Трудный подросток

      «Перси?»       «Доброе утро»       «Интересно, какая у тебя стрижка?»       «Ответь мне»       «Всё в порядке?»       «Как твоё здоровье?»       «Скучаешь по мне?»       — Сука, сука, сука, — злобно шипел я сквозь стиснутые зубы и резкими движениями нарезал клубнику для утренней каши. — Да сдохни ты, блять… — я всхлипнул, вытерев слезы предплечьем, и до боли прикусил нижнюю губу. — Когда же ты сдохнешь…       Этот сукин сын, Форд МакКейси, писал мне каждый божий день. По нескольку раз я получал его сообщения, пустячковые, но одно осознание, что их писал именно он, приводило меня в ярость. Он общался со мной, как ни в чем не бывало. Нет, не общался, я же ему не отвечал, он обращался ко мне, и даже не получая ответа искренне был уверен, что мы что-то вроде друзей. Дай бог друзей. Сначала я удалял их, игнорировал, надеялся, что если сообщения останутся без ответа, то этому ублюдку просто надоест мне писать.       Я всегда верил в лучшее, но чаще всего ошибался в своей вере.       В голове была сплошная каша — этот урод отвлекал меня, нервировал, маячил где-то на краю сознания, и я с трудом заставлял себя концентрироваться на учёбе и домашних делах. Несколько раз я почти что запустил телефоном в стену, но бесцельным насилием над микросхемами проблемы не решить. Я все пытался выудить вечерок, чтобы поговорить о происходящем с Чарли, но он почти до темна был на работе, а я был так занят на учёбе, что даже не мог вырваться в мастерскую помочь Лео с ремонтом. Да что уж там, я еле успевал провести часок-другой с Аннабет, прежде чем меня начинало вырубать от усталости.       Послышался негромкий стук со стороны входной двери, и я, сначала вздрогнув, повернулся к проходу. Моя девушка стояла в пижамке и сонно улыбалась мне, и мои плечи сами собой расслабились.       — Доброе утро, — я попытался звучать дружелюбно, несмотря на то, что секунду назад был готов воткнуть нож в экран смартфона, на котором я просматривал последние сообщения Форда.       — Доброе, — поздоровалась со мной Аннабет, и, подойдя ближе, приобняла меня одной рукой за талию. — Я услышала, как кто-то рубит невинную клубнику с утра пораньше, и решила заглянуть на огонёк к палачу.       — Смешно, — фыркнул я, устало мазанув губами по её лбу. — Да, это я, тот самый знаменитый клубничный маньяк.       — Ах, как страшно, как страшно, — пробормотала Чейз, глянув на меня. — А если серьёзно… Что-то случилось?       — Да ты только полюбуйся, — я кинул нож в мойку и протянул девушке свой телефон. — Что это такое? Как это называется?       Аннабет нахмурилась, проводя пальцем по экрану, и чем дольше она туда смотрела, тем более напряжённой становилась.       — Он… — Чейз осеклась, глядя в телефон. — Он просто одержим тобой. Он больной.       — Это я ещё удалил какую-то часть, — я забрал телефон из рук Аннабет и вздохнул. — Я так устал от этого, ты бы только знала…       — Мне даже не хочется представлять, — вздохнула девушка и погладила меня по щеке. — Мне так жаль, что это… Продолжается.       — Я не знаю, что мне делать, — я тяжело вздохнул и взглянул на мультиварку. — До завтрака ещё пять минут.       — Ты стал плохо есть, — вдруг сказала Аннабет, и я удивлённо перевёл на неё взгляд. — Да, Рыбьи мозги, я слежу за этим, а то ты совсем режим не держишь.       — Да меня выворачивает от одного упоминания Форда, — пробормотал я, убрав волосы со лба. — А он делает всё возможное, чтобы я никогда в жизни больше не питался.       — Так нельзя. Пусть этот урод подавится, — рассудила Чейз. — Мы не можем позволить ему портить тебе жизнь даже из тюрьмы. Нам нужно поговорить с Чарльзом, и, скорее всего, обратиться в полицию.       Я немного помолчал, раздумывая над словами своей девушки, и слабо улыбнулся.       — Да… Пожалуй, — я взял с доски кусочек клубники, а второй рукой осторожно взялся за подбородок Аннабет.       Та сначала недоуменно посмотрела на меня, потом на кусочек в моих пальцах, но все-таки приоткрыла рот, и я с удовольствием накормил её кисло-сладкой ягодой, и следом накрыл её губы своими. Девушка усмехнулась в поцелуй и обняла меня за шею, потрепала снова по волосам. Я переместил обе руки на талию Аннабет и мягко прижал возлюбленную к себе… Ух, у меня аж мурашки по коже, стоит мне произнести даже в собственных мыслях слово «возлюбленная». Подняв одну ладонь, я провел пальцами по щеке девушки и, осторожно поймав прядку волос, заправил её за ушко, дотронулся до серёжки с совой.       Мне не хотелось прерывать наш поцелуй, но скоро проснутся ребята, а надо нарезать еще и персики, да и вообще если мы так продолжим, то начнётся кипиш в штанах, с которым, видят боги, у меня совсем нет времени разбираться. С тяжёлым вздохом я все-таки отвел голову в сторону, мягко проходясь губами по щеке Аннабет, и только после этого отстранился.       — Я люблю тебя, — глухо пробормотал я, крепко обняв Чейз за плечи и прижавшись к её макушке щекой.       — А я тебя, — ответила куда-то мне в основание шеи Аннабет, мягко погладив меня по спине.       Я услышал приглушенный вздох откуда-то сбоку, и, резко вздрогнув, повернул туда голову.       Силена стояла, затаив дыхание, на пороге кухни, в одной из своих миленьких пижамок, держа в руке маленькую чашечку с чаем, и хлопала ресницами, глядя то на меня, то на Аннабет, накрыв одной ладонью щеку. Чейз, мгновенно взглянувшая туда же, куда посмотрел я, от неожиданности ойкнула и отпрыгнула в сторону, тут же краснея до самых кончиков ушей. Впрочем, полагаю, я был не лучше.       — Ой! Ох, как неудобно вышло, — первой очнулась от оцепенения Силена и отпила чаю. — Клянусь своей матерью, я не подглядывала.       — А была вероятность?.. — все ещё не отойдя от испуга пробормотал я, и Аннабет ущипнула меня за руку. — Эм, в смысле…       — Ох-ох, — приговаривала Силена, и я, кажется, увидел на её щеках лёгкий румянец, а на губах светилась игривая улыбочка. — Да-да, я, конечно же, ни о чем не догадывалась, совершенно, да…       — М-мам? — неловко переспросил я.       — Но я не думала, что узнаю об этом так, — продолжала бормотать Силена, кажется, сдерживая смех. — Ох-ох!       — Мам… — я устало вздохнул и взял все ещё напряженную Аннабет за руку. Та, вздрогнув, все-таки сжала мои пальцы в ответ.       — Ну ладно вам, что вы так напугались, — уже все-таки посмеиваясь сказала приёмная мама, и, подойдя к нам, потянула нас обоих за щеки. — Такие прямо стесняшки, ну, ну. Такие милые, я не могу, — Силена с махнула несуществующую слезу с ресниц и открыто заулыбалась нам.       — Эм… — я неловко прокашлялся, чувствуя, как меня внутри все ещё потряхивает от потрясения. — Это… Типа секрет пока что, ладно? Не… Не рассказывай никому…       — Ох, я — могила, — уверенно покивала Силена. — Мне даже интересно, как вы будете об этом говорить… Например, Малкольму, — женщина фыркнула от смеха, но тут же стала обмахивать себя ладошкой. — Ой не могу… Молодёжь… — несмотря на то, что Силена, очевидно, смеялась над ситуацией, мне от этого становилось только легче. Она же не насмехалась, а именно смеялась, видя, как мы забавно смутились её присутствия, и как наш план скрывать отношения, по крайней мере от неё, очевидно, с треском провалился.       — Что-то ты рано, — пробормотал я, глянув на настенные часы.       — У меня сегодня йога, — махнула рукой Силена, всё ещё ухмыляясь своим каким-то мыслям. — Удачненько это я зашла…       — Мам, — слегка раздражённо пробормотал я, и опекунша, послав нам воздушный поцелуй, радостно выпорхнула из кухни.       Я ударил себя по лбу ладонью. Ну надо ж было не проследить, закрыта ли дверь. Так глупо спалиться надо было ещё умудриться… Я виновато улыбнулся всё ещё оцепеневшей Аннабет и быстро чмокнул её в губы, и та наконец отмерла и уставилась на меня во все глаза.       — И… Всё?       — О чем ты?       — Честно говоря, я не была уверена, какая у неё будет реакция… — неловко протянула Аннабет, но потом улыбнулась. — Значит, ничего страшного?       — Конечно, — я ухмыльнулся и снова чмокнул её в губы.       — А почему мы тогда вообще скрываем отношения? — Аннабет чуть наклонила голову на бок, и я неуверенно повел плечом.       — Ну… Меньше двусмысленных шуточек, подколов, косых взглядов и хихиканья… В смысле, тут все такие дети, — я устало вздохнул и махнул рукой на дверной проем. — Тесею вообще покажи палец, он будет смеяться месяц.       Аннабет фыркнула от смеха и ткнула меня пальцем в бок.       — А ты тут, значит, самый взрослый?       — Не скажу, — пробормотал я, почесав затылок. — Но… Говорить с ними по поводу отношений мне пока не хочется, — я устало улыбнулся и поцеловал девушку в лоб. — Поможешь мне нарезать персики?       — Конечно, — согласилась Аннабет и взяла со стойки чистый нож, а я принялся проверять кашу.       Обычный день. Да, самый обычный.       За завтраком я с обреченным видом смотрел, как Тесей заливает кашу карамельным сиропом, до той степени, что ягоды уже кажутся облитыми бензином. Лейси разложила возле своей тарелки резиновых лягушат, с которыми иногда тихонько болтала, а Дафна пыталась построить карточный домик, используя вместо карт крекеры. Малкольм лениво запускал в рот овсянку, параллельно перелистывая какую-то книгу, но я даже не пытался туда заглянуть — там каждые пару предложений были какие-то уравнения, и от ужаса меня почти что передергивало. Чарли расслабленно откинулся на своём стуле, перелистывая утренний выпуск газеты, а Силена намазывала творожным сыром воздушный хлебец.       — Ешь, — пробормотала Аннабет, подвинув ко мне ложку, и я нехотя зачерпнул кашу.       — Я ягоды подъедал, наелся, — пробормотал я, запустив еду в рот.       — Нужна ещё клетчатка, — девушка снова кивнула на мою тарелку. — Так что не упирайся.       — К слову, спасибо за завтрак, Перси, — неторопливо произнёс Чарльз, перелистнув газету. — Твоя каша всегда очень аппетитная.       — Братик сегодня готовил завтрак? — удивлённо переспросила Лейси, оторвавшись от лягушат.       — Он почти каждый день его готовит, — сказала Силена, и я нервно сглотнул. Это что за сдача с поличным, я не понял?       — Реально? — вдруг встрепенулся Малкольм и недоверчиво взглянул на меня. — То есть ты и гладишь, и завтрак готовишь, что ли?       — А ещё убираю твой срачельник, мистер Дэвис, — хмыкнул я, зачерпывая ещё кашу, и выловив кусочек персика. — И глажу я не всегда.       — Я-то думаю, чего это тебя в графике уборки нет, — присвистнул Тесей. — А у тебя свой график.       — Хаотичный, но да, — нехотя признался я и недовольно глянул на родителей.       — Просто вчера у Тесея возник этот вопрос, — как бы между прочим упомянул Чарли и глянул на меня. — И мы с Силеной решили, что ребятам будет полезно знать, что ты участвуешь в ведении общего хозяйства не меньше остальных.       — Вот как, — хмыкнул я, глянув на брата. — Припрячь меня решил, мистер Справедливость?       — Да я просто спросил! — пожал плечами Тесей и тут же заулыбался. — Кстати, по поводу вопросов. Мы же поедем праздновать мой день рождения в субботу???       Ишь какой. Я тряхнул головой, отгоняя завистливые мысли, мол, вот он может открыто и не стесняясь говорить о своём дне рождении, а я…       — Даже не знаю, милый, — неловко улыбнулась Силена. — В смысле, отпразднуем однозначно, но вот по поводу побережья…       — Какое ещё побережье? — я глянул на Тесея. — На дворе, считай, октябрь.       — Да вода ещё тёплая, — начал защищать свою идею Тесей. — И вообще, на следующей неделе уже пойдут дожди, и я точно больше не искупаюсь в открытой воде, ну пожалуйста!       — Тесей, — я покачал головой, строго глядя на брата. — Это не очень…       — Может, и сможем, — пожал плечами Чарли, и я удивлённо уставился на опекуна. Кажется, Малкольм разделял моё негодование.       — Пап! — возмутился Малкольм.       — Что? — мужчина мягко улыбнулся. — Тесей — профессиональный пловец, и вряд ли его испугает слегка прохладная вода.       — К тому же с нами будет внук Посейдона, — Тесей поиграл бровями, глянув на меня.       — Да пошёл ты, — нахмурился я. — Я в спасатели Малибу не записывался, чтоб ты знал, и ответственность за твою неразумную голову нести не собираюсь.       — Ну Перси, — брат выпятил жалобно нижнюю губу, и, видят боги, я держался до последнего. Однако, очевидно, отец был готов поддержать идею Тесея, и единственным хоть сколько-то серьёзным аргументом был бы мой отказ, но на моей стороне был разве что Малкольм… Устало вздохнув, я закатил глаза и съел ещё ложку каши.       — Если утонешь, то домой не возвращайся, — пробормотал я, откусив кусок хлеба.       — Да все будет отлично, Перси, — рассмеялся Тесей и счастливо заулыбался.       Чёртов чеширский кот. Эта его счастливая улыбка может купить кого угодно. Возможно, моё согласие в какой-то степени обусловлено тем, что Тесей — сын Ники, и он, очевидно, всегда должен выигрывать… Даже в таких спорах. Я тяжело вздохнул и перевёл взгляд в кашу.       Это будет долгая неделя.       — На следующей неделе будем писать тест о транспортировке полезных веществ в клетках организма, так что, пожалуйста, освежите в памяти пять пройденных параграфов, — объявила мисс Стоун, закрыв учебник. — На сегодня все свободны.       Я устало вздохнул, помассировав пальцами переносицу, и взмолился Олимпу, чтобы этот учебный день уже наконец закончился. Сначала Жан-Поль гонял у меня у доски минут десять, потом на истории мистер Даст, впечатлившись моим «выразительным» чтением, а читал я максимально без энтузиазма, просил меня читать параграф вслух и дальше, на протяжении почти целого урока, и в итоге я почти что охрип, а теперь ещё и узнаю о дурацком тесте по биологии. Смешиваясь с утренними событиями день начинал напоминать бесконечный кошмар, и мне приходилось заставлять себя вспоминать, что он обязательно кончится. А завтра всё по новой…       — Собирайся давай, — Рейчел шлепнула меня скетчбуком по макушке, нависнув над моей партой. — А то не успеем пообедать.       — Вот уж беда, — пробормотал я, запихивая учебник в рюкзак.       — Ты выбрал себе элективы уже? Список нужно сдать уже завтра, — девчонка выудила из рюкзака яблоко и откусила от него смачный кусок.       — Мм… Ну, относительно, — я тяжело вздохнул, запихивая карандаш в пенал. — Я выбрал психологию… Основы литературного анализа… И все. Не знаю, что брать третьим.       — Там же такой большой список. Неужели ничего больше не понравилось? — удивлённо спросила Рейчел и отошла, чтобы я мог подняться с места.       — Честно говоря у меня и так времени нихера нет, — пробормотал я, накинув лямку рюкзака на плечо. — Домашки и без элективов будет завались. А без работы на дом, разве что, дополнительную физкультуру можно взять, но я в жизни добровольно не накину себе часов в этой вонючей коробке.       — Ты достаточно брезглив.       — Я чувствителен к плохим запахам, — поправил её я. — И к грязи.       — Это называется брезгливость.       — Я предпочитаю называть это травмой, но как тебе будет угодно, — я пожал плечами и скользнул взглядом по коридору. — Наверное, я возьму ещё электив по философии. Правда, надеюсь, я не стану после него занудой.       — Ещё большим занудой?       — Чья бы корова мычала, — фыркнул я, смерив девчонку взглядом. — Ты вообще себя слышала, когда пересказывала биографию Караваджо?       — Как будто бы тебе было неинтересно.       — А тебе не интересно слушать про художественные приёмы в «Повелителе мух»?       — Фу! Не напоминай, — Рейчел стала размахивать руками над головой, будто бы над ней жужжали насекомые. — Какая же мерзость! Удивительно, что ты её дочитал, будучи таким чистюлей.       — Суровая правда человеческой натуры, — я стряхнул со своего плеча несуществующие пылинки.       — Философский факультатив тебе подойдёт, — буркнула Рейчел, но потом все-таки улыбнулась.       — А ты на что записалась?       — О, рада что ты спросил! Я записалась на введение в искусство, на историю искусства, историю архитектуры и основы искусствоведения.       — Господи, прости, — пробормотал я, чуть улыбнувшись. — Разве тебе оно надо? Мне кажется, ты можешь вести половину этих предметов вместо преподавателей.       Дэр слегка покраснела и самодовольно улыбнулась.       — Как и ты можешь вести основы литературного анализа. Но, вроде как, ты его решил именно изучать.       — Не скажи, — я пожал плечами, слегка завидуя, что по интересующему Рейчел направлению есть столько сопутствующих факультативов, когда как у меня, мягко говоря, один и тот с натяжкой. — На архитектуру будете вместе с Аннабет ходить?       — Да! — Рейчел чуть ли не подпрыгнула от радости. — И, наверное, у нас будут общие проекты… Ух, жду не дождусь! Ты вообще видел её чертежи? Она просто богиня линейки и карандаша!       — Чертежи? — я слегка удивлённо похлопал глазами, и был вынужден помотать головой. — Она никогда не показывала.       — Ну, наверное, потому что ты ничего в этом не понимаешь, — пожала плечами Рейчел. — И не стала тебя грузить.       — Эй, — я чуть нахмурился, но не нашёл, чем возразить.       — Ох, я же должна была забрать Кловиса с класса рукоделия! — испуганно охнула Рейчел, схватив меня за предплечье. — Он там дошивал себе новую подушку, и наверняка уснул на ней же. Ты иди вперёд, я найду вас в столовке!       Я тихо фыркнул со смеха, проводив взглядом рыжий огонь её гривы, скрывшийся за углом.       — Джексон!       Я подкатил глаза, услышав уже, к сожалению, знакомый голос, и накрыл лицо ладонью. Вот почему-то, стоит мне оказаться одному, как этот ублюдок выплывает откуда-то, как дерьмо в проруби, и пристаёт ко мне со своими претензиями. Если честно, у меня оставались огромные вопросы к руководству школы, допустившего такого ученика в свою обитель знаний. С другой стороны, я учился с этим парнем в прошлой школе, и, если директор дал шанс мне, то, видимо, решил дать шанс и ему.       Большое упущение.       — Ну чо, Джекси? — меня схватили за плечо и развернули на сто восемьдесят градусов, и теперь я мог лицезреть уродливую рожу своего нового обидчика — одиннадцатиклассника по имени Кайн. — Распиздел своему любовнику про нас?       Знали бы вы, сколько библейских каламбуров вертелось у меня на языке, стоило мне взглянуть в его лицо, и я сдерживался изо всех сил, чтобы не ляпнуть чего-нибудь, от чего у меня потом будет месяц болеть печень.       Кайн Джонс, как бы это ни звучало, был одним из тех, о ком мне впервые поведала Талия — мелкой сошкой, когда-то пресмыкавшейся перед величием и бабками МакКейси, поставившим на карту свое будущее и благополучие, выполняя любую прихоть Форда, и, конечно же, проиграв. По-человечески мне было его даже жаль — все-таки убеждать Форд умел, и я был в числе тех, кого он смог обвести вокруг пальца и внушить доверие к себе, однако сейчас я не имел абсолютно ничего общего с МакКейси, но Кайну это было не совсем понятно. Вернее, ему просто было больше не на ком срывать свою обиду на бывшего босса, а я был таким удобным вариантом.       — МакКейси сел в тюрьму, и я с ним не имею ничего общего, — в миллионный раз отчеканил я, устало глядя в прищуренные глаза Кайна. — Уже мог бы запомнить.       — Рассказывай сказки кому другому, — Кайн подтолкнул меня к шкафчикам и навис надо мной, упершись на дверцу локтем, прямо над моей головой. Я был не впечатлен, и, кажется, парня это ужасно бесило.       — Всё, чем я могу тебе помочь — номером исправительной колонии, — я пожал плечами, устало глядя на старшеклассника. Ну вот какого хрена он выше меня, мне из-за этого сложнее играть в бесстрашие. — У тебя с ним проблемы, не со мной. Я вообще без понятия, что у вас там за бизнес был.       — Да не пизди ты, — рыкнул Кайн, ударив кулаком в дверцу. Я только вздохнул. — Всё ты знаешь. И я никогда не поверю, что этого гандона засадили в тюрьму. Либо ты говоришь мне, где он реально запрятался, либо, блять, я за себя не отвечаю.       — Господи прости… — пробормотал я, глядя на Джонса. — Как ты задолбал.       — Че сказал?! Ты хорошо подумал, подстилка?! — парень снова ударил по дверце, и я нехотя скосил взгляд на его кулак.       Смертных лучше обмануть, и не ввязываться в конфликт — так учила меня Аннабет. Они живут на другом уровне, им не видимо то, что видимо нам, им не суждено осознать весь ужас окружающего их мира, так что к ним есть смысл отнестись с сочувствием и обойти стороной. Пока что я не понимал, как именно обойти стороной этого урода, но за помощью обращаться было немного… Стыдно, что ли.       — Ты хочешь драки? — устало спросил я. — Не будет драки, Кайн. Мне не интересно ввязываться в чужие конфликты.       — Ты уже, сука, посреди этого конфликта, — парень несколько раз больно ткнул пальцем мне в грудь. — Ты его, блять, зерно, нить, которая приведёт нас к этому уебку. И если ты не хочешь говорить по-хорошему, то заговоришь по-плохому.       — Почему бы тебе просто не проверить самому информацию, которую я тебе сообщаю? Позвони, наведи справки, если не веришь.       — Конечно они мне натрындят то что надо, идиот, — рыкнул Каин, нависая надо мной. — Потому что его папаша ебучий все прикроет, это всем известно, кроме твоей тупой башки.       — Так сходи туда сам, — предложил я. — Как гость. Увидишь его в клетке, можешь бананчик ему принести, если дадут.       Глаза Кайна просто горели гневом, но я старался это игнорировать.       — Или ты скрываешься от полиции? Что, совесть не чиста? — негромко спросил я, и парень со всей дури вмазал в ящик кулаком, шумно выдохнув.       — Завали свою пасть вонючую, хуесос, — прорычал старшеклассник, уставившись мне в глаза. — Здоровее будешь.       Я покачал головой, и, пока дело не кончилось дракой, нырнул ему под руку и вышел в коридор, поправляя на ходу пиджак.       — Слыш!!! — крикнул мне Кайн. — Мы не закончили, трусливый черт!       — Да дьявол тебя подери, — пробормотал я, раздражённо морщась.       — Ты ещё заплатишь! За себя и за него, сука!       — Молодой человек! — воскликнула какая-то учительница рядом с ним, и я, ухмыльнувшись, завернул за угол.       — Ходи осторожно, тварь! — выкрикнул парень последнее пожелание, и, наконец, заткнулся.       Кто бы мне сказал месяц назад, что к нам переведут придурка из моей предыдущей школы, который, как оказалось, долго бегал на побегушках у Форда, выполнял каждую его прихоть, лишь бы попасть в ряды «Когтей Дьявола», и которого МакКейси так и не принял, и что он, смертельно обиженный, перекинет весь свой гнев и недовольство на меня, я бы покрутил пальцем у виска и сказал этому человеку, что он просто сошёл с ума. Ну сами подумайте — где я, а где осталась та полубандитская школа на окраине Бруклина, ну это было бы просто фантастическое совпадением. Мне по жизни везло на такую херню, справедливости ради.       Меня никогда не травили в школе. Да, бывало, меня задирали, я дрался временами, но чтобы меня целенаправленно преследовали, каждый раз пытаясь обвинить в чем-то… Такое со мной впервые, и я, честно говоря, в некоторой растерянности. Что мне делать? Может, кому-то пожаловаться? С другой стороны, ну что я, молокосос какой-то, бегать и плакать мамочке о том, что какой-то мальчик в школе подлавливает меня через день, и пытается повесить на меня грехи моего бывшего друга? Кайн любил пригрозить мне тем, что обязательно что-нибудь на меня нароет, что обязательно об этом узнает вся школа… А о чем «об этом» никогда не уточнял, и я только и мог пожимать плечами. Репутация в школе особой роли для меня, вроде как, не играла, а моим друзьям откровенно плевать на мои скелеты в шкафу — тем более, что многие уже и так в курсе большинства дерьма, происходящего со мной.       Но несмотря на все адекватные доводы, несмотря на моё безразличие к угрозам Джонса… Меня все ещё грызло непонятное чувство. В груди неприятно тянуло после каждого такого «разговора», мысли путались, ночью все чаще мне снились кошмары с Фордом в главной роли, и я становился все более нервным. Я старался отвлечь себя книгами, школьной деятельностью, домашними обязанностями, и иногда у меня даже получалось забыться.       Но маленький червячок в голове все так же извивался и тихо шипел на ухо: «Чего же такого они могут узнать?».       Ну вот казалось бы — ну узнают, и какая разница? Покрутят пальцем у виска, пошепчутся с месяц и успокоятся. Хотя это смотря что узнают. А вдруг меня исключат за что-нибудь… Эдакое. Но с другой стороны, что этот идиот может вообще на меня такого «нарыть», если он даже не смог назначить встречу напрямую со своим обидчиком, и просто достаёт меня, потому что я рядом и условно один? А вдруг нароет что-нибудь. Я же не знаю, сколько вокруг «Когтей» на деле было сосредоточено внимания, я никогда не замечал ничего особенного, живя будто бы под пластиковым колпаком и просто ошиваясь с Фордом потому что…       Потому что ему нравился. А Кайна он не принял бы, даже если бы он ему украл самый драгоценный бриллиант, просто потому, что он ему был не нужен. А мне вообще не пришлось ничего делать, чтобы попасть, как оказалось, в «элиту». Возможно, это так же стало причиной, отчего на меня так обозлились.       Голова раскалывалась от боли, а с голодухи крутило желудок, но я не жаловался. Наверное, обеденный перерыв мною уже безвозвратно пропущен и остаётся надеяться на мешочек с конфетами Кловиса… Если, конечно, удастся его разбудить.       Резко завернув за угол, я неожиданно столкнулся с кем-то, и на пол свалилась кипа каких-то цветных папок. Испуганно охнув, я присел на корточки и собрал часть из них, остальным занялся хозяин канцелярии.       — Ох, простите пожалуйста, — бормотал извинения я, и, подняв взгляд, увидел перед собой учителя английского языка и литературы. —Ах, мистер Блофис. Добрый день, извините, что так вышло…       — Ничего-ничего, бывает, — посмеиваясь приговаривал мужчина, забрав у меня из рук папки. — К слову, ты очень удачно. Я как раз тебя вспоминал.       — По поводу? — удивлённо спросил я, глядя на мужчину.       — Я одолжил у миссис Чен парочку твоих сочинений, так, ознакомиться, — я в ответ на его слова слегка нахмурился. Мне не хотелось, чтобы учительница раздавала мои сочинения направо и налево, каждому желающему.       — Ну… Ладно, — буркнул я, глядя на мужчину.       — У тебя очень приятный слог, — продолжил учитель. — Читать — одно удовольствие, я тебе честно скажу. И мне тут пришла брошюра о небольшом писательском конкурсе для старшеклассников, но я подумал, что ты тоже мог бы поучаствовать.       — Не пишу, — отмахнулся я. — Это же так, аналитические работы, мистер Блофис.       — У меня тут осталась брошюрка, — мужчина протянул мне глянцевый листок. — Почитай, вдруг появится желание.       — Мистер Блофис, очень спешу, — я натянуто улыбнулся и обошёл его. — Передайте кому-нибудь, кто пишет художку. Но спасибо за предложение.       — Но Пи…       — Доброго дня, мистер Блофис! — крикнул я напоследок и завернул на лестницу, надеясь сбежать от внимания учителя. Господи прости, он даже не ведёт у меня ничего, а берет зачем-то мои сочинения и читает… Зачем? Тесей, наверное, перестарался, нахваливая мои способности, вот бедолага и возомнил, что тут пропадает Шекспир.       Какой из меня писатель, честное слово.       Вот моя мама хотела когда-то написать книгу. Я знаю, что она хранила в душе надежду, что однажды она сможет написать восхитительный роман, который позволит ей уйти с бесконечной работы в магазине сладостей, от которой жизнь была совсем не сахар, и она сможет реализовать весь свой потенциал… Я не могу красть её мечту.       Да и вообще, вы видели, сколько у меня проблем? Какой ещё литературный конкурс, мне бы выжить вообще.       Когда уже этот день кончится…

***

      — Перси то… Перси это… — бормотал я, выпуская из носа дым. — Что там говорил Эпикур?       Вечером вторника, пока я меланхолично курил, сидя на крыльце и листая книгу, мне вдруг вспомнился наш с Талией последний разговор.       Да, конечно, когда я вернулся после нашей ссоры в дом, то мы дружно сделали вид, что вообще ничего не произошло, что мы с ней вообще лучшие друзья на век, и в целом вопрос о нашем поведении не поднимался ни за столом, ни после трапезы. Естественно, это был просто спектакль, чтобы не разрушать и без того шаткую атмосферу праздника, и разговор был просто отложен «на потом».       «Потом» настало как раз тогда, когда все ребята разбрелись по своим комнатам, укладываясь спать — Рейчел тогда забрал на машине отец, Зак с Барбарой вызвали себе такси, а Лео увалился дрыхнуть в гостиной.       Мы сидели с Грейс на крыше гаража, пили не положенный ни мне, ни ей алкоголь, подаренный мне этим вечером Лоуренсом, курили сигареты, угостив друг друга для разнообразия, и молчали.       Молчание длилось долго. Я прижимался плечом к стене дома, к которой примыкал гараж, чувствуя, как ребра сайдинга оставляют красные полосы на коже, но игнорировал дискомфорт. Талия покачивала ногой, глядя вдаль, медленно затягиваясь сигаретой, и почти тут же ополаскивая рот виски.       — Я обещал им не пить больше, — поделился я, выцепив из рук Грейс бутылку и сделав два больших глотка.       — Заметно.       — Я нахуй много чего им обещал, если по правде, — повел плечом я, прикуривая. — И одновременно ничего им не обещал. Чудеса риторики.       Господи, какой отвратительный ароматизатор винограда. Губы от пропитки фильтра были уже химозно-сладкие, и каждый раз проводя по ним языком мне приходилось сдерживать рвотные позывы. Но вместе с тем это слегка приглушало терпкость чистого алкоголя, и потому я был готов мириться с этим. Но только этой ночью.       — Я тоже много чего обещала, — тяжело вздохнула Талия, опустив взгляд на свой ботинок.       — Да, даже мне успела наплести с три короба, — фыркнул я, перехватив сигарету в другую руку и с тяжёлым вздохом снова прикурил.       — Я не лгала тебе тогда, — отмахнулась Талия. — Перси, так вышло, я клянусь. Если бы не обстоятельства…       — Хватит, — я мотнул головой. — Я не собираюсь слушать сопливые оправдания. Ты сделала то, что сделала.       Грейс вдохнула, чтобы что-то сказать, но покачала головой и снова прикурила.       — Но «Когти Дьявола»… Это же пиздец, Перси, — девушка закинула ногу на ногу.— Подростковый разбой в Бруклине почти весь был с лёгкой руки этого ублюдка, Перси.       — Да откуда же мне было об этом знать, мисс Всезнайка?! — я развёл руками. — Он просто пришёл, взял меня за руку, сказал «Теперь ты со мной» и всё! Я стал членом «Когтей Дьявола»!       Талия удивлённо посмотрела на меня.       — И никаких заданий там…       — О чём ты? Он просто познакомил меня со своими друзьями и мы стали зависать все вместе.       Девушка немного помолчала, а потом тяжело вздохнула.       — Я… знаю, что Итан и Стоуллы что-то громили ради Форда, или крали, вроде, — подумав, ответила Талия. — Им нужны были деньги и связи. И они их получили, но ушли, когда требований у него сделалось слишком много, или что-то в этом роде… Я точно не помню.       Они ушли, потому что этот тупица взял в качестве гениальных бизнес-заданий деятельность, напрямую саботирующую весь труд, проделанный полукровками за последние тринадцать лет. Конечно они выбрали другую сторону. Если бы я только знал, что боги реальны, что эти артефакты — не шутка, а я не схожу с ума, и если бы мне пообещали хотя бы относительно надёжную защиту от этого ублюдка, моей ноги бы там тоже не было. Но, увы.       — Форд… — это имя всё ещё драло мои голосовые связки, стоило мне попытаться его произнести вслух. — Не был… плохим другом. Сначала. И… — я почесал шрам на виске. — Я умирал куда стремительнее, чем тогда, когда мы с тобой общались. Мне просто… Нужен был кто-то.       — В качестве телохранителя? — уточнила Талия, но я помотал головой.       — Они знали о моих проблемах лишь косвенно, и, хотя Форд предлагал мне свою помощь, я не звал его побить Гейба, — я пожал плечами. — Мне просто не хотелось ждать смерти в одиночестве. Впрочем, я здесь сейчас по схожей причине, — хмыкнул я, хлопнув по стене дома.       — Перси…       — С тех пор, как я узнал, что я отношусь каким-то образом к полубогам, и зная, что Форд весьма скоро покинет «места не столь отдалённые», я перестал строить планы на будущее, — я снов затянулся и тут же запил дым алкоголем. — Не знаю, может, умру через месяц, может, через год. Вряд ли есть смысл подбирать университеты.       Талия тяжело вздохнула. Она не нашла, чем мне возразить.       — Я всё ещё учусь нормально, — добавил я. — Чем меньше проблем, тем приятнее будет моё существование. А помимо учёбы у меня ещё очень, очень много проблем, так что хотя бы с ней я стараюсь держать руку на пульсе.       — Ясно… — вздохнула Талия, но затем улыбнулась. — Не знала, что ты заделался в заучки. Как теперь с тобой общаться…       — Сказала лучшая подружка Аннабет Чейз, — фыркнул я, и Талия засмеялась.       Звёзды тускло мерцали где-то в миллионах световых лет от нас. Прохладный воздух ласкал верхушки деревьев, и те довольно шелестели, разбавляя далёкий стрекот сверчков. Я положил голову Талии на плечо и снова прикурил.       — Рассказывай, — сказал я. — Что у тебя там за приключения.       Мы болтали так до самого рассвета. Я узнал, что большинство из тех «сказок», которыми пичкала меня той осенью Талия, случились на самом деле, с ней или с её друзьями. Поделилась со мной несколькими тактиками ведения боя с монстрами, предупреждая, что каждый новый случай по-своему уникален, и что лучшим выбором будет, по возможности, пользоваться окружением и думать на пару шагов вперёд. Правда, как она сама и добавила, ей-то такой путь был чужд — она частенько врывалась в эпицентр борьбы и просто крушила всех направо и налево, но мне, как прилежная старшая сестра, наказала так не делать.       И, несмотря на все обиды, мы, конечно же, расстались друзьями.       Хотя без должного повода я на неё свои драгоценные драхмы тратить не буду.       Сейчас же, отдыхая от тяжелого учебного дня и листая взад-вперёд «Краткую историю философии», я честно пытался представить себе жизнь, наполненную схватками с ужасными монстрами, но не мог. На улице была просто тишь да гладь, в школе на меня не охотились ни оборотни, ни фурии, да и Аннабет за последние недели заметно расслабилась. Я помню, как пару раз, в самом начале «совместной жизни», находил её на пороге дома в четыре часа утра, с кинжалом, крепко стиснутым в руке, и напряжённым взглядом, устремлённым куда-то вдаль. Она подскакивала ранним утром без всяких будильников, из-за опасений, что где-то рядом могут быть монстры. Но то ли им не было до нас пока что никакого дела, то ли система безопасности Чарли работала на «ура» — в любом случае, я не ощущал никакой угрозы уже давно.       Ну, кроме Кайна Джонса, Аид меня подери.       Подумав, что если я останусь здесь и дальше, то точно начну загоняться по поводу своего обидчика, я потушил окурок, захлопнул книгу, в которой так-то не прочитал и страницы за весь вечер, и поднялся со ступенек. Нужно просто пойти и лечь спать. Я осмотрел ещё раз тихую улочку, и, глубоко вздохнув, скользнул в дом.       Чарли сидел в гостиной и смотрел телевизор, параллельно подкручивая какие-то гайки в потрёпанном скейтборде Дафны. Силена сидела рядом с ним, держа в руках пяльцы с натянутой тканью и вышивала.       Я не решился подойти и рассказать о проблемах в школе. Чарли наверняка устал с работы, не стану их беспокоить.       С тяжёлым вздохом я всё же поднялся на второй этаж.

***

      — Перси…       В среду Аннабет вызвалась после школы сходить за Лейси вместе со мной. Хотя я обычно предпочитал сначала предаваться одиночеству, а затем наедине сплетничать с младшей сестрой, в этот раз я даже обрадовался её предложению. Сегодня у нас были первые занятия по факультативам, которые мы выбрали, и конкретно мне на этот день выпала философия и психология, и от количества новой информации у меня голова шла кругом, а Аристотель практически стал в моем воображении приверженцем гештальтпсихологии. Прибавьте к этому четырёхчасовой сон, вместо будильника — смс-ка от Форда, три чашки кофе, падение на пробежке, тест по американской истории и вместо адекватного обеда какой-то протеиновый батончик из запасов Тесея, с таким выраженным привкусом и текстурой сухого молока и соевого белка, что мне пришлось после такого перекуса выпить почти литр воды. Обобщая это все — я был ужасно вымотан, а значит, был рад, если бы со мной пошёл кто-то, кто сможет мне в случае чего оказать помощь или хотя бы взять на себя ответственность за младшую сестру, если что-то случится. Ну это так, в худшем случае.       Лейси же, воспользовавшись тем, что сегодня не было дождя, сидела на корточках и рисовала мелками на асфальте своих излюбленных резиновых лягушек, напевая какую-то незамысловатую песенку, пока мы с Аннабет уселись на скамейку и следили за ней.       — Мм? — откликнулся я, не сводя взгляда с сестры.       — Я хотела спросить у тебя кое-что по поводу твоего отца.       Я устало прикрыл глаза, и, досчитав про себя до десяти, медленно кивнул. Конечно, у меня пронеслась раздраженная мысль о том, что я вообще-то взял её с собой не для того чтобы она сделала мой день ещё тяжелее, а в качестве моральной поддержки, но я решил промолчать. Не хватало ещё поссориться.       — У тебя осталось что-то вроде… Ну, его личных вещей?       — Кхм… — я неуверенно повел плечом. — Была какая-то коробка… Ну, там всякие ракушки и фотки.       — У него не было никаких… Дневников? — неуверенно спросила Аннабет, и я вздохнул.       — Мама говорила, что у моего отца была серьёзная дислексия, так что он читал с трудом. Не думаю, что в таком случае у него душа лежала к письму.       — У меня тоже дислексия, но я все равно читаю и пишу, — парировала Аннабет. — Дислексия есть почти у всех полубогов, потому что наш мозг заточен под древнегреческий.       — И что, у римлян тоже? — хмыкнул я и закинул ногу на ногу.       — У них та же тема с латынью. Но латынь ближе к английскому, чем древнегреческий, так что им легче.       — Чёртовы читеры, — пробормотал я, похлопав по карманам куртки. Нет, курить на детской площадке запрещено, даже если на ней почти никого нет.       Какая-то девочка лет пяти присоединилась к Лейси, и теперь они рисовали вместе.       — Может, я могу взглянуть хотя бы на фотографии?       — Зачем? — я чуть приподнял брови. — Чем тебе это поможет?       — На фотографиях могут быть люди, которые сейчас мешают нам решить последние проблемы с богами, Перси, — чуть строже сказала Аннабет. — Лучше знать своих врагов в лицо.       Я чуть нахмурился, опустив взгляд на свои руки. Мне не очень хотелось предоставлять такого рода информацию, и не потому что мне было в кайф вставлять палки в колеса, нет, я был только «за» то, чтобы Аннабет побыстрее расправилась с этим бредом с артефактами… Но это с одной стороны могло быть сильной уликой, а с другой — выставить моего отца союзником отступников, коим он скорее всего все-таки являлся, пусть и неофициально, а это в свою очередь может невыгодно сказаться на моей собственной, и без того шаткой, репутации. Ладно Чейз, она-то посмотрит на фотки и всё, а если она захочет взять себе какие-то в качестве «справочного материала», и они в итоге станут достоянием древнегреческой общественности? Такой себе плюсик в карму.       Впрочем, если это единственная проблема, которую я вижу в этом, то её можно сформировать в условие.       — Если только они останутся у меня на руках, — наконец заговорил я. — И покажу я их только тебе.       Брови Аннабет от удивления поползли вверх, а я неуютно поежился.       — Ты… — неуверенно начала девушка, но тут же прищурилась. — Что же творится в твоей рыбьей головёшке?       — Ещё одна шутка про меня и рыб и никаких фотографий, — я погрозил девушке пальцем и слабо улыбнулся, и та шлепнула меня по руке.       — Это же весело.       — Не когда я смертельно устал, — сказав это я тяжело вздохнул и откинулся на спинку скамейки, тут же стекая по ней ниже, не в силах держать спину прямой.       Аннабет вздохнула и придвинулась ближе, стала поглаживать меня ладонью по волосам, перебирая пальцами отдельные пряди, и я наконец-то расслабленно прикрыл глаза, сложив руки на животе. Вот теперь хорошо стало сразу, и на душе полегчало.       Лейси, наконец-то закончив свою арт-терапию, подлетела к нам и с размаху уселась мне на колени, но я даже глаз не приоткрыл.       — Перси-Перси-Перси-Перси! — тараторила девчонка, ухватившись пальчиками за мою куртку. — Пойдём, я нарисовала, покажу! Так красиво получилось!!! А потом домой! Я проголодалась!       — Да неужели, — пробормотал я, наконец приоткрыв глаза. — Мисс Энергия Ядра всё-таки утомилась? Вот это новости.       — Ну Перси! — Лейси надула губы и взглянула на Аннабет, видимо, в поисках поддержки.       — Родная, давай ты не будешь пачкать мелками мою черную куртку, ради всего святого, — недовольно бурчал я, доставая влажные салфетки из рюкзака, и, поймав одну руку сестры за запястье, стал вытирать с пальцев мелок. Потом, осмотрев себя, я увидел белесые пятна на своей одежде. Второй ладошкой, все ещё извазюканной, Лейси шлепнула меня по щеке.       — Боевой раскрас, — довольно заявила она.       — Э-эй, — протянул я, достав ещё одну салфетку и вытирая свое лицо. — Слыш, а ну завязывай баловаться. Братишка устал и может тебе нос откусить.       — Нос! — ахнула девчонка и вскочила с моих колен, накрывая ладонями свой нос. — Нос нельзя! Я маме скажу что ты носы ешь!       — Так я маме твой нос и отдам, — продолжил я, встав со скамейки и отряхивая куртку от мела. — Она из него приготовит крокетас.       — Нельзя! — воскликнула Лейси, и я рассмеялся. Девчонка побежала к своей сумке, и, схватив папку с рисунками, побежала к дороге.       — Ну ладно, ладно! — крикнул я ей вслед, закинув на плечо рюкзак. — Не буду я твой нос трогать.       — А что такое крокетас? — переспросила Аннабет.       — Это… — я задумчиво почесал затылок. — Типа испанских наггетсов. Там какой-то соус, лук, ветчина… И это в шарики слеплено и обжарено. Меня как-то Лео угощал.       — Прикольно, — одобрительно покивала Аннабет. — Надо будет приготовить как-нибудь.       — Я добуду у Вальдезинатора рецепт, — пообещал я, вытирая салфеткой с куртки следы от мелков. — Но сначала разворошим нижнее бельё моего папули.       — Фу, Перси, — рассмеялась Аннабет, толкнув меня в бок. — Труселя твоего папаши тут не при чём.       — Ну я не знаю, что мы ещё найдём в тех коробках, — я пожал плечами. — Вдруг окажется, что очень даже при чём?       Сестра стояла и ждала нас возле небольшого заборчика, отделявшего детскую площадку от пешеходной зоны, когда я увидел, что её хвостик полностью распустился, и резинки нигде не видно.       — Лейси, что с твоими волосами? — удивленно спросил я, проведя по голове девочки ладонью. — Куда ты дела резинку?       — А! Она слезла когда я рисовала, и кажется я оставила её там же, — протараторила сестра, глядя на нас.       — Идите пока вперёд, — вздохнул я, похлопав Аннабет по плечу. — Я пойду заберу.       — И сфоткай мой рисунок! Надо показать! Я же вам забыла показать! — ахнула девчонка и схватила Чейз за руку.       — Перси обязательно всё сфотографирует и всем пришлёт, — успокоила её Аннабет, после тепло взглянув на меня.       — Я быстро, — пообещал я, и, кивнув девчонкам, вернулся на площадку.       Спустя несколько минут томительных поисков серой резинки на сером асфальте у площадки, я наконец нашёл её и засунул во внутренний карман куртки. Затем, осмотрев бегло рисунок, и, определив, с какой стороны на него надо смотреть, выудил мобильник и сделал пару фотографий.       Со стороны проезжей части послышался громкий свист. С тяжёлым сердцем я оторвал взгляд от экрана смартфона и увидел приближающегося ко мне Кайна Джонса — в этот раз с компанией незнакомых мне ребят.       — Господи, помилуй, — пробормотал я, глубоко вздохнув и открыл на телефоне приложение «Диктофон», нажал на кнопку, и только после этого заблокировал экран и опустил руку.       — Ну здравствуй, куколка, — громко поздоровался Кайн. — Не знал, что ты бываешь в этих местах.       — Проездом.       — Да не отмазывайся, я часто здесь тебя вижу, — парень закинул руку мне через плечо, крепко сжимая его ладонью.       — Тогда зачем врать, что не знал, что я тут бываю?       — А зачем врать, что ты тут проездом?       — Что тебе от меня надо? — раздражённо спросил я, скинув тяжёлую руку со своих плеч.       — Адрес Форда, — протянул Кайн. — Настоя-ящий, а не твои эти байки про тюрьму… Я понимаю, ты его покрываешь, наверняка у тебя за преданность большая зарплата, но никто не узнает, что ты кому-то сказал, я клянусь.       — Во-первых послушай себя, — фыркнул я, отойдя на пару шагов. — Ты противоречишь себе же в одном предложении. А во-вторых, я уже сказал, что я ничего не знаю, кроме того, что тебе уже сказал. В тюрьме он.       — Хватит мне врать! — рявкнул Джонс, и, подлетев ко мне, схватил за воротник куртки. — Хватит! Мне! Врать! Говори, где он прячется!       — Отпусти меня.       — Говори!       — Я позвоню в полицию.       — Гово… — парень резко замолчал, а затем выпустил мою куртку из рук, тут же толкая меня в грудь, и я сделал пару шагов назад, чтобы не упасть. — В полицию?       — Да, в полицию! — я развёл руками. — Если ты не понимаешь по-человечески! Оставь меня в покое, Кайн. Или хочешь сесть с МакКейси в одну камеру?       — Не надо мне угрожать, — прорычал Джонс, делая шаг ко мне. Я сделал ещё два назад. — Этот ебучий Форд мне всю жизнь испортил, хуесос ты безмозглый! Он, блять, заставлял нас делать такие вещи, что-       — Он тебе платил? — громко спросил я.       — Кто?       — Форд платил тебе за эти выходки?       — Платил, но это и рядом не стоит с вредом, который он нанёс мне, моей семье и моей жизни! Я потерял всё! — рявкнул Кайн. — Ты, он, вы все ещё заплатите за всё, понятно?!       — Так а зачем ты шёл за ним, если у тебя было всё?! — я сделал ещё один шаг назад. — У меня не было ничего, Кайн, и я ничем не рисковал. А ты чем думал?!       — Я… Да ты… — взревел Кайн, но друг притормозил его за локоть. — Только попадись мне, скотина! Только попадись! Ходи и оглядывайся, сука!       — Боги… — я устало закатил глаза, и, засунув телефон в карман, быстрым шагом удалился с площадки.       По спине пробежался неприятный холодок, и я, завернув за угол, перешёл на бег, и нагнал Аннабет с Лейси.       — Мы уже думали возвращаться за тобой, — тут же заявила сестра, тут же обняв меня поперёк живота. У меня на лице застыла кривая усмешка.       — Кхм… Нет, не стоило… Видишь, я быстро же догнал, — стараясь звучать максимально уверенно заявил я.       Аннабет, судя по суровому взгляду её серых глаз, на мою игру не купилась. Странно, меня в школе все считали хорошим актёром. Это всё стресс.       Оказавшись дома, я попросил Аннабет подождать меня в комнате пока я буду искать нужную коробку с вещами. Несмотря на мой сравнительно небольшой срок проживания в этой семье, я уже умудрился каким-то образом обрасти барахлом — вот прозрачный ящик, заполненный прошлогодними тетрадями, а тут мой спортивный инвентарь и коробочка с записками, которыми мы перекидывались с друзьями в школе, мой костюм Патрокла вместе с бутафорским пистолетом… Я старался не отвлекаться, чтобы меня не утянуло в воспоминания, и тогда бы я тут сидел, разглядывая каждую мелочь, и жёстко ностальгировал, а Аннабет там уснула бы пока я доберусь до цели.       Наконец, найдя потрепанную коробку с крышкой, я зацепился пальцами за выемки и потянул её к себе, стараясь не думать о том, что на ней уже наверняка снова скопилась пыль. На выходных надо будет все под кроватью протереть, как я вообще могу дышать таким количеством пыли? Хотя, я же курю, значит и пылью наверное дышу и не брезгую…       Потерявшись в мыслях, я не заметил, что она из досок в полу слегка выпирала, и, естественно, я прищемил себе руку, пытаясь протащить в этом месте коробку, которую зачем-то перехватил в последний момент за дно. Проматерившись от души, я отдернул ладонь и сел, прижимая раненную конечность к груди, и с силой шлепнул по выпирающей доске второй рукой — в гневе я не силен в логических выводах.       Доска отскочила, и я увидел, что её край совпадает с разрезом на соседней доске, который до этого был совсем незаметен. Тонкая трещина проходила по трем доскам, а затем исчезала.       Я растерянно осмотрелся по сторонам, будто бы кто-то в пустой комнате мог бы мне рассказать, что это может быть. Забыв про боль, я дотянулся до своего рабочего стола и открыл нижний ящик. Достав оттуда канцелярский нож, я выдвинул лезвие и ввёл его в трещину, осторожно поелозил им, и, почувствовав, что ножу больше ничего не препятствует, нажал на рукоять. Как оказалось, доски были склеены друг с другом и являлись своеобразной дверцей, которую я и смог ухватить пальцами, и поднять. Хотя у дверей обычно есть петли, так что это скорее была небольшая плита в полу, скрывшая тайник, но это все уже не важно.       В небольшом углублении лежала чёрная записная книжка. На обложке серебристой краской был нанесён большой плюс, ну, или крест. Воровато осмотревшись по сторонам, я запустил руки в тайник и вытащил блокнот. Видимо, крышка прилегала плотно, так что он не так сильно запылился, как мог. От долгого хранения листы бумаги приятно похрустывали, когда я, набравшись смелости, наконец заглянул внутрь.       Портрет карандашом. Вьющиеся волосы, густо заштрихованные по направлению движения, выразительные брови, намеченные несколькими штрихами глаза, нос с остатками линий построения, и губы, равнодушно сомкнутые, и уголки опущены вниз. Под рисунком подпись — «Я в зеркале. Осень».       Мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что именно я держу в руках.       Испуганно охнув, я снова осмотрелся по сторонам, и, убедившись, что в коридоре никого нет, быстро пролистнул блокнот. Как оказалось, рисунков тут было также много, как и текста — порывистые строчки, нанесённые густой чёрной пастой, временами даже перекрывали карандашные наброски. Понимая, что времени сейчас вчитываться в дневник предыдущего совладельца этой комнаты просто нет, я захлопнул книжку, и, кинув нож в нижний ящик, спрятал туда же и свою находку, прикрыв её сверху пустыми папками, и закрыл ящик. Затем вытерев руки от пыли, подцепил крышку и накрыл ей тайник, хорошенько нажав, и та, скрипнув, снова встала в пазы, и стала практически незаметной — если, конечно, не знать, что тут что-то есть.       Затолкав ненужные вещи обратно под кровать, я кинул свой рюкзак на плиту, всё ещё не уверенный, что надёжно закрыл люк, и, схватив коробку с отцовским хламом, подорвался с места и выбежал из комнаты.       Боги. Боги Олимпа. Я не знал почему, но у меня было стойкое ощущение, что о моей находке не стоит пока что говорить никому. Если бы Кристофер хотел, чтобы кто-то из родных нашёл этот блокнот, то не стал бы так прятать… Но если бы хотел, чтобы её не нашли, то просто выбросил бы его вместе со своими рисунками, которых, как говорил Тесей, было не мало, и видимо они были на отдельных холстах.       Я чувствовал непередаваемый трепет, какой возникает у ребёнка, впервые открывшего для себя такой литературный жанр, как детектив. И, пожалуй, помимо восторга, который я испытывал рядом с Аннабет, это была одна из немногих сильных эмоций, какие у меня вообще за последние года возникали.       Я почувствовал себя окрыленным.       Чуть позже мы уже сидели с Аннабет на кровати и перебирали старые фотки из архива моего отца. Ну как «мы». Я лежал, устроив голову на бёдрах девушки, и крутил в пальцах отцовское ожерелье с глиняными бусинами, а Аннабет разглядывала фото, всматриваясь в глаза каждому старому знакомому Талая Джонсона.       — Никого… Не узнаю… — пробормотала девушка, откладывая в сторону фотографию, и тяжело вздохнула.       Я положил ожерелье себе на живот и взял из стопки одну из фотографий, осмотрел её. На ней Талай стоял на поляне и обнимал двоих людей — правой рукой он придерживал за талию светловолосую девушку, ухмыляющуюся фотографу, а левую руку закинул на плечи темноволосому парню в куртке, очень похожей на мою…       Это моя куртка.       Я с недоумением осмотрел людей на фото, и даже приподнялся с уютного местечка, сев на кровати, и Аннабет, заинтересовавшись происходящим, прильнула ко мне.       — Ты что-то нашёл?       — Это моя куртка, — возмущённо заявил я, ткнув в незнакомого парня. — Но мама говорила, что она папина. А он тогда тут при чём?       — Может, подарил на прощание, — предположила Аннабет, разглядывая фото. — Мало ли.       — Блин… Я думал, что ношу отцовскую вещь, а не чужую… — недовольно пробормотал я, переворачивая фотографию.       На обороте было выведено ручкой лишь одно слово — «Люблю».       — Отлично, — буркнул я, снова развернув фотокарточку картинкой к себе. — И кого же ты любишь тут, папуля?       Отчего-то во мне просто бурлило недовольство. Мне не хотелось таскать куртку, которая на самом деле принадлежала не моему отцу, а… Ну, другу его, наверное. С другой стороны за все то время, что я в ней гоняю, мы уже стали практически единым целым, и отказываться от любимой вещи мне не хотелось тем более.       — Твой папа носил эту куртку после?       — Ну… Да… У мамы была фотография, кажется.       — Значит она уже была его. Забей, Перси, — она шлепнула меня по руке. — Мы вообще не по этому поводу собрались.       — Но моя куртка…       Аннабет поцеловала меня в губы, и я перестал возмущаться по поводу одежды. Ну правда, какая вообще разница, кто носил её до моего отца? Просто значит, что она ещё старше, ну и круто, что она вообще ещё жива — вообще-то я как только её надел, то постоянно влипал в какие-то передряги. Может, она несёт какие-нибудь несчастья?       — Давай посмотрим ещё фотографии, — сказала Чейз, отстранившись от моего лица, и я был вынужден согласиться.       Вскоре имя предпредыдущего владельца моей куртки все-таки нашлось — на одной из общих фотографий, где отец удосужился все-таки подписать имена всех присутствующих, четвёртым слева оказался тот самый таинственный друг по имени Дэнни. Мне показалось, что я когда-то уже слышал это имя, но я никак не мог вспомнить, когда и в каком контексте, так что решил, что попытаюсь вспомнить как-нибудь потом. К тому же чем дольше мы занимались делом, тем меньше это было нам интересно, и довольно скоро мы отложили все барахло обратно в коробку, и решили прилечь и слегка отдохнуть. Конечно, уже привычным нам способом.       Всё было отлично. Да, ноги слегка тянуло после долгого дня, голова была какой-то тяжёлой, но это всё учёба, да и, кажется, уже хотелось кушать, но все это не имело значения. Я с удовольствием целовал свою возлюбленную, иногда накручивая на палец прядь её светлых волос, или заправляя её же ей за ушко. Иногда задумчиво вздыхал, думая, какие серёжки можно было бы ей подарить, и стала бы она их носить, или нет. Разглядывал её веснушки, вслушивался в размеренное дыхание, поглаживал ладонью по талии. Моё настроение становилось всё более игривым, мне нравилось иногда прикусывать нижнюю губу Аннабет, или просовывать колено между её ног, чтобы обнять её покрепче и прижать к себе. Хотелось, чтобы она была ко мне ещё ближе. Хотелось чувствовать её тепло, её сердцебиение, не просто знать, что это всё присутствует, а чувствовать собственной кожей. Ничего же такого не было в этом, правда? Потом, то ли как-то поворачиваясь, то ли просто рука сама соскользнула, и я пару раз провел ладонью по животу Аннабет.       Меня будто бы кипятком ошпарило.       Я сразу же отдернул руку и перепуганно побледнел, чем, кажется, удивил Аннабет. Девушка непонимающе посмотрела на меня, но пока что ничего не говорила. Я, тем временем, осторожно отстранился от неё и сел на кровати, закусив губу почти до крови.       Что я вообще нахрен творю?       Меня стало слегка подташнивать, и я понимал, что ситуация сейчас очень мягко говоря неоднозначная, но я ничего не мог с собой поделать.       Форд так гладил меня по животу. От одного только воспоминания об этом ублюдке мне стало физически плохо. Из-за него прикосновения к животу, не важно, к моему или к чужому, воспринимались мною как что-то, приносящее ужасный дискомфорт тому, кого трогают. Это неловко, это… По-своему страшно. Ты чувствуешь себя беззащитным перед тем, кто тебя трогает. Вдруг в следующий момент он ударит тебя прямо в живот? Наверное, это справедливо было бы к любой части тела, но я… Мой мозг, организм, все моё существо отчего-то обозлилось именно на этот жест.       Мне было стыдно, что в моих действиях было что-то, схожее с действиями Форда. Я не знал, что думать, как реагировать на это, я был напуган своим же поведением и я не знал, как объяснить это Аннабет. Она же ничего не знала. Ну, почти ничего. Мне нужно было срочно проветрить голову и собраться с мыслями. Я обязательно найду нужные слова, но точно не сейчас.       — Й- Я… — мой голос звучал безумно жалко, но я ничего не мог с этим поделать. — Мне надо… Я вспомнил, что мне срочно нужно закончить презентацию по… Всемирной истории…       — Персей? — Аннабет приподняла одну бровь, непонимающе глядя на меня.       — Я люблю тебя, — выпалил я, тут же чмокая девушку в губы. — Эм, мне правда очень пора, Лео ждёт, я уже ужасно опаздываю.       — Лео? Но история…       — Вернусь — расскажу! — крикнул я уже возле двери, и с чувством тотального позора выскочил из комнаты, тут же упираясь спиной в дверь.       Боги Олимпа, что она теперь обо мне подумает? Вдруг она примет это на свой счёт? Я же не хотел сделать ей больно, и я сам испугался, что без разрешения стал гладить… Ох, Господи, прости, может мне стоит вернуться и извиниться? Я часто дышал, нервно заламывая руки, и пытаясь сосредоточиться, но все было напрасно. В последний раз подавив порыв ворваться обратно в комнату, я рвано выдохнул и быстрым шагом пошёл к выходу из дома, на ходу сорвав куртку Дэнни и накинув её на свои плечи.       Надо проветриться. Эта неделя меня точно убьёт, и я так и не успею доехать до побережья. К слову, можно сходить за подарком Тесею, раз такое дело… Я проверил наличие мобильного телефона, и, нащупав гаджет в кармане, без малейшего зазрения совести пошёл в сторону автобусных остановок. Ну ладно, совесть грызла меня не прекращая, тут уж врать все-таки не буду.       Смартфон в кармане завибрировал, оповещая меня о том, что пришло новое сообщение.       Я встал как вкопанный посреди улицы, и с леденящим душу ужасом запустил руку в карман. Вдох, выдох. Посчитав до десяти, я выудил гаджет из джинс и быстро разблокировал, судорожно проходясь взглядом по строчкам на экране.       «Аннабет прислала новое сообщение: Ты в порядке?»       Я простонал, будучи уже не в силах сдерживать волнение, и уселся на лавочку возле остановки, пытаясь снова взять себя в руки. Надо ей что-то ответить. Я ушёл просто как кусок мудака, не объяснил ей свое поведение, не оправдался, что на самом деле случайно абсолютно приложил ладонь к её животу, что я не хотел её оскорбить или обидеть, а она ещё и спрашивает в порядке ли я. Дрожащими пальцами я все-таки смог написать какое-никакое сообщение: «этр я должен спросмть. ты в порядке?».       Уже после отправки я увидел, что допустил две опечатки. Господи, ну что за тупица. Ударив себя по лбу, я отредактировал написанное, и, прикусив фалангу указательного пальца, стал ждать ответ.        «… я бы обсудила лично»       О, Господи, прости. Она обиделась. Она реально, она серьёзно обиделась. Вернее, я обидел её. Хотя я совершенно не хотел задеть её чувства, или тем более… Домогаться.       Неужели я и правда такой же мерзкий в своих жестах, порывах и желаниях, как и Форд? Есть ли между нами, на самом деле, какая-то разница? Да нет, наверняка есть. Нужно просто успокоиться и проанализировать ситуацию от начала до конца… Но на холодный и рассудительный анализ у меня сейчас не было совершенно никаких сил — ни моральных, ни физических.       «клянусь, я ввсе объясню. я умоляю, прости, пожалуйста»       Опять опечатка. Я раздраженно простонал и потер ладонями лицо, стараясь все-таки как-нибудь взять себя в руки.       »…боги. Джексон, просто скажи, что случилось?»       Я тяжело вздохнул, запрокинув голову, но тут же снова сконцентрировался на переписке.       «Ф-слово.»       «Фиаско?»       От неожиданности я фыркнул, и, не будь я таким напряженным, то, наверное, засмеялся бы.       «Ф-имя»       Входящий звонок: Аннабет       Я резко вдохнул от испуга и мгновенно подавился воздухом. Громко кашляя, я сжимал телефон в руке и никак не мог заставить себя потянуть мигающую плашку с телефонной трубкой ни влево, ни вправо. Через несколько секунд девушка все-таки перестала звонить.       «Возьми трубку, иначе я пущу тебя на крокетас.»       Из груди все-таки вырвался нервный смешок от вспомнившейся ситуации. Я будто бы снова почувствовал на себе тот тёплый взгляд, которым меня одарила Аннабет, когда мы расставались возле детской площадки…       Вспомнился и Кайн Джонс со своими пугающе спутанными и туманными угрозами. Закусив губу уже, кажется, в сотый раз, я закинул ногу на ногу, встревоженно глядя на изредка проезжающие машины и автобусы, тормозящие возле остановки и призывно распахивающие двери, надеясь, что я, как единственный человек на скамейке, ждал именно их прихода. Кстати.       Заметив, что я абсолютно один на остановке, я вытянул из кармана пачку сигарет, и через мгновение уже потягивал едкий дым, позволяя ему выскальзывать из ноздрей и даже почти не морщась при этом. Наконец я вспомнил, что только что вообще-то общался с Аннабет, и экран телефона за последние минуты пару раз все-таки мигал, и решил проверить сообщения.       «Перси.»       «Персей, мать твою, Джексон.»       «Ну и где ты спрятался?»       «Погоди. Ты реально что ли ушёл?»       «Даже не начинай рассказывать мне про Лео и презентацию»       «Я тебе уши откручу, когда найду.»       «Куда ты мог повернуть?»       «Раз ты торопился, то, учитывая, что у тебя толчковая нога левая, то повернул ты, наверное, направо, оттолкнувшись ей.»       От последнего сообщения у меня аж мурашки по спине пошли. Откуда она знает, какая нога у меня толчковая, а какая опорная? Понятно, что такое распределение весьма распространено, и она могла просто предположить, но она была так уверена в этом, будто бы целенаправленно наблюдала за мной, чтобы это выяснить.       Чтобы облегчить ей задачу, я глянул на табличку возле остановки, и перепечатал название перекрёстка в сообщение и отправил его Аннабет.       — Спасибо, уже не надо, — послышался голос надо мной, и я медленно оторвал взгляд от экрана и уставился на свою девушку.       Грудь Чейз тяжело вздымалась, она шумно дышала, плотно сомкнув губы и сверлила меня убийственным взглядом своих серых глаз. Её волосы были растрепанными, щеки слегка розовыми, возможно, от бега, а брови резко нахмурены.       — Не бей меня только, — пробормотал я, глядя на девушку снизу вверх.       — Я хотела отвесить тебе пощёчину, — согласилась Аннабет. — Но ты выглядишь уже достаточно жалко.       — Лучше ударь, — тут же помрачнел я, и девушка тяжело вздохнула.       — Ты… Перси, — протянула она, усаживаясь рядом со мной на скамейку и взглянула мне в лицо.       — Это я.       — Бошка твоя дурацкая.       — Моя?       — Да чья же ещё?       — Ну…       — Перси, — Аннабет подсела ближе и взяла моё лицо в ладони. — На тебя даже злиться сложно. Господи, ну почему ты убежал? Ты совсем дурак?       Я виновато улыбнулся, глядя в глаза Чейз, и не видел там ни грамма злости, как и разочарования. Она… Беспокоилась. Может, расстроилась.       — Я… Испугался, — негромко признался я, отведя взгляд в сторону.       — Перси, мы же… О чем мы говорили? — она легонько шлепнула меня по щеке. — Мы говорим, если что-то идёт не так. Не убегаем молча из дома.       — Я помню, — пробормотал я, и, тяжело вздохнув, опустил голову и уткнулся лбом в плечо Аннабет. — Я… Знаю, что ты обиделась. Прости.       — За что именно? — строго спросила Чейз, и я слегка поежился.       — Что… Трогал, где нельзя, без спросу, — пробормотал я, пристыженно отведя взгляд на свои колени. — Я не хотел тебя обидеть.       — Подожди, — девушка дёрнула головой, и, схватив меня за плечи, заставила выпрямиться и взглянула мне в лицо, снова взяв его в ладони. — Ты поэтому убежал? Потому что…       — А… Почему ещё? — я неловко свёл брови к переносице, растерянно глядя на Аннабет.       Чейз немного помолчала, глядя на меня, и, видимо, делая какие-то выводы из всего услышанного. Затем, тяжело вздохнув, она притянула меня ближе к себе и мягко поцеловала в губы.       — Дурачок.       Я фыркнул в поцелуй и очень осторожно приобнял Аннабет за талию, но та взяла сама мою ладонь и прижала её к своему животу.       — Перси, — строго сказала она, но всё же чуть улыбаясь, одними уголками губ. — Тебе можно меня трогать.       — Точно? — неловко уточнил я, боясь даже шевельнуть ладонью.       — Точно. Я уж… Подумала, что тебе неприятно меня трогать.       — Что?! — воскликнул я, удивлённо уставившись на девушку.       — Ну так это всё и выглядело, мистер Джексон! — покачала головой Аннабет. — А ты как думал?       — Я… — я вздохнул, отведя взгляд в сторону. — Я… Я напомнил себе Форда. И…       Девушка погладила меня костяшками по щеке и невесомо чмокнула в скулу.       — Если что-то будет идти не так, я обязательно тебе скажу.       Я помолчал недолго, неуверенный в её словах. А вдруг ей, как и мне, в какой-то момент будет вдруг неловко мне отказывать? Вдруг я в какой-то момент буду слишком напористым? Или ей будет страшно?       С другой стороны она же не тринадцатилетняя размазня, коим был я в ситуации с Фордом. Она знает, что там за окном снуют ужасные монстры, знает, как убить меня за три с половиной секунды… Но, самое главное, я надеялся, что она точно знала, что я остановлюсь, как только она скажет «нет».       — Обещаешь? — я неуверенно взглянул в её глаза, и Аннабет, нежно улыбнувшись мне, кивнула.       — Обещаю, Рыбьи мозги.       Я слабо рассмеялся и наконец достаточно осмелел и поцеловал её уже сам, мягко уведя ладонь с живота на талию.       Моя родная.

***

      — Перси?       Я сидел с Лейси в гостиной, и пытался разобраться в задачке «на смекалку» из её домашнего задания. Четверг и без того выдался напряжённым, а тут меня унижала какая-то детсадовская загадка, и я чувствовал себя просто умственно отсталым. Лейси же отчасти, конечно, сохраняла опечаленное выражение лица, ведь все-таки от моего решения зависела её оценка, но с другой стороны ей явно было весело наблюдать за моим недоумением.       Что может путешествовать, всё время оставаясь в одном углу? Моя кукуха, походу.       Подняв голову, я увидел, что в проёме стоит Тесей, и как-то странно на меня смотрит. Поняв, что я смотрю на него, брат мотнул головой в сторону коридора.       — На пару слов, — только и бросил парень, прежде чем пропасть из виду.       — Храни бог Тесея, — пробормотал я и, хлопнув себя по бёдрам, поднялся с пола. — Я эту штуку поищу в интернете, а ты пока… — я почесал затылок, глядя на стопку тетрадок. — Раскрашивай там эту свою… Волшебную белку слогов, или что у тебя там оставалось?       — Да, белочка! — закивала Лейси, выуживая из стопки нужную тетрадку.       — Класс, — я показал ей два больших пальца и выскочил из гостиной. Может, пока я буду болтать с Тесеем, меня озарит решение этой дибильной загадки.       Брат ждал меня на кухне. Он стоял возле подоконника и, кажется, волнуясь, покачивал кружку с чаем, глядя, как заворачивается в ней жидкость. Интересно.       — Йоу, брат, здорова, — поздоровался я, на ходу усаживаясь на столешницу. — О чем хотел поболтать?       — Я… Кхм, — Тесей чуть нахмурился, кинув быстрый взгляд в окно и прикусил на мгновение губу. — У меня… Я хотел тебя спросить, да.       — Меня спросить, да… О чем? — я покрутил кистью в воздухе, пытаясь подтолкнуть брата к сути вопроса.       — У тебя… Все в порядке? — коротко вздохнув ответил Тесей и взглянул мне в глаза.       — Эм, — я слегка опешил. — В смысле?       — Ну… Ты там… Ни с кем не ссорился? Может тебе… Нужна помощь? — парень неловко улыбнулся, глядя на меня.       — О… О чём мы, ещё раз? — я непонимающе повел плечом, и Тесей наконец-то, тяжело вздохнув, стал говорить конкретнее.       — Ну, до меня слух дошёл… Короче, имя Кайн Джонс тебе что-нибудь говорит?       Я устало простонал, подкатив глаза и покачал головой.       — Господи помилуй… Что там этот клоун городит?       — Ну… — Тесей покашлял в сторону. — Если верить молве, то он нешуточно на тебя зол… Вы с ним… Поссорились?       — Он на меня обиделся, — я закинул ногу на ногу и забрал у Тесея кружку, отпил чай. — Я его знать не знаю. Не обращай внимания, он просто петух.       Тесей снова нервно пожевал губу, внимательно на меня глядя.       — Мм… То есть… У тебя всё схвачено? — неуверенно переспросил брат, глядя на меня. — В смысле, ты только скажи, я с ним поговорю, возьму парней…       — Боги, боги, перестань, — я помотал головой. — Даже не думай влезать в мои конфликты, Тесей. Всё будет нормально. Он просто болтун.       Парень замялся, неуверенно глядя в сторону и вздохнул.       — Ну… Если бы у меня были проблемы, ты бы влез. Ты влез, когда были проблемы у Малкольма…       — Ой, перестань. Это другое, — я отмахнулся. — Там Джим реально обидел Малкольма, и я просто поставил его на место. А этот… Брехло.       — Но он говорит о тебе… Нелестные вещи.       — И ты в это веришь? — даже слегка с вызовом спросил я.       — Мне обидно за тебя, вот и все, — покачал головой Тесей. — Он оскорбляет тебя, а ты — часть моей семьи.       — Ну так поставил бы его на место, — я пожал плечами. — Если тебя это трогает. Я у Малли разрешения отпиздить Джима не спрашивал.       — Я… Боги, Перси, — пробормотал Тесей, печально вздохнув. — Я и пришёл спросить, он тебя обижает, или просто плюется ядом?       — Да откуда мне знать, что у него в бошке? — я постучал себе по лбу. — Но он меня не трогал пока что.       Тесей тяжело вздохнул, глядя куда-то мне над головой, и чуть нахмурился. Неожиданно для себя я понял, что не вижу в нем легкомысленного юнца, коим он был почти что семьдесят процентов от бодрствования — его скулы вдруг будто бы стали более очерченными, глаза прищурились как-то очень по-взрослому, и я будто бы мог почувствовать исходящую от него ауру… Не самую дружелюбную, но я все-таки не мог понять, что именно несла в себе энергия, исходящая от него.       — Если… Заподозришь, что он может что-то сделать, или если он тебя обидит, то сразу скажи мне, хорошо? — наконец произнес Тесей, взглянув снова мне в глаза. — Прошу тебя, не упрямься.       — Ладно, — я вздохнул и кивнул. — Если будут проблемы, я скажу.       — Договорились, — с Тесея наконец-то спал груз вселенской ответственности, и он снова задорно заулыбался. — Так что вы там с Лейси пытались решить?       — Да там… Загадка идиотская, — пробормотал я, выудив из кармана телефон. — Что может путешествовать по миру, при этом оставаясь в одном углу?       Тесей немного помолчал и пожал плечами.       — Почтовая марка?       Я отмахнулся сначала, но потом замер и посмотрел на брата.       — Да ну нахер, — пробормотал я, открывая поисковик и забивая загадку в строку. — Реально почтовая марка…       — Ну типа, письма же куда угодно могут быть отправлены, — рассудил парень, потирая подбородок.       — Нихера себе ты умный, — пробормотал я и покашлял. — Лейси! У меня есть ответ! — я пошёл из кухни и обернулся напоследок на Тесея. — Спасибо.       — Да не за что, — парень пожал плечами, весело улыбаясь мне. ***       — Персей, — окликнула меня медсестра, когда я завис, погрузившись в чтение. — Можете пройти.       Я тут же встрепенулся со своего места, и, затолкав книгу в рюкзак, поблагодарил женщину и прошёл в палату.       Сегодня, в пятницу, самой главной и обсуждаемой новостью дня стала драка. Ну, в этом-то нет ничего такого — бывает, ребята дерутся, и потом все шепчутся по углам в поисках виноватых. Вот только сегодня драка кончилась полицией и больницей, а это в стенах конкретно этой старшей школы уже больше похоже на резонансный случай.       Я не был свидетелем, однако несколько ребят пересказали мне суть конфликта, и, честно говоря, я всё ещё пребывал в растерянности.       Чтобы вы понимали — Кайн Джонс, тот самый ублюдок, травивший меня последнюю пару недель, после нашего столкновения на детской площадке, стал распускать про меня… Неприятные слухи. Ну, об этом я уже знал — Тесей ещё вчера обеспокоенно подошёл ко мне и неловко уточнил, всё ли у меня хорошо, и почему обо мне какая-то не такая молва идёт. Ну и ладно, думал я. Не страшно.       Вот только сегодня, между вторым и третьим уроком, именно на почве слухов обо мне возник конфликт, стремительно перешедший в драку прямо в школьном коридоре. Подрались, соответственно, Кайн Джонс, и…       Джим Старс. Джим, мать его, Старс, который ссался смотреть в мою сторону почти весь прошлый семестр, который бы, наверное, обходил меня стороной всю оставшуюся жизнь, который говорил, что я психопат и будущий маньяк, взял и защитил мою честь.       Так что я чувствовал себя обязанным как минимум навестить парня в больнице и справиться о его здоровье. И, конечно, задать пару вопросов.       Джим сидел на кровати, подложив под спину подушку, чтобы не упираться в твёрдое изголовье, и что-то печатал в телефоне одной рукой — вторая была крепко загипсована и подвешена за бинт к шее. На скуле парня уже расцвел лиловым цветом синяк, а возле ноздри всё ещё виднелись остатки кровавых корочек.       — Мам, я же говорю, не хочу я апельсины, — пробормотал Старс, даже не глянув в сторону двери.       — Привет, — негромко поздоровался я, прикрыв за собой дверь. — Извини, я без апельсинов.       Джим перестал набирать сообщение и на пару секунд задумчиво посмотрел перед собой. Затем на его лице появилась эдакая ухмылочка.       — О-о-о, — протянул он, и я, устало фыркнув от смеха, уселся на стул рядом с его кроватью. — Какие люди в Голливуде. А где мои гостинцы?       — Мне бошку открутят санитары, если узнают, — пробормотал я и выудил ещё прохладную баночку «Доктора Пеппера» из рюкзака. — Но товарищ твой сказал что ты такое любишь.       — Оп-оп, нихера себе подгончик, — довольно пробормотал Джим, отбирая у меня газировку, но, недолго думая, вернул обратно. — Ну…       — Конечно, — кивнул я, бросив взгляд на его руку, и, взяв банку, щёлкнул чекой, и теперь уже парень с удовольствием забрал у меня банку и сделал пару больших глотков.       — Класс… Чистый кайф, — протянул парень, закинув ногу на ногу.       Я слабо улыбнулся, всё ещё переживая за Джима, хотя тот, очевидно, держался довольно бодро для человека, которого серьёзно поранили.       — Как ты себя чувствуешь? — слегка смущенно поинтересовался я, отведя взгляд в сторону.       — Ну… Как тебе сказать, — пробормотал Старс, покачивая банкой в руке. — Если то, что вы учились в одной школе — правда, то я понимаю, откуда ты нахватался такого стиля борьбы.       — Вряд ли это имеет друг к другу такое прямое отношение, — хмыкнул я, закинув ногу на ногу. — Сильно он тебя?       — Скулить не стану, даже не надейся, — подмигнул мне Джим. — Выживу, не ссы.       Мои плечи невольно расслабились и я чуть шире улыбнулся, глядя на довольную рожу Старса.       — Так а зачем ты, к слову, к нему полез? — как бы невзначай спросил я.       — А чо он херню про тебя несёт.       — И ты решил встрять, потому что…       — Потому что твой, прости за выражение, дружок, усиленно делал вид, что нихуя не слышит, — вдруг завёлся Джим. — Этот ублюдок, значит, на весь класс чуть ли не орёт, что он там сделает с этим Джексоном, а этот, блять, сидит, глазами хлопает! Конечно я не выдержал уже, ну, думаю, пойдём, поговорим по-мужски, кто же так делает, за глаза другого парня так полоскать, так ещё и ну, пацана младше себя!       Я растерянно уставился на парня и пытался проанализировать всё им сказанное.       — Дружок?       — Ну этот твой… Тесей, — махнул рукой Джим и чуть не пролил на себя газировку. — Сидит, блять, а стоило подойти спросить, чо за хуета, так он сразу в кусты — Еба-ать, Перси то, Перси это, Перси сказал не лезть! Я говорю, а если этот урод его ножом пырнет, ты стоять смотреть будешь? И он такой вот, блять, Перси сказал, что всё схвачено, что он просто пиздабол… Да блять, я увидел, какой он просто пиздабол, — парень кивнул на руку в гипсе. — Я бы на твоём месте нахуй один нигде не ходил, дружище, совет, блять, на миллион тебе. Он же абсолютно ебнутое существо какое-то, этот, блять Джонс.       Я медленно моргал, выуживая смысл сказанного из долгого мыслительного потока Джима.       — Я ему короче говорю, блять, этот урод говорит, что твоему, блять, другу бошку открутит и нахуй в помойку выбросит, а, мол, ты, трус ебаный, сидишь и помалкиваешь. Ну он такой типа блять, да я сам разберусь, ну я думаю, ах так, разберётся он, блять, ну так разбирайся, а я пойду и дело сделаю. В моей школе нахуй такую грязь не разводят за глаза, тут либо блять стенка на стенку или иди нахуй. Ну и подрались, короче.       — Да-а-а… — задумчиво протянул я, глядя на возмущение на лице Джима. — Дела…       — Короче, блять, я хорошего мнения был о Тесее, но что-то он так вот по-свински зассал, что мне аж реально, ну, за тебя обидно стало, — подвёл итог Старс.       — Я правда сказал Тесею не лезть в это…       — Да похуй что ты сказал, мальчик мой, — перебил меня Джим. — Так нахуй дела не делаются, сечешь? Понятно что когда у вас тёрки тет-а-тет, и ты сказал не лезть, ну похуй, собираешь пиздюли сам, а тут чел реально поливает тебя дерьмом на глазах твоего друга, и ты за себя постоять не можешь так-то, тебя, блять, в комнате нет. Вот в такое как бы, да, в такую ситуацию уже надо лезть, и похуй что ты там блеял в порыве гордости. А он сидит, клоун.       Я слабо улыбнулся, глядя на разгневанного Джима. Мне… Было и приятно, и неловко, что кто-то, чужой человек, между прочим, взял и заступился за меня. Он не то что был не обязан — он вполне мог присоединиться, сказать там, что я конченный ублюдок, психопат и садист, но он взял и решил почему-то меня защитить… Но почему?       — Джим… А почему ты вообще решил встать на мою сторону? — я неловко свёл брови к переносице.       Наверное, его просто взбесило, что кто-то ведёт себя неподобающе, и лично ко мне это не имело никакого отношения, и…       — Ну, ты нормальный парень, — пожал плечами Джим, кажется, вогнав меня в краску. — Ну ты только не подумай о себе чего лишнего. Ты все ещё немного психопат. Просто… Ну, это не правильно. Вот.       Я мягко улыбнулся, глядя на подростка и похлопал его по здоровой руке.       — Спасибо.       Джим, кажется, слегка потерялся, но потом горделиво вздернул подбородок.       — Обращайся.       — Пожалуй, воздержусь, а то не потяну больничные счета, — фыркнул я, и Старс посмеялся со мной.       — Всё… Вали, блин, мне отдыхать надо, — отмахнулся от меня Джим и снова отпил газировку. — Но…       — Мм? — я взглянул на него, застегнув молнию на ранце.       — Будь осторожен, — немного помолчав сказал Старс. — Нас отстранили обоих на месяц от занятий… Но он рано или поздно вернётся в школу. Да и на улицу ему вряд ли кто запретит выходить.       Я выслушал парня и со всей серьёзностью покивал.       — Хорошо. Спасибо за предупреждение, — я чуть улыбнулся Джиму и вытащил из кармана заготовленную бумажку с моим номером телефона, протянул её парню. — Отвечаю не безупречно, но если что-то будет нужно, обращайся.       — Да что мне может быть нужно от тебя, — пробормотал подросток, но карточку с номером взял. — Жопу береги свою, мелюзга.       Я протянул ему ладонь, и после того, как мы пожали друг другу руки, я наконец смог подняться со стула, и, ещё раз осмотрев парня, все-таки тяжело вздохнул.       — Мне безумно жаль, что так произошло.       — Не он, так кто-нибудь другой, — фыркнул Джим. — Ты так говоришь, будто бы я ради тебя сбежал из монастыря его отпиздить. Вали, кому сказал.       — Выздоравливай скорее.       — Без малявок разберусь, — пробурчал Старс, но все-таки ухмыльнулся.       Я кивнул ему, и, снова осмотрев на последок палату, вышел и тихо закрыл за собой дверь.       Возможно, угрозы Кайна Джонса не были беспочвенными. Мне было стыдно за то, что из-за того, что я так и не обратился с этой проблемой к кому-нибудь из взрослых, Джим ввязался в драку. Если бы этот конфликт пресекли по моей просьбе, то этого вообще могло и не произойти вовсе… Да и слова Джима по поводу Тесея меня задели. Хотя бы потому, что окажись я на месте Тесея, то поступил бы именно как Старс. Мне было бы плевать, если бы близкий мне человек сказал бы мне не лезть в какой-то конфликт. Если бы я увидел реальную угрозу моему другу, я бы не стал оглядываться на его слова и отстоял бы честь дорогого мне человека.       Но Тесей так не сделал, и единственным человеком, который захотел отстоять мою честь и достоинство стал чувак, с которым мы жёстко подрались в прошлом семестре.       Да уж, жизнь сложная штука. ***       — Перси!!! — испуганно окликнула меня сестра. — Пожалуйста!!!       — Да-да… — пробормотал я, отодвинув паука ещё подальше от груды влажного песка и глядя, как Дафна снова набрасывается на формочки для куличиков, и пытается снова построить что-то вроде хижины.       Прохладный ветер трепал мою куртку, в кроссовках уже было, кажется, с килограмм песка, океан шелестел чуть поодаль, отражая серое небо, затянутое пока что полупрозрачными тучками. Рядом Аннабет вместе с Силеной расстилали плед, придавливая его с разных концов всякой ненужной утварью, пока Малкольм натягивал на бочку мусорный пакет, а Чарли устанавливал небольшой мангал, на котором собирался пожарить мясо и овощи. Лейси сидела на одном из углов пледа, и уже вовсю играла со своими куклами, а рядом с ней стояла аптечка — на всякий случай.       Я поежился, взглянув снова на водную гладь. Тесей стоял у самой кромки в костюме для плавания, и растирал ладони, возбужденно подпрыгивая на месте. У меня не нашлось аргументов, чтобы удержать его от заплыва, кроме как «холодно» — температура воды все ещё была достаточно безопасной, особенно для опытного пловца вроде него, к тому же сегодня был почти что полный штиль — пусть ветер и казался достаточно кусучим, но волн практически не было. Тесей пообещал, что как только наплавается всласть, то выскочит из воды, сразу укутается в полотенце и сядет к костру греться.       Я всё ещё не был преисполнен энтузиазмом по поводу этой идеи.       Брат обернулся, и, увидев, что я смотрю на него, помахал мне рукой, и его широкую улыбку было видно даже с этого расстояния. Я вздохнул, и, улыбнувшись в ответ, помахал ему.       «Будут проблемы — пиши»       «Ты не один»       «Я не оставлю тебя одного»       Свежие смс-ки от Форда, казалось, раскаляли мой несчастный телефон, и теперь мне от одной мысли об их существовании жгло бедро, возле которого в кармане покоился злосчастный гаджет. Если предыдущие пару недель сообщения стабильно приходили хотя бы раз в день, то теперь они налетали как-то стихийно — видимо, когда на МакКейси находило вдохновение, — и были всё более… Поэтичными, если так вообще можно выразиться. Больше не было какой-то конкретики, впрочем, и раньше её было мало, но теперь он вообще бросался громкими фразами, и мне было сложно понять, с каким посылом он это написал.       Двусмысленность пугала.       — Ух ты, какая красота! — к нам подошла слегка запыхавшаяся Аннабет и стянула со своих волос резинку, чтобы собрать их снова в пучок на затылке. — Даффи, ты не подумывала стать архитектором?       — Только через мой труп, — парировал я, скрестив руки на груди.       Послышался всплеск, и я тут же встрепенулся. Тесей с разбегу запрыгнул в воду, и теперь плавал вдоль берега, и даже с такого расстояния мне было видно его взмахивающие над водной гладью руки.       Я так и не стал говорить с Тесеем по поводу драки Джима и Кайна. Да и он был так рад дню рождения и подаркам, что мне просто не хотелось портить ему настроение. Помимо этого, с Чарльзом я поговорить тоже так и не решился, и теперь совесть просто сгрызала меня с потрохами.       — Ты так напрягся, — вздохнула Аннабет, дотронувшись до моего локтя. — Я думаю, что он скоро вернётся на берег.       — Иначе я ему голову оторву, — пробормотал я, хмуро глядя на океан.       К тому же я чувствовал, что штиль задержится ненадолго, и вряд ли я смогу что-то с этим сделать.       — Ты… Можешь предсказать настроение воды? — с интересом спросила Аннабет, и даже Дафна отвлеклась от песочного строительства.       — Мне не по себе, — уклончиво ответил я. — Но относится это к погоде или нет, я не знаю.       — А сколько, ещё раз, исполнилось Тесею? — уточнила Аннабет, взглянув на мою младшую сестру.       — Семнадцать, — с довольным видом заявила Дафна, постукивая лопаткой по перевернутому ведру с песком.       — А ума так и не нажил, прости, Господи, — пробормотал я, нервно оглядев воду. Вон он, возле камня, торчащего из воды. Лишь бы там не было острых рифов, или осколков…       — Мама Перси, приём… — тихо прошептала Аннабет, и я скосил на неё недовольный взгляд.       — Тебе легко говорить. Не на тебя ответственность за морские переделки возложили. Я вообще не хотел быть полукровкой, четвертькровкой… — дальше я уже бормотал что-то бессвязное и недовольное, откидывая крупные камушки подальше от постройки Дафны.       — Ну, ну, — Чейз погладила меня по спине, проскользнув ладонью под курткой, и ободряюще улыбнулась. — Всё будет хорошо.       Я скептически осмотрел Аннабет, но не стал возражать.       — Тесей! — рявкнул я. — Давай уже на берег, негодник!       — Ещё чуть-чуть!!! — послышался издалека его голос. — Пять минуточек!!!       Я подкатил глаза.       — Ладно!       Я устало потрепал Дафну по волосам и отошёл от стройплощадки, цепанув пальцами ладонь Аннабет, и та пошла следом за мной.       — Почему ты так переживаешь? — тихо спросила у меня девушка, стоило нам отойти чуть поодаль от суетящейся семьи.       Я взглянул на наручные часы, и затем засунул ладони в карманы. На океане поднялись небольшие волны, от мангала повеяло ароматом жареного мяса.       — Просто… Это большая ответственность, — немного помолчав ответил я и взглянул на Аннабет.       Её глаза слегка влажно блестели — от ветра они, видимо, слезились, и теперь слабый солнечный свет отражался в её радужке нежными бликами. Зная, что все заняты своим делом, я осторожно провел пальцами по щеке девушки и, рвано выдохнув, мягко коснулся её губ своими, и почти тут же отстранился. Мне все ещё было не по себе от собственного недавнего… Наваждения. Даже несмотря на то, что мы всё обсудили, я побаивался сам себя. Что я могу всё-таки в какой-то момент забыться и ненароком обидеть Аннабет, или, не дай бог, сделать ей больно. Так что нужно себя пока… Притормозить.       — В моей жизни много разнообразной ответственности, — негромко добавил я. — И не скажу, что я со всей справляюсь.       — Перси… — тяжело вздохнула девушка и хлопнула меня по груди ладонями. — Кажется, нам надо поговорить.       — Ох, нет, — я покачал головой с отчаянием посмотрев в сторону. — Ради всех розовых розочек в деметровом садике, только не сегодня. Я не готов.       — Персей…       — Мне тут даже не закурить! Сплошные дети вокруг, — я обвел взглядом пляж. — Ещё и родители.       — Ох, — Аннабет покачала головой, но потом улыбнулась. — Ладно, отсрочку я тебе дам. Но… Нам надо будет обсудить тот вечер.       — Да-да-да, — я быстро чмокнул девушку в лоб. — Мне пора проверить овощи, что-то я так проголодался, просто кошмар!       — Перси! — смеясь окликнула меня Аннабет, когда я уже отошёл к Чарли, но я только помахал ей ладонью и решил максимально быстро отвлечься.       — О, сынок, — Чарльз взглянул на меня и тепло улыбнулся. — Что, голод волка из лесу выгнал?       — Ха-ха, — усмехнулся я и засунул руки в карманы, поежился. — Уже живот крутит, — я осмотрел контейнер с заготовками и тяжело вздохнул. — Что бы такого перехватить.       — У мамы есть свежие овощи, — Чарли махнул на разложенный плед. — Не рекомендую тебе кушать сырой кабачок.       Я было потянулся за белесым круглешком, но все-таки засунул руку обратно в карман. Да, пожалуй, сырой кабачок это не лучший выбор.       — Ладно, — я вздохнул, глядя на шампуры с поджаренными грибами. — Так, пойду я, а то мне аж плохо с голоду.       Чарли посмеялся и потрепал меня по волосам, поправив мою куртку.       — Уже скоро будет, чуть-чуть потерпи.       Я могу поговорить с ним сейчас. Так, вскользь упомянуть, что мне бы не помешал чисто мужской совет, мол, что бы он посоветовал как отец сыну, если его задирает конченный чувак, у которого, по ходу, тормоза последние оторвало, и он ломает руки вообще почти что непричастным к конфликтам парням, а уж что он может сделать с подростком, на которого искренне и долго зол и думать не хочется.       Но что-то меня остановило, и я только вздохнул.       — Да-да… — пробормотал я, встревоженно взглянув на воду. — Чуть-чуть поте…       Тесея нигде не было видно.       —… рпи… — закончил я, уже напугано вглядываясь в поднявшиеся волны. — Тесей?! — я громко позвал брата, надеясь, что этот придурок просто спрятался за камнем.       Члены семьи тут же встрепенулись и тоже стали осматривать океан. Малкольм поднялся с пледа и подошёл ко мне, вглядываясь в воду вместе со мной.       — Тесей, это не смешно! — рявкнул я, но в ответ донесся лишь холодный шорох волн.       — Пер… — кажется, Малкольм хотел меня окликнуть, но я уже скинул с плеч куртку и всучил её ему в руки.       — Блять, — злобно прошипел я, передавая верхнюю одежду, и, стоило избавиться от лишнего, рванул к воде. Я даже не собирался возиться с кедами или остальной одеждой — лишь куртка, по моему мнению, могла как-то меня замедлить, я мог в спешке запутаться в её полах, или зацепиться рукавом за что-нибудь, так что хотя бы этого я смог избежать.       Спустя несколько мгновений, хотя казалось, что лет, мои ноги зашлепали по мокрому песку, слегка увязая в нем, а затем послышался плеск воды. Я не слышал, кричал ли кто-то что-то с берега, не понимал, дышу ли я, или уже нет, в моей голове билась только одна мысль «Я знал, что это плохо кончится». Весь день у меня было плохое предчувствие, я постоянно встревоженно смотрел на океан, я чувствовал, что мне не стоит пускать этого идиота в воду — но я ничего, по сути, не сделал.       Оттолкнувшись от скользкого камня, я прыгнул сразу на глубину, чувствуя, как волна подхватила меня, и, завернув в своём гребне, позволила мне быстрее достичь комфортной глубины. Я несколько раз осмотрелся по сторонам, пытаясь разглядеть своего идиотского брата в мутной, серо-бирюзовой воде, но пока что безрезультатно. Сердце глухо билось где-то в горле, руки тряслись, но у меня не было права давать слабину. Только не сейчас.       Разозлившись, я приказал воде привести меня к Тесею, и, о чудо, мгновенно почувствовал, как меня в спину стало подталкивать взявшееся из неоткуда течение, и я послушно поплыл в ту сторону. Хотя, конечно, «поплыл» это громко сказано — вода будто бы сама несла меня туда, куда я хотел, и это было весьма странное ощущение. Спустя несколько томительных мгновений, может, секунд, а может и минут, я увидел над собой, на поверхности воды, болтающееся туловище Тесея.       Лицом вниз.       На мгновение я замер от шока, уставившись на расслабленное лицо брата, и не мог пошевелиться. Волны трепали его из стороны в сторону, его руки распластались в стороны от торса, а чёлка плавно развевалась в воде, как водоросли. Мне казалось, что в это самое мгновение, я то ли умер, то ли впервые почувствовал практически непреодолимое желание умереть. Всё, что случалось со мной до этого — хуйня. Оказывается, я и знать не знал, что такое настоящий страх.       Мне пришлось отвесить себе смачную оплеуху, чтобы наконец-то прийти в чувство. Я заставил себя подняться к поверхности, крепко стиснув челюсти, и обхватить Тесея поперёк груди, и приподнять, приказывая воде унести нас к берегу. Я не хотел, чтобы мы оказались рядом с семьёй, да и предполагал, что раз мы не видели парня с пляжа, то, вероятно, его и так отнесло достаточно далеко. Либо он сам сюда уплыл.       Я был настолько переполнен тревожными мыслями и паникой, что вода, почувствовав моё настроение, буквально вышвырнула нас на песок. Я выпустил брата из кольца рук и тут же ударился плечом о берег, а парень отлетел чуть дальше, и, стукнувшись боком о землю, уткнулся лицом в землю. В одно мгновение просушив собственную одежду, я подорвался на ноги и подлетел к Тесею, тут же падая рядом с ним на колени, и перевернул его обратно на спину. Его посиневшие губы и холодная влажная кожа застали меня, честно говоря, в расплох. Резко выдохнув, я наклонился, пытаясь услышать его дыхание, или стук сердца, но моя собственная кровь так громко стучала у меня в ушах, что я не мог ни на чем сконцентрироваться.       — Тесей? — позвал я его, и мой голос был таким слабым, что даже не понял сначала, что это я говорю. — Тесей, очнись, — я похлопал его по мокрой щеке и закусил губу. — Тесей, пожалуйста…       Меня передернуло, и я заставил себя снова прийти в себя и попытался сделать непрямой массаж сердца, потом перевернул брата на бок, надеясь, что вода вытечет. Если честно, я не имел ни малейшего понятия о правилах оказания первой помощи, и вообще в такой ситуации я оказался впервые в жизни, и самообладание стремительно меня покидало. Я чувствовал, как глаза припекают слезы, как начинают трястись руки.       Что я скажу семье? Как я это скажу?       Я с трудом проглотил комок, подкативший к горлу, и глубоко вдохнул.       Наверное, вода в его лёгких мешает дышать. Вода — это же та же вода, что в океане, верно? Значит, её можно оттуда выгнать. Я перевернул Тесея обратно на спину и осторожно взял его за челюсть, приоткрыл ему рот, и попытался сконцентрироваться, положив обе ладони ему на грудь.       Сначала ничего не происходило. Меня колотило от ужаса и волнения, сбивала с толку влажная холодная кожа под пальцами, но мысль о том, что если я сейчас же не возьму ситуацию в руки, то потеряю старшего брата, помогала мне оставаться в плюс-минус здравом уме. Через несколько секунд по моим рукам пробежали мурашки, и я сильнее вдавил ладони в грудь Тесея. Кончики пальцев покалывало. Я представил себе лёгкие, наполненные солёной водой. Представил себе её вкус и запах, чтобы ощущение могло зафиксироваться в воображении лучше. Прикрыл глаза, пытаясь полностью сконцентрироваться на этом ощущении, и вообразил, как эта вода начинает медленно вытекать сначала в трахею, затем движется вверх и выскальзывает из левого уголка приоткрытого рта, стекая по щеке прямо на песок. Нельзя было медлить, но и нельзя было торопиться — если я сейчас сорвусь и ускорюсь, то поток воды может повредить лёгкое или трахею.       Когда мне подумалось, что вся вода ушла, я позволил себе приоткрыть глаза. Тесей лежал, так же неподвижно, как и прежде. Возле его головы, с левой стороны, песок был потемневшим от влаги.       И больше ничего. Он не приоткрыл слипшиеся от солёной воды глаза. Не вздохнул рвано, откашливая остатки воды, не дернулся, не шевельнулся.       Я почувствовал, как кто-то схватил меня за локти и буквально рывком поднял с земли. Сначала я растерялся и дал себя увести на несколько шагов, но практически мгновенно начал вырываться, даже не видя, кто пытается меня сдержать. Я не слышал голоса, но видел, как возле Тесея опустилась на колени Силена, осторожно касаясь его щеки. Я видел испуг в её глазах, и нарастающее чувство вины просто убивало меня. Сильные руки сжимали мои предплечья, но мне было плевать.       — Тесей! — рявкнул я, чувствуя, как у меня разрывалось в груди сердце.       Кажется, я забыл, как дышать. Как должно биться сердце. В одно мгновение весь мой организм просто перестал функционировать. Кровь перестала бежать по венам, артериям и капиллярам, в глазах стало темнеть. Мне подумалось о сердце, заключенном в грудной клетке Тесея, о сосудах, которыми оно было пронизано, о каждом предсердии и желудочке. Я почувствовал собственное сердцебиение, барабанным боем отдававшееся в ушах.       Я ничего так сильно не хотел в жизни, как я хотел сейчас, чтобы кровь этого придурка вновь поскакала по своим придурковатым извилистым дорожкам, вновь снабжая каждый, абсолютно идиотский, орган его тупого тела. Я был не просто зол, я был в ярости, и мне оставалась всего пара секунд, чтобы сойти с ума от горя, и всё, что я смог, это снова выкрикнуть его имя.       И Тесей, распахнув глаза, резко вздохнул и зашёлся гулким кашлем, с трудом перекатившись на бок.       Я замер, перестав сопротивляться Чарльзу, и он почти сразу выпустил мои руки из хватки, но, видимо, почувствовав, что я начинаю падать, ухватил меня снова за локти. Широко открытыми глазами я смотрел на то, как плечи брата сотрясаются от кашля, как щёки приобретают розоватый оттенок, как мама укутывает его в полотенце.       Чарли осторожно усадил меня на землю, что-то сказал. Я проводил его взглядом, понимая, что не могу произнести ни звука, и даже пошевелиться не в состоянии. Приёмный отец пощелкал пальцами у меня перед лицом, и, когда я не смог даже моргнуть, повернулся к остальным. Я опустил взгляд на свои руки, и у меня так сильно закружилась голова, что я не усидел прямо и завалился на спину, и передо мной распласталось бесконечное серое небо.       Что я только что натворил? Натворил ли я вообще что-либо? Наверное, это просто было совпадение. Да, наверняка, а сейчас я настолько изнеможден из-за сильного стресса. Да. Конечно. Я ничего не делал. Я не мог подчинить своей воле ничего кроме воды. Этого не могло произойти. Никак не могло.       Серое небо сменилось встревоженным лицом моей возлюбленной. Она осторожно прикоснулась к моему лицу, провела пальцами по мочке уха, что-то, кажется, сказала. Но в ушах стоял оглушительный звон, который все-таки постепенно стихал. Девушка внимательно посмотрела на меня, потом указала на меня, затем на себя, и пару раз выразительно моргнула. Я немного подумал, глядя на эту картину, и заставил себя сомкнуть веки. Потом снова открыть глаза. Оказывается, моим глазам было ужасно сухо всё это время, и кожа век будто бы процарапала мне всё глазное яблоко.       Из моей груди что-то вырвалось. Кажется, хриплый стон, или что-то в этом роде. Аннабет осторожно взяла меня за плечи и усадила, тут же увлекая в объятия. Мой взгляд был направлен сначала прямо, но когда я понял, что пялюсь теперь на её грудь, слегка пришёл в себя от смущения и посмотрел в сторону.       Тесей, укутанный в полотенце, с мокрыми и взъерошенными волосами, смотрел на меня ужасно обеспокоенно и благодарно одновременно. Мама сидела рядом с ним, бледной и дрожащей рукой сжимая его плечо, и по её щекам струились горячие слёзы. Чарли было не видно.       Затем Силена поднялась на ноги, потянула Тесея, и он последовал её примеру. Они неуверенно помялись на месте, и я почувствовал вибрацию совсем рядом со своим лицом — кажется, это заговорила Аннабет. Мама с братом ещё немного постояли, и, все-таки кивнув, куда-то пошли, а Чейз, отодвинув меня от своей груди, снова погладила меня по щеке. Мне хотелось спросить, что происходит, как себя чувствует Тесей, предложить пойти обратно к семье, но я будто бы напрочь забыл английский язык и вообще потерял навык речи. Я даже промычать ничего не мог.       Девушка прижала ладонь к моей щеке и мягко поцеловала меня в губы. Поцелуй был с солоноватым привкусом, не глубокий и не поверхностный, не долгий и не быстрый. Стоило ей отстраниться, как мои плечи расслабились, мир закружил перед глазами, и я свалился без чувств, упав спиной на колючий песок.

***

      — Перси?       Морозило.       Я повел плечом, и почувствовал, что с меня чуть сползло что-то пушистое и тяжёлое. Из глотки вырвался нечленораздельный хрип, и я, ухватившись пальцами за материю, натянул её обратно по самую шею, и, несколько нехотя, приоткрыл глаза.       Передо мной появился клетчатый плед, на котором стояли контейнеры со свежими овощами и тарелки с дымящейся едой. Кое-где стояли стаканы, полные воды или сока. Океан шумел где-то в далеке, и только от этого звука меня стало мутить. На моё плечо опустилось что-то тяжёлое, и я, скосив взгляд, увидел широкую чуть загорелую ладонь.       Секунду я пытался сообразить, чья эта рука, а когда понял, то медленно взялся за неё и, нахмурившись, вывернул большой палец.       — Ай! Ай! Больно! — запричитал Тесей, выдернув руку из моей хватки.       — Больно ему! — рявкнул я, резко принимая сидячее положение. Не лучшее решение — меня тут же повело от головокружения, но я крепко схватился пальцами за плед и смог усидеть. — Значит, когда тебе удобно, то ты меня слушаешь, а когда тебя предупреждаешь об опасности, так ты плевать хотел, раз хочется! — я неопределённо махнул рукой куда-то в сторону океана. — Да чтоб я хоть раз…       — Тш-тш-тш, — испуганно причитал Тесей, схватив меня за плечи и прижал к своей груди, похлопывая по руке. — Всё хорошо, ты просто устал.       — Я тебе сейчас эту руку по локоть откушу, а ну отпусти меня, — прорычал я, дернувшись из объятий, но руки брата держали меня крепко. — Кому сказал, пусти!       — Ну, ну, Перси, — лепетал Тесей и накрыл ладонью моё лицо, закрывая глаза. — Не сердись так.       — Не сердись?! — я уже был готов начать драться, но тело ломило от усталости, и я слабо представлял, как же я смогу выстоять в этом поединке.       — Это была тяжёлая неделя, — послышался голос рядом, и кто-то похлопал меня по плечу. — Ну, Тесей, отпусти его. Он не будет драться.       — Думаешь? Ай! — я потянулся и укусил брата за палец, и тот выпустил меня из хватки. — Кусается!       — Заслуженно, — буркнул я, злобно зыркнув на брата, и перевёл взгляд на приёмного отца.       Чарли присел рядом с нами на колени, положив ладонь мне на плечо, и встревоженно смотрел мне в глаза.       — Как ты себя чувствуешь?       — Да я-то чо, — пробормотал я, кутаясь в куртку. — Нормально я. Это он тут помирал, гнида.       — Ну перестань, — взмолился Тесей, но я только показал ему язык.       — С ним разобрались уже, жив и здоров, — кивнул Чарли и провел по моим волосам. — Ты напугал нас своим обмороком не меньше.       — Ты вообще представляешь, каково это? — возмутился я. — Конечно я упал в обморок! Тебя против твоего желания назначают главным за безопасность, а потом этот «именинник» решает кануть в Лету, а ты его потом вытаскиваешь синего и бездыханного! Да я там же чуть кони не двинул следом!       — Перси, никто не назначал тебя главным за безопасность.       — Да ладно. Океан вроде больше ничьей стихией тут не является, — я обвел взглядом присутствующих, и увидел, что Лейси сидит на коленях у Аннабет и беззвучно роняет слёзы в носовой платок, который прикладывала к щечкам.       Так, может, сбавить обороты, всё-таки, не помешает.       — Но твой брат — опытный пловец и призёр почти каждых соревнований, в том числе и на открытой воде, а не только в бассейне, — Чарли пожал плечами. — Да, всегда есть вероятность, что что-то пойдёт не так…       — Да в любой момент что-то может пойти не так. Дело же не в том, что он пошёл плавать в океан, а что я ему пять раз сказал, что это плохая идея, и он всё равно уплыл далеко!       — Соглашусь, Тесей поступил не очень умно в этом смысле, — кивнул отец и осмотрел меня. — Спасибо, что спас его, Перси. Без тебя…       Он замолчал, но я видел, по его лицу, что он на мгновение уже успел попрощаться с ещё одним приёмным сыном, и явно ему это далось очень непросто. Я тяжело вздохнул.       — Что значит, что он слушается тебя, когда ему удобно? — вдруг встрял всё ещё бледный, как мел, Малкольм.       Тесей кинул быстрый взгляд на брата, затем на отца и снова посмотрел на меня. Я нахмурился, глядя ему в глаза, и на мгновение в его глазах промелькнуло осознание.       — Да, Тесей. Я об этом.       — Перси… — пробормотал парень, накрыв лицо ладонью.       — Я к нему в больницу ходил. Он поделился со мной деталями, — кивал я, глядя на брата. — И знаешь, я во многом согласен с Джимом, как бы я тебя ни любил, братишка.       Присутствующие растерянно переглядывались, слушая нашу перепалку, и мне даже было буквально капельку неловко. Но я могу если что скинуть всё на Малкольма — я был готов замять тему, но он решил уточнить.       — Ты же сам сказал мне…       — Ой, а чё это мы, меня слушаемся, да? — я улыбнулся, но наверняка эта улыбка была больше похожа на оскал. — А чего это мы меня вдруг слушаемся? А-а-а, может потому, что если меня не слушаться, то за меня надо будет впрячься, а так не охота, да? — я похлопал Тесея по плечу. — Да, брат, ну ты боец.       — Перси… — пробормотал Тесей.       — Что Перси? Ну вот что Перси? — я развёл руками. — Чужой, Тесей, чужой человек за меня заступается, а мой собственный брат сидит и ничего не делает. И я не говорю, что ты должен идти и сломать себе руку, но ты мог бы поднять свою задницу и помочь Джиму, и тогда он бы, может, руку и не сломал. Меня-то там не было, я не мог ему помочь, а ты там был и всё видел.       — Джим? Джим Старс? — удивлённо уточнил Малкольм.       — Что происходит? — немного неуверенно спросила Силена.       Мне хотелось спросить у Тесея, стал бы он стоять в стороне, если бы Кристофера обижал кто-то из его одноклассников, но я уже знал ответ. Конечно не стал бы. Это же Кристофер.       Я думал всё-таки рассказать брату о том, что я нашёл его дневник, но не стану. Пока что, по крайней мере.       — Ты трус, Тесей, — заключил я. — А ещё называешь себя воином. На пляже воцарилась тишина, и только шелест волн да крики чаек доносились до нас издалека.       — Тайм-аут, — негромко объявил Чарли, и я только усмехнулся. Да уж. Полный тайм-аут.