Another word

Барри начало казаться, что он сходит с ума. Но Себастиан был не согласен и лишь называл его дебилом, чуть реже влюблëнным придурком. Парень честно не понимал, почему внутренней голос продолжает утверждать, что он влюблëн, и не в красивую девушку, а в Клауса-грëбаного–Майклсона. Безусловно Клаус был красив, чисто с эстетической точки зрения, с ним было довольно легко говорить на различные темы : про историю – Клаус особенно любил рассказывать про падение великих империй, про искусство, в особенности живопись, про насущные проблемы. И вот, как то раз они снова вели беседу про картины эпохи Ренессанса. Клаус восторгался Микеланджело, а Барри Рафаэлем. Реакция окружающих была неоднозначной, конечно, живопись не самая частая тема обсуждения в барах. — Дорогуша, пойми, что то, что пишут учебниках по истории – лож. Сикстинская мадонна Рафаэля привиделась ему вовсе не во сне. В 1512 были крупнейшие незарегистрированные поставки papaver somniferum, более известного как снотворный мак, сок которого используется для производства опиума, сильнодействующего наркотика. Тогда в Индии был предложен новый способ введения наркотиков в организм. Индусы ввели в моду такое понятие как опиум курение, которое впоследствии распространилось по всей Европе. Ты спросишь, какое отношение это имеет к Рафаэлю? Всë просто он скурил слишком много, и Сикстинская мадонна не больше, чем галлюцинация. — Откуда ты знаешь? – Барри с удивлением на него посмотрел. — А как сам думаешь? В то время моя семья была крупнейшим поставщиком во все развитые европейские страны. Ты же знаешь, что я ценитель искусства и не мог упустить возможность встретиться с подающим надежды художником. Мы разговорились, и я предложил сделку : наркотики на картину. — Подожди, ты хочешь сказать, что Сикстинская Мадонна – картина, посвящëнная тебе! – Барри был в шоке. — Нет, ты неправильно меня понял. Рафаэль нарисовал Мадонну на спор. И если говорить о картинах посвященных мне, то это в первую очередь "Странник над морем тумана". Каспар Фридрих посвятил еë целиком и полностью мне. Как он говорил : " И муза моя, и натурщик мой." – Клаус мечтательно прикрыл глаза, предаваясь воспоминаниям о прошлом. А Барри просто наблюдал. Смотрел, как лучи солнца, проходящего сквозь мутные стëкла, преломляются в волосах, на свету кажущимися золотыми. Видел, как губы гибрида расплывались в улыбке при мысли о чëм-то своëм. И молчал, боясь нарушить идиллию. Раздался бой часов, как в старых фильмах, будто бы неся что-то ужасное. Но в реальности всë не так плохо. Просто пробило шесть вечера, его смена окончена. И он молча отправляется переодеваться, бросая последний взгляд на безмятежного Клауса.

***

Возвращаясь, он надеется на то, что Клаус до сих пор полулежит на барной стойке с полулыбкой на устах. Но нет. Первородный прожигает взглядом блонди вампиршу, Кэролайн, кричащую на всë здание что-то странное. То и дело слышатся фразы "Зачем Клаус? Почему ты это делаешь?!" Видя его, гибрид умоляюще стреляет глазами, всем видом прося о помощи. И Барри не выдерживает. Он направляется к этой странной парочке. — Привет, Кэролайн, что-то случилось? – спрашивает он скорее из вежливости, чем из интереса. — Привет, да нет, всë хорошо. – она бросает уничтожительный взгляд на Клауса. – Договорим позже. – и выходит из бара. — Объяснишь?– спрашивает Барри, в упор смотря на него. — Не здесь, пойдëм. – он в последний раз обводит помещение взглядом и выходит. Барри двигается следом. Какое-то время они идут молча, пока Клаус, закончив рассматривать пейзажи, решает подать голос. – Я даже не знаю с чего начать. — Может быть сначала?– предлагает парень. — Может быть...– Клаус театрально держит паузу, пока где-то в мыслях Барри проклинает его. – У нас с Кэролайн вышло некоторое недопонимание, если можно так сказать. Она думает что я влюблëн, и пытается меня контролировать. А мне просто нравится еë тело. – он признаëтся в этом так просто, непринуждённо, словно часами репетировал перед зеркалом, так что всë, что остаëтся Барри, это в шоке ловить воздух ртом. — Тебя что-то удивляет? – насмешливо продолжает гибрид. – Мне уже больше тысячи лет, дорогуша, не понимаю, почему девчонка решила, что я с того, ни с сего влюбился именно в неë, когда передо мной столько перспектив и возможностей? — Отчасти ты прав, но всë же, по какому поводу крики? — Исключительно по поводу тебя, любовь моя. — Меня?! С чего бы это? — Кэролайн и еë друзья в первую очередь думают, что мы держим тебя под внушением. — Как глупо, Елена же знает, что я не поддаюсь этому вашему внушению. – он закатил глаза, удивляясь тупости бывших друзей. — Не поддаëшься внушению, уверен, дорогуша? – и снова Клаус хитро щурит глаза, но это так мило, что Барри хочется умереть на месте, желательно спрыгнуть с моста, по которому они сейчас идут. И видимо гибрид читает его мысли, потому что следующие что делает Клаус, это смотрит прямо Барри в глаза и говорит : — Спрыгни с моста. И Барри не выдерживает. — Ты сумасшедший?! Клаус, почему именно это?! А если бы оно на мне сработало и я прыгнул?! Ты в своëм уме?! – кричит парень, параллельно думая, как сбежать отсюда куда-нибудь подальше, желательно туда, где нет всякий сумасшедших. А потом связь обрывается. От былых криков остаëтся только эхо. Всë что он чувствует, это чужие руки на талии, обнимающие его со спины, и горячее дыхание прямо в ухо. — Я бы сделал так, любовь моя. Думаешь я настолько идиот, чтобы заставлять тебя прыгать? Прости, но это слишком даже для меня. – шептал Клаус, почему-то не отодвигаясь, наоборот, притягивая ближе. Барри шумно дышал, ловил ртом воздух, пытаясь успокоить бешено бьющиеся сердце, пока Клаус со садисткой ухмылкой положил голову ему на плечо. – Это странно не думаешь? Почему на тебе не работает внушение? — Может, эм, дело в нейронах? Ускоренная нейронная связь, и когда ты применяешь свой гипноз, сигналы поступающие в мозг обрабатываются быстрее, чем данный тобой посыл возбуждает органы. – глаза Барри сияли, он мучился над этой загадкой несколько дней-месяцев, а ответ лежал на поверхности. А потом осознал, то Клаус спорил это только для того, чтобы его отвлечь. — Интересная теория, дорогуша, но возникает вопрос, откуда у твоего организма такие возможности? – мужчина дразнил его, причëм в наглую, и Барри понял что попался, вот только что делать, крючок он уже проглотил. Он проиграл, причëм в сухую. Нужно срочно что-то придумать, пока не стало поздно. — Ну, эм, знаешь, однажды в меня ударила молния. – всë же это правда, не полная, но правда. — Ого, и каково это? – казалось, гибриду действительно было интересно. — Ну, я практически ничего не помню, но сначала раздался взрыв, а потом всю округу озарило светом, по городу прошла взрывная волна, ей меня повалило на пол, я смотрел на небо, там была молния, а потом я отключился. А потом узнал что пробыл в коме 9 месяцев. – а перед глазами стояла картина того злополучного дня. — Видимо, тебе не в первой быть в коме, завязывай с этим, дорогуша, всë же красота и юность так тленны. – как обычно протянул мужчина в своей издевательской манере. Барри лишь обиженно надул губы, и пытался выбрался из объятий ? гибрида. Но тот лишь удобнее устроил голову у него на плече. — Ты всë ещë обижаешься? Ну дорогуша, ты как ребëнок, честное слово. Хочешь я куплю тебе мороженое и свожу в парк аттракционов? И тут в голову Барри пришла гениальная идея : если Клаус сам предлагает купить ему что захочется, то почему бы этим не воспользоваться? Вероятно Себастиан был инициатором этих размышлений, не то чтобы Барри собирался жаловаться. Совсем наоборот. — Я люблю шоколадное с малиновым топингом, а ещë кататься на колесе обозрения. – съехидничал парень. — Ты манипулируешь мной, любовь моя. А я думал что ты милый мальчик, а получил абьюзера, – он театрально вздохнул, а потом Барри перестал чувствовать тепло чужого тела. Теперь же Клаус шагал обратно в сторону города. – Пойдём, купим тебе мороженое. А Барри остановился как вкопанный, пытаясь осознать смысл сказанного. Клаус считает его милым? Или это шутка? Всë так до безумия странно. Прежде чем он успевает подумать, слова сами выходят изо рта. — Ты считаешь меня милым ? – голос почему то был осипший, а на щеках румянец. — Любовь моя, – тяжело вздохнул Клаус, поворачиваясь к нему лицом. – Я никогда не говорил, что мне не нравится твоя внешность. У тебя действительно милое личико. – он подмигнул и отвернулся, продолжая путь. Барри снова был в ступоре. Эта прямолинейность Клауса убивала его нервные клетки и заставляла учащаться пульс. — Только не говори, дорогуша, что мои слова поразили тебя и теперь ты в шоке, а от того не можешь двигаться. – мужчина снова оборачивается, на этот раз раздраженно, так что единственное, что остаться Флэшу это догнать его и вместе продолжить путь. *** Они всë же купили мороженное. Но всë было не так просто. Именно такого, которое хотел Барри, не было и Клаус, наткнувшись на молящий взгляд парня, применил внушение. Сейчас же Барри стоял и улыбался, держа в руках рожок мороженного, а Клаус явно думал о чëм-то ужасном, потому что его губы скривились в ухмылке. — Милый Барри, ты же понимаешь, что должен мне? – о, да, Барри знал, что этот хитрый взгляд не проведет ни к чему хорошему. — Что ты хочешь? – настала его очередь вздыхать. — Твою душу. – злорадно проговорил мужчина. – Расслабься, я шучу. Хочу чтобы ты позировал для моей новой картины. Я прямо вижу, еë. Ты лежишь на кровати, с хмурым, но в тоже время печальным выражением лица. Я назову еë "Кошмар в осеннюю ночь. " Это было просто, так что Барри не раздумывая согласился. Придя домой они сразу принялись за дело : Клаус сказал лечь в удобную для себя позу и представить что-нибудь тяжëлое, чтобы мимика на картине получилась естественный. Парень просто , слушал, честно пытаясь вникнуть в слова, но мягкие простыни так манили к себе, что невозможно отказаться от предоставленной возможности вздремнуть. Он сам не заметил, как провалился в сон. *** Тёмная ночь ждëт за окном. Он снова в лесу, среди мëртвых деревьев. Вокруг только сумрак и злостная темень. Он стоял посреди какой-то поляны. Белый свет луны проникал сквозь высокие кроны деревьев, освещая окрестности. Казалось, Барри стоит в самом центре этого мистического света, словно прожектор, следующего за ним по пятам. Вокруг было пустынно, ни шороха, ни звука, словно он один в этом лесу. Но нет. Откуда-то из глубоких кустов он чувствует на себе взгляд, изучающий, пока что. А потом появляются жëлтые глаза. Они разрезают темноту, словно солнце, но ничего светлого в них нет – только неуполимый голод и безумие. На поляну выходит волк, чрезвычайно большой, может быть, даже, красивый : обманчиво грациозные движения, скрывающие хищную натуру. Волк в образе кошки, какое глупое сравнение. У него светлый мех, похожий на золото, в этом прелестном лунном свете. Но глаза всë портят. В них слишком много эмоций, мыслей и осозная, что кажется, будто бы они принадлежать человеку, прожившиму не мало лет. Барри срывается в места и бежит. Бежит куда угодно, лишь бы больше не видеть его глаз. Это вызывает какой-то иррациональный страх. Он несëтся туда, куда глядят глаза, не смотря под ноги, и это его главная ошибка. Он падает, а волк нависает над ним, угрожающе раскрыв пасть. — Ты так прекрасен, когда слаб. Мне нравится твой страх. – волк лижет его, чуть задерживаясь на губах. – У тебя такие сладкие губы, интересно, будут ли они ещë слаще от стонов, что прилагаются к твоей личной агонии? – шепчет, до ужаса интимно, словно описание эротических сцен. Барри трясëт. От невозможного страха до фантомных ощущений чего-то мокрого, животного , у него на лице. Он ожидаемо проснулся в холодном поту. За окном было уже темно, где-то в далее слышался волчий вой, что заставляло невольно испугаться. Он вроде понимал, что это просто сон, и всë такое, но какая-то часть разума видела в этих снах некоторую закономерность. Жëлтые глаза снятся ему уже во второй раз, принося с собой только боль и несчастье, может ли это что-то значить ?