***
Застоявшиеся хлопья, которые никто не ел, наверно, месяца три, заменили полноценный завтрак. По телевизору шла какая-то передача про здоровье, правда, Люси совершенно ничего не слышала, погруженная в себя. В очередной раз обвела глазами их небольшой домишко из комнаты-студии, спальни и ее комнаты, что раньше была чердаком. Белые стены приобрели желтоватый оттенок за восемь лет с момента их покраски, мебель была старой и потрепанной. Лишь благодаря мелким деталям и руке мамы в доме витала атмосфера тепла и комфорта. И все же этот дом не мог сравниться с их старым на Ферн-стрит, доставшимся Лейле от родителей, когда те переехали в Орландо: двухэтажный, с большой кухней, где без труда собирались мамины подруги, а их всегда было не меньше пяти; большой гостиной — Люси мечтала, как в старшей школе будет устраивать шумные вечеринки и народу будет столько, что не протолкнуться; ее собственная комната была примерно такого же размера, как гостиная здесь, а также отдельная гардеробная и шикарная ванная, в которой она обожала плескаться, чего, к сожалению, нельзя было сделать в душе. Когда-то их семье не нужно было экономить, а ей продавать свои вещи и подрабатывать, чтобы иметь хоть немного карманных денег. Ее жизнь тогда была другой — открытая и приветливая, все в классе были ее друзьями, она не была жертвой издевательств. Жизнь была идеальной. Пока не появился разлом, после которого мелкими трещинами образовывались другие проблемы, становясь все крупнее, рискуя сломать их семью. Мама смогла вернуть все, как было прежде: она одна, все еще ослабленная, смогла спасти их с отцом. А если рак появится снова, будет агрессивней, или они не смогут с ним справиться? Люси хотела бы не думать об этом, как мама, вот только, она не была Лейлой. Реальность и страх беспощадны, чтобы сохранить хотя бы жалкий кусочек оптимизма. Люси не столь сильна волей и духом, чтобы вновь пережить тот ужас без помощи, без крепко и заботливо держащей ее маминой руки. Она не справится. Хартфилия резко обхватила руку у локтя, где с внутренней стороны неприятно зудело, а она бессознательно чесала. Теперь кожа была вся красная. Сейчас рассматривать что-то было бесполезно, но вроде ни вчера, ни сегодня она не заметила там отшелушивание или сухих участков. Люси потянулась за листком и ручкой на столе и сделала пометку, что нужно будет вновь начать пользоваться кремом для профилактики, иначе стресс из-за учебы, издевательств, и к этому еще возможных семейных катастроф, превратит ее в страшилище со слезающими чешуйками вместо кожи, которого все в началке дразнили «гадючка», и что, собственно, являлось одной из причин ее места в школьной иерархии. Она должна контролировать хотя бы то, что может контролировать. — Люси, можешь не торопиться на автобус, Локи подвезет тебя, — сообщила мама, с улыбкой печатая что-то в телефоне. — Локи? — переспросила Люси, внутри было плохое предчувствие. Если отец узнает об этом, скандала не избежать. До появления рака Лейла работала учителем младших классов, но так как преподавание отнимало много сил и вело к беспрерывному стрессу, вернуться в школу Лейла не могла, поэтому подрабатывала репетитором. Во время обучения в университете Лейла неплохо подтянула по учебе Локи, сына друзей родителей, и почти двадцать лет спустя мистер Астерон обратился с такой же задачей для своей дочери Ариес, которая пошла в первый класс. Джуд говорил жене, что она ни в коем случае не должна отказываться — мистер Астерон успешный бизнесмен, и платил он щедро. Но отец не рассчитал, что, помимо обучения девочки, Лейла так же будет видеться с Локи. Он вырос в привлекательного и харизматичного мужчину и стал тем еще Дон Жуаном: Ариес рассказывала учительнице о каждой новой девушке сводного брата, которые сменялись чуть ли не каждую неделю-две, на что Лейла часто ругалась — не должен ребенок такого видеть. Локи не упускал шанса пофлиртовать с представительницами прекрасного пола: не раз открыто флиртовал с Лейлой при Джуде, даже Люси делал пару комплиментов. В прошлом году отец пару раз ссорился с мамой из-за этого, в этом году чуть ли не каждую неделю слышались крики отца и просьбы матери быть тише. Перемена была резкой. Возможно, пока Люси июль и август, как и каждый год, проводила у бабушки с дедушкой, между родителями могло что-то произойти. Люси больше склонялась к варианту, что виновен Локи. Мистер и миссис Астерон почти все время были в разъездах по работе, а так как уроки проходили в основном вечером, нянечки уходили, и с мамой оставались Локи и Ариес. Мужчина стал чаще довозить Лейлу до дома, и приезжали они, по мнению отца, позднее, чем должны были бы. А еще мама стала больше уделять внимание себе и своему внешнему виду, отчего выглядела максимум на тридцать три. Даже Люси приметила, что в последний месяц мама улыбалась чаще и счастливее и часто с довольным выражением лица с кем-то переписывалась, когда они были одни дома, чтобы не провоцировать лишний раз отца. Лейлу полностью поддерживала дочь. Флирт был для Локи манерой общения с женщинами, как Люси убедилась на себе и Флер, даже разговаривая с неким консультантом по телефону, Локи оставался крайне обольстительным. В том, что мама ухаживала за собой, не было ничего странного, она молода, ей и сорока нет. Общий язык с другими находила Лейла легко, новые знакомые и друзья у нее появлялись с завидной постоянностью — это, кстати, тоже бесило отца. Да и наверняка мама воспринимала Локи как ученика, поэтому и общалась с ним так непринужденно. Джуд вел себя как среднестатистический мужчина: приходил с работы и отдыхал, забив на дочь и жену, пока ему что-то не понадобится или он будет чем-то недоволен, что с его характером было нормой. Возможно, Люси была еще мала и неопытна в плане романтических отношений, однако она искренне не понимала отца. Раз его так не устраивала сложившиеся ситуация, вместо сцен ревности, Джуд мог больше уделять времени жене, потому что цветы он дарил исключительно по праздникам, они редко выбирались куда-то вдвоем, и Люси не помнила, когда в последний раз видела со стороны отца проявление любви и заботы. Но отец же упрется, как баран, и никто и ничто его не переубедит, будет только сидеть на одном месте и ворчать на все вокруг. Но как бы уверена она не была в маме, Люси не нравилась эта ситуация. Ей не нужен разлад в семье — в единственном, в чем она была уверена, на все сто процентов. — Ариес заболела на этой неделе ветрянкой, и ее мать недовольна, что она пропускает учебу, тем более у нас только стало все улучшаться. За тест по математике Ариес получила свой первый высший балл! Конечно, это было повторение прошлого года, но все же. Нельзя останавливать прогресс! — с энтузиазмом продолжила Лейла, искренне радуясь за ученицу. У Люси возник вопрос, почему их не довезет личный водитель семьи. Задавать его она не стала, не было настроения на продолжительный разговор. Она медленно двигала челюстями, пережевывая невкусные хлопья, и листала новостные ленты Tumblr и Twitter, сохранив в закладках пост, где приведены аргументы, что Джинни на самом деле приворожила Гарри, и разносящую статью о какой-то новой книге из категории youngadult, которые можно будет почитать в школе. Люси иногда думала написать что-то подобное, она прочла огромное количество книг и имела свое мнение по поводу каждой, однако неуверенность убивала любое стремление. Как и всегда. — Ты же помнишь, что завтра за день? — все утро Лейла пыталась смягчить появившееся напряжение, но дочь сухо отвечала на вопросы и ни на что не реагировала. Она решила перевести тему на что-то более важное. — Что? — автоматически вырвалось у Люси, погруженной в себя. Она слышала, что спросили, и знала, что будет завтра. Ей с прошлой недели об этом напоминали чуть ли не ежедневно. Самый большой и яркий стикер над столом был посвящен этому. Пока мама не начала тираду, как такое можно забыть, поспешно добавила: — Я помню-помню. Миссис Хартфилия шире улыбнулась и, пошуршав на полке забитой шапками, перчатками и шарфами, достала небольшую коробочку без лишних ленточек и прочих украшений, которую тут же дала рассмотреть. Внутри лежал жетон трезвости с римской цифрой пять в треугольнике. Золотой и с такой же гравировкой, что и остальные, Люси раздумывала, зачем же его прятать — папа и так его получит, он прекрасно знает об этом — и нашла, только перевернув его. Вместо привычной молитвы о безмятежности была надпись: «Мы гордимся тобой, Джуд! Твои Лейла и Люси». — Мы подарим ему завтра вместе! — мама предвкушающее улыбнулась. Каждый год этот праздник у них проходил одинаково: с утра мама готовила вишневый пирог, папин любимый, они поздравляли Джуда, потом уезжали из дома и проводили весь день месте. Октябрь в этом году был теплым, так что скорее всего они поедут на природу. На самом деле Хартфилия не хотел праздновать этот день — это его обязанность оставаться трезвым каждый день, но при этом огорчать жену отказом именно в этот день он себе не позволял, поэтому не особо сопротивлялся. — Я думаю, ему понравится. Я имею в виду по-настоящему понравится, — лицо Хартфилии-младшей просветлело. Отец много, что не любил, в особенности всякие безделушки, что были не больше, чем лишней тратой денег, а так как многие вещи он таковыми считал, родным угадать с подарком было крайне сложно. Этот подарок имел ценность — доказательство, что все не зря, что они рядом и нельзя останавливаться. — Может, он даже улыбнется. Они обе кратко усмехнулись. Иногда им нравилось пошутить про вечно суровое лицо Джуда. Редкость, когда он был не нахмурен, порой казалось, что он не знает другого выражения лица, или, как часто ехидничала мама, он так много хмурился, что мышцы просто застыли в одном положении. Она даже как-то ему массаж лица делала, думала поможет. Ее папа полный идиот. Как можно подозревать Лейлу, когда она с такой теплотой заботилась о них? Тем более с бабником Астероном. Коробочка была спрятана обратно, и вместе с ней спряталась та легкость, что появилась. Люси откинула уже неинтересный телефон и пустым взглядом смотрела The Today Show. Все-таки на пятницу сил, накопленных за выходные, ей не хватило, слишком тяжело было не поддаться пессимизму и усталости, а ведь она еще не в школе. Мама напомнила, что пора выезжать, и Люси опять задумалась, не придумать ли отмазку остаться дома. Впрочем, она ничего не сказала и пошла одеваться. — Люси, — настроение дочери так и не поменялось, минутная радость не затмила напряженность утра, и отстраненность темной аурой скопилась вокруг. Люси боялась, и нельзя ее было винить за это. Перед тем, как выйти из дома, Лейла не нашла другого выхода, как подойти и просто обнять: — Со мной и вправду все хорошо. Девушка отвела глаза. Она верила, должна была верить. — Со мной тоже, — Люси не умела обманывать, зато умела правдоподобно говорить «все хорошо». Она никогда не рассказывала о проблемах в школе, потому что тогда мама будет сильно переживать и приложит все силы, чтобы исправить это, а ей вреден лишний стресс. Легче было скрыть и пожертвовать собой, чем сделать хуже. Поэтому она лишь улыбалась и врала о том, что все хорошо. Поэтому они лишь улыбались и врали о том, что все хорошо.***
В кабинете было тихо. Половина класса залипала в телефоне, другие лежали на партах, пытаясь восполнить хоть капельку потерянного ночью сна, или переговаривались между собой. С сожалением и легким страхом Хартфилия обнаружила, что на ее месте задом наперед сидел темноволосый парень в темно-зеленом бомбере с номером девять, Грей Фуллбастер. Локсар что-то щебетала и влюбленно разглядывала парня, который вроде как слушал ее, хотя порой что-то печатал на айфоне. Они игнорировали друг друга почти две недели, и в школе боялись, что королевская пара на этот раз и вправду распалась. Пронесло. Правда, надолго ли в этот раз? Люси мялась на пороге. Она уже намеревалась пойти в туалет и подождать там, надеясь, что когда она зайдет обратно, Фуллбастер уйдет. — Мисс Хартфилия, зайдите уже в класс! — упрекнул мистер Онейро. Он уже был недоволен, а это предостерегало, что урок математики пройдет ужасно, поэтому, чтобы не раздражать его сильнее, кратко извинившись, Люси направилась к своей парте. Все знали ребят из баскетбольной команды — гордость старшей школы Фэйвилл. Веселые, крутые и известные в пределах учебного заведения, они были самой желанной компанией на любой вечеринке, многие мечтали стать их частью или быть для них чем-то больше, чем серая масса. Негласно они стояли на вершине школьной иерархии — пять королей (не такие симпатичные, вечная замена или просто бедненькие, не в счет) — и именно они определяли положение других учеников. Роль изгоя у Хартфилии появилась в началке, когда проблемы дома сказывались на ней, и, хоть с приходом в среднюю школу с ней все было нормально, разве что полнеть начала из-за переходного возраста, слухи и испорченная репутация хвостом тянулись за ней. А подросткам, как хищникам, нужно было выявить жертву; жертву, на фоне которой можно возвыситься и что молчаливо стерпит все срывы. Легче задачи не было. Они укрепили эту роль настолько, что для поиска кого-то другого сил не прилагали, оставив как есть. Средняя школа была ужаснейшим периодом в жизни Люси, а баскетбольная команда была ее убийцами. Над чем смеялись они — смеялись другие, кого презирали они — презирали другие. Никто не смел идти против, никто не хотел становиться новой жертвой. Средняя школа для нее — постоянные насмешки, унижения и мокрые рукава кофт, которыми она вытирала слезы. Каждодневно она ловила высокомерные взгляды, слышала шептания за спиной, чувствовала, что на тысячу километров отдалена от одноклассников, погружаясь все ниже на дно. Люси в те времена мечтала сменить школу или перейти на домашнее обучение, порой закрадывались страшные мысли. С началом старшей школы издевательства начали медленно уменьшаться. На это по большей части повлияла ее единственная подруга Флер, но и без нее Люси замечала равнодушие старых обидчиков. То ли она им надоела, то ли повзрослели, она наслаждалась тем, что жизнь стала легче, но страх, что в один день все вернется, не покидал. — Грей, можешь, пожалуйста, отойти? Это мое место, — стушевавшись, попросила Хартфилия. Фуллбастер сразу же нахмурился, только заметив ее. От его взгляда прохлада в классе, кажется, переросла в мороз, остро кусающий за щеки и шею. До этого расслабленно сидевший Фуллбастер нагнулся вперед и сложил руки на спинке кресла. В этом действии читалось намерение ответить ей так, чтобы ближайшие месяцы она не осмеливалась подходить к нему, отчего укусы на открытых участках кожи стали больнее. Джувия опередила его: — Ты не видишь, что мы разговариваем? — возмущенно отчеканила девушка. Обычно Локсар была равнодушной и отстраненной, но как только дело касалось ее парня, она становилась той еще стервой. — Постой, тебе не повредит скинуть пару кило. — Кто бы говорил. Может, это тебе стоит позаботиться о весе, а то в последнее время результаты так упали, — Люси облегченно вздохнула с появлением Флер, промурлыкавшей слово «так» с издевкой. Голубые глаза озлобленно сверлили девушку, ударившей по больному. Еще одной страстью Локсар, кроме Грея, было плаванье. Она часто занимала призовые места в соревнованиях между штатами, однако в этом году ее скорость упала, чем Корона не могла не воспользоваться. — Может, Грею лучше сесть на тебя? Уверена, ты так соскучилась по нему, что уже вся течешь. Ну же, не стоит стесняться, синевласка. Джувия уже привстала, чтобы выдрать пару клочьев волос рыжей бестии и устроить для проснувшихся одноклассников кошачий бой, ведь Флер была остра не только на язык и, если билась, то до конца. Грей остановил, положив руку поверх руки девушки: — Не стоит тратить на нее время, — Фуллбастер ушел в коридор вместе с Локсар. Остальные не сильно огорчились сорванным представлением, истерики и споры от Флер Короны не были редким явлением. Люси проводила взглядом пару и села за свое место. Ей хотелось, чтобы все решилось спокойно, но когда такое происходило? Флер сидела на парте, закинув нога на ногу, оголяя вид на аппетитные бедра с проступающими синяками из-за короткой задравшейся юбки, и с широкой расплывшейся улыбкой расчесывала длинные волосы. Навряд ли ее настолько позабавила эта перепалка, они для нее были такой же привычной вещью, как и проверка соцсетей каждые пять минут. Странно, но Люси забавляла мысль, что ссоры с одноклассниками — единственная вещь, что не изменилась за те полтора года, за которые из странноватой провинциалки с большими красными глазами, нового изгоя, Флер превратилась в роковую красавицу, что подминала под себя любого, кто был ей желанен. Поразительная метаморфоза. Такая происходит раз на миллион. Если честно, то это произошло за еще меньший срок — три месяца. Всего за три месяца школьных каникул Флер научили больше не стесняться себя и не бояться никого. Она разрушительно быстро ломала систему, мстя и давая отпор любому. Она одевалась так, чтобы остальные осуждали и при этом не могли оторвать глаз, крала чужих парней и девушек, что легко поддавались ее напору, назло одноклассницам вступила в группу черлидинга, чтобы медленно сводить их с ума. Она больше не прогибалась под обидчиков. Репутация шлюхи и истерички была не самой лучшей, но ее место было приближенно к королям. Ее остерегались и при этом стремились подняться к ней. — Интересно, в который раз они уже сходятся? Наверно, во второй за этот месяц, — перед тем, как поинтересоваться, с кем же провела бурную ночь подруга, о чем свидетельствовали синяки, яркие засосы на ключицах и шее и вчерашняя помятая одежда без нескольких верхних пуговиц на рубашке. Наверняка по школе уже поползли слухи, что в очередной раз назовут Корону давалкой и позабавят ее же. — Лучше бы они уже расстались, заебали со своей драмой, — закатила красные глаза девушка. Она не была любительницей сплетен, и ей не были интересны никто, кроме нее самой и Люси, однако, общаясь с девочками из команды поддержки, невольно слышала все. Отец научил Флер: информацию можно использовать, особенно точно этот совет подходил для школы, где твоя репутация и популярность строится на слухах. Отношения между Локсар и Фуллбастером, что сходились и расходились чуть ли не каждый месяц, при этом не пытаясь начать встречаться с кем-то еще, кроме друг друга, конкретно достали. Корона высказывала Люси план по соблазнению синевласки, чтобы они больше не «мучились». Да, именно Джувии, Грей хоть и считался самым красивым парнем школы, для Флер он был скучный. Странно, что она не попыталась сделать это. — Но они не единственные, кто сошлись. Ухмылка подруги зашевелила шестеренки в голове. Люси перебирала, кто бы это мог быть из множества бывших, при подсчете которых она постоянно сбивалась. С одним пришедшим вариантом она округлила глаза, вскинув брови вверх, и Флер со смешком растянула губы. — Нет, нет, нет! Не говори, что это Гажил! — она активно качала головой, в то время как подруга кивала. Люси ударилась головой об парту и взвыла. Флер редко заводила серьезные отношения, и несмотря на то, что отношения с Гажилом Редфоксом, одним из баскетболистов, относились к их числу, таковыми они не являлись по мнению Хартфилии. Их можно было описать двумя словами: ссоры и секс. В других отношениях Короны проскакивали нотки романтики и взаимопонимания, тут же между ними не было ничего, они просто выводили друга из себя и страстно примирялись. Так продлилось три недели, а потом секс перестал помогать, да и, как говорила Флер, не приносил столько удовольствия, как раньше. В итоге все закончилось огромнейшим скандалом, где она до крови расцарапала ему лицо, а Рэдфокс со всей силы толкнул ее в стену, о чем разговоры не так давно утихли. — Как? Как и зачем?! Особенно зачем?! Ты что, не помнишь, чем все закончилось в прошлый раз? — Ревнуешь? — лукаво подмигнула Корона. — Нет, — Флер часто не двузначно намекала, что не очень нравилось Хартфилии. — Я переживаю за тебя. Ты ведь потом все время будешь ходить взвинченная и раздражительная. — Зато ты будешь меня успокаивать, — в манере Короны Люси закатила глаза. Не то, что бы подруга сильно переживала и хандрила после расставаний, но когда любая мелочь вызывает у нее приступы злости и виноватыми оказываются все вокруг — для Люси не самая лучшая перспектива. За время дружбы она научилась терпеть или отвлекать Флер на более приятные вещи, но это трепало нервы. Все же она поинтересовалась, что же такое произошло, раз взрыв ненависти лишь об упоминании друг друга, сменился «любовью»: — Одна голубовласая коротышка слишком часто «подтягивает его по учебе». Я просто спросила — ты не нашел никого получше? Ему не понравилось. Мы начали ругаться, а потом потрахались. Нам было мало, очень, очень мало. Хартфилия понимала, что не сможет заставить подругу передумать, и быстро определилась, что Milka с Oreo будет ее утешительным призом в проигранном споре, а остальные три, а может и четыре, восстановителем энергии после будущих истерик. Однако тут же всплыли слова Локсар о весе. Воспоминания странным образом перетекли в Volkswagen Passat, где мама отказывалась от коробки конфет в подарок за хорошую работу с Ариес, а Локи не прекращал настаивать, что он должен ее отблагодарить. Конфеты отдали Люси, а если прибавить к ним шоколадки, несложно догадаться, к чему это приведет. Полнеть в школьное время, когда ты изгой, глупое решение. Затем сознание перемотало пленку назад, в момент, когда она пробегала мимо ванной. Люси пыталась отвлечься, но все приводило к тому моменту. Состояние мамы и размышления, насколько та была честной, могла же и соврать, чтобы раньше времени не тревожить. С другой стороны — в последнее время она стала улыбчивее и на обследования регулярно ходит. А вдруг, и вправду беременна, мама еще не слишком стара? Собственные сомнения путали и терзали Люси, в животе оседал холод, заставляя тело онемевать, отчего грудь словно сдавило. — Ты же помнишь, что обещала мне? Меня этот элемент заставляли весь месяц учить! — спросила Флер, заметив, что подруга смотрит куда-то пустым взглядом и потирает меж указательным и большим пальцем ткань рукавов, что было для нее привычно в моменты задумчивости. Спрашивать у нее сейчас было бесполезно, она вечно отмалчивалась или говорила «все хорошо». Ей нужно было дать время, и хоть Флер хотела поддержать ее прямо здесь и сейчас, была вынуждена ждать, иначе станет только хуже. Получив в ответ невнятное мычание, Корона цыкнула, села на кресло и придвинулась поближе. — Хочешь я расскажу, как одна белобрысая мымра пыталась всем доказать, что она самая умная, а потом опозорилась на весь класс? Хартфилия вопросительно изогнула бровь и аккуратно кивнула. Все лучше, чем пытать себя незнанием.***
Лбом Хартфилия прикоснулась к холодной поверхности шкафчика. Прошло полдня, а она уже была выжата, как лимон. Хотелось поспать или лечь в горячую ванну. Она старалась поддерживать хорошее настроение, чтобы не ныть Флер, иначе та могла придумать что-нибудь «веселое», что не всегда было таковым для Люси. Зато она помогала не думать о маме. Однако Короне нужно было готовиться к сегодняшнему выступлению на баскетбольных соревнованиях, и та ушла. Хартфилия вновь осталась одна. Достав необходимые учебники к предстоящему уроку, девушка пробежала глазами по стикерам-пометкам с расписанием уроков и тестов, сроки сдачи проектов и другими дополнительным, как «м-р Мелон: вт-чт 15.30», «баскетбол — 14.55». Помимо того, что точно такие же стикеры с тем же содержанием висели у нее дома, она знала все написанное наизусть, но продолжала их делать для пущей уверенности, что она не забудет или не сделает, потому что неперечеркнутые на бумажке дела ее нервировали и в какой-то мере мотивировали закончить, не откладывая на будущее. Чужая книга, уже более четырех месяцев хранящаяся у нее, была доказательством, что подобные пометки полезны, если их делать. Мама предлагала завести еженедельник, как у отца, но еженедельники напоминали дневники, а дневников Люси боялась. Она вела один такой в седьмом классе, и выкладывание своих мыслей на белый лист облегчало ношу, о которой она не могла рассказать никому, и все же практиковать это больше не хотела. Нет, никто не читал ее дневник — хватило ума не таскать его в школу, — однако ее все время не покидал страх, что кто-нибудь может его найти и прочесть, и тогда все — от ее жизни не останется даже развалин. Не важно, что он лежал дома, спрятанный среди множества книг и учебников, у нее была паранойя. Поэтому, прилетев в Орландо, пока дедушка готовил стейк, она вырывала из блокнота листки и кидала их в гриль, чтобы никто и никогда не узнал о написанном. Это тоже помогло, но снова идти на риски — нет, спасибо, и так хватает забот. Люси тяжело вздохнула. Пролет между первым-вторым этажом и столовая — худшие места в школе. Именно там любили всей компанией собираться баскетболисты и их девушки, которым было необходимо возвысить чувство собственной важности, словно изголодавшиеся волки они вылавливали ее в толпе. Флер не всегда сидела в столовой вместе с ней, но, если она была поблизости, никто не смел лезть к Хартфилии. Без нее тень старых времен возвращалась. Шла Люси медленно, стараясь растянуть время, чтобы побольше человек ушло. Она отходила в сторону стены, чтобы прижаться и врасти в нее, оставшись никем незамеченной. Она была зависима от защиты Флер, и это было губительно — как для нее самой, так и для их дружбы, где этот фактор становился главнее отношений между ними. Корона не раз пыталась сменить ее маску «молчаливого терпения» на свою «бессердечной стервы», вот только это настолько претило всему существу Люси, что после она чувствовала себя не победителем, а озлобленной и униженной самой собой. «Слишком мягкая и добрая, тебе не выжить», ворчала Флер. Она была согласна и все равно не могла переделать свою сущность. Она не могла, как Флер, с разбегу прыгнуть в новую жизнь — ей нужны были постепенные, маленькие шажки. На глаза попалась идущая парочка. У приклеенного к полке стикеру будто появилась ниточка, связующая с совестью, сейчас она натянулась, и звон колокольчика на ней раздражал слух. Юкино обнимала за плечи своего парня, Нацу Драгнила, и о чем-то увлеченно рассказывала. Нацу выглядел обеспокоенно, что не удивительно, у него сегодня игра, с их главными соперниками — шестой частной школы Бостона или ламиями, как их по-другому называли, из-за проигрыша которым они не могли выбиться на другие соревнования. Почему ламии, сами они были феями, и другие школы назывались другими мифическими существами, никто не знал, это была старая традиция бостонских пригородов, которая тянулась, наверно, с открытия первых пригородных школ. Вчера феи одерживали победу за победой, но будет ли так же сегодня? Несмотря на это, Нацу отвечал и улыбался девушке в ответ, отчего та сияла еще ярче. Люси редко завидовала, скорее, сожалела или мечтала о возможном и упущенном будущем, однако сейчас почувствовала острый укол зависти. Юкино была ужасно везучей. Так как Драгнил был одним из «королей», об его отношениях знала вся школа, и в первых неделях сентября все только и говорили о нем и его отношениях с сестрами Агрия. Люси не разбиралась в этих мелодрамах, что начались с ее отъезда в Орландо, и все узнавала от Флер. Сначала он встречался со старшей, Сорано; правда, это закончилось быстро, что не было удивительно — Драгнил никогда долго не встречался со стервами, как приметили остальные девчонки. Юкино, полная противоположность сестры, влюбилась в него, и как бы девушка не пыталась это скрыть, почти все догадывались о ее чувствах. Спустя две недели с расставания с Сорано, Нацу сам предложил ей встречаться. Было весьма интересно слушать все сплетни, что клубком накопились вокруг, и наблюдать за перепалками Сорано с Нацу, это даже Флер признала. Удивительно, что сестры все еще неплохо ладили или, по крайней мере, воздерживались от публичных ссор, не стоит отметать, что дома Сорано вполне могла терроризировать сестру. Для Люси слухи были не больше, чем развлечение и новая тема поболтать с Флер, и все же зависть извивалась в ней, стоило вспомнить держащуюся за ручки парочку, взгляд Юкино, источавший бесконечное счастье, и теплоту Нацу, когда он обнимал ее, и кратко, без пошлостей, целовал. Она мечтала оказаться на месте Юкино. Нет, ей не нужен был популярный парень, в особенности кто-то из баскетболистов, и прочие страсти; Люси хотела влюбиться и быть любимой. Это было ее девичьей мечтой еще со средней школы. Переписываться до трех ночи, гулять за ручку, обниматься, целоваться — Люси мечтала об этом даже в свои почти восемнадцать, когда для сверстниц подобное было в норме вещей. Она мечтала о чужом тепле, о защитнике, что будет вытирать ее слезы и заграждать собой, когда над ней захотят поиздеваться. Парень, что будет любить и принимать ее настоящую, как и она его, так, чтобы никто, кроме друг друга, им больше не нужен был. Слишком по-детски, такое нереально, порой убеждала она себя, а потом смотрела на родителей, чьи чувства не растаяли со временем и трудностями — по крайней мере, так было в средней школе, — и продолжала мечтать. Вот только Хартфилия сама ни разу ни в кого не влюблялась, и никто не влюблялся в нее. Возможно, где-то в призрачных мечтах, она симпатизировала какому-нибудь парню, но из-за ее репутации все обрывалось, даже не дав ростку прорасти. Никто не хочет стать жертвой унижений, да и произойди это, Люси бы винила себя в чужой испорченной жизни. Она верила, что еще встретит своего человека, однако это точно произойдет не в школе. Глаза все цеплялись за пару, сумка стала словно в два раза тяжелее, звон совести громче — нужно было отдать книгу. Люси сжала губы, она и так стеснялась Юкино с ее новой ролью, так еще и рядом был ее парень. После одного случая в конце средней школы, Нацу относился к Хартфилии мягче, чем остальные его друзья, однако она все равно побаивалась его. Сумка давила на плечи, становясь невыносимой ношей. И почему рядом нет Флер? В голове мелькнула мысль, что разве не она решила начать с этого года справляться без подруги? У нее даже стикер-пометка где-то в комнате приклеена. То ли ударившая смелость, то ли желание побыстрее избавиться от одолженной книги, которую лучше бы никогда ей не одалживали, Люси позвала девушку. Юкино продолжала идти под ручку с парнем. — Юкино! — уже громче воскликнула Хартфилия, прибавив шагу. Не сработало, девушка не повернулась в ее сторону. Люси вмиг захотелось ударить себя по лбу и сгореть со стыда — в коридоре, хоть и немного, были люди, что видели этот позор. Когда она уже опустила глаза, желая побыстрее скрыться, услышала ровный голос Драгнила: — Ты что-то хотела? — он был спокоен, в нем не было примесей высокомерия или раздражения, Юкино озадаченно смотрела. Появилось легкое облегчение — ее услышали! — и вместе с тем желание скрыться возросло. Неуютно было рядом с баскетболистом. — Ты же сейчас звала Юкино? — Д-да! — тревожно закивала Хартфилия, осознавая, что слишком долго молчит. Она кинула быстрый взгляд на Нацу, убеждаясь, что он не нападет и не съест ее. Так же сделала Юкино по отношению к ней. Сорано наверняка сестре накрутила всякого, раз та так боялась с ней пересекаться. В защитной реакции на лицо натянулась нервная улыбка. — Помнишь, ты в прошлом году мне давала книгу, «Сияние Звезды»? Извини, я должна была отдать тебе ее раньше, а вышло вот так вот… Люси подступила ближе и начала рыться в сумке, чтобы побыстрее разойтись. Ослабшие пальцы делали все наоборот. Она долгие, позорно долгие секунды искала и вытаскивала из-под веса учебников книгу в синей обложке. — А, эта книга! — протянула Агрия и бегло посмотрела по сторонам. Ей тоже не нравилось происходящее. — Могла оставить себе, я ее уже читала несколько раз. Светлые брови взметнулись вверх и разочарованно опустились. Какое же к ней должно быть отвращение, что любимая книга стала ненужной? Сглотнув вставший ком и очередное жестоко обрушившеюся понимание своего положения в обществе, она собиралась положить книгу обратно. — «Сияние Звезды»? Она интересная? Ты мне никогда про нее не говорила! — Нацу воодушевленно смотрел на девушек, вовсе не на книгу. — Да, — так же вяло ответила Юкино и потянула парня за локоть, намекая, что хочет уйти. — Правда? — ухмылка была направленна на Хартфилию, отчего та стушевалась. — Что-то мне ей не верится. — Нет, то есть да! Да… — волнение повышало свой уровень, ладони начали потеть, и вновь захотелось ударить себя раз десять за такой идиотский и неясный ответ, а в мыслях строились предположения, как Нацу высмеет ее. Он молчаливо ожидал, смотря на нее и больше вгоняя в краску, так что, сцепив одну руку на локте, ей пришлось продолжить. — Это романтическое фэнтези, история о любви в волшебном мире. Х-хотя это и так понятно. Книга девчачья, но сюжет неплох, есть напряженные моменты и неплохие шутки. Она легкая, и есть своя атмосфера, больше напоминает сказку. Но концовка может не всем понравиться. Люси встретилась с сощуренными серо-зелеными глазами. Ей почему-то не казалось, что он хочет поиздеваеться над ней, наоборот, от него исходила привычная для всех — не для изгоя — доброта и смешливость. Длинные пальцы выхватили книгу из рук, и вот уже Нацу смотрел на свою девушку. — Почитаешь мне? — наклонившись, проговорил Драгнил с завлекающей хитринкой, и его улыбка стала шире от смущения возлюбленной. Люси кивнула головой в знак прощания непонятно кому и быстрее направилась в столовую. В груди предательски завыла зависть: они милые, чертовски милые, хотелось бы ей так же.***
— Двигайся уже! — еда чуть не упала, сок наполовину пролился на поднос. Люси просто остановилась найти место, где сесть, как тут же получила толчок в плечо. Люси обернулась, здесь было достаточно места, чтобы пройти. Шакал сделал это специально и теперь показательно злился, внутри как раз-таки наоборот испытывая удовольствие от того, что смог ее поддеть. Будь здесь Флер, он и близко бы не подошел. Это раздражало, и Люси хотелось ответить ему. Вместо этого она прикусила губу. Пыталась ли она бороться с издевательствами? Конечно же, вот только, попытка поставить на место короля или кого-то из его свиты воспринималась всеми, как мятеж. А мятеж карается. Первый синяк от обидчиков она получила, когда огрызнулась на Азира за то, что он зарядил ей в голову мяч на спорте. Следующее неповиновение наказывалось сильнее, чтобы она усвоила урок. Они добились своего. Люси невольно нахмурилась и исподлобья посмотрела на парня — это были зачатки борьбы. Потерпеть такое нельзя. Губы парня изогнулись добавить что-то еще, однако болтающая с подругами Лисанна врезалась в него. — Мать твою! Рикко! — Штраусс не так повезло, и сок пролился на майку. Будучи в хороших отношениях почти со всеми баскетболистами, она с ними была дружелюбна и мила, однако сейчас не сдержалась и назло назвала Шакала по имени, которое он терпеть не мог. Она была зла, подруги осуждающе на него смотрели. — Ты что, совсем охренел?! Чего ты встал посреди коридора?! — Это не подиум, смотри куда прешь, ебанная ты прима, — он огрызнулся и стал больше похож не на шакала, а на гиену из диснеевского мультика. — И вообще… — он уже повернулся в сторону Люси, собирайся перекинуть вину на нее. — Ну уж нет! Не смей оправдываться! Это ты мне испортил майку! Новую майку! — Лисанна не собиралась отпускать парня, и не будь у нее подноса с едой, кинулась бы на него гарпией. Остальные в столовой без особого интереса наблюдали за сценой. Перепалки в их школе — частое явление. Люси быстро нашла столик, где одна сидела МакГарден, и поспешила к ней, пока ее не привлекли к произошедшему. Она шла настороженно, вслушиваясь в спор, не прозвучит ли там ее имя? Она остановилась около столика, Леви одобрительно улыбнулась и кивнула, все еще поглядывая на одноклассников, к которым присоединился Драгнил для защиты лучшей подруги. — Флер бы вылила на него сок в ответ или бросила в него поднос, — после краткого приветствия, добавила Хартфилия. Только сейчас она приметила, что другие черлидерши здесь, хотя по словам Флер у них должна быть генеральная тренировка. — Давай не будем о ней, — Леви поджала губы и слегка отвернулась. Интерес тут же загорелся в Люси: Флер никогда не лезла к «мышкам», вроде МакГарден или другим жертвам, так как сама побывала в этой роли и сейчас мстила высшим господам-обидчикам, влившись в их общество. Леви поправила ленту для волос и помассировала виски, то ли вспомнив вчерашнее, то ли приготавливаясь к рассказу: — Помнишь, миссис Белно попросила меня подтянуть Гажила по некоторым предметам? — Хартфилия кивнула. Леви имела высший балл по всем предметам и не занималась ничем другим, кроме учебы, чтобы поступить в Йель, однако физика, как бы она не старалась, у нее шла плохо, особенно в начале этого года. Оценка за контрольную была средней — о такой мечтал чуть ли не весь класс — и МакГарден хотела переписать, но физичка разрешала переписывать исключительно неудовлетворенные оценки. Она докучала учительнице почти неделю и была согласна на все что угодно. Та согласилась, если Леви поможет Гажилу, который, как оказалось позже, племянник миссис Белно. Леви не радовала перспектива возиться с этим громилой, но по-другому добиться своего нельзя было. У Рэдфокса был такой же настрой, но и у него выбора не было — за плохие оценки могли исключить из команды, а тратить деньги на репетиторов он категорически отказывался, да и этих денег, собственно говоря, не было. Чтобы побыстрее закончить с делом, они занимались по три раза в неделю уже полмесяца. — Рэдфокс пытался вчера увернуться, мол у него сегодня и завтра соревнования, дай передохнуть, но мне не хочется затягивать, мы выучили почти весь необходимый материал, чтобы он все сдал. Оказалось, зря я уговаривала его. Корона узнала, что мы часто общаемся, и очевидно подумала о чем-то не том. Она приехала к нему и начала свою тираду про то, какой он скотина, какую хреновую замену нашел — упаси боже я стану этой самой «заменой»! — что теперь пытается притворяться не пойми кем и прочее, и мало это, так она еще и выгнала меня из дому, что я чуть свои конспекты у него не оставила! Лишь по ее взгляду я поняла, что она меня готова уничтожить прямо в его доме, но она решила мне это прямо сказать и прислала смс-ки с угрозами, что если продолжу ошиваться с Гажилом, то, мягко говоря, жизнь мне сладкой не покажется. А зная ее, она может это сделать! — Леви начала быстро и эмоционально лепетать, что было ей несвойственно. Она испугано округлила глаза, все время поправляя ленту. — Мне страшно! Честное слово, я ни разу подобного не слышала, половину слов пришлось в интернете смотреть, чтобы понять, что она хотела донести, и мне их значения не понравились. Хочешь, покажу ее голосовые? Люси покачала головой. Она не раз слышала, что в сердцах может сказать Корона, и это было неприятно. Почему-то в такие моменты закрадывался страх, а что, если они с Флер перестанут быть подругами или сильно поссорятся, ей тоже стоит ждать, что ее жизнь превратится в ад больший, чем когда-либо был? — Если хочешь, я могу с ней поговорить и нормально все объяснить. Она, конечно, не прекратит ревновать и беситься, но поспокойнее станет, — вежливо предложила Хартфилия. И еще она подметила, что среди баскетболистов нет Рэдфокса. Кажется, она поняла на какую «тренировку» пошла подруга. И как Флер только не стыдно? Хотя чему она удивляется, это же Флер. — Правда? Было бы неплохо. Спасибо! — с облегчением вздохнула МакГарден и оставила свою ленту и волосы в покое. Разговор перешел в другое русло, и Люси не заметила, как пролетело время, как перестала вслушиваться в разговоры проходящих мимо учеников и ловить на себе взгляды, с опаской ожидая новой «шутки», даже сковывающее тело ощущение исчезло. Сопровождающая все время в столовой напряженность сменилась радостью и энергией, что обычно появлялась только во время посиделок и прогулок с Флер. Хартфилия не решалась называть Леви своей подругой. МакГарден была заучкой и ботанкой и тоже не имела сильной любви одноклассников, за исключением ситуации, когда нужно списать. В какой-то степени тоже была аутсайдером. Леви общалась с Люси крайне редко и только по необходимости, больше стараясь избегать любого взаимодействия. В прошлом году ситуация, как и отношение к Люси, стало меняться, а пару недель назад они сблизились, когда начали вместе ходить на консультации по английскому — Леви туда ходила не первый год, просто потому что была возможность, Люси для углубления в любимый предмет, по которому и собиралась определять, на кого пойти учиться дальше. Хартфилия где-то на подкорках сознания осознавала, что общаются они только потому, что Люси уходила с поста жертвы. Она не винила за это МакГарден — у нее и так была не лучшая роль, а опуститься ниже и стать изгоем никто не хочет. Люси сама бы отказалась от такой дружбы, вина за то, что она тянет за собой другого, что было и в начале дружбы с Флер, разъела совесть до малейшего куска. Сейчас она просто наслаждалась тем, что может приятно провести время с одноклассницей, не боясь, что это неискренне или вынужденно. — Не против сегодня у меня позаниматься? С мистером Мелоном сделать это… Трудно, — предложила Леви и была права, учитель часто отвлекался и уходил в какие-то глубокие дебри воспоминаний, и подготовиться было сложно. — Т-ты уверенна? Растерянность ударила резко и сильно. Хартфилия со времен школы из сверстников в гостях была только у Флер и не ожидала, что Леви, одноклассница, с которой она просто общается из-за английского, предложит подобное. За исключением совместных проектов, в гости приглашают только друзей, а МакГарден, Люси была уверена, со всем может справиться и без помощи. Щеки Люси слегка покраснели от приятного, согревающего чувства, появившегося в груди. Леви хотелось верить, однако привыкшая искать во всем хорошем подвох, Люси медлила: — Ты не устала? Тебе не много столько дополнительных занятий? Постоянно занимаешься с Гажилом, а тут еще и со мной. — Как раз наоборот! — Леви старалась выглядеть спокойно, но горящие карие глаза выдавали ее с головой. — У меня есть университетский учебник и еще пару справочников и словарей, мы сможем разобраться с более сложными заданиями и узнать что-то, о чем мистер Мелон забывает за своими вечными историями. Тем более, вскоре он начнет нас отправлять на разные конкурсы, и к ним тоже нужно подготовиться. Для меня это будет как глоток свежего воздуха, после размусоливаний одних и тех же тем с одним амбалом. Конечно, если только, не придется заставлять тебя учиться. Не придется же? — Надеюсь, нет, — покачала головой Хартфилия и прикусила себя за щеку, с трудом скрывая улыбку, чтобы МакГарден не подумала что-то не то. Это ведь ненормально, когда человек рад приглашению, как желанному подарку, который выпрашивался несколько лет у родителей? — Только давай после соревнований? Я обещала Флер, что приду и посмотрю на их танец. Обещаю, она тебя не тронет. — Я тоже туда пойду. Рэдфокс пообещал мне, что будет нормально заниматься, если потрачу время на просмотр его игры. Они подробнее договорились о встрече и предстоящем вечере, и вместе пошли на биологию. В последний раз Люси улыбалась так ярко и широко, когда Флер перевелась в школу и у нее появилась первая подруга.***
Ей было все равно на смотрящих вслед учеников и недовольных учителей, что кричали вслед «По школе не бегать!». Это было абсолютно не важно. Люси обещала Флер, что посмотрит выступление их команды по черлидингу, но химичка задержала ее после урока, и теперь она опаздывала, матч начался четырнадцать минут назад и, если не произошел сдвиг, все уже подходит к концу. Флер почти ничего не делала против собственного желания, однако тренер Кьека могла заставить инвалида с коляски встать и сопротивления девушки для нее было пустым звуком. Целый месяц она заставляла Флер — саму Флер Корону! Самого своевольного человека школы — мучиться над каким-то сложным элементом, на что та регулярно после тренировок посылала и покрывала всеми возможными матами тренера. Однако Корона ценила свои старания, которые прикладывала крайне редко, поэтому хотела, чтобы это оценили по достоинству, особенно ждала это от лучшей подруги. Так что Люси пообещала, что придет на игру ради нее, а Флер ужасно бесилась, когда кто-то не выполняет свои обещания. Из-за обиды временно терять единственную подругу, что осталась с ней, даже поднявшись к элите, Люси боялась. Она знала, что значит быть одинокой, и от мыслей, что может вернуться к этому даже на пару дней, у нее порой накатывали слезы. Хартфилия начинала останавливаться и переводить дыхание — бегать она никогда не любила, — однако стоило взглянуть на время на дисплее телефона, как силы возвращались к ней, правда, кололо в боку. Приближаясь к дверям, ведущим на трибуны, гул толпы становился громче. С трудом открыв тяжелые двери, ей на секунду показалось, что она оглохнет. Флер предупреждала и сама она понимала, хоть это всего лишь городские соревнования, все равно многие хотят поддержать свои команды, но не ожидала такого количества. И все же, так как трибуны находились не на одном уровне с залом, места здесь было достаточно. К радости, девушка успела, шла только вторая четверть. Перед тем, как искать Леви, Люси высунулась через ограждение, посмотреть, где черлидерши и Корона. На первое их выступление она точно опоздала и надеялась, что парни выиграют, и девчонки станцуют им еще раз. В этот же момент рядом в стенку с громким хлопком врезался мяч, и Люси, вздрогнув, резко отпрянула. Издеваться над ней в столь важные для их команды соревнования парни навряд ли бы стали, так что у нее возник вопрос — кто такой мазила? С опаской она поглядывала на упавший мяч. Еще бы чуть-чуть и он ей в голову попал, и это бы не ограничилось бы простым ударом и головной болью. Объявили аут, и Драгнил уже бежал к углу на розыгрыш. Розовые волосы развевались при беге, по телу еще не стекал пот, в отличие от других парней, что свидетельствовало, что его недавно выпустили. Выглядел он возбужденно, как и остальные игроки. Нацу поднял мяч, машинально посмотрел на вверх и остановился, удивленно вскинув брови. Она никогда не ходила на игры по личным причинам, точнее обидам, но реакция Драгнила ей показалась странной. А потом произошло нечто еще более странное: его губы зашевелились. Он не просто цыкнул или ругнулся, он ей что-то говорил. — Что? — Люси ближе подвинулась к перилам, желая услышать его сквозь шум и крики девушек «Нацу, давай!». Драгнил быстро разыграл мяч и убежал на площадку. Люси продолжала озадаченно смотреть в спину парня с номером семь, но встряхнула головой и стала искать Леви среди трибун. Наверняка ей показалось. С чего такому парню, как Нацу, с ней разговаривать, тем более во время важного матча? Если это было что-то оскорбительное, то она не удивится, однако за последние два года от Драгнила она ни разу не слышала ничего плохого в свой адрес. В памяти всплыл вечер выпускного по окончанию средней школы, чрезвычайно абсурдный вечер. Порой казалось, что он ей приснился, потому что никак не мог быть реальным. Но был. Может, Нацу боится, что она расскажет о нем остальным, поэтому не трогает? Хотя с чего, даже если расскажет, ей никто не поверит. Люси нахмурилась и опять покачала головой. Она накручивает себя, ей это определенно всего лишь показалось. Она высматривала МакГарден и случившееся понемногу забывалось, как нечто незначительное. Нечего придумывать что-то особенное и волшебное в подобной странности, когда ты Люси Хартфилия.