***
— Сто… Блять, опять сбился, — вздохнул я и снова начал пересчитывать купюры. Нет, я, может, с математикой дружу слабо, но деньги посчитать я в состоянии. Правда, теперь я начал в этом сомневаться — сумма выходила какая-то странная, уже второй раз подряд, и я решил на всякий случай пересчитать все в третий раз. Последняя сотня отправилась в свою кучку, и я, тяжело вздохнул, окинул взглядом кипу купюр. Восемьдесят три тысячи долларов. Я задумчиво почесал щеку, взглядом пересчитывая кучки. Ну да. Если я получил столько за артефакты, то сколько тогда получил Форд? И сколько тогда денег в распоряжении отступников, если они могли себе позволить вот так, по сути, разбрасываться деньгами? Я отсчитал тридцать с лишним тысяч долларов — этого хватит на машину, которую я нашел утром. Наверное, какой-нибудь знаток засмеял бы меня за такой выбор, но мне нужна неприметная и вместительная машина, и подобная модель около-семейного класса вызовет гораздо меньше интереса у копов и воров, чем какой-нибудь новомодный Лексус или Мерседес. Так же отсчитал несколько тысяч на расходы — еда, вода, бензин, возможно медикаменты и все в таком роде. Более точный бюджет чуть позже посчитает Аннабет, когда я куплю машину и утвержу вместительность бака, но пока что можно отложить примерную сумму заранее. Остальное я сгреб обратно в несколько увесистых стопок и убрал в коробку из-под подаренных Фордом кед и затолкал ее обратно под кровать. Деньги на машину обернул резинкой, те, что на расходы затолкал в кошелек и вышел из комнаты. На кухне уже завтракала вся семья, включая римлянина. Он хвалил приготовленные Силеной блинчики, чересчур осторожно размазывая по одному из них арахисовую пасту. Я не удержался и цокнул языком, присаживаясь на свое место. — Перси, солнце, доброе утро, — тут же встрепенулась Силена, и, подойдя ко мне, чмокнула меня в лоб. — Как твое самочувствие? — Лучше, — я чуть улыбнулся и следом нашел глазами Чарли. — Я нашел тачку. Она в наличии в салоне, так что я отсчитал уже нужную сумму на комплектацию и страховку. — Я поеду с вами, — тут же вклинился Джейсон. — Да ебать тебя… — пробурчал я, за что получил подзатыльник от Тесея. — Не матерись за столом. — Это не обязательно, — решила уладить все Аннабет. — Я должен… — С ним будет Чарли, — продолжила та и мягко улыбнулась. — Он — почетный выпускник Лагеря Полукровок, и прекрасно знает, как важен для нас этот поиск. Все будет в порядке, — Джейсон уже было набрал в легкие воздуха, но Аннабет продолжила. — К тому же, мне нужна будет твоя помощь. Я нашла старую карту, где отмечены локации, в которых обитают монстры, и наш путь пролегает через несколько таких. Так что нужно немного пересмотреть маршрут, на всякий случай. Господь, храни Аннабет. Я свернул пухлый блинчик в рулет и в пару укусов покончил с завтраком. — Машину еще надо будет отогнать в Лагерь, — я кивнул Чарли. — Я пошел переодеваться и жду тебя в гараже.***
Дела-дела. Машину мало было купить и отогнать в Лагерь, нужно было пройти классические пять кругов Ада продаж — вот цвета, вот комплектации, а вот смотрите еще другая модель, может еще все-таки подумаете над этой моделью, а застрахуйте свою ласточку от угона (Лео подстрахует), ДТП (постараемся не ввязываться), наводнения (дед помог, спасибо, не нуждаюсь), пожаров (тоже к деду), нашествия саранчи (что?)… И так далее по списку. Не предложили только застраховать от оживших кукурузных початков. А вы страхуете от адских гончих? Зевсовых молний? Нашествия василисков? Нет? Очень жаль. По пути домой из Лагеря я скинул Аннабет фотографии техпаспорта, чтобы она могла досчитать приблизительные расходы на бензин. Мой кошелек в кармане ощущался значительно легче, и в любой другой ситуации я бы чувствовал тревогу… Но машина нужна была для дела. И если она выживет в поиске, то ее можно будет передать Лагерю для использования ребятами… Ну, или оставить для наших детей. Кто знает, наверняка Бекендорфы еще не раз решат сделать свою жизнь «легче» и взять под крыло еще какую-нибудь сиротку, и вдруг он переплюнет по количеству проблем меня? Правда, в таком случае им должен попасться как минимум антихрист. Пока я копался в телефоне, чувствовал, как Чарли чуть ли не на каждом светофоре бросал на меня заинтересованно-встревоженные взгляды. Я игнорировал их добрых десять минут, прежде чем заблокировал телефон и убрал его в карман, приготовившись к неминуемому разговору. И, так как Чарли крайне непредсказуемый человек, он практически тут же прокашлялся и заговорил. — Перси… — Мм? — буркнул я, закидывая ногу на ногу. В голове промелькнула мысль, что так ехать небезопасно, и если мы попадем в аварию, то мне переломает так ноги… Впрочем, с учетом нависшей надо мной ответственностью за поиск, я бы не сильно расстроился несчастному случаю. Хотя нет, Чарли жалко. Ладно. — Я… Хотел с тобой поговорить по поводу… — Чарли махнул рукой, будто надеясь объяснить предмет дискуссии жестами. Видимо, мне стоило вместо уроков музыки взять курсы языка жестов. — По пово-оду… — эхом отозвался я, скользя взглядом по макушкам ёлок. — Люк, — Чарли скорее фыркнул это имя, нежели произнес, и я подкатил глаза. — Все было в интересах разведки. — Да что ты говоришь. — Что именно тебя не устраивает? — вздохнул я, теперь дергая шнурок в капюшоне толстовки. — Я сам решил действовать через него. Наврал про возраст, придумал себе новую личность… Зато я вытянул важную информацию. — Ты подвергаешь себя… неоправданным рискам, — покачал головой Чарли, и я тут же поморщился. — Так было надо, и я не собираюсь… — Нет, не надо! — громко возразил опекун, но тут же дернул головой, будто приводя себя в чувство. Да уж, прикрикивать на меня — так себе решение. — Неужели ты правда считаешь, что это было необходимо? Перси, ты не вещь, не инструмент, не тряпка, чтобы подкладывать себя… — Чарли снова прервал себя и очень, очень тяжело вздохнул. — Ну а если бы это был кто-то… Типа Форда этого? Упоминание Форда в контексте Люка мне не нравилось. В моей голове они различались настолько кардинально, что я даже не знал, с чего мне начинать мое возмущенное отрицание, а потому я вовсе не стал этот выпад как-то комментировать, позволив Чарли говорить с самим собой и дальше. — Перси, мы рядом, — спустя пару минут молчания чуть ли не простонал Бекендорф. — Это не пустые слова, не простая вежливость. Ты не один. И никогда не был один. И все же… — опекун тяжело вздохнул и почесал бровь. — В своих этих… видениях, — Чарли с трудом процедил это слово, — ты вечно… Один. И я честно не понимаю, почему. И со стороны, ну… Такое ощущение, что ты даже когда с кем-то проводишь время, все равно как будто бы сам по себе. И я не верю, что это из-за того, что случилось с тобой… Ну… и твоим отцом, — Чарли неуверенно махнул рукой, будто бы схему «ты умер — твой отец пытался тебя воскресить — так сильно хотел, что разорвал каким-то магическим усилием твою душу — заменил куском своей души твой потерянный кусок и сам помер» можно было описать простым взмахом кисти. Если бы. — Это не… Аидовы козни сделали тебя таким. Я пожал плечами, в целом-то соглашаясь с точкой зрения Чарли. Вот только мы расходились с ним в фундаментальных вещах. Я шел на риск не потому что считал себя крутым, хотел быть героем, или из-за чего там еще люди творят такую дичь. Я лишь пытался исправить свои ошибки, не подвергая опасности своих близких. Людей, которых я люблю. Ну а то, что мне тяжело быть «вместе с кем-то», а не просто «рядом»… Что ж, однажды у меня забрали моего самого любимого человека. И потеря мамы практически убила меня. Убивался бы я с горя, если бы внезапно умерла Лейси, Дафна, или Тесей? Ответ «нет» казался хладнокровным и жестоким, но мне бы хотелось, чтобы он был правдой. Я бы горевал, я бы мстил, я бы винил себя, но вот так убиваться, что я прям вот не мог бы подняться с кровати, думал бы ежесекундно о смерти… Мне хотелось надеяться, что я больше не совершал подобных ошибок и не подпустил никого так близко к сердцу. Я могу сколько угодно гадать как же именно по мне в следующий раз ударит горе, но наверняка это проверить можно будет лишь по факту, когда кого-то из них не станет. И в ближайшие лет пятьдесят я не планирую проверять свою гипотезу, а лучше — просто умереть первым и не сталкиваться с необходимостью переживать такие потери. Ладно. Может, я бы и убивался с горя, раз так рассуждаю. — Я вас не отталкиваю, — постарался частично оправдаться я. — Просто… Мне не хочется подвергать вас опасности. — Ну это же не повод бросать в опасность себя, Перси, — нахмурился Чарли. — Я понимаю, и ценю то, что ты заботишься о нас, что тебе не все равно, но… Мы любим тебя. И поверь, лучше бы мы сталкивались с неприятностями все вместе, чем беспомощно ждали твоего возвращения. Я вздохнул, понимая, о чем он. Я помнил, как умирал с тревоги, когда ждал Аннабет из поиска, как мне снились кошмары о том, как они с Клариссой погибают в бою. Каким беспомощным и маленьким я казался самому себе, когда меня настигало осознание того, что я ничего не могу сделать. — Прости, — наконец удалось сказать мне. — Я не подумал об этом. Чарли крепче сжал руль и повернул налево. Скоро уже будем дома. — Иногда мне не хочется, чтобы меня любили, — негромко ответил я, опустив глаза на свои руки. — Беспокойство других людей обо мне… Довольно тяжелое бремя для меня. Я не могу соответствовать всеобщим ожиданиям, не могу… Да и не хочу. — Мое единственное ожидание — это то, что ты перестанешь кидаться на нож в любой непонятной ситуации, Перси, — вздохнул Чарли. — А в чем прикол тогда, если не в этом? — Персей. — Ладно, ладно, я тебя понял, — проворчал я, упираясь локтем в основание окна машины и уткнулся щекой в кулак. — Теперь у тебя будет команда, — продолжил Чарли, переключая коробку передач. — Это будет такой же их поиск, какой и твой. Позволь им помочь. — Будь моя воля, я бы вообще один поехал, — пробурчал я и начал ковырять дырку на джинсах возле колена. — Герои никогда не ходят в поиск одни, и это не просто так, — покачал головой Чарли. — Эти правила написаны кровью, сынок. — Ты так говоришь только потому что не был в команде с таким занудным слизнем как Ясон, — закатив глаза возразил я. — Поверь мне, Джейсон — не самое занудное существо на свете. Ты просто никогда не разговаривал с социальными работниками. А у меня за плечами уже вон сколько приемных детей. Ничего, выжили. Я фыркнул и решил больше не спорить. — Что у нас на ужин? — О, ты почтишь нас своим присутствием? — В отличие от твоего чувства юмора, мой аппетит иногда появляется. — Вы посмотрите кто тут цап-цапается, — мягко улыбнувшись поддразнил меня Чарли. — Кажется, мама готовит лазанью. М-м-м. Как там звали того рыжего кота? Кажется, я понимаю его пристрастие к этому блюду. — И что, мы даже римского хама будем ею кормить? Может, я могу съесть его порцию? — Нет, не можешь. Во-первых — это не гостеприимно, а во-вторых тебя от такого количества еды просто вырвет. — Меня начинает напрягать ваше утонченное понимание моих желудочных проблем. — Родительская деформация, — пожал плечами Чарли. — Ты не можешь не обращать внимание на проблемы своих детей, а уж тем более проблемы со здоровьем. — У некоторых есть только один родитель, у кого-то двое, а у меня четыре с половиной, — закатил глаза я и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку сидения. — А кого ты считаешь «половиной»? — спустя короткую паузу спросил Чарли. — Ну… — я задумчиво пнул коврик под ногами и вздохнул. — Не знаю. В принципе, если Дэнни мертв, и мой папа тоже, то они могут составить эту «половинку» из четырех с половиной. — Мне не кажется, что он мертв, Перси, — покачал головой Чарли, поворачивая вправо. — Он могущественный полубог. И, думаю, до нас бы дошли хотя бы слухи о том, что он мертв. Мы же знали, что… Талая больше нет, — мужчина вздохнул. — Ужас какой-то. Я согласно промычал и прикрыл глаза. Оказывается, они слегка зудели, то ли от того что я редко моргаю, то ли еще от чего. — Уже составили маршрут до этой… Пенсаколы? — вновь заговорил опекун. — Да, — кивнул я, не открывая глаз. — Аннабет уже проложила дорогу. Говорит, могут встретиться по дороге монстры, но когда мы что-то легко преодолевали? — Поиск без монстров — деньги на ветер, — довольно согласился Чарли. — О, мудрец, — равнодушно протянул я, наконец приоткрыв глаза. Уже мелькают знакомые дома. — Что бы я делал без твоего красноречия. — Поганец, — с нежностью фыркнул Чарли и завернул на нашу подъездную дорожку. Мы неспешно заехали в гараж, опустили за собой дверь и ненадолго задержались в машине, молча разглядывая помещение. — Ты уверен, что потянешь столько времени за рулем? — обеспокоенно осведомился Чарли. — Путь не близкий, а после Пенсаколы придется, поди, еще куда дернуть. — Если выйдет, я попробую научить кого-нибудь водить по дороге, — немного подумав ответил я. — Либо нам придется делать остановки длиннее, чем изначально планировалось. Я все-таки не дальнобойщик. — Ну, разберемся, — опекун хлопнул меня по ноге и выбрался из машины, и я последовал его примеру. — Пойду покурю на крыльце, — буркнул я, коснувшись рта указательным и средним пальцем, второй рукой шаря в кармане. — Свистни, как будет ужин. — Ты снова вернулся к сигаретам? — обреченно сдвинув брови спросил Чарли. — Тип того, — я вытянул зубами сигарету из пачки и сунул ее обратно в карман. — Да ладно, я и так полудохлый. — Играешь с огнем, — с улыбкой покачал головой Чарли и вышел из гаража в дом. Я же вышел через дверь на улицу, завернул за угол и запрыгнул на крыльцо, уже привычно уселся на перила и закурил. На горизонте уже дребезжал закат, и я с неудовольствием кинул взгляд на часы. Замечательно. Удачное я, конечно, время выбрал для поиска, темнеет уже в полпятого вечера. Значит, большую часть пути мы проведем в темноте. Уже на второй сигарете я достал из кармана телефон и написал сообщение для Лео, чтобы он поколдовал над фарами. Не очень хочется случайно сбить какого-нибудь оленя… или гидру. Краем уха я услышал, как скрипнула входная дверь, но глаза от телефона поднимать пока не стал. Наверное это Аннабет — может, решила сообщить, что закончила с составлением бюджета и готова ошарашить меня финальной суммой. В смысле, вряд ли она бы меня прямо «ошарашила» — покуда мы вписываемся в десять тысяч, я даже бровью не поведу, а по моим собственным осторожным подсчетом нам должно хватить и пяти… В поле зрения попали знакомые темно-синие кроксы, и я, удивленно приподняв брови, оторвал взгляд от экрана телефона и встретился глазами с Малкольмом. — У меня прямо-таки дежавю, — фыркнул я, стряхивая пепел в сторону. — Малли, рад тебя видеть. — Взаимно, — вздохнул подросток, тут же скрещивая руки на груди. — Ужин… готов. — Тебя все-таки назначили официальным гонцом? — поддразнил его я, затянулся сигаретой. — Каждый раз зовешь меня к столу. Малкольм раздраженно фыркнул, но потом все-таки улыбнулся. — Я… — парень помотал головой и опустил взгляд. Собрался с мыслями. — Слушай… После всей этой истории с церковью… — Малкольм покачал головой. — Ты вообще представляешь, как я переживал за тебя? — Мы уже обсуждали церковь, — раздраженно цокнул языком я. — Я не собираюсь тебя отчитывать, — отмахнулся Малли. — Это бесполезно, и ты — упрямый козлина. Просто… Я хотел попросить тебя быть осторожным. Постарайся… вернуться домой. И у Малкольма был такой… Такой побитый взгляд, несчастные, полные тревоги глаза, и осунувшееся лицо, и вообще он, кажется, схуднул?.. — Я постараюсь, — пообещал я, и, потянув брата за рукав к себе, осторожно приобнял его за плечи. — А пока меня нет, присмотришь за мелкими вместо меня, м? — А чем я по-твоему занимался месяц с лишним? — наигранно-раздраженно фыркнул Малкольм, подозрительно усиленно моргая. — Пока ты там гулял и… Вот это все делал. — Ну, раз все живы и в прежней комплектации, полагаю, ты справляешься со своей задачей на пять с плюсом, — отмахнулся я и потер плечо брата. — Ты и Тесей. — Ты точно не хочешь брать Тесея с собой в поиск? — неуверенно спросил Малли и я покачал головой. — Он нужнее здесь. Не знаю, какие последствия могут быть, если отступники узнают, что это наша компания напала на след артефактов. Да и в машине и без него уже будет тесно. Я никогда еще не путешествовал так далеко, и уж тем более в такой многолюдной компании. — Ну… Твой поиск, тебе виднее, — рассеянно пожал плечами Малкольм и вздохнул. — Пойдем в дом, — я кивнул на дверь и потянул брата вперед. — А то они весь ужин без нас съедят. За ужином я вел себя цивилизованно. Я был просто паинькой. Я даже кивнул, когда Джейсон нахваливал кулинарный талант Силены и не поморщился, когда передавал ему салфетку. Я просто душка. Правда, на меня все равно осуждающе косились. Может, из-за моего в целом кислого лица? Ну, это заводские установки, ничем не могу помочь. После ужина мне скрыться не удалось — Лейси с Дафной утянули меня в гостиную и усадили смотреть какой-то новый мультик, от которого они обе в восторге. Забавно, у них такая весомая для детей разница в возрасте, но им часто нравится одно и то же. Правда, глубина этого «нравится» варьируется — Лейси нравятся песенки и танцы, яркие нарисованные костюмы и захватывающий сюжет, когда как Дафна жадно поглощает любого рода драму и готова ее семьдесят раз прокрутить и увеличить в масштабах в собственной голове. Именно так я оказался зажат между девчонками, выслушивая их мысли о персонажах и пытаясь раз в пять минут для разнообразия услышать хоть строчку из мультфильма. Впрочем, это я скорее для вида — мне было все равно на зрелище на экране, гораздо больше мне хотелось слушать сестер, но если демонстрировать недостаточно заинтересованности в том, что им так горячо нравится… В общем, порою я чувствую себя канатоходцем. Типа, всю жизнь. Когда дети наконец всласть насытились моим вниманием (хотя, скорее, присутствием?), то устраивая скачки на диване, о который я опирался спиной, сидя на полу, то грохаясь мне на колени и начиная рассказывать о всех своих «хэдканонах», слово-то такое, я наконец был отпущен в спальню. Малкольм лежал на кровати, читая какую-то книжку и время от времени заглядывая в телефон. Я переоделся в более удобную одежду и нырнул под одеяло, устраиваясь головой на подушке. Постельное белье пахло любимым ополаскивателем Силены — что-то отдаленно цветочное, вроде жасмина, с тонкими нотками яблока. Оно пахло домом. И тепло в желудке от съеденного куска лазаньи еще больше меня успокаивало. Я хотел что-то сказать Малкольму. Что-то из серии «я рад быть дома», или «я скучал по вам», или «я люблю вас и этот дом», но сознание ускользнуло от меня быстрее, чем я смог открыть рот.***
Мне приснился сон. Ну, сны мне снятся с разной периодичностью, и ничего особенного не было в этом событии как таковом. Но вот то, что мне приснилось… Я не вспоминал этого человека Бог знает сколько, если не считать тот раз, когда из моей головы вытряхнули все возможные воспоминания. Меня мало волновала его судьба, и, честно говоря, у меня не было и в мыслях посетить вновь его убежище, чтобы проверить, живет он там еще или нет. Но сегодня мне отчетливо приснился контейнер, в котором жил Джош. Потрескавшиеся стены, обитые всяким дерьмом для утепления, куча ретро-плакатов, смятые и разбросанные по полу алюминиевые банки, едкий запах благовоний вперемешку с кислым амбре от пива. На несколько коротких мгновений моей жизни эта дыра стала моим безопасным пристанищем. И вдруг раз — и я вижу его во сне? Просто так? Причем без Джоша, его в моем сне не было, а просто… помещение. Хотя я никогда не находился у Джоша в одиночестве, и таких воспоминаний быть у меня не может. Совпадение? Самое обычное «лже»-воспоминание, которых наш мозг штампует пачками? Ну… Если бы не мое природное любопытство, я бы списал этот сон на вышеперечисленные причины. Но я же неугомонный. У меня ж шило в одном месте. Так что я, очнувшись от странного сновидения, — в пять чертовых часов утра, даже солнце еще не взошло, какого черта я встал, — собрал ноги в руки, сунул в карман джинсов пачку сигарет, кошелек, волшебный меч-ручку, телефон и через окно выбрался из дома. Все-таки я был в полной уверенности что идиот-римлянин поставил у выхода какие-нибудь «анти-предательские» датчики. Может, начнет какая-нибудь из картин в коридоре плеваться дротиками и меня отрубит на месте? Кажется, фантазия разыгралась. Это от недосыпа. Осторожно съехав по склону крыши, укрывающей от непогоды наше крыльцо, я, крепко ухватившись за сточную трубу, спрыгнул на перила, а с них уже на землю. В лодыжке неприятно что-то кольнуло, и я, бормоча что-то под нос по поводу неисправного полудохлого туловища, неспешно поплелся прочь из дома. Пока я почти час шел до остановки, на которой останавливался транспорт в «Гейбову» промзону, движение общественного транспорта уже понемногу оживало. Солнца так и не было видно на горизонте, но фонари желтым светом отблескивали на белых кучках пока еще не убранного снега. Я закурил, внезапно засомневавшись в своей затее. Нет, любопытство все так же меня мучило, но любое взаимодействие с моим прошлым неизменно возвращало неприятные мысли о Гейбе, а следом — о Форде. Мне хотелось, чтобы мысли о МакКейси перестали меня преследовать, словно надоедливый полтергейст, портящий мое ментальное имущество. Впрочем, возможно, это та цена, которую приходится заплатить за убийство. Сейчас отступать уже поздно — если мое нежелание ехать связано лишь с досадными мыслями и омерзительными воспоминаниями, то метаться уже смысла нет, они и так уже загудели в моей голове. А второй раз я вряд ли решусь на такой… Подвиг. Да, я считаю, что улизнуть из-под носа мистера-всезнайки — невероятный подвиг. Правда, еще круче будет, если я останусь в живых по возвращению домой и не умру от его завываний о том, как мне ничего нельзя доверить, как стоит мне дать грамм свободы так я сразу дёру даю куда непопадя… Увидев вдалеке свой автобус, я вкрутил бычок в мусорку и, удостоверившись, что он потух, выкинул его в мусорный пакет, и достал кошелек. Общественный транспорт обычно меня угнетает. Толпы народу, все куда-то торопятся, хотят успеть на работу, невзирая на адские пробки, хмурые прохожие, поглощающие литры кофе в надежде справиться с недосыпом и выгоранием перед надвигающимся рабочим днем. Однако атмосфера ранних, а также поздних, поездок разительно отличается от «час-пиковой» — чаще всего салон автобуса полон полусонных, но не сердитых граждан, тихого мурчания мотора и монотонным «приветливым» голосом диктора, объявляющим остановки. Никакой ругани, никаких сигналящих в раздражении автомобилей на соседней полосе, тишина и покой. Как когда я возвращался от Калипсо в мир смертных, прижимая ладонь к кровоточащей ране на боку и сонно оглядывая пейзаж за окном. Или когда я плелся, убив Форда, по пустынной дороге, пытаясь выцепить взглядом полицейский участок. Спокойствие и благодать, да. Поездка заняла суммарно около сорока минут, и я наслаждался каждой из них. Стоило в мою голову взбрести какой-нибудь глупости из серии «мне наскучило просто сидеть» или «я устал», то другая, гораздо более дальновидная часть меня подсказывала, что в ближайшие дни мне предстоит провести за рулем не один десяток часов, так что мне сейчас стоит по максимуму насладиться ролью пассажира. Выйдя на нужной остановке я немного побродил по району, как делал всегда во время службы на побегушках у Гейба, перепроверяя, нет ли за мной хвоста, а затем неспешно завернул за угол и пошел вдоль контейнеров и гаражей. Когда-то давно, наверное, в другой жизни, мы с Тесеем зависали в гостиной, попивая приторную газировку и пустыми глазами пялились в телевизор. Это были редкие моменты покоя, когда он не тащил меня махаться мечами, или я не улепетывал куда-нибудь по своим делам. Каким-то образом мы с ним чаще всего натыкались на одно ток-шоу — то ли искатели сокровищ, то ли что-то про «бюро находок», но суть была в том, что кто-то вроде как выкупал запечатанные гаражи, а затем устраивал аукцион вслепую для любителей поиграть в русскую рулетку со своим капиталом. Можно было получить гараж с нереальными винтажными шмотками, всяким антиквариатом, и отбить стоимость покупки в несколько раз. В таком случае счастливые покупатели прыгали, радовались, если это была какая-то пара бизнесменов, или супругов, то начинали обниматься и считать прибыль. Или можно было за дорого купить полную рухлядь, невероятный хлам, который никому не нужен, с парой достойных вещей, которые все равно навряд ли окупят такое дорогое вложение. Нам нравилась эта передача — она достаточно глупая, чтобы не занимать место в голове, и достаточно интригующая, чтобы не уснуть на первых пятнадцати минутах. И вот сейчас я шел по полузаброшенной промзоне и гадал — ждет меня в контейнере Джоша какой-нибудь клад, или только пара заначек травы да пустые банки? Впрочем, банки можно будет скормить Гроуверу, так что это даже… не так бесполезно. Пройдя смутно знакомый участок дороги я невольно качнул головой в сторону высокого забора. Что-то… Будто бы что-то должно было там быть, но… Собака. Точно. Вон цепь, на которой ее держали. Сейчас эта цепочка свободна наверняка так же, как и собака, что на ней сидела. Забор с облупившейся краской и бурыми брызгами крови в паре мест. Мне всегда казалось, что беды обходили меня стороной когда я появлялся в районе. Быть может это мое божественное покровительство, удача, или выборочная память — точно сказать сложно. Невольно улыбнувшись своим воспоминаниям о пушистом друге, я немного ускорил шаг. Если я не хочу, чтобы мне на хвост упала свора разъяренных римлян (снова), мне лучше управиться со своим любопытством как можно быстрее. Наконец, сделав еще несколько неуверенных поворотов по памяти, я наткнулся на знакомые обшарпанные стены. Вообще контейнер Джоша внешне не отличался от окружающих его таких же «хламо-хранилищ», и когда я был мелким, то поначалу мог и перепутать его с чужим контейнером, и стучался не в те двери. Благо, большинство из них необитаемы, и на проблемы я каким-то чудом все же не нарвался. Однако спустя почти год практически ежедневных визитов я так сроднился с этим местом, что увидев его среди множества одинаковых построек я нутром чувствовал, какой контейнер — «мой». Подойдя к жилищу Джоша я первым делом постучался. Несколько раз, от души так. Конечно, вероятность того, что дилер останется на одном месте так долго крайне мала, но… Попытаться стоило. Постаравшись сильно не беспокоиться из-за того, что на стук никто не ответил, я дернул дверь на себя, а затем толкнул ее плечом, так сказать, проверял «на дурака» — было бы глупо пытаться вскрыть открытую дверь. Но та оказалась заперта, так что я отошел и задумчиво осмотрелся по сторонам. Кусок какой-то толстой ржавой проволоки показался мне достойным кандидатом, так что я поднял ее с земли, обтер о джинсы, и, присев на корточки, принялся вслепую ковыряться в замке. Особого успеха эта затея не приносила — все-таки я, если честно, замки никогда не вскрывал. В моем стиле выломать дверь и не париться. С глаз долой — из сердца вон, как говорится. Ладно. Сдавшись, я выкинул проволоку, достал свой волшебный меч-ручку, приметил, где должен находиться засов, вздохнул и снял с ручки колпачок. Ручка быстро трансформировалась в меч, который с лязгом впился в дверь, и силой удара даже заставил меня немного отшатнуться назад. Однако полдела сделано — меч явно задел засов, и теперь осталось… Я сначала потянул меч наверх, крепко сжимая рукоять и пытаясь надломить металл, затем навис над рукоятью, навалился на нее всем весом, и дверь заскрежетала, а потом и вовсе с хлопком открылась. Меч, потеряв сопротивление, нырнул вниз, и я только чудом не отсек себе ногу. Ну, зато дверь открыта. Бормоча себе под нос от недовольства я достал мобильник и, отворив дверь, посветил в помещение фонариком. Ну, на первый взгляд никого нет. Я нашарил рукой выключатель и щелкнул им — над потолком загорелась жалкая тусклая энергосберегающая лампочка. И так пойдет, хоть какой-то свет. Снова осмотрев помещение и убедившись, что никого нет, я спрятал телефон в карман, свернул меч обратно в ручку и зашел внутрь. Затхлый запах пыли в перемешку с перегорелыми благовониями дали мне понять, что жилище заброшено уже довольно давно. Плакаты, когда-то явно бывшие гордостью Джоша, теперь были искромсаны и висели лохмотьями со своих гвоздиков. Я нахмурился — это он сам, в порыве гнева так сделал, или это результат какой-то драки? Впрочем, крови на полу и на стенах я не вижу, и носом не чую. Раздался металлический лязг, и я от неожиданности отпрянул в сторону и глянул под ноги. А, ну, вообще-то смятые банки от пива не должны были меня так напугать… Просто я задумался и отвлекся от окружения. Тряхнув головой, я пошел дальше, медленно осматривая каждый уголок, и в итоге притормозил возле рабочего стола и начал шариться по всем бумажкам, бесцеремонно скидывая на пол заплесневелые коробочки из-под китайской еды. Что-нибудь интересненькое, может, фотография Джоша с моим отцом, или какой-нибудь памятный… Под кипой документов нашлась пластиковая карточка. Эмблема на ней была мне не знакома — я не знаю ни одного супермаркета, который бы для своего бренда использовал логотип с наложенными друг на друга силуэтами какой-то птицы и псины, смотрящими в разные стороны. Покачав карточкой из стороны в сторону я увидел, как под одним углом становится практически не видно собаку, а под другим — птицу. Рядом с анималистическими портретами была какая-то надпись, никуда не исчезающая при наклоне карточки, и… Я закатил глаза и раздраженно застонал. Ебучий древнегреческий. В отличие от моей гениальной девушки, а так же остальных девяноста трех процентов всего моего окружения, я в упор не понимаю этот язык. Мне говорили, что это должно было бы быть у меня в крови, и я уверен, что что-то там все-таки есть, так как я сразу отличаю древнегреческий, например, от современного греческого, но значение ускользает от меня, будто знакомое слово, которое часами вертится на языке и ты никак не можешь его вспомнить. Я не могу прочитать по буквам, я просто не знаю, как они читаются, и не смог запомнить после семисотого объяснения Аннабет, и уж тем более не понимаю смысл слов. Так что вот это вотτιμή αὐτεξούσιον λοιπός
не означает для меня ровным счетом ничего. Ну вот как это читать? Туин ауте-что-то-оуоиов… Ладно, даже позориться не буду. Перевернув карточку, я с раздражением нашел там еще одно древнегреческое слово, «ἄγγελος», и я решил, что на сегодня с меня хватит сложных приколов и спрятал карточку в кошелек — мало ли, пригодится, наверняка какая-то полубожественная хрень. Вдруг мою левую руку неприятно схватило спазмом. Поморщившись, я опустил взгляд на ладонь. Под тонкой кожей, прямо в виднеющихся венах, медленно струился ихор, странно контрастируя с сине-фиолетовой венозной кровью. Я вздохнул и почувствовал… Неожиданно появившийся неподалеку источник воды. Нет, не воды. Ихора. Я нахмурился и засунул кошелек в карман, вытащил оттуда свою ручку-меч, и, непринужденно покручивая ее между пальцами, пошел разглядывать старый календарь на стене. К слову, уже как два года не актуальный. Полагаю, либо Джош свалил отсюда почти сразу, как мое курьерство «окончилось». Источник медленно, но неотвратимо приближался. Я продолжал делать вид, что ничего не замечаю. Надо на что-нибудь отвлечься. Интересно, Джош узнал во мне все-таки сына своего друга? Впрочем, имя я ему так и не назвал. Но он точно знал, что я что-то вроде полубога — то странное лекарство, которым он меня напоил после драки и назвал как бы в шутку «нектаром» наверняка этим самым нектаром и было. Вообще, будь я смертным мальчиком, он мог бы меня таким трюком прикончить… Ихороносец остановился где-то за моей спиной. Возможно на пороге. Сердце в груди стучало как бешеное, но я несколько раз глубоко вздохнул, и, собравшись с силами, повернулся лицом к выходу из контейнера. И действительно, на пороге стоял какой-то мужчина. Одет он был в выглаженные темно-синие брюки в тонкую белую полоску, белоснежную рубашку с подкатанными рукавами, заправленную за пояс, и ботинки с острым носом. Волнистые волосы янтарного цвета в беспорядке торчат во все стороны, светлые глаза с хитрым прищуром окидывают взглядом затхлое помещение, а тонкие губы сложились в ухмылку. Имя этого мужчины, казалось, было вложено в мои уста кем-то извне, когда я окликнул его: — Гермес. — Ах, Перси! — ему хватило наглости сделать вид, что типа меня не заметил. — Какая встреча! Я давно и с нетерпением ждал ее, да-да. — Мхм, — промычал я, условно соглашаясь с его восклицаниями. Мы стояли друг напротив друга. Бог то и дело кидал взгляд на мою левую руку, и такое внимание было мне не по душе, так что обе ладони я спрятал в карманы, и Гермес тут же ухмыльнулся шире. — Что же привело вас сюда, в эту… — я прошелся взглядом по пыльной столешнице, а затем по ободранному настенному покрытию. — Помойку. — Ах, ну что ты, что ты, — отмахнулся Гермес, и откуда-то в его руке появился посох с двумя обвивающими его змеями. Я знал, что они могут шевелиться, примерно с той же уверенностью, что и тот факт, что у меня на каждой ладони по пять пальцев. Бог подошел к одному из стеллажей с хламом и постучал по нему посохом. — Не такая уж тут и помойка… Даже уютно, — вдруг вновь заговорил он, проводя кончиками пальцев по пыльной полке. — Что вы здесь забыли? — Перебил его я и затолкал руки поглубже. Живот неприятно скрутило, когда Гермес поморщился, будто ихор в моем теле заплясал куда активнее. В моей голове мелькал миллиард мыслей в секунду. Смогу ли я убить бога? Нет конечно. Смогу ли я сделать ему больно? Определенно. Смогу ли я заставить его пострадать, совсем немножко, вынудить смотреть на меня снизу вверх и простить выпустить его на волю? Вполне возможно. Смогу ли… Эти мысли не были моими. Они пугали меня, звучали чужеродно, и… Зачем мне вредить кому-то, кто не представляет угрозы? Зачем… «Пока не представляет угрозы», — услужливо подсказал голос в голове. — Я ничего не забыл, — заговорил Гермес, и за гулом в ушах я с трудом смог его расслышать. — Но зато кое-что нашел. Дедулечка переживал за тебя, карамелька. Фырчал, злобно зыркал, даже потопил пару корабликов — думаю, человечки остались в большинстве своем живы. В любом случае, стоило тебе появиться на радарах, то я вмиг прискакал посмотреть на то, как поживает мой любимый племяшка. Я вопросительно выгнул бровь. — Я пропадал? — Да, ну, твой дедулькин не ежедневно проверяет тебя по этим вашим GPS, да и самого GPS у него нет, но некоторое время назад он хотел глянуть на то, как твои дела, пересекся с Иридой… А тебя и след простыл. Пропал, исчез. Горе-то, горе… — Гермес покачал головой, но с улыбкой это мало вязалось. — Но вот ты тут! И я хотел спросить… Где ты был? Хм. Если Посейдон не смог отыскать меня с помощью Ириды… Значит, логова отступников так надежно укрыты от божественных глаз? Тогда понятно, почему боги относительно игнорировали отделившуюся группу полубогов — с глаз долой, из сердца вон, если их не видно, то их и нет. А чересчур вмешиваться нет никакого смысла. По крайней мере они явно так считали раньше. Если бы это все еще было правдой, бог обмана и дорог не стоял бы сейчас передо мной и не мямлил что-то про любимого племянничка. — Да так. Полевые исследования, — равнодушно бросил я, осматривая Гермеса с головы до ног. — Небольшое задание из Лагеря Полукровок. Эта формулировка явно понравилась Гермесу — его лицо будто бы расцвело, и с переносицы исчезла хмурая морщинка, которую я раньше и не приметил. — Ах, как чудно, ты… — Я вернул плеть Немезиды. Думаю, в ближайшее время она будет передана богине. Гермес улыбнулся и прокрутил в пальцах свой посох, и на его лице возникло уже какое-то задумчивое выражение лица. — Да… Это мы знаем, это мы в курсе… — В чем проблема? Интересно узнать, как и откуда? — я ухмыльнулся и скрестил руки на груди. — Ну… несмотря на… распространенное мнение, некоторым из нас действительно… Любопытна судьба этих… даров, — аккуратно выбирая слова объяснился Гермес. — Просто… в научных интересах. Все-таки столько отважных полукровок искали эту плеть… ну и все остальные артефакты, а ты взял… и нашел… — бог с интересом разглядывал одну из змей на своем посохе. — Кажется, дедушка заявлял, что ему плевать на эти артефакты и кто ими владеет. — Ну что ты, что ты, он не это имел в виду, — Гермес закусил губу и постучал посохом по стене. — Конечно ему не плевать. Просто… Сам понимаешь, время такое, неспокойное, он это если и сказал, так сгоряча… В любом случае, мы все рады, что плеть вновь в наших руках — ну, технически еще нет, но спорить я не стал. — И рады, что ты вернулся. Было бы обидно потерять и тебя. — И меня? — я наклонил голову на бок и взглянул богу в глаза. Ихор в моих венах затрепетал сильнее. — Вы ведете подсчет тех, кого уже успели растерять? — Ну, что ж ты так… — Гермес тяжело вздохнул и сел в дряхлое кресло с дырявой обивкой — Потеря каждого полубога для нас… Не проходит бесследно. — Но это задевает вас недостаточно, чтобы помочь тем, кто остался. Гермес тяжело, очень тяжело вздохнул и поднял на меня взгляд. — Мы не можем вмешиваться в дела смертных. — И фурия, убившая меня, не в счет. Гермес поморщился и почесал затылок. — Ладно… Я не рассчитывал на этот разговор, и, если честно, я не тот, кто может разъяснить тебе все помыслы… твоего двоюродного деда. — Отлично. Если ты не готов говорить о вашем разгильдяйстве, то я не готов говорить тебе что-либо по поводу артефакта. Ах, вот он, камень преткновения. Гермес нахмурился, стал будто бы лет на десять-пятнадцать старше. Ну, он может не напрягаться и не менять свой облик на «постарше» и, видимо «с большим авторитетом». Из меня так себе благодарная публика. — Просто выполни свою работу, Персей, — с тяжелым вздохом сказал Гермес. — Ты хочешь честности? Да, возможно, Владыка не рассчитывал на то, что их пропажа и дальнейшее использование будет иметь какой-то вес. Но эти… новые зверушки? Жуткое неуважение. А те… та штука, которую ты притащил в Лагерь? Каждый отчет Хирона… В общем, я же вообще-то по делу, по делу пришел, — вдруг Гермес засуетился и встал с кресла, стал шарить по карманам. — Вот. Он протянул мне какой-то мешочек, и я, взяв его в руки, сразу развязал веревочку, которой он был затянут. Внутри оказался странный инструмент — кольцо, на которое было насажено, словно связка ключей, с десяток разных изогнутых палочек. — Это универсальная отмычка, — подсказал Гермес. — Из небесной бронзы. Не погнется, не сломается, откроет все. А то твой метод… — он покосился на дверь. — Слегка варварский. Без обид. Возможно, этот придурок где-то издалека наблюдал за моими жалкими потугами вскрыть замок. Мог бы и помочь на месте, раз уж такое дело. Я понадеялся, что мне удастся взвалить всю работу по вскрытию замков во время поиска на Лео — он парень рукастый. — Полезно, — равнодушно бросил я, и, затянув обратно веревочку, спрятал мешочек в карман. — Что-то еще? Наставления, пожелания, жалобы, печенье с предсказанием? — Эм… — Гермес прокашлялся и почесал шею. — Если… Если встретишь моего сына… — у меня сердце упало в пятки, — то скажи ему, что… Что я люблю его. Что мы ждем его. И примем его обратно, если… если он решит вернуться. Да, я уже представляю этот разговор. Люк, кстати, я тут с твоим папкой на тет-а-тет чисто вышел, ну он тебе привет и банку варенья передавал, варенье я по дороге съел, не серчай, а вообще возвращайся-ка ты в Лагерь, и больше не парь никому мозг, спасибо. И все это на глазах у Аннабет. Феноменально. — Я знаю, что Коннор переживает, все-таки они… Они — мои особенные дети, — услышав это, я притормозил свой поток сознания. — Боги не часто возвращаются… к своим смертным партнерам во второй раз, но что-то в ее смехе… Их мать — невероятная женщина. Их мать. Их. Мать. Коннора. И Тревиса. И если Коннор остался в Лагере, то Тревис… «Он скоро-скоро вернётся». Ну да. Вот тебе и «разведка». — Хорошо, — только и смог выдавить я. Гермес, увидев, что каким-то образом меня все-таки впечатлил, видимо, восстановил часть своей ущемленной божественной гордости и улыбнулся мне даже как-то с пониманием и теплом. Похлопав меня по плечу и пожелав удачи в предстоящем поиске, бог вышел за порог, и… И только его и видели. Вот черт.***
Стоит ли вообще говорить, что ждало меня по возвращению? Меня чуть не насадили на копье (четырежды, что на целых четыре раза больше, чем мне бы хотелось), отругали, словно пятиклассника, кинувшего пакет со сменкой одноклассника в унитаз, и если бы не Чарли, то дело бы точно кончилось кровопролитием. Правда, не то чтобы опекун был сильно счастлив, узнав о моей вылазке, но «по умолчанию» оставался на моей стороне — очевидно, чтобы после того, как раскрасневшегося, как помидор, Джейсона увели успокоиться в гостиную, повернуться ко мне и натянуть на себя самое серьезно-разочарованное выражение лица. — Что? — я закатил глаза. — Перси, вчера только говорили по поводу одиночных вылазок. — И? Я просто прогулялся, я не лез на рожон, голову в пасть львам не вкладывал! Что, мне теперь вообще продохнуть нельзя? — я возмущенно скрестил руки на груди. — Перси, все сейчас на нервах, понимаешь? Вы отправляетесь в поиск уже, считай, на днях, а ты продолжаешь вытворять. Тебе не кажется, что немного перегибаешь? — Меня не было всего-ничего. Развели тут панику. — Перси, уже почти два часа дня. Джейсон не нашел тебя в доме в девять. «Всего-ничего»? — А чего он меня искал? Оставил бы в покое, так я бы и пришел, когда посчитал нужным, — продолжал упираться я. — Господи, прости… — пробормотал Чарли, и, развернув меня за плечо, подтолкнул вперед. — Иди, займись чем-нибудь менее деструктивным. Почитай книжку. — Почитай кни-ижку… — еле слышно передразнил его я. — Я все слышал. — Всеслышащий и всевидящий, сколько талантов, — саркастично бросил я, открывая дверь в спальню Аннабет, и, прежде чем Чарли успел что-то сказать мне в спину, закрыл за собой дверь. На рабочем столе Чейз было возведено несколько башенок из книг — которые, впрочем, были для меня абсолютно бесполезными, судя по заковыристым греческим буквам на корешках. Придавленная с нескольких сторон этими стопками расположилась развернутая карта с намеченными несколькими цветами маркеров маршрутами до Пенсаколы. Маршрут синим маркером был мне знаком — это то, что Аннабет набросала еще в Лагере. Рядом расположился маршрут зеленым маркером — чуть более извилистый, но в целом практически такой же, как и синий. Даже пересекающийся с ним в паре мест. Красным маркером были обведены населенные пункты или какие-то участки, то тут, то там были выведены пояснительные надписи — которые я со своим отсутствующим знанием древнегреческого разобрать был не в силах. Зато это напомнило мне о карточке, спрятанной в кошельке. Я пошарил рукой по столу, нашел стопку листочков с клейким краем, в пенале Аннабет нарыл красный маркер и сел за стол. Выудив из кошелька карточку, я положил ее рядом с собой и принялся аккуратно копировать слова с карточки на листок. Мне не хотелось демонстрировать Аннабет карточку… Мало ли это какая-то дурацкая древнегреческая пиццерия, или бордель, в который Джош заглядывал. А так я мог бы сказать что увидел эти слова… где-то, и просто хотел проверить их значение. Как только мне удалось более-менее повторить форму всех букв с карточки корректно (с третьего раза — предыдущие листочки были разорваны на мелкие кусочки и с позором забыты), я убрал карту в кошелек и услышал негромкий стук в дверь. — Да? — даже как-то растерянно откликнулся я. — Перси, это я, — послышался голос Аннабет по ту сторону двери. — Чего стучишься-то, заходи, это же твоя комната, — фыркнул я и откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу. Дверь действительно открылась и на пороге стояла Аннабет… Одна, без своего нового римоголового дружка… Что это я, ревную? Да ни за что. Во-первых, он вовсе не во вкусе Аннабет, иначе бы мы с ней никогда не встречались. Мы с ним как противоположные концы пищевой цепочки. Как черный и белый. Как… — Чарли сказал, что ты ретировался сюда, и я подумала, что ты хотел побыть один, — вновь заговорила Аннабет, пожав плечами. Она зашла в комнату и прикрыла за собой дверь. — Что делаешь? — Изучаю маршрут, — почти-не-соврал я, и будто бы только-только вспомнил о надписях, поднял блок листочков со стола. — Кстати, я хотел кое-что у тебя спросить. — Мм? — Аннабет подошла ко мне и наклонилась над столом, положив руку на спинку стула. Повеяло ее шампунем и… и духами, которые я ей когда-то подарил. Нет, у меня вовсе не перехватило дыхание. Просто резкий приступ астмы. Курить меньше надо было. — А… В общем… Вот, я недавно… — Джексон, соберись! — Ты не подскажешь, что значат эти словечки? А то написано так витиевато, а ты сама знаешь, я-то не бум-бум… — М-м, твой любимый древнегреческий, — Аннабет хитро ухмыльнулась, и, отодвинув с края стола книги, уселась прямо на стол. Она специально? — Давай посмотрю, — она взяла у меня из рук блок листочков и села поудобнее, задевая голенью мое бедро. Господи, прости. — Ваш вердикт, лингвист в пятом колене? — прокашлявшись пробормотал я. — Смотри, «τιμή» означает «честь», или «достоинство». Следующее, «αὐτεξούσιον» обычно трактуется как «свобода». И «λοιπός» — «будущее». — А вот это, чуть ниже? — А оно означает «бесплотный дух», «посланник», или «гонец»… Странный какой-то набор слов, — Аннабет повела плечом. — Ну… — протянул я, постукивая пальцами по столу и обдумывая полученную информацию. — «Честь — свобода — будущее» звучит как слоган. Девиз. Типа того. Девушка поморгала и удивленно посмотрела на меня. — Ну… Да… Ты где-то встретил их… вместе? — она постучала пальцем по листку. — Да, три слова были как бы… Вместе, а вот этот аууе-ос был отдельно. — Ангелос. — Типа ангел? — Невероятно проницательно. Десять баллов… — Аннабет притормозила, и, изогнув бровь, фыркнула. — Слизерину. — Самая умная на районе, я тебя понял, — я покивал, имитируя раздражение, и у меня бы это получилось куда правдоподобнее, если бы моя нога не горела от соприкосновения с Аннабет. Мне что, тринадцать? Что за приколы? — Значит, девиз… — снова погрузилась в задумчивость Аннабет и затем подняла на меня взгляд. — Ты видел его в церкви Медеи? Идеально, идеально, идеально! Близко к правде, но достаточно далеко, чтобы мне не пришлось рассказывать про Джоша… Про Джоша. Если Медея… И Джош… — Эм… — я немного растерялся, чем только больше заинтересовал Аннабет. Решив, что это по-любому была тухлая затея, я выудил из кармана кошелек и вытащил карту, отдал ее Аннабет. Та, настороженно взглянув на меня, взяла карточку в руки и повертела ее из стороны в сторону — видимо, как и я завороженная красивым цветным переливом. — Это… Твоя? — негромко спросила Аннабет, и я растерянно уставился на нее. — Че? — Я видела эту эмблему раньше, в некоторых лабораториях, — она постучала ноготком по птице-псине. — Это герб отступников. Волк и орёл. Я поморщился, уже вроде как и ожидая такого ответа. В смысле, он парил где-то в воздухе, крутился на языке, но мне так… так сильно не хотелось складывать два и два. Нравилось какое-то время представлять, что два это не два вовсе, а три, или что это и не сложение вовсе, а вычитание. Но отрицанием правды далеко не продвинешься. — Я нашел ее, — признался я, тяжело вздыхая. — Мне приснился сон… — я опустил взгляд на руки и взял со стола ручку, стал снимать с нее колпачок и надевать обратно. — Помнишь, тот дилер, к которому я гонял по указке Гейба? Аннабет поджала губы и кивнула. — Я наведался к нему в… жилище, если эту нору можно вообще так назвать, — хмыкнув, продолжил я. — И среди всяких бумажек и коробок из-под еды я откопал… ну, вот это, — я кивнул на карточку в руках Аннабет. Та удивленно приподняла брови и вновь осмотрела карточку с обеих сторон. — Это похоже на пропуск, Перси, — негромко сказала она. — А «гонец» — на должность, — буркнул в ответ я. — Ну там не только «гонец» может значить, там и посыльный, и… — Аннабет бросила объяснения и положила карту передо мной. — Может, она пригодится? — Ну, если она не заблокирована… — я с трудом заставил себя взять карточку в руки. — Попытка — не пытка, — Аннабет заправила за ушко светлую прядь волос. — Что у вас с Чарли за марафон поговорок, — пробормотал я, запихивая карточку обратно в кошелек. — Как дед с бабкой. — Очень смешно, Джексон, — ухмыльнулась девушка и потрепала меня по волосам. Я и сам не заметил, как на мгновение прильнул к ее руке — скорее по привычке, нежели осознанно, отчего мы в ту же секунду изумленно уставились друг на друга. — Кошак, — фыркнула Аннабет и потрепала меня за щеку. Точно, она решила меня убить еще до поиска. В принципе, я вижу плюсы в таком методе — гораздо сложнее похоронить тело пока ты «в дороге», так сказать, а тут можно и катафалк заказать, и сразу определить на кладбище, и… Я похлопал себя по карману и нащупал мобильный телефон. — Кхм… У меня к тебе есть деловое предложение, — на полном серьезе заявил я. — И какое же? — Ее рука пока что оставалась в моих волосах. — Твоя кровать — мои идиотские видео с животными и смертными-неудачниками. Аннабет моргнула, и на ее лице появилась грустная улыбка. Затем девушка, видимо, немного подумав, улыбнулась пошире и спрыгнула со стола, потянула меня за кофту в сторону кровати. Быть может нам уже было не по четырнадцать, но если идиотские видео не сближают людей, то тогда я не знаю, что еще на это способно. И если где-то в процессе просмотра голова Аннабет каким-то образом оказалась на моей груди… Что же, никто из нас не стал это комментировать.***
Бывают прощальные ужины. Где все садятся за стол с полной сервировкой, закуски, горячие блюда, первое-второе, десерт, все говорят тосты, какие-то напутствия, а потом отпускают тебя с богом. Кто-нибудь, быть может, даже прослезится. У нас не было прощального ужина, но был завтрак-проводы. Несмотря на то что Лео все еще заканчивает работать над машиной, нам нужно вернуться в Лагерь чуть заранее — еще раз обговорить план действий с Хироном, возможно даже с Рейной, узнать новости, собрать в дорогу все необходимое, оружие, медикаменты, может даже кто-нибудь выкашляет на нас пророчество… Мало ли. А потому унылый завтрак прошел уже в четверг. Мы молча ели свои порции запеканки, время от времени переглядываясь. Я был погружен в свои мысли. Вчера вечером я навещал Блофисов, и… Ну, скажем, мама немного растрогалась. Я честно надеюсь вернуться с этого поиска домой, но ходить и раздавать обещания направо и налево кажется мне несправедливым по крайней мере по отношению к тем, кого я люблю. Пустые утешения мало чем помогут, если беда меня все же настигнет в пути. Но это не значит, что полные слез глаза мамы пропадут из моей головы в ближайшее время. Тем вечером я сказал Аннабет, что я, возможно, слишком жесток. Та пожала плечами и сказала, что я лишь констатирую факты. Вероятно, наше с Аннабет понятие этичности может быть дальше от общепринятого, чем хотелось бы признавать. — Меч взял? — внезапно буркнул Тесей, подняв на меня взгляд. — Взял. — Мы даже не потренировались, — сухо буркнул Тесей, медленно пережевывая остатки запеканки. — Пустое, — отмахнулся я. — Хотя Люк меня и тренировал, боец из меня так себе. У меня в команде уже есть боевая машина, разберется, — я скользнул взглядом по Джейсону и тот фыркнул. — Ну да, видел я эти ваши тренировки, — пробормотал со-претор, щурясь. — Острые прелю… — Но-но, — я щелкнул его по лбу. — Все чинно-невинно, не надо мне тут. Тренировались как положено. — Да что ты? А если… — Мальчики, — мягко одернула их Силена, и мы умолкли. — У вас будет время позадирать друг дружку в дороге. — Если ты откроешь рот в моей тачке, — пригрозил я, ткнув в Джейсона вилкой. — Ты покойник. — Да? — Да-а. Знаешь, с какой скоростью можно ехать на трассе? Я слышал, что если на такой скорости случайно выпасть из машины… — Мальчики… — Пустые угрозы, Джексон. За мной целый легион. — И его старшая сестра, — пробормотала мне на ухо Аннабет. — Че? — я повернулся к девушке и непонимающе уставился на нее. — Джейсон Грейс тебе о чем-нибудь говорит? — максимально тактично проговорила Аннабет. Я помолчал. Поморгал. Посмотрел на Аннабет так, будто у нее выросла не просто вторая голова, а сразу еще и третья. Медленно перевел взгляд на Джейсона, и тот имел наглость нахально усмехнуться, даже не зная, по какому поводу я остолбенел. Моргнул. Светлые волосы, нос прямой… У Талии же изящный нос с горбинкой… Хотя глаза… В волосах чертового со-претора мелькнула искорка, и я понял, что меня не переклинило тогда, когда я в первый раз заметил ее. — Ты стебёшься? — прошипел я, резко поворачиваясь к Аннабет. — Не-а, — протянула девушка чуть громче и усмехнулась. — Это и есть тот самый братик-пупсик Талии… Я кинул взгляд на Джейсона и победно усмехнулся, увидев, как заалели кончики его ушей. Правильно, правильно. — Вот как. Может, его тогда еще можно вернуть по гарантии сестре? — Думаю, он слишком взрослый для этого. — Я все еще здесь, — помахал им Джейсон. — Мы в курсе. — Греки сплошное недоразум… — начал было бормотать Джейсон, но вовремя осёкся и занял рот запеканкой. — Что ж, если Перси и не победит монстров, то выведет из себя, — пожала плечами Дафна. — Я попаду в черный список каждой будущей монстро-тусовки. Лейси захихикала и макнула кусочек запеканки в жидкую карамель. — Не повезёт же кому-то… — пробормотал Малкольм, чуть улыбаясь. — Поверь мне, я — не самая большая угроза, — подкатив глаза сказал я. — Вы еще не видели моего боевого медвежонка-Тедди. А кавер Гроувера на «Livin' On A Prayer» на флейте? Поверьте, сам еле ушел живым. Атмосфера за столом разрядилась. Всего-то надо было бросить пару пустяковых шуток. Мы доели в мире и спокойствии и нехотя стали подниматься из-за стола. Я отпросился в комнату — проверить, все ли я взял, и под недовольный взгляд Джейсона поднялся на второй этаж. Внизу, в холле, лежала моя собранная сумка с вещами — сменные брюки, белье, футболки, даже запасные кроссовки и пара блоков сигарет, вместе с двумя зажигалками и частью денег. Вторую часть средств мы спрячем уже в машине, в небольшой сейф, который привез Чарли. Так даже если с ней что-то случится, например, она взорвется, или упадет в озеро, мы сможем выудить сейф с деньгами и сообразить что-нибудь. Хотя из озера, быть может, я даже смогу ее вытолкнуть… Так что я на самом деле поднялся в комнату чтобы в последний раз спокойно предаться панике в одиночестве. На пару минуток, совсем капельку. Никто и не заметит. Я понятия не имею, что нам делать. Я даже не знаю где конкретно находится щит Кимополеи — ну порт и порт, но знаете что, я поискал, что это за порт, и был крайне удивлен. Он просто громадный. И где его искать? В каких помещениях? Или вообще под водой? Вот этого мне не хватало. Ну ладно щит, ладно, а остальное? У меня вообще нет никаких конкретных локаций. Раньше у меня всегда была… Карта, всегда был план. То, что я провернул с плетью Немезиды, будем честны, было чистой удачей… Ну и может где-то там за меня Гермес свечку поставил. А сейчас… Я посмотрел на свои трясущиеся ладони и накрыл ими лицо, чтобы хотя бы их не видеть. Во что я нас всех впутываю? А если мы попадем в ловушку? Все вместе? И все умрем? Ладно, это не очень помогает собраться с духом. Я открыл шкаф и уткнулся носом в свою полку с вещами. Мягкая толстовка пахла лавандой и мятой. Интересно, сколько у Силены гелей для стирки? Я вытянул кофту из шкафа и бегло осмотрел ее. О, я-то думаю, что-то незнакомая вещь — судя по размеру, это Тесея, да и зелёный — не самый мой любимый цвет в одежде. Хотя изумрудный оттенок очень… приятный. Да, точно Тесея, на рукаве эмблема школьной команды по плаванию… Видимо, случайно затесалась во время сортировки белья. Я стянул свою кофту и натянул на себя толстовку брата. Взял с собой тренировочные штаны — если уж мне придется сидеть на одном месте десять и более часов, то я не собираюсь делать это в джинсах, простите-извините. Мне на голову что-то шлепнулось, и я тут же накрыл эту вещь рукой и снял со своей макушки. Бейсболка «Янкиз», подаренная мне Джошем. Я надел ее, свернул поудобнее штаны, и, глубоко вздохнув, вышел из комнаты. На первом этаже в коридоре уже собралась вся семья. Аннабет кинула заинтересованный взгляд на мою кепку, но комментировать никак не стала. Тесей же молча уставился на толстовку. — Ну что, готов? — Чарли положил ладонь мне на плечо и легонько сжал его. — Так точно, — я ухмыльнулся и опустился на корточки, тут же обнял подбежавшую ко мне Лейси. — Я буду скучать-скучать-скучать-скучать, — прошептала мне сестра на ухо, так, будто это самый-самый страшный секрет. — Я тоже, солнце, — я мягко похлопал ее по спине и чмокнул в макушку. Встав, я обнял Малкольма, вцепившегося в мою толстовку, словно утопающий за спасательный круг. — Ну, ну, — я взял брата за лицо и чуть отвел его голову назад, чтобы взглянуть ему в глаза. Ага, рёва-корова. Так и знал. — Я запрещаю киснуть за мой счет. — Идиот, — жалко буркнул Малли. Я растрепал его волосы, чтобы раздражение хоть как-то избавило его от мутной пелены слёз, и взглянул на Дафну. За последнее время она неплохо так вытянулась — она мне уже по плечо. Интересно, она подрастет еще немного к тому времени, как я вернусь? Дети нынче растут как на дрожжах. — Уделай их всех, — я чмокнул сестру в лоб, подмигнул ей и нацепил свою кепку на нее. Та слегка покраснела и в качестве прощального жеста ткнулась носом мне в плечо, и козырек бейсболки смешно задрался вверх. Я имел в виду всех — и мальчишек, которые могли когда-либо ее чем-то задеть, и монстров, и всех, кто когда-либо встанет на ее пути пока меня нет. Конечно, у нее все еще есть Тесей, но… Как же приятно раскатать собственных обидчиков — уж я-то знаю не понаслышке. Тесей коротко обнял меня и дернул за рукав с эмблемой, мягко улыбнулся мне. — Береги себя. — Вон сколько у меня нянек, — я кивнул на ребят у дверей. — В Лагере еще больше. — У семерых нянек… Я уперся ладонью в его лицо и отпихнул его от себя. — Неделя пословиц и поговорок подходит к концу прямо сейчас, — наигранно-раздраженно протянул я. Тесей только улыбнулся и сделал шаг назад. Силена каким-то чудом не залила слезами мою толстовку, когда крепко стиснула меня в объятиях. Таких же крепких, какими меня одарила вчера мама. Я мягко похлопал Силену по спине, и та нехотя отпустила меня, тут же целуя в обе щеки. — Только без безрассудства, ладно, Перси? — Ну ладно тебе, — я фыркнул. — Чем еще заниматься в поиске? — Я присмотрю за ним, — вежливо откликнулась Аннабет. — Спасибо, зайчик. — Отлично. Если меня распределили в группу продлённого дня, можем выдвигаться? — Можем выдвигаться, — мягко улыбнувшись кивнул Чарли, и, чмокнув жену в губы, вышел вместе с нами на улицу. Чуть раньше он уже выгнал машину из гаража, так что мы просто закинули свои сумки в багажник, — Джейсону, к слову, пришлось собирать новую сумку, ведь у этого балбеса не было ни одной не «SPQR» футболки, мелкая фанатка, — и сесть в машину. Я даже позволил Джейсону сесть вперед, чтобы побыть немного наедине с Аннабет. Мы тронулись с места. Я не стал оборачиваться на дом и выискивать в окнах знакомые силуэты. Я, не глядя, нащупал руку Аннабет и крепко ее сжал. Она только провернула ладонь в моей хватке и взялась за мою руку в ответ. Немного помолчав, я покосился на нее и увидел, что она внимательно смотрит на меня. Я кинул взгляд на Джейсона. Тот уткнулся виском в окно, и, кажется, дремал. Вздохнув, я мягко поцеловал Аннабет в щеку. — Я люблю тебя, — прошептал я, не отодвигаясь от нее слишком далеко. Не то чтобы меня смущало присутствие Чарли… Хотя, если честно, слегка смущало. — И что бы ни произошло… Это никогда не изменится. Аннабет улыбнулась и мягко стукнулась лбом о мой лоб. Затем, оставив на моих губах легкий, словно пёрышко, поцелуй, отстранилась и села прямо, все еще сжимая мою руку. Я медленно выдохнул и закрыл глаза, откинувшись на свое сидение.