Ацуши в Стране Чудес

Какой же изумительный, всё-таки, был кекс. Оставшиеся угощения давно уже убрали, посуду перемыли и расставили по своим местам, а мысли Ацуши всё занимало праздничное лакомство. Он даже набрался смелости попросить ещё один кусочек, но Шляпник отказал ему. — Нужно оставить немного для Валета, — объяснил он. — Он помогал мне в организации праздника, но сам не смог прийти. И это не значит, что он не заслуживает свою порцию сладкого. Вместо кекса Ацуши получил утешительное пирожное со взбитыми сливками, что тоже было неплохо — и чертовски странно, если подумать. Каким бы грозным и смертоносным не выглядел двойник Шляпника из Йокогамы, здешняя его версия, кажется, даже строгой не слишком-то умела быть. «Я никогда раньше не ел так много сладкого» — подумал Ацуши, вытирая перемазанные сливками пальцы салфеткой. Что удивительно, объевшимся он себя не ощущал. — В чём это у тебя башмаки? — внезапно спросил Шляпник и чуть нахмурился. Ацуши тут же опустил взгляд и обнаружил, что ботинки его всё ещё перемазаны густой чёрной грязью, стеклисто отблёскивающей, будто смола. Следы этой грязи тянулись за ним от самого входа через кухню и широкую прихожую. По любовно начищенному паркету, по светлому ворсистому ковру… Ай. — М… Я всё вымою… — промямлил он, но Шляпник покачал головой, всё пристальнее вглядываясь, будто его скорее заинтересовали, чем расстроили все эти пятна. Он даже присел на корточки и потрогал испачканное место на ковре кончиком пальца, не сняв с руки фиолетовую бархатную перчатку. Не озвучивая, к каким выводам он пришёл, после тихого «хм-м» он поднялся и указал Ацуши на неприметную дверцу, из замочной скважины которой торчал фигурный ключ. — Разувайся и пойдём за мной. Займёмся твоим внешним видом. — А? — Справлю тебе костюм. Башмаки прямо тут оставь. Выходит, Шляпник хочет сшить ему новую одежду? Ацуши так удивился подобному предложению, что даже послушался. Стоя разуться не получилось, поэтому он плюхнулся в кресло, вздымая вокруг себя ворох юбок, и потянулся к ботинкам. Как же неудобно в этом платье! И непривычно, и ужасно стыдно к тому же: ну кому понравится оказаться наряженным в девчонку? — Я бы и правда очень хотел переодеться, но… — была одна извечная проблема, настолько привычная Ацуши, что он не стеснялся уже о ней говорить. — Мне совсем нечем вам заплатить за труд, господин Шляпник. Денег не водится. — Денег? — переспросил Шляпник, окидывая его взглядом. — Я разве говорил что-то о деньгах? — Нет, но… — Ацуши растерянно зашарил в карманах и наткнулся в одном из них на что-то прохладное и мягкое. Вынув это, он обнаружил у себя в руке размокший и раскрошившийся кусок волшебного гриба. — Грибы мне ни к чему, — усмехнулся Шляпник, пока Ацуши не мог найти себе места от смущения. — Отдашь взамен новой одёжки своё платье. Оно пошито из недурной ткани, хоть и простовато на вид. — Хорошо, я отдам его, — Ацуши поспешно закивал. — Оно всё равно мне не нужно. Сговорились на том, и Шляпник отвёл гостя в свою мастерскую, что скрывалась за невзрачной дверью. Что за чудное то было место! От пола до потолка высились полки с разнообразными тканями, лотками пуговиц, застёжек, декоративных деталей; строились в ряд катушки с лентами, в витринах за стеклом, охраняющим их от пыли, пышнились перья таких расцветок, что только оставалось гадать, каким диковинным птицам они принадлежали. У дальней стены, в единственном хорошо освещённом месте, стоял рабочий стол, одну часть которого занимала старинная на вид швейная машинка, а соседнюю — жутковатые головы-болванки, некоторые пустые, а некоторые — увенчанные головными уборами. Пахло здесь нафталином и лавандой, и почему-то до сих пор ощущался запах выпечки, будто бы пресловутый кекс, только что вынутый из духовки, совсем недавно пронесли через всю мастерскую. Где-то громко тикали, скорее, даже щёлкали, механические часы, но в пёстрой обстановке помещения их было не разглядеть. — Во что ты был одет до того, как Страна Чудес решила облачить тебя в платье? — поинтересовался Шляпник, пока снимал мерки со своего гостя. — Выпрями спину и руки подними. — В рубашку и брюки, — ответил Ацуши, подчиняясь. — И всё? — удивился Шляпник. — А как же сюртук? Как же шляпа? Ацуши не удержался от смеха при виде его искренне удивлённого лица. Кажется, он не представлял наряд полноценным без шляпы. Почему это так забавно? Ацуши даже не сразу задумался о том, что посмеивается сейчас над вроде бы опасным и непредсказуемым человеком. Огорчать Шляпника не хотелось, однако он всё же отрицательно покачал головой. — Ни шляпы, ни сюртука. Но был галстук. И подтяжки тоже. Шляпник махнул рукой: — Это не столь важно, — и вид у него враз стал сосредоточенный; кажется, он раздумывал над будущим костюмом. Раздумья эти заняли не так уж много времени, и вскоре Шляпник сам себе кивнул и поднял взгляд к настенным часам, едва вместившимся между высокими стеллажами, уставленными всякой всячиной. Часы выглядели причудливо — Ацуши не сомневался, что к их изготовлению тоже приложил свою лапу Мартовский заяц, — и именно они издавали тот назойливый звук. — Ну, нет, так мы ничего не успеем, — Шляпник нахмурился, оглянулся на швейную машинку, или, как показалось Ацуши, переглянулся с нею. — Придётся немного притормозить! Он подошёл к часам, кратко, но элегантно поклонился им, придержав цилиндр, а затем тронул пальцем секундную стрелку, и та тут же застыла на месте, а тиканье прекратилось. — Что это вы делаете? — удивился Ацуши. — Выкраиваю себе дополнительное время, — сказал тот спокойно, будто происходящее было для него в порядке вещей. — Но если вы остановите часы, то время не остановится, — несколько неуверенно пробормотал Ацуши. Сомнения в здравости рассудка хозяина дома вновь закрались в его голову. Шляпник слегка усмехнулся: не впервые, видимо, он подобное слышал. Без лишних слов он подошёл к плотной шторке на стене, что скрывала за собою небольшое круглое, слегка запылившееся окно, которому явно не слишком часто позволяли впускать в себя солнечный свет. — Погляди, — он отодвинулся, пропуская гостя. Ацуши последовал совету и так и открыл рот от удивления. Снаружи дома Шляпника всё замерло: птицы в полёте, облака и проносимые ветром мимо окна редкие листья повисли в воздухе. Не шевелилась трава, и не качались ветви деревьев. …Время и правда остановилось. — Как вы это сделали? — спросил Ацуши, едва отлипнув от оконного стекла и обнаружив, что Шляпник уже успел усесться за своё рабочее место, обложился стопками пёстрой материи и защёлкал острыми ножницами. — Это просто… чудесно! — А чего ты хотел? Здесь же у нас Страна Чудес, — тот со смехом на секунду оторвался от своей работы. — На самом деле я просто попросил его постоять на месте, чтобы успеть управиться с твоим костюмом. Если ты в хороших с ним отношениях, то можно договориться. — Кого попросил? С кем в отношениях? — совсем растерялся Ацуши. — Со Временем, конечно же. С ним непросто подружиться, но ещё сложнее поссориться. Хотя, — он странно вздохнул. — Мне это как-то раз удалось. Еле-еле помирился потом. Собрав вместе подколотые булавками детали будущего наряда, он подошёл к гостю, чтобы подогнать их по фигуре, и тот невольно выпрямился по стойке «смирно». Примерка была быстрой, вскоре мастер уселся за машинку, оставив Ацуши вновь наедине с мыслями. Дружить и ссориться со Временем? Звучало совсем уж фантастично. Ещё более сказочно, чем уменьшение и увеличение или существование параллельных миров. Но, тем не менее, это всё было правдой, которую Ацуши наблюдал собственными глазами. Воистину Страна Чудес получила своё название неспроста. Интересно, чем ещё она может удивить? Кажется, Чеширский Кот не преуменьшал, пока расхваливал местные странности, уговаривая Ацуши остаться здесь подольше. Вместе с Чеширом-Дазаем вспомнились и слова того о вечном лете. Может ли статься, что и это — результат чьих-то проделок со временем? Отчего-то Ацуши был уверен, что Шляпник знает ответ на этот вопрос, но задать его так и не решился: то ли не хотелось отвлекать мастера, погрузившегося в работу, то ли мешал непонятный, скребущий страх перед неуслышанным ответом. В мастерской воцарилась тишина. Некоторое время её нарушало лишь мерное стучание машинки да тихий шум махового колеса, а затем, видимо, устав от молчания, Шляпник вдруг запел, и спустя уже несколько непонятных слов Ацуши узнал песенку, которую не так давно слышал от Чеширского Кота. — Что это вы поёте? — не удержав своё любопытство, спросил Ацуши. — А? — Шляпник замолк, на этот раз не прекращая строчить, — Это древнее пророчество, родом из соседнего королевства. Кто-то придумал положить его на музыку, и получилось вполне неплохо. — А о чём оно? Я совсем не понимаю этих слов. — Неудивительно, — хмыкнул Шляпник. — Но знаешь, что? Чем объяснять, я лучше тебя познакомлю с его героями, и они тебе сами всё расскажут. Если ты им, конечно, приглянешься. Стук деталей машинки притих, и Шляпник ласково погладил её колесо: — Прости-прости, я больше не буду отвлекаться. Но, согласись, оставлять гостя без ответов невежливо? — он поправил ткань под лапкой. — Давай продолжим, хорошо? Ацуши, кажется, уже был сыт ответами по горло, хоть от них вопросов только прибавилось. Интересно, о каких героях он говорит? О тех самых «шорьках» из первого куплета? О «зелюках» или, может быть, о «мюмзиках»? Что это вообще за звери-то такие, в конце концов, и как можно им приглянуться? Видимо, здесь принято водить дружбу с животными, картами, рабочими инструментами или с самим временем. Звучит уже не так странно, как в самом начале. Шляпник продолжал заниматься шитьём. Ткань ползла под лапку, бежали строчки, одна к одной ложились складки, и разрозненные детали выкройки соединялись понемногу в будущий костюм. Как долго Ацуши сидел тише мыши, завороженный чужой работой? Время, казалось, остановилось не только снаружи, но и в самой мастерской: всё застыло кругом, только сноровисто двигались маленькие руки в бархатных перчатках, шуршала материя, крутилось колесо да постукивала игла. — Почему вы мне помогаете? — Почему? — откликнулся Шляпник. — А почему нет? Ацуши смутился. Не то, чтобы его удивляла чья-то забота: он уже успел осознать, что не весь мир настроен против него. Просто странно было получать помощь от… такого человека. — Я ведь для вас ничего не сделал, я здесь никто. А вы меня пригласили за стол, накормили, впустили в свой дом, да ещё и шьёте мне одежду, — «А мне и отблагодарить нечем толком», — мысленно закончил он, всё ещё стыдясь своей беспомощности. — Я понимаю, как тяжко оказаться вдруг в мире, о котором совсем ничего не знаешь, — Шляпник не поворачивался, продолжая заниматься шитьём, но Ацуши отчего-то казалось, что неким образом тот смотрит прямо в его глаза. — Ты не знаешь, куда тебе идти, что тебе делать. Ты теряешься, тебе страшно, вокруг всё незнакомое, чужое и злое. Важно, чтобы тебе кто-то помог в такой трудный момент. Важно… не быть одному. Звучало это всё так, будто Шляпник и правда понимал Ацуши. Но каким образом? Разве он сам — пришелец из другого мира? Не может быть. Ведь в «другом», то есть родном мире Ацуши, такой человек уже существует. — Я и не думал, что вы можете отнестись ко мне так по-доброму, — наконец, произнёс он, растроганный. Шляпник на эти слова среагировал неожиданно живо: — А что же ты думал? На этот вопрос Ацуши не ответил, потому что, по правде говоря, в том, что он думал, не было ничего хорошего, но признаться в этом, конечно, не мог. Он замялся, задумался, а потом и вовсе испугался, что Шляпник разозлится, однако этого не произошло. Вместо этого тот сказал — без тени сомнений, утвердительно и самую чуточку разочарованно: — Ты встречался с Чеширским Котом. Врать было бессмысленно, поэтому Ацуши просто кивнул. — И что он тебе наплёл? — Он показал мне дорогу. И рассказал немного о Стране Чудес и о том, кто тут живёт, — пробормотал Ацуши, пытаясь выбирать слова. Шляпник наверняка обидится, когда узнает, что Кот называл его безумным. — И ещё сказал, что ему нельзя в эту часть королевства. Шляпник цыкнул: — Наверняка снова назвал меня сумасшедшим. Воцарилось неловкое молчание. Шляпник продолжал заниматься шитьём — теперь он прилаживал к жилетке узорчатые перламутровые пуговицы, — а Ацуши не знал, куда себя деть, и сожалел о каждом своём слове. У этих двоих и правда какая-то невероятная неприязнь друг к другу, раз они в ссоре даже в параллельном волшебном мире. Узнать бы, почему. — Он предатель, — вдруг резко сказал Шляпник, будто бы прочитав его мысли, и тут же одёрнул себя и смягчился. — То есть… Он шутник, и шутки у него плохие. Последним своим розыгрышем он едва ли не развязал войну с соседним королевством, после чего и был изгнан. — Войну? — Ацуши чуть ли не подскочил на месте. Верилось в это с трудом. Тот Дазай, которого Ацуши знал, не мог сотворить такое. Но, если альтернативная версия Чуи Накахары столь отличается от оригинала, то и второй Дазай может быть здесь иным? Более опасным, более… жестоким? Такие рассуждения Ацуши совсем не понравились, и он поспешил себя успокоить тем, что, скорее всего, произошло некоторое недопонимание. Как там Чеширский Кот говорил? «У некоторых проблемы с чувством юмора». — Её самую, — Шляпника передёрнуло. Со вздохом он отложил свою работу в сторону и развернулся к гостю. — А до этого… До этого тоже что-то натворил. Не могу сказать, что. — Почему не можете? — Потому, что не очень понимаю, что произошло. Подшутил он надо мной, по-злому как-то, а как — не помню… Тон его изменился, будто он изображал кого-то, а потом изменился снова, и снова: наперебой он сам с собою вдруг заговорил разными голосами. — Как насчёт чаю? — Ты в своём уме, разве время сейчас для чая? — Если я захочу, будет время для чего угодно! — Шляпник, Шляпник, очнись! Лицо его вслед за голосом менялось. И правда безумен! Ацуши почувствовал, что его ледяными обручами сковал страх. Что, если Шляпник решит напасть? Что, если Кот не лгал? Что, если и в этом мире Чуя Накахара одержим и опасен? Но Шляпник не стал нападать. В конце концов, бормотание его затихло, а взгляд стал мрачнее, чем у Мартовского Зайца после услышанной сказки. Кажется, смутные воспоминания, нашедшие на него, были совсем неприятными. Что там Чеширский Кот говорил о бесконечном чаепитии? Видимо, осознав, насколько губительны для него попытки восстановить картину тогдашних событий, Шляпник решил переменить тему разговора — но от изначальной уйти удалось недалеко: — У Дазая было особенное место при дворце. Так же, как у меня, Сони и Зайца. И даже Валет у него собственный был. Вот только однажды что-то в голову ему вдарило. То ли скука одолела, то ли статус развязал руки, и он заигрался в свои игры. Ты будь с ним осторожным и не верь этому прохвосту. Он кого угодно обдурит, и уж тем более — Алису. Снова это имя, совершенно чужое. — Меня зовут Ацуши, — поспешил поправить тот. — Я знаю, — сказал Шляпник. — Ты не понял ещё? «Алиса» — это вовсе не имя. Так называют тех, кто пришёл сюда из другого мира. А по именам у нас принято обращаться к самым близким. Так что, пока ты тут не нашёл себе хороших друзей, ты здесь для всех Алиса. Вот, оказывается, как. Теперь Ацуши ощущал себя глупым: и правда, мог бы и догадаться! Алиса, значит. Выходит, подобных ему здесь умеют определять едва ли не с первого взгляда. Или может быть, жители Страны Чудес просто-напросто все друг с другом знакомы? — Что-нибудь ещё хочешь узнать? — Наверное, нет, — отозвался Ацуши. — Славно! А то у меня тоже есть к тебе вопрос, — Шляпник вновь оживился. — Скажи, это правда, что в разных мирах можно встретить один и тех же людей? — Правда, — подтвердил Ацуши, обрадовавшись, что вопрос оказался таким простым. — В моём мире есть Белый Кролик, Синяя Гусеница, Чеширский Кот, Мартовский Заяц, Мышь-Соня… И вы тоже есть. Собственная копия, видимо, заинтересовала Шляпника больше всех, и вопросы посыпались из него, будто из рога изобилия: — А какой я там? Чем я занимаюсь? У меня много друзей? Я ношу шляпу? — Вы… сильный, — Ацуши понятия не имел, как описать этого человека так, чтобы Шляпнику не было обидно. — Я… не знаком с вами там лично, поэтому не так много знаю. Но шляпа есть, это точно. Чёрная. С лентой. — Чёрная? И всего-навсего с лентой? А что-то ещё на ней есть? Может, булавки, каменья или хотя бы перья? — получив в ответ отрицательный кивок головой, Шляпник недовольно протянул: — Кажется, тамошний я — довольно скучная личность. Вот с этим Ацуши согласен не был, но вслух спорить не стал, а лишь мысленно порадовался, что после обсуждения головного убора вопросы иссякли. Не место в такой чудесной стране разговорам о мафиози. Даже те, кто здесь слыл преступником или психом, казались Ацуши вполне неплохими ребятами. Например, Мартовский Заяц выглядел скорее безобидным сумасбродом, нежели террористом, а располагающий к себе радушный Шляпник ни в какое сравнение не шёл с раздражительным и высокомерным Чуей Накахарой. «Интересно, какой в этом мире Акутагава? И есть ли он тут вообще?» — подумалось ему. С одной стороны, не хотелось бы здесь встретить этого мрачного озлобленного парня, с другой же… Вдруг в Стране Чудес он тоже безобиден и в кои-то веки у них получится хотя бы поговорить без драки и вражды? Пока Ацуши раздумывал над этим, Шляпник уже закончил работу над его новым костюмом. — Ну-ка, примерь! — сказал тот, с довольным видом протягивая Ацуши клетчатые короткие брюки, хрусткую хлопковую рубашку и жилет из переливчатой ткани. Нерешительно Ацуши забрал одежду из чужих рук и скрылся за ширмой, где наконец-то смог сменить платье на более подходящий наряд. — Спасибо, господин Шляпник, — он вышел из-за ширмы, пытаясь привыкнуть к дорогой на вид и на ощупь материи. В своевременно подставленном напротив высоком зеркале он увидел растерянного и слегка вычурно, но, чёрт возьми, отлично одетого парня. — Это совсем другое дело. Шляпник улыбнулся ему: — Рад стараться. Сложи, пожалуйста, платье на вон тот стол. Он подошёл к часам, вновь поклонился им и прикоснулся к стрелке. Неуловимое дуновение пронеслось по мастерской, и за окном жизнь возобновила свой бег. Увидев, как неподвижно висевшая в воздухе птица вновь сорвалась с места, Ацуши с облегчением вздохнул.