Трудный подросток

      — И какой он был высоты? — спросила Аннабет, что-то чиркая в своём блокноте.       — Я тебе что, замерщик? Черт его знает. Большой, — я очертил в воздухе неопределённый массив.       — Ну хоть примерно?       — Ну, как два меня точно, ну, в холке, — я осторожно потер перебинтованный бок. Чешется.       — Так и запишем, единица измерения — р.м., — заключила Аннабет.       — Р.м.? — не понял я.       — В рыбьих мозгах мерить теперь всё будем, — удивительно, но Аннабет умудрялась пока что не колоться и не улыбаться со своей же «остроты». — А сколько рыбьих мозгов в одном футбольном поле?       — Да иди ты, — фыркнул со смеху я и растрепал её волосы. — Тоже мне, нашлась умница.       — Какие ругательства я слышу, «умница»… Как же мне это пережить… — бормотала девочка, что-то фиксируя в записях. — Немейский лев и мантикора. Безумная смесь генов, груда мышц, неуязвимая шкура, скорпионий хвост… Мантикоры обычно умеют разговаривать, но, видимо, это не тот вариант?       — Нет, он был просто как… Лев. И ещё один лев.       — Ну уязвимые места у него те же что и у Немейского льва, — пожала плечами Чейз. — Пасть, глаза, но если в команде нет лучника, то он становится действительно тяжёлой целью.       — Если подходишь близко, то он тут же бьёт хвостом, — поддержал я её версию. — А может и лапой. У него коготь один со всю мою ладонь, — для наглядности я поднял руку и растопырил пальцы.       — Единица измерения — ладошки рыбьих мозгов, я так и запишу, — улыбнувшись ответила Аннабет, но тут вернула себе серьёзный вид. — И что же делать в ближнем бою? Что ты посоветуешь?       Я понимал, что Аннабет старается ради наших собратьев. Мы не знали, смогут ли эти мутанты выползать из Тартара в той же скрещенной форме, в какой были, а потому было бы полезно прикинуть, как с ними сражаться, и помочь юным полубогам не умереть в этом новом и безумном мире. Но при всем моем желании помочь, я не думаю, что совет «возненавидь его так, как ненавидишь эту жизнь и пусть его порвёт от твоей боли» будет кому-то полезен.       — Как ты его победил? — Аннабет закинула ногу на ногу, что-то заштриховывая в блокноте.       Ну, как сказать…       — У меня не было выбора, — я пожал плечами. — Либо он нас убил бы, либо я его.       — Бесспорно, — согласилась Аннабет и сделала какую-то запись. — И как ты вышел из положения?       — Ну захотел и победил.       — Перси? — Чейз удивлённо взглянула на меня. — С чего это ты решил в загадки играть? Это может помочь другим.       — Они все равно так не смогут.       — Аа, ты его утопил? Интересная идея… А топить надо было две головы сразу? — Аннабет стала задумчиво грызть шляпку карандаша. — Но я не видела, чтобы была там какая-то вода…       Я нервно сглотнул.       — Разве это так важно?       — Ну ладно, не для ребят, — Аннабет осмотрела свои записи. — Мне и самой любопытно. Так что там такое?       Я недовольно нахмурился.       Голова и так болела — сразу после возвращения из роллер-парка я нашёл себе горизонтальную поверхность, и там меня вырубило почти что на целые сутки. Впрочем я вообще был удивлён, что не помер после такого трюка с разрывом — всю дорогу до дома мне казалось, что я сам рассыплюсь на части в любую секунду, и даже рана на боку меня не волновала. Апатия, накатившая сразу после победы, сменилась ужасом на грани с паникой, но мне не хотелось падать в грязь лицом, так что я усиленно делал вид, что ничего такого со мной не происходит. Уже перед самым пробуждением мне приснился тот самый момент — когда я ухватываюсь за что-то пальцами и разрываю это на две части, и громадный лев, летящий на меня, с диким воем рассыпается в прах. Снова и снова. А потом я уже проснулся, в холодном поту, но зато в компании Аннабет.       Сейчас я не был так рад этой компании. Устраивают тут честным людям допрос на пустом месте… Хотя, таким ли честным.       — Я просто захотел чтобы он умер. Я не смогу тебе объяснить это как-то иначе.       — Так не бывает, Перси, нельзя просто взять и захотеть победить, — Аннабет нахмурилась и взглянула на меня.       — Бывает.       — И каким образом?       — Ну ты просто в один момент хочешь, чтобы… — я пожал плечами. — Чтобы кому-то было также больно, как и тебе. Чувствуешь его тело, жидкости в нем, и там уже… Думаешь дальше, — я слегка притих, встретившись взглядом с полными ужаса глазами Аннабет.       — Да ну на фиг, — девочка кинула блокнот в сторону и пересела на кровать, взяла меня за лицо. — Что ты сказал? Что ты сделал?       — Ну… Чувствуешь жидкость… В ком-то…       — Что?.. — пораженно спросила она и выпрямилась. Потом быстро осмотрелась по сторонам и снова посмотрела на меня. — Ты что, так умеешь?       — Ну… Вроде.       — Боги Олимпа, — Аннабет зажала рот ладонями, но её глаза почему-то улыбались. — Это же просто… Фантастика! — теперь её взгляд горел так, будто бы она открыла какой-то закон вселенной, не меньше. — Если монстры мутируют, то и полукровкам больше позволяют? А ты даже не полукровка, а наследник! — Аннабет прикрыла рот ладонью, снова глядя на меня с опаской. — Но это, наверное, такая редкость…       — Если что я в музей не сдамся без боя, — попытался пошутить я.       — Если об этом узнают отступники, то они очень заинтересуются тобой, — покачала головой Аннабет. — Это плохо… А откуда у тебя такие силы? Посейдон тебе их описал? Давно они у тебя?       — Да не помню я, — пробормотал я, опустив глаза. — Я, ну… Иногда мог… Слегка ослабить свое кровотечение… Но не всегда. Если… Ну, захочу.       — Одним желанием? А последствия какие? — Аннабет потерла подбородок. — А. Ну тебя отрубило на весь день.       Ну, тут догадалась.       — Мне потом очень паршиво, — я пожал плечами. — Ощущение такое… Ну будто ты сам почувствовал то, что заставил почувствовать кого-то. И тут… Будто тебя самого разорвало в клочья. Неприятно.       — Но физических увечий это не приносит?       — Нет, я такого ещё не замечал, — я вздохнул и взглянул на Аннабет с опаской.       — А раньше ты уже такое делал с кем-то? — девушка с интересом осматривала меня, и я чувствовал себя бактерией под объективом микроскопа.       — Эм… Ну… Я сделал это с Тесеем, но в хорошем смысле…       Чейз резко вдохнула и хлопнула меня по бедру.       — Боги! Ну конечно! И потом ты отключился, точно также! Гениально, — она заулыбалась так счастливо, как ребёнок, получивший конфетку. Не могу сказать, что разделял её восторг.       — Ну… Я не то чтобы специально что-то делаю… Я лишь хочу помочь, и это происходит, — я чувствовал себя выжатым как лимон, и Аннабет, видимо, почувствовав, что я успел упасть духом, тут же спохватилась и взяла меня за руку.       — Перси, это… Это невероятно. Что такое вообще возможно. И… Боги Олимпа, как же я рада, что ты за хороших ребят. Ох, ты мог бы стать проблемой.       — Вот уж спасибо, — буркнул я, но Аннабет забралась тут же на кровать и обняла меня за плечи.       — А ты как-то это развиваешь?       — Тебе не кажется, что это не лучший навык? — не выдержал я. — Это смахивает на страшное проклятие, а не на дар. Люди такого вообще-то боятся, если ты не в курсе.       — Да плевать что кто скажет и кто чего боится, — отмахнулась Аннабет. — Ты практически воскресил Тесея. Эта сила может быть во благо.       — Она может меня и убить, я же не знаю какие у меня границы, — я поежился, опустив глаза.       — Что ж… В этом-то ты прав. Стоит быть осторожнее, а это как… На крайний случай. Но это так чертовски интересно! — Аннабет звонко чмокнула меня в щеку.       — И… Тебя это не пугает?       — Как идея… Ну, это в самом деле звучит жутковато, но я не видела это воочию. А, девочки же, должно быть, видели со стороны. Надо будет их опросить.       Девочки. Дафна.       Я не видел их с самого роллер-парка: Тесей усадил их в одну машину, а мы с Аннабет устроились в «Тойоту» Чарли, где девушка пыталась перевязать хотя бы первично рану на моем боку. Я ещё помнил, какой ужас я у них вызвал, какие большие были у них глаза… Что ж, может быть Дафна испугалась меня достаточно, чтобы послушно бросить этого своего урода и жить дальше своей жизнью, в которой ещё есть шанс на относительно правдоподобное детство.       — Ты с ними не говорила ещё? Как они вообще? — я закинул ногу на ногу и слегка поморщился от боли в боку.       — Лейси уже носится во всю, — хмыкнула Аннабет, поглаживая меня по плечу. — Дафна… Ещё переживает, кажется.       — Лучше бы она по другому поводу переживала, — пробормотал я, недовольно нахмурившись.       — Что ты решил? Сам скажешь родителям?       — Делать мне больше нечего, — я поправил рукав своей кофты. — Пусть сама расскажет.       — Ну, она может не захотеть…       — Я приведу её к родителям и пусть говорит… Ну… — я понял, что это звучит не сильно заботливо. Все-таки я злюсь же на Джонатана, а не на свою наивную сестру. Она просто хотела любви, и нашла её там, где предлагали.       — Ну?..       — Ладно, надо с ней сначала поговорить, — я тяжело вздохнул и взглянул на Аннабет. — Быть хорошим братом какая-то непосильная ноша. Можно я буду последним ублюдком, но все будут в безопасности?..       — Нельзя, — Аннабет мягко поцеловала меня в губы. — Это тяжёлая ноша, Перси, но тебе это по силам. Даже не начинай.       — Даже капельку не начинать?       — Даже капельку.       — Вредная ты все-таки девчонка, — пробормотал я, чмокнув её в губы. — Тогда пойду и поговорю.       — Только на левую ногу нежно наступай. А то бок разболится.       — Да он уже, — отмахнулся я и встал с кровати. — Ладно… Пожелай мне удачи.       — Она тебе не пригодится.       — Ой, какие мы, — я закатил глаза, но, улыбнувшись, просто вышел из комнаты.       Да, раз плюнуть вообще.       Я услышал тонкий голосок Лейси из игровой комнаты — кажется, она разыгрывала какую-то сценку с игрушками, а потому я, недолго думая, постучался в дверь их с Дафной общей комнаты.       — Мам, говорю же, не хочу я чаю, — протянул голос из спальни.       Я нажал на ручку и потянул на себя дверь, пока что оставаясь в коридоре. Дафна, подняв взгляд и увидев меня, резко ахнула и привстала с кровати, на которой только что лежала, закинув ногу на ногу. Девочка напряжённо разглядывала меня, и я, решив, что это сцена не для несведущих глаз, прошёл в комнату и закрыл за собой дверь.       — Что тебе? — девочка чуть нахмурилась, глядя на меня, и, кажется, уже чуть не плача.       — Так, спокойно, — я протянул раскрытую ладонь, притормаживая сразу возможную тираду сестры. — Я пришёл поговорить.       Девочка отползла к стене, прижавшись к ней плечом, и в ужасе уставилась на мою ладонь. Я вздохнул и убрал руки в карман.       — Дафна, я никогда не причиню тебе зла. Каких бы фокусов я не вытворял.       — Ага, я заметила, — она сильнее нахмурилась, но от стены отлипла.       — Даффи…       — Так не причинишь зла, что хочешь лишить меня самого дорогого!       У меня сейчас башню сорвет, если она продолжит так называть этого урода пубертатного. Я глубоко вдохнул, выдохнул, подошёл к кровати и присел на кровать.       — Послушай меня.       — И не подумаю.       Я ей врежу сейчас. Я глубоко вдохнул, посчитал в уме до десяти. Подумал о том, какие сильные чувства я сам испытываю, будучи в отношениях с Аннабет. Дафна вполне возможно искренне его любит, и потому так реагирует. Я вёл бы себя не лучше неё, если бы кто-то сказал мне расстаться со своей девушкой, может быть тоже полез бы в драку. Эта мысль помогла мне остудить свой пыл и мыслить более… Сочувствующе, что ли.       — Дафна… Мне искренне жаль, что это случилось, — осторожно начал я, глядя на девочку. Та слегка непонимающе посмотрела на меня. — Я понимаю, что ты бросилась в объятия… Чужого человека… Не от хорошей жизни. Что мы тебе недодали заботы, внимания… — Дафна поджала губы, глядя на меня уже совсем влажными глазами. — Я не считаю, что ты виновата, что попала в такую ситуацию. Но только ты, по-хорошему, можешь сделать правильный выбор и разрешить её.       — Правильный — который хочется тебе? — выдавила из себя Дафна.       — Не в таком порядке, но отчасти, — я печально оглядел сестру. — Ты только подумай, малыш. У тебя сейчас такой нежный возраст. Последние годы детства. И если сейчас ты их не проживёшь, как ребёнок, то потом у тебя уже не будет этой возможности. Ты вырастешь, у тебя будут и мальчики, и девочки, кто захочешь вообще, и гулянки, и ссоры, и любовь, но ребёнком обратно у тебя стать не выйдет, — я пожал плечами и взял паузу, чтобы дать Дафне подумать над сказанным мной.       — Я уже не ребёнок, — тихо пробормотала девочка, исподлобья глядя на меня.       — Дафна… — я с сочувствием смотрел на сестру. — Жизнь и без этого не сахар, что у тебя, что у меня, и мы оба прекрасно это знаем. Жизнь подкидывает нам обстоятельства, от нас независящие, которые заставляют нас взрослеть быстрее, чем стоило бы. А потом мы будем думать о том, как же бездарно были упущены беззаботные деньки, как мало их было прожито. Но сейчас в твоей жизни есть обстоятельство, которое может заставить тебя повзрослеть гораздо быстрее, чем те же монстры или двойка по математике. И от него в этот раз ты в силах избавиться.       — Я его люблю, — буркнула девочка, скрестив руки на груди.       Я тяжело вздохнул.       — Малыш… Если он так уж любит тебя в ответ, что аж до гробовой доски, то пусть отступит. Вот вырастешь, наберёшься опыта, взглянешь на него и подумаешь, нравится тебе такой мальчик, или нет. А сейчас ты толком жизни не видела, в мальчиках разобраться вряд ли сможешь.       — А вот и смогу!       — Родная, он точно не принц из мультика. Он ленивый манипулятор, который уровнем интеллекта смог подцепить только ребёнка. Ты представь, каким он будет скучным, когда ты вырастешь, и то, если он тебя на дно не потянет.       — Ты ничего о нем не знаешь, а так судишь, — Дафна скрестила руки на груди.       — Дафна, если сейчас в комнату зайдёт Тесей, и скажет, что встречается с твоей одноклассницей, я разобью ему морду, — я ткнул пальцем на дверь. — Я не посмотрю, что он мой брат. Но, благо, он не конченный, и понимает, что дети должны оставаться детьми. Ладно там первые влюблённости, но в сверстников, а не во взрослого кабана.       Дафна вздернула нос.       — Подумай над тем, что я сказал, Дафна, — я тяжело вздохнул. — Я даю тебе пять дней. Или ты приходишь ко мне и мы идём вместе говорить родителям о твоём приключении, в любой день, либо в субботу я приду к ним сам и все расскажу.       — Ты не…       — Ради твоего блага я пойду на что угодно, Дафна. Не думай, что мне не хватит духу, — я встал с кровати и одернул кофту.       — Я тебя…       — Ненавидишь? Да пожалуйста, — я развёл руками. — Можешь ненавидеть меня, харкать мне в спину до конца моих дней, но я не дам тебе сгинуть в лапах какого-то извращенца. Только через мой труп, — я внимательно посмотрел на неё. — Сделай то, что будет лучше для тебя будущей, Дафна. Вот это будет по-взрослому. А лечь под взрослого парня — это не по-взрослому.       Выдерживать обозленный взгляд Дафны не было уже никаких сил, да и желания, если честно, так что я, кивнув девочке на прощание, вышел из комнаты.       Не самый удачный вышел диалог. Но я не знаю, как ещё донести до неё свою мысль.       Я же просто волнуюсь за неё.

***

      Сидя воскресным утром на крыльце, я медленно курил, копаясь в телефоне. Мне потребовался примерно час, чтобы наконец-то нарыть аккаунт Джонатана в социальной сети — естественно, никаких статусов с ним она не ставила, не желая делиться этими отношениями ни с кем, и в друзьях его не было, но он поставил лайк на одну запись на её стене, и перейдя на его профиль, я увидел, что у него-то на аватаре бессовестно стоит их общая фотография. Да, Дафна стояла там спиной к камере, обнимая его, но меня почти моментально потянуло блевать. Впрочем, курил на голодный желудок я зря…       Его самодовольная надменная рожа навсегда, казалось, врезалась мне в память. Нет, этот парень явно не из тех, кто будет ждать даже… Да какая разница, из каких он «тех», даже будь он реально рыцарем на белом коне, которым его возомнила Дафна, я бы все равно был этим всем недоволен.       Ублюдок.       Я чувствовал, что начинаю злиться все сильнее, видя на его странице намёки на развитие романтических отношений с моей младшей сестрой, и понял, что электронным девайсом меня уже не спасти, и взялся за обычные сигареты. В пачке осталось буквально пять штук, и мне нужно было бы снова ехать на Манхеттен, если я хотел затариться ещё сигаретами, в магазинчике, куда меня всегда гонял Гейб. Надеюсь, тот продавец там ещё работает.       Я отвлекаюсь. Прикурив, я поправил куртку и открыл ещё пустой диалог с этим придурком. Задумчиво осмотрел пустующее окно и неуверенно отвел взгляд в сторону.       По правде говоря надо бы сразу пойти и подать на него заявление в полицию? Но ведь потерпевшее лицо — моя сестра, и свидетельствовать против своего милого любимого она не станет.       Отстой.       Я просто с собой не первый день знаком, и знаю, что очень быстро могу съехать на угрозы, или просто прибить его при первой встрече, а это вряд ли хорошо отразится на всех в семье. Но как же у меня чесались руки разбить этому гаду его самодовольную рожу…       — Перси!       Я чуть не выронил от неожиданности телефон с сигаретой и поднял взгляд. За калиткой стояла моя мама — розовощекая от мороза, но широко улыбающаяся от одного вида меня. Я неловко потер шею и, прикурив, все-таки встал со своего места, убрал телефон в карман и пошёл к воротам. Мама увидела сигарету у меня в зубах, и, кажется, побледнела на пару тонов, но я подумал, что раз она решила без предупреждения врываться в мою рутину, то я дам ей узнать кое-что обо мне так же без какого-либо предупреждения.       Потушив сигарету о каменную кладку забора, я выкинул сигарету в небольшую мусорку, и только потом открыл калитку.       — Милый, — мама, видимо, уже успела взять себя в руки, так что улыбалась также счастливо, как и минуту назад.       — Привет, ма, — я слегка неловко потер шею. — Какими судьбами?       — Я тут напекла твоего любимого печенья, — она аккуратно качнула пакетом, который я сначала не заметил. — Да и… Просто зашла проведать тебя.       — Да норм все, — буркнул я, кажется, слегка покраснев. — Не стоило… — я глянул на часы на запястье и нахмурился. — Тебе вообще-то спать положено в такое время, а ты по Квинсу катаешься.       — Так тут всего-то ничего, — мама махнула рукой в сторону, будто её дом был вот прям соседним. — Считай, соседи.       Ну, по сравнению с Небраской так точно, да.       — Ты б хоть, блин, звонила, — пробормотал я, засунув руки в карманы.       — Я хотела сделать сюрприз, — похлопала глазами мама, и я понял, что с неба начинает падать снег.       — Ладно, пойдём хоть на крыльцо, — мне не хотелось чтобы мама промокла и заболела. Да, было бы лучше просто пригласить её в дом, но я не был уверен, что готов разговаривать по поводу «малознакомой» женщины, сидящей на нашей кухне.       — Ой, снежок пошёл, — заметила Салли, и я, чуть улыбнувшись, осторожно взял у неё пакет и пропустил во двор, закрыл за ней калитку, и провел на крыльцо.       Я подошёл к креслу и положил туда пакет с печеньем, неловко поднял глаза на маму. Та неспеша подошла ко мне и взяла моё лицо в ладони.       — Ну что ты, мой хороший… Ты выглядишь таким усталым, — она погладила меня по щеке, мягко улыбаясь. — Как ты себя чувствуешь?       — Да всё ок, — пробормотал я, и хотя я был скуп на слова, я никак не мог контролировать телесные реакции, так что невольно подался навстречу её ладони. Ладно, откровенно говоря — приластился, как щенок.       Я не хотел быть на самом деле отстраненным, но мне казалось, что если я забудусь, то она меня заболтает и заберёт из этой семьи, и я даже этого не пойму, а тут ещё есть много людей, которые мне дороги, и вообще…       Я прикрыл глаза и вздохнул. Не хочу думать об этом сейчас.       — Обнимашки? — слегка неуверенно спросила мама, и у меня неприятно потянуло где-то в груди от этого тона. Ну конечно же я согласен, ну что за неуверенность в голосе.       Я чуть с прищуром глянул на маму и обнял её первым. Почувствовал грудью, как она вздохнула, и следом она крепко прижала меня к себе, одной рукой поглаживая по спине. Потом, чуть отстранившись от меня, чмокнула меня в нос, и я слегка поморщился, улыбаясь.       — Ты ж мой хороший, — она провела ладонью по моим волосам, улыбаясь той самой улыбкой, которая виделась мне во снах. — Совсем бледный стал, боже, — она покачала головой и придержала меня за подбородок.       — Ну мам, — пробубнил я, отвернув лицо чуть в сторону и опустил руки. — Я просто вчера устал сильно. Вот и всё.       Мама обеспокоенно осмотрела меня и погладила по плечу.       — Как там рыбешка? — я решил увести разговор подальше от себя и поинтересоваться неожиданно обретенной сестрой. Мама тут же улыбнулась, зная, что я почти всегда называл так Эстель в переписке с ней, так что вопросов лишних не возникло.       — С удовольствием слюнявит твою рыбку. Она ей очень понравилась.       — Тогда она акула, получается, — хмыкнул я. Мне нравилось наблюдать за тем, как эта мелочь растёт — даже за последний месяц она умудрилась неплохо так подрасти, и когда я смотрел первые фотки, которые мне присылала мама, то даже поверить не мог, что прошло так мало времени с тех пор, как я её видел воочию.       — Думаю, она была бы рада увидеться с братом, — как бы невзначай бросила мама, и я невольно вздохнул. — Только если брат захочет.       — Ты ставишь меня в неудобное положение, — пробормотал я, отведя взгляд в сторону. Вот этого я и боюсь. Потому что знаю, что мама имеет на меня просто колоссальное влияние.       — Прости, Перси, — мягко произнесла мама и взяла меня за руки. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что тебя ждут… — я взглянул ей в глаза, чувствуя, что она развернула мою ладонь и положила на неё свой кулачок. — И что ты всегда можешь прийти домой.       Она разжала пальцы, и в моей ладони оказалась небольшая связка ключей — таблетка от общей двери, да два ключа. Мне не нужно было прицеплять к ним ярлык, чтобы понять, что они открывают.       — Боги, мам… — пробормотал я, разглядывая ключи. — Слушай…       — Я бы никогда не простила себя, если бы у моего сына не было ключей от дома, — отрезала мама и погладила меня по щеке. Её ладонь была очень холодной, и мне стало стыдно, что я продолжаю держать родную мать на улице, хотя она наверное замёрзла, и просто об этом не говорит.       — Ну мам, — я тяжело вздохнул и накрыл ладонью лицо. — Тебе не кажется, что это слегка… Ну… Чересчур?       — Нет, — она покачала головой и сжала мою ладонь. — Перси, милый, я не прошу от тебя моментального принятия.       — Мам… — я немного помолчал, глядя на ключи, и все-таки засунул их себе в карман. Я же не умру от того, что у меня будет дополнительная связка ключей в кармане, так ведь? — Это… Спасибо.       — Не за что, Перси, — мама мягко улыбнулась, и тревога исчезла из её взгляда. Видимо, в какой-то момент она правда подумала, что я отвергну… Подарок? Как стоит это расценивать?       — Ну… — я неуверенно взглянул на входную дверь. Стоит позвать её внутрь? Но как я объясню это домашним? Они скоро проснутся. Но я не хочу морозить маму и дальше. — Хочешь… Я провожу тебя до дома? А там зайдём по дороге в кофейню… Погреешься, — я провел взглядом по красным костяшкам на её руках. Мама, тут же посмотрев на них же, начала тереть ладони друг о друга, видимо, желая окончательно разбить мне сердце.       — Ну, если хочешь прогуляться со мной… Ты завтракал уже?       — Мм, пошли вопросы, — пробормотал я и взял пакет с печеньем. — Давай без этого.       — Я просто спросила, Перси.       — Знаю, знаю, — я тяжело вздохнул. — Подожди минуту, я занесу пакет и выйду.       — Думаешь, что я забуду о своём вопросе когда ты выйдешь? — мама чуть приподняла бровь.       — Давай не будешь меня пилить, пожалуйста, — я раздражённо открыл дверь. — Или хотя бы отложим.       Мама нахмурилась, но не стала больше ничего говорить, а мне стало стыдно за то, что я так разговариваю с матерью, но что-то внутри будто бы заставляло меня так поступать с ней. То, что я явно не готов пока что принимать и жить с этим дальше.       Я чувствовал обиду.       Зайдя в дом, я прошёл на кухню и засунул пакет с печеньем в шкафчик со сладостями. Какая-то часть меня не хотела выходить на улицу, но с другой стороны это было бы последним свинством. Но я, блять, точно не готов выслушивать от неё какие-то нотации. Надеюсь, я ясно выразился, и мы спокойной прогуляемся, обсуждая какую-нибудь повседневную требуху, а потом я как-нибудь зайду к ним в гости…       — Мило, — послышалось за моей спиной, и я от неожиданности чуть не оторвал дверцу шкафчика, и обернулся на голос.       Силена стояла в дверях, скрестив руки на груди, и внимательно смотрела на меня, отчего-то пребывая не в лучшем расположении духа, судя по лицу. Не выспалась что ли?       — Эм? Что-то случилось? — неловко переспросил я, глядя на приёмную мать.       — Я, конечно, всё понимаю… — Силена замолчала, глядя куда-то мимо меня, но потом покачала головой. — Но я искренне не понимаю, зачем ей это.       — Чего? — у меня сердце ушло в пятки, и я сделал шаг назад.       — И как вообще ты смог увести взрослую женщину из семьи? Ума не приложу. А как же Аннабет? — сокрушалась Силена, а я тут же зарделся, как помидор.       Господи, она подсматривала? Так ещё и надумала себе всякой чертовщины! Как вообще можно было подумать, что… Боже, меня сейчас стошнит от одной мысли об этом.       — И как ты собираешься говорить об этом Аннабет?       — Она знает, — ляпнул я, и тут же закрыл рот руками, понимая, что это звучит очень нехорошо. Глаза Силены стали размером с два неплохих чайных блюдца.       — Что?       — Блять, — буркнул я, закрыв лицо ладонью. — Силен… Это… Не то, о чем ты подумала.       — А что же это? — приёмная мама скрестила руки на груди.       — Так… Пойдём, — я обречённо покачал головой. Бежать уже бессмысленно, а придумать в оправдание мне нечего, кроме правды. — Видят боги, я не был готов к этому сегодня.       — К чему? — почти что требовательно спросила Силена, идя следом за мной. — Я всё ещё жду объяснений…       Она не успела договорить — я открыл входную дверь, и мама тут же повернулась к нам, и с удивлением заметила за моей спиной Силену.       — Оу… — она выглядела такой милой, когда растерялась, но я решил лишний раз не тянуть с представлением, и прошёл вперёд, встал боком, чтобы видеть обеих дам сразу.       — Силена, знакомься — это Салли, моя мама, — произнёс я, указав ладонью на гостью. — Мам, это… Ну, ты знаешь, — я понял, что представлять ей Силену бессмысленно, они уже виделись в больнице, и когда мама впервые пришла к нам в дом, чтобы передать мне свой новый номер телефона.       Силена побледнела на пару тонов, и тут же опустила руки вниз, поражённо уставившись на меня, потом переведя взгляд на Салли, и снова посмотрев на меня. Я же старался не смотреть ни на кого из них, боясь то ли их реакции, то ли своей.       Я почувствовал, что Силена взяла меня за рукав куртки, и я невольно повернул к ней голову. Я видел, что она держится спокойно, но взгляд у неё был… Испуганный. Нет, она была в ужасе.       — Я провожу маму домой, — объяснил я, осторожно отцепив руку приёмной мамы от своей куртки. — И вернусь.       — Хорошо, — её голос даже не дрогнул. — Где-то… Через часик вернёшься?       — Может через два. Мы хотели зайти в булочную.       — Вот как… — Силена задумалась ненадолго, но потом улыбнулась, пусть и слегка нервно. — Ох, какое… Неожиданное знакомство, — она невольно поправила край пижамки. — Эм… А когда вы приходили…       — Прошу прощения, — мама виновато улыбнулась. — По вашим словам я поняла, что Перси ещё не говорил с вами обо мне, но мне хотелось, чтобы он сам к этому пришёл, а не я рассказала все вам.       — А-а-а… И он уже знал, — Силена взглянула на меня, потом на Салли. — Что же… Перси в своём репертуаре.       — Мам… — тихо буркнул я, кинув взгляд на Силену.       Да уж, я сам в смятении, а тут ещё их обеих ставлю в неловкое положение.       — Честно говоря, мы бы ждали этого откровения вечность. Ваш сын удивительно скрытен, — ухмыльнулась опекунша. — Вы его в шпионскую академию не отдавали?       — Силена, перестань, — я надул губы, глядя на неё.       — Да? — мама удивлённо вскинула брови и осмотрела меня. — Скрытен? Но он… Довольно честный мальчик?..       — Нет, что вы, он не лжец, это другое, — поправила её Силена. — Перси ненавидит, когда его зовут лжецом.       — Потому что я не лжец.       — Может пройдём в дом? — вдруг предложила опекунша и улыбнулась моей маме. — Перси вас совсем заморозил тут.       Я вдохнул, чтобы возразить, но только недовольно выдохнул через нос.       — Накурился-то, накурился, — она потрепала меня по волосам. — Пепельница малолетняя. Всё, пойдём в дом, дай маме тапочки тёплые, а я пока заварю чайку, — Силена чмокнула меня в висок и ушла в дом, пока я чувствовал кожей, как мама ревниво смотрит мне в спину. Может, я и выдумал эту ревность? Я обернулся на маму.       Не выдумал, но она максимально пытается это скрыть за улыбкой.       — Ну… Пойдём, — пробормотал я. — Покажу… И свой дом.       Мама коротко кивнула и зашла следом за мной в дом.       Ох, какое тяжёлое утро. Надо будет съездить за сигаретами.       — Как у вас уютно, — с улыбкой протянула мама, присев за стол.       — Во многом это заслуга вашего сына, — легко ответила Силена, вытаскивая чашки из шкафа. — Ходит иногда тут призрачной тенью, драит кухню, и обратно в комнату баиньки идёт.       — Что делает? — я ещё никогда не видел Салли Джексон столь пораженной. Мои уши мгновенно стали горячими.       — Ну я в выходные провожу генеральную уборку, но в последние месяцы я прихожу, а чайник уже без накипи, плита сверкает… — опекунша пожала плечами, рыская в банках с чаем. — И я знаю, что никто больше из моих детей не станет убираться вне графика.       — Вот как… — мама с интересом взглянула на меня, и я мгновенно уставился на свои руки. Давно их не видел что-то, да…       — Ещё он убирает свою комнату, включая половину своего брата, — продолжила Силена. — Никогда не видела у Малкольма такой чистоты, честно. А, ещё за ванну может иногда взяться, плинтуса протирает…       — Ничего себе… — мама пораженно покачала головой, глядя на меня.       — Вы как-то удивлены, — Силена повернулась к нам, и, осмотрев разворачивающуюся сцену, удивлённо подняла брови. — А что, так было не всегда?       — Перси всю жизнь ненавидел уборку, — мама неловко улыбнулась, глянув на моего опекуна. — Так что я слегка… Удивлена.       — Что же, кардинальное изменение привычного поведения часто следует из тяжёлых психологических травм, — Силена сказала это так легко, будто бы отметила, что на улице сегодня облачно. — Впрочем…       — Силена, перестань, — я встал из-за стола и взял с подставки вскипевший чайник.       — Что такое? Её это разве не касается? — мне послышалось, что в голосе приёмной матери даже послышался вызов. — Готова поспорить, что ты и половины той правды, что знаем мы, ей не рассказал. А я уверенна, что и мы-то всего не знаем.       — Перси?.. — неуверенно позвала меня мама, пока я разливал кипяток по чашкам.       — Что-то не касается, — буркнул я, опуская пакетик с заваркой в свою кружку.       — Опа, вот так вот, миссис Блофис, — Силена пожала плечами. — Вы ещё и не при делах.       — Мам, — я уже откровенно бесился с этого разговора, но Силена продолжала легко улыбаться, будто это все вообще игра.       Я не понимал, к чему она пытается привести разговор, но знал, что она точно приведёт его туда, куда хочет именно она сама, и я никак этому не смогу помешать.       — Я знаю, что допустила несколько серьёзных ошибок, — спокойно рассуждала моя мама. — И я надеюсь, Перси меня однажды за них простит…       — Перестань, — взмолился я, запустив ладонь в волосы. — Ты-то вообще при чем…       — Хочешь сказать, что не чувствуешь к маме обиду? — как-то удивлённо спросила Силена, и я замер на месте.       — Вы… Это уже обсуждали? — осторожно спросила моя мама. — В смысле…       — У меня есть свои методы узнавать подобные сведения, — Силена сложила руки на столе. — От меня можно скрыть факты, но не чувства. Все-таки я дочь Афродиты.       В кухне повисла напряжённая тишина.       — А ваш сын — нас-       — Хватит, — я схватил приёмную маму за предплечье — некрепко, но зато она от удивления прервалась. — Хватит. Слышишь?       Я уже серьёзно разозлился. Да какого черта она сидит, и в моем присутствии выдаёт мои пусть и маленькие, но секреты? Я не собирался так резко погружать в свою жизнь маму, она явно была не готова к таким весёлым подробностям. Я хотел делать это постепенно, потихоньку рассказывая что-нибудь… Ну, или оставить её в неведении до самой моей смерти.       Что-то мне подсказывает, что последний вариант был чуть более правдоподобен.       От размышлений и нагнетающего молчания меня отвлекло тихое бульканье кипящей в чайнике воды. Правда, чайник стоял просто на столе, без какого-либо подогрева, и мама смотрела на него, как на восьмое чудо света, а потом переводила взгляд на меня, и обратно.       — Ну, лучше чайник, чем кран, — ухмыльнулась Силена. — Половина кухни тогда оказалась, как говорится, на глубине морской.       — Цитаты из «Русалочки» меня не собьют с мысли, — предупредил я. — Давайте просто спокойно выпьем чаю, ладно? Без разговоров обо мне.       — Ладно, — Силена легко улыбнулась. — Так бы сразу и сказал.       Чайник угрожающе булькнул и плюнул кипятком на пол.       — Ну, не кипятись, сына, — она похлопала меня по руке. — Я просто волнуюсь за тебя.       — Заметно, — буркнул я, встав из-за стола и затем присел возле шкафчика со сладостями. — Мама испекла печенье, но с тобой я им делиться не хочу.       — Ну Перси, — Силена развернулась на стуле и перекинула руку через спинку. — Не дуйся. Я просто знаю, что сам ты никогда ей ничего не расскажешь.       — Я хотел постепенно, — нахмурившись сказал я и вытащил пакет с печеньем и положил его на стол.       — Или скрывать всю жизнь, я поняла, — кивнула приёмная мама.       — Какие мы умные, — буркнул я, усевшись на свой стул и отпил чаю.       Силена вытянула из пакета контейнер с красивым синим печеньем с шоколадной крошкой, и у меня потянуло под рёбрами. Оно выглядело так аппетитно и по-домашнему… Я невольно облизнулся и запустил руку в контейнер, тут же ухватывая первую печеньку и откусывая кусочек.       Какой смысл спорить или злиться, когда во рту разливается сливочно-молочный вкус песочного теста по маминому фирменному рецепту, и шоколад такой сладкий и будто бы теплый… Я удивлённо похлопал глазами, поняв, что мама подсела поближе и поглаживает меня по волосам.       — Кушай, мой хороший. Ты давно проснулся? — видимо мама решила поговорить со мной, чтобы отвлечь, может, успокоить.       — Ну так… — я пожал плечами и скосил глаза на Силену. Та пережевывала печенье, глядя на свою ладонь, возможно, разглядывая свежий маникюр. Или делала вид, что её здесь нет?       — Тебе бы ещё прилечь отдохнуть, — мама с сочувствием взглянула мне в лицо. — У тебя синячки под глазами.       — Да они там прописались, — кажется, щеки стали горячее. Она меня заставляет краснеть своей… Заботой. Немножко чрезмерной.       — Перси ещё не отошёл от ранения, — негромко сказала Силена, и я еле сдержался, чтобы не матюгнуться. — Так что, думаю, ему ещё какое-то время потребуется дополнительный отдых.       Я видел боковым зрением, как мама сглотнула, но потом посмотрела на меня лишь обеспокоенно, будто бы узнала, что я подхватил простуду. Возможно, мама воспринимала новую реальность быстрее, чем я себе представлял, и, видимо, старалась показать всем своим видом, что готова принять любую хрень, которую ей подкинет вместо со мной судьба.       — Что же… Тогда, думаю, Силена права, и тебе нужно прилечь, как только доешь, — мама улыбнулась мне слегка ободряюще, хотя я понимал, что у неё уже накопилось достаточно информации для осмысления, и не думаю, что она готова к новым потрясениям.       — Я могу тебя проводить, а потом…       — Я останусь, чтобы поговорить с Силеной, — видимо, я так стремительно побледнел, что мама ойкнула. — Ну что ты, Перси. Всё хорошо.       — Тогда я никуда не пойду, — я покачал головой. — Я буду сидеть здесь, пока ты не решишь уйти домой.       — Перси, мамочкам нужно посплетничать, что ты вредничаешь?       — Я против, — я взглянул на приёмную мать. — Ты наговоришь ей глупостей.       — Что именно ты не хочешь, чтобы я говорила? — Силена мило улыбнулась, глядя на меня.       Она хочет, чтобы я прямо сказал, что именно скрыть от моей матери, которая сидит, блять, рядом со мной и все слышит. Я не помню, чтобы хоть кто-то в жизни ставил меня в настолько неловкое положение.       — Греки, — спустя недолгую паузу наконец сказал я, тряхнув указательным пальцем. — Нечего грузить её всякой мифической чертовщиной.       Силена на удивление согласно кивнула, серьёзно глядя на меня. Я чувствовал, как меня буравит взглядом мама, но у меня-то голова кругом шла, когда я пытался в этом всем разобраться, а я представляю, каково будет ей.       — Хорошо, — она кинула взгляд мне за плечо, и снова посмотрела на меня. — Что-то ещё?       — Форд… — я запнулся, неуверенно прикусил щеку изнутри. — Ладно… Она все равно уже знает про Калифорнию. Про Гейба.       — Он же её бывший муж, — удивилась Силена. — Это и её касается отчасти.       — Нет, — отрезал я. — Не это.       — Перси, милый… — мама тронула меня за плечо и я обернулся к ней. — Я ценю твою заботу, золотце. Но родитель тут я, малыш. Ступай, отдохни.       — Но…       — Сынок, я достаточно взрослая леди, — спокойно рассудила мама и улыбнулась мне. — И я любила твоего отца, Перси, вместе с его… Второй половинкой, — она взглянула на чайник. — Даже если мы и надеялись, что ты будешь обычным мальчиком.       — Ты знала? — я тут же взглянул на неё, и мама виновато улыбнулась.       — Чем дольше полукровки остаются в неведении, тем меньше вероятность, что на них нападут монстры, так что понятно, что ты был не в курсе, — подсказала Силена. — По крайней мере выбор… Гейба мне теперь слегка понятнее.       — Оно все равно того не стоило, — печально откликнулась мама.       — Так, всё, — я помотал головой. — Пойду-ка я отдохну.       — И разбуди Малли, если он ещё спит, — попросила меня Силена. — Он просил, чтобы его пораньше подняли.       — Ладно, — буркнул я, и, сунув руки в карманы, вышел из кухни.       — Спи сладко, милый, — отозвалась мама, и я притормозил в коридоре.       И правда что. Я же ей не родитель, не опекун. Конечно, я забочусь о своей матери, но иногда нужно знать границы, и, возможно, что-то она правда достойна знать. Надеюсь, Силена не станет её запугивать… Надеюсь.       — Спасибо, мам, — откликнулся я, обернувшись.       В кухонном окне мелькнул какой-то силуэт. Я недоуменно приподнял бровь, но все-таки сделал вид, что все в порядке и просто вышел в коридор, но тут же повернул в противоположную от лестницы сторону, подошёл ко входной двери и резко её распахнул. Послышался короткий вздох и тихий хруст влажного свежего снежка. Протупив пару секунд, я подлетел к перилам крыльца и перегнулся, выглядывая на улицу.       На земле лежал, распластавшись, Джим Старс. Он перепуганно смотрел на меня большими глазами и открывал и закрывал рот.       — Эм… Д-Джексон? — неловко промямлил парень, приподнявшись с земли. — Эм… Ты… Тут? Что ты… Тут делаешь? — с каждым словом он краснел всё больше, и я не мог понять, что с этим бедолагой происходит.       — Ты… Головой стукнулся, что ли? — недоуменно спросил я.       — Я… Ну… Пришёл… А… — Старс почесал затылок, недоверчиво глядя на меня.       Даже не недоверчиво. И не враждебно. Сложно описать этот взгляд. Может быть чуть-чуть всего этого, и плюс слегка обиженно? Что я ему такого сделал уже?       — Я тут, вообще-то, живу, — протянул я, упершись локтями в перила. — А вот че тут ты делаешь, м? В окна наши заглядываешь, бродишь по крыльцу зачем-то…       — А Дэвис где живёт? — вылупился на меня Джим.       — Дэви- что? — теперь я вылупился на него столь же удивлённо. — Ты чо это, к Малкольму припёрся?       — Я ошибся домом? — наконец парень потянулся и встал с земли, отряхивая джинсы.       — Да нет… Тут он живёт, — я постучал пальцами по перилам. — А зачем тебе Малкольм?       — Эм… Ну… Как зачем? У нас с ним сегодня занятие, — протянул Старс и улыбнулся мне во все тридцать два зуба. — Так… Где он там?       — Дрыхнет твой сенсей, — фыркнул я. — Сейчас подниму. Вот у него рожа будет, я представляю, — я довольно улыбнулся и подмигнул парню.       — Эм… Спасибо, — Джим засунул руки в карманы и встал возле лестницы.       — Ты пока сядь, — я махнул перед уходом на кресло на крыльце. — Он такая копуша, ещё замёрзнуть успеешь.       — Ничего страшного, согреемся, — брякнул Джим и тут же как-то слишком широко улыбнулся.       — Да… Ясно… — я осмотрел парня с головы до ног. — Ты, это… Сигарет купи мне, по-братски, да с Малкольмом передай.       — Ой, Перси… — пробормотал парень, но я сунул ему в руку пятидесяти долларовую купюру.       — Три пачки, с мятной кнопкой, любых, — я подмигнул ему и скрылся за дверью.       Да, вы бы видели его лицо, когда я сказал «Малли, проснись, тебя Джим уже на улице ждёт два часа». Конечно, про два часа я чистосердечно наврал, но зато какая реакция — брат побелел как мел, вскочил с кровати и тут же ринулся к шкафу с одеждой.       — А поесть? — из последних сил стараясь не смеяться выдавил я.       — Какой поесть, — пробухтел Малкольм, пытаясь причесаться на ощупь. — Ох, как же я так… Я же ставил будильник… Ох… Чего же он не позвонил мне?!       — Не знаю, — я равнодушно пожал плечами и закинул ногу на ногу. — Может, недавно пришёл.       — Я- что? — Малкольм уронил из рук кофту и повернулся ко мне. — В смысле?       — Ну я не спрашивал.       — А… Два часа?..       — Ну я прикинул, — спокойно объяснил я, и в меня тут же швырнули свитер.       — Сука ты, Джонсон.       — Джексон я, — отбрехался я, сняв с себя свитер. — Эй, он что, пахнет его одеколоном?       Видели бы вы его красные щеки! Меня так веселила эта игра «как бы подколоть Малкольма посильнее», что я напрочь забыл и об усталости, и о двух дамах, сидящих на кухне, и называющих меня сыном.       — Ну всё, всё, иди давай, — я смеясь отпихнул от себя раскрасневшегося Малкольма. — А то он реально два часа там прождет.       — Ну так не отвлекай меня… Черт языкастый, — он показал мне язык и натянул на себя свитер, схватил сумку с учебниками и вышел из комнаты.       Да уж. Жизнь штука весёлая.       Конечно, разговор с моей матерью Силена мне пересказывать не стала, но хотя бы у меня на столе вечером лежало три пачки ментоловых сигарет. Значит, всё не так уж и плохо на сегодняшний день. Хм, где-то я это уже слышал.

***

      Знаете что страшно? Когда на вопрос «как поговорили?» мать отвечает «есть что обдумать». Я думал, что просто сойду с ума от волнения, а потому, оказавшись на следующий день в школе, поспешил отыскать на длинном перерыве Блофиса и спросить его, как себя чувствует моя мама.       Конечно, он нашёлся в своём кабинете. Пару секунд я стоял возле его стола молча, пока он смотрел в тетради и не обращал на меня внимания. Правда, я зашёл без стука, в открытую дверь, так что может он правда меня не заметил? И вообще он выглядел усталым каким-то…       — Пол? — негромко окликнул его я, и мужчина встрепенулся, тут же поворачиваясь ко мне корпусом.       — Перси, — произнёс Блофис и легко улыбнулся, и у меня почти сразу отлегло от сердца. — Как твоё самочувствие? Салли сказала, что у тебя какая-то… Рана?       Я невольно скользнул пальцами по левому боку.       — Эм… Да… Я в порядке, — я нервно осмотрелся по сторонам и подошёл ближе, стал говорить на пару тонов тише. — А она как? Они с Силеной что-то обсуждали, и она… Кажется… Ну, все хорошо?       — Ну, она сказала, что узнала много чего, — задумчиво сказал Пол. — И что переживает за тебя. Но они что-то там с Силеной придумали, вроде, либо решили работать сообща. Тебе не о чем переживать, Перси.       — Да?.. — я выдохнул и улыбнулся. — Ладно. Окей.       Они правда нашли общий язык? Я не сплю? Есть вероятность, что всё правда-правда будет в порядке? Никогда не думал, что Блофис сможет сказать мне что-то столь подбадривающее, что в голове уже в следующий миг не было ни одной встревоженной мысли. Я думал, что наш с ним разговор будет дольше, но все вопросы и мысли просто испарились из моей головы, оставив после себя только одно утверждение — они разберутся сами.       — Зайдёшь к нам на обед? — вдруг спросил Пол, и я неуверенно пожал плечами.       — Мне надо забрать Лейси со школы… Может, как-нибудь в следующий раз.       — Договорились, — кивнул мне Блофис и улыбнулся. — Доброго дня, Перси. Забегай, как захочешь.       Я отсидел остаток занятий абсолютно счастливый, и даже Рейчел пару раз щипала меня за плечо, проверяя, с ума ли я сошел, что сижу с улыбочкой на всех уроках. Мне хотелось рассказать всему миру, что мои мамы поладили, но я все-таки не был уверен, как именно правильно подносить такого рода новости, так что не спешил.       Вечером, когда мы клеили с Лейси бумажных бабочек на открытку к первому дню весны, я вспомнил, что у меня ещё были дела, называвшие мою младшую сестру «Ангел мой», и подписавшие каким-то образом свой личный дневник моим именем.       Все фильмы ужасов, которые я когда-либо смотрел в своей жизни, подсказывали мне, что делать то, что я задумал, ни в коем случае не стоило. Именно поэтому я запланировал поездку в среду, заранее попросив Малкольма сходить за Лейси вместо меня, и предупредив, что могу быть дома позже обычного, отмазавшись тем, что еду куда-то в Бруклин за деталями для нового проекта Вальдеса, и вообще нагородил, честно говоря, полной ереси. На месте моей родни я бы задумчиво покрутил пальцем у виска — Вальдесу нужны детали? Он что, не может выточить их сам? Но, благо, почти никто из них достаточно хорошо Лео не знал, а Аннабет я вовсе сказал, что просто буду дома вечером.       Я кинул в рюкзак черные нитриловые перчатки, фонарик, новые батарейки, свечу, зажигалку, пачку сигарет и дневник Кристофера, в который вложил листок с продуманным мной маршрутом до нужного объекта. Надеюсь, его не снесли или не перестроили, или не выкупили, а то будет тупо припереться на чужую собственность, даже если там повесился мой старший брат.       Но что-то мне подсказывало, что продать это место было бы сложновато.       С одной стороны, конечно, эта поездка не имела особого смысла, и я даже не мог сам для себя сформулировать какую-то чёткую цель, но мне казалось, что побывав на том месте, я как бы… закрою для себя эту тему? Мне не хотелось больше вспоминать о дневнике, он начинал пугать меня с каждым днём всё больше — я думал, казалось, формулировками Кристофера, я вспоминал его перед сном или случайно задумывался о нём, пока делал уроки, и у меня не было никаких идей по поводу того, как от этого избавляться.       К тому же Дафна всё никак не решалась подойти ко мне, чтобы мы пошли разговаривать с родителями по поводу её сраного хахаля, так что мне надо было как-нибудь скоротать время. Как угодно.       Только не писать дополнительный доклад по философии. От учёбы мне уже хочется взвыть.

***

      Первое впечатление?       Покосившийся гараж, прогоревший с левой стороны. Вокруг необычно пустовато, пара сухих деревьев, будто бы само это место было карикатурно проклятым, как в старых фильмах ужасов. Ещё не хватает молнии, сверкающей где-то вдали. Сбросив с плеча лямку рюкзака, я был готов в любой момент схватить фонарик, но пока что решил проверить помещение при «естественном освещении».       Обойдя пару раз гараж вокруг, я понял, что проржавевшая и подгорелая металлическая дверь — единственное, что вело внутрь, что было довольно странно — тут точно должна была быть дверь для машины, которая бы открывалась наверх. Может, это не то место? Я вытащил из рюкзака дневник Кристофера и пролистнул его в поисках нужного эскиза. Ну, вроде оно, да и адрес на полях подписан именно этот. Но почему тогда брат вообще называл это гаражом в своих записях? Осмотревшись по сторонам, я глубоко вздохнул и дернул на себя дверь. Что-то жалобно хрустнуло, но дверь не поддалась. Тогда я уперся одной ногой в стену, молясь, чтобы кирпич под подошвой не начал рассыпаться, и со всех сил дёрнул дверь. Никакого эффекта.       Отойдя на метр, я, глубоко вдохнув, подбежал к двери и врезался в неё плечом, тут же кубарем завалился внутрь.       — Блять… Хоть бы табличку повесили «от себя»… — пробормотал я, пытаясь откашляться от поднятого мною облака пыли.       Кряхтя как старый дед, я осторожно сел, и, потерев глаза, обернулся.       Почти посередине комнаты под потолком одиноко покачивалась пыльная верёвка, завязанная на конце в петлю.       Я аж подавился только что откашлянной пылью — я, честно говоря, не рассчитывал, что тут останутся какие-то… Очевидные следы произошедшего, но, блять, вот они, любуйся, Джексон — осталось только раздобыть табуретку, и можно поиграть в виселицу. Меня передёрнуло от омерзения, но я каким-то чудом нашёл в себе силы встать с пола и нормально осмотреться по сторонам, пытаясь игнорировать верёвку.       Когда глаза привыкли к полумраку — свет тут, всё-таки, был только от распахнутой двери, — я в первую очередь обратил внимания на странные символы на стенах, нанесённые баллончиком. Какие-то напоминали буквы греческого алфавита, но очень отдалённо, какие-то вовсе показались мне какой-то мешаниной из палочек и кругов. Хлам был свален в одном из углов, на полу валялись пыльные жестянки, пружинки, бутылки и прочий мусор. Возможно, тут живёт, или жил, какой-то бомж? Я оглянулся и увидел, что я оставил собой яркие следы на пыльном полу, как если бы я окунулся по дороге в лужу чёрной краски. Других следов на полу я не видел, даже припылённых, так что тут давно-давно никого, кажется, не было.       Я опустил взгляд на свои руки, и увидел прилипшие к ладоням чешуйки осыпавшейся краски с дверной ручки вперемешку с пылью. Брезгливо поморщившись, я обтёр руки о джинсы, и наугад отряхнул куртку, надеясь, что мне удастся прийти домой не совсем свиньёй. Набравшись мужества, я глубоко вздохнул и сделал несколько шагов вперёд.       В воздухе пахло пылью и сыростью. Где-то тихо капала вода, возможно, с прохудившейся крыши, и это меня даже слегка успокоило. Будто бы маленький ручеёк воды мог бы стать достойным оружием… Да с кем тут сражаться, с комками пыли? Домашними пауками?       Дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась, и каким бы я не считал это глупым клише, думаю, мой испуганный вскрик был больше похож на писк умирающей резиновой утки. Оказавшись в кромешной темноте, я на пару мгновений замер, обхватив себя двумя руками, но затем опомнился и стал искать в рюкзаке фонарик.       Обхватив прохладный пластиковый корпус рукой, я вдавил резиновую кнопку на корпусе, и фонарик бодро послал меня нахер — лампочка что-то невнятно прохрустела и отказалась загораться. В груди потихоньку сгущалась паника, но я не хотел совсем уж падать лицом в грязь — и пусть мою истерику тут всё равно мало кто увидел бы, — а потому попытался найти в рюкзаке батарейки. Впрочем, какой с них толк? Я всё равно не увижу, где плюс, а где минус. Мне казалось, что я проверил дома фонарик, и он отлично работал, разве нет? Может я, завалившись в гараж и упав на пол, как-то его повредил?       Я вытащил свечу и зажигалку, пытаясь игнорировать непонятные шорохи, доносящиеся из мрака. Я всё это себе выдумываю. Тут никого нет. Я просто пришёл посмотреть, не оставил ли Кристофер каких-то посланий, или предсмертных записок, может он спрятал куда-то их, и полиция их не нашла… Возможно, тут завелась парочка крыс, пауков, возможно тараканы, но я же сюда не жить пришёл, правильно? Я вообще-то на их территории, а не они на моей, так что надо просто… Просто не думать о том, что по штанине уже ползёт таракан.       На всякий случай я отряхнул джинсы ещё раз, и на своё счастье не почувствовал, что кого-то скинул. Отлично. Отлично. Никого.       Зажигалка прощёлкала пару раз в холостую, но стоило мне добиться более-менее удовлетворительного пламени, я сразу поднёс к нему свечу. Воск на фитиле слегка подплавился, верёвочку охватило скромное пламя, и я, засунув зажигалку обратно в карман, покрепче сжал в ладони свечу, и огляделся вокруг. Света от свечи хватало буквально на пару метров — и это в лучшем случае, к тому же огонёк дрожал и извивался, бросая отблески на ближайшую ко мне стену, ещё и окрашивая всё, до чего дотягивался, в оранжевато-кровавые тона… Почему всё такое красное? Разве свечи так делают?       Перепугавшись не на шутку, я отпрянул к одной из стен и задул свечу, прижимаясь к пыльной кладке, чувствуя, как по пальцам стекает стремительно остывающий воск. Стоило взять свечу в чашке, и такого бы не произошло, но вообще-то воск волновал меня в последнюю очередь.       Моё подсознание отчего-то решило меня сегодня основательно испугать. Чувствуя себя просто конченным идиотом, я тихо проматерился и снова достал зажигалку, когда заметил боковым зрением слабое белёсое свечение где-то рядом. Замерев с зажигалкой в ладони, я медленно поднял взгляд, не решаясь шевельнуться.       Дверь, что ли, приоткрылась? Почему она вообще закрылась? Может, я, когда её чуть ли не выбил, сдвинул какой-то хлам, который стоял рядом, а потом он свалился на пол, закрыв её? Поэтому был такой грохот? Но я не слышал, чтобы что-то падало.       Я медленно выпрямился и засунул руку в рюкзак, проверяя вещи в нём.       Где дневник? Я выронил его тут где-то?       — Ладно, Джексон, возьми себя в руки, — сказал я вслух, желая хоть как-то разбавить гнетущую тишину. — Надо просто зажечь свечку и осмотреться нормально. У нас вообще-то дело есть.       Я поднял взгляд и увидел на полу дневник. Как я его увидел? Всё просто. Эта чертовщина слабо светилась. Сама по себе. Я прищурился, не веря своим глазам, и только с прищуром увидел слегка-слегка сияющий силуэт рядом с блокнотом. «Не разбрасывайся» — послышалось в моей голове.       Я взглянул выше и рассмотрел дрожащие очертания юношеского лица на бледном силуэте. Опустил взгляд на дневник. Потом снова на силуэт. И, слава богам Олимпа, наконец-то хлопнулся в обморок, прямо на пыльный пол, наверняка полный тараканов, мух, и прочей живности.       Ну, а что я, собственно, ожидал?       Не знаю, сколько времени я был в отрубе, но я очнулся с такой адской головной болью, будто бы приложился затылком как минимум о бетонное… А, ну, тут пол всё-таки ковриком не застелен. Спустя пару секунд в моей голове всплыли обстоятельства моего обморока, и я испуганно распахнул глаза, но не решился сразу вставать на ноги, а просто задержал дыхание и притих, прислушиваясь к шорохам вокруг.       Вроде тихо.       Я осторожно привстал на локтях, встревоженно осматриваясь в темноте. Или не совсем? Мне казалось, что откуда-то исходил слабый свет, и я мог различить силуэты предметов, возможно из щелей в стенах?..       Почувствовав чьё-то присутствие слева, я даже как-то обречённо замер и опустил взгляд, поджал губы и задержал снова дыхание, рассчитывая услышать что-нибудь. «Жив?»       — Нет, блять, мёртв, — прохрипел я и потёр ладонью лицо. На какое-то время воцарилась тишина. — Какого чёрта ты тут делаешь? — я убрал руку от лица, и, чуть сощурившись, скосил глаза в сторону свечения. Нечёткий силуэт дрогнул, на мгновение исчез из поля зрения, но потом стал светиться слегка ярче. «Без понятия».       Классно.       Я не знал, что говорить. Может, это и не Кристофер вовсе? Я же так и не заглянул в его лицо, может это какая-то злобная хтонь, которая притворяется доброй или безобидной только для того чтобы высосать мою душу и захватить властью над моим телом, и… «Какое богатое воображение, Перси».       — Ты откуда вообще моё имя знаешь? — почти что разозлённо спросил я. — Мы друг друга не видели никогда.       Призрак старшего брата помолчал немного, и я не решался посмотреть на него прямо, боясь, что он исчезнет, или я снова отрублюсь, или увижу какие-нибудь пустые глазницы, которые будут сниться мне в кошмарах, и так далее. «Я понял, что кто-то нашёл дневник»       Его голос был бесцветным, практически без какой-либо интонации, будто бы его озвучивал какой-то голосовой робот-ассистент, или ему было настолько скучно воспроизводить звуки в моей голове, что он засыпал на ходу. Может быть он уставал, пытаясь со мной разговаривать? «Узнал потом твоё имя».       — Как? «Услышал. Может, ты говорил сам с собой. Ты часто так делаешь».       — Эй, неправда. «Это не грешно», — силуэт снова плавно двинулся вверх, потом снова опустился. Может, он типа пожал плечами.       Мы сидели какое-то время молча. Я привык к темноте, окружившей меня со всех сторон, и, пытаясь чем-то занять свои дрожащие руки, стал откалывать с пальцев застывший воск от свечи, и понял, что у меня ужасно холодные ладони. И вообще в этом гараже удивительно холодно, как…       Как в склепе. «Очень остроумно».       Я подкатил глаза.       — И давно ты тут тусуешься? — хмыкнув, спросил я, принявшись ковырять подушечки пальцев, пытаясь себя успокоить. «Может, несколько месяцев, — протянул призрак Кристофера, и его голос наконец обрёл какой-то оттенок. Может, он просто отвык с кем-либо разговаривать? Это вообще считается разговором? — Откуда мне знать».       — А по ощущениям? «Вечность».       — Как драматично, — я подтянулся выше и отполз назад, уперся спиной в стену и вытянул ноги, закинул одну на другую. — И что же, каково оно? «Скучно. Но когда я начал слышать тебя, стало получше».       — И много ты слышал? «Ванильные сюсюканья по поводу Аннабет я решил оставить без внимания».       — Ой-ой-ой, — пробормотал я, ухмыльнувшись. — Какие мы бруталы.       Это ощущалось безумно странно. Будто бы у меня началась шизофрения, я слышу голоса в голове и разговариваю с ними, получаю ответы и как-то на них реагирую. Может быть я сильнее стукнулся головой, чем думаю? Чёрт, как же тут холодно. «Твой поток мыслей всегда меня ошарашивал».       — Отстань, — фыркнул я. — Свой вообще видел? Я вот читал. «Там всё лаконично по большей части, — теперь Кристофер звучал почти что надменно. — Дисциплина ума — дисциплина в жизни».       — Какой же ты зануда, — пробормотал я, потирая плечо. — Прямо Малкольм номер два. «Я так и не понял, кто это? Я его не знаю».       — Брат твой. Очередной. «Мне кажется, что родители зря кинулись всех усыновлять в такой короткий срок», — как-то задумчиво протянул Кристофер.       — Ну, ты четыре года назад как кони двинул, — я пожал плечами, и Кристофер, кажется, даже отшатнулся от меня. «Что?»       — Ну да, скоро будет четыре года, этой весной, — я подцепил пальцами нитку, торчащую из дырочки в колене.       Силуэт дрогнул и куда-то пропал. Потом я увидел его возле одной из стен. Призрак нервно «расхаживал» вперёд-назад, ничего пока что мне не говоря, хотя мне казалось, что я слышу еле различимый шёпоток. «Это как?» — наконец спросил меня Кристофер и вновь возник рядом со мной.       — Что «как»? «Это что, они уже… — брат запнулся. — Они выросли?»       — Конечно выросли, Крис.       Я почувствовал тягучую тоску на сердце. Он понятия не имел о том, как давно он умер. Может быть он подумал, что я вообще появился чуть ли не сразу после его смерти, может даже ревновал немного, как я, бывало, ревновал его в свою очередь. Не помню, чтобы я в мыслях проговаривал, в каком кто учится классе, по крайней мере не в последние месяцы точно, максимум — когда мы все разбегались по школам в первый день учёбы.       Силуэт шевелился сбоку от меня, что-то шепча себе под нос. Сейчас он был совсем близко, от него веяло холодком и беспокойством.       — Соскучился?       Кажется, призрак поёжился, если это вообще возможно. «Ад представлялся мне иначе. Я ошибался».       Я тяжело вздохнул и похлопал по карманам. Нащупав пачку сигарет, я вытащил её, вытянул одну сигарету, и стал рыскать в поисках зажигалки. «Я не люблю свет».       — Покурить дай. «Я не люблю зажигалки. Огонь».       — Я прикурю и не будет тебе огня. Какой от сигареты огонь? Где зажигалка?       Силуэт помолчал немного, и следом послышался шорох с другой стороны. В мой кроссовок врезалось что-то маленькое, и, согнувшись, я нащупал зажигалку.       — Ты умеешь воздействовать на предметы? — удивился я, щёлкая зажигалкой и прикуривая. «Только на маленькие. И то иногда».       — Прикольно, — ухмыльнулся я и выдохнул тонкую струйку дыма.       Горячий дым обжигал рот, и теперь мне казалось, что в гараже стало ещё холоднее. Я отвёл сигарету в сторону от Кристофера, чтобы свет его не раздражал. Как-то я быстро смирился с такой, казалось бы, абсурдной ситуацией… Хотя для человека, одним желанием на днях разорвавшего на две части мутировавшую мантикору, было бы, наверное, странно искренне удивляться подобного рода вещам. К тому же кто-то же должен был написать на обложке дневника моё имя? Кстати об этом. «Я просто не хотел, чтобы кто-то прочитал его, » — ответил Кристофер на еще не заданный мной вопрос.       — Как там появилось моё имя? Ты был в доме? Тогда почему ты был тут? «Я ничего не делал. Я всегда был тут, » — силуэт дрогнул в сторону и спустя мгновение снова стал слоняться туда-сюда по гаражу.       — Всё это время? «Да».       — А ты мог видеть моими глазами? «Ты фантастики пересмотрел, — Кристофер забрался на монтажный стол и свесил ноги. Снова стал чуть более прозрачным, чем секунду назад. — Не умею я так. Только мысли твои слышу. И то не всегда».       — Наверное, тут чертовски одиноко.       Брат ненадолго замолчал. «Да».       Ещё немного потомив меня в тишине, он тихо чем-то прошелестел и исчез со стола, который тут же погрузился во мрак. Слабым свечением осветилась верёвка под потолком, и тоже канула в темноту. Силуэт Кристофера снова оказался рядом со мной. Кажется, не мне одному волнительно от такой встречи.       — Почему ты не… «Не знаю».       Кристофер звучал как-то сильно уж опечаленно. «Я застрял здесь. Никого здесь не бывало. Никто не пришёл».       Я понимал, что после его смерти тут точно были люди — медики, полицейские, но вряд ли вся эта толпа как-то волновала его. Я знал, кого он имел в виду, знал, кого он ждал все эти четыре года. И пришёл в итоге только я. «Эй, — что-то ледяное скользнуло по моему плечу и мне стоило каких-то титанических усилий не вздрогнуть от этого прикосновения. — Я… Рад, что ты пришёл. Ну… Я… Всё думал, как ты… выглядишь».       — Ты был близок? — ухмыльнувшись спросил я. «Не-а. Я вообще сначала подумал, что сюда ворвался какой-то конченный панк-торчок, пока не услышал голос».       — Спасибо, конечно. «Мало ли кому нужен ночлег».       — Да ты прямо альтруист. Ты ему бы так же захлопнул дверь? «Меня злит свет».       — Я чуть не поседел. «Извини».       — Да ладно, — я отмахнулся и стряхнул пепел в сторону. — А… ну, ты не пробовал отсюда выйти?       Силуэт дрогнул в сторону, но не исчез. «Пробовал. Сначала. Но… Я тут».       — Как думаешь, из-за чего? — я задумчиво затянулся и прищурился. «Не знаю. Мне всё равно, — Кристофер стал светиться чуть ярче, но потом снова слегка потух. — Я и без суда знаю, куда попаду. Так что… Торопиться мне некуда».       — Я не считаю, что ты попадёшь туда, куда думаешь, — я укоризненно покачал головой. «Вечные скитания по полям Асфоделей звучат не особо обнадеживающе».       Ну, я не мог сказать, что я не согласен с ним в каком-то смысле. Я не знал, что у него спросить. Что было после смерти? Полегчало ли? Перестало ли болеть в груди? Простил ли он себя? Жалел ли о своём поступке? «Какой ты, однако, любопытный».       — Ты можешь хотя бы сейчас не лезть ко мне в голову? «Извини».       Снова воцарилась тишина. Я неспеша курил, стряхивая пепел в сторону, и смотрел в никуда. Кристофер копошился сбоку, что-то тихо бормоча, но недостаточно разборчиво, чтобы я мог понять что-либо. «Как Лейси?»       Я, пожалуй, ждал этого вопроса. Думаю, он в курсе, что я недавно назвал её случайно «ангел мой», но он ведь не видел её реакцию на это… Хотя, честно сказать, я и сам не понял её реакцию.       — Нормально. Живём потихоньку.       Я стал различать силуэт Кристофера чуть лучше — я видел, что он точно также как и я ковыряет призрачные пальцы, и заметив это, я тут же спрятал свободную руку в карман. «Она…»       — Она помнит тебя, — решил сразу утешить его я. — Она переживает твой уход тяжелее, чем показывает. Возможно, это ещё проявится позже, — пепел снова полетел в сторону. «Что же… Я рад, что ты за ней… Присматриваешь».       — Да… У меня какой-то отцовский инстинкт проснулся, — ухмыльнувшись бросил я и вздохнул. — Хотя странно, откуда. «Мы заботимся о других сильнее, если о нас не заботились».       — Ну… — я хотел возразить, мол, моя мама очень даже заботилась обо мне, вот только между «мама» и «приёмная семья» была омерзительная прослойка длинною в полтора отвратительных года. — Пожалуй. «Я рад, что ты встретил вновь маму. Я бы… Хотел также».       — Но ваша встреча вряд ли была бы такой же тёплой, — честно предположил я. «Даже не близко. Но я всё равно её люблю».       — Это понятно, — я потушил сигарету о стену и вздохнул. — Наверное, я могу не спрашивать как давно я тут? «Без понятия».       — Тогда, думаю, мне уже пора, — я, кряхтя, поднялся с пола, и почувствовал пробежавший по плечу холод. «Ты вернёшься?»       — А ты хочешь? — я нашёл в себе силы наконец-то взглянуть на него напрямую.       Он был больше похож на изображение со старого проектора в классе истории, когда очередной ученик пытался представить классу свой доклад. Я мог различить черты лица, пускай цвета были столь бледными, что было тяжело сказать какими они были при жизни, но я видел его фотографии, и воображение дорисовывало всё остальное.       Даже так было видно, что он был красив. «Перестань, ты меня смущаешь».       — Я просто эстет, — я ухмыльнулся ему. — Я… Зайду как смогу. «Там с… Дафной, верно? Это ещё одна сестра ведь? — он продолжил говорить когда я кивнул. — Мне не по себе от того чувака. Я… Считаю, что ты по делу негодуешь».       — Спасибо, — немного помолчав ответил я и улыбнулся. — Только… можно я не буду кататься каждый день? «Я всё равно не чувствую время так, как оно есть. Ты только приходи».       Он цепанул меня полупрозрачными пальцами за ладонь, и руку прошило холодом.       — Хорошо. Я включу тебя в список дел.       Ещё бы понять, как тебе помочь. Если это вообще возможно. «Только не говори никому, что я здесь, — у самого выхода окликнул меня брат. Обернувшись, я увидел, что он спрятался за какой-то деревяшкой. — Прошу тебя».       — Это не особо честно по отношению к ним, — осторожно отметил я. «Прошу».       Я тяжело вздохнул.       — Я постараюсь. «Я рассчитываю на тебя, Перси».       Неупокоенный призрак моего старшего брата, который зацепился за меня, как за спасительную соломинку. Кажется, моя жизнь не может стать ещё более затруднённой, но видят боги, обязательно случится что-нибудь ещё.       — Отдыхай, — я устало осмотрелся, чувствуя ужасную слабость в теле. — Да и мне пора.       Я подобрал возле выхода свой рюкзак, накинул его на плечо и быстро вышел из гаража, тут же закрыв за собой дверь.       Боги Олимпа.

***

      Я даже не смог никому рассказать, где я был, и почему вернулся домой в десять часов вечера. Сказал, что очень устал, что хочу спать и не в настроении, впрочем, это всё было чистой правдой. Само общение с Кристофером высосало из меня все силы, и я реально еле переставлял ноги, а иногда даже прислонялся к стене, чтобы передохнуть. Я так устал, что даже думать, казалось, не в состоянии — а это о многом говорит, так что, стоило мне смыть остатки грязи с волос и кинуть в стирку шмотки, я тут же увалился в кровать и моментально отрубился.       Четверг прошёл как-то бессознательно. Я устало перелистывал конспекты, с трудом выводя нужные буквы в тетрадках, и не слышал в голове не то что голоса Кристофера, я ни разу не слышал даже своих мыслей. Рейчел с Кловисом перетаскивали меня из класса в класс, а дома Аннабет утащила меня в гостиную, укутала в плед, всучила в руки чашку зелёного чая и усевшись рядом со мной, щёлкая каналы на телеке.       — Ты сегодня совсем рассеянный, — тихо сказала мне на ухо Аннабет, осторожно поглаживая меня по плечу. — Что вчера случилось? Ты так быстро уснул…       — Устал, — буркнул я, устроившись головой на плече. — Дел было невпроворот…       — Ты хорошо себя чувствуешь? — Аннабет прижалась губами к моей макушке.       — Малыш… — я перехватил её ладонь и крепко сжал её. — Давай просто полежим.       — Ты перестал ходить на элективные занятия, — как бы между прочим напомнила Чейз.       — М-м-м… — я прикрыл глаза и ухмыльнулся. — Как умиротворяюще шуршат деревья в саду…       — Я тебя укушу.       — Ты сама хотела, чтобы я отдохнул, а потом спрашиваешь такое, — я вздохнул и укрылся плотнее. — Не хожу и не хожу, малыш.       Аннабет глубоко вздохнула и снова поцеловала меня в макушку, больше ничего не спрашивая. Так что, естественно, я вскоре задремал, убаюканный её теплом и ароматом подаренных мной духов.       На улице стало немного теплее. По улочкам журчали тонкие ручейки талой воды, устремляясь в сточные канавы, птички начинали сонно щебетать из покрывшихся первыми почками ветвей деревьев, а я вроде как более-менее отошёл от визита к Кристоферу.       Ну, как отошёл. Я плохо спал всю ночь, на уроках был рассеян, а в груди так и осталось неприятное тянущее чувство, но по крайней мере мне не приходилось присаживаться на первую попавшуюся скамейку, чтобы не грохнуться от бессилия. Если в том гараже поселилась всё-таки злобная хтонь, которая сосёт из меня жизненные силы, прикидываясь моим несчастным братом, то в следующий свой визит я без особых сожалений отправлю его прямиком в Тартар.       Но в этом смысле мне нужен совет кого-то более опытного. И одним мойрам известно, кого.       Я устало перебирал в кармане связку ключей от другого дома, и задумчиво глядел перед собой, шагая по улице. Как назло мне было нечем занять себя — Аннабет тусила с Рейчел на дополнительных занятиях по архитектуре, когда как свои элективы по философии я саботировал уже третий раз, и не собирался останавливаться, мелкие все были на кружках, Тесей в бассейне, а оказаться дома в полном одиночестве мне что-то не очень хотелось… Взглянув на время я понял, что как минимум два часа дома никого не будет.       Отстой. Вот тебе и пятница.       Я вытянул из кармана ключи и неспеша покрутил каждый из них в пальцах. Ну мама же сказала, что я могу прийти в любой момент, правда?..       Недолго думая, я все-таки завернул на нужную улицу и пошёл в гости к Блофисам — без какого-либо предупреждения, надеясь, что сюрприз будет приятным.       Какое-то время я стоял возле металлической двери и сопоставлял ключи в руках нужным замочным скважинам, не желая рыться в замках как воришке. Я хотел выглядеть отчасти хозяином дома, хотя бы в своих глазах и в глазах соседей, чтобы на меня не вызвали полицию. Слегка воровато осмотревшись по сторонам, я ввёл ключ в верхний замок и повернул. Глухой стук в конце подсказал, что я закрыл этот замок. Тихо выругавшись, я прокрутил ключ обратно, и быстро переключился на нижнюю скважину. Провернул ключ в одну сторону, нажал на ручку. Нет. В другую сторону, нажал на ручку. Наконец-то дверь мне поддалась, и я, чувствуя жар, приливший к щекам, скользнул в квартиру.       Ради Гермеса, не вызывайте копов, пожалуйста.       — Эм… Я дома! — крикнул я, вглядываясь в темноту, и, нащупав выключатель, включил свет в коридоре.       Из гостиной выпрыгнула девчонка лет восемнадцати, и заулыбалась, увидев меня.       — Ура! Салли — лучшая! — девочка похлопала в ладоши и подбежала к вешалке.       — Да… Не сомневаюсь, — я задумчиво осмотрел девушку. — А в чем именно?       — Я знала, что она найдёт подмену, — девушка улыбнулась мне, накидывая на плечи пальто. — Ах, как я опаздываю! Малышка уже проснулась, смесь в бутылочке на кухне, её надо только подогреть аккуратно, Салли через два часа должна прийти, да ты и знаешь уже наверное, чего это я, — нянечка протараторила это все так быстро, что я даже сказать ничего не успел. — Всё, я побежала! Удачи! Большое спасибо, что подменил!!!       Дверь за мной захлопнулась, а я так и остался ошарашенно стоять в коридоре.       Искал себе занятие на пару часиков? Не хотел ходить на философию? На, получите и распишитесь — няня-стажёр на пол-ставки. Отлично.       Тяжело вздохнув и приняв свою участь с гордо поднятой головой, я повесил куртку на крючок, стянул кеды с ног, поставил их на полочку и прошёл дальше в дом. Помыл тщательно руки с мылом в тёплой воде, чтобы ладони были тёплыми, и ребёнок не начал плакать из-за холодных прикосновений… Или отчего они там вообще плачут. Я чувствовал, что страх начинает потихоньку накапливаться в груди, но с другой стороны, я вряд ли успею сломать ребёнка за два часа, верно? И он вряд ли успеет покалечиться, если я усажу мелочь за какое-нибудь несложное дело, правда?       Я зашёл в гостиную, и на меня уставилось два огромных синих глаза. Во рту это чудо с хвостиками уже держало большую деталь от какого-то конструктора, навряд ли сильно съедобного.       — Голодная что ль? — спросил я, неспешно подойдя к малютке и присел на корточки. Наверное от меня ещё веяло уличной прохладой, иначе объяснить то, что меня тут же шлепнули ладошкой по лицу.       — Ам-ам, — отчеканила девчонка.       — Да, ам-ам, я понял, — я улыбнулся, глядя на Эстель, и затем поднялся на ноги. — Пойдём на кухню ам-ам?       Меня немного напрягало, что она не заплакала при виде меня, но, может, мама показывала ей мои фотографии, и она меня могла запомнить с того моего… Воистину легендарного визита. Девочка схватилась за мою ладонь и довольно пошлепала на кухню вперёд меня, так что я был вынужден слегка согнуться, чтобы ей было легче меня держать, и прибавить ходу.       Да уж, с такими малявками я ещё не сидел. В смысле, Лейси-то по сути уже большая совсем, ест сама, разговаривает, себя сама может занять, а эта рыбешка ещё даже говорить не умеет, зато весьма своенравна, как я мог заметить. И кашка-то ей «ме», и сок ей дай, и печенюшку пососать дай, а сила челюстей у этой акулы, похоже, по крайней мере одна тонна, не меньше. Конечно, это все шутки, но накормить её у меня вышло с большим трудом, и по итогу мы оба были слегка украшены в стиле «драка едой».       Закончив с едой, я вытер лицо Эстель салфетками, приговаривая что-то на улюлюкальном наречии, и потом взял её на руки. Девчонка резво обхватила меня за плечо своими цепкими пальчиками и посмотрела в сторону гостиной, когда как я с ужасом пытался перехватить её под ручку так, чтобы не сделать случайно больно. Она была полна энергии после обеда, так что крутилась из стороны в сторону, хватаясь за мои руки и изгибаясь, и каждый раз у меня случался микроинфаркт, стоило мне почувствовать, что она начинает куда-то ускользать.       — Отлично… Веди меня, я твой скакун, — пробормотал я, вновь поправив малявку на руках и пошёл в комнату.       В принципе играть в заботливого-но-крутого-старшего-брата мне оказалось по силам. Я включил на телефоне какую-то музыку, не особо утруждаясь с выбором, и пытался разыграть перед Эстель спектакль, поочерёдно разговаривая за разные игрушки, но сестра то и дело отбирала у меня своих плюшевых друзей и уползала по каким-то своим малявочным делам в другой угол комнаты, клала там игрушку, шелудила ручонками наполнитель в горшке с большим цветком, и воровато оглядывалась на меня. Когда я говорил, что есть гравий нельзя, она протестующе кричала что-то вроде «ба» или «ва», но отползала от горшка, устремляясь обратно ко мне.       Уморительное это явление, малыши. Особенно когда тебе не надо следить за ними, вставать в ночи их кормить-поить, лечить, когда они болеют, а просто можешь прийти, потискать часок-другой и свалить жить свою подростковую жизнь и дальше.       Когда Эстель, наконец-то, устала ползать по всей гостиной, а периодически почти что бегать, она уселась на пол и стала задумчиво мять в руках подаренную мной рыбку.       — Хорошенькая, м? — спросил я, ткнув пальцем рыбе в бок.       Эстель отодвинула игрушку подальше от меня и погладила её по брюшку.       — Какая ты все-таки вредина, Эстель, — я чмокнул сестру в макушку. — Это все Блофисовы гены. Я вообще не такой.       — Буб, — буркнула сестра, очевидно, не соглашаясь.       — Да много ты знаешь, мелочь, — я погладил её по волосам и устало зевнул. Целый учебный день в школе меня изрядно утомил, а тут ещё такой стресс… Надо дождаться маму да поехать домой.       Эстель схватила мою ладонь обеими руками и стала мять её, будто бы изучая. Потом заметила браслет на запястье и стала его дёргать. Это была обычная побрякушка с самой дешёвой железной цепью, но с курткой она смотрелась даже не то чтобы сильно позорно или дёшево.       — Нравятся мои цацки? — спросил я и развернул руку тыльной стороной запястья к Эстель, подцепил замок и отстегнул браслет. — На. Можешь портить, профессор Хаос. Мне не жалко, — я вручил сестре цепь, и она стала с интересом её перебирать, на удивление почти что бережно.       Да, играть в «полную семью», наверное, было бы весело. Я бы мог переехать сюда, может быть жить прямо в этой гостиной, нянчиться со своей сестрой, видеть каждый день маму, наладить отношения хоть с одним отчимом… Да, несбыточные мечты. Я имею к этой семье столько же отношения, сколько та девчонка-няня, а с учётом того, какой у меня интригующий список нерешенных проблем, было бы совершенно по-свински их скидывать на мать с её новой семьёй. Да и я привык как-то к жизни в многодетной семье, и без того количества мелких и больших засранцев мне уже будет скучновато.       Ладно, отчасти мне нравится там быть потому что я могу временами творить какую-то дичь, сохранять свои секреты в тайне и делать вид, что я дохрена взрослый малый. Глядя же родной матери в глаза я соврать или утаить что-то уже не смогу, по крайней мере в вопросах «текущих» проблем, и если я буду жить с ней, и мы окончательно наладим прежний контакт.       В возможности чего я сильно сомневаюсь.       Я заплетал Эстель новые хвостики, когда на пороге появилась мама. Я так увлёкся песней и своим занятием, что даже не услышал, как входная дверь вообще открылась. Сестра, увидев маму в проходе, тут же подорвалась на ноги и в развалочку прибежала к ней, тут же обхватывая её поперёк коленей. Мама, нежно улыбнувшись, обняла Эстель, и затем подняла её на руки, с теплотой глянув на меня.       — Перси… — кажется, мама была так тронута, что готова была с минуты на минуту расплакаться.       — Ну а кто ж ещё, — я оперся рукой о диван, и, кряхтя как дед, поднялся с пола и выпрямился. — Нянечка у вас на скоростях, конечно. Я даже пикнуть не успел, как она уже отчалила.       — Ты бы знал, как я перепугалась, когда она начала благодарить меня за то, что я нашла ей замену, когда как я позвонила ей чтобы извиниться за то, что никого в подмену не нашла, — мама покачала головой, приложив ладонь к груди. — Но потом она описала того, кто пришёл, и я поняла, что это ты. К тому же она сказала, что ты сам открыл дверь.       — Было дело… Просто я хотел сделать тебе сюрприз. А тут сюрприз сделали мне, да ещё какой…       — Ты уж прости, милый. Мне нужно было сегодня встретиться с редактором по поводу новой книги, а у Пола дополнительные занятия в школе… Ты голодный?       — Да не… — я отмахнулся. — Не суетись.       — Я и сама хочу поесть, — она чмокнула гукающую Эстель в щеку. — А вы уже покушали, как я посмотрю, мисс Рыбка?       — Авуб.       — Да уж. Ты б видела, там все было в этой… Кашке-пюрешке, — я сделал вид, что стряхиваю с плеча несуществующую грязь.       — Ну вот и нам пора. Ты прямо со школы пришёл?       — Ну… типа.       — Когда ты в последний раз кушал?       — Ма, перестань, — протянул я, чувствуя неловкость. — Мне уже пора. Я дома… Поем, — буркнул я и покашлял, встретившись с маминым внимательным взглядом.       — Тебе нужно быть там ко времени?       — Нет, ну… Не то чтобы… — я засунул руки в карманы. — Давай я пойду просто. Ещё уроков делать… Много.       — Это всего лишь обед, — спокойно сказала мама. — Неужели не можешь совсем капельку задержаться? Мы же так и не пообщались.       А, точно. Я же для этого пришёл.       — Ну… — я скрестил руки на груди. — Ты, наверное, некормленным меня и не отпустишь?       — А ты уловил суть, как я посмотрю, — мама мягко улыбнулась мне и погладила меня по плечу. — Я разогрею и позову тебя.       — Ладно… Сдаюсь, — я вздохнул и улыбнулся ей в ответ. — Только не очень много. Я не особо голодный.       — Когда в последний раз ты ел, ещё раз?       — Это провокационный вопрос, — пробормотал я, усаживаясь на диван.       — Вот и всё, — улыбнулась мне через плечо мама и скрылась за косяком.       Какие же подушки на диване все-таки мягкие. Я пару раз легонько подпрыгнул на диване, чтобы прочувствовать упругий поролон. Потом что-то спину стало тянуть, и я привалился боком к дивану, сполз чуть ниже и устроился головой на декоративной подушке возле подлокотника. Веки стали наливаться тяжестью, и я упустил тот момент, когда неожиданно для себя соскользнул сначала в полудрему, а потом и вовсе уснул, убаюканный тихим бормотанием телевизора на стене.       Очнулся я только спустя несколько часов. Просыпаться было так тяжело, будто бы я пил какую-то бодягу высокоградусную три дня к ряду, а потом попытался проспаться после великой тусовки. Правда, меня ласково укрыли пледом, под голову подложили подушку, поставили на кофейный столик чашечку чая и миску с печеньем.       Приподнявшись с дивана, я растерянно осмотрелся, первые секунды не понимая, где я оказался, но потом вспомнил, что пришёл в мамин дом и нянчился с Эстель. Отлично, память мне пока что не отказала. Я поёжился, почувствовав, как со спины соскользнул плед, и спустил ноги на пол.       Господи, сколько времени? Я уже должен быть дома. Я уже должен…       Желудок скрутило в бараний рог и прошило такой вспышкой боли, что я согнулся пополам, прижавшись обеими руками к животу. Только не проблеваться. У меня потом горло будет саднить весь вечер и я так и не смогу поесть… Ох, меня уже тошнит.       — Пер… — мама прервала саму себя, и следом рядом со мной прогнулся диван. — Господи, милый, что с тобой?       — Зря я не поел, — я отпустил пару смешков, чтобы снизить градус волнения в комнате. — Желудок меня ненавидит.       — Я сейчас всё принесу, — мама пригладила мои волосы и тут же поднялась. — Выпей пока немного чаю. Тебе нужны какие-то лекарства?       — Дома выпью… Лекарства, — я осторожно выпрямился и сел, откинувшись на спинку дивана.       — Уже десять вечера, милый, — мама беспокойно заломила руки. — Может, тебе лучше остаться у нас?       — Ох, нет, — я слабо улыбнулся ей.       Завтра надо взять Дафну за руку и привести к родителям. Для этого нужно поймать её самого утра, чтобы ей не удалось никуда улизнуть, провести с ней повторную беседу, подготовить морально самого себя и… В общем, дел завтра невпроворот, и я должен быть дома.       — Ну… Тогда хотя бы ужин, — мама заулыбалась и вышла из комнаты.       Ужин подойдёт. Я осмотрелся вокруг и увидел мирно сопящую сестрёнку в кроватке. Она раскинула ручки по сторонам и самозабвенно бормотала что-то сквозь сон, иногда дёргая ножкой.       Забавная рыбёшка.       Даже после маминого ужина и заботливых взглядов четы Блофисов, я с трудом мог отвлечься от боли в желудке. Решив, что прогулка на свежем воздухе подействует на меня куда лучше плотной еды, я ограничился половиной порции и как можно скорее постарался ретироваться.       Нужно побыстрее дойти до дома… Надо бы пройтись через парк, подышать свежим воздухом и дать еде отлежаться в желудке… да.       Нормально посидел у мамы.       По дороге я написал смс-ку Чарли и Аннабет о том, что я уже бегу домой, и расскажу обо всём уже когда приду, и тут же спрятал телефон в карман, убирая туда же руки в попытке согреться.       Длинные дорожки парка петляли из стороны в сторону, и я задумчиво провожал взглядом фонарные столбы. Брат, заточённый в тёмном гараже, неспособный выбраться и взглянуть на свою семью даже одним глазком. Множество навалившейся на меня разом ответственности за семью, за свою жизнь. Долги по учёбе, успевшие накопиться даже за такой короткий срок. Форд мелькает где-то на горизонте, щекоча нервы одним своим существованием.       Я бы так и бродил по парку, погрузившись в свои мысли, если бы не увидел вдалеке знакомую розовую куртку. Сначала я недоуменно нахмурился, не понимая, что здесь может делать обладательница этой вещи, но потом понял, что все-таки она куплена в обычном магазине одежды, а значит вероятность, что какая-нибудь девочка будет ходить в такой же достаточно высока…       Да, одинокая девочка в розовой куртке, сидящая в тёмном парке, пока время близится к полуночи. В любом случае, даже если это не моя сестра, будет не лишним подойти и проверить, все ли в порядке.       Я осмотрелся по сторонам в поисках взрослых людей, которые могли бы быть вместе с этой девочкой, но никого не нашёл. Постояв в неуверенности ещё минуту, я, выудив из кармана телефон, пошёл к скамейке. Проверил время. Без десяти минут двенадцать.       Конечно, сколько бы я не хотел отнекиваться, пытаться себя обмануть, убедить, что уж моя-то Дафна сто процентов сидит дома, смотрит мультики и лопает мороженое, ну или хотя бы спит, правда меня, как обычно, не щадила. Стоило мне обойти скамейку и присесть на корточки перед девчонкой, как я увидел наполовину закрытое ладонями зареванное лицо сестры.       — Ну и чего мы тут делаем? — негромко спросил я. Кажется, она была так занята рыданиями, что не слышала, как я подошёл, а потому в ту же секунду взвизгнула и с испугу расплакалась ещё пуще прежнего, забравшись на скамейку с ногами.       — Я… Ты… А?.. — девочка хныкала, растирая по щекам слезы, и, наконец, узнав меня, начала реветь ещё сильнее, хотя, казалось бы, уже некуда. — Пе-ерси-и… — Дафна уже икала со слез, и мне было её так жаль, что сердце рвалось из груди.       — Ну, ну… — я неспешно присел на лавочку рядом с сестрой и решил подождать, пока она немного успокоится. Осторожно коснулся её руки, и, увидив, что она её не отдернула, сжал её ладонь в своей. — Чего мы плачем?       — Я… Я… Я не з-знала, — Дафна закашлялась, пока пыталась мне что-то объяснить, растирая сопли по лицу второй ладошкой. — Что так… Что… Получится вот… А вдруг… — она снова сорвалась в рыдания, и я, выпустив её ладонь из хватки, осторожно сгреб её в объятия и стал похлопывать по плечу.       — Ну, ну… — я прижался щекой к её макушке. — Даффи, скажи, что случилось.       — Я с-сама виновата, — пробормотала Дафна, вытирая сопли рукавом. — А теперь всё кончено.       — Что кончено? — не понял я.       — Всё.       — Да, теперь стало понятнее, — фыркнул я, засунув руку в карман куртки. — А поподробнее?       — Он сказал, что… — девочка опустила глаза вниз, раздирая в мясо кожу на пальцах ногтями. Я осторожно вложил ей в ладонь чистый носовой платок, а вторую ладошку отодвинул подальше, чтобы она больше не ковыряла её. — Что он всем фотки пришлёт… И… Если я не з-заплачу, — Дафна шумно высморкалась, пока я переваривал услышанное.       Пришлёт фотки, если не заплатит. Я знал, что с этим уродом что-то сильно не так.       — Что за фотографии? — осторожно спросил я, максимально контролируя ярость, взметнувшуюся в моем сердце. Если я сейчас хоть как-то выдам свою злость, Дафна воспримет это на свой счёт, и все будет очень плохо. Я успею выплеснуть весь свой гнев на этого ублюдка чуть позже.       — Там… Не важно, — всхлипнула Дафна, дрожащей рукой вытирая слезы с щёк. — Всё равно все скоро у-увидят… У меня всё равно нет таких денег, — девочка понуро опустила голову, больше не пытаясь вытереть слезы. — Сказал, что я если до двенадцати не найду деньги, то всё… А где я их найду…       — Он тебе угрожает? — осторожно уточнил я. — Дашь посмотреть переписку?       Девочка вытянула смартфон вместе с каким-то мусором из кармана куртки. Бумажки и комочки чего-то полетели на скамейку и на землю, но сестра это проигнорировала.       — Только… Вверх… Не листай, — всхлипнула Дафна и отдала мне телефон, на котором даже не было пароля на экране блокировки. Конечно, я первым делом пролистал немного наверх. — Не листай! — девочка поняла, что уже поздно спохватилась и разрыдалась, согнувшись пополам, пока я растерянно уставился на пять снимков. Два из них можно было бы как-то притянуть к определению лёгкая эротика, но вот три остальных были откровенно порнографическими.       Мой мозг отказывался воспринимать «модель» на снимках как мою сестру. Но даже так, одна мысль о том, что двенадцатилетняя девочка подверглась такому страшному шантажу, ещё и будучи глубоко влюблённой и в итоге вот так обманутой… И, как вишенка на торте, это моя младшая сестра, с которой мы строили дома из Лего, и болтали ночью, пока у неё была сломана нога.       Промотал переписку ниже. Оказывается, душевное здоровье моей сестрёнки стоило всего лишь триста баксов.       Я посажу этого урода на кол.       — Ублюдок ебучий, блять, — не выдержал я, со злостью глядя на его равнодушные отписки в ответ на слёзные мольбы моей сестры ничего с этими фотографиями не делать.       Откуда у него последние фото? Он сам их сделал? А если так…       Я перевёл взгляд на ревущую сестру.       — Дафна… — осторожно позвал я, и девочка села прямо, все так же плача.       — Я… Он… — запиналась сестра. — Он сказал что просто поиграем и… Но не ничего такого не говорил, а когда ты тогда сказал, я так разозлилась, а потом я посмотрела в интернете, и…       — Так у вас был секс?       Дафна отвращенно протянула что-то невнятное, но, коротко кивнув, заплакала ещё сильнее.       — А вдруг… А вдруг то, что ты говорил… — она крепко прижала обе ладони к своему животу и закашлялась от соплей. — А вдруг и-и правда…       — Боги Олимпа… — пробормотал я, накрыв лицо ладонью, а второй рукой осторожно обнял сестру за плечи. — Даффи… Ну солнце моё, ну хватит плакать, — я осторожно придвинул девочку ближе к себе и прижал к своему боку. — Давай, у тебя сейчас голова лопнет от слез. Всё будет хорошо, малыш.       — У-уже не будет… Я… Я не подумала, и так… Вот случилось… — всхлипывала девочка, пока я осторожно гладил её по плечу.       — Малыш, ты не виновата, — я почти невесомо чмокнул её в висок, боясь, что сейчас её может такое отвращать, однако девочка тут же вцепилась в меня, крепко обняв поперёк живота и вытирая мокрое лицо о мою куртку. Ну, пытаясь, по крайней мере.       — Я не знаю что мне делать, — пробормотала сестра, крепко обнимая меня.       — Я знаю, — я осторожно поцеловал сестру в макушку. — Конечно, что-то мы уже не вернём назад и не исправим… Но всё будет хорошо, — я погладил девочку по щеке и отдал ей телефон. — Напиши, что нашла деньги, и завтра ты можешь их ему отдать. Пусть скажет место и время.       — Но… Где мы их найдём? — шмыгнула Дафна, взяв дрожащими ручками телефон в руки.       — Во-первых, у меня есть такие деньги, но они и не понадобятся, — я погладил сестру по спине. — Ты пиши.       — И… Что дальше?       Я недолго помолчал, похлопывая сестру по спине.       — В полицию пойдём, че ещё делать. Ещё получим по жопе за то что в ночи шляемся вне дома, — я хмуро ухмыльнулся. — Но это будет меньшее из наших проблем.       — А… Там?       — Позвоним папе. Пусть приедет, и… Расскажем, что, кто, и как, — я ткнул пальцем в телефон. — Может быть завтра и возьмём его с поличным.       — Но… — на глазах Дафны навернулись слезы. — Может мы… Отдадим деньги и пусть он исчезнет?       — Он просто начнёт вымогать из тебя деньги и дальше, — я пожал плечами. — Ему это удобно будет. И не обязательно больше играть в бойфренда.       — Зачем… Зачем он это делает? — Дафна растерла сопли под носом и устало всхлипнула.       — Ради денег некоторые люди готовы… — я осекся, припомнив собственный послужной список. — На многое. Кто-то даже на такое, — я поцеловал сестру в висок.       У меня на языке так и крутился вопрос: «что ты вообще тут делаешь почти в полночь совсем одна?», но я не знал, стоит ли мне сейчас интересоваться этим.       — Пойдём. По дороге позвоним папе, а там уже у участка, наверное, и встретимся.       — Ладно… — буркнула Дафна, больше не сопротивляясь, и слезла со скамейки, вяло одернула курточку. Экран её телефона загорелся, и она боязливо глянула на дисплей.       — Что там?       — Сказал, что позже скажет место встречи, — пробормотала девочка и пнула какой-то камушек в сторону.       — Ещё как скажет, — я поднялся следом, и увидел, что у меня развязался шнурок. Тихо вздохнув, я опустился на корточки и стал возиться с намокшими веревочками, когда заметил выпавший из кармана куртки Дафны мусор.       Нахмурившись, я отвлёкся от обуви, и, пошарив во влажном снегу, вытянул блистер с таблетками.       Моё рецептурное снотворное. Полный блистер. У меня его никак с собой быть не могло, я вообще-то усиленно саботирую приём этих лекарств, а то просыпаться после них тяжеловато, да и вообще голова кружится, и, бывает, тошнит.       Безлюдный парк, практически ночь, позорный шантаж и безмерное чувство вины и стыда у маленькой глупой девчонки. Мне не нужно было быть гением, чтобы понять, зачем Дафна украла моё лекарство.       Затолкав шнурки за язычок, я поднялся с корточек, разглядывая блистер с таблетками. Сестра, успевшая отойти от меня на пару шагов, обернулась, и, увидев, что я держу в руках, тут же засунула руки в карманы, и следом одновременно побледнела и зарделась.       — Я… Я… — девочка потеряно бормотала, кажется, готовая расплакаться, так что я сунул таблетки себе в куртку и молча приобнял её за плечи.       — Идем, — я устало улыбнулся ей и поправил шапку на голове. — Путь, всё-таки, не близкий.       По дороге я написал ещё одну смс-ку Чарли, но когда он не ответил, то решил, что лучше бы ему позвонить. Дафна попросилась в туалет, и я как раз отвёл её в круглосуточную кафешку, а сам присел на один из стульев и набрал номер приёмного отца.       — Перси? — ответили мне на другом конце. Опекун был чем-то обеспокоен. — Я только увидел твои смс-ки. Где ты? Мы тут на ушах, сначала ты не пришёл со школы, Дафну не можем найти, что это такое?       — Я был у матери, — сухо прокомментировал я, закинув ногу на ногу. — Дафну я нашёл. Мы идём в полицейский участок, тут ближе всего наш районный.       — Домой идите, какой участок? — недоуменно переспросил отец.       — Пап, тут полный пиздец, — вздохнув, ответил я. — Нужно действовать быстро.       — Что случилось?       Я задумчиво взглянул в узкий проход, ведущий к туалетам.       — Приезжай. Я один это не вывезу.       Приёмный отец, кажется, хотел ещё что-то сказать, но сам себя прервал.       — Буду через десять минут. Вы уже там?       — Нет, мы зашли в кафе, — я поднялся со стула и пошёл к туалетам, заодно прохлопывая карманы куртки. — Дафна захотела в туалет, — таблетки на месте. Славно.       — Оставайтесь тогда пока что там. Я вас оттуда заберу, и вместе разберёмся.       Я продиктовал ему адрес и одновременно постучал в кабинку туалета.       — Малыш, папа скоро приедет. Ты что-то там засиделась, — я замолчал, прислушиваясь к звукам за дверью. — Выходи давай.       Послышался сдавленный всхлип. Я вздохнул и упёрся лбом в дверь.       — Малыш, ну завязывай плакать. Давай мы поплачем дома, когда со всем этим закончим?       — Дафна плачет? — почти что с ужасом в голосе спросил Чарли. Видимо у них в быту было мнение, что её может заставить плакать далеко не всё, что угодно.       — Угу, — буркнул я, шумно вдыхая носом.       Либо запах крови доносится из моего собственного рта, в котором снова кровоточила десна, либо я не хочу думать, что там происходит.       — Дафна, ответь мне, — уже волнительно-требовательно попросил я.       — Выхожу, — сдавленно откликнулась девочка, и я вздохнул. Ладно, жива. Отлично.       Я отошел от кабинок и снова сел за столик.       — Она выкрала мои таблетки из аптечки общей, — как бы невзначай бросил я. — И сидела на лавочке в парке. Я чудом проходил мимо.       По ту сторону провода послышался нервный вздох.       — Боги Олимпа. Ну что за напасть…       — Ага, — я стал вертеть в пальцах зажигалку. — Я не стал ей ничего за это говорить. Там и без того повод охуеть весёлый.       — Боги, что там такое приключилось, — пробормотал Чарли, и я услышал, как пикнула сигнализация в машине. — Сел в машину, скоро буду.       — Ждём, — вздохнул я и повесил трубку. Проверив деньги в карманах, я наскреб нужную сумму и взял для Дафны какао, в который попросил дополнительно добавить зефирки и сироп. Я не знаю более действенного, чем успокоить ребёнка чем-то сладким и тёплым, а потому встречал её из туалета уже со стаканчиком.       — Ну… пошли? — несмело спросила меня Дафна, засунув руки в карманы.       — Папа нас отсюда заберёт, — я покачал головой и предложил ей присесть на диванчик. Девочка в развалочку забралась на него, стянула с себя шапку, и я отдал ей стакан с какао, сам пристроился рядом и обнял её за плечи.       — Папа меня убьёт, — прошептала девочка, смаргивая слёзы.       — Не будет он тебя убивать, — я погладил её костяшками пальцев по щеке. — Не похвалит, это да, но я попрошу, чтобы он тебя сильно не ругал.       Да, ругать он будет меня, за бездействие, и, наверное, за дело.       — Давно он тебя шантажирует? — негромко спросил я, прижимая сестру к своему боку.       — Со вчера, — просипела девочка, глотнув какао. — Я… не знала, что мне делать.       — У тебя были варианты?       — Ну… были какие-то, — почти неразборчиво пробубнила девочка и несмело обняла меня поперек спины.       Я немного помолчал, позволив себе прислушаться к своим ощущениям.       — Что ты сделала? — я постарался звучать максимально спокойно, смотрел прямо перед собой, не глядя ни на что конкретно.       Я чувствовал в воздухе кровь. Она не пахла как моя, нет, я бы сразу её узнал. Это была не моя кровь.       — Что?       — В туалете, — так же спокойно продолжил я.       — Я… — она запнулась и подняла на меня взгляд. — Перси?       — Откуда кровь, Даффи? — я медленно перевел взгляд на сестру, и у неё по щекам потекли слёзы. — Малыш…       Девочка захныкала и уткнулась лицом мне в грудь, крепко обхватывая меня за плечи. С тяжёлым вздохом я так же крепко обнял её в ответ и накрыл ладонью голову сестры. Спрашивать дальше смысла нет. Где она вообще взяла острый предмет? Мне стоило обшарить её карманы сразу после того, как я нашёл в снегу таблетки. Но откуда я знал, что у неё с собой были ещё и обходные пути, так сказать? Я задумчиво поглаживал сестру по спине, и именно в таком положении нас нашёл Чарли.       Мужчина окинул нас взглядом, и, ухватив стул возле соседнего столика, приставил его вплотную к диванчику, на котором ему было бы с нами уже слегка тесновато, и сел на него, встревоженно оглядывая каждого из нас по очереди.       — Даффи, — тихо окликнул сестру я и убрал ладонь с её макушки. — Пойдёшь к папе?       Дафна отстранилась от меня, и я взял салфетку из держателя, помог ей вытереть сопли и слёзы. Конечно, по щекам тут же побежали новые солёные капли, но хотя бы лицо не было таким мокрым. Девочка повернулась к Чарли, и на его лице на мгновение промелькнул ужас, но он мужественно улыбнулся и протянул к ней руки. Всхлипывая, сестра перебралась на его колени и уткнулась ему в плечо.       Чарли приобнял её одной рукой, а второй ласково взял меня за плечо.       — Ты как?       Я удивился, что он спросил у меня о моём самочувствии. Всё-таки здесь, как я считал, главным пострадавшим была именно Дафна, но, пожалуй, её спрашивать о самочувствии было излишне — всё было ясно и без слов. Я же, наверное, сидел ни жив, ни мёртв, растерянно поглядывая по сторонам.       — Пойдёт, — буркнул я и вздохнул. — Поехали. Чем быстрее мы с этим справимся, тем лучше.       У меня не было сил посыпать голову пеплом, сокрушаться, что ситуация дошла до такого финала, раздумывать, мог ли я что-то изменить, чтобы этого не произошло… Это всё сейчас не так важно.       Дафна себя поранила. Надо обработать это дело, чтобы она ненароком не занесла никуда себе какую заразу. Но для этого нужно, чтобы она была готова признаться в этом папе, и тогда мы получим аптечку.       Как же я ненавижу ту жизнь, которой живу.       Я думал, как бы мне подвести Дафну к признанию, когда она сама всё рассказала папе. Он, конечно, перепугался, оглянулся на меня на мгновение, и, не увидев на моём лице шока, собрался с мужеством и сказал, что они сейчас всё обработают. Я был не в силах смотреть на это всё, а потому сел на заднее сидение машины, свесив ноги на улицу, и прикурил от электронной сигареты, когда как Чарльз усадил Дафну на край багажника. Девочка не хныкала от боли и не шипела, и я лишь поглядывал в боковое зеркало, наблюдая за реакцией Чарли, но он старался не показывать лишних эмоций, а лишь утешающе улыбался сестре.       У нас у всех будут просто громадные проблемы. Но их будет реально решить, а вот что делать с психологической травмой Дафны я пока не представляю.       Я почти не помню, что было в полиции. Я помню, что женщина в форме сидела напротив меня и с участливым видом расспрашивала о событиях последней недели, и я решил ничего не скрывать. Да, знал, что она встречается с Джонатаном, уже как неделю знал, но мне было сказано, что они пока что «гуляют и обнимаются», так что я решил всё-таки не рубить с плеча, и поступить с сестрой гуманно и дать ей самой принять решение расстаться после недолгих раздумий. Да, не проверял, как она себя чувствует всю эту неделю, не отслеживал, что с ней происходит и что она думает. Даже, вроде как, не разговаривал с ней. Возможно оттого что мы были условно в ссоре. Возможно оттого что я слишком сильно был занят своими делами — и за это, честно, я испытываю вину. Пожалуй именно в этом я был очень сильно не прав, и мне было искренне жаль. Я выразил желание присутствовать при завтрашней встрече подозреваемого и потерпевшей, чтобы лично проследить, чтобы всё прошло гладко, лишь для собственного спокойствия. Офицер не была в восторге от этой идеи, но, взяв с меня обещание, что я не стану кидаться на этого урода с кулаками, как только увижу его на горизонте, разрешила прийти.       Я знал, что и запретить она это, по сути, не могла, но я не хотел в случае чего стать для полиции неприятным сюрпризом.       Выйдя из кабинета, я довольно быстро отыскал Чарли. Он сидел возле выхода к дежурной части и что-то печатал в телефоне, и выражение лица у него было крайне обеспокоенное. Я молча присел рядом и вздохнул, ожидая, когда он допишет смс-ку.       Мужчина оторвался от экрана телефона и сочувственно посмотрел на меня. Провёл своей широкой ладонью по моим волосам, убирая их назад.       — Где Дафна? — негромко спросил я, оглядевшись по сторонам.       — Её увели на беседу с психологом, — вздохнув, поделился со мной отец.       — Он на дежурстве? Ночью?       — Я тоже удивился, — мужчина пожал плечами и замолчал.       Одна единственная фраза крутилась у меня на языке. Было бы нечестно оставить эту мысль при себе.       — Это мы виноваты.       Чарли глубоко вздохнул и убрал телефон в карман куртки, перекинул руку мне через плечи и прижал меня к своему боку.       — Нет, Перси. Это мы с Силеной оплошали. Ты в эти «мы» никак не входишь.       — Чарли, послушай…       — Нет, Перси, — вновь повторил мужчина и взглянул на меня. — Пожалуйста, посмотри на ситуацию со стороны. Ты появился в нашей семье чуть больше года назад. Явно эта ситуация сложилась задолго до того, как ты пришёл в нашу семью, просто последствия пришли только сейчас.       — Ты был с ней на допросе?       — Конечно был.       — И что… — я хотел спросить, о чем говорила Дафна, но вряд ли очень этично спрашивать об этом у Чарли. — Не знаю… Что делать? Как мы ей поможем?       — Мы посадим этого монстра за решётку… И будем с Дафной, — Чарли пожал плечами, глядя на меня. — Нас ждёт долгая психотерапия, но я надеюсь извлечь из этого всего… урок. Или хотя бы опыт…       Я видел, что Чарли из последних сил пытается сохранить самообладание и спокойный настрой, так что не стал ему мешать.       — Что же… Родная мать объявилась вместе с новой семьёй, — вдруг вкрадчиво произнёс Чарли и у меня сердце в пятки ушло. Приёмный отец загнул один палец, и загибал по одному, пока продолжал перечисление. — Почти что новорожденная младшая сестра, средняя сестра, состоящая в сомнительных романтических отношениях, проблемы с самочувствием, тянущиеся с октября долги по учёбе, скорое освобождение из мест ограничения свободы Форда МакКейси, боги и монстры, артефакты… — мужчина выдохнул и продемонстрировал мне две руки с загнутыми пальцами. — Я всё перечислил?       Я затравленно глянул на Чарли, и, вздохнув, молча загнул ещё два пальца на его левой ладони.       Мертвый старший брат и сестра, пытающаяся покончить жизнь самоубийством самым печальным и одиноким способом, пробуждая мои собственные воспоминания и травмы.       — Отлично, — мужчина глубоко вздохнул и разжал пальцы, задумчиво глядя перед собой. — Не поделишься?       Я задумчиво подцепил край кофты пальцами и пожал плечами.       — Не сейчас.       — Отлично, — Чарли уставился в стену и размеренно дышал. Пауза затянулась довольно надолго, и я уже думал что-то ответить, или поделиться хотя бы чем-то, но он продолжил говорить. — Возможно, неспроста нам с Силеной не удавалось стать родителями.       А вот и одиннадцатая проблема подъехала.       У меня язык приклеился к нёбу. Честно говоря, у меня промелькнула по дороге в полицейский участок такая шаловливая мыслишка, что, мол, мне ещё никогда не было так тревожно, и что хуже уже не будет. Будет.       — В смысле… — мужчина тяжело вздохнул и осмотрел свою ладонь. — У тебя бы могло быть, наверное, вполовину меньше проблем, если бы мы были другими. Если бы мы лучше могли организовать процесс вашего воспитания… — Чарли замолчал, грустно окинув свои руки взглядом. — Возможно, тебе есть смысл пожить у мамы.       Вот так вот.       — Только если вам без меня станет легче, — практически не думая ответил я. — Тогда смысл есть.       У идиотов и условия идиотские. Ну конечно им станет легче.       Я приносил недостаточно пользы. Даже всего того, что я делал, было недостаточно, чтобы остаться частью семьи. С другой стороны, если я потеряю эту семью сейчас, и не стану вливаться в новую мамину семью, то мне будет не так жалко погибнуть от руки Форда. Как я и думал практически год тому назад.       — Вопрос в том, что будет лучше для тебя и твоего здоровья, — печально откликнулся мужчина. — Раз мы не в состоянии приглядеть за тобой, хотя ты нам так дорог… Возможно в том доме к тебе будет больше внимания?       Смешно.       Я был готов сорваться в свой привычный паттерн поведения — встать в позицию брошенного ребёнка, коим я себя весьма справедливо ощущал, решить, что он так говорит оттого, что не любит меня больше, что устал и не видит иного пути, но мы с ним вроде как сейчас были почти что на одной волне. Я пытался отобрать у него часть его взрослых обязанностей, и будто бы вместе с ними хапнул часть той сухой, но всё ещё горькой и мерзкой тоски от разочарования самим собой.       Дожили. Моему приёмному отцу нужна поддержка от меня.       — Чарльз Беккендорф, — даже слегка официозно протянул я. — Нам всем сейчас нелегко. И я, конечно, прогуливал занятия по психологии, но что-то я всё-таки узнал, — я поднял в воздух указательный палец. — Разочарование — это зона роста.       — Что? — слегка растерянно переспросил родитель.       — Всё, что мы можем вынести из разочарования, даже самим собой — выводы. Найти бреши и работать над тем, чтобы их залатать, — терпеливо объяснял я. — Я люблю всех вас. Люблю дом, уже даже привык и полюбил постоянный фоновый шум, без которого уже даже как-то не по себе. И я люблю свою мать, но я всё ещё остаюсь при своём мнении.       — Перси?..       — Я вас не брошу. И вы не бросите меня, — я криво ухмыльнулся, глядя на опекуна. — Хрен ты от меня избавишься, Беккендорф. Джексоны — они хуже тараканов, сечёшь?       Наконец Чарли всё-таки сообразил какую-никакую улыбку и крепко обнял меня.       — Ты прав, Перси. Что-то я раскис на пустом месте.       — Ну, не на пустом, но, надеюсь, я объяснил что к чему, — я устало вздохнул и устроился головой у него на плече, собираясь задремать. Завтра будет много дел, проблем, и, пожалуй, мне понадобятся все мои навыки психолога, философа и пацифиста, чтобы не наброситься на Джонатана и не свернуть ему шею... Мысли путались у меня в голове, пока я приобнимал Чарли, а он медленно поглаживал меня по волосам.       Двенадцатая проблема — выбор из двух семей.       Но, кажется, я и тут нашёл способ смухлевать и не выбирать вовсе.