Another word

Погода за окном была омерзительной. От вчерашнего солнца не осталось ничего. Теперь же небо заволокли серые тучи, промозглый ветер забирался прямо в душу, холодные капли дождя монотонно стучали о крышу, глухим звуком отражаясь от стенок черепной коробки. Утро встретило Барри головной болью, словно похмелье. Да уж, давненько он не чувствовал чего-то подобного. К сожалению регенерация не работала, так же как и мозг. Он не помнил абсолютно ничего после того разговора с Клаусом в саду. Оставалось прибегнуть к не желаемому: — Себастиан, не помнишь, что было вчера, после того, как Клаус пригласил меня на бал? «Значит ты ничего не помнишь? Это странно... » – альтер-эго замолчало, оставляя за собой след недосказанности. — Мне уже страшно. Рассказывай, что произошло. – Барри становилось действительно страшно. Неожиданная амнезия, секреты второго «я» в совокупности своей несли панику. «В общем то ничего, просто я выполнил просьбу одной знакомой.» – и вроде бы звучит нормально, но Барри нутром чувствует подвох. — А поподробнее об этой знакомой. – звучало немного недоумëнно, потому парень вообще не имел понятия о всëм, что произошло позже пяти часов после полудня. «Наша общая знакомая по имени Лилит.» При еë упоминании Барри будто бы ударило током, мышцы рефлекторно сократились, что привело к судороге. Голова пошла кругом, а в глазах потемнело. Ровно через семь секунд всë прошло. — Мне не послышалось? Лилит? Себастиан, ты сошëл с ума? Какая к чëрту Лилит, и, позволь спросить, где, как и при каких обстоятельствах ты нашëл нашу галлюцинацию в реальном мире?! – под конец стало невыносимо. Потому что это звучало как откровенный бред, но, зная своë альтер-эго, Барри был готов поверить во всë угодно. Живя с клоуном перестаëшь удивляться фокусам. «Это длинная история...» – начал было оправдываться Себастиан, но, к сожалению, его тут же прервали. — Бога ради, прошу тебя, объясни по человечески. «Хорошо-хорошо, успокойся. Думаю нужно начать с предисловия. Меня долго мучали последствия нашего общего сна, уж очень подозрительно реально он выглядел. Уже тогда я начал сомневаться. Но окончательно убедился в этом только после переноса во времени. Тогда, не тратя ни секунды, я решил проверить гипотезу и позвал Лилит, дабы поговорить. В ходе диалога я выяснил всю волнующую меня информацию, но эта дьяволица попросила заплатить услугой за услугу, а именно, передать Эстер, что она отказывается помогать в чëм-то там. » — Подожди, то есть ты хочешь сказать, что тот сон был вполне реален, Лилит существует, а у нас есть какая-то неведомая сила? – если до этого парень испытывал лишь раздражение с признаками пассивной агрессии, то сейчас они полностью стëрлись, оставив после себя ничтожный шлейф недоумения. «Именно. И думаю, что стоит поучиться управлять силами, вдруг пригодиться.» – видимо, тень его души всë же способна рационально мыслить, жаль только, что не пользуется этим повсеместно. К примеру, в данный момент он несëт откровенный бред. — Ты сошëл с ума. Как позволь спросить мы будем управлять силой, существование которой не доказано в принципе, а так же представления об оной не имеем совершенно никакого. – негодование Барри невозможно было выразить словами. «Cher Барри, думаешь я предложил попробовать неизвестное, не имея гарантии на удачный исход событий. По моим расчëтам 78/22, что я смогу управлять силой с первого раза. Готов даже поспорить.» – подростковый максимализм никуда не делся, и Себастиан до сих пор грешен любовью к азартным играм. — Хорошо, спорим на желание. Если выиграю я, то ты даёшь мне урок по танцам. – настало время для раскрытия секретов. Барри не умеет танцевать. Вообще. И это одна из тех таинственных вещей, логически объяснить которые не может ни один учëный. Всë дело в том, что Себастиан – превосходный танцор, ибо иначе ему не светила роль солиста в хоре «Соловьи». Но в тоже время его альтер-эго безнадёжно плох. И казалось бы, раз у них одно на двоих тело, то оно должно двигаться, основываясь на механической памяти, но нет. Поэтому сейчас Барри в замешательстве, как можно идти на бал, при этом не умея танцевать. « Идëт. А если выиграю я, то ты обещаешь прислушиваться к моему мнению и советам. » – желание Себастиана до банального просто и ожидаемо. Хотя, что ещë он мог загадать, когда в буквальном смысле является тенью, которая вроде бы существует, но никто, не единая душа, не обращает на не своего внимания. — По рукам. – и не медля ни секунды парень спешит доказать свою правоту. – Спорим, ты не сможешь поднять в воздух силой мысли вон ту книгу. – он указал на собрание сочинений Стивена Хокинга, купленное вчера, или сколько там времени прошло с момента возвращения во времени, а после начал морально готовиться к предстоящему уроку танцев. До практики дело так и не дошло, потому что, через несколько мгновений вся литература на столе взлетела вверх. Буквально повисла в воздухе, а потом с грохотом свалилась на пол. « Ты проиграл. » – нахально усмехнулся это чертëнок, когда Барри стоял с комично открытым ртом. В один момент все его убеждения растаяли на глазах. Но делать нечего, был спор, он проиграл, и, как следствие должен исполнить желание второго. — И что ты прикажешь делать теперь, когда мы выяснили правду? « Сейчас, милый Барри, тебе стоит подготовится к балу, а дальше действуем по обстоятельствам. » — Но я не умею танцевать. « Не переживай, уж что, а станцевать один ничтожный танец за тебя я смогу. » — Спасибо. – парень так и светился радостью. « Потом поблагодаришь, лучше начинай собираться.»

***

Часы пробили полночь. Каждый шаг сюитного танца приходится на громкий звук боя курантов. Здесь были все : девушки в пышных платьях, что хитро усмехаясь, прячут лица за цветными масками, парни, которые чинно вышагивают в ритме вальса. На торжество собрался почти весь Мистик Фолз. Барри смотрит по сторонам, захлëбываясь восхищением. От того, как плавно льëтся шампанское, от света канделябров в отражении напитка, от резких контрастов между светлыми стенами бальной залы и чëрными мужскими костюмами. Приглушëнный свет свечей придавал мистическую атмосферу, а в голову так и лезли сравнения с балом у Сатаны. Слышится звон бокалов, а после гостей призывают к тишине. Все взоры направлены в центр, где на высокой лестнице выстроились виновники торжества – семья Майклсонов, что отмечает своë воссоединение. Блуждая взглядом по первородным, он в конечном итоге находит взглядом его. Клаус стоит с хитрой полуулыбкой на устах, лениво осматривая зал. Когда их глаза встретились, то он ухмыльнулся, прошептал что-то губами, а после вернулся к прежнему занятию. Слабое пламя находило своë место в отблеске русых волос. Чëрный классический смокинг отлично смотрелся на подтянутой фигуре, на шее повязана бабочка. Барри рассматривал его с придыханием и мыслью, что хорошо бы было поспать хотя-бы на столетие назад, когда официально-деловой стиль был на вершине модного Олимпа. Был объявлен тост: бокалы плавно взмывают вверх, дабы не расплескать напиток. Только Барри стоит где-то у стены, мысленно выпивая со всеми, но на деле держа в руках пустоту, ибо Клаус забыл про обещание принести шампанское. За тостом следует танец – старинный вальс – и парень в которых раз проклинает первородных, ведь предупреждëн он не был, хотя при желании любой из этого семейства мог поделится этой ничтожной крупицей информации. — Потанцуем? – раздаëтся где-то рядом. Он отводит взгляд от потолка и вновь видит Клауса, только на этот раз совсем близко : едва протяни руку и сможешь коснуться. — А разве ты не должен пригласить на первый танец какую нибудь красивую блондинку? – и если внешне Барри пытался грубить, намеренно отталкивая от себя, то внутри всего лишь стыдился своего неумения танцевать. — Да брось, дорогуша. Почему я должен танцевать с кем-то другим, когда обещал подарить первый танец тебе? – он протягивает руку, параллельно натягивая привычную усмешку, вот только через неë просвечивались огоньки чего-то искреннего. Занимательно. Теперь Барри не в силах отказать, не тогда, когда привычный холод таит. Он протягивает руку в ответ, позволяя вести себя, закружить и запутать в древнем танце. Оркестр играет первые аккорды, пока пары выстраиваются напротив друг друга. Плавные вращения, чужая рука на талии, пока вторая сжимает твою, и шëпот, из-за которого стихает всë: как музыка, так и удары сердца: — Не волнуйся, мы скоро снова обязательно встретимся. – говорит он тихо, интимно,опаляя мочку уха горячим дыханием. И, пока Барри находится в шоковом состоянии от такой близости, танец на секунду меняет ритм, а люди – партнëров. Приземлившись в руки другого человека он поднимает голову и видит Деймона. — Какого чëрта?! – буквально рычит брюнет. — И тебе добрый вечер, Деймон. – незамедлительно отвечает парень. — Довольно обмена вежливостями, я ещë раз спрашиваю, какого чëрта тут творится?! Почему ты и этот гибрид танцуйте как парочка каких-то влюблëнных геев? Он должен был танцевать с Кэролайн! – вампир чуть ли не сорвался на крик. — Остынь Деймон, и если ты не заметил, то сейчас мы с тобой тоже похожи на геев. – на этот раз отвечает Себастиан, который всë это время сидел внутри, потому что Барри не нуждался в его помощи, а сейчас его провоцируют, причëм сразу несколько обстоятельств. Во-первых, Деймон, парировать которому было интересно. Во-вторых, опять же из-за Деймона, точнее, из-за желания не опозориться, наступая на ноги во время простейших па. — Не переводи тему. Что у тебя с Клаусом? – выводить его из себя было занимательно. Холерики определëнно его любимый тип личности. — Нас связывают исключительно дружеские отношения. Лучше скажи мне, почему ты сначала смотришь с ненавистью, а сейчас строишь из себя заботливую тётушку. Разберись со своей биполяркой. – как только музыка стихает, Себастиан поворачивается на каблуках, скрываясь во тьме ночной.

***

Над Мистик Фолз сгущались сумерки. Воздухе стоял едва уловимый запах озона. Дул приятный тëплый ветер, играя опавшими листьями короткую цикличную мелодию. На небосводе загорались первые звëзды, освещая сад своим тусклым сиянием. Вокруг тишина, слышно только незамысловатый мотив, доносящийся из открытых окон. Барри бродил по периметру заднего двора с отвратительным настроением. Себастиан вновь корчит из себя королеву драмы, но с последствиями пришлось столкнуться ему. — Дорогуша, наконец-то я тебя нашëл, – говорит знакомый голос за спиной. – Ты зачем сбежал? — Не принимай на свой счёт, меня просто выбесил Деймон. – он тяжело вздыхает, поворачиваясь к собеседнику. — Прекрасно тебя понимаю. За тысячу лет жизни мне успело надоесть многое. Но сейчас не об этом, – Клаус, выводит руку из-за спины, показывая бутылку шампанского. – Луи Рёдерер Brut Vintage, 1996 года выпуска, как я обещал. Пойдëм, присядем. – говорит он, увлекая за собой в тень парковых деревьев. На берегу призрачного озера, что было поглощено мраком, одиноко стояла скамейка, на которой и было решено скоротать время в приятной компании. Они говорили о многом, начиная от любимого сезона года, и заканчивая литературой. — Клаус, а расскажи что-нибудь. – тянет Барри заплитающимся языком. — Что ты хочешь услышать? – отвечал первородный, немного смутившись такой настойчивости. — Расскажи о своëм детстве, о жизни до обращения в вампира. – говорил он полушëпотом, боясь нарушить интимную атмосферу. — На самом деле я мало что помню о детстве, – Клаус закрыл глаза, восстанавливая в памяти картины минувших дней, а после, понизив голос на несколько тонов, начал свой рассказ. – Ещë с раннего возраста я отличался от своих братьев и сестёр. Пока Финн потыкал матери, Элайджа был воплощением мечтаний отца, а Коул развивал в себе магический дар, мы с Ребеккой частенько сбегали на реку, текущую у подножия холма, на котором стояла наша деревня. Она плела венки из одуванчик, даря их каждому члену семьи, а я собирал полевые цветы, делая из них краску, а после рисуя на камнях, словно это были холсты. — Ребекка рассказывала, что ваши отношения с отцом были хуже некуда. – говорит Барри, прерывая эту ностальгию интересующим его вопросом. — Всë началось с того, что он застал меня за рисованием. Это был первый раз, когда я почувствовал боль удара. Он избил меня, приговаривая, что настоящему мужчине должны быть чужды понятия прекрасного. – произносит Клаус с потемневшим выражением лица, но взгляд моментально смягчается, стоит посмотреть на зевающего парня, сидящего рядом. — Я прилягу? – спрашивает он полушëпотом, устало, а после не дожидаясь ответа ложит голову на его, Клауса, коленки. Снизу вверх смотрит в синеву глаз, а после, лишь на мгновение, прикрывая веки, тут же засыпает. А первородному остаëтся лишь перебирать чужие волосы, смотреть вдаль, ожидая рассвет, что обязан привести вслед на собой день, наполненный лишь радостью и счастьем.