***
Было где-то 3 часа дня, ярко светило солнце, несмотря на ноябрь, погода была что не на есть сентябрьской, и Барри решил прогуляться. Надо сказать, что сад у Майклсонов был потрясающий : множество цветов, хаотично разбросанных по всей площади, кустарники, под вековыми дубами, и мох, растущий ровным ковром. Среди всего этого безобразия, стоял Элайджа, величественно возвышаясь над матерью природой. — Элайджа, можно с тобой поговорить? – спросил парень, вдоволь налюбовавшись этой картиной. — Да, конечно, – он сделал жест, приглашаюший пройтись. – О чëм ты хотел поговорить ? — Я заметил, что ты пристально наблюдаешь за мной. Я могу с уверенностью сказать, что не желаю зла ни тебе, ни твоей семье. Но не в коем случае не виню тебя, я бы сам поступил так-же. — Спасибо.***
С Эстер, матерью первородных, он почти не общался, за исключением того раза, когда она спросила кто он и что тут делает. Но несмотря на это, к него сложилось не самое приятное первое впечатление, и что-то ему подсказывает, что в этот раз оно не обманчиво. Самый старший из братьев – Финн, это что-то с чем-то. Во-первых, он самый что не на есть маменькин сынок, ходит за матерью хвостиком и готов исполнить любой еë каприз. А во-вторых таких снобов ещë нужно поискать. Барри каждый раз выводили из себя надменные взгляды, высокомерная походка и яд в голосе.***
— Здравствуй, а что ты тут делаешь? – спросила женщина лет 40 , со светлыми волосами и голубыми глазами. Она спускалась с лестницы, пока Барри возвращался из Мистик Гриль. Да, он всё-таки устроился на работу. — Здравствуйте, Ребекка предложила мне пожить с вами, так как у меня случились небольшие, эм, неприятности. – парень неловко провëл рукой по волосам. — А как тебя зовут? – спросила та. — Барри, а вас? — Мама, – раздалось откуда-то и появился парень, чем-то похожий на Элайджу, только волосы были светлее, черты лица более мягкие, а глаза голубые. Его взгляд задержался на Барри, а после сразу же стал холодным. – А это кто? — Финн, где твои манеры? – укоризненно сказала женщина. – Прошу меня простить мои дети иногда забывают о таких вещах, как поведение, достойных людей. — Ничего страшного. –промямлил парень, хотя в душе понимал, что страшно как раз таки было.***
Коул был самым позитивным из своих братьев. Немного странным, да, но это его не портило, наоборот было изюминкой. Их общение наладилось сразу, ну точнее общение с Себастианом, но они же один и тот же человек. Верно?***
После разговора с Эстер и Финном прошло всего полчаса, а Барри уже успел заскучать, так как ни Ребекки, ни Клауса не было дома, а значит его сегодняшней жертвой был Бас. По крайней мере пока к нему не подошëл парень лет 18, кареглазый брюнет, как раз вкусе Себастиана. — Так это ты тот гость Ребекки? — Верно, а ты? — Мне зовут Коул Майклсон. – он склонил голову в знак пришествия. — Я Барри Аллен.***
После этого они проводили много времени вместе обсуждая разные вещи, к примеру, чопорность Финна и фаворитизм Элайджи по отношению к Клаусу и Ребекке. Кстати о ней. С девушкой он проводил вечера у камина, желательно с бутылкой вина , чисто для атмосферы : тепло огня, холод алкоголя, ностальгия вампирши и интерес человека. От девушки он узнал много нового : про первых переселенцев из Европы в Америку, про эпидемии смертельных вирусов, про многочисленные войны и про роль первородных в мировой истории.***
— Наш самый большой вклад в историю – Новый Орлеан, – сказала девушка в один из таких вечеров. – Город, в котором мы все впервые были счастливы. — Даже Клаус? – спросил парень. — Все, даже Клаус. Он находил отдушину в управлении городом. Элайджа был вместе с Селест – девушкой своей мечты. Коул искал способ вернуть себе магию. — А ты? – его глаза горели не поддельным интересом. — А у меня был Марсель, это была запретная любовь, мы были словно Ромео и Джульетта. Но к сожалению он погиб при Великом пожаре, почти уничтожившим город до тла.***
А так же был Клаус, которого Барри не понимал. Он был настолько разносторонним, что можно сойти с ума. Был психопат Клаус – злой первородный гибрид, был Никлаус Майклсон – истинный аристократ и знаток искусства, а был просто Ник – человек до невозможного домашний, с которым они сидели в саду.***
Барри неспешно прогуливался по саду возле дома Майклсонов. Было около 6 вечера и первые огненные лучи заходящего солнца окрашивали небо в цвет осенней листвы. Он стоял на мостовой и смотрел в даль, не думая ни о чëм, во всяком случае ни о чëм в особенности. Взгляд сам невольно зацепился за невзрачные кусты Гаультерии на фоне общего великолепия. — Действительно прекрасное растение, – раздался голос за спиной – символизирует гармонию. — Не знал, что ты увлекаешься флористикой. – ответил парень не поворачивая головы. — Я много чем увлекаюсь, любовь моя. — И чем же? — Так сразу и не перечислишь, всë же тысячелетие – довольно долгий срок. — И всë же? Может театр? Ты похож на актëра. — Весь мир сцена, юный Барри. — Ты назвал меня по имени? — Тебе послышалось, дорогуша. – это было сказано так насмешливо, что просто вывело Барри из себя. Он обернулся и почти врезался в Клауса : тот стоял, гадко усмехаясь. — Может хватит придуриваться? Сначала ты ведëшь себя нормально, а потом начинаешь строить сучку. Определись уже. – парень, говоря это, закатывает глаза. — Пойми, дорогуша, мне просто скучно. – а затем мужчина демонстративно медленно отворачивается и исчезает.***
С инцидента в саду прошло уже два дня, и за это время Барри ни разу не встретил Клауса, не то, чтобы он пытался избегать гибрида, наоборот хотелось подойти и извиниться за свою вспыльчивость, но первородного не было, как не бывает снега в июле или кислорода на Марсе. Сейчас же Барри был на работе в Мистик Гриль, не лучший вариант, но выбирать не приходится. Внезапно в помещение вошли Деймон и Аларик друзья-алкаши. Рик выглядел не очень : под глазами залегли тени, волосы растрëпаны, и вид в целом до невозможности уставший. Деймон отчего-то бросает на Барри хмурый взгляд. Без слов парень спешит налить бурбон, который, кстати, по его личному замечанию, является любимым алкоголем всея сверхъестественных существ. Они втроëм напряжëнно переглядываются, но молчат. Так в тишине проходит около получаса и бутылка бурбона. Первым не выдерживает Барри. — Я не могу понять, что сделал такого, чтобы заслужить тотальный игнор. – говорит парень, активно жестикулируя. — А то, что ты водишь дружбу с первородными. – стакан Деймона лопается в руке. — Круг общения не определяет человека. – замечает Флэш. — Но есть исключение. – грустно добавляет Рик, помешивая бурбон.***
Так что Барри успел окончательно поссорится с бывшими друзьями, но не сказать, что он убивался по этому очень долго, всë же, как говорит негласный кодекс : нельзя быть героем и злопамятным одновременно. Дни тянулись до невозможности однообразно, как по графику, работа-дом-работа, и даже Себастиан в большинстве своëм молчал. Ребекка погрязла в домашней работе, Коул куда-то уехал, потому что видите ли : "Эти стены на меня давят". Элайджа постоянно был занят какой-то кипой бумаг, а кандидатуры Финна и Эстер Барри не рассматривал. Оставался Клаус, который по прежнему его избегал, казалось, что он вообще не живëт здесь. И вот на 4 день ссоры, он не считал, не подумайте, парень заметил Клауса в малой гостиной на 1 этаже. Он стоял в окружении разнообразных кистей и красок. Возвышался над всеобщим беспорядком с какой-то особой, хищной, грацией. Рядом стоял девственно чистый, белый холст. Клаус взял в руки кисть, и глубокие полосы крови потекли из открытых ран. Он рисовал маки, обычные полевые цветы, никак не вяжущиеся с его образом. А Барри украдкой наблюдал, стоя в тени. Парень молился, чтобы его не заметили, но видимо этим планам было не суждено сбыться. Клаус тяжело вздохнул. — И снова здравствуй, дорогуша. Ты чего-то хотел? — Я хотел извинится. Я вспылил не подумав. Прости меня. – для большей убедительности парень склонил голову. — Не стоит так унижаться, дорогуша. Тем более, ты мне нравишься, и я не собираюсь тебя убивать. – первородный как-то грустно усмехнулся. — Я что? Подожди, что ты только что сказал? – его глаза комично расширились. — Я прощаю тебя дорогуша, но впредь быть осторожнее, всë же я славлюсь своей импульсивностью.***
После этого разговора Клаус снова пропал куда-то, а Барри находился в ещë большем раздрае. На повестке дня был вопрос "Какой смысл гибрид вложил в свои слова?" На помощь пришëл, как не странно Себастиан, спустя день замучавшийся слушать постоянное нытьë. — Боже, Барри, очнись. Это же просто провокация, чтобы ты потом ломал голову над его словами. Это фальш. – часть про манипуляции внутренний голос опустил, потому что ему, как никому другому, хочется посмотреть, чем закончится этот спектакль, когда закроется занавес.