***
Апрель 2007 года — Да ладно тебе, эта часть бюджета просто нелепа. Драко закатил глаза. — Грейнджер, ты умница и все такое, но квиддич — твое слабое место. Гермиона фыркнула и откинулась на спинку стула. — Ты хочешь сказать, что тебя совершенно не смущает процент бюджета Министерства, выделяемый на поддержку Департамента магических игр и спорта? Драко усмехнулся. — Грейнджер, понимаешь, я очень воодушевлен, что мои средства к существованию зависят от этого несчастного, борющегося за свои права спорта, известного как квиддич. Гермиона возмущенно фыркнула, но спохватилась и пристыженно отвела взгляд от Драко. — В чем дело? — Ничего, просто… Ничего. — Выкладывай, Грейнджер. Гермиона вздохнула, но по-прежнему не смотрела ему в глаза. Драко заметил розовый румянец на ее щеках. — Я хотела язвительно пошутить по поводу твоего богатства, но… Мы так хорошо ладили последние несколько недель. Я не хочу все портить глупым ребячеством и оскорблениями. Это было правдой. Каждое утро перед работой было приятным для них обоих. Драко еще иногда снились кошмары, а Гермиона мучилась бессонницей, судя по мешкам под глазами. Но, несмотря на ночные кошмары, Драко знал, что если продержится до неизменной встречи в кафе, его день будет намного терпимее. На прошлой неделе во время совещания в офисе Драко даже ответил «хорошо», когда коллега спросил, как у него дела. Мужчина удивленно приподнял бровь, и Драко поклялся вернуться к более нейтральным ответам, не прекращая думать об изменившихся ощущениях. — Ты не обидишь меня, Грейнджер, я могу прожить десять жизней и едва приступить к трате семейного состояния. Мне не нужно работать, чтобы сводить концы с концами. — Тогда зачем ты это делаешь? Эта тема для разговора в последнее время поднималась все чаще и чаще. Беседы, которые начинались достаточно невинно, — квиддич, бюджет Министерства, карточки от шоколадных лягушек — каким-то образом свернули на более серьезную территорию, не давая шанса избежать откровения никому из них. Это очень личное, Грейнджер. Я работаю, потому что сойду с ума, если мне нечем будет заняться весь день. Тогда я буду хандрить и напиваться в своем огромном загородном доме. Если я перестану постоянно занимать свое время, то мои мысли переключатся на ужасные воспоминания, которые я предпочел бы не помнить, ведь многие из них связаны с тобой и твоими друзьями. Я работаю, потому что квиддич — одна из немногих вещей в моей жизни, которая не заставляет меня в панике задыхаться, и после долгих лет сеансов с целителями, я и сейчас не знаю, где, черт возьми, мое место в этом мире. Драко пожал плечами. — Мне нравится быть полезным, и я люблю квиддич. Я недостаточно крут, чтобы играть профессионально, но у меня хороший глаз на опытных игроков, поэтому скаутинг мне отлично подошел. Гермиона кивнула с облегчением, видимо, радуясь отсутствию напряжения между нами. — Да, Джинни сказала мне, что недавний успех «Уимбурнских Ос» — это твоя заслуга. Они победили благодаря составу, который ты рекомендовал. — Это Уизли так сказала? — Поттер. — Что, прости? — Теперь она Джинни Поттер. Она уже несколько лет замужем за Гарри. — И вы с Джинни Поттер обсуждали меня? — Драко не хотел обвинять Гермиону, но, судя по ее выражению лица, она восприняла это именно так. — Успокойся, Малфой, она знает, что я встречалась с тобой… Я имею в виду, не встречалась… Но что мы… Что мы… — она все больше волновалась, и Драко, откинувшись на спинку стула, принял решение бесстрастно наблюдать, как она сражается со своими словами. — Что мы видимся… То есть встречаемся за чашечкой кофе… По утрам перед работой… Драко ухмыльнулся ей, и она все равно закатила глаза, хоть и сильно покраснела. — Ладно, мне пора, увидимся завтра. — Увидимся, Грейнджер. Буду с нетерпением ждать завтрашней встречи, чтобы послушать о твоих друзьях, восхваляющих меня. Она снова закатила глаза, и Драко попытался проигнорировать мысль, которая возникла в его голове: Грейнджер очень хорошенькая, когда взволнована.***
— Тебе нравилось быть единственным ребенком в семье? Драко провел указательным пальцем по краю кружки, обдумывая вопрос Гермионы. Это был вопрос, на который он уже отвечал целителю Браунингу много лет назад, но получил его снова при совершенно иных обстоятельствах. Грейнджер было любопытно, вот и все. — Конечно. Не нужно бороться за внимание или наследство, — практично ответил Драко. Большинство его чистокровных сверстников были единственными детьми в семье: Пэнси, Блейз, Гойл, Тео, Флинт, Монтегю, Пьюси… — А я не знаю, к какому варианту склониться. Драко удивленно моргнул. Где-то в глубине души он догадывался, но ее постоянная близость к клану Уизли скрывала этот факт. — Я имею в виду, что насчет внимания я с тобой согласна, — продолжила она. — Было довольно приятно расти, получая всю заботу от родителей. Ребенком ты чувствуешь себя каким-то… Особенным. О да, Драко много раз говорили, каким особенным он был в детстве. Ты же чистокровный. Ты же Малфой. Ты — единственный наследник. Это делает тебя особенным. Это делает тебя лучше. — Когда я стала старше… Думала, что было бы неплохо иметь брата или сестру, чтобы получить… Облегчить некоторые трудности… — она замолчала, и Драко заметил, что ее губы сжаты, а всегда яркие глаза потускнели. — Ты и с Поттером, наверное, из-за этого связалась, — ответил он с ухмылкой, пытаясь вернуть разговор в безопасное русло. Гермиона глухо хохотнула. — У нас с Гарри было совсем разное детство. — Разве Поттера не воспитывали магглы? Гермиона подняла бровь, словно удостоверяясь, не шутит ли он. — Ты думаешь, у нас с Гарри было похожее воспитание, потому что мы оба росли в семье магглов? — Черт возьми, Грейнджер, я же ничего об этом не знаю! — Потому что узнать что-нибудь о магглах ты считаешь недостойным, верно? Да? Может быть? Блять, я не знаю. Он слишком долго молчал. Она смотрела на него, как давным-давно в Хогвартсе: с обидой и разочарованием, слегка встревоженная. Внезапно она встала и запихнула несколько книг в сумку, даже не потрудившись как следует ее застегнуть. — Думаю, мне пора на работу, увидимся, Малфой, — быстро сказала Гермиона и не оглядываясь, ушла. — Блять. — Была пятница, и он не увидит ее до утра понедельника. Это будут прекрасные выходные. Я контролирую ситуацию.***
Гермиона сделала большой глоток подогретого сидра из горячей кружки, стоявшей перед ней. Был прохладный весенний вечер, и Гермиона наслаждалась фирменным напитком Молли Уизли, пока приближалась ночь, и температура падала все ниже и ниже. Ее желудок был приятно полон, как после любого ужина в Норе. Маленького Тедди Люпина после плотной трапезы клонило в сон, и он прижимал к ее боку свою голову с волосами цвета морской волны. Его все труднее было называть маленьким, учитывая скорость, с которой он рос. Гермиона не могла поверить, что ему уже девять лет. Кажется, только вчера Римус ворвался в коттедж «Ракушка», чтобы объявить о рождении сына и попросить Гарри стать крестным отцом. — Похоже, кто-то слишком плотно поужинал в честь дня рождения. Я отвезу его обратно к Андромеде, — сказал крестный, сидя по другую сторону от Тедди, с любовью оглядывая спящего мальчика. Гарри ухмыльнулся ей, прежде чем тихонько потрясти Тедди и поцеловать на прощание Гермиону. Она грустно улыбнулась удаляющейся паре. Гарри замечательно выполнял свой долг, заботясь о Тедди, и тем не менее, сердце Гермионы ныло от того, что Гарри вообще должен был выступать в роли отца. У Тедди был такой же сердцевидный овал лица, как у Тонкс, а глаза и широкие брови, как у Римуса. Рон скользнул на сиденье рядом с ней, и Гермиона отвлеклась от своих мыслей. Он молча взял кружку из ее рук и глотнул. Гермиона хихикнула и придвинулась ближе, положив голову на плечо Рона. Теперь они друзья, и было так легко чувствовать себя с ним комфортно и приятно. Спасибо Падме за то, что она никогда не ревновала. Прислонившись к Рону, Гермиона чувствовала, как ее веки тяжелеют, и смотрела, как порхают мотыльки над свечами на столе. Она рассеянно подумала, бывают ли такие моменты в жизни Малфоя. Он не рассказывал о друзьях и лишь изредка упоминал о матери. Гермиона перебирала в памяти их недавние разговоры, вспоминала, не говорил ли он о человеке, имеющим для него значение. Возможно, ее первое мнение о Малфое было верным, и он совершенно одинок в этом мире. Неожиданно их разговор в пятницу утром стал напряженным, и, думая об этом, Гермиона прикусила нижнюю губу. Почему его замечания о маггловском воспитании так сильно обеспокоили ее? Он не сказал ничего злобного, но она все равно чувствовала себя неуютно. Возможно, Гермиона сама ранила его. Они ведь сидели вместе в маггловском кафе. — Что нового, Гермиона? Голос Рона вывел ее из размышлений о Малфое. — Хм? Ничего особенного. Все еще пытаюсь повлиять на законодательство о кентаврах. Рон тихо засмеялся. — Это работа, Гермиона, я имел в виду, что у тебя нового. Только не это, снова. — Я в порядке Рон, честное слово, — это не было ложью. Гермиону удивляло, что разговор в утешительной манере стал настолько естественным для ее друзей. — Ты знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, — сказал он хрипло. — С любым из нас. Мы твоя семья, ты ведь знаешь это? Иногда Рон был так заботлив, что у нее сжималось сердце. После того, как война закончилась, и первая скорбь притупилась, Гермиона увидела, что Рон сделал шаг вперед. Он стал главным наставником всех членов своей семьи, положив начало собственному исцелению, пытаясь залечить душевные раны своих родителей, братьев, сестры и даже Гарри. — Я знаю, Рон. К сожалению, я сейчас очень занята на работе, и у меня нет времени на что-то еще, — она неохотно отстранилась и встала, чтобы уйти. Рон слегка нахмурился, но не стал настаивать. — Хорошо, но давай пообедаем на этой неделе. Гермиона кивнула, а затем махнула рукой Падме, Луне и остальным Уизли, направляясь к точке аппарации. И хотя ее живот был полон хорошей еды, а сердце — любви к близким, она чувствовала себя опустошенной, вернувшись домой. Засыпая, она думала о том, что скажет завтра утром, встретившись с неким белокурым волшебником.***
— Привет. Драко попытался подавить охватившую его вспышку надежды, когда Гермиона осторожно подошла к нему в понедельник утром. — Грейнджер, — он не осознавал, что задержал дыхание, пока не произнес ее имя. Гермиона оставила сумку и пошла за чаем. Вернувшись, она протянула ему тарелку. — Черничную булочку? Я знаю, что они твои любимые. Предложение мира. Драко взял тарелку. — Э… Спасибо, — хрипло ответил он. Гермиона слегка улыбнулась и устроилась напротив него. — Как прошли твои выходные? — начала она, и Драко понял, что тот напряженный пятничный разговор больше не будет упомянут. А еще, он почувствовал восторг от того, что Гермиона запомнила его любимое утреннее лакомство.***
— Как ты думаешь, почему она так отреагировала? Драко вздохнул, впиваясь ногтями в ладони. Зачем он сказал Браунингу о небольшой размолвке с Грейнджер из-за магглов? Вот почему ты платишь ему, идиот. — Даже не знаю. — Лжец. Скрип, скрип. — Перо Браунинга. — Ты бы сказал, что такая реакция типична для нее? Драко фыркнул. Она не ударила меня по лицу и не назвала хорьком, думаю, мы можем назвать это улучшением. — Мне следовало ожидать, что ее реакция будет самой плохой. Скрип, скрип, скрип. — Почему? Драко пожал плечами и уставился на стену. Там стоял красивый книжный шкаф с огромным количеством томов в кожаных переплетах, и Драко сосредоточился на чтении названий на корешках, обдумывая ответ. — Наверное, потому, что я говорил ей грубые вещи. Насчет ее крови. Лжец. Лжец. Лжец. Ты поступал гораздо хуже. Скрип, скрип. — Понимаю. Ты извинился перед ней за свое прежнее поведение? Драко резко повернул голову к сидящему перед ним целителю. — Я не могу… Я не могу этого сделать! Внезапно воздух будто исчез из комнаты, и Драко почувствовал, что едва может сделать вдох. Браунинг оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на Драко поверх очков. Драко попытался сфокусировать взгляд на целителе, но увидел лишь темноту перед глазами и почувствовал, как на лбу выступает холодный пот. Воздух давил, затрудняя дыхание. — Драко, — услышал он спокойный голос Браунинга. — Драко! Ты помнишь свою мантру? — Да! — с трудом выдохнул Драко, ослабляя галстук и расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. — Хорошо, прочти мне ее. Три вдоха между фразами. — Да… Я… контро… лирую… это, — один вдох. Еще один вдох. И еще один. — Я… контролирую… это, — три коротких вдоха. — Я… контролирую… ситуацию, — и еще три. — Я контролирую… ситуацию, — три вдоха, немного спокойнее. — Я контролирую ситуацию, — вдох и выдох. Вдох и выдох. Вдох и выдох. — Я все контролирую. Когда Драко снова открыл глаза, перед ним парил стакан с водой. Он сделал жадный глоток и уставился в пол. — Драко, — послышался мягкий подталкивающий голос целителя. — Думаю, сейчас самое время напомнить тебе, как далеко ты продвинулся с начала пути. Ты не только уже шесть лет не употребляешь зелье сна без сновидений, но и принес искренние извинения бывшему сопернику, которого обидел. Ты помнишь это? Как он вообще мог забыть, черт возьми?***
Был июнь 2000 года, и Драко стоял под дождем на заросшем участке перед жилым зданием. Несмотря на влажность из-за дождя, вечер был довольно теплым, но это не имело значения для Драко. Ливень промочил его насквозь, но он почти ничего не чувствовал. Он достал из внутреннего кармана пузырек и выпил остаток умиротворяющего бальзама. Драко потерял счет сегодняшним порциям. Он также принял болеутоляющее зелье, потому что ему нравилось ощущение онемения, наступающее после его применения. Он не мог вспомнить ни одной ночи на этой неделе, которая прошла бы с отсутствием зелья сна без сновидений, болеутоляющего зелья или опасного сочетания того и другого с умиротворяющим бальзамом. Драко был спокоен, чувствуя, как все эти зелья циркулируют в его крови. Драко подготовился. Он крепко сжал свою палочку, ожидая возможности нанести удар. Каждый вечер он часами стоял здесь, ожидая подходящего момента. Пэнси всегда ныла, а иногда и кричала, когда он возвращался домой ночью, не объясняя, где пропадал несколько часов подряд. Она, наверное, думала, что у него другая, и Драко чувствовал, что было бы легче, поверь она в такую историю. Реальная причина, по которой он следил за домом номер двенадцать на Гриммо, была гораздо более унизительной. Мерцание. Движение. Появилась возможность, и это был шанс для Драко. Он увидел Рона Уизли. Тот огляделся, а затем быстро зашагал вниз по кварталу. Вот оно. Теперь ему нужно действовать. Драко приблизился к заброшенным на вид зданиям, задержав дыхание на секунду, прежде чем подойти прямо к пространству между номерами одиннадцать и тринадцать. Он достал маленький карманный нож, сделал тонкий надрез на ладони и поднес ее к едва заметному мерцанию оберегов. Подержал секунду, постучал палочкой по кровоточащей ладони и произнес приветствие, свое имя и краткое заявление о мире на французском. Это была малоизвестная часть древней магии крови, и он наткнулся на нее совершенно случайно. Изучая старые документы Малфоев и Блэков, пытаясь определить, какие из них относятся к финансовым обязательствам, а какие просто антимаггловское дерьмо или инструкции для темных артефактов, он заметил старый документ о доме номер двенадцать на Гриммо. Хотя Гарри Поттер был законным юридическим и магическим владельцем благородного и древнего дома Блэков, Драко был последним живым Блэком, прямым потомком мужского пола. И до тех пор, пока Драко не желал зла законному хозяину дома, Драко был допущен, по крайней мере, до входной двери, по праву крови. Хитрая чистокровная магия, за которую Драко был благодарен своим безумным предкам. Драко осторожно приблизился к красивому медному молоточку на появившейся входной двери. Он сделал несколько глубоких вдохов и применил к себе высушивающее заклинание. Он поднял дрожащую руку и трижды постучал в дверь. Он почти убежал, услышав звук шагов с другой стороны. — Ты что, опять забыл свой бумажник? Малфой?! Драко на мгновение забеспокоился, что Поттеру придется поменять свое прозвище на «мальчика-который-умер-от-шока». Драко заметил, как его глаза расширились, затем через секунду сузились, и правая рука исчезла за дверью, вероятно, схватив палочку. Пока он соображал, Драко поднял вверх обе руки, показывая, что не собирается использовать палочку против Поттера. Левая рука Поттера крепче сжала дверь, и Драко подумал, что он собирается захлопнуть ее. — Что ты здесь делаешь? Как ты вообще сюда попал? Драко медленно опустил руки и засунул их в карманы. Глубокий вдох. И еще один. — Я пришел поговорить с тобой… О паре вещей. Я подумал, что так будет лучше всего, — его голос был хриплым. Зеленые глаза Поттера оглядели Драко с ног до головы. Он знал, что выглядит ужасно, и что его мантия висит на нем. Поттер нахмурился и открыл дверь пошире. — Тогда тебе лучше спрятаться от дождя. Он уже шел по темному узкому коридору, оставив дверь открытой для Драко. Драко заставил свои ноги двигаться и следовать за Поттером. Звук, с которым захлопнулась дверь, эхом отразился от стен. Так это и есть тот самый дом, из-за которого Беллатриса так разозлилась? Драко вспомнил, как его безумная тетка пришла в ярость из-за того, что Поттер унаследовал этот дом от Сириуса Блэка, ее «кузена — предателя крови». Наверняка, его двоюродная бабушка Вальбурга при жизни разделяла взгляды Беллатрисы. Драко чувствовал, что это угнетает и вызывает дурные предчувствия. Они поднялись на один пролет и прошли в первую гостиную рядом с лестничной площадкой. Драко увидел, что Поттер и Уизли сделали все возможное, чтобы переделать большую и некогда официальную гостиную в нечто, напоминающее общую комнату Гриффиндора. В конце комнаты горел камин, окруженный четырьмя красивыми стульями с высокими спинками. Драко предположил, что на них обычно сидели Поттер, Уизел и Грейнджер. Весьма уютно. Поттер уже сидел и жестом пригласил Драко присоединиться. Драко устроился в кресле подальше от своего бывшего школьного врага и сел прямо. Прямая спина и гордость были теперь его кредо. Даже если поступок, который он совершит сейчас, станет одним из самых унизительных моментов в его жизни. Хуже, чем превратиться в хорька на глазах у всего Хогвартса. Драко сделал еще один глубокий вдох и посмотрел в лицо раздражающе терпеливого Поттера. — Как долго не будет Уизли? Поттер пожал плечами, но затем улыбнулся, удивив Драко. — Я думаю, ближайшие тридцать минут твои. Он ищет особую маггловскую марку бурбона и любит пофлиртовать с девушкой за прилавком винного магазина. Драко ухмыльнулся, но сдержал обиду, которую ему так хотелось выплеснуть на Уизли. Сегодня у него было очень важное задание, и нет смысла вести себя как в школе. Глубокий вдох. Я контролирую ситуацию. — Поттер. Я кое-что хотел… Должен сказать тебе, — он глотнул воздуха, затем перевел взгляд куда-то в район коленей Поттера. — Я хочу поблагодарить тебя. За то, что ты принял участие в судебном процессе моей матери. Я знаю, что из-за твоих показаний ее не отправили в Азкабан. Ты сделал больше, чем следовало, и я благодарю тебя за жизнь моей матери. — Она спасла мою. Драко вскинул голову и встретился взглядом с Поттером. — Она спасла мне жизнь, Малфой. На суде я сказал правду. Кто знает, чем закончилась эта битва, если бы не твоя мать. Драко торжественно кивнул и снова уставился на колено Поттера. Ему было тяжело держать зрительный контакт со спасителем волшебного мира. Он провел дрожащей рукой по своим платиновым волосам. Вот тебе и успокоительный напиток, такой действенный. — И спасибо тебе за то, что ты спас меня, а не оставил гореть в адском пламени, — еще несколько глубоких вдохов. — Мне также нужно… Чтобы… Послушай, насчет той ночи в поместье… — Хочешь чего-нибудь выпить? — прервал его Поттер и встал. — Извини? — Выпить, Малфой. Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Огневиски? Сливочное пиво? Ты выглядишь так, будто нуждаешься в этом. — Не могу, — пробормотал он, — я принял слишком много зелий. — Мерлин, эта ситуация была абсурдной. Поттер пожал плечами и налил себе в стакан янтарной жидкости. Когда хозяин дома уселся, держа в руке стакан с выпивкой, Драко понял, что настало время для самого трудного. Благодарить Поттера за жизнь матери и его самого было легко — Драко имел в виду именно то, что сказал. Но вспоминая ту ночь в поместье… Существовала причина, по которой ему понадобилось почти два года, чтобы прийти к Поттеру. — Той ночью… В доме моей семьи. Я знаю, что… Я должен был что-то сделать. Помочь тебе или Грейнджер, или… — Он бы убил тебя. Тебя и твоих родителей. Или это сделала бы Беллатриса. — Но я ничего не сделал. Я прочел письмо, которое ты прислал на мое судебное разбирательство… — Малфой, нет ничего постыдного в том, чтобы защищать своих близких… — Ты всегда перебиваешь людей, когда они пытаются извиниться перед тобой? — сердито выплюнул он. Гарри успокаивающе поднял руку. — Я только говорю, ты сделал все, что мог, и я хотел, чтобы Визенгамот знал об этом. Ты знал, что это мы, и не сказал. Это промедление помогло нам выиграть драгоценное время. Ты мог бы легко опознать нас, передать Волдеморту и вернуть престиж своей семьи в его глазах. Я знаю, что он заставлял тебя делать… ужасные вещи… Драко поежился, несмотря на тепло огня. — Теперь это уже не имеет значения, Поттер, — коротко ответил он. — Твоя сторона победила, и такие люди как я, заслуживают всего, что им причитается. Как бы то ни было, я сожалею, что виновен в ваших страданиях. Ну вот, он это сделал. Он принес извинения Поттеру. Его целитель будет им очень гордиться. Почувствовал ли он себя лучше? Трудно сказать, учитывая все эти зелья в его организме. Может быть, он осознает позже? Гарри смерил Драко тяжелым взглядом. — Слушай, Малфой. Я никогда не любил тебя и твою семью. Но я не думаю, что ты должен заплатить за преступление, потому что защищал тех, кого любишь. Волдеморт был очень сильным манипулятором. Он знал, что ты сделаешь все ради своих родителей. И я не могу винить тебя за это. Поттер тяжело вздохнул и встал. Поставив стакан на столик, он подошел к креслу Малфоя и остановился рядом с ним. — Но он всегда, всегда недооценивал силу любви. Твоя мать любила тебя так сильно, что бросила вызов Волдеморту в самый важный момент. На самом деле, мы не так уж сильно отличаемся друг от друга. Драко фыркнул. — О да, мы с тобой близнецы. Мальчик, который выжил, чтобы спасти нас всех снова, и опозоренный бывший Пожиратель Смерти. — Мир не делится на хороших людей и Пожирателей Смерти. Драко ошеломленно моргнул, услышав его слова. — Черт, Поттер. Это было довольно глубоко. Гарри ухмыльнулся и взъерошил свои непослушные черные волосы. — Так сказал мой крестный, и я никогда этого не забуду. Желание видеть мир черно-белым ведет к проблемам. Драко отвернулся и уставился в камин. Двоюродный брат его матери оказался замечательным волшебником, и Драко поймал себя на том, что его все больше интересует, каким он был человеком. Сириус и Регулус Блэк, очевидно, стали для него кем-то большим, чем имена, которые избегала произносить его мать, и которых Беллатриса заклеймила как предателей семьи. Какое-то движение впереди привлекло его внимание. Поттер протянул ему руку. Драко на мгновение вспомнил, как ему было одиннадцать лет, когда он ехал в поезде в Хогвартс, и попытался заключить союз с юным Гарри Поттером. Тогда Поттер отверг его предложение дружбы, но сейчас он был рядом, предлагая Драко своего рода искупление. Взгляд Драко метнулся между протянутой рукой и ярко-зелеными глазами. — Прежде, чем мы сделаем это, я должен извиниться за то, что был дерьмом в школе в течение стольких лет, — осторожно сказал он. Гарри пожал плечами. — Прощаю, Малфой. Это было… Очень великодушно с твоей стороны прийти сюда. Драко пожал ему руку. — Спасибо, Поттер, — пробормотал он. Гарри отступил немного назад, опустив руку, и откашлялся. — И все-таки, как ты нашел дом под чарами? — Это хитрый маленький кусочек магии крови. Чистокровные очень бережно относятся к своей собственности. Как прямой потомок Блэков, я могу войти, если поклянусь не причинять вреда законному владельцу. Я обнаружил это в очень старом французском документе вместе с планами защиты дома и правилами наследования. Поттер заволновался, и Драко подумал, что ему пора уходить. — Не волнуйся, я единственный потомок Блэков, оставшийся после моей матери. — Это не так, — спокойно ответил Гарри. — Что, прости? Поттер снова откашлялся. — Ты не последний из Блэков. Сестра твоей матери Андромеда жива, и ее внук Тедди Люпин тоже. Они часто бывают здесь. Драко был ошарашен. Он совершенно забыл о второй сестре своей матери. Как, черт возьми, вышло, что Гарри Поттер лучше относился к членам его собственной семьи? Непрошеное, ужасающее воспоминание всплыло на поверхность. — Драко, ты будешь нянчиться с детенышами? — Драко с трудом отогнал от себя мысль о насмешливом бледном лице и блестящих красных глазах. Самое время для еще нескольких зелий… — О! Точно! Думаю, мне пора. Поттер выглядел так, словно хотел сказать что-то еще о его потерянных родственниках, но передумал. — Я провожу тебя. Рон должен вернуться с минуты на минуту. Драко молча последовал за ним, не говоря ни слова, пока они не дошли до входной двери. — Поттер… Я был бы очень… Благодарен, если ты никому не расскажешь о моем визите, — черт, сколько раз сегодня ему пришлось проглотить свою гордость? И хотя Поттер ухмыльнулся ему, такого ответа Драко не ожидал. — Почему слизеринцы не хотят, чтобы о них узнали что-то хорошее? Драко понятия не имел, как ответить, не соображая, что вообще означают эти слова, но Поттер спас его от бесплодных попыток. — Обещаю, Малфой. И если ты когда-нибудь захочешь вернуться, чтобы еще раз поговорить… Теперь ты знаешь, как меня найти.