим езды и больше не трогать. Я беззвучно бормотал молитвы, но ехать уж совсем черепашьей скоростью себе все равно не позволил — держался стабильно тридцати-сорока километров в час, и, слава богу, дорога была пустой.       Аннабет и Малкольм будто бы языки проглотили. Они вцепились в ремни безопасности, и, иногда поглядывая в зеркало заднего вида в салоне, я видел их выпученные в ужасе глаза, которыми они смотрели то на меня, то в окно, и боялись сказать хоть слово. У меня по спине просто водопадом хлестал холодный пот, но я упрямо стискивал челюсти и держал ситуацию под контролем.       Когда я без напоминания включил поворотник и даже мягко завернул на стоянку у школы, Тесей восхищённо похлопал в ладони.       — Перси, ты — прирождённый водитель! Хотя я со страху чуть Аиду душу не отдал.       — Честно говоря, я тоже, — поддержал его я, посматривая по сторонам.       — Ладно, давай пересядем…       Уже не слушая Тесея, я, увидев свободные три места на стоянке, глубоко выдохнул, и, включив поворотник, нежно прокрутил руль в нужную сторону. Затем, переключив коробку передач, осторожно сдал назад, и, снова сдвинув рычаг, въехал на место посередине. И, стоило мне остановить машину, я в ужасе уставился перед собой, и, осознав, что все нормально и я припарковался, громко выдохнул.       Наконец-то дети Афины ожили — Аннабет с Малкольмом взорвались криками радости, из которых я разобрал что-то вроде «какое чудо, мы выжили» и что-то на другом языке, возможно, ругательства. Уведя рычаг в положение «паркинг» я устало откинулся на спинку водительского кресла, и расслабленно посмеялся, когда Тесей похлопал меня по плечу.       — Ну, мужик, уважаю, — брат пожал мне руку. — Хотя, возможно, дело в том, что новичкам и дуракам везёт.       — Это точно, — я слабо сжал его ладонь, чувствуя, что на сегодня приключений с меня точно хватит. — Пожалуй, домой я буду добираться сегодня пешком.       — Поддерживаю, — ответила Аннабет и вышла из машины. — Мальчики, пять минут осталось! — поторопила она нас и захлопнула дверь.       — Дверью не хлопаем, не холодильник, — проворчал я, когда вылез со своего места, чувствуя, что от страха у меня отнимаются ноги.       — Вот! Пятнадцать минут за рулём, а уже ворчишь как настоящий автолюбитель! — провозгласил Тесей, выбравшись из салона. Благодаря компрессу краснота и припухлость почти сошли с его лица, глаза, разве что, были ещё немного воспаленные, но это так легко не сойдёт, да и усталый вид явно ему не шёл. Но, по крайней мере, это лучше, чем было.       — Воу, братан, ты свои мультики всю ночь смотрел, что ли? — спросил Малкольм, выйдя следом, а я поставил машину на сигнализацию и отдал ключи старшему брату. — Глаза какие красные.       — Да, — вместо Тесея ответил я, глянув на Малкольма. — Идём уже.       Мы успели зайти в зал буквально за минуту до начала приветственной речи директора. Так как добираться до классов было бессмысленно — только больше внимания привлечём, — мы выстроились возле стеночки, опустив сумки с вещами к ногам, и искали глазами знакомые лица. Я успел заметить в толпе девятиклассников рыжие кудри Рейчел, когда на сцене мерзко затрещал микрофон.       — Интересно, а тут каждый год одна и та же речь? — шёпотом спросил я у Малкольма.       — Сейчас узнаешь, — шепнула мне Аннабет.       — Меня в прошлом году не было в этой школе осенью, я зимой перешёл, — тихо ответил я девушке, и какой-то дежурный строго шикнул на нас.       — Ты не рассказывал, — Аннабет придвинулась ко мне вплотную, и говорила почти что прямо в ухо, отчего у меня по спине пробежали мурашки. Чуть наклонив голову в сторону, я случайно коснулся щекой её носа.       — Я много чего не рассказывал.       — А расскажешь?       — Всё-то тебе знать надо, Всезнайка.       — Такое себе прозвище, Рыбьи Мозги.       — Тебе не надоело обзываться?       — Ты очень смешно злишься.       — Тихо вы, — шикнул на нас уже Малкольм, и я, виновато улыбнувшись ему, пожал плечами, мол, это не я начал, хотя на самом деле это был я. Не важно.       Я взглянул искоса на Аннабет.        Сегодня утром она выловила меня буквально на самом пороге, когда я собирался всласть побегать по пустынному Квинсу, и предложила мне свою компанию. С учётом того, что она уже была умыта и одета, и ждать её мне бы не пришлось, я с лёгкостью согласился. Конечно, даже если бы она вышла в пижаме, и абсолютно не готовая к пробежке, я бы сел на пуфик и подождал её, но сейчас не об этом.       Я взял маленькую блютуз-колонку и негромко включил на ней музыку, так что на этот раз мы бежали не в неловкой тишине. Некоторое время я боялся, что повторится история полутора месячной давности — мы добежим до парка, сядем, и она сообщит мне какую-нибудь ужасную новость, например, о том, что снова отправится в поиск. Однако я несколько раз вглядывался в её глаза, пока мы бежали, и я не увидел ни тени волнения, как это было в прошлый раз, так что тяжёлые мысли довольно быстро покинули мою голову.       Мы пробежали добрых две мили, и, добравшись до парка, перешли на быстрый шаг. Осенний воздух приятно разливался прохладой в лёгких, мышцы будто бы сами по себе начинали расслабляться, и мы с Аннабет, как только сердцебиение успокоилось, а дыхание выровнялось, сошли с дорожки и пошли по газону к ближайшему раскидистому клёну, с ещё полностью зелёными листочками. Я сел между двух толстых корней дерева, Аннабет пристроилась на корне, но я быстренько пересадил её к себе на бедро, и какое-то время мы просто болтали о всякой глупости, находясь достаточно близко для поцелуя, но скорее дразня, нежели прибегая к действиям. Мы даже успели поиграть в слова, тыкаясь друг другу в нос, улыбаясь, когда кто-то пытался подстроить придуманное слово под нужную букву. И, наконец, когда Аннабет сказала, что я проиграл, я решил, что это не совсем правильная формулировка, и наконец-то поцеловал её, мягко притянув к себе поближе за локти.       Чейз уютно устроилась на моей груди, и мы просто глупо чмокались, то в губы, то в нос, в общем, как получится. Её волосы вкусно пахли фруктовым шампунем, и были такие мягкие на ощупь, что я не мог отвести от них ладонь. Второй рукой я крепко держал Аннабет, на случай, если она начнёт куда-нибудь съезжать, и тепло её тела так успокаивало, что я чувствовал себя просто в полной нирване.       Птички лениво щебетали в кронах деревьев, перепрыгивая с ветки на ветку, безмятежная водная гладь вселяла ощущение полного спокойствия и, даже, благодати.       Ничего не предвещало сложного разговора, поэтому я завёл его сам.       — Так значит… — негромко заговорил я, чтобы не слишком резко разрушать нашу уютную тишину. — Тебе надо будет отлучаться в лагерь из-за этих… Артефактов, и… Снова поиски? — я немного поежился, покрепче прижав к себе Аннабет. Я уже знал из её рассказов о концепции «пророчеств», и что если тебя в этих мудреных стихах нет, то весьма маловероятно, что ты отправишься в поиск. А если быть точным, то увязавшись за полубогами из пророчества можно и вовсе попасть под горячую руку какого-нибудь чудовища и помереть, если богам до тебя дела нет. А значит, шансы, что я отправлюсь в сам поиск артефактов с Аннабет был мал… Ну, по крайней мере, «в открытую» отправиться мне никто не даст, но это не значит, что я буду хорошим мальчиком и буду сидеть дома, пока моя девушка скачет по смертельно опасным заданиям.       Я сейчас всерьёз сказал «моя девушка»? Боги, вот это откровения.       В смысле, мы явно вели себя не как друзья — вот эти вот обнимашки, поцелуи, касания, всё это было довольно далеко от дружеских. Но мы как бы… Не оговаривали вслух наши отношения? К тому же никому из домашних я пока ничего не говорил — у Малкольма так точно сердце остановится, когда он узнает, — и это не добавляло мне уверенности. Наверное, стоит прояснить этот вопрос и успокоиться, но как-то уже неловко, я затянул с этим делом, и… Да возьми себя в руки, Джексон. Берёшь и делаешь.       — Как тебе сказать… — наконец отозвалась Аннабет, и я так глубоко погрузился в свои мысли, что забыл, что вообще что-то спрашивал. Тупо будет переспрашивать её, мол, а что я спросил, да? — На поиски артефактов ушло почти семнадцать лет… — а, вспомнил, про артефакты спросил. — Конечно, след потерян не окончательно, так что вряд ли нам придётся проходить весь этот путь заново, но не знаю, найдутся ли какие-то зацепки уже в этом году. Посмотрим, — девушка пожала плечами и устроилась поудобнее у меня на плече.       — Понял… — пробормотал я, обхватив её за талию и устремив взгляд вдаль. — А ты мне расскажешь, что это за артефакты?       — Только если ты расскажешь мне, что это за Форд такой.       — Ауч. Это запрещённый приём, юная леди, — я нервно посмеялся и легонько ущипнул её за бочок.       — А по-моему все весьма справедливо. Правду на правду.       — Ну и не надо. Мне не очень интересно узнать про артефакты, — я надул губы и отвел взгляд в сторону.       — Перси! — Аннабет приподнялась и чмокнула меня в губы, так что обижаться долго у меня не вышло. — Почему ты не хочешь мне рассказать?       — Потому что это в прошлом. Это неважно.       — Ты только хочешь так думать, — покачала головой Аннабет. — Но это же неправда. Мы оба это знаем.       — Мне не очень хочется посвящать свою девушку в подробности моей нескладной юности, — ну я и сказанул, ох, храни меня Посейдон.       — Пер- — Аннабет оборвала сама себя, уставившись на меня во все глаза. Спустя пару секунд она чуть улыбнулась и чмокнула меня снова в губы. — Негодник.       — Что я такого сделал?       — Я из-за тебя забываю, о чем говорю.       — Как удачно.       — Не сильно радуйся, тебе не удастся меня постоянно сбивать с толку.       — Да что я такого сказал? Что я не хочу, чтобы моя девушка, — с этими словами я усадил её повыше, приобнимая за талию. — Переживала по пустякам.       — Я же вижу, что Форд — это не пустяк, — к сожалению, Аннабет уже была начеку, и второй раз провернуть отвлекающий маневр не вышло. — Я не заставляю тебя говорить сейчас, но однажды я хочу узнать, хорошо?       Я тяжело вздохнул, глядя во внимательные серые глаза Чейз. Я прекрасно понимал, что могу рассказать ей всё, от начала до конца, и она вряд ли меня за что-то осудит. Но готов ли я говорить? Полную и абсолютно правдивую версию произошедшего ещё не знает никто — даже я не уверен, что не знаю всего. Решив, что однажды я достану все-таки бутылку виски и расскажу всё Аннабет, я коротко чмокнул её в лоб.       — Ладно. Договорились. Тогда… Об артефактах можно тоже попозже.       — Договорились, — кивнула Аннабет и, обвив мою шею руками, мягко обняла меня.       Мы какое-то время молча полулежали под раскидистым клёном, разглядывая его красивые резные листья. Я уже почти не чувствовал никаких последствий бега — лишь лёгкую утомленность в ногах. Аннабет накручивала на палец мою синюю чёлку, о чем-то очень сильно задумавшись, и мне стало даже страшно, о чем она заговорит, когда додумает свои мысли.       — Он… — вдруг снова заговорила девушка, обнимая меня одной рукой. — Написал, что скучает и ждёт встречи с тобой, — быстро произнесла Аннабет, и я понял, отчего ей было так любопытно узнать, кто этот Форд такой.       — Боги, — пробормотал я, утыкаясь ей носом в ямочку ключиц, и Чейз тихо посмеялась. Возможно, моё дыхание её слегка пощекотало. — Он идиот. Не обращай внимания.       — Ты так и не прочитал ту смс? — негромко спросила Аннабет, проведя по моим волосам.       — А ты разве её не удалила? — я поднял голову и взглянул на девушку.       — Я хотела, но… — она немного помолчала, глядя на меня. — Когда ты сказал, что он сейчас в тюрьме, то поняла, что…       — Что это может быть уликой? — догадался я, и девушка, поджав губы, кивнула. — И то верно… И Чарли не отправила?       — Я все-таки считаю, что это твоя работа и твоё решение, а не моё, — Аннабет мягко поцеловала меня в макушку и вздохнула, не отстраняясь, пока я устраивался носом на прежнее место. — Точно не хочешь отправить его в чёрный список?       Я задумался, прижимаясь лицом к Аннабет. В её словах, как обычно, была логика — я должен был сам прийти к Чарли, все рассказать, показать, а затем заблокировать этот номер, и блокировать каждый новый, с которого он будет мне писать, если он продолжит попытки, но… Я знал Форда. Я знал, что в ту секунду, когда я его заблокирую, в его и без того воспаленном рассудке распалится азарт — я сопротивляюсь, значит, мне не все равно, а значит, до меня нужно добраться любой ценой, любыми методами. Возможно, снова начнёт докучать бумажными письмами, посылками, передачками, а там я и не знаю, что ещё он придумает. Но если я оставлю ему лёгкую лазейку, лёгкий способ со мной связаться, я надеялся, что он не станет изощряться и выдумывать что-то «покруче».       — Форд… Не руководствуются той же логикой, что и мы с тобой, — осторожно произнёс я. — Он… — я поднял голову и посмотрел в глаза Аннабет. — Отказ для него — лишь задача, которую надо решить. Незначительное препятствие на пути достижения цели. Конечно, в бизнесе это полезное качество, но он принёс это во все сферы своей жизни.       — То есть…       — Моё «нет» никогда ничего для него не значило, — я тяжело вздохнул. — И лучше дать ему играть просто и в открытую, чем ему придется уламывать папашу устанавливать за мной слежку, или что-то в этом роде.       — Думаешь, он станет что-то такое делать? — удивилась Аннабет.       — Я не знаю, родная, — я грустно пожал плечами. — Я не знал, что он был способен на то, что он сделал, так что я уже ничего не исключаю.       Аннабет выискивающе смотрела на меня, и я понимал, что она хочет у меня уже наконец спросить, чего такого сделал Форд, что ему нужно от меня сейчас, когда он в тюрьме, и почему вместо угроз скорой расправы и вендетты, он нежно желает мне приятного пятнадцатилетия и говорит, что скучает и ждёт встречи.       — Он мне жизнь сломал, Аннабет, —коротко сказал я, надеясь удовлетворить её интерес, однако она не отводила взгляд, и я продолжил. — Он впутал меня в крупную передрягу, скинул на меня все обязанности, а когда ему не хватило от меня… Скажем, душевного тепла, то напал на меня и почти убил.       Аннабет выжидала. Её грудь медленно опускалась и поднималась, пока сложные мыслительные процессы за миллисекунду происходили в её голове один за другим. Затем девушка подняла ладонь и мягко коснулась ею моей щеки.       — Он тебя трогал?       Я удивлённо уставился на неё, и на щеках девушки выступил румянец. Возможно, она смутилась того, что вообще предположила такое, но я же поразился тому, как она умудрилась догадаться об этом из всего, что я сказал ей.       — Ох, извини, если… — начала было Аннабет.       — Да, — я решил, что раз уж она это озвучила, то я могу это и признать. Девушка тут же замолкла, не убирая руки с моего лица.       — Да?       — Но ему этого было мало.       — Подожди, сколько ему?       — Сейчас, должно быть, девятнадцать, а может скоро и двадцать.       — Ублюдок, — тут же вырвалось у Аннабет, и я удивлённо похлопал глазами. — Пусть только попробует тебя хоть ещё раз тронуть, я ему руки оторву.       Я еще никогда не видел Аннабет такой взволнованной и злой одновременно, и тем более не слышал от неё каких-либо ругательств. Она вообще в каком-то смысле была для меня чуть ли ни принцессой голубых кровей — она редко выражалась как-то резко, всегда следила за языком, ну, правда, у неё вырывались временами какие-то словечки на непонятном мне языке, и вряд ли они были цензурные, но сути это не меняет. И одно маленькое упоминание того, что он имел ко мне какой-то интерес, и при этом плевал на то, что я был против, побудил её ругаться настолько в открытую.       — А ты завелась, — пробормотал я, глядя на девушку.       — Ну он же должен был знать, что ты ещё школьник! — воскликнула Аннабет.       — Его это и интересовало, — неловко уточнил я. — Ему нравилось, когда я был мелким и худым.       — Он- что? — Аннабет закрыла рот ладонью, глядя на меня во все глаза. — Он педофил?       Я неуверенно пожал плечами, но, немного подумав, слабо кивнул.       — Наверное… Либо у него что-то в башке сломалось именно по поводу меня, и плевать, сколько там мне лет. Он… Странный. Но ему осталось сидеть чуть меньше года, и я в ужасе от того, что может случиться.       — Всего год? Почему так мало?! — возмутилась Аннабет. — Или… Подожди, я запуталась. Сколько он всего должен отбыть срок?       — Год и четыре месяца.       — Что?! — ахнула девушка. — Какого черта? Почему?       — Им удалось доказать, что для обвинения Форда в растлении или жестоком отношении, недостаточно доказательств, свидетелей нет или они не надёжные, а показания жертвы могут быть ненастоящие, а показания обвиняемого — самооговор и его больные фантазии, — я тяжело вздохнул, объяснив все это. — Я читал письмо с приговором, его почти по всем пунктам оправдали.       — Это просто немыслимо! Почему? — Аннабет возмущалась чуть тише, видимо, замечая, что мне некомфортно от того, что её это все так расстроило.       — Мы оба были под алкоголем и наркотиками, — признался я. — Он добровольно, а мне подсыпал и подлил без моего ведома. К тому же несмотря на серьёзную травму, я оправился, и типа конфликт улажен, а чувак раскаялся. Наш суд самый гуманный суд в мире, как ты понимаешь.       — Уму не постижимо. Как так вышло, что он подсыпал тебе наркотики, и все равно остался с таким маленьким сроком? — Аннабет смотрела на меня, и я поднял ладонь перед её лицом и потер указательным пальцем большой.       — Деньги, родная. Его папаша чуть ли не миллиардер. Я удивлён, что не меня посадили, — я вздохнул, откинувшись спиной на дерево. — Так что теперь… Я жду, когда он выйдет из тюрьмы. Может убьёт, может нет. Не знаю, — я пожал плечами и погладил Аннабет по предплечьям.       — Не убьёт, — отрезала Аннабет, и я слабо улыбнулся.       — Домашние так же говорят.       — Пусть только попробует.       — А он обязательно попробует.       Видимо, чтобы прекратить перепалку, Аннабет впилась в мои губы поцелуем, и я в самом деле подзабыл, о чем шёл разговор, тут же вливаясь в новое занятие и обнимая девушку за талию. Солнце поднималось все выше, в парке мелькали бегуны, а я отстранился от ствола клёна и уже лежал просто на земле, приятно пахнущей влажной травой, и целовался с самой прекрасной и уверенной в своей правоте девушкой на свете.       Несмотря на тяжёлый разговор, это было замечательное утро, и я был весьма разочарован перспективой продолжить такой прекрасный день в душном помещении старшей школы Куинса.       — Хэй, — Тесей ткнул меня в плечо, отвлекая от сладких воспоминаний. — Вон, смотри на стол учителей.       — Ну? — я прищурился, вглядываясь в лица взрослых. Я узнавал своих учителей с прошлого года — миссис Чен, учительница литературы, мой обожаемый математик Жан-Поль, забавная мисс Стоун, учительница биологии, и преподаватель по истории, кажется, мистер Даст. Среди них, однако, были и новые лица, и, насколько я мог судить, некоторые учителя из моего старого состава покинули наш корабль знаний.       — Видишь мужика рядом с Жан-Полькой? — прошептал Тесей.       — Слева или справа?       — Справа женщина, тупица, это миссис Уайт, возможно, твоя будущая учительница по искусству, — пробормотал мне на ухо брат, и я с трудом сдержал смешок. Миссис Уайт явно предпочитала в искусстве абстракции — на её свободном брючном костюме были всевозможные геометрические фигуры в полете, волосы были коротко стрижены, лицо было грубоватым, с крупной родинкой над губой, и издалека я и не распознал в ней женщину.       По левую сторону от Жан-Поля стоял достаточно молодой ухоженный мужчина, возможно, сорока и более лет, в чёрной достаточно облегающей кофте с высоким воротом, с длинными темно-русыми волосами, убранными в хвост, с проседью на висках и забавной бородкой. Он полуулыбался, изредка поправляя очки, и временами косился на Жан-Поля, когда тот еле заметно шевелил губами. Возможно, они что-то еле слышно обсуждали, в любом случае, с такого-то расстояния этого точно было не расслышать. Мне подумалось, что этот мужчина отдалённо похож на какого-то актёра из сериала про доблестных полицейских под прикрытием.       — И чо? — тихо спросил я у старшего брата.       — Это Блофис, мой… — Тесей хотел было продолжить, когда я ударил его по руке.       — Да ну нахер! — ахнул я. — Вот этот пижон тебя троллил годами? Ты издеваешься надо мной?       — Перси!       — Ты позоришь мои седины, мужик, — бормотал я, глядя на парня, и услышал краем уха, что Аннабет уже давится смехом.       — Ну ты его строгий взгляд не видел! — шипел на меня Тесей. — Я на тебя посмотрю, когда ты ему под руку попадёшься!       — Из нас двоих пять ошибок в слове «параллельный» делаешь ты, а не я, — прошептал я в ответ, и Малкольм присел на корточки, зажимая рот ладонью и беззвучно смеясь.       — Никакой поддержки! — пробормотал Тесей, но улыбнулся.       — Нас сейчас выгонят, — пробормотал Малли, накрыв руками голову.       — Ну и… — я не успел договорить, слово взял заведующий учебной работой и сказал классам разойтись со своими руководителями. Мы первые выскользнули из зала и пошли к спискам классов, чтобы проверить, куда нам идти, и с радостью поняли, что мы с Аннабет и Малкольмом все в этом году попали в один класс.       — Впрочем, на науки для продвинутых я по-любому не пойду, но все равно приятно, — я улыбнулся друзьям, и, подождав, когда в толпе покажется рыжая шевелюра Рейчел, которая также была в нашем списке, влились вместе с ней в общий поток ребят.       — Пойду поздороваюсь, — прошептал я на ухо Аннабет и, когда та кивнула, я просочился между ребят.       Я быстро настиг подругу и дёрнул её за рукав. Та, испуганно охнув, обернулась на меня и тут же заулыбалась.       — Персей! Где ты пропадал? Мы с Кло подумали, что ты за лето откинулся, — восторженно протараторила Рейчел, закинув руку мне на плечи.       — Не дождётесь, — фыркнул я, похлопав её по плечу. — Мы немного опоздали, так что стояли возле дверей.       — Кто «мы»? — удивилась Рейчел, и рядом со мной материализовалась Аннабет.       — Привет.       — Приветики! — Дэр широко улыбнулась Чейз, и, глянув на нас поочерёдно, уже с большим интересом посмотрела на блондинку. — Так-так, а кто это у нас?       — Аннабет, это Рейчел, моя подруга. Рейчел, это Аннабет, моя подруга, — представил я девочек друг другу.       Аннабет смерила меня не самым добрым взглядом, природу которого я не до конца понял — мы же решили пока не раскрывать наши отношения, тем более при знакомстве, тем более девчонке которой…       Я нравлюсь. По словам Малкольма. Ох, это стало неловким.       — Привет, — тут же рядом появился Малли, помахав Рейчел ладонью.       — И давно вы с Аннабет друзья? — с интересом спросила девушка.       — Ну как… — я не стал уточнять, что именно «Ну как», друзья ли, или насколько давно.       — Ох, ты бы их видела, Рейчел, — ляпнул Малкольм. — Не разлей вода.       — Малкольм, — прошипел я на парня, и тот мило улыбнулся.       — Что?       — Да, Перси, что? — вторила ему заинтересованная Рейчел.       — Ничего, — буркнул я.       — Как отметили день рождения? Ты меня даже не позвал! А ведь я уже была в городе, — сетовала Рейчел, и у Малкольма аж краски с лица пропали.       — Чего?! — брат ударил меня по плечу.       — Что? — удивилась Рейчел, глядя на нас.       — У тебя уже был день рождения?! Почему никто не знает? Что происходит, Перси?! — возмущался Малкольм, и мне стало так неловко, что я машинально схватился за руку Аннабет. Та крепко стиснула мои пальцы, хотя я сейчас, кажется, понимал, что она меня… Приревновала?       — Завали, Малкольм, — шикнул я. — Всё в порядке.       — Я…       — Не смей проболтаться! — теперь я ударил его по плечу. — Проехали. Не праздновал. Плевать.       — Мы решили отпраздновать чуть позже, — вклинилась Аннабет. — Я свой день рождения тоже пропустила, так что он согласился отметить наши вместе.       — Ты знала?! — удивился Малкольм, глядя на сестру, и та только улыбнулась.       — Мм, двойной день рождения? Как… Романтично, — чуть ли не процедила Рейчел, и я удивлённо уставился на неё.       — Ты чего осатанела? — фыркнул я, и девчонка возмущенно ахнула.       — Да я… — Дэр вздернула нос кверху и мы, слава богам, уже дошли до кабинета.       В остальном день был… Спокойный. Уроки потихоньку сменяли один другой, распределение по уровням будет проводиться только после прохождения входных тестов, так что пока что мы занимались все вместе. Рейчел иногда болтала с Аннабет, поглядывая на меня, но уже не заводя разговор. Я решил оставить девушек болтать о своих девичьих делах, надеясь, что они не передерутся если вдруг чего, и вышел на перемене в коридор.       Там меня поймал за руку Тесей, и, улыбнувшись мне через плечо, повел куда-то.       — Эй, куда ты…       — Мистер Блофис! — громогласно гаркнул на весь коридор Тесей, закинув руку мне на плечи. — Мистер Блофис, подождите!       — Ты чо творишь, — прошипел я, но постарался улыбнуться учителю.       — Ах, Тесей, — мужчина обернулся к нам и с интересом посмотрел на меня. — Здравствуйте, юноша.       — Драсте.       — Мистер Блофис, я хотел познакомить Вас с моим репетитором по литературе, — довольно заулыбался Тесей, потрепав меня по плечу. — Это тот самый светлый гений, мой милый друг, брат и вообще.       — И вообще особенно, — фыркнул я и кивнул учителю. — Пиджей, очень приятно познакомиться с вами, мистер Блоуф… Блофис.       Мужчина хитро прищурился и улыбнулся мне.       — Пиджей? Так тебя и зовут?       — Ну, в школе меня все так зовут, — я пожал плечами. — С прошлогоднего спектакля пошло.       — Спектакля? А-а-а, я понял, где я тебя видел! — Блофис расслабленно заулыбался. — Ты играл Патрокла, верно?       — Да, да, — я улыбнулся и покивал.       — И ты же на обложке сентябрьского номера, я правильно понял?       — Я… Что? — я аж побледнел, во все глаза глядя на учителя. Тот удивлённо осмотрел меня, и, покопавшись в своих вещах и вытянул толстенький журнал, протянул мне. Дрожащими руками я взял его и взглянул на обложку.       Действительно, моё лицо, измазанное сажей, флуорисцентной зеленой краской и липовой кровью, с желтыми линзами в глазах, крупным планом было помещено на обложку школьного журнала. Тут же и заголовок — Тёмный атом, будто бы я какой-то супер-злодей. Я открыл журнал, и, пролистнув его, увидел, что наша статья заняла страниц двадцать, и моих фотографий было довольно много.       Слишком много, на мой вкус.       — Я убью эту бестию, — прошипел я, вглядываясь в глянцевые страницы. — Мне никто не сказал, что их будет так много! Ещё и обложка!       — Красивые фотографии же, — развёл руками Тесей и ткнул на фотографию, где я изображал добрую сторону атома, стоял в белоснежном халате, брюках, остроносых туфлях и с очками на носу.       — Да, вылитый мистер Блофис, — усмехнулся я и отдал журнал учителю. — Спасибо за информацию, сэр.       — Ты не ругай мисс Дэр, — посмеялся литератор и взял журнал в руки. — Статья восхитительная, оформление очень художественное.       Я глубоко вздохнул и улыбнулся мужчине.       — Только ради вас, сэр, — я кивнул ему. — Ещё раз рад знакомству, а мне пора, — я повернулся к Тесею и хлопнул его по плечу. — Бывай, брат, — я быстро осмотрел парня, и, увидев, что с ним все в порядке, и глаза уже не красные, со спокойной душой двинулся обратно в свой кабинет.       До туда тоже уже добрался школьный журнал, и почему-то именно Аннабет его листала, пока Рейчел ей что-то рассказывала.       — Спасибо, Рейчел, что предупредила, что моя рожа будет чуть ли не на билборде на Тайм-сквер, — хмыкнул я, подойдя к нашим партам.       — Ты уже видел? — Аннабет подняла на меня взгляд, и он так горел весельем, что мне было сложно злиться на случившееся. — Ты тут такой прямо суровый, такой опасный.       — Эй, что сказали изобразить, то и изобразил, — я потрепал девушку по волосам и взглянул на Рейчел. — Но ты могла реально сказать. Я чуть не хлопнулся в обморок, когда мне Блофиш показал журнальчик.       — Блофиш? Это ты про Блофиса? — сонно уточнил Кловис.       — Типа того, — я присел на край парты.       — Вы знакомы? — удивилась Рейчел.       — Тесей нас друг другу представил, — нехотя признался я. — Мол, вот мой репетитор, смотрите как хорош.       — Перси помогал ему с литературой, — рассказала Рейчел, глянув на Аннабет. — Ты бы видела, как они мило обнимались! — девчонка поиграла бровями, и Аннабет неуверенно улыбнулась.       — И… Что? — она растерянно глянула на меня и снова на Рейчел.       — Ну репетиторов так не обнимают, с душой, с порывом, — вдохновенно рассказывала девушка, и я закатил глаза.       — Рейч, боги…       — Но они же… — начала говорить Аннабет, и я машинально ущипнул её за руку, и девушка тихо ойкнула. — Друзья.       — Друзья? И давно ли? — удивилась Рейчел.       — Ну когда мы с Перси познакомились, они уже были друзьями.       — Вот как. Ну, в любом случае, мы с Перси знакомы дольше, — Дэр пожала плечами, стрельнув в меня взглядом.       Пахнет жареным.       — И что с того? — как-то холодно улыбнулась Аннабет. — Будто бы от этого ты лучше его знаешь.       — Аннабет, — одернул её я, но девочек было уже не остановить.       — А что, хочешь сказать, что ты лучше его знаешь? — хмыкнула Рейчел.       — Ты знаешь, где он живёт?       — Разве это необходимо для дружбы?       — Девочки, давайте…       — Имя его матери? Его отца? Есть ли у него братья или сестры? — Аннабет говорила легко и непринуждённо, хотя атмосфера была явно не самая дружелюбная, и меня это очень тревожило.       — Я что, переписчик населения, чтобы это знать? — пожала плечами Рейчел.       — Какие плакаты висят у него в комнате? Его любимые книги?       — Подожди, она была у тебя в гостях? — Рейчел повернулась ко мне, вперившись в меня взглядом. — А ты меня никогда не приглашал.       — Её тоже, — буркнул я себе под нос и получил тычок в плечо от Аннабет.       — Это всё входит в понятие «знать что-то о человеке», — назидательно произнесла Аннабет. — Так что если ты хотела апеллировать к этому, то это не очень-то выигрышная тактика.       — А ты-то всё это знаешь? — хмыкнула Рейчел.       — Имя моей матери-то ты не знаешь, — вклинился я, и, посмотрев на Аннабет, увидел, как она одними губами произнесла «Салли», и выпучил на неё глаза. — Откуда ты знаешь её имя?! Я тебе точно его не говорил.       — Услышала.       — То есть ты выведываешь о нем информацию в сторонних источниках? — снова подала голос Рейчел.       — Персей — достаточно скрытный персонаж.       — Эй.       — А потому, — продолжила Аннабет, — не любит делиться личной информацией. Однако большую часть из перечисленного я выяснила более открытым путём.              — Главное, что я знаю, что Перси — хороший человек, — заявила Рейчел.       — Бесценное знание, — прокомментировала Аннабет, и я аж покраснел, настолько её интонация была пропитана сарказмом. — Это точно.       Слава богам Олимпа, прозвенел звонок.

***

      После урока я подловил Аннабет за локоть, когда мы все вышли в коридор.       — Аннабет, на пару слов.       — И они уходят на пару в уединенное место, как банально, — пробормотала Рейчел.       — Мы скоро вернёмся, — пообещал я.       — Валяй, — пожала плечами Рейчел, и я, вздохнув, утянул Аннабет за собой.       Спустя несколько поворотов я привёл нас в тихое крыло. Здесь в основном были классы дополнительного образования, а потому в учебное время людей тут почти что не бывало, и мы могли поговорить без опасений, что нас кто-то подслушает. Аннабет выглядела спокойной, но слегка поджатые губы и нахмуренные брови не позволяли мне расслабляться раньше времени.       — Что это было? — спросил наконец я, притормозив возле стены с плакатами.       — Что ты имеешь ввиду?       — Неужели обязательно было самоутверждаться за счёт Рейчел? — расстроенно спросил я, махнув рукой куда-то в коридор. — Она же ничего не сделала.       — Если ты так беспокоишься о её ментальном здоровье, то мог бы и уведомить меня, что она ничего о тебе не знает, вместо того чтобы в последний момент щипать меня за бока, мистер Джексон, — вздернув подбородок заявила Аннабет, и в этот момент она была такой раздражающе горячей, что я не знал, что мне чувствовать и думать. Её эта горделивость, уверенность и жёсткость…       — Ты что, приревновала? — я скрестил руки на груди, глядя на девушку.       — Я не люблю, когда люди кичатся чем-то, не имея оснований на это, — уклончиво ответила Аннабет.       — А если ответить на вопрос?       — Было бы к чему ревновать.       — Эй, — обиженно фыркнул я, ткнув её в плечо.       — Я просто не хочу, чтобы твоё самомнение взлетело до небес.       — Ну я же серьёзно, — я вздохнул, засунув руки в карманы.       — Да, — наконец призналась Аннабет, скрестив руки на груди. — Да! Ты вообще видел, какие она на тебя взгляды бросает?       — Да я в курсе…       — Ах, ты ещё и в курсе. Отлично.       — Я не это имею ввиду, — замахал я руками. — Просто… Малкольм ещё в прошлом году мне сказал, что Рейчел не совсем… Равнодушна ко мне. Она замечательный человек, талантливая, очень интересный собеседник, красивая, но она мне не нравится в том смысле.       — В том смысле?       — В том, в котором мне нравишься ты, — объяснил я и тяжело вздохнул.       — Ты ей об этом сказал?       — Как ты себе это представляешь? Она мне сама ничего не говорила, и я подхожу и говорю вдруг ни с того, ни с сего «Ты мне не нравишься»? — я развёл руками, не понимая, куда ведёт Аннабет.       — Ну да, это выглядит не очень, — нехотя согласилась со мной Аннабет. — Так значит, ты тут всем врешь?       — Я не вру, — отрезал я. — Я просто ничего не говорю. А они и не спрашивают.       — Хороши друзья, ничего не скажешь.       — Ну, слушай, Кловис спит постоянно, а Рейчел живёт своей жизнью, — я пожал плечами. — Всяко лучше Малкольма и Тесея, которые в первый день в школе меня игнорировали.       — Подожди, они что, тоже скрывают ваше… Приёмное родство? — удивилась Аннабет.       — Они это и начали, — кивнул я. — И сказали, мол, так будет лучше для всех.       — Тебе разве не было одиноко? — уже даже с каплей сочувствия спросила Аннабет, и я развёл руками.       — Не я придумал эти правила, не мне их нарушать.       — Да ладно, тоже мне, законопослушный мальчик нашёлся, — скрестила руки на груди Аннабет и ухмыльнулась.       — Слушай, от этого зависит их комфорт, — неловко ответил я. — К тому же мы все равно сдружились в школе по-новой, так что нам больше не надо друг друга шарахаться.       — Значит, в школе считают, что ты репетитор Тесея по литературе…       — Что правда, — добавил я. — Просто не вся правда.       — А Малкольм?       — В прошлом году мы играли в одном спектакле, так что типа там познакомились и подружились, — я пожал плечами.       — Ясно всё с вами, — вздохнула Аннабет, слегка хмуро глядя на меня. — Тебя это до добра не доведёт, Джексон.       — Что именно?       — Скрытность. Люди очень не любят узнавать, что от них что-то скрывали все время, что с ними общались.       — Ну, вот такой вот я, — я развёл руками. — И что теперь?       — Сколько же ты тогда от меня скрываешь? — девушка чуть приподняла бровь. — Куда ни ткни, у тебя сплошные недомолвки и секреты от других.       — От тебя сложно что-то скрыть, ты сама обо всем как-то догадываешься, — признался я. — Но врать не буду, мне ещё есть что тебе рассказать.       — Ты собираешься это сделать?       — Да, — твёрдо ответил я. — Просто… Мне нужно набраться сил. И смелости.       — Второго в тебе достаточно, — кажется, Аннабет отвесила мне неожиданно комплимент, и это было приятно. — Но собраться с мыслями это неплохое желание. Так что я подожду.       — Спасибо, — я улыбнулся ей и потрепал её по плечу.       — И что это такое? — фыркнула Аннабет, скосив глаза на мою руку на своём плече.       Я подмигнул ей, и, быстро глянув по сторонам, притянул Аннабет к себе за отвороты пиджака и поцеловал в губы. Девушка наконец-то довольно улыбнулась и обвила мою шею обеими руками, мягко прижавшись к моей щеке кончиком носа. От неё сладко пахло каким-то парфюмом, смешавшимся с уже знакомым мне запахом фруктового шампуня, и я с удовольствием вдыхал этот аромат. Я выпустил из пальцев её пиджак, боясь испортить новенькую форму, и теперь просто мягко приобнимал её за талию.       — Так лучше? — негромко спросил я, когда мы отстранились друг от друга.       — Пойдёт.       — Вредина, — я осторожно куснул её за кончик носа, и та чуть поморщилась, все ещё улыбаясь.       — Прости меня, — сказал я, убрав прядь её волос за ушко. — Мне стоило сказать, что в школе я держу свою жизнь в тайне от других, чтобы не было неловких ситуаций.       — И рассказать о Рейчел.       — И рассказать о Рейчел, — согласился я, мягко улыбнувшись Аннабет. — Ты больше не злишься?       — Я и не злилась.       — Аннабет…       — Ладно, ладно, — она взъерошила мои волосы. — Не злюсь.       — Ну и славно, — я чмокнул девушку в лоб. — Пойдём, скоро начнётся алгебра. Я жду не дождусь увидеть рожу Жан-Поля, когда я появлюсь на пороге.       — А что, он должен удивиться тебе? — улыбнулась мне Аннабет.       — О-о-о, там такая история, — протянул я, и, улыбаясь, повел девушку к нужному кабинету, рассказывая ей вкратце историю нашей с математиком страстной любви.       Мы успели вовремя, и мои ожидания полностью оправдались — Жан-Поль сначала подспустил с носа очки, оглядывая меня с ног до головы, но потом, чуть помолчав, все-таки улыбнулся мне. Наверное, во время сбора в зале он даже искал меня глазами, и, не увидев среди девятиклассников, уже не ждал на уроке.       — Джексон, подойди ко мне после урока, — вместо приветствия произнёс учитель, и я выразительно взглянул на Аннабет.       — И я рад вас снова видеть, мистер Жан-Поль, — я натянул улыбочку, и по классу прошлась волна тихих смешков. Многих моя напускная конфронтация с учителем веселила.       Я сел за парту рядом с Рейчел, а Аннабет на этот раз подсела к Кловису. Тот, встрепенувшись, снова познакомился с ней, и девушка, пожав ему руку, пожелала ему сладких снов.       Дэр усиленно игнорировала моё существование, равнодушно глядя в экран своего мобильника, накручивая рыжую кудряшку на карандаш. Я думал, как лучше заговорить с ней, но любой вариант казался недостаточно искренним, так что единственное, к чему я пришёл, это повторить её прошлогодний трюк. Так что, вырвав лист из новенькой тетради для алгебры, я оторвал от него кусочек, и, насколько мог, аккуратно вывел на нем «прости», и незаметно передал записку подруге.       Та, возможно для виду, какое-то время игнорировала мой жест, но затем неглядя взяла в руки записку и взглянула на содержание. Её брови приподнялись, будто в саркастичном удивлении, и она затолкала записку себе в пенал, несмотря на мой опечаленный вздох. Немного подумав, я оторвал новый клочок, и написал на нем новое послание: «Ты придёшь ко мне на день рождения?». Сложив записку вдвое, я засунул её под обложку одной из тетрадей Рейчел, и тут же уткнулся в тетрадь, почувствовав на себе тяжёлый взгляд Жан-Поля.       Девушка тоже уткнулась в свои записи, убрав телефон подальше, и пока что не обращала внимания на записку, однако я не вёлся — она прекрасно знает, что она там, просто она пока что вредничает от того, что обижена. Где-то на середине урока она наконец-то вытащила кусочек бумаги, и, посмотрев на надпись, убрала его в пенал к первой записке, и снова уткнулась в учебник. Отлично.       Однако, когда Жан-Поль был вынужден выйти на пару минут в коридор, Рейчел все-таки удостоила меня взглядом, как бы признавая моё существование.       — Значит, на день рождения зовёшь?       — Угу.       — Да что ты говоришь, — Рейчел посмотрела на свои ногти. — Даже не знаю. И кого ты ещё позвал?       — Ну там… Будут люди, — пробормотал я, пожав плечами.       — Разве вы не хотели отпраздновать вместе с Аннабет? — деланно удивилась девушка, и я увидел, как Чейз повела плечом.       — Малкольм уже знает, что у меня был день рождения, Кловис тоже, если не спал, конечно, а там скоро и весь Китай об этом прознает, — я объяснял это скорее для Аннабет, нежели для Рейчел, и Чейз меня, кажется, даже поняла.       — Значит, накрылась ваша тайная вечеринка? — с притворной жалостью покачала головой Рейчел.       — Перестань себя так вести, — пробормотал я.       — Это ты себя перестань так вести, олух, — тут же отреагировала Дэр. — Ты просто невыносим. Ты почти не писал мне летом в соцсетях, инстаграмм мой не смотрел, ни рабочий, ни повседневный, а потом приходишь в школу с новой подружкой, а я уже и в жопу пошла, да?       — Че ты начинаешь, — пробормотал я, стыдливо отведя взгляд в сторону. — Я и сам был занят летом. А ты отдыхала с родителями.       — Да уж, хорошо отдохнула, с этими двумя-то, — подкатила глаза Рейчел. — А ты-то чем был занят? Девчонок цеплял?       — Я помогал в мастерской, — объяснил я.       — Помощник, то же мне, — буркнула Рейчел. — Да ну тебя в жопу.       — Так ты придёшь?       Девушка шумно вздохнула, подкатив глаза.       — Да. И подарю тебе тухлого опоссума.       — Да хоть ежа-оккультиста, — фыркнул я и потрепал Рейчел по плечу. — Ну, не дуйся.       — Хочу и дуюсь. Я тебя не простила.       — А что я такого сделал?       — Ты?! Ты…       — Итак, на чем мы остановились? — провозгласил Жан-Поль, вернувшись из коридора, и Рейчел тут же замолчала, оставив меня в неизвестности.       Ладно, вроде какие-то шаги к примирению сделаны.       После урока и наставлений Жан-Поля я решил, что хватит скрывать от Рейчел правду, тем более что она вроде как и так придёт ко мне на день рождения, который мы будем, скорее всего, устраивать дома, и она по любому все узнает на месте, что не сильно её обрадует, так что лучше всё-всё ей рассказать заранее. Тем более что перед уроком физкультуры выдался длинный перерыв, и я предложил девочкам пойти к спортивному залу обходным путем. В отличии от предыдущей перемены, Рейчел не морозилась и не строила мне страшные лица преданной девы, а просто согласилась, когда как Аннабет с интересом осмотрела меня, наверняка догадываясь, зачем я это затеял.       — Итак, — первой, на удивление, заговорила именно Дэр. — Дай угадаю — ты хочешь рассказать мне всё то, что уже знает мисс Чейз, так?       Я нервно улыбнулся и неуверенно кивнул.       — Ну… Отчасти всё.       — Отчасти всего не бывает, Джексон, — тут же метнула на меня убийственный взгляд Рейчел. — Неужели так сложно быть честным?       — Времени не хватит все рассказывать, — попытался оправдаться я. — Не всё сразу, Рейч, пожалуйста.       — Ну и пожалуйста. Ладно, что у вас там за секреты королевского двора? Готова поспорить…       — Я приёмный.       — Не готова… — тут же смолкла Рейчел, глядя на меня большими глазами. — Чего? Серьёзно?       Я покивал, и девчонка посмотрела на Аннабет, видимо, ища дополнительное подтверждение. То есть ей мало прямого источника? Отлично.       — И у меня… Пятеро братьев и сестёр, — я немного завис, подсчитывая детей, и мне стало мгновенно стыдно за то, что я не посчитал Кристофера. — Ну… Как бы шестеро.       — Шестеро? — негромко переспросила Аннабет. — Ты о ком?       — Кристофер, — все-таки объяснил я.       — Кто это?       — Ну если он умер, это не значит, что он перестал быть членом семьи.       — Умер? — ахнула Рейчел. — Ох, бедняжка… Мои соболезнования.       — Я его не застал, он умер три года назад, — я неловко отмахнулся. — И вообще я живу на его месте… Не важно.       — Ох, — Аннабет неловко закусила губу. — Наверное это не очень… Приятно.       — Я стараюсь об этом не думать, — я пожал плечами.       — И каково это, быть приёмным в такой большой семье? — обеспокоенно спросила Рейчел.       — Там все приёмные, — поспешил объяснить я, и Рейчел понимающе кивнула.       — Вот как! Прикольно, — она заулыбалась. — И как они? Прикольные? Ты меня с ними познакомишь заранее? Или уже на вечеринке? Вы дружите? А сколько им лет?       На меня посыпался такой шквал вопросов, что я пару секунд смотрел на Рейчел, ожидая, когда она замолчит, и наконец её словесный гейзер, не сказать «понос», иссяк, снова заговорил.       — Малкольма и Тесея ты уже знаешь.       Девчонка громко пискнула и подпрыгнула, затем оббежала меня и теперь шла спиной вперёд, уставившись на меня широко раскрытыми глазами.       — Врёшь!       — О чем ты?       — Вы братья?! Божечки! Божечки!!! — Рейчел кусала губы, и её взгляд возбужденно бегал по стенам коридора. — И ты скрывал?! Столько времени?! Ну ты жук! Как это вообще вышло?! Как у тебя вообще получилось это скрывать столько времени?!       — Да я вообще… — я пожал плечами и вздохнул. — Ну, я не много откровенничаю. Это… Редкость.       — А Энни почему знает? — девчонка ткнула большим пальцем в Аннабет.       — Она живёт у нас, — нехотя объяснил я, и у Рейчел глаза стали уже совсем безумные.       — Да ладно?! — ахнула Рейчел, накрыв голову руками. — Да вы… О-хо-хо… — на её лице появилась хитрая ухмылка.       — Слыш, Дэр-Клаус, завязывай, — фыркнул я, потянув девчонку за щеку. — На урок пора.       — Откровения закончились?       — На ближайший год так точно.       — Ну ты и вредина.       — Каким родился, — я пожал плечами и зашёл в физкультурный зал.       Конечно, учитель физкультуры при виде меня тут же закатил глаза, но потом, увидев, что я вышел вместе с остальными одноклассниками в форме, кажется, пару минут приходил в себя от удивления. Я старался переодеваться быстро, чтобы шрам от операции на животе никто не увидел, и, надеюсь, у меня вышло.       — Какие люди! — наконец собрался с мыслями физрук, перехватив папку со списком учеников другой рукой. — Джексон в строю, вот экзотика.       — А я-то как счастлив, — пробормотал я и толкнул Кловиса, который норовил уснуть на моем плече.       — И у нас новенькие… — учитель посмотрел в список и снова осмотрел шеренгу. — Перекличка! Потом на первый-второй рассчитались и десять кругов по залу, начали!       На удивление в первый день в строю были почти что все, кроме Танаки и её подружек — в честь первого дня учёбы они облачились в свои лучшие мини-юбки, а волосы были выпрямлены так идеально, словно по ним проехался асфальтоукладчик, так что, видимо, портить их идеальный внешний вид наверняка было бы идеологическим преступлением.       В зале бегать было сложно — воздух был затхлый и тяжёлый, ко всему прочему какой-то сухой, но пропахший потом. Тренер посмеялся над тем, что я, пробежав семь кругов практически в начале шеренги, вдруг уполз куда-то в хвост, еле передвигая ногами. Злиться на учителя у меня не было никаких сил — лёгкие с трудом качали воздух, и я только молился богам Олимпа, чтобы я сейчас не упал лицом в блестящий грязный пол, на который вылилось наверняка с кубометр подросткового пота…       Мне неожиданно стало плохо, и я наконец притормозил, перейдя на шаг, и чувствуя, что если я побегу, то меня вырвет от взбушевавшейся фантазии, объединившейся с моей брезгливостью.       — Джексон, чего отстал?! Ну-ка нагоняй класс!       — Да сука… — пробормотал я, с трудом сглотнув рвоту.       — Че скис, брат? — окликнул меня какой-то парень, и от души хлопнул по спине. Я чудом не выблевал остатки завтрака на пол.       — Перси? — негромко спросила нагнавшая меня Аннабет. — Тебе плохо?       — Мм… — я махнул рукой, жмурясь, и неглядя плюхнулся на скамейку, тут же сгибаясь пополам. Что-то с грохотом свалилось на пол.       — Эй! — пискнула какая-то девочка. — Зачем ты уронил мою сумку?!       — Ему плохо, — чуть ли не рыкнула на неё Аннабет, и я уставился в пол, одновременно удивленный и польщенный. — Перси? — в моё поле зрения попали её коленки — видимо, она присела передо мной.       — Джексон! Девушка! Что вы там уселись?! — гаркнул тренер, и я услышал, как поскрипывают его подошвы при соприкосновении с полом. Грязным пахучим полом… Я выпрямился и запрокинул голову, зажимая рот ладонью и шумно дышал сквозь пальцы.       — В чём проблемы? — учитель наконец подошёл к нам. — Джексон? — отчего-то его голос перестал быть таким раздражённым.       — Перси был сегодня утром на длительной пробежке, — заговорила Аннабет. — Может, ему слишком много на сегодня.       Я помотал головой, не соглашаясь с версией Чейз, и меня тут же чуть не вырвало.       — Я не заметил, чтобы он был бегуном, — нескладно пошутил тренер и я подкатил глаза.       — Тут душно, — наконец выдавил из себя я. — Тошнит.       — Какие мы нежные! — воскликнул мужчина, взмахнув своим планшетом. — Привыкай, принцесса из оранжереи.       — Мистер Доулсон, это нарушение субординации! — возразила Аннабет, скрестив руки на груди. — Как учитель, вы обязаны позаботиться об ученике, которому поплохело на занятиях, а не насмехаться над ним.       — Девушка…       — Аннабет Чейз, сэр. Я буду вынуждена обратиться к администрации с жалобой о ненадлежащем выполнении обязанностей, если вы не поможете ученику.       Тренер скрипнул зубами, со злобой глядя на мою девушку, но боги Олимпа, как она была хороша. Её волосы слегка растрепались, взгляд был строгим и уверенным. У меня не было и толики сомнений в том, что она-то пойдёт и напишет жалобу, если будет необходимо.       — Так вот, мисс Чейз. Отведите мистера Джексона в медпункт, раз уж вы такая из себя староста класса. Остальные — шагом-марш! — учитель смерил нас презрительным взглядом в последний раз и развернулся, ушёл к классу.       Аннабет осторожно взяла меня за локоть и помогла подняться с лавочки.       — Нашёл себе мамочку, Джексон? — фыркнула Танака — видимо, я уронил ридикюль её подружки.       Аннабет удостоверилась в том, что я более-менее крепко стою на ногах, и, абсолютно проигнорировав существование Дрю, вывела меня из спортивного зала. Увидев приоткрытое окно в коридоре, я рванул к нему, и, усевшись на подоконник, стал глубоко дышать свежим воздухом. Чейз встала рядом и положила руку мне на плечо.       — Что случилось, Перси? — осторожно спросила девушка, заглядывая мне в лицо.       — Я… — я вздохнул, похлопав по груди. — Мне было душно, и там так воняет… А потом я подумал о том, какой же спортивный зал грязный, и мне поплохело.       — Ого, не знала, что ты такой брезгливый, — Аннабет присела рядом со мной на подоконник.       — Ну нет… Ну как… — я растерянно повёл плечом. — Я… Не переношу грязь, вонь... Она напоминает мне моего отчима. И… И там пошло поехало.       Аннабет поджала губы, с сочувствием глядя на меня, а потом поцеловала меня в лоб, зачесала мокрую челку назад.       — Всё хорошо, Перси, — она улыбнулась мне. — Тебе полегчало?       — Угу.       — Хочешь, посидим тут до конца урока?       — Слишком долго, — я вздохнул, потерев плечо. — Придётся возвращаться.       — Тогда хотя бы пять минут посиди спокойно, — девушка аккуратно взяла меня за руку, и я откинулся спиной на стену и улыбнулся ей.

***

      — Чего я ещё не знаю о моём брате? — возмущался Малкольм, пока мы все вместе шли по парковке. — Чистюля-хозяюшка, лицо «GQ» пополам с «National Geografic», так ещё и скрывает свою дату рождения! Может, ты вообще вампир?       — Тогда я бы давно высосал твою кровь, — пожал плечами я. — А пока сосёшь тут только ты, и то только мои мозги.       — Эй! — Малли стукнул меня в плечо под заливистый хохот Рейчел.       — Насколько я понимаю, пока что больше всех нас знает Аннабет, так? — решила уточнить Дэр, взглянув на нас.       — Ну… — я неуверенно повёл плечом. — Наверное. Просто она спрашивает, а потом не колупает мозг нравоучениями, да, Малкольм, я про тебя.       — А зачем, — Аннабет пожала плечами, — ему и так плохо.       — Ну спасибо, — фыркнул я, глянув на девушку.       — Вы с Тесеем поедете? — спросила Рейчел, хитро глянув на Малкольма.       — Эм… Перси, ты ничего не хочешь мне сказать?       — Отстань, Христа ради, — вздохнул я. — Да, я ей всё рассказал. Дальше что?       — А у меня спросить, никак? — Малкольм нахмурился, глядя на меня.       — Нет, никак.       — Хватит, мальчики, — вздохнула Аннабет и обошла меня, так что теперь была между нами. — Я лично пешком. Перси сегодня был за рулём, и я не думаю, что сяду в машину в ближайшую неделю.       — Для первого раза я неплохо вёл, перестань.       — Не знала, что у тебя есть… Подожди, — Рейчел уставилась на меня большими глазами, но я не стал ничего говорить.       — Я пойду к Лео, — я надел рюкзак на оба плеча. — Фестус в плачевном состоянии, много работы впереди… Снова.       — Ах, так ты помогаешь с Фестусом! Надеюсь, вы как можно скорее с ним расправитесь… Хотя, после пожара…       — Думаю, Лео уже по уши в работе, но моя помощь, возможно, ещё немного ускорит процесс, — я кивнул Аннабет, а затем взглянул на недоумевающую Рейчел. — До завтра?       — До завтра, — покивала девчушка, радостно заулыбавшись мне, и я, помахав ребятам, пошёл вперёд.

***

      Работа была в самом разгаре, когда я пришёл в мастерскую, и Лео, вместо приветствия, кинул в меня фартуком, придерживая одной рукой огромную пластину на боку слегка реконструированного Фестуса.       — Счастлив видеть тебя, эрманито! — крикнул мне Вальдес, и я, скинув с себя пиджак и рубашку, оставшись в футболке и брюках, завязал фартук, и, подбежав к другу, помог ему удержать пластину.       — Взаимно, Леопольд, — фыркнул я, поджав уже знакомый мне крепёж слева от себя, и железный пласт перестал падать с каркаса автоматона.       Облегчённо выдохнув, Лео вытер руки о полотенце и наконец-то взглянул на меня. Какое-то время мы стояли в тишине, но затем, видимо, оба почувствовав какой-то порыв, одновременно подались вперёд и смяли друг друга в крепких объятиях, и мелкий Вальдес даже попытался залезть на меня с ногами.       — Живой! Живехонький! Мой красавчик! — восклицал Лео и даже с чувством расцеловал меня в щеки.       Я же улыбался, не в силах что-то сказать, и смотрел на своего дорогого друга. Да, мне было сказано, что Лео жив, что все в порядке, но было столько дел, что в самом деле встретиться у нас за это время не вышло. Но сейчас уже плевать — мы снова воссоединились в нашем восхитительном тандеме, и я был готов посвящать часть своего свободного времени работе в мастерской.       — Всё ещё не верю, что ты живой, — пробормотал я, отпуская Лео, и тот наконец перестал пытаться на меня забираться.       — Так я огнеупорный! — довольно заявил Лео, улыбаясь во весь рот. — А вот то, что ты живой — вот чудо!       — Тут не спорю, — я улыбнулся и покивал парню, потрепал его по плечу. — Будто бы пять лет прошло, как я тебя не видел. Ты вырос?       — Теперь ты похож на дальнюю родственницу, чувак, — засмеялся Вальдес и снова крепко обнял меня, но в этот раз быстро выпустил из объятий. — Ты поздоровался с Чарли? Не забыл?       — Мм… Нет, не здоровался, — неловко пробормотал я, потерев плечо.       — Ты с ума сошёл? А ну быстро к Чарленду! — он упёрся руками мне в спину и стал толкать к выходу.        — Э-эм, я попозже, — неловко сказал я, вывернувшись и отойдя от Лео.       — Вы чо, снова в какой-то ссоре? Вы же так ладите, как вы умудряетесь с таким рвением ругаться?       — Нет-нет, — я покачал головой. — Просто… Короче, я пропустил свой день рождения в августе… Ну как. Я-то о нем помнил, но… Не стал никому напоминать, и никто и не вспомнил, и я уже забил, а сегодня мои братья об этом разузнали. Так что Чарли, скорее всего тоже. А значит, у него будет ко мне разговор, а я не готов пока.       — Днюха??? Моего бро??? И я не в курсе! — воскликнул Лео, и хотел было что-то ещё закричать, когда я зажал ему рот ладонью. Даже если парни ещё не проболтались о дне рождения Чарли, то он однозначно услышал вопли полоумного Вальдезинатора.       — Тихо ты…       — Как так вышло?! Почему я-то не знаю?! Какое упущение! Ты собирался вообще праздновать?! А еда?! Я бы принёс тако!       — Тако? Тьфу, Лео, замолкни хоть на мгновение, — пробормотал я, качая головой. — У меня все равно не было никакого настроения в тот день. С Тесеем поругались, Чарли отчитал, устал, как скотина, не выспался… Вот уж праздник. И вообще, как ты себе это представляешь? «Чарли, я знаю, что ты меня только что отчитал, на глазах у моего друга, хотя и по делу, но, типа, у меня сегодня день рождения, так что… Ну, можешь меня поздравить и заодно пожелать счастья и здоровья»?       — Подожди-ка… В тот день был твой день рождения? — с сочувствием посмотрел на меня Лео. — Блин, мне жаль, бро.       — Плевать, — отмахнулся я. — Я бы и не праздновал это недоразумение вовсе, но Аннабет сказала, что надо. Да и не удалось бы скрывать это от опекунов долго. Как минимум к январю они бы задумались, почему это я не взрослею за год, проведённый в семье.       — Ну че ты, — Лео ткнул меня в плечо. — Праздник — это же здорово! Ты меня позовёшь?       — Я, типа, для того и пришёл отчасти, — я чуть улыбнулся, глядя на парня. — Ты придёшь?       — Конечно! В любой момент, брат, — он обеими руками обхватил мою ладонь и с чувством встряхнул её. — Только свистни, и Вальдес принесёт свои пиньяты!       — Ты не перегибаешь с клише?       — В этом все моё очарование, амиго.       — Дурак, — я щёлкнул его по лбу, улыбнувшись. — Ну, это всё лирика. Давай уже работать.       Лео с готовностью покивал и, взявшись за инструменты, приступил к делу, а я стал разбирать детали и искать те, что ещё можно приладить к каркасу, однако большая часть слишком сильно была повреждена в пожаре. Это было медитативное и приятное занятие, особенно когда я стал счищать грязь с пригодных к работе деталей — поливаешь пластину раствором, берёшь щеточку, и сидишь, трёшь грязь, забывая обо всех своих невзгодах, оставшихся там, за дверью мастерской.       Возле которой стоял Чарли, заткнувший полотенце себе за пояс и внимательно смотрящий на то, как я работаю. Я же усиленно делал вид, что не замечаю приёмного отца, даже когда Лео начал мне шикать, пытаясь отвлечь меня от работы. Но, кажется, мне уже было не избежать и не оттянуть разговор.       — Ну и кто же сказал? — спросил я, с силой проводя по брюшной пластине Фестуса щёткой.       Повисла тишина, и затем послышался вздох.       — Малкольм, — пробормотал Чарли и подошёл ко мне, присел на корточки. — Я… Позвонил маме. Она очень растеряна, как и я, — он положил руку мне на плечи. — Мне жаль, что так вышло. Ты очень сильно обижаешься?       Я хотел соврать «нет», хотел поверить в то, что меня не волнует то, что про мой день рождения забыли, хотел успокоить опекуна, а потом решил, что не стану этого делать. В смысле, мне все ещё было его жаль, и, думаю, ему было очень неловко, но почему я должен ему помогать выбраться из этой ситуации? Большой уже. Конечно, рожи корчить и перечить я не стану, но идти сразу же навстречу тоже не собираюсь. Да, я обиделся. Не смертельно, но все-таки обиделся.       Так что я пожал плечами.       Чарли вздохнул и присел рядом со мной на пол, видимо, подумав, что этот разговор затянется.       — Я схожу за снэками на кухню, — подал голос Лео, и, глянув на меня напоследок, выбежал из мастерской. Маленький уж, чуть что, так сразу смылся.       — Это меня задело, — коротко ответил я, когда дверь за Лео закрылась. — Если уж быть честным.       — Я понимаю, Перси, — мужчина прижал меня к своему боку, но я пока не переставал тереть деталь. — Ты имеешь полное право обижаться.       — А как вышло так, что вы забыли о нем? — все-таки не сдержался я и посмотрел на приёмного отца, и тот тяжело вздохнул.       — Нас… Подвела любовь твоей матери к гороскопам, — слегка смущенно объяснил Чарли, и я с удивлением смотрел на мужчину. — Она… Сказала, что твой знак зодиака Дева, и потом, ещё раз посмотрев на эти их последовательности, решила, что у тебя восемнадцатого сентября день рождения.       — Но я Лев.       — Это она уже поняла, — мужчина тяжело вздохнул. — Прости её. Было столько суеты, что она просто перепутала. Я должен был перепроверить дату.       Я немного помолчал, глядя на очищенную наполовину деталь.       — Я получил поздравление с днем рождения, — снова заговорил я.       — От кого? — поинтересовался Чарли, и когда я не стал отвечать сразу же, слегка побледнел. — Перси?..       — Я не читал, — буркнул я, с нажимом проведя по детали щёткой. — Аннабет читала. Мне… Мне мерзко открывать эту смс-ку.       — Это Форд? — тихо спросил меня Чарльз, и, когда я кивнул, его хватка на моих плечах стала гораздо крепче.       — Наверное… Стоит прочитать эту смс-ку, — пробормотал я, отведя взгляд в сторону, и Чарли, недолго думая, кивнул.       — Вместе прочитаем, м? — предложил приёмный отец, и я отложил щётку в сторону, выудил из кармана телефон.              Глубокий вдох, я вытираю пальцы и испачканный мною же телефон о полотенце, которое мне предложил Чарли. Введя пин-код, я неуверенно взглянул на опекуна, и тот ободряюще улыбнулся мне. "Хэй! С прошедшим тебя пятнадцатилетием, Перси! Уверен, ты уже выздоровел, наверное, вырос ещё на пару сантиметров. Безумно скучаю по тебе. Мечтаю вновь дотронуться до тебя. Думаю много. С нетерпением жду нашей встречи, когда я смогу взять тебя за руку. Ты только дождись. Все будет заебись".       Я не был готов к тому, как стремительно рвота подбежит к горлу. Выронив телефон на пол, я подскочил на ноги, и, пошатываясь, выбежал в туалет, спрятавшийся за очередной неприметной для чужих глаз дверью. Сначала я попытался умыть лицо и сдержать позывы, но это не сработало, и я еле успел наклониться над унитазом. Я завтракал давно и ещё не обедал толком, так что рвало болезненно, желчью, водой и слюнями. Меня колотило как в лихорадку. «Мечтаю дотронуться».       Стоит мне представить его окровавленные пальцы, касающиеся моего лица, и меня снова скручивает ещё один позыв, и меня опять выворачивает, хотя, казалось бы, уже нечем. «Взять за руку. Ты только дождись».       Срываюсь на кашель, стараясь сдержать рвущиеся из груди рыдания. Какой нахуй «жду встречи»? Какой «скучаю»? Да чтоб он сдох, чтоб он горел в Тартаре, чтоб его вечность раздирали на куски орлы на Полях Наказаний, чтобы он мучился бесконечно в агонии с рассеченным животом, пока животные и птицы будут клевать его прогнившие кишки. Отстань, оставь меня в покое, забудь нахуй моё имя, меня нет, не существовало вовсе, я не хочу больше ничего слышать об этом уроде, я лучше вскрою себе глотку, чем этот уебок хоть ещё раз в жизни увидит меня.       — Перси… — Чарли, оказывается, поглаживал меня по спине.       Я что, выпалил это всё вслух?       Я попытался встать, но ноги оказывали, так что я остался сидеть на измазанном сажей и грязью полу. Мы часто мыли в этой комнате детали и инструменты, так что не мудрено, что тут так грязно, но я с болью в сердце вспомнил о своей новенькой школьной форме. Разберёмся.       Я снова зашёлся кашлем, чувствуя, как слипаются от влаги веки. Скорее всего, слезы рефлекторно потекли когда меня рвало. Я слышал шаги, и затем моё лицо накрыло тёплое мокрое полотенце, и я жадно вцепился в него, прижимая ткань к разгоряченной коже. Затолкав часть полотенца себе в рот и плотно закусив его, я позволил себе взвыть, почти надрывая горло, но не сильно шумя, лишь бы боль в груди хотя бы немного ослабла, и меня не передергивало от омерзения каждую секунду.       Я чувствовал, что Чарли сидит рядом. Я не хотел, чтобы меня кто-то трогал, а потому пару раз шарахнулся от его руки, и он перестал пытаться, просто сидя рядом со мной. Я слушал его размеренное дыхание и волей-неволей перенимал его темп и успокаивался, устало опустив руки с полотенца и позволив ему упасть мне на колени. Раскрыв глаза, я невидящим взглядом уставился перед собой, не в силах посмотреть на опекуна, но все-таки осторожно коснулся его руки. Судя по шороху, Чарли встрепенулся, а затем положил мне ладонь на плечо.       — Отпустило?       Я помотал головой, чувствуя, как начинает раскалываться голова. Вот почему Аннабет так странно смотрела на меня, когда получила смс. Вот почему она так быстро догадалась о том, что именно этот ублюдок со мной пытался сделать. Потому что он по сути умудрился описать это в двух строчках, и она, узнав, что он он тюрьме, и мне противно о нем думать, просто сложила два и два. Навряд ли мне от этого легче, но по крайней мере это не вызвало у неё отвращение ко мне, что, несомненно, приятно.       — Дыши, всё хорошо, — бормотал Чарли, держа меня за плечо. — Сейчас полегчает. Поедем домой, да?       Я закрыл глаза ладонями, тяжело дыша. Как же мне нужна сейчас Аннабет. Мне практически жизненно необходимо уткнуться ей в плечо, почувствовать нежный аромат её шампуня, и тогда все беды отойдут на второй план.       — Хочу к Аннабет, — пробормотал я, подтянув одно колено к груди.       — Эм… Думаю, она уже дома, — немного помолчав ответил Чарли. — Ты сказал… Она уже видела это сообщение?       — Угу, — я кивнул, мрачно глядя себе под ноги. Все кеды засраны. — Я потом спросил, что там. И когда я сказал, что этот ублюдок сидит в тюрьме, то она сказала, что содержание сообщения довольно мерзкое. Теперь я понял, что она имела в виду.       — Мне… Мне жаль. Хочешь, мы его забло-       — Не сработает, — я покачал головой, объясняя одно и то же уже который раз. — Он все равно найдёт способ. Просто он будет более изощренный и пугающий. Уж лучше так.       — Уверен?       — Да, — я ухватился за выступ, и, неловко перевалившись на бок, смог все-таки подняться на подгибающиеся ноги.       — Как… Как насчёт того, чтобы на этих выходных отметить твой день рождения? — негромко спросил Чарли, пока помогал мне умыться. — Суббота, начало года. Думаю, всем будет удобно.       — Да… Можно, — я тяжело вздохнул, прополоскав рот и теперь вытирая лицо полотенцем. — И всё-таки меня вырвало сегодня. Отвратительно.       — Что-то случилось в школе?       Я немного помолчал и потом посмотрел на Чарли.       — По дороге домой расскажу.

***

      — Абрикос, малина, персик… — я вчитывался в описание на карточке и помахивал в удалении от себя полоской, на которую брызнул парфюм. Затем провел ещё слегка влажным кончиком возле носа и вдохнул аромат. — Жасмин… Сандаловое дерево, мускус… — я чуть поморщил нос и выкинул полоску в небольшую урну, а пробник поставил на полку. — Тяжёлый аромат…       Выбирать парфюм в подарок Аннабет оказалось бесконечно сложной задачей. Я уже битый час петлял по магазину, периодически опуская нос в небольшой кошелёк для мелочи, в который я дома засыпал добрую горстку кофейных зёрен. Мне хотелось найти для неё что-нибудь необычайное. Не слишком сладкое, но не кислое. Свежее, но не морское. Не слишком травянистое, не тяжёлое, не мускусное, но и не чрезмерно фруктовое. Мне не хотелось слышать в запахе нотки розы, а ваниль была слишком приторной. Древесный мох вообще ассоциировался у меня с Чарли, и ароматы с этой нотой, тем более в базе, я уже никак иначе не воспринимал. Та же история с грушей.       Ещё одна полоска — и снова неудача. В смысле, если бы я смотрел в глаза Паскалю Гаурини, автору аромата, я бы конечно никогда в жизни не сказал бы ему, что с ароматом что-то вдруг не то — сам по себе он был очень приятен. И описание было очень точным — «Летний отдых: ломтики свежих фруктов на нагретой гальке, соленые морские волны, крем для загара», но отчего-то мне всё равно не захотелось взять этот аромат для Аннабет. Не то.       Я уже было потерял всякую надежду, заплутав в восточно-цветочных ароматах, когда наткнулся на, без малого, идеальную композицию. Апельсин, лимон, бергамот в верхних нотах, поддерживаемые еле уловимым мановением букетом нежных цветов, и всё это объединяла свежесть зелёного чая и кедра. Я брызнул ароматом в воздух и вдохнул его полной грудью, и практически увидел Аннабет перед собой. Свежесть и лёгкая нотка цитрусов хорошо подойдёт её фруктовому шампуню. Я довольно заулыбался, и, поставив тестер на полку, взял коробку с парфюмерной водой и пошёл к кассе.       Мы празднуем наши дни рождения завтра, но вручу свой подарок я сегодня.       Вернувшись домой и успешно увильнув от всех вопросов, я помог Лейси доделать домашнее задание, помыл после ужина посуду, принял душ, почистил зубы, и, когда дом затих в полуночном мраке, выскользнул из комнаты и спустился на первый этаж. Перед этим я договорился, что хочу увидеться с Аннабет «вечером», так что, думаю, она меня дожидается, а потому я почти бесстрашно постучался в дверь её спальни. Мы, конечно, часто проводим время вместе, но всё-таки ночь и спальня вносят какие-то свои краски, из-за которых я начинаю краснеть, как первоклашка.       Чейз приоткрыла дверь, и, увидев меня, сразу же пропустила меня внутрь, и моё сердце, кажется, пропустило пару ударов. А что если ей не понравится аромат так сильно, как мне? Вдруг я просто чересчур устал в магазине, и в итоге схватил уже просто то, что мой мозг посчитал удовлетворительным? Я неуверенно закусил губу и заискивающе взглянул на Аннабет, отчего она слегка смущенно улыбнулась и закрыла за мной дверь.       — Ты чего так на меня смотришь? — шепотом спросила Аннабет, и провернула ключ в двери.       Как интересно.       — Я… Я приготовил тебе подарок, — сразу же признался я, и чуть улыбнулся.       — Ох! А я тоже! — всплеснула руками Аннабет, и, хитро ухмыльнувшись, потянула меня к кровати. — Ты принёс его с собой, так?       — Так, — я кивнул и присел на матрас, чувствуя себя каким-то деревянным солдатиком. Ноги с трудом сгибаются, спина прямая, как доска.       — Тогда обменяемся? — игриво улыбнулась Аннабет, глядя на меня.       Я пару раз глупо кивнул. Девчонка порылась в тумбочке и выудила оттуда коробочку с красивой ленточкой. Я неловко осмотрел бантик и засунул руку в карман, нащупав пленку, в которую была обернута упаковка с парфюмом. Я даже никак не украсил подарок… Впрочем, не думаю, что это уж очень важно.       — Кто первый? — наконец заговорил я, и Чейз, на мгновение задумавшись, протянула мне коробочку.       — Открывай.       Я глубоко вздохнул и, улыбнувшись ей, взял подарок, обязательно коснувшись пальцами её рук, и осторожно потянул один свободный конец бантика. Ленточка развязалась и с тихим шелестом спустилась с коробки, и я, подцепив ногтём скотч на дне коробочки, снял упаковочную бумагу, и, наконец, поднял крышку.       Два небольших мешочка. Я взял первый и осторожно раскрыл его, и выудил оттуда кожаный шнурок с одной маленькой бусинкой. Я отсел ближе к ночнику — единственному источнику света в комнате, и присмотрелся к бусине. На ней была изображена паутина и много маленьких паучков.       — Это — лагерное ожерелье, — объяснила мне Аннабет, и, подсев ко мне, показала свой шнурок. На нём уже было много бусин, и последняя была такой же, как у меня, и я не сдержал улыбки. — На нём в конце лета мы запечатляем самые яркие события пережитого года… И я попросила сделать вот такие бусины для нас с тобой.       Я осторожно прокрутил глиняный круглешок и глянул на Аннабет.       — Поможешь?       Я отдал ей начатое ожерелье, и она надежно завязала его у меня на шее.              Во втором же мешочке нашлось пять небольших блестящих монет с непонятными буквами на них.       — Это драхмы, — пояснила девушка, заправив прядку волос за ухо. — Если ты захочешь со мной связаться, когда я буду далеко, тебе просто нужно будет найти фонтанчик, в котором заиграет радуга. Кидаешь туда одну драхму, и говоришь «О, богиня Ирида, прими мой дар и покажи мне Аннабет Чейз», и лучше ещё назвать примерный адрес. В ответ появится проекция, ну, типа видеозвонка, и мы сможем увидеться даже если я в очередном поиске.       — О… Боги, Аннабет, это… — я взглянул на неё и заулыбался. — Это замечательный подарок.       Мы крепко обнялись, и я спрятал мешочек с драхмами в свой карман. Аннабет мягко поцеловала меня в губы и погладила большим пальцем по щеке.       — С днём рождения, Перси. Прости, что меня не было рядом в тот день.       — Главное, что ты вообще вернулась ко мне. Даты — это всего лишь цифры на календаре.       Она улыбнулась и мягко ткнулась носом мне в щёку.       — Теперь моя очередь, — я игриво улыбнулся, и девушка чуть отсела, чтобы у меня было достаточно места. — Раз уж ты подарила мне… скажем, атрибуты своего мира, я подарю тебе атрибут своего.       Аннабет с интересом посмотрела на меня, и охнула от удивления, когда я протянул ей коробочку с духами.       — Ого! — девушка осторожно потянула за блестящий язычок и сняла прозрачную плёнку с упаковки. Затем, подцепив картонную крышку, раскрыла коробку и вытянула оттуда пластиковый футляр со флаконом духов. Они были в форме круглой таблетки с заостренными краями, так что без подставки не могли устоять на поверхности.       — Позволишь? — спросил я, когда Аннабет сняла верхнюю часть. Девушка кивнула, и я взял в руки флакон, с негромким щелчком снял крышку и поманил Чейз к себе. Та поставила части упаковки в сторону и подсела поближе, прикрыла глаза. Я глубоко вздохнул, и, поправив её волосы, несколько нажал на распылитель, направив его в сторону, и когда он выдал равномерное облако брызг, направил его на Аннабет и нажал на него ещё пару раз. Немного подождав, девушка вдохнула аромат, и, к моему великому облегчению, улыбнулась.       — Какой вкусный, — Чейз вдохнула аромат ещё раз и наконец открыла глаза, мягко взглянула на меня. — Долго выбирал?       — Почти полтора часа, — усмехнулся я, и, неожиданно охрабрев, прильнул к девушке и прижался носом к её шее. — Но оно того стоило.       — Ох, Перси, — пробормотала Аннабет, кажется, смутившись.       Я отодвинул подальше упаковку духов, и, надев на флакон крышку, отложил их туда же. Освободившиеся руки сами обхватили Чейз за талию, и мне оставалось только откинуться на кровать, всё так же прижимаясь носом к её шее. Тепло её кожи и естественный аромат совершенно непредсказуемо раскрыли аромат духов — сладость стала практически невесомой, зато ноты зелёного чая, ландыша и жасмина заиграли особенно ярко.       То, что я хотел.       — Мне щекотно, — прошептала Аннабет, проведя ладонью по моим волосам, и я нехотя оторвался от неё и чуть приподнялся.       — Ты прекрасна, — тихо произнёс я и мягко прижался губами к её губам, прикрыв глаза.       Не знаю, насколько честным можно считать тот факт, что подарок на день рождения Аннабет стал в том числе подарком и для меня, но я, пожалуй, не буду об этом задумываться. Сейчас нам нужно отдохнуть, ведь завтра наверняка, вопреки всем моим надеждам, будет насыщенный, и, возможно, тяжёлый день.

***

      Я так и думал, что будет сплошная суета. Чарли уехал в кондитерскую за тортом, выискивая готовый, так как заказывать было уже поздно, Силена готовила угощения, рассыпалась в извинениях, постоянно вылавливая меня по всему дому чтобы снова чмокнуть, дабы сгладить свою вину, Тесей с Малкольмом тщательно готовили настольные игры и развлечения, горячо споря о том, нужен ли на этой вечеринке твистер, младшие девочки с энтузиазмом рисовали украшения для комнаты игр. Несмотря на то, что суббота всегда ассоциировалась у меня со спокойствием, на этот раз всё было иначе, так что уже к часу дня я был готов лезть на стенку. Аннабет, кажется, разделяла мои чувства по поводу всего этого буйства, так что я, недолго думая, предложил ей спрятаться на крыше. Где-то, может, неделю назад я как раз выяснил, что там есть удобный выступ, на который можно забраться из окна в нашей с Малли спальне, и уже там, скрывшись за двумя декоративными «башенками», спокойно посмотреть на звезды, и, в моем случае, покурить. Девушка согласилась составить мне компанию, и спустя некоторое время мы выбрались на свежий воздух.       Девушка поражённо взглянула на пачку сигарет в моих руках, и я вопросительно изогнул бровь.       — Ты куришь?       — А ты не знала?       — Нет!       — Тогда сюрприз, — я пожал плечами, и, сдвинув крышку блока, вытянул оттуда одну сигарету, тут же перехватывая её зубами.       — И… Как давно ты куришь?       Я задумчиво прищурился, шаря по карманам в поисках зажигалки. Затем, найдя её, щёлкнул колёсиком, и, как только край сигареты заалел, вдохнул, чтобы пламя не погасло.       — Третий год пошёл.       — Ты серьёзно? — ещё больше удивилась Аннабет, и я, пожалуй, удивился вместе с ней.       — Да… Если честно, впервые об этом задумался, — я выдохнул полупрозрачный дым и уселся на небольшой выступ поудобнее.       — Ты не думал бросать? — почти что деликатно спросила меня девушка.       — Думал, — кивнул я, стряхивая пепел в сторону. — И даже бросал. Но как-то… Не выходит.       — Это вредно для здоровья, Перси.       — Ну уж монстр убьёт меня явно раньше рака, — подкатил глаза я, снова затянувшись. — Раньше я мог скурить по пять штук в день, а сейчас ограничиваюсь двумя и не каждый день… По возможности, — снова оговорился я, выдохнув лёгкое облако дыма.       — Пять штук? Типа… В тринадцать? — задумчиво уточнила Аннабет, и я кивнул. — Тебя после такого не выносило?       — И вырубало, и голова кружилась, и плохо было, и блевал, — снова согласно кивнул я. — Но что поделаешь. Время было такое.       — Какое?       — Голодное, — хмыкнул я, стряхивая пепел на черепицу. — Отчим считал, что есть мне не нужно, так что я метался от кетчупа к майонезу и затем брался за сигареты, а потом меня выворачивало.       — У тебя были сигареты, но не было еды? — удивилась Аннабет.       — Ну я воровал иногда. Какое-нибудь яблоко, раз в пару дней, уезжая в магазин подальше от дома, — я пожал плечами.       — Откуда у тебя были сигареты?       Я взглянул на Аннабет. Та, кажется, никак не могла сложить воедино картину мира, и мои туманные рассказы ей ни капли не помогали.       — Диллер моего отчима, — коротко ответил я, снова прикуривая. — Мне было строго запрещено жаловаться, что дома что-то не так, но детскую никотиновую зависимость он был готов удовлетворить.       — Почему ты не просил у него еды?       — Хер знает, принцесса, — я пожал плечами, стряхивая пепел с крыши и потер колено. — Дохера гордый был, наверное. Может, стыдно было. Чем больше проходит времени, тем менее чётко я помню те события.       Аннабет немного помолчала, глядя на свои ладони, затем на сигарету в моих руках.       — Прикурить не дам, — предупредил я. — Вредно для здоровья.       Аннабет фыркнула и стукнула меня легонько в плечо.       — А почему ты не заработал деньги на еду сам? — осторожно спросила Аннабет, но несмотря на это я почти мгновенно ощетинился, готовый защищаться.       Мне не нравилось, когда разговор заходил в это русло. В смысле, у меня к себе был тот же самый вопрос, и отговорка «я уставал от школы и разоноса поставок Гейба» казалась мне неубедительной, и я боялся, что кто-то ещё сочтёт её таковой.       — Я… Пытался хоть как-то учиться в школе, — я свёл колени вместе и слегка притянул их к груди. — А после Гейб посылал меня к своему дилеру через пол города, чтобы я привёз свежий товар. Потом я возвращался домой, получал от него пиздюлей и шёл спать или, в редких случаях, пытался сделать домашнее задание.       — Но… Неужели он не давал тебе ни копейки? Почему ты работал на него?       — Он сказал, что моей маме нужно лечение, — в глазах Аннабет проскользнуло понимание, и она тихонько кивнула. — И что если я буду себя плохо вести, то она умрет. У меня не было как такового выбора… Хотя, наверное, был. Но я тогда был не в силах выбирать. И чем дальше это заходило… Тем меньше мне хотелось сопротивляться. Даже когда я понял, что он обманул мою маму, что она не вернётся… Мне уже стало плевать на то, что станет со мной.       Аннабет осторожно провела ладонью по моему плечу, и я постепенно расслаблялся. Она не винит меня.       — А потом?.. — негромко спросила Аннабет, видимо, догадавшись, что сейчас я способен выдать много информации. По крайней мере пока тлеет сигарета в моих пальцах.       — Я принял предложение Форда, — сказал я, снова затянувшись. — Он упорно хотел со мной дружить, и я поддался. Там меня пристрастили к выпивке. Мы часто курили одну сигарету на двоих с Заком, пока болтали, лёжа на крыше.       — Зак?       — Это… Мой друг и почти как старший брат, — я пожал плечами. — Он придёт сегодня вместе с девушкой… В смысле, я их пригласил. Не знаю, придут они или нет. Но, надеюсь, я не пожалею.       — И много вы пили? И что, пиво?       — В основном виски с колой, — я краем глаза заметил, как от удивления вытянулось лицо Аннабет. — Пива почти никогда не было, только если мы с Заком отдельно зависали. Впрочем, никому не было двадцати одного года, я без понятия, как они эту хрень доставали. Ну, Форд через батю, очевидно, а Зак — не знаю.       — Это крепкий алкоголь… И тебе было четырнадцать?       — Ещё тринадцать, — поправил её я. — Около четырнадцати я немного завязал с алкоголем. У меня была серьёзная травма бошки, и мигрени, а лекарства с алкоголем не вяжутся.       — Боги Олимпа… — Аннабет покачала головой, глядя на меня глазами, полными сочувствия.       — Ну, хватит откровений, — хмыкнул я, потушив сигарету о жестяную банку, которую оставил тут в прошлый поход, и оставил окурок в ней. — Я вот пригласил их, Лео и Рейчел. Кловис отказался, сказал, что будет спать. А ты кого-нибудь звала?       — Ну я тоже позвала Рейчел, от своего лица, — сказала Аннабет. — Пайпер, к сожалению, уже уехала к отцу в Калифорнию. И я отправила весточку своей давней подруге, но не знаю, сможет ли она прийти.       — Надеюсь, — я пожал плечами и закинул в рот две подушечки жвачки.       — Как расточительно.       — Хочешь целоваться с пепельницей? — фыркнул я, чувствуя, как мята обжигает опаленный сигаретным дымом язык.       — Думаешь, после жвачки станет сильно лучше? — подкатила глаза Аннабет, закинув ногу на ногу.       — Что, сразу разонравился? — я жалостливо надул губы, все ещё хитро глядя на Аннабет.       — Ты неисправим, Джексон.       — Есть такое, — я ухмыльнулся и плавно прильнул к Аннабет, целуя её в уголок губ.       Девчонка фыркнула и несильно укусила меня за кончик носа.       — Пепельница.       — Ну хоть не Рыбьи мозги.       — Я придумаю, как совместить.       — Не надо, меня вырвет, — я немного хрипло посмеялся, глядя на девчонку, и та с тяжёлым вздохом все-таки поцеловала меня в губы.       Мы самозабвенно целовались, и, кажется, Аннабет успешно игнорировала запах табачного дыма, либо жвачка и правда была ядерная. Моя ладонь невольно легла на бедро девчонке, и я стал осторожно поглаживать её, но не поднимаясь выше и тем более не лез на внутреннюю сторону бедра. Аннабет проскользнула рукой под полой моей куртки, и, обняв меня за талию, притянула к себе, игриво улыбаясь в поцелуй.       — Ты что-то задумала, принцесса воображал?       Девушка прикусила мою нижнюю губу, не задев пирсинг, и взялась за ремень на моих джинсах.       — Подразнить тебя и пойти делать дела.       — Ты так не поступишь со своим милым Перси, — фыркнул я, чмокнув её в губы. — Да и какие дела? Нас там тут же сметут ураганом суеты.       — Суета, между прочим, в нашу честь.       — Разве кто-то из нас об этом просил? — я повел плечом, обхватив девушку за талию в ответ. — Мне бы хватило пачки картошки по-деревенски из макдака с картонной свечкой в ней.       — Любишь фастфуд?       — У меня слабость к картошке, — улыбнулся я и ткнулся носом в щеку Аннабет. — А так не особо.       Я не заметил, как приластился к девушке, и, устроившись у неё на плече, вытянул ещё одну сигарету из пачки.       — Перси, нет, — буркнула Аннабет, строго глянув на меня.       — Перси, да, — пробормотал я, отворачивая голову в сторону от Аннабет, и снова прикуривая.       — Это последняя на сегодня.       — Мм… Да ты что, — я вдохнул дым, расслабленно прикрыв глаза. — Я так не уверен.       — То были твои слова, не мои.       — Я сказал «по возможности», — парировал я.       — Мне что, каждую твою формулировку анализировать на подводные камни? — возмутилась Аннабет, и я ухмыльнулся, выпуская дым через нос.       — Как хочешь, малыш. Я часто стараюсь оставлять себе лазейку для маневра, в случае чего, — я стряхнул пепел в консервную банку и расслабленно устроился на Аннабет, прикрыв глаза.       Девушка тяжело вздохнула и слегка ссутулилась. На мгновение я испугался, что обидел её ненароком, и уже хотел было начать извиняться за что-нибудь, когда она вдруг заговорила.       — Мой… Близкий друг был такой же, — негромко сказала она, дергая нитки из пореза на джинсах. — Он всегда знал, как бы этак сказать чего-нибудь, а потом перевернуть так, как ему удобно, и никто не мог возразить, ведь по сути он не лгал, а просто… Использовал гибкие формулировки.       — Не от хорошей жизни, — я пожал плечами, прикуривая снова.       — Это… Это точно, — грустно хмыкнула Аннабет, и я больше её не перебивал. — Потом… У нас была… Семья? Да, скажем так. Нас было трое, и мы выживали как могли. По сути, сущие дети, мне, например, вовсе было семь лет.       — Подожди, — я поперхнулся дымом и стряхнул случайно пепел на себя. — Почему ты в семь лет не жила с папочкой в розовой комнатке?       — Я… Хэй, — Аннабет ткнула меня в бок, и я от боли прокряхтел что-то невнятно-матерное. — Во-первых, моя комната не была розовенькой, рыбий твой мозг. А во-вторых, у нас с отцом… Натянутые отношения. У него новая жизнь, новая жена, сыновья, короче… Не сложилось.       — Как я тебя понимаю, — сокрушенно покивал я, снова вдыхая дым.       — И потому я сбежала из дома.       — В семь лет?       — В семь лет.       — Охуеть, — я покачал головой, выдыхая дым. — А ещё меня называют трудным ребёнком.       — Всё полубоги так или иначе трудные дети, Персей, — Аннабет щёлкнула меня по носу, но я только улыбнулся. — Бессовестный твой нос, ты вообще запоминал, что я тебе рассказывала?       — Че дальше там было, не отвлекайся, — я медленно выпустил дым изо рта, направив глаза на небо и расфокусировав взгляд.       — Затем… Затем мы добрались до Лагеря Полукровок, и только чудом не погибли. Мою подругу удалось спасти от неминуемой гибели буквально в последнюю секунду, и я до сих пор бесконечно благодарна ребятам из лагеря за её спасение. Но затем мы решили все-таки перебраться в город, и мы попытались жить… Вроде как семья?       — Трое подростков в одной квартире без присмотра взрослых?       — Хирон помогал нам, хотя и издалека, но добрым словом или советом. Ну, или финансово, если Люк не успевал заплатить по счетам.       Люк. Где-то я это имя слышал? Наверное, от Аннабет.       — Понятно. А потом?       — Потом, когда мне было тринадцать, нашелся первый артефакт, и нам было сказано вернуться в лагерь. Потом мои друзья поссорились, и на одном из поисков Люк погиб, а она ушла в сольное плавание.       — И оставила тебя одну, — хмыкнул я, скидывая пепел с крыши. — Была у меня такая… Знакомая. Тоже кинула меня, и ищи-свищи её потом.       — Она звала меня с собой, — попыталась оправдать подружку Аннабет. — Просто… Я решила, что мой долг закончить дело с артефактами, — вдруг сигарета исчезла из моих пальцев, и я скосил взгляд на Аннабет. — И, пожалуй, у моего выбора были некоторые бонусы, — она наклонилась и мягко поцеловала меня в губы, а так как я не мог больше задерживать дыхание, то, мысленно извинившись перед девушкой, выпустил дым в поцелуй.       А в этом что-то есть. Но лучше так не баловаться, если я не хочу, чтобы моя принцесса подхватила у меня плохую привычку, и уж тем более заболела какой-нибудь страшной болезнью из-за меня же.       — Я люблю тебя, — только и смог сказать я, не найдя слов поддержки лучше.       — И я тебя люблю, дурачок, — фыркнула Аннабет и снова чмокнула меня в губы.       — Получается, наша семья — первая, где у тебя есть условно-взрослые условно-опекуны?       — Ну… Скажем, да, — девушка взяла меня за руку. — И, если честно, мне этого даже… Не хватало, что ли.       — Да? — я потянулся к девушке и ловко выхватил сигарету из её пальцев, но та лишь посмеялась.       — Да. Силена такая… Заботливая. Дети вроде сами по себе, дурака не валяют, все всё знают, и… И вообще тут у вас уютненько, — Аннабет улыбнулась мне, спокойно глядя на то, как я курю. Возможно, мне достанется тумаков попозже. Узнаем.       — Солидарен, — я ухмыльнулся, выдыхая дым в сторону. — Эти оболтусы влюбляют в себя с первых секунд. Я вот в первый же день встретил с ними Рождество, и что? И всё, привязался, всё, никуда меня уже не денешь, уже поклялся в вечной верности.       — В первый же день? А ты не поторопился?       — Если сердце говорит, значит, оно право. А то оно обычно молчит, как партизан.       — И что же твоё сердце про меня тогда болтало? — ухмыльнулась Аннабет, глядя на меня.       — А чо, тебе так все и скажи? — я хитро глянул на неё.       — Так всё и скажи.       — Обойдёшься, Воображала.       — Эй! — Аннабет сильно толкнула меня в плечо, и я чуть не свалился с выступа, но та, тут же поняв это, крепко схватила меня за плечо и помогла остаться на месте.       — Это была бы самая идиотская смерть года, — все ещё слегка испуганно посмеялся я и взглянул на неё.       — Ну и ладно. Не хочешь — не говори.       — Так а схрена ты меня тогда с крыши сбрасываешь, родная? Аль не мил я тебе больше?       — Отстань, — Аннабет отвернулась от меня, но я обнял её за талию и притянул к себе. Хорошо, что она отвернулась, не видит, насколько у меня красные щеки стали.       — Я… — я осторожно взял её за руку, и она не стала выдираться. — Я почувствовал симпатию, как только тебя увидел. Всю облитую слюнями, бледную, но красивую, как куколку. А влюбился я… — я задумчиво прикурил. — Когда ты не бросила меня в той берлоге.       Аннабет ухмыльнулась и посмотрела на меня, и, увидев мои красные щеки, тоже слегка смутилась.       — Прям тогда? Так быстро?       — Видишь, мне даже суток не понадобилось.       — И ты всё это время молчал?       — Ну то, что я почувствовал это тогда, не значит, что я тогда же это и осознал.       — Вот как.       — Но пока ты была в поисках, то я изрядно душевно пострадал, буду честен, — я вздохнул, стряхивая пепел в сторону. — И потому я тебя одну невесть куда без возможности связаться не пущу. У меня сердце слабое, я ж помру.       Аннабет посмеялась и чмокнула меня в губы, как только я выдохнул дым.       — На то у тебя есть драхмы.       — Всё-то ты знаешь наперёд, Воображала.       — Дети?.. — послышалось откуда-то снизу, и я разочарованно подкатил глаза. Прикурив, я опустил взгляд на землю, где стоял Чарли, с интересом осматривая нас с Аннабет.       — Как думаешь, он видел? — прошептала Аннабет мне на ухо.       — Да наверняка, — шепнул я в ответ, и, стряхнув пепел в банку, затушил сигарету. — Так что пора валить.       — Как вы туда забрались? Перси! — Чарли явно был напуган, когда я сдвинулся к краю и позволил себе почти полностью скатиться с крыши. Зацепившись за желоб, который я укрепил в один из прошлых походов, я позволил себе свеситься с крыши, и, раскачавшись немного, и залез в открытое окно нашей с Малкольмом спальни. Присев на подоконнике на коленях, я подождал, когда покажутся ноги Аннабет, и стал подсказывать, как лучше. Та выпрямила руки, и, наконец, увидев цель в виде подоконника, смело раскачалась, и, выпустив край крыши из рук, перемахнула на подоконник даже грациозно.       — Вы там с ума сошли?! — поинтересовался Чарли, когда я на всякий случай придержал Аннабет за талию, если она вдруг решит упасть в комнату.       — Да! — крикнул я ему в ответ, и, подмигнув девушке, спрыгнул на пол комнаты и довольно потянулся. С двух сигарет подряд меня клонило в сон, и я блаженно улыбался, потирая глаза.       — Теперь пора уже пойти и помочь домашним с приготовлениями, — назидательно произнесла Аннабет, и я нехотя пошёл следом за ней.

***

      Я с отрешенным выражением лица наблюдал за тем, как Зак учил Малкольма, Тесея и Лео играть в карты, и последний был особенно в восторге от происходящего, предвкушая славу великого шулера, когда как Барбара и Рейчел раскрашивали волосы Дафны баллончиками для временного цветного окрашивания. Лейси же сидела перед девочками и подсказывала со стороны, где меньше нанеслось краски, и выбирала из коробочки заколки. Меня не покидало ощущение, что вот-вот случится какой-нибудь конец света, вселенная схлопнется, и мы все окажемся в чёрной дыре, настолько большой была концентрация энергии в одной комнате.       Аннабет присела рядом со мной, и у её лица красовалась серебристая прядка, что, наверняка, было делом рук нашей команды парикмахеров.       — Тебе идёт, — я попытался улыбнуться и заправил цветную прядь ей за ушко.       — Спасибо, — Аннабет подогнула одну ногу, с лёгким беспокойством глядя на меня. — Ты как-то… Взгрустнул, что ли? — она осторожно коснулась моего предплечья, и я с тяжёлым вздохом отпил сока из стакана, который держал в руках.       — Нет, все в порядке. Просто я… Растерялся немного. Столько людей, — я невольно повел плечом, осматривая комнату, полную веселья. Чарли стоял неподалёку и как бы незаметно фотографировал праздник. Впрочем, не заметить двухметрового накаченного мужика с фотоаппаратом и вправду могли только эти ребята, настолько увлеченные весельем, что, казалось, упади сейчас метеорит, они и не обратят внимания.       — А разуваться ты не собираешься? — Аннабет хлопнула меня по ноге, и я вытянул их вперёд, снова любуясь расписанными Рейчел кедами, которые она мне вручила вместо дохлого опоссума. Мазки наслаивались друг на друга, напоминая манеру живописи импрессионистов, которыми девушка сейчас так увлекалась.       — Ну они же такие красивые, ещё и чистые, — попытался оправдаться я. — Потом сниму.       — Договорились, — Аннабет потянула меня за щеку и я показал ей язык.       От острой закуски, притащенной Вальдесом, её губы слегка припухли и покраснели, и мне безумно сильно хотелось её поцеловать, но тут столько свидетелей, в том числе и детей, что я не рискнул. Однако фишку с перцем решил на всякий случай запомнить… Ну, просто так.       — Что ты на меня так смотришь? — тихо спросила Аннабет.       — Целоваться хочу, — жалобно протянул я, откинув голову на диван, и с удовольствием смотрел, как краснеет Аннабет.       — Дурак ты, — улыбнулась девчонка и хлопнула меня по плечу.       — Твоя подружка не смогла приехать? — стоило мне спросить это, как Аннабет слегка погрустнела.       — Да… — девушка пожала плечами и осмотрела комнату, будто бы непришедшая гостья сейчас же появится прямо здесь. — Не смогла.       — Может, она ещё придёт? — попытался утешить её я, но, кажется, Аннабет мало в это верила.       — Ну… Не знаю, — она опустила взгляд на свои руки, и я попытался незаметно взять её за ладонь.       — Зато остальные пришли, — я снова попытался посмотреть на хорошую сторону ситуации. — Кажется, вы с Рейчел поладили.       — Да, — она улыбнулась и глянула на меня даже как-то хитро. — Она классная. С ней много чего много обсудить, и она даже разбирается в архитектуре. Не то что некоторые…       — О, нет, — я страдальчески подкатил глаза. — Мне только перестали сниться кошмары про дорифский ордер.       — Так дорический или коринфский?       — Только не это! — воскликнул я, закрыв лицо ладонью. — Их, оказывается, два!       — Вообще-то их три, правда, коринфский не всегда выделяют как самостоятельный ордер, так что в основе дорический и ионический.       Вместо ответа я поставил сок на журнальный столик и со стоном упал на диван, лицом в подушку, чем неплохо повеселил Аннабет.       — То есть особенности прозы сестёр Бронте ты запомнить можешь, а три вида колонн в храмах наших родителей — нет?       — Да ты только подумай, Грозовой перевал — это же…       — Дети! — воскликнула Силена, возникшая в комнате. — Скоро пойдём кушать, мои хорошие. Я уже почти накрыла стол! Кто поможет мне разложить порции?       — Я помогу, миссис Бекендорф, — вызвалась Аннабет, и встала с дивана, несмотря на мой слегка разочарованный вздох.       — Мы закончим с Даффи и придём, миссис Бекендорф! — откликнулась Рейчел, и моя приёмная мама, кивнув, ушла вместе с Аннабет на кухню.       Я, поняв, что снова лишился собеседника, а вливаться в яростную партию парней в русского дурака я не рискну, поднялся с дивана и незаметно покинул гостиную. Захотелось покурить, но я понимал, что на голодный желудок этого делать не стоит, тем более, две я уже скурил, и несмотря на то, что я как бы отмазался от Аннабет, мне все равно было стыдно прибегать к третьей сигарете без особого повода. Вздохнув, я решил обратиться к электронной сигарете, раз она была не такой крепкой, и стоило мне накинуть на плечи куртку, как в дверь позвонили.       Я удивлённо уставился на входную дверь. Силена строго-настрого наказала не заказывать еду из ресторанов, раз уж она могла приготовить к празднику тысячу и одно блюдо, любое на наш выбор. Я снова оглянулся на гостиную, пытаясь прикинуть, кто мог прийти. Мистер Дэр приехал за Рейчел? Но ещё очень рано. Вальдесом, вроде, как бы это ни было печально, никто не интересуется… Я повесил куртку на место и неглядя нажал на ручку двери, и, раскрыв её, вспомнил, что буквально только что обсуждал с Аннабет её не пришедшую подругу, и, нацепив дружелюбное выражение лица, решил поприветствовать незнакомку.       — Опаздываешь, кро… — я уставился в светло-голубые пронзительные глаза, обрамленные густыми чёрными ресницами. —… шка…       Талия Грейс стояла на пороге моего дома, и рассматривала меня с каким-то даже лёгким интересом — и я понял, что в её взгляде пока что так и не промелькнуло узнавание.       — Грейс не опаздывает, а задерживается, — хмыкнула девчонка, тряхнув рвано стриженой чёлкой.       Она одновременно кардинально изменилась, и будто бы не изменилась вовсе. Стрижка была такой же хаотичной и короткой, ухмылочка — нахальной, с этими её ямочками на щеках, глаза забавно прищуривались, когда она придумывала колкость. Россыпь непослушных веснушек на носу и щеках, затянувшаяся царапина на скуле. На ней была чёрная кожаная косуха с серебристой молнией, чёрные джинсы с дырками и выцветшая футболка с логотипом, кажется, группы Green Day. Я опустил взгляд вниз, в полной растерянности. А мне-то что говорить? Сразу же представиться? А хочу ли я? А есть ли выбор? Может, подождать, пока кто-нибудь придёт? Она же все равно узнает, как меня зовут, значит, вспомнит. Что мне делать? Закрыть дверь?       Так, нужен умный человек.       — Аннабет! — крикнул я, повернувшись к кухне. — Подружайка твоя все-таки подгребла, иди встречай!       Оттянем немного момент. Пока Аннабет шла к нам, я старался не смотреть на Талию. Чем больше я осознавал всю абсурдность ситуации, тем больше начинал злиться. Я не давал своим мыслям обрести чёткие очертания, но прекрасно осознавал те чувства, что они несли. В основном горькую обиду, разочарование и гнев. Я не мог точно сказать, скучал я по своей названной старшей сестре, или обиделся тогда на неё так сильно, что просто вычеркнул из своей жизни, и видеть её больше никогда не хотел.       Радостная Аннабет вылетела в коридор, поправляя волосы, и тут же налетела на подружку, сминая её в крепких объятиях. Настолько крепких, что я поймал себя на мысли, что даже ревную слегка. Но это больше относится к обиде на Талию, чем к действиям Аннабет, и, слава Богам, я пока в состоянии это различать.       — Талия! — радостно вскрикнула Чейз, повиснув у девушки на шее.       — Аннабет, — Талия тепло улыбнулась, прижимая девчонку к своей груди, и, прежде чем закрыть глаза, ещё раз осмотрела меня.       Неужели я настолько сильно изменился? Или она просто не может поверить в такого рода совпадение, что не хочет давать себе лишних надежд? Впрочем, если посмотреть на ситуацию со стороны, то, наверное, и правда странно меня здесь обрести — расстались в школе для трудновоспитуемых на окраине, а встретились в доме благополучной приёмной семьи в уютненьком домике в тихой части Квинса.       — Боги Олимпа, а что с твоими волосами? — ахнула Талия, когда девчонки отстранились, и та провела пальцами по срезу волос.       — Да там… — Аннабет отмахнулась, и с её лица не сходила счастливая улыбка. — Пришлось отстричь. Не суть. Боги, я так давно не видела тебя! Ужасно соскучилась. Ты голодна, я надеюсь? Там Силена наготовила столько, что, наверное, роту солдат накормить можно.       — Домашняя еда, тысячу лет не ела, — мечтательно протянула Талия, заходя в дом.       Может все-таки свалить покурить? На глазах у Аннабет? Мда, а я думал, что немного проработал суицидальные наклонности.       — Правда, доширака нет, — невзначай бросил я. — Уж не знаю, сильно ли это расстроит нашу гостью.       — Ты чего? — удивилась Аннабет, глянув на меня.       Но обстановку мгновенно разрядил лёгкий смех Грейс.       — Нет-нет, все в порядке, — смеялась Талия, пристраивая свою куртку на крючок. — Я и правда люблю лапшу, но сегодня придётся потерпеть.       — У меня где-то завалялся пакетик приправы. Можешь подсыпать себе в рагу, я отвлеку мать.       Талия снова фыркнула от смеха, когда как Аннабет кинула на меня убийственный взгляд.       — Ты чего привязался к человеку?       — Я просто веселюсь, Аннабет, что в этом такого? — я состряпал на лице какую-то незамысловатую улыбочку.       — Боги, Перси… — простонала Аннабет, и Талия перестала развязывать шнурки на ботинках.       Я глубоко вздохнул и скрестил руки на груди. Вот и свершилось. Я чувствовал, что ещё немного, и меня начнёт потряхивать от напряжения, но всё-таки пока что держал себя в руках и контролировал дыхание. Вдох-выдох. Вдох-выдох…       Талия медленно выпрямилась и уставилась на меня, как на восьмое чудо света. Я не мог понять, что именно она чувствует — радость, удивление, разочарование или просто шок? Возможно сейчас, пока она молча разглядывает меня, ей вспоминаются какие-нибудь наши переделки — например, как мы вместе сваливали с последних уроков и часами гуляли вдоль набережной, играя в «Города», или как мы сидели на крыше какого-то малоэтажного дома, и, свесив ноги, курили и рассуждали обо всём на свете.       В какой-то момент мне надоело ждать от нее какой-либо реакции, так что я, покачав головой, опустил руки и пошел по коридору вглубь дома.       — Перси! — вдруг окликнула меня Талия, видимо, выйдя из ступора. Я не хотел по началу ей отвечать — да и что тут отвечать? — но девчонка вдруг подлетела ко мне, и, ухватив за запястье, развернула меня к себе лицом. Ещё раз окинув меня взглядом, она смяла меня в невероятно крепких объятиях, будто бы хотела выдавить из меня все кишки.       Я до последнего пытался сохранить беспристрастный вид. Не потому что её неожиданное появление было мне неприятно, и тем более не потому что мне якобы было всё равно. Просто мне было больно. Больно от искренней радости на лице Аннабет, когда она вновь увидела свою подругу — несмотря на её выбор, что она оставила Чейз совсем одну, девчонка, кажется, совсем-совсем на неё не обижалась, и от этого я чувствовал себя ну просто моральным уродом. Больно от осознания, что кому-то Талия оставила способ с ней связаться — ведь вторая именинница каким-то образом пригласила Грейс на празднование, а меня оставила ни с чем, зная, насколько я был одинок до неё и после её ухода. Она рада была меня сейчас видеть, но она не колебалась, вычёркивая меня из своей жизни тогда — просто я ничего не значил.       Но этот вывод никак не вязался с тем, как крепко она стискивала меня в объятиях, как причитала что-то нечленораздельно-радостное, как утыкалась носом мне в плечо… И, кажется, плакала.       Я судорожно выдохнул и зажмурился, чувствуя, как лицо становится горячим.       — Сука, ты просто не выносима, — пробормотал я и крепко обнял Талию.              Девушка только посмеялась, всё так же крепко обнимая меня, но одну ладонь переместила на мою голову.       — Обзывайся сколько хочешь, — фыркнула она и слегка отстранилась. — Боги, как же ты вырос! Я бы никогда тебя не узнала! Ты уже почти выше меня вымахал, как это вообще называется?       — И где же вы познакомились? — спросила Аннабет, подойдя к нам.       — Учились в школе, — я пожал плечами. — Наверное, когда вы жили в городе…       Талия бросила на меня быстрый взгляд, а потом посмотрела на Аннабет.       — Когда меня не взяли в школу вместе с вами, я пошла в другую, там и познакомились.       Чейз понимающе кивнула, глядя на меня, и вот каким-то образом, всего лишь одним взглядом своих этих проницательных серых глаз, она умудрилась спросить меня, мол, в порядке ли я. В ответ я слегка кивнул головой, и Аннабет, повторив мой жест, снова переключила внимание на Талию. Та наконец выпустила меня из объятий и быстро разулась, убрала обувь на полочку, а куртку повесила на крючок.       — Все уже в сборе, — бросил я, проходя к гостиной. — Сейчас будем ужинать.       — Класс, я успела к самому весёлому, — посмеялась Талия, приобняв Аннабет за плечи и пошла следом за мной. — Я голодная, как стая волков.       Мы зашли в гостиную, и ребята отвлеклись от своих дел, чтобы поприветствовать новую гостью. На некоторых лицах проскользнуло осознание, впрочем, вполне мною ожидаемое — наверняка Малкольм, Тесей, Дафна знали её из-за лагеря с полукровками, о котором без конца болтали в каждый удобный и неудобный момент. Вот только узнал её ещё и Зак.       И по выражению лица Талии стало понятно, что та его тоже вспомнила. Правда, отчего-то была этому не очень рада.       — Что он тут делает? — девушка повернулась ко мне и впилась взглядом в мои глаза. Боги, да она чуть ли не в ярости.       — Он? — я почувствовал, как внутри всколохнулась обида. Как она вообще может говорить о нём в таком тоне, когда сама меня бросила? — Он мой друг.       — Твой друг?! Этот?! — она махнула в сторону Зака и отпустила пару нервных смешков. — Ты серьёзно что ли?       — Проблемы? — тут же ощетинился Зак, но я жестом попросил его не встревать. Пока что.       — Они же… — она не договорила, взглянув на Лоуренса, а потом на меня. — И ты с ними?       В её последнем вопросе сквозило чуть ли не отвращение, и уже это было для меня чересчур.       — Да, с ними! Да, с ними, Талия, раз уж ты меня бросила!       — Из всех людей этого мира ты выбрал их?! — развела руками Талия. — Ты вообще знаешь, кто они такие?!       — Да как будто бы ты что-то знаешь!       — Да я-то знаю, в отличии от тебя! Это же… Перси, они же преступники!       — Не большие преступники чем ты, Грейс, — процедил я.       — Ты серьёзно так думаешь? — фыркнула Талия.       — Ты никакого права не имеешь так выражаться о тех, кто, в отличии от тебя, не отвернулся, когда мне нужно была помощь! — ох, чувствую я, что очень скоро наговорю сгоряча очень много лишнего.       — Я от тебя не отворачивалась! — возмутилась Талия.       — Да что ты говоришь! Когда ты выставила меня за порог, зная, что я бы никогда не стал проситься переночевать без весомой причины, первый и единственный раз когда я попросил тебя о чём-то, ты и глазом не моргнула, прежде чем послать меня.       — У меня не было возможности…       — Да не рассказывай, — я очень тщательно выбирал слова, прекрасно понимая, что в комнате есть очень любопытные детки, так что материться — не лучший вариант. Вообще нам стоило перенести нашу ссору в другую комнату, но я был не в силах себя притормозить, когда меня трясло от гнева. — Это у Зака и Барбары не было возможности оставить у себя полумертвого сироту, в однокомнатной маленькой съёмной хате! И знаешь, что они сделали?! Всё равно оставили его у себя, выхаживали и терпели неудобства, зная, что если они поступят иначе, он просто умрёт! Они знали, что у меня не было абсолютно никого, кого бы волновало моё существование, и они правда старались это компенсировать своими силами!       — Давай, ещё расскажи мне, какой Форд МакКейси добрый и хороший, давай! Как он тебе помогал, в отличии от такой плохой меня!       Я побледнел, услышав это имя из уст Талии. Впрочем, краем уха я услышал рваный вздох Малкольма, Тесея и Аннабет — ведь те тоже уже были прекрасно осведомлены о том, какой же названный девушкой молодой человек «добрый и хороший».       — Форд, — мой голос оборвался, когда я назвал его имя, но я смог взять себя в руки. — И привёл меня в компанию, где я познакомился с Заком.       Я вдруг осознал, что мне неприятно, когда кто-то малосведущий говорит плохо о Форде МакКейси. Как будто бы он говорит именно о том Форде, который ободряюще улыбался мне, интересовался моим здоровьем, кормил меня, избил моего отчима и… по-своему ценил меня. Будто бы в моём сознании было две разные версии этого парня — того, кто помогал мне, и того, кто домогался до меня, кто попытался изнасиловать и практически убил. Будто бы только я имею моральное право говорить о нём плохо, осознавая его хорошие и плохие поступки. Ведь они ни черта не знают. Не знают, насколько же больно было получить нож в спину от человека, на которого ты всё равно рассчитывал, пускай и не всегда считал, что он надёжный.       — Отлично, — развела руками Талия. — Давайте дадим ему за это медаль! Привёл ребёнка в главную банду школы!       — Да какая банда, Боги?! — я уже начинал серьёзно сердиться. — Они ничего особо ужасного не делали!       — Так а зачем банде, которой подчинялась добрая половина мелких группировок, пачкать свои руки?!       — О чём ты вообще говоришь? Какие группировки, ты совсем там чокнулась в своих путешествиях?       — Я чокнулась?! Да это ты с ума сошел, водиться с такими, как они! И ладно ещё, ты приводишь его в дом! Что, Форд тоже пришёл на чаёк? Покрывает на кухне кексики глазурью вместе с миссис Бекендорф? Он же психопат, Перси!       — Да нет его здесь!       — А что же, король жизни решил не ходить на бедные застолья?       — Да в тюрьме он! — гаркнул я.       — Да что ты говоришь! Музыка для моих ушей! — всплеснула руками Талия. — И после этого ты говоришь мне, что они не бандиты?       — Я его туда посадил! Это из-за меня он сидит в тюрьме! — Талия, судя по всему, не ожидала такого поворота событий, и даже заинтересованно взглянула на меня. — И что-то больно ты распоясалась! Иди и скажи братьям Стоуллам, что они бандиты! Иди и скажи Итану! А что, уже не такая крутая?       — Они… Подожди, при чём тут они?       — Мы все были членами «Когтей», Талия.       — Откуда ты знаешь, что я их знаю? — тут же прищурилась девчонка. Аннабет что-то шепнула ей на ухо, и Грейс тут же уставилась на меня широко распахнутыми глазами. — Не может быть…       Наверное, она сказала Талии, что у меня в венах тоже есть ихор. Однако я шёл по очень тонкому льду — заявляя о причастности Стоуллов и Накамуры к «Когтям», и о моей осведомлённости в этих вопросах, я мог вполне указать на…       Артефакты.       Однажды я перестану себя закапывать.       — «Когти» распались, — неспешно объяснил я. — Форд — в тюрьме, где ему действительно самое место, я не спорю. Остальные — одумались и ведут совершенно другой образ жизни. И даже если Зак когда-то оступался, поступал плохо, даже по отношению ко мне — это не важно. Никто не смеет в таком тоне говорить о нём, — я подошёл к Талии почти что вплотную. — Особенно кто-то вроде тебя.       Кажется, я смог отвлечь девушку от анализа полученных в споре сведений, и теперь она просто смотрела на меня, возможно, подбирая слова. Её взгляд горел яростью и злобой, но мне было абсолютно наплевать. Я не могу никому позволить обижать Зака и Барбару. Только не после того, как много они для меня сделали.       — Ты идиот, если считаешь их друзьями, — процедила тихо Талия.       — Я был идиотом, считая другом тебя, — прошептал я в ответ и вышел из гостиной.       Сигареты. Мне срочно нужно остудить пыл.       Отчего-то вечерний воздух совсем меня не успокаивал. Я часто дышал, пытаясь прийти в чувство, и раз в несколько вдохов прикуривал, но всё бестолку. Само появление Талии, её чуть ли не брезгливое отношение к людям, которые были со мой в самые мрачные времена, просто выбыли меня из колеи. Я чувствовал себя очень растерянным и злым одновременно. Я не знал, на кого мне злиться — на Талию ли, на себя, на Форда, на мойр, или вообще на весь белый свет.       Кто-то вышел на крыльцо. Я не желал сейчас вообще никого видеть. Если иногда после ссор я рассчитывал, что кто-нибудь придёт и поможет мне успокоиться, то сейчас мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое.       — Прости.       Я был удивлён, услышав этот голос, и понял, что в моём «не хочу видеть никого» были исключения.       — Ты-то в чём виновата? — растерянно спросил я и повернул голову к Аннабет.       Девушка пожала плечами и подошла ко мне.       — Если бы я сразу рассказала, кого пригласила, то это бы не стало такой неожиданностью для тебя. И тогда ты бы не был так… взвинчен.       — Думаешь, я от неожиданности с ней разругался?       — Нет, но это явно усилило твою… Злость.       — Я люблю этих ребят, — я пожал плечами. — Они несколько раз спасали мне жизнь, и я многим им обязан. Я не могу дать их обидеть.       — А почему они тогда не поздравили тебя с днём рождения в правильную дату? — приподняла одну бровь Аннабет, и я удивлённо уставился на девчонку.       Отчего-то я об этом не подумал.       — Если… руководствоваться твоей логикой, — медленно произнёс я. — Что друзья обязаны поздравлять меня с днём рождения, то у меня вообще нет друзей и близких. Один Форд в тюрьме. Так что ли?       — Какой-то… неправильный вывод, — покачала головой Аннабет и вздохнула. — Вы уже праздновали с Заком и Барбарой твой день рождения?       Я нервно сглотнул и поджал губы. Ладно. Возможно между тем, что меня не поздравила новая семья и тем, что не поздравила «старая» семья, была всё-таки моральная разница.       — Они не обязаны запоминать дату рождения ребёнка, за которого отвечали-то пару месяцев. Скорее всего то, что они устроили мне в том году праздник, было случайностью.       — Но…       — К чему ты ведёшь? — я затушил сигарету и выбросил её в пепельницу. Затем я подошёл к девушке и положил руки ей на плечи. — Хочешь подвести меня к мысли, что я на самом-то деле и не нужен никому особо? Так я и так догадываюсь.       — Перси… — Аннабет вздохнула и покачала головой.       — Человек, который любил и ценил меня больше всей своей жизни, искренне любивший меня в любом моем состоянии — бросил меня. И как же я после такого могу вообще верить в то, что хоть кто-то останется со мной? — я мягко провёл костяшками пальцев по щеке Аннабет, чувствуя, будто бы она ускользает от меня прямо сейчас. — Ты — единственная, ради кого я готов пытаться поверить, даже если разум говорит мне, что и ты уйдёшь однажды.       — Почему же именно я?       — Потому что я люблю тебя, Воображала, — я мягко поцеловал её в губы, но почти что сразу отстранился.       — Боги, я вообще пришла тебя успокоить и привести ужинать, — пробормотала Аннабет и мягко обняла меня. Я не стал отстраняться, и прижался щекой к её макушке. — И куда это нас привело?       — У меня есть тысяча и один способ свести любой наш разговор к тому, что я люблю тебя, — фыркнул я, поглаживая девушку по спине.       — Может, за это в том числе я и полюбила тебя, — усмехнулась Аннабет, а я почувствовал, как начинаю краснеть.       Боги, ну что за детский сад.       — Ты милый, когда смущаешься.       — Отстань.       Аннабет потянула меня за щеку и легко рассмеялась.       — Идём, Рыбьи мозги. Рейчел там уже начинает строить догадки по поводу того, о чём вы там с Талией ругались.       — Ох, Господи ты боже мой… — я накрыл лицо ладонью и тяжело вздохнул. — Тогда точно надо идти, а то от наших косточек сотню раз перемытых ничего не останется.       Аннабет улыбнулась мне, и, взяв меня за руку, завела в дом.       Я покрепче сжал её ладонь.